Текст книги "В твоем доме кто-то есть"

Глава двадцать третья

Банка с тунцом не давала ей покоя всю неделю.

Кэти Куртцман обнаружила ее в прошлую пятницу, перенося белье из стиральной машины в сушилку. Плоская банка лежала на уровне глаз, на подоконнике единственного окна в подвале. Длинное узкое окно было закрыто, но щеколда не работала. Оно было достаточно большим, чтобы худой мальчик мог залезть внутрь.

Банка с тунцом была дешевой, купленной со скидкой. Края крышки острые и рваные, словно ее вскрывали ручной открывалкой, а не электрической, которая лежала у них на кухне. Банка была пуста, но внутри все еще оставался сок, поэтому она почувствовала слабый рыбный запах сквозь аромат отбеливателя и моющего средства.

Кэти спросила двойняшек, но они заявили, что ничего не знают. Кэти поняла, что они не лгут, потому что боялись подвала, так что никогда там не играли. Мама тоже была не в курсе. Она полагала, что банка свалилась с потолочных перекрытий – мусорная реликвия, оставленная предыдущими владельцами. Но Кэти это показалось странным. Срок годности банки еще не истек, а они прожили в этом доме уже пять лет. Плюс в ней еще осталась жидкость. И пахла.

Кэти понимала, что это паранойя. Она не знала никого из жертв. У нее не было никаких личных связей с ними, а к Дэвиду она относилась дружелюбно. Но, наливая пятновыводитель на голубое пятно, она бросила взгляд на подоконник. Кэти не могла избавиться от чувства, что здесь кто-то был, сидел на сушилке, прислушивался к движению на верхнем этаже, ел консервы из тунца.

Она расстегнула несколько пуговиц блузки, но потом, испугавшись, передумала. Она могла постирать рубашку и завтра. Поспешив к перекладинам, служившим ступенями, Кэти бросила последний взгляд на подвал, и замерла.

Банка эмульсионной краски стояла на полу, возле старого маминого тренажера. Она подняла ее и поставила на подоконник. А потом почувствовала себя глупо. Как это может защитить от незваного гостя? Но она сильно испугалась и решила оставить банку там: своего рода магический талисман, отводящий злого духа.

Наверху Ли и Кларк валялись на ковре в гостиной и читали комиксы. Ли первой заметила сестру.

– Что на ужин?

– Что на ужин? – повторил как попугай Кларк.

Кэти поспешила мимо них к общей ванной на втором этаже.

– Макароны с сыром.

– С хот-догами? – спросили двойняшки.

– Только для Ли, – сказала она, и дети радостно закричали. Кларк ненавидел хот-доги, гамбургеры и пиццу. Его предпочтения в еде были удивительными для ребенка.

Кэти поднялась по лестнице, а мама спустилась вниз. Она работала в больнице. Трое суток через четверо. Сейчас была ее смена, и она не могла отказаться от нее, чтобы присмотреть за детьми. Персонал проходил обязательную подготовку, видимо, ожидая новых нападений.

– У тебя есть все, что надо? Что с твоей рубашкой?

– У меня все хорошо, у нас все хорошо, – сказала Кэти.

– Держи телефон поблизости. Никому не открывай дверь.

– Знаю, мама.

– Люблю тебя! – крикнула она, уходя.

– Тоже люблю тебя. – Кэти не обернулась, сказав это. Мама поцеловала на прощание двойняшек, а Кэти схватила чистую футболку и пижамные штаны и закрылась в ванной. Она сняла блузку, чтобы вымыть руки с мылом, вытерла их теплым полотенцем, выпила обезболивающее и пошла в туалет.

Наклонившись, чтобы взять новый тампон в шкафчике под раковиной, Кэти вздрогнула. Все туалетные принадлежности находились не на своем месте. Тампоны и запасные рулоны туалетной бумаги с ее косметичкой, выпрямителем для волос, средствами для укладки лежали в задней части шкафчика, а старые игрушки для ванны оказались впереди.

Первая мысль Кэти была страшной и иррациональной: Дэвид.

Она слышала у мемориала, что ему нравилось играть с жертвами, прежде чем убить их. Он перемещал предметы, чтобы заставить их думать, что они теряют рассудок. Мужчина, разговор которого она подслушала, клялся, что это ему рассказал помощник шерифа округа, хотя в новостях такое не упоминалось.

Вторая ее мысль была более реалистичной: мама снова убиралась из чувства вины.

Обычно уборку делала Кэти, потому что мама работала по ночам и заботилась о двойняшках днем. Ее выходные уходили на сон. Но когда Кэти вынула игрушки на ванный коврик и потянулась к коробке с тампонами, она заметила в шкафчике пыль. Мама убралась, но даже не смогла сделать это тщательно. Кэти застонала.

Мама считала, что у Кэти обсессивно-компульсивное расстройство. Будучи медсестрой, которая первые годы работала в психиатрическом отделении, она всегда ставила всем диагнозы.

Кэти отрицала, но знала, что это правда.

Кэти тоже работала много часов. Школа, уход за братом и сестрой в дополнение к подготовке к поступлению в колледж, подаче документов на учебный кредит, дополнительным занятиям и волонтерству в больнице – она продолжала переживать, что прилагает недостаточно сил, чтобы выбраться из Осборна. Ритуалы уборки и глажки, проверка и организация всего вокруг делали ее спокойнее, создавая иллюзию, что она все может держать под контролем.

Все пошло к чертям шесть лет тому назад, когда отец в гневе покинул дом, всего через несколько недель после рождения близнецов. Антисоциальное расстройство личности, поставила диагноз мама.

Вернув все на свои места, Кэти заметила свежую каплю крови на туалетном коврике, которая, видимо, принадлежала ей. Выругавшись, она вытерла ее влажной салфеткой. Внизу раздался грохот.

– Эй, – крикнула она, – что это было?

– Мы не знаем! – ответили близнецы.

– Что вы делаете?

– Ничего!

Кэти вздохнула: конечно же. Она переоделась в пижамные штаны и поспешила к ним.

Полтора часа спустя она уложила их в кровать, включила одинаковые ночники, закрыла дверь и снова вздохнула. Наконец она принадлежала самой себе.

Она спустилась вниз, чтобы поработать над эссе для Университета Южной Калифорнии. Все университеты, в которые она подала документы, находились далеко от дома. Ее это радовало. Она любила свою семью, но на расстоянии будет любить еще сильнее.

Ночь вступила в свои права. Кэти включила свет на крыльце и верхний свет на кухне, где работала. Пока она раздумывала над темой эссе: случай, где вы потерпели неудачу – ей понадобилась вся сила воли, чтобы не проверить новости. Она хотела быть там, с остальными. Даже Закари, который пах старыми сигаретами и нестираной одеждой, плевать хотел на оценки и притворялся, что ему пофиг на всех, пришел.

Кэти подозревала, что в действительности ему совсем не наплевать на других, но в его жизни мало людей, которым он небезразличен. Несмотря на невыносимое поведение, он нравился Кэти. Закари был умным и, если бы постарался, мог бы быть на хорошем счету. Грустно думать, что, скорее всего, этого не случится. Вероятно, он вылетит из школы, найдет работу в «Нансе», единственной фабрике города, где собирали станки для пищевых заводов. Или, может, станет батраком, будет очищать кукурузу и кастрировать свиней. В любом случае вряд ли он когда-либо покинет Осборн.

Послышался скрип на лестнице в подвале.

Сердце Кэти подпрыгнуло, и она развернулась на стуле. Рядом с ней гудел холодильник и журчала вода в посудомойке. Двойняшки мирно посапывали в своих постелях. В подвале снова было тихо. Она взяла телефон, напрягла слух, но через минуту положила трубку на место.

Это просто дом.

Она попыталась снова сосредоточиться на эссе, пять раз прочитала свое последнее предложение, но не могла избавиться от странного чувства. Кэти уставилась на дверь подвала.

Еще один скрип.

Она подпрыгнула. Деревянные ножки стула заскрежетали по полу. Ее пульс бешено бился, она схватила телефон и набрала 911.

Набор номера, читалась надпись на дисплее. Набор номера. Набор номера.

Тяжелые шаги послышались на ступеньках. В ужасе Кэти бросилась к двери, чтобы закрыть ее на щеколду. В тот же момент кто-то с другой стороны со всей силы навалился на дверь, чтобы открыть ее.

Они боролись. Дверь открывалась, закрывалась, открывалась. Рука и плечо просунулись в щель, и к ее телу потянулся нож.

Кэти из последних сил надавила на дверь. Последовал еще один мощный удар, Кэти упала, телефон выпал из ее руки и прокатился по полу – в кухню вломился Дэвид Тарстон Уэйр.

На нем были джинсы и спортивный свитер с эмблемой Lion pride. На одежде виднелись следы бирюзовой краски – этим цветом мать хотела покрасить кухонные стулья прошлой весной. Именно эту банку Кэти поставила на подоконник вечером.

Дэвид бросился на нее. Она побежала к столешнице и потянулась к самому большому ножу, когда он ударил ее в плечо. Он выдернул нож, и Кэти ударила его ногой. Дэвид толкнул ее в сторону шкафчиков. Они были примерно одного роста, около метра шестидесяти, и весели одинаково. Но у него было оружие.

Кэти ударила его коленом в пах, но Дэвид успел вонзить нож в верхнюю правую часть ее живота: оба согнулись пополам. Нож глубже вошел в печень Кэти.

Она упала, испуганная и странно тихая.

Дэвид смотрел на нее.

– Почему ты не кричишь? – с любопытством спросил он своим безразличным голосом.

Потому что я не хочу разбудить брата и сестру.

Она ничего не ответила, и Дэвид прикончил ее. У него не было времени ждать.

Он проверил ее телефон, который все еще пытался связаться с полицией. Дэвид оборвал звонок. Копы уже знали, что он рядом. Он был зол. Ему не нравилось спешить. Он вспорол грудную клетку Кэти, нажимая на нож и быстро ломая ребра, и вырвал сердце. Затем положил его на глянцевые брошюры, лежавшие на столе.

Ведь Кэти всем сердцем стремилась попасть в колледж.

Его убийства были ироничными. Никто, кажется, этого не замечал.

За кухонным окном замигали красные и синие огни, через улицу отсюда. Дэвид снял спортивный свитер, который стал идеальным прикрытием: почти все на улице сегодня были одеты в школьные цвета, бросил его и побежал.

Свитер упал на тело Кэти, распластанное на полу.

Глава двадцать четвертая

Испуганные Макани и Олли так и стояли в проходе между рядами, пока офицер Бев не вывела их на улицу. Крис попытался погнаться за Дэвидом, но тот уже исчез.

Макани и Олли давали показания. Снова. Уже было поздно, когда они вернулись в дом Ларссонов, и теперь, сидя за кухонным столом, пытались выйти из состояния шока и стереть ужасный образ тела Калеба из памяти. Крис разговаривал по телефону в соседней комнате.

Олли невидящим взглядом смотрел на плиту.

– Может, нужно было погнаться за ним, – сказал он. – Вдруг мы бы его поймали.

Макани сидела с ногами на стуле, обхватив колени здоровой рукой и опустив голову.

– Он убил Калеба, – сказал он. – Не Закари.

Его слова повисли в воздухе между ними. В полях летали и жужжали ночные насекомые. Китайские колокольчики на крыльце позвякивали.

– Не думаю, что это связано с издевательствами.

Она покачала головой, не соглашаясь с Олли.

– Тогда с чем, черт возьми, это связано?

Ей было страшно признать, что она понятия не имела, как Дэвид выбирал своих жертв. До этого она не осознавала, как сильно ее утешала мысль, что она хотя бы знала, почему на нее напали. На то была причина. Не зная мотивации Дэвида, все они снова находились в опасности.

В комнату вошел Крис, бледный как полотно.

– Произошло еще одно убийство.

* * *

Полуночное небо плакало неожиданным мелким дождиком. Крис переложил свои ноутбук, наручники, блокноты и контейнеры с едой в багажник машины. Макани заняла свободное пассажирское место, а Олли сел сзади.

Они пробыли дома менее тридцати минут. Крису нужно было вернуться на работу, так что он собирался отвезти их в больницу, к бабушке Янг, отказавшись оставлять их одних.

Макани чувствовала себя такой измотанной, что хотелось плакать, но она тоже боялась оставаться одна. Пока бесконечные ряды кукурузы проносились мимо окна – длинные коридоры в густой тьме, – она дрожала от чувства неизвестности: Дэвид мог быть где угодно.

Крис заметил, что она дрожит, и включил печку. Дворники на переднем окне медленно двигались.

– Она написала мне сообщение сегодня утром, – вспомнила Макани.

Он резко взглянул на нее.

– Кэти связывалась с тобой? Зачем?

– Сказала, что волновалась, услышав, что случилось со мной, и всегда готова поговорить. – Что-то оборвалось внутри Макани. – Я ей не ответила.

– Ты часто с ней общалась? Она была твоей близкой подругой?

– Мы вообще не были друзьями, скорее, приятелями. Иногда мы разговаривали в классе, но никогда не переписывались и не проводили время вместе или типа того.

Крис нахмурился:

– Так зачем ей начинать писать тебе этим утром?

– Просто такова Кэти, – Олли, сидевший на заднем сиденье, сразу отмел идею о том, что в этом могло быть что-то странное или зловещее. – Она хорошо относилась ко всем.

– Кто нашел ее? – спросила Макани. Они уже знали, в каком виде убийца оставил ее тело.

– Мама, – казалось, Крису сложно это произнести. – Судя по всему, у нее была ночная смена в больнице, а Кэти не отвечала на телефон, поэтому в перерыве она отправилась домой, чтобы проверить. Младшие брат и сестра Кэти спали наверху.

Макани раньше делала эпиляцию на руках. Теперь волоски встали дыбом, когда она вспомнила ламинированный бейдж. Добрая медсестра, угостившая ее йогуртом с голубикой и присматривавшая за ней, была мамой Кэти.

– Она не могла знать, – Крис казался потрясенным. Может быть, он представлял себя на ее месте. – Сомневаюсь, что она действительно думала, что может что-то произойти.

Дождь продолжал стучать по крыше машины. Возможно, чувствуя, что брату нужно подумать о чем-то другом, Олли попросил его повторить, что известно о местонахождении Дэвида.

После нападения вчера в доме Макани Дэвид пошел вверх по реке, а не вниз, чего полиция не предвидела. Под покровом ночи он вернулся в город и спрятался в кладовке «Грилиз», правильно предположив, что все будут его искать в полях.

Он находился прямо у них под носом все это время.

Сначала полиция была сбита с толку из-за того, как он туда попал, потому что ни одна дверь или окно не были повреждены. Но потом дядя Калеба, владелец магазина, вспомнил, что сделал новый ключ для племянника несколько месяцев назад. Дяде показалось это странным, потому что обычно Калеб не был забывчивым или неаккуратным. Полиция полагала, что Дэвид выкрал ключ и таким образом попал в магазин. Возможно, он вламывался туда не первый раз.

Некоторые члены оркестра, включая Алекс, дали показания, что Калеб репетировал свою речь внутри магазина, а когда вернулся после выступления, заявил, что пропал плюмаж с его шляпы. Возможно, Дэвид украл его, пока Калеб репетировал, и использовал это в качестве приманки.

– Все еще непонятно, почему он не убил Калеба до церемонии, – сказал Крис, не сводя глаз с дороги. – Может, потому, что Калеба хватились бы. И мы также не знаем… – Он замолчал и глянул в зеркало заднего вида на брата.

– Не знаем чего? – спросил Олли.

Казалось, Крис не хотел отвечать:

– Мы также не знаем, может, у Дэвида была не одна цель в магазине.

Напряженное выражение лица Олли выдало Макани, что такая мысль уже приходила ему в голову.

– Мы знаем, что он украл спортивный свитер, – сказал Крис, пытаясь быстрее сменить тему, – который оставил в доме Кэти, прежде чем угнать ее «форд фиеста». Свитер был залит кровью и краской из ее подвала. Мы не знаем, в чем он сейчас, и все еще не нашли его толстовку, и никто не видел, как он покидал район. Все искали пешехода.

– Так он покидает город, – Макани не желала в это верить. Она хотела точно знать его местонахождение. Пока его не поймают, она не сможет чувствовать себя спокойно.

Сквозь пелену дождя они заметили вдалеке два огонька фар.

– Какого цвета машина? – спросил Олли.

– Синего, – тихо ответил Крис.

Фары приближались. Сердцебиение Макани участилось, а Крис сжал руки на руле. Непонятно, что за небольшая машина к ним приближалась. Все задержали дыхание.

Красный «форд фокус».

Они выдохнули. Минуту спустя появились новые фары, и они снова напряглись. Так продолжалось до конца их поездки.

* * *

Бабушка Янг спала под действием сильных успокоительных. Макани и Олли пытались заснуть по очереди на удобном кресле с откидной спинкой, но их разум никак не отключался. Ночь все тянулась, а они наблюдали за машинами на парковке внизу и смотрели на мигающий экран телевизора. Гроза была не сильная, но достаточная, чтобы испортить сигнал.

Громкость телевизора стояла минимальная. CNN часами крутил новости об авиаударах в Сирии, о компании пропавших туристов в Северной Каролине и последних убийствах в Осборне.

Калеб Рандольф Грили-младший.

Кэти Тереза Куртцман.

Одни и те же съемки испуганных горожан крутили снова и снова. Жертвы превращались в цифры, в статистику, с помощью которой Дэвида сравнивали с другими известными серийными убийцами. Он убил двух человек в течение трех часов, несмотря на толпу, находившуюся рядом. Не только Макани чувствовала себя не в своей тарелке; у всего Среднего Запада было жуткое ощущение, что убийца стоит прямо позади них.

Но в больнице дела обстояли еще хуже. Кэти и ее мама стали темой всех разговоров. Невозможно было не услышать тихий плач, сдавленные всхлипы и шепот из комнаты медсестер.

Уже близился рассвет, когда ведущие наконец смогли сообщить новую информацию:

– Срочные новости об охоте на осборнского убийцу, – сказал женский голос.

Несмотря на невероятную усталость, Макани и Олли сконцентрировали все свое внимание, когда ведущая-латиноамериканка продолжила:

– Вы видите съемки с остановки грузовиков возле Бойз Тауна, Небраска, прямо у границы Омахи, в одиннадцать часов прошлой ночью. Неопознанный водитель позвонил в 911, заметив синий «форд фиеста», брошенный на обочине возле остановки грузовиков. Вот что обнаружила полиция, получив запись с камер наблюдения.

Черно-белая видеозапись показывала, как фигура в длинном пальто подошла к грузовой фуре и начала разговаривать с водителем через окно. Хотя из-за старых камер его движения были отрывистыми и распадались на пиксели, Макани видела, что эта зернистая фигура – Дэвид. По телу пробежал тошнотворный холодок. Дэвид забрался в грузовик, и тот отъехал.

– Как видите, – говорила диктор, – грузовик поворачивает направо, а потом исчезает из кадра. Такое впечатление, что водитель возвращается в Осборн.

Макани глянула на Олли. Он был напуган не меньше нее.

– Пока полиция не узнала имя водителя, известно лишь, что машина из Индианы. Неясно, знает ли водитель что-то о личности попутчика.

Вот и все. Новости стали крутить сюжет с начала. Дэвид снова забирался в грузовик, и он опять поворачивал направо. Убийца возвращался домой.

Глава двадцать пятая

Наступил День Всех Святых. Дождь прекратился, но асфальт блестел от воды и масла. Огненный рассвет, достойный Гавайев, озарил небо. Казалось, день, начинающийся с такого прекрасного зрелища, словно смеется над городом, охваченным ужасом.

Макани и Олли ушли из палаты бабушки Янг до того, как она поняла, что они вообще ее навещали. Крис отвез их в дом Ларссонов. В этот раз Макани сидела рядом с Олли на заднем сиденье. Они сцепили все четыре руки. Несмотря на идеальную возможность сбежать, Дэвид решил вернуться домой. Он хотел убить Макани и не смог. А что если он вернулся, чтобы закончить начатое?

– Водителя грузовика остановили сразу за Норфолком ночью, без пятнадцати час, – сказал Крис, делясь с ними новостями. – Кажется, он единственный человек в Америке, не слышавший об облаве. Он заявил, что слушает только христианское радио, а они всю неделю без умолку болтали о новом Верховном суде. Он сказал представителю шерифа, что Дэвид был тихим и вежливым. Он также заметил, что на нем вроде было женское пальто.

Несмотря на то что она видела запись с камер наблюдения, услышанное потрясло Макани.

– Думаю, – сказал Крис, – он все еще в тех же запачканных джинсах и толстовке, поэтому ему нужно было скрыть пятна крови. Скорее всего, пальто принадлежало маме Кэти. Водитель сказал, что высадил его у фермы возле Троя.

Трой находится через город от них. Алекс жила на ранчо прямо за ним.

– Дэвид сказал, что там ферма его родителей. Мы уже опросили фермеров, но они спали. Не видели и не слышали ничего необычного. Других соседей сейчас опрашивают, и отряд обыскивает окружающие поля.

Макани и Олли сжали холодные руки друг друга.

Ничего другого они сделать не могли.

* * *

Холодный осенний воздух трещал, словно заряженный предвкушением чего-то.

Макани и Олли свернулись в спальных мешках на деревянном полу в комнате Криса. От обогревателя волнами шло тепло. С дневным светом, запертой дверью и вооруженным полицейским рядом Макани наконец смогла расслабиться. Ей снились тяжелые сны. Острый нож в одной руке, отрезанный хвостик – в другой. Фигура в капюшоне выскакивает из-за дедушкиных часов. Она будет сражаться с этими кошмарами до конца жизни.

Пока троица спала, в город приехали незнакомцы: новый полк репортеров и целая армии доморощенных детективов, онлайн-ищеек, стремящихся поучаствовать в сенсационном расследовании. Еще к ним пожаловали отвратительные зеваки, лживые экстрасенсы и подвыпившие студенты колледжа, посчитавшие, что будет круто посетить знаменитый кукурузный лабиринт. Оставшаяся без дела труппа «Суинни Тодда» превратила его в кукурузный лабиринт с призраками, и Мартины обещали сделать пожертвования семьям погибших из этих денег.

– Учитывая, что убийца все еще на свободе, лабиринт кажется еще страшнее, – сказал ученик в алой спортивной кепке в разговоре с репортером. Его товарищи по колледжу кричали позади него в камеру. – Ну и, сами понимаете, благотворительность.

Приехала даже Национальная гвардия. Она должна была охранять футбольный матч, чтобы горожане осмелились прийти. Парковочных мест возле школы не осталось. Автопикник начался рано. Игры плей-офф не останавливали из-за предупреждений о торнадо и их не отменят из-за серийного убийцы.

И все эти события Макани, Олли и Крис проспали.

* * *

Телефон Криса зазвонил, когда солнце почти опустилось за горизонт. Макани с трудом села и прислонилась к кровати, вытаращив глаза на дверь. Она была все еще закрыта.

– Ага, – сказал Крис в трубку.

Олли вылез из спального мешка, чтобы присесть рядом, стараясь не задеть ее раненую руку.

– Черт, – выдохнул Крис. – Ладно, скоро увидимся.

Макани спряталась в объятьях Олли, когда телефон с глухим ударом упал на кровать над ними. Крис снова вздохнул.

– Что такое? – спросил Олли.

– Ничего. Ничего нового, – пояснил Крис. – Просто не стоило так долго спать.

– Тебе нужно уехать?

– Ага, – он свесил ноги с кровати рядом с Олли. – Мне нужно отправиться в Трой, а это в противоположной стороне от того места, куда надо вам. Мы поедем на разных машинах, но одновременно. Вы едете прямо в больницу, хорошо? И остаетесь там, пока я не скажу вам уезжать.

Макани и Олли кивнули.

– Я проверю дом на всякий случай. – Крис встал, поднимая пистолет с ночного столика. – Сейчас вернусь. Ждите здесь. – В дверном проеме он обернулся. – У вас есть телефоны?

Они уже держали их в руках.

Крис исчез в коридоре. Под глазами Олли залегли темные круги.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Нет. А ты?

– Нет, – он улыбнулся, и она издала слабый смешок.

Спальня Криса была в таком же беспорядке, как и комната Олли. Пакеты из «Соника» валялись повсюду, а перед шкафом выросли горы одежды. Вещи были чистыми, но валялись как попало. На стене висели три пыльные гитары: одна акустическая, две электронные. Под ними стоял усилитель, на котором высились стаканчики из-под кофе и лежала почта.

Доски наверху скрипели, пока Крис перемещался из комнаты в комнату. Взгляд Макани снова вернулся к двери.

– Здесь такой хаос.

– Настоящий бардак, – сказал Олли.

Она задержала дыхание, когда шаги отправились в ванную.

– То есть, – сказал он, – я проспал возле тебя весь день и ни разу не подумал о сексе.

Макани не повернула головы, но метнула на него недовольный взгляд.

Он ухмыльнулся:

– Вру.

Деревянные ступени застонали, когда Крис стал осторожно спускаться вниз. Макани покачала головой, но на губах появилась слабая улыбка. Они напрягли слух.

Ждали.

Внезапно внизу раздался крик, а за ним последовал грохот. Макани ахнула и вся сжалась, а Олли прижался к ней в ужасе. Слышен был неясный шум, потом что-то опустилось на пол.

– Сквидвард! – воскликнул Крис. – Черт! Ты испугал меня.

Олли смущенно отстранился от Макани, но она чувствовала, что он испугался больше за своего брата, чем за себя. Она гадала, испытывал ли он страх каждый раз, когда Крис уходил на работу. Наверное, это так тяжело.

Несколько секунд спустя Крис вернулся.

– Простите. – Он выглядел смущенным. – Все нормально. Выходим через пятнадцать минут, ладно?

Пятнадцать. Цифра удивила Макани. Они явно не привыкли к девушке в их доме. Она поспешила умыться, переодеться и поняла, что время сборов увеличили ради нее, когда братья были готовы меньше, чем через десять минут.

Олли протянул ей горячий тарт, пока она садилась в машину. Она проглотила его почти целиком. Выехав на шоссе, они разъехались с Крисом.

– Что за… – пробормотал Олли.

Макани подняла взгляд от сообщения на телефоне. Противоположная полоса дороги стояла в пробке. Очередь из грязных машин, грузовиков и жилых автофургонов растянулась до горизонта, а одинокий рыжеволосый работник флажком указывал им на парковку у кукурузного лабиринта.

– Он всегда так забит в пятницу вечером? – спросила она.

– Никогда, – ответил Олли.

Машины были наполнены людьми. Шум голосов и громкая музыка доносились сквозь опущенные, несмотря на низкую температуру, стекла. Макани смотрела на них с явным недовольством.

– Люди сошли с ума. Они думают, что это все игра.

На другой стороне лабиринта сосед Олли пытался выехать со своей подъездной дорожки.

– Это займет какое-то время, – сказал он.

Макани написала друзьям, сообщила новости и сказала, куда едет. Важно знать, где все находятся прямо сейчас. Дэрби был дома, а Алекс – в школе, с оркестром. Но не успела Макани отправить сообщение, телефон завибрировал. Пришел ответ от Алекс:

Я психую.

Макани нахмурилась:

???

Слишком много людей. Все забито. Не могу дышать.

твои родители могут вернуться и забрать тебя?

Они думают, что в толпе безопаснее! Я напомнила им о Калебе и мемориале, но они не слушали. Мне страшно. Мне очень страшно!!

Олли наблюдал за ней краем глаза:

– Что происходит?

– Алекс. Кажется, у нее паническая атака.

Он был в ЧЕТВЕРТИ МИЛИ от моего дома прошлой ночью. Теперь кажется, что он здесь. Я не могу. Я СЕРЬЕЗНО НЕ МОГУ ЭТО СДЕЛАТЬ!!!

– Ей нужно, чтобы мы за ней приехали? – спросил Олли, когда появилось еще одно сообщение от Алекс:

Вы сможете приехать за мной?

уже едем,

написала Макани и поставила сердечко.

Давайте быстрее,

ответила Алекс с кричащим эмодзи.

* * *

Стадион был полностью забит, и ветер относил крики, звуки марширующего оркестра и весь шум в центр Осборна. Пока их машина проезжала мимо Ореховой улицы, Макани с тоской взглянула в сторону бабушкиного дома, хоть его не было видно отсюда.

Яркие прожекторы футбольного поля пронзили сумерки. Алекс ждала их у передних ворот. Вся территория была забита, но она стояла одна.

Олли открыл двери, опустил окно и помахал ей. Запах дешевого шоколада наполнил машину. Традиционное выпрашивание сладостей, намеченное на завтра, отменили, но кто-то предложил принести конфеты на игру. Дети в костюмах бегали во всей этой суматохе, собирая сладости в наволочки и пластиковые оранжевые тыквы. Подросткам и взрослым запретили носить костюмы – в страхе, что Дэвид может скрываться под одним из них, – так что вместо этого все оделись в алое и золотое.

Местных болельщиков было так много, что они сидели и на гостевых трибунах. Чирлидеры подзадоривали их «Ревом льва», школьной кричалкой, а мощный топот ног отдавался эхом от металлических трибун.

Двое представителей Национальной гвардии стояли прямо за основным забором, закрытым цепью. На них была военная форма, а в руках – штурмовые винтовки. Считалось, что благодаря им все будут чувствовать себя защищенными, но Макани ощущала лишь неприятную, нервную дрожь.

Алекс запрыгнула на заднее сиденье со своей трубой. Ее плюмаж зацепился за дверной проем, и шляпа съехала набок.

– Ой, – она отстегнула ремешок, сорвала шляпу и сердито посмотрела на плюмаж. Может, она его боялась?

– Ты в порядке? – спросила Макани.

Глупый вопрос. Алекс захлопнула дверь:

– Поехали!

– У тебя не будет неприятностей? – спросил Олли.

– Пошло оно к черту, – ответила Алекс. – Пошло все к черту. Я не могу играть бодрый командный гимн и притворяться, что вас, ребята, не пытались убить. Не могу притворяться, что парень, который мне нравился, лидер нашего оркестра и еще трое одноклассников были зверски убиты. И не могу притворяться, что лузер, сделавший это, все еще на свободе!

Этих объяснений оказалось достаточно для Олли. Он отъехал от края тротуара. Макани отстегнула ремень и переползла на заднее сиденье, где Алекс пыталась расстегнуть свою красную униформу. Макани помогла ей с потайными пуговицами, о которых подруга забыла, а потом с жакетом. Алекс отбросила его. Она была на грани истерики.

Макани поискала в карманах салфетки, и тут зазвонил телефон. Дэрби решил не писать на этот раз.

– Все нормально? – спросила Макани.

– Включи громкую связь, – потребовала Алекс.

– Я в порядке, – сказал Дэрби. Макани нажала на кнопку, и его голос зазвучал в салоне. – Я звоню, потому что за рулем.

– Это небезопасно, – сказал Олли, а потом поморщился, не желая быть занудой.

Макани гадала, была ли его реакция вызвана слишком большим количеством историй об авариях от Криса. Или, может быть, любая авария напоминала ему о родителях. Она пристегнулась и попросила Алекс поступить так же.

– Знаю, но я только что получил ваши сообщения, – пояснил Дэрби. – У меня не ловил сигнал из-за всех этих проклятых туристов. Алекс с вами?

– Я здесь! – сказала Алекс. – Ты где?

– Я ехал забрать тебя. Проезжаю «Доллар Дженерал» прямо сейчас.

– Мы уже почти возле больницы, – сказала Макани. – Встретимся на парковке.

Хетчбек Дэрби подъехал к ним меньше чем через пять минут. Дверцы распахнулись, и Алекс и Дэрби бросились друг другу в объятия. Они обнимались вечность.

Макани забралась назад на пассажирское место и поднесла руки к решетке обогревателя. Олли повысил температуру.

Дэрби с Алекс сели на свободное заднее сиденье. На Дэрби были старомодное спортивное твидовое пальто с настоящими заплатками на локтях, рубашка на пуговицах и свитер. Он щелкнул подтяжками, такими же, как у униформы Алекс.

– Нет, только посмотрите на это! Она пытается украсть мой образ.

– Ты запер свою машину? – спросил Олли.

Вопрос сразу же снова испортил настроение.

Дэрби заверил его:

– Она закрыта.

Они замолчали, осматривая окрестности. Парковка была почти пустой. Через несколько секунд Макани сказала: