Текст книги "В твоем доме кто-то есть"

Глава четырнадцатая

Они оставили машину Олли в школе и пошли к ее дому пешком, на случай, если бабушка Янг вернется раньше и ему нужно будет быстро сбежать. Они понимали, что таким подозрительным поведением привлекают к себе еще больше внимания.

На небе светило солнце, воздух был по-осеннему свеж. Листья, кружась, падали с деревьев и ложились вдоль тротуаров. На фоне серого пейзажа яркими, жизнерадостными пятнами желтого, лавандового и красно-коричневого цветов выделялись хризантемы. На ветках покачивались прикрепленные невидимыми нитями привидения из марли. Пластиковые могильные плиты с шуточными именами на лужайках возле домов создавали временные кладбища. И тыквы – оранжевые, белые, большие, круглые, плоские и миниатюрные – украшали каждое крыльцо. До Хэллоуина оставалось три дня.

День казался подарком, отдыхом от постоянного стресса.

Их план был прост: Макани попросила бабушку написать, когда она соберется выезжать, и, как только она будет близко, Олли осторожно выберется из дома. Макани скажет, что Дэрби только что ушел, когда узнал, что бабушка Янг уже близко, а родители Дэрби волновались и хотели, чтобы он вернулся домой. Бабушка Янг, конечно, разозлится, но за вечер отойдет.

Лужи растаявшего снега все еще лежали под дубами Ореховой улицы. Улицы в самом старом квартале Осборна именовались по названиям деревьев: кедр, вяз, дуб, сосна, ель, орех и ива. Их расположили в алфавитном порядке, чтобы горожане всегда могли найти дорогу домой. В последнее время Макани чувствовала огромное облегчение, что она не живет на улице Вязов.

– Что ты скажешь брату? – спросила она.

– Что мне сегодня нужно рано на работу, – сказал Олли.

Обходя дом, они оба напряглись, но все было чисто: золотого «тауруса» бабушки на подъездной дорожке не оказалось.

Они вошли через заднюю дверь. В доме стояла тишина. Единственным звуком был ход тяжелого маятника огромных дедушкиных часов – сердца дома.

– Это дом стариков, – прошептала Макани.

– Мне здесь нравится, – прошептал Олли в ответ.

Хотя они были одни, все равно старались вести себя как можно тише. Между ними буквально проскакивали искры, необузданное притяжение.

– Я почти уверена, что вещи этого века здесь только те, что приехали со мной.

Олли тихо рассмеялся. Макани повела его из кухни вверх по лестнице.

– Она еще не закончила? – спросил он внезапно.

Макани остановилась на полпути.

– Пазл, – пояснил Олли.

Она проследила за его взглядом, который был прикован к кофейному столику в гостиной, где большая часть неба – голубые, белые и серые кусочки – все еще валялись вразнобой. Она покачала головой и улыбнулась.

– Думаю, она ждала тебя.

– В следующий раз я приду, когда она будет дома.

Макани подняла бровь:

– То есть ты не хочешь над этим поработать сейчас?

Олли прикусил губу.

– Хочу.

Макани провела его в спальню, все время чувствуя его взгляд на изгибах своего тела. Она чувствовала его голод, потому что тот же самый голод испытывала сама.

Макани заперла за ними дверь. На всякий случай. Вспомнив, что надо проверить телефон, она полезла в карман. От бабушки Янг пришло новое сообщение.

Авария на 6-м шоссе. Застряла в пробке в Западной Омахе.

– Движение на дороге ужасное. Нам повезло, – пропела Макани, подключая телефон к колонкам, и сделала музыку погромче, тоже на всякий случай, но Олли едва ли это заметил. Кажется, его поразила обстановка.

Макани неуверенно скрестила руки на груди:

– Что?

Олли понадобилось мгновение, чтобы собраться с мыслями:

– Эта комната похожа на остальной дом. Не на тебя. Кажется, что ты – всего лишь гость.

Его проницательное замечание задело Макани сильнее, чем она думала.

– Думаю, это так.

Олли кивнул, и ее удивило разочарование в этом жесте. Она разомкнула руки и на автомате шагнула ближе к нему, но он отвернулся. Между ними снова встала стена. Он опустился на колени возле кровати.

– Что ты…

– Ты когда-то сказала мне, что здесь я кое-что найду. – Заметив ее удивленное выражение лица, Олли добавил: – Фотографию, помнишь?

Макани широко распахнула глаза, когда вспомнила старую фотографию команды по плаванию.

Олли озорно улыбался.

– Нет, нет, нет, ни в коем случае, – Макани бросилась и встала между ним и кроватью, схватив его за руки, пока он пытался достать что-то. Она не могла позволить ему увидеть фотографию сейчас, когда она пыталась соблазнить его.

– В следующий раз, – сказала она, смеясь. – Обещаю, покажу тебе в следующий раз.

Они стояли так близко друг к другу и тяжело дышали.

Олли перестал сопротивляться и наградил ее той самой соблазнительной улыбкой.

– И чего стоят обещания человека, лгущего своей бабушке?

Она поцеловала его в губы – быстро – и тут же отстранилась.

– В другой раз. Я серьезно. – Она снова его поцеловала. – Но не сегодня.

Он наклонился и поцеловал ее в ответ. Макани попыталась снять пальто и запуталась в рукавах. Они оба смеялись, пока он помогал ей выбраться.

– Любопытно…

– Почему на мне теплое пальто? Потому что выпал снег, а я выросла на берегу.

– Мне любопытно, – сказал он, – почему ты похожа на зимнего гота.

Макани собиралась снова его поцеловать, но остановилась.

– Что?

– Твоя летняя одежда такая яркая, а зимняя – черная. – Он кивнул на ее пальто и свитер, а потом как ни в чем не бывало наклонил голову для новых поцелуев, словно не начал только что этот странный разговор.

Макани отодвинулась, чтобы он не мог дотянуться до ее губ.

Летняя одежда была старой. Самые теплые вещи, которые могли понадобиться на Гавайях, – джинсы и толстовка. Тут пришлось попросить бабушку купить ей пальто, шапку, шарф, перчатки и свитера. Они специально ездили в торговый центр Омахи, и Макани выбрала все черное. Она не могла объяснить, почему. Когда она носила эту одежду, чувствовала себя чуть более защищенной, более стойкой. Но это звучало глупо, а она не хотела, чтобы Олли думал, что она копирует его или Алекс.

Вместо этого Макани игриво заметила:

– Мне нравится, что ты так много внимания уделяешь моей одежде.

– Я всегда уделяю тебе внимание и всегда все замечаю.

Их тела соединились в безумном танце. Исчезла его толстовка, ее свитер, потом его рубашка. Они лежали на кровати, на Макани осталось только белье. Она потянулась к молнии на его штанах.

Олли положил руку поверх ее.

– Все в порядке? Ты уверена?

Такие вопросы требовали честности.

– Да, – сказала она. – А ты?

– Да.

Она снова его поцеловала, мягко убирая его руку.

– Да, – повторила она.

– Да, – повторил он.

* * *

Мальчик с розовыми волосами спал, а бабушка написала тридцать минут назад, что пробка начала двигаться, но все еще медленно. У них в запасе был как минимум час.

Макани ответила:

Никаких проблем! Пиши мне.

Под свою любимую песню, орущую из колонки, она наблюдала, как поднимается и опускается грудь Олли. Его живот был более плоский, чем у нее. Во сне Олли выглядел довольнее, чем наяву. Он казался спокойным. Секс удивил ее, и не только потому, что им пришлось сдерживать себя (на всякий случай). Он отличался от их первого раза: был лучше, дольше.

Макани наблюдала за Олли, пока жажда не взяла верх. Она оделась, натянула на него одеяло и спустилась вниз на кухню. Ящик для столовых приборов был открыт.

Ее пульс участился:

– Бабушка?

Не считая тиканья дедушкиных часов, в доме было тихо. Макани дрожащей рукой закрыла ящик. Она попыталась отмотать события на час назад: был ли ящик открыт, когда они проходили через кухню? Она так не думала, но нужно признать, тогда ее занимало другое.

Скорее всего, он был открыт.

Бабушка, должно быть, открыла его, перед тем как отправиться на прием к врачу. Хорошо, что она поехала к специалисту. Может, наконец у них появятся ответы.

Макани наполнила пластиковый стакан водой из-под крана и выпила ее. Потом налила еще один, для Олли, но решила сходить в туалет на первом этаже, а потом вернуться наверх. Она не думала, что за громкой музыкой он что-нибудь услышит, но все равно испытывала смущение.

Когда она вернулась на кухню, ящик со столовыми приборами снова был открыт. Она резко остановилась и с порога уставилась на него.

Механизм сломался. И он сам открывался все это время.

Но тревога лишь нарастала.

Макани не знала точно, почему ей страшно. Она взглянула на заднюю дверь, но та была заперта. Конечно же, она была одна.

Она прокралась в кухню и надавила на ящик, проверяя его и ожидая, когда он откатится назад.

Не откатился.

Она нажала на ящик до конца.

Подождала.

Ничего. Может, бабушка права. Может, я теряю рассудок. Мысль была неприятной, потому что могла оказаться правдой. В ее жизни был период, о котором тяжело вспоминать. Возможно, эта забывчивость в последнее время – последствия прошлой травмы. Или даже хуже – свидетельство, что она прогрессирует.

Стыд овладел ею, пока она смотрела на ящик и надеялась, что он откроется. Она прижала ухо к его стенке и прислушалась.

Ничего. Ящик был плотно закрыт.

– Черт, – прошептала она.

Макани покачала головой. Пошла за водой, но стакан оказался пустым.

– Черт, – повторила она, поворачиваясь. Она не знала, ищет ли она бабушку или Олли, но в комнате никого не было. Дрожащими руками она снова налила воду в пластиковый стакан и понесла его к лестнице. Вода чуть не перелилась через край. И вот тогда она заметила пазл.

Небо было собрано.

Пазл был завершен.

Макани уронила стакан. Вода пролилась ей на джинсы и на ковер, стакан, ударившись, отскочил от пола. Она опустилась, чтобы поднять его.

– Бабушка! – позвала она. – Бабушка, где ты?

Зачем она послала те сообщения? Было ли это проверкой? Знала ли она, что Олли здесь? О боже! Она, скорее всего, услышала их наверху и теперь ждала, когда он тайком уйдет, чтобы предъявить это Макани. Мама вполне могла так поступить. Ей нравилось ловить Макани на вранье, а потом наказывать. Возможно, бабушка походила на маму больше, чем казалось Макани…

Макани побежала обратно в кухню:

– Бабушка! Ты дома?

Ответа не последовало.

Она резко поставила стакан на стол, схватила полотенце для посуды и вернулась, чтобы вытереть ковер у подножия лестницы. Щеки горели. Казалось, сердце сейчас выскочит из груди. Если Олли услышит, как она кричит, он догадается, что нужно не высовываться. С мокрым полотенцем в руках Макани направилась назад на кухню и замерла в дверях.

Стакан пропал.

Голова закружилась.

– Бабушка! – Не в силах объяснить происходящее, Макани побежала в спальню бабушки в задней части дома. – Ты здесь? – Она постучала в закрытую дверь, но ответа не было, и она вошла в комнату. Кровать заправлена. Все на своих местах. Макани даже зачем-то проверила шкаф, но там никого не оказалось.

Она поспешила назад, чтобы выглянуть через кухонное окно на подъездную дорожку, но отшатнулась. Стакан стоял в центре стола. Все ящики и шкафы были открыты нараспашку.

Макани парализовало. Из окна было видно подъездную дорожку, но на ней не стояло ни одной машины.

– Олли? – прошептала она и заставила себя обернуться, отчасти надеясь, что он стоит за ее спиной.

Его не было.

Она как в тумане подошла к лестнице. Ее взгляд снова упал за законченный пазл. Ее охватила паника.

Убийца переставил мебель в гостиной Родриго.

Макани вспомнила шкафчики и ящики – как часто они оказывались открытыми за последние два месяца. А что если с жертвами играли до того, как убить их? Действия против них могли быть практически невидимыми. Психологическая манипуляция. То, чего полиция не заметит, осматривая место преступления.

Полиция полагала, что мебель Родриго переставили после его смерти, как часть сложной сцены, которая, кажется, нравилась убийце. Но вдруг убийца переставил мебель до смерти Родриго?

От дедушкиных часов выступила вперед фигура в капюшоне.

Глава пятнадцатая

Крик Макани отозвался эхом по всему дому. От него затряслись фотографии на стенах. Фигура от неожиданности подпрыгнула и что-то уронила. На ковер упал нож.

Какое-то время оба стояли как вкопанные. Капюшон бежевой толстовки полностью скрывал лицо убийцы, но Макани разглядела, что это белый мужчина. И, судя по его худощавому телосложению, он был молод, скорее всего, подросток.

Макани перевела взгляд на огромный нож: лезвие длиной по меньшей мере сантиметров семнадцать было острым – один край обычный, а другой с зубцами, как у пилы.

Макани метнулась к ножу. К сожалению, убийца был ближе и быстрее, и, как только его рука оказалась на черной прорезиненной рукоятке, он сделал выпад и ранил Макани в руку.

Она снова закричала и отшатнулась назад. Внезапно с лестничной площадки раздался крик. Голый Олли несся к ним на всей скорости.

Убийцу снова застали врасплох, Макани быстро поняла это: он думал, что она одна. Используя это внезапное преимущество, она бросилась на незнакомца и повалила его на пол. Охотничий нож второй раз выпал из его руки, капюшон съехал и открыл его лицо.

Макани замерла.

Она узнала его, но не могла вспомнить имя.

Убийца боролся и лягался, пока она пыталась прижать его к полу, и снова задел рану. Она вскрикнула от боли. Он выбрался из-под нее, схватил нож и бросился в атаку. Олли напрыгнул на него сзади и отбросил в сторону.

Раздался еще один крик – в комнату ворвался еще кто-то.

Бабушка Янг бросилась на убийцу и повалила его на ковер. Вдруг она вскрикнула. Убийца вонзил ей нож в правый бок и повернул его. Потом сбросил бабушку Янг с себя.

Макани бросилась к ней.

Олли помчался догонять убийцу, бросившегося к черному ходу. Тот оступился и врезался в дедушкины часы, повалив их на пол – те разлетелись на кусочки во все стороны.

Макани стояла на четвереньках, тяжело дыша. Ее ладони и джинсы были в крови. Бабушка Янг дышала прерывисто и тяжело. Макани осторожно приподняла ее голову.

Олли и убийца замерли на месте.

Глядя на пристально следившую за ним Макани и готового в любой момент наброситься на него Олли, убийца искал новый путь к отступлению и кинулся прочь через входную дверь.

Олли понесся за ним прямо по осколкам и щепкам часов, а Макани подлетела к окну.

– Он бежит налево, – крикнула она.

– Где твой телефон? – спросил Олли.

– Наверху!

– И мой. – Он побежал. – Следи за ним!

Фигура в капюшоне исчезла за соседским гаражом. Макани застонала, отчаянно пытаясь увидеть хоть какой-то намек на движение на горизонте. Ноги подкашивались, руки тряслись. На кухне тоже был телефон, но она не вспомнила о нем, когда Олли уже бежал вниз по ступенькам с телефоном у уха.

– Кен, – сказал Олли диспетчеру. Он до сих пор был без одежды. – Я в доме Макани Янг на Ореховой улице. Убийца только что был здесь.

Макани показала ему на окно.

– Он побежал туда! За угол гаража.

– Нам нужна скорая. Ее бабушка серьезно ранена. Ее пырнули ножом в живот, она потеряла много крови.

– Бабушка! Бабушка, не бросай меня! – Макани схватила ближайшую диванную подушку и подложила под голову бабушки. Ее веки тяжело открылись.

– Я в порядке, – успокоил Олли диспетчера. – И Макани, но у нее серьезный порез на руке. Придется накладывать швы.

В глазах бабушки Янг появилась тревога.

– У меня все хорошо. У тебя все хорошо. – Макани расстегнула низ бабушкиной блузки, чтобы осмотреть рану. Рубашка была тяжелая и мокрая.

– Это Дэвид Уэйр, – отчеканил Олли в телефон. – Убийца – Дэвид Уэйр, и прямо сейчас он бежит в направлении школы.

Макани подняла ткань, прилипшую к животу бабушки, отчего та сделала резкий вдох. В ужасе Макани опустила рубашку. Олли промчался мимо нее наверх.

– Куда ты? – закричала Макани.

Его голос раздался из спальни, и она поняла, что он стоит у ее окна.

– Нет, я больше его не вижу…

Телефонный разговор Олли превратился в неразборчивый шум. Сердце Макани стучало от страха и адреналина, она судорожно сжимала руку бабушки. Ладони были скользкими от крови. Она не знала, что делать. Не знала, как помочь. Окно рядом с входной дверью словно насмехалось над ней. В любую секунду убийца мог выскочить из-за кустов.

На нее упала серая тень.

Она закричала.

– Все нормально, – сказал Олли. Но его глаза расширились от ужаса, когда он увидел ее руку.

Она опустила взгляд и увидела, что левый рукав свитера тоже пропитан кровью. Глубокий порез по диагонали распорол ей руку от локтя до кисти, отчего стали видны пульсирующие мышцы. Макани поняла, что едва чувствует собственную руку.

Опустившись на колени, Олли прижал чистое полотенце, которое нашел в шкафчике наверху, к ране бабушки. Он кивнул на второе полотенце, лежащее возле Макани.

– Сможешь перевязать себе руку?

Он оделся, но все еще был босиком. Олли порезал ноги осколками стекла, оставив алую дорожку следов на ковре.

Кровь была повсюду: из ступней Олли, из пореза на руке Макани, из раны в животе бабушки.

– Вот, – Олли кивком попросил Макани сесть на его место и показал, как прижимать полотенце.

Бабушка Янг снова закрыла глаза. Следуя инструкциям Олли, Макани сосредоточилась на ране, осознавая, что жизнь бабушки теперь в ее руках. Она держала полотенце на нужном месте, пока Олли перевязывал ей руку. Макани запищала от боли. Образ убийцы пугающей вспышкой всплыл в памяти.

Бабушка Янг попыталась заговорить:

– Как, ты сказал, его имя?

Вдалеке послышались сирены приближающейся скорой помощи.

– Дэвид, – сказала Макани. – Он был лучшим другом Родриго.

* * *

Дэвид. Дэвид Уэйр. Знала ли она вообще его фамилию?

Его имя никогда не упоминали в расследовании. Ни разу. Он был тем, с кем она и ее друзья – и Родриго – строили догадки.

Как думаешь, кто это сделал?

Спросил он ее на уроке физики.

Должно быть, он получал от этого извращенное удовольствие, ведь, задавая вопрос, он заранее знал ответ. Знал, что собирается убить лучшего друга. Знал имя следующей жертвы.

Серийные убийцы в ее воображении, в бесчисленных фильмах и сериалах были яркими и притягательными образами, от которых невозможно было отвести глаз. Но Дэвид никогда не привлекал ее внимание.

Как ты думаешь, кто это сделал?

Она смотрела мимо него, даже когда он спросил напрямую.

Она смотрела мимо него, даже когда он сидел прямо перед ней.

* * *

Сверкающие огни. Толпа людей. Знакомая паника поднялась в груди Макани, когда ее дом превратился в хаос. Медики в белых халатах бросились к бабушке. Полиция обступила Олли, Крис обнял его. Еще один полицейский быстро задавал ей вопросы. Макани отвечала как в тумане, пока бабушку Янг поднимали на носилки. Бородатый парамедик развязал полотенце на руке Макани, и ее посадили в ту же машину скорой помощи. Соседи высыпали из своих домов. Новые машины с визгом въехали на улицу. Последнее, что она видела, когда дверцы скорой захлопнулись, – мелькнувшие в окне розовые волосы Олли.

* * *

Ты в состоянии шока, объяснили ей. Пока медсестры и врачи обезболивали, чистили рану и накладывали швы, тот же полицейский, что допрашивал ее дома, продолжил задавать вопросы здесь.

Офицер Беверли Гейдж. Можешь звать меня Бев.

Она казалась слишком молодой, чтобы зваться Беверли, всего на несколько лет старше брата Олли. У нее были крупное овальное лицо, дружелюбные глаза и длинные волосы, убранные в хвост. Была ли она той, что понравилась Дэрби? Казалось, это было так давно.

Бабушку сразу же отвезли в операционную, но Макани не сообщили о ее состоянии, а офицер Бев не рассказала, поймали ли Дэвида. Вопросы Бев, связанные со временем нападения, просто убивали. По крайней мере, она оставила самые интимные из них на потом, когда руку Макани зашили и они остались одни.

Макани отвечала настолько честно, насколько могла.

Да, мы занимались сексом.

Э, минут десять.

Потом мы разговаривали.

Может, пятнадцать минут.

Не знаю. О музыке. И каком-то парне, много писавшем о Марокко, какой-то Пол. Не помню.

Да, а потом Олли заснул.

Я проверила телефон и смотрела, как он спит.

Не знаю. Минут пятнадцать-двадцать.

Это было унизительно. И теперь все запротоколировано, напечатано в каком-то ужасном официальном отчете или будет храниться в компьютерной базе. Когда Бев сделала еще одну пометку, мысли Макани вернулись к бабушке. Чувство вины и беспомощности разрывало ее. Бабушка может умереть, потому что Дэвид хотел убить меня.

Макани представила, как попытается все объяснить, когда – когда, а не если – бабушка очнется. Макани солгала. Олли был обнаженным. Как бы странно это ни звучало, но этот факт казался намного хуже, чем мысль о том, что кто-то пытался ее убить.

Я едва его знала, твердила она Бев. Нет, не знаю, почему он выбрал меня своей целью.

Первая часть была правдой. Вторая – ложью.

Макани думала, что достаточно страдала: она потеряла все, что имело для нее значение на Гавайях, – но карма бумерангом вернулась. Это, по крайней мере, было ее последним наказанием.