Текст книги "10 способов умереть"

23

Длинная отмычка с крюком на конце беспрепятственно скользнула в щель почтового ящика, и уже со второй попытки он ухватился за ручку замка с внутренней стороны двери. После этого оставалось только повернуть, открыть и войти внутрь.

Он не мог знать наверняка, но что-то подсказывало ему, что это, возможно, его последний шанс. И то, что когда-то проявилось как обостренная реакция, затем медленно, но верно переросло в сильную зависимость и теперь неумолимо начало приближаться к развязке.

Квартира выглядела именно так, как он и ожидал. Две комнаты, ванная и кухня. Большая часть комнат явно нуждалась в ремонте. Мебель из «ИКЕА», книжный шкаф без книг и плакаты с Тарантино на стенах. Телевизор с игровой приставкой, пара гантелей и свернутый тренировочный коврик.

Вот почему было так важно, чтобы все было сделано правильно. Не только на поверхности и в целом, но все-все до мелочей. Его план был крайне сложным, в нем было много нюансов, и в любой момент что-то могло пойти не так. Но если все пройдет хорошо, то энергия, которой так много в нем и которую он так давно был вынужден сдерживать, наконец получит выход, да и, в конце концов, уже прошло больше двух месяцев с прошлого раза. К тому же в этот раз не будет никаких подозрений. Даже Риску не придет в голову посмотреть в его сторону.

Электрощит находился в прихожей, и хотя предохранители не были помечены, он быстро выяснил, какой из них относится к ванной.

Причина была в том, что у него действительно не было времени. Хотя уже наступил вечер, у него все еще оставалось так много дел, что было практически невозможно успеть спланировать и осуществить что-то настолько сложное для исполнения, и это в свою очередь делало его невосприимчивым к подозрениям.

После того, как он заменил предохранитель на тот, что принес с собой, он прошел на кухню и осмотрел шкафы и кладовку, пока не нашел то, что искал.

В отношении жертвы у него был только один критерий: она должна разительно отличаться от Мунифа, Молли и всех остальных, чтобы вписаться в общую картину, и после непродолжительного поиска в различных реестрах он нашел идеального кандидата.

Большая пластиковая банка была заполнена на треть. Он высыпал половину порошка в раковину, хорошенько промыл ее струей воды и вмешал свой порошок. Затем снова закрыл крышку и поставил ведро на самую нижнюю полку кладовки.

Маттиас Ларссон на улице Триккеригатан, 27Б. Дом находился в Плантеринге – забытом богом районе в южном Хельсингборге, окруженном большими магистралями по соседству с Южным промышленным портом. Квартира находилась на втором этаже квадратного дома из красного кирпича с лоджиями.

В ванной рядом с раковиной розетки не было, поэтому ему пришлось подсоединить кабель к розетке для люстры на потолке и протянуть его вниз за ванной.

Маттиасу Ларссону было двадцать семь лет, он учился на курсах слесарей-сантехников и работал по специальности. Открытого профиля в Фейсбуке мужчина не имел, а времени пытаться добавиться к нему в друзья с помощью кучи запросов просто не было. Все должно было случиться сегодня, вернее, сегодня вечером.

Он срезал защитное покрытие кабеля с последних двух метров и снял изоляцию на коричневом и синем концах. Затем закрепил один конец изолентой в нескольких сантиметрах от верхнего края ванны, а второй – на той же высоте у другого.

К счастью, Маттиас Ларссон был в Инстаграме. Кроме того, у него был открытый профиль, куда он выкладывал кучу достаточно жалких селфи с тренировок в спортзале. Если верить Инстаграму, он изнурял тренировками свое несчастное тело практически каждый день, а именно по вторникам тренировал только ноги.

Сделать заземление ванны было немного сложнее, так как на полу лежал темно-зеленый коврик из полипропилена, а слив под ванной был сделан из пластика. Поэтому у него не было другого выбора, кроме как соединить желто-зеленый кабель с заземлением разъема лампы и приклеить скотчем другой конец к дну ванны.

