Текст книги "В твоем доме кто-то есть"

– Все в порядке, – заверил он, убирая блокнот. – Это все, что нам нужно знать.

Ее сердце стучало, пока он вел ее назад по коридору.

– Мне еще нужно допросить администрацию, но, по крайней мере, ты скоро отправишься домой, да? – Крис протянул ей руку. – До следующей встречи.

Макани пожала его ладонь. Ей хотелось сказать, что она будет рада снова с ним встретиться. Но вместо этого она бросилась в туалет.

Залетая в первую кабинку, она уже плакала, не по какой-то определенной причине, а из-за всего сразу. Если бы она была сейчас на Гавайях и проводила обычный год в выпускном классе. Если бы могла вести себя с Крисом непринужденно. Если бы не было психопатов, убивающих ради удовольствия и делающих мир небезопасным. Если бы Олли был рядом и она могла бы его поцеловать как можно скорее. Если бы не была такой эгоистичной, мечтая о бойфренде, когда двое ее одноклассников мертвы.

Но дольше оставаться в туалете было нельзя, чтобы никто не начал подозревать что-то неладное. Глотая слезы, Макани вытерла лицо шершавым бумажным полотенцем и вышла из туалета.

Олли стоял, прислонившись к стене, возле питьевого фонтанчика. Под его темными глазами залегли круги.

– Тебе достался мой брат. – Это не был вопрос.

– Офицер Ларссон специально попросил допрашивать меня.

Олли вздохнул.

– Все прошло хорошо. Он милый. – Макани осмотрелась, но в коридоре никого не было. – Ты ждал меня? – А потом заметила свой рюкзак на полу у его ног. – Почему он у тебя?

– Я отпросился у сеньоры Вашингтон в туалет. Она даже не заметила, как я забрал обе наши сумки. Я видел, как ты зашла сюда, и решил подождать.

Макани снова запаниковала: она провела там больше десяти минут.

– Я сидела. Просто сидела. Не хотела возвращаться в класс.

Олли кивнул.

– Тебе надо было постучать, – сказала она.

Он поднял брови. Оба знали, что он никогда не осмелится постучать в дверь женского туалета.

– Нет, прости. – Макани чувствовала себя уставшей и смущенной. Ничто не имело смысла. – Но зачем тебе моя сумка?

– Ты в порядке? – спросил он.

– Что? – Она покачала головой. Такое впечатление, что они ведут два параллельных разговора. – Нет, не в порядке. А ты?

Олли улыбнулся.

– Совсем нет.

Макани вытаращилась на него, а потом разразилась безнадежным смехом. Слезы снова появились в уголках глаз.

– Понятия не имею, что происходит.

– До конца последнего урока еще двадцать минут, но я собираюсь уйти. – Олли поднял рюкзак и протянул ей. – Тебя подвезти?

Глава девятая

Единственными, кто заметил их раннее отбытие, были журналисты. Они кружили, словно стервятники, перед школой и парковкой, ожидая, когда учеников отпустят с уроков. Когда Макани и Олли приблизились к ним, она напряглась, опустила голову и пошла быстрее. Олли не отставал от нее.

Репортеры сразу же взорвались: «Вы знали жертв?», «Как бы вы описали атмосферу в школе сегодня?», «Ухудшит ли это шансы вашей команды в матчах плей-офф?». В их сторону пихали микрофоны и направляли камеры, но Макани уворачивалась от навязчивых вопросов, давая тем самым понять, что не желает давать комментарии, но женщина с залаченной челкой все равно погналась за ними.

– Каково это: потерять двух одноклассников всего за три дня?

Макани сосредоточилась на машине Олли в дальнем конце парковки.

– Каково это: потерять двух одноклассников всего за три дня?

Машина, машина, машина, машина, машина, машина, машина…

Вдруг чья-то рука коснулась плеча Макани, и она закричала. Ее глаза обезумели от страха. Репортер отшатнулась и врезалась в своего оператора, а Макани снова закричала. Женщина, сбитая с толку, от ярости выкрикнула что-то в ответ, но внезапно Олли встал между ними и пригрозил:

– Прочь! Убирайтесь к черту, подальше от нее!

Оператор взял репортершу за руку, предлагая ей отойти, но она не собиралась так просто сдаваться.

– Ты, – сказала она, – розовые волосы, каково это…

– А каково это, черт возьми, на наш взгляд?

Оператор умоляюще обратился к журналистке:

– Они, скорее всего, несовершеннолетние…

Олли протянул руку к Макани, обнял ее за талию и повел к машине. «Машина, машина, машина», – повторяла про себя Макани. Он открыл пассажирскую дверь, помог ей залезть внутрь и побежал к водительскому сиденью. Все пять ее органов чувств были на пределе. Вместо того чтобы пытаться не плакать, Макани старалась хотя бы не шмыгать носом.

Она ожидала, может, даже хотела, чтобы Олли выехал с парковки на полной скорости, но он вел машину аккуратно, следуя положенным ограничениям. Он повернул в противоположном ее дому направлении и ехал, пока они не оказались около парка возле начальной школы.

Машина остановилась. Макани почувствовала, что Олли пытается решить, нужно ли ее утешить.

– Прости, – сказала она. Ее реакция могла показаться странной. Нужно было что-то соврать. – Не знаю, почему…

– Тебе не нужно ни за что извиняться.

Она шмыгнула носом и стала рыться в рюкзаке в поисках салфеток. Олли перегнулся через нее, чтобы открыть бардачок. Там валялись скомканные салфетки из KFC.

Она взяла одну и высморкалась. Как привлекательно! Макани чувствовала себя монстром.

– Такой отвратительный день.

– Такой отвратительный день. – Олли издал смешок.

Они сидели молча целую минуту. Макани выглянула из окна. Парк был пуст, не считая мамы и малыша на качелях.

– Я не хочу домой. – Ее голос звучал слабо и уныло. – Она попросит, чтобы я рассказала обо всем, что случилось сегодня в школе, а я не хочу это обсуждать. Не могу больше об этом думать.

Олли кивнул. Он понял, что она говорит о своей бабушке.

– Куда бы ты хотела поехать?

– В какое-нибудь тихое место.

Олли повез ее к себе домой.

* * *

Путь до проселочной дороги, на полпути между Осборном и Ист-Бендом по шоссе 79, занял двадцать пять минут. Еще одна пустынная дорога, затерянная в кукурузных полях, на которой время от времени встречались ранчо и пастбища. Каждую милю они проезжали мимо билборда с желтой подсветкой, рекламирующего «Веселый лабиринт Семьи Мартин». Семейка рыжих голов улыбалась им с верхнего угла каждой рекламы.

Самый большой кукурузный лабиринт Небраски! Еще 5 миль!

Тыквенная грядка! 4 мили!

Катание на возу с сеном! 3 мили!

Контактный зоопарк! 2 мили!

Кукурузная яма! 1 миля!

– Что такое кукурузная яма? – У Макани стало легче на душе от осознания того, что она сможет отдохнуть несколько часов. Она предупредила Дэрби, что Олли отвезет ее домой, а бабушке написала, что останется у Дэрби. Они были не в восторге, но, по крайней мере, правильно поняли, что Макани нужно отвлечься от жутких новостей.

– А ты как думаешь? – сказал Олли. – Огромная яма с кукурузными зернышками.

– Ладно. Но что делать с кукурузной ямой?

Он взглянул на нее с улыбкой:

– Видела бассейны с пластмассовыми шариками в развлекательных центрах? Это то же самое, но большего размера. Намного больше. Там весело, – признался он. – А вот без контактного зоопарка вполне можно обойтись. Когда ветер встречный…

Макани рассмеялась и увидела из окна машины похожие на цирковые флаги на полях. Они проехали широко раскинувшийся лабиринт и огромную незаасфальтированную, почти пустую парковку.

– Сюда кто-то действительно приезжает?

– Она забита в выходные. Люди приезжают из Омахи и Линкольна. И здесь шумно. Слышно аж из моего дома. По субботам они даже приглашают группу, играющую польку. Когда у нас открыты окна, я часто начинаю топать в такт их тубе.

Макани снова рассмеялась.

– Я представила, как ты плаваешь в кукурузной яме.

Олли смотрел вперед, его глаза блеснули.

Он свернул на другую дорогу. Пологий склон нарушал окружающую его плоскую равнину. Это напоминало тихую, жутковатую красоту страны Уиллы Кэсер[12]12
  Популярная американская писательница XIX века.


[Закрыть]. В десятом классе Макани задали прочитать «О, пионеры!» на уроке английского, и знакомый ландшафт успокаивал ее, напоминая о поездке к любимой бабушке. Макани тогда и не догадывалась, что вскоре будет здесь жить. Роман потерял свою привлекательность, перестал быть выдумкой.

Виднеющееся