После герметизации защиты от перелива силиконом ему оставалось только смешать двухкомпонентный клей, прикрепить металлическую проушину к дну ванны и проверить, насколько надо открыть кран, чтобы получалось три литра воды в минуту, и только после всего этого он мог сесть на ставший уже довольно грязным пол и ждать.

Как раз сегодня вечером Маттиас Ларссон собирался пригласить на ужин свою подружку Ханну Браге, так как прошло три года с тех пор, как они обручились. Во всяком случае, если верить самой подружке, которая тоже, казалось, «жила» в спортзале и имела открытый аккаунт в Инстаграме.

Ожидание на полу в ванной оказалось совсем недолгим. Уже через шесть с половиной минут он услышал характерный звук: ключ вставлялся в замок и поворачивался, затем последовало открывание входной двери, а через несколько секунд дверь снова закрылась и ее заперли.

Маттиас Ларссон вернулся домой на двадцать минут раньше, чем ожидалось. Может быть, хотел привести себя в порядок перед ужином. Или просто не смог провести тренировку ног в полном объеме. Это не имело значения. Все приготовления уже были сделаны.

По крайней мере, он вернулся домой один. Голосов слышно не было, послышался только глухой стук, когда тренировочная сумка упала на пол, а также кто-то достаточно фальшиво напевал хит этого лета «Someone that I used to know»[1]1
  «Кто-то, кого я знал», песня австралийского певца Готье.


[Закрыть].

Когда он впервые услышал эту песню по радио, то подумал, что она очень неплохая. Хотя обычно ему не нравилась вообще никакая музыка, написанная позднее восемнадцатого века. Но уже после нескольких прослушиваний он так устал от этой композиции, что у него портилось настроение, как только он слышал первый аккорд гитары во вступлении.

Но не в этот раз. Теперь же он, наоборот, испытывал радость от того, что звук напеваемой мелодии становился все громче и громче по мере того, как Маттиас Ларссон продвигался в глубь квартиры.

Похоже, он остановился перед открытой дверью ванной. Но не вошел, а остался в коридоре, и, судя по звуку, снимал тренировочную одежду, которую бросил на пол. Он снял и сильно пропахшие потом трусы.

Но, видимо, не стал снимать наушники, потому что продолжал напевать по пути в кухню, где скрипнула дверь кладовки, и было слышно, как он достал банку со спортивным питанием с нижней полки и поставил на край раковины.

Только тогда он умолк. Вероятно, удивился тому, что порошка было так мало. Но, должно быть, пришел к выводу, что просто забыл об этом, потому что тут же продолжил напевать свою дурацкую мелодию, наливая в шейкер воду из-под крана и встряхивая его, чтобы хорошенько смешать содержимое. После этого со щелчком откинул крышку и стал пить настолько шумно, что каждый глоток можно было услышать, находясь в ванной.

Вскоре донесся звук шейкера, упавшего на пол, а еще через несколько секунд – звук рухнувшего тела весом минимум в восемьдесят пять килограммов.

24

Фабиан снова оказался в темноте. И уже не имело значения, закрыл он глаза или они были широко открыты. Никакого просвета по-прежнему не было. Ему, конечно, удалось связаться с Тувессон, которая, в свою очередь, обещала позвонить очень хорошему адвокату, но на этом все. Теперь ему оставалось только надеяться, что после первого дня под стражей у Теодора произошел лишь временный перепад настроения и скоро все обязательно наладится, а плохое останется только в воспоминаниях.

Что переживала сейчас Соня, он мог только догадываться. Тягостное молчание царило на протяжении всего их пути обратно через пролив. Дома он спросил, может ли вернуться на работу, и она ответила, что он должен делать все, что поможет ему успокоиться и усыпить муки совести.

Как это всегда бывало, она понимала его лучше, чем он сам. Как бы ему хотелось, чтобы все было по-другому, но только работа могла поглотить его настолько, чтобы подавить чувство тревоги и страха.

Но сейчас на работе он ощущал себя как на минном поле, где каждый шаг мог стать последним. С GPS-передатчиком на машине он рисковал навлечь на себя подозрения Муландера, что бы ни делал. Подозрений точно не стало бы меньше, если коллега увидел бы, что машина Фабиана была припаркована у его дома на Польшегатан за целых два часа до начала поездки к Теодору.

Муландер уже подтрунивал над ним по поводу того, что он крайне мало участвует в работе над расследованием, и в чем-то он прав. Его собственное расследование в отношении коллеги в данный момент находилось на такой напряженной стадии, что было почти невозможно просто сидеть в одном кабинете с ним во время совещаний и притворяться, что ничего не происходит.

Но именно притворяться ему и было необходимо. Делать вид, что все его внимание сосредоточено на расследовании, над которым они работали всем отделом, и что все в их команде было именно так, как и должно было быть.

Именно по этой причине он припарковался на Чернгрэнден у подъезда дома, в котором жила убитая девочка Эстер Ландгрен, поднялся по лестнице и вошел в квартиру, хотя было уже половина девятого вечера.

Квартира могла быть какой угодно. Совершенно обычной, с тем неизменным хаосом, который неизбежен, если в ней живут маленькие дети. Квартира, в которой дети наконец-то спали в своих кроватях после того как почистили зубы, сходили в туалет и им почитали сказки. Где родители помогали друг другу вымыть и убрать посуду после ужина, а потом могли лечь на диван каждый со своей чашкой чая и смотреть новости.

Но защитная пленка, которая была раскатана по полу коридора до самой двери, где разноцветные деревянные буквы образовывали имя Эстер, подсказывала, что эта квартира была совсем не такой, как все остальные.

По словам Тувессон, родители девочки пребывали в слишком сильном шоке, чтобы их можно было опросить, и вопрос заключался в том, почему их вообще надо было опрашивать. Преступник уже был известен, и единственное, о чем сейчас шла речь, так это о том, чтобы найти улики, которые доказали бы его причастность к данному убийству.

Но это самая легкая часть работы. Выяснить, где он нанесет следующий удар, прежде чем снова будет слишком поздно, было намного сложнее.

Оказавшись у закрытой двери детской, он воспользовался случаем, чтобы на несколько секунд собраться с мыслями, прежде чем открыть ее, готовый подойти к Муландеру и посмотреть ему в глаза достаточно уравновешенным взглядом.

Проблема заключалась в том, что Муландера в комнате не было.

– Привет, а где Муландер? – спросил он двух помощников коллеги, которые собирали образцы и фотографировали то, что было необходимо, в своих белых защитных костюмах.

– Хороший вопрос. Здесь его точно нет, – сказал один и опустил с помощью пинцета волосок в небольшой мешочек.

– О’кей. Он недавно ушел, да?

– Нет, я бы так не сказал. Он свалил почти сразу после того, как мы приехали сюда сегодня днем после обеда. Верно, Фредде? – Ассистент повернулся к коллеге, который фотографировал незаправленную кровать, где на простыне виднелось засохшее пятно.

– Да, он сказал что-то о том, что ему нужно вернуться в лабораторию и проверить одну вещь, и чтобы мы начинали без него.

– Хорошо. – Это был, наверное, единственный раз, когда Муландер поручал осмотр места преступления своим помощникам. – И как, вы что-нибудь нашли? – У них, конечно, было еще много работы.

– Да, конечно. Все как обычно. – Помощник положил пакет с уликами в сумку. – Несколько отпечатков пальцев и несколько разных волосков. Но это мало о чем может сказать, пока мы не отдали их в лабораторию на исследования.

– Вы нашли какое-нибудь объяснение того, как все это могло произойти?

– Не более того, что он, должно быть, утопил ее, и он мог это сделать в принципе где угодно. Я предполагаю, что все произошло здесь, на краю кровати. Если посмотрите внимательно, то увидите здесь круглый отпечаток. – Он присел на корточки и посветил фонариком на ковер. – Я думаю, он остался от какой-то ванночки или миски, в которую он наливал воду.

– Кроме того, под кроватью были следы высохшей воды, – сказал ассистент с фотоаппаратом. – И в пыли ясно видно, как она текла с края кровати.

Фабиан больше не слышал, что они говорили. Он смотрел на какой-то предмет, который блестел на столе посреди кучи цветных карандашей, фломастеров и бумаги для рисования. Это что-то напомнило ему о записи с камер наблюдения из «Ика», где этот предмет точно так же в какой-то момент заблестел на свету в руке преступника.

Он подошел к столу, взял предмет носовым платком и внимательно осмотрел. В отличие от кубиков, которыми он пользовался в детстве, когда играл в «Монополию», «Кимбл» или «Яцзы», этот был сделан не из дерева или пластика, а из полированного металла.

– Эта штука все время была здесь на столе?

– Нет, – ответил ассистент с фотоаппаратом. – Он был под кроватью, и мне пришлось достать его оттуда, чтобы сфотографировать следы от воды в пыли.

Неужели все решал случай. Вот так просто?

Шесть сторон кубика. Шесть возможных вариантов.

25

Погода была лучше некуда. На темно-синем ночном небе ни облачка. Только бесконечное число звезд, отражавшихся в водной глади. Но лучше всего был ветер. В течение нескольких часов он развернулся на сто восемьдесят градусов и теперь стал юго-восточным, он был достаточно сильным, а его скорость составляла шесть метров в секунду. Ветер помогал яхте пересекать пролив и идти дальше к Гетеборгу.

Франку Шеппу даже не пришлось заводить двигатель, когда они покидали порт Хумлебек. Было достаточно ослабить швартовы на носу и поднять якорь. После этого он смог поднять грот, и лодка бесшумно выскользнула через вход в порт.

Они никуда не спешили, скорее наоборот. Весь смысл этого путешествия как раз в этом-то и состоял. Избавиться от всех «надо» и позволить ветру и погоде решать, как быстро они будут двигаться. Поэтому он взял курс строго на восток, к Глумслеву на шведском побережье. Когда они минуют остров Вен, он должен будет повернуть на север, спустить кливер и направить автопилот прямым курсом через узкое место пролива между Хельсингборгом и Хельсингёром.

Это было именно то, чего он страстно желал и о чем мечтал в последние годы в офисе. Стать единым целым с ветром и чувствовать соленые брызги на лице, в то время как его окружает одно лишь бескрайнее море. Это было волшебно. Слово как нельзя лучше описывало все происходящее. Волшебно.

В отличие от дневного времени сейчас почти не было других прогулочных лодок. Кроме нескольких грузовых кораблей, он видел только один зеленый фонарь, который низко опустился к поверхности воды по левому борту. Но никакого мачтового фонаря, однако, видно не было, что означало, что это был какой-то катер меньше семи метров в длину.

Невооруженным глазом трудно определить на таком большом расстоянии, но был риск, что они находились на встречном курсе. Он потянулся за биноклем и как раз собирался поднести его к глазам, когда из рубки вынырнул Винсент в одной пижаме.

– Привет, Винсент. Пора ложиться спать?

– Да, но пап… Мама сказала, что я могу спросить тебя, можно ли мне сегодня спать с вами.

Со стороны Клары было так типично перекладывать на него всю ответственность. Они ведь миллион раз уже все это обсуждали.

– Нет, Винсент, тебе не стоить спать с нами.

Если они уступят его нытью хоть один раз, то он будет спать с ними каждую ночь до самого конца путешествия.

– Ну, папа, пожалуйста…

– Винсент, послушай меня. Последние две ночи ты спал один, и все было прекрасно, не так ли?

– Да, но ведь мы были в порту. А теперь мы в открытом море.

– Ты привыкнешь. В ближайшие месяцы мы проведем в море очень многое ночей.

– Да, но…

– Ты спросил меня, и мой ответ «нет». – Франк посмотрел в сторону зеленого фонаря, но его больше не было видно. Ни его, ни белого кормового фонаря.

– Франк, тебе обязательно быть таким строгим? – Клара выглянула из рубки, встав рядом с Винсентом. – Ничего ведь страшного не случится, если он поспит с нами?

– Я совсем не строгий. – Он поднес бинокль к глазам и осмотрел водную гладь по левому борту, но не увидел ничего похожего на зеленый фонарь, который заметил ранее.

– Вообще-то еще какой строгий. Особенно если учесть, что это ты настоял на том, чтобы мы отплыли ночью, хотя с таким же успехом мы могли бы выдвинуться завтра утром после завтрака.

– Идея была в том, что мы должны попробовать совершить настоящее ночное плавание прежде, чем покинем Швецию. Мы же договорились. Но до сих пор вы оба каждый раз отказывались, и это последний шанс. После Гетеборга мы отправимся в Осло, – он еще раз посмотрел в бинокль. Но никакой лодки не было видно ни по левому, ни по правому борту, что, конечно, было очень странно. Она не могла просто исчезнуть.

– А почему это так опасно? Мы же можем продвигаться аккуратно и понемногу!

– Так, давай начистоту. В чем проблема? – Франк повернулся к Винсенту. – Я же вижу, что ты очень устал. Почему ты не можешь просто пойти и лечь спать? Я тебе обещаю. Ты уснешь как убитый. А когда проснешься, то уже будет светить солнце и мы будем в Бохуслене, на пути к Лилла Боммен, и сможем дойти до «Лисеберга».

– Проблема, если тебя это интересует, в том, что он должен спать в кормовой каюте, – сказала Клара.

– Ладно. Винсент, ты можешь сказать мне, почему ты не хочешь там спать?

– Мне страшно. Прошлой ночью мне приснился кошмар, я видел монстра, который пришел и убил меня.

– Монстр?

Винсент кивнул.

– Было ужасно страшно.

Франк повернулся к Кларе.

– Я считаю, что это вообще никак не связано с кормовой каютой. Это все из-за этих дурацких компьютерных игр. Посмотрите по сторонам. – Он развел руками. – Вокруг нас только вода, и скоро мы выйдем в открытое море. Что это за монстр такой, который сможет добраться до нас здесь? Все знают Лохнесское чудовище, а вот о Каттегатском чудовище я, черт возьми, не слышал ни разу!

– Франк, я не думаю, что сейчас подходящее время для таких разговоров.

– Да, извини, это было глупо. – Он подошел к Винсенту и обнял его. – Прости, сынок. Знаешь, папа просто так много времени и сил потратил на то, чтобы кормовая каюта стала красивой и уютной, что мне действительно становится немного грустно, когда ты не хочешь быть там.

– Но я считаю, что там очень красиво. Я действительно так думаю. Просто мне немного страшно.

– А давайте сделаем так! – воскликнула Клара. – Винсент, я лягу вместе с тобой в кормовой каюте и обещаю оставаться там, пока ты не заснешь крепко-крепко.

Винсент задумался и наконец пожал плечами.

– Ну ладно. Но тогда ты должна пообещать, что останешься реально надолго.

– Конечно. Пойдем. – Клара взяла Винсента за руку и повела через кокпит, после чего они исчезли внизу в кормовой каюте.

Франк включил радары, как старый с кругами на экране, так и новый цифровой. Но ни на одном из них не было видно никакой лодки.

Конечно, это могла быть резиновая лодка. Они не всегда попадали в поле зрения радаров. Но кто мог выйти в море в резиновой лодке посреди ночи? Еще и с выключенными фонарями. Нет, этого не может быть, наверное, ему показалось. Это было единственным объяснением. Наверное, это какой-то другой свет отражался в тот момент в воде.

Да, наверняка так и было.

Несомненно.

26

Преступник, который, не имея никакого мотива, случайным образом выбирал своих жертв, бросая кости. Это казалось совершенно абсурдным, и он никогда не слышал ни о чем подобном. Но, вполне возможно, именно это он и делал в «Ика Макси» в Хюллинге: ходил по магазину и бросал кубик в кармане. Может быть, все это было не чем иным, как одним большим совпадением.

Это все еще была всего лишь теория, но она, несомненно, многое объясняла. Но если это и означало, что они стали на шаг ближе к разгадке, то арест преступника все еще оставался под большим вопросом. Хотя это могло как-то объяснить совершенные преступления, заглянуть в будущее такие знания помочь не могли.

Может быть, Муландер достаточно хорошо разбирался в математике, чтобы детально проанализировать, как могли быть использованы кости. Сейчас он был последним, с кем Фабиан хотел иметь дело, но с помощью данных о предыдущих убийствах и небольшого везения он мог бы свести к минимуму количество возможных вариантов и вывести закономерность, которую можно было бы применить к будущим деяниям преступника.

Но вопреки утверждениям его помощников, лаборатория Муландера в полицейском участке пустовала, свет был погашен, и не было никаких признаков того, что он недавно был здесь. Фабиан трижды пытался дозвониться до коллеги, но ответа не получил. Его не было ни в отделе, ни в конференц-зале, ни у Тувессон. В отделе вообще было на удивление тихо.

По крайней мере, в кабинете Лильи горел свет, хотя он был тоже пуст. Но ее компьютер был включен, а принтер на полу работал в полную силу, выплевывая документ за документом.

Он подошел к нему и взял одну из распечаток, на которой были данные из компании по продаже предоплаченных банковских карт «Пейгу» с длинным списком покупок по карте, начиная с бассейна «Симхаллсбадет» до сайта по продаже отмычек.

– Ого, смотри, кто к нам пришел!

Фабиан повернулся к Утесу и Ирен, которые входили в кабинет с двумя коробками пиццы из «Планета пиццерия & гриль».

– Фабиан? Что ты здесь делаешь так поздно? – Лилья поставила на стол бутылку кока-колы и минералку. – Разве ты не должен быть со своей семьей?

– Должен, – кивнул Фабиан. – Именно с семьей я и был. Это Тувессон все рассказала?

– Муландер, – сказала Лилья.

Ну разумеется, Муландер. И как он узнал обо всем?

– Должно быть, это просто ужасно, – сказал Утес, качая головой.

– Да, так оно и есть.

– Если мы можем чем-нибудь помочь, то дай знать.

– Спасибо, но я думаю, все как-нибудь образуется. Сейчас и Соня, и Матильда спят, так что я мало чем могу быть полезен дома, – Фабиан огляделся. – А здесь, похоже, дел полно.

– Это точно, – Лилья взяла нижнюю коробку с пиццей и открыла ее. – Ты слышал, что он жил через стену от меня, ну в смысле в соседней с моей новой квартирой?

Фабиан кивнул, радуясь новой теме для разговора.

– Тувессон позвонила и рассказала мне. Просто невероятно.

– Да уж. До сих пор не верится. Вот какова вероятность такого совпадения? – Лилья оторвала кусок пиццы, сложила его и начала есть, а Утес тем временем взял кусок своей пиццы с кебабом и подошел к принтеру.

– Кстати, кто-нибудь из вас знает, где Муландер?

– Да, – Лилья сделала глоток минералки. – Он на Чернгрэнден, осматривает комнату Эстер Ландгрен. По крайней мере, я на это надеюсь, потому что, как только он там закончит, он обещал взяться за логово Милвоха.

– Я должен тебя разочаровать. – Фабиан покачал головой. – Я только что оттуда, и, по словам его помощников, он ушел еще сегодня днем.

– Но… какого черта?! – выпалила Лилья. – Я так больше не могу, – она откусила еще кусок, отложила остатки и взяла телефон.

– В этом нет никакого смысла. Я уже несколько раз пытался.

– Ну, когда-то же он должен ответить, – сказала она, поднося мобильный к уху.

– А пока я могу сообщить вам, дамы и господа, что, похоже, мы были правы в своих предположениях, – сказал Утес, стоя у принтера и просматривая распечатки.

– То есть он все оплачивал с карты «Пейгу»? – спросила Лилья.

– Да, теперь мы можем смело это утверждать. Причем у него был прямо мегашоппинг! Здесь чего только нет!

– Привет, это Ирен. Ты можешь мне ответить прямо сейчас? И да, я буду продолжать звонить, пока ты не возьмешь трубку или не перезвонишь. Тебе надо просто нажать на маленький зеленый значок ответа и поднести телефон к уху. – Лилья отложила телефон и взяла еще кусок пиццы.

– А что у тебя там? – Фабиан кивнул в сторону стопки документов у принтера.

– Все, что мы смогли собрать о Понтусе Милвохе, – сказала Лилья, пока делала еще одну попытку дозвониться до Муландера.

Утес поднял кипу бумаг.

– Здесь у нас есть все: от договора на аренду квартиры до списка последних покупок. Например, он получает полное пособие на обустройство пять дней в неделю, что составляет шесть тысяч восемьсот крон в месяц. Кроме того, у него есть жилищное пособие в размере трех девятисот. Так что в общей сложности он имеет официальный доход в размере десяти тысяч семисот крон, который поступает на счет в Сведбанке, который, в свою очередь, привязан к карте «Маэстро». С ее помощью он, похоже, делает все свои обычные покупки, такие как еда, одежда, аренда квартиры и так далее. Другими словами, ничего необычного, за исключением одной покупки, на которую мы обратили внимание. В пятницу двадцать третьего сентября прошлого года он закупался в магазине «Все для строительства в Сконе», к северу от города.

– Разве это не обычный строительный рынок? – спросил Фабиан.

– Сюрприз, это снова я! – сказала Лилья в свой телефон. – И как я уже сказала, я буду продолжать звонить, пока ты не ответишь.

– Да, но послушай вот что, – сказал Утес. – Я связался с ними, чтобы узнать, не могут ли они помочь выяснить, что именно он покупал, и они мне все сообщили. Среди прочего там было много материалов для шумоизоляции стен, гипсокартон, балки, краска, шпатлевка и куча шурупов, петель и фурнитуры, а также шуруповерт, циркулярная пила и еще несколько инструментов.

– Что он собирался делать со всем этим в такой маленькой квартирке?

– Именно этот вопрос пришел в голову и нам. Нет никаких данных о том, что он владеет еще какой-то недвижимостью, но это не значит, что у него нет доступа к какому-нибудь маленькому домику. Таких сколько угодно в деревнях, они стоят годами и никому вообще не сдались. Я предполагаю, что он построил какой-то звуконепроницаемый бокс или что-то в этом роде. Может быть, чтобы похитить кого-то, кто знает? – Утес пожал плечами.

– Но это всего лишь предположение, – добавила Лилья, прижимая мобильный к уху.

– Да, но я рассчитал расход материалов, и этого без проблем хватило бы на куб со сторонами в полтора метра.

– Тесновато, конечно. В нем даже стоять было бы невозможно. Но мы обратили внимание даже не на это, а на сумму покупок. Верно?

– Совершенно верно. – Утес повернулся к Фабиану. – Знаешь, сколько все это стоило?

– Нет, – Фабиан пожал плечами.

– Две тысячи двести пятьдесят три кроны.

– Понятно. – Он понял, что должен как-то отреагировать на эту информацию. Вопрос был только в том, как именно.

– Понятно, что ты, похоже, никогда не делал ремонт. Ты знаешь, какова на самом деле была цена всех материалов?

Фабиан покачал головой.

– Семь тысяч двести пятьдесят три кроны. В три раза больше. Оказалось, что он оплачивал еще одной карточкой. Так называемой картой «Пейгу» от «Мастеркард», которая не только является предоплаченной, но еще и полностью анонимна.

– Поэтому мы связались с «Мастеркард», – продолжила Лилья. – И, по-видимому, карта привязана непосредственно к анонимному счету в Пэйпал, и угадай, к какому именно.

– Да, точно, – сказал Утес, прежде чем Фабиан успел ответить. – Мы говорим все о том же счете, что и у фирмы «ПэтФрэйм». Вот откуда он имеет свой небольшой дополнительный доход и берет деньги на все свои маленькие радости.

– Маленькие, ну-ну, – сказала Лилья. – Всю весну он зарабатывал по сорок тысяч в месяц, не выплачивая при этом налоги, а это, между прочим, больше, чем то, на что я могу рассчитывать.

– Но сейчас, в июне, он, конечно, получил не больше нескольких тысяч. Но ведь он был занят другими делами, – сказал Утес. – Как бы то ни было, у карт «Пейгу» есть лимит – пять тысяч крон, что объясняет то, почему ему пришлось доплатить своей обычной дебетовой картой. И для нас это большая удача, иначе мы вообще бы не узнали про эти его покупки.

– Значит, у вас есть все его покупки с анонимной карты.

– Совершенно верно. – Утес продолжал рассматривать распечатки. – И, исходя из того, что я вижу, здесь информация почти обо всех его покупках. Как, например, взятая в прокат машина из «Херц» на улице Густав Адольфсгатан двенадцатого июня, за день до убийства в прачечной в Бьюве. Или двадцать второго апреля, когда он закупился на Lockpicks.se, где продают отмычки и другие интересные штуки, там он оставил две тысячи четыреста девяносто пять крон.

– И за что он столько заплатил?

– Учитывая цену, я бы предположил, что за электрический пистолет для вскрытия замков. – Утес взял еще один распечатку с принтера. – А вот, вероятно, маска, которую он использовал в «Ика Макси». Он купил ее еще прошлой осенью на Realfleshmasks.com за четыре тысячи восемьсот шестьдесят семь крон.

– «Маски из почти настоящей плоти»? – спросила Лилья с отвращением на лице. – Магазин что, и вправду так называется?

Утес кивнул.

– Ну, зато она действительно как настоящее лицо.

– А какая была его последняя покупка? – спросил Фабиан.

Утес просмотрел бумаги.

– В прошлую среду он совершил покупку на Trueswords.com на три тысячи четыреста восемьдесят семь крон.

– Настоящие мечи? – Лилья повернулась к Утесу. – Значит, он купил меч?

Утес посмотрел еще раз и пожал плечами.

– Похоже, что так.

– Ну, почему бы и нет? – Лилья покачала головой. – Если используешь в качестве орудия убийства стиральную машинку, то почему бы не воспользоваться и мечом? Особенно если собираешься бродить по округе и играть в ниндзя. Что там еще есть?

– Помимо всего прочего, на прошлой неделе он почти каждый день ходил в бассейн «Симхаллсбадет».

– Может быть, именно там он нанесет удар в следующий раз? – спросил Фабиан.

– Нет ничего невозможного. А может, он просто там плавает. Вчера и позавчера он был в «Хельсингборгском прокате лодок», где потратил четыре, а на второй день три с половиной тысячи соответственно. Вероятно, чтобы не превышать лимит карты.

– Ладно, правильно ли я все поняла, – сказала Лилья, одновременно снова совершая звонок на номер Муландера. – Он купил меч и взял в прокат лодку, а днем каждый день плавал в бассейне?

Утес кивнул.

– Что-нибудь еще? Может быть, он купит костюм клоуна или атомную подводную лодку, кто знает?

Утес оторвался от документов.

– Нет, вряд ли, но, кстати говоря, нам бы надо установить наблюдение в бассейне, как только они завтра откроются.

– Разумеется, – кивнула Лилья в тот момент, когда из коридора послышался голос.

– Вечно кто-то меня достает, почему всем есть до меня дело? – проговорил Муландер, входя в кабинет. – Неужели у тебя нет более важных дел, зачем постоянно терроризировать меня?

– Есть. И еще сколько. – Лилья повернулась к Муландеру. – В том-то и проблема. Так что вместо того, чтобы включать игнор, лучше бы попробовал хоть раз взять трубку!

– Если я буду отвечать на все звонки, то мне работать будет некогда!

– Именно по этому поводу я и звоню. Ты обещал заняться квартирой Милвоха, как только закончишь у Ландгренов. А, насколько мне известно, ты еще даже и не начинал там.

Муландер вздохнул.

– Что ты хочешь от меня услышать? Это заняло больше времени, чем я ожидал. – Он пожал плечами. – Йоран и Фредрик – оба амбициозные и работящие, но быстрыми их назвать нельзя. И вы же знаете меня. – Он попытался посмотреть в глаза каждому из команды. – Точно так же, как и для вас, это расследование слишком важно для меня, чтобы я мог уехать с осмотра места преступления и просто надеяться, что они сделают свою работу достаточно хорошо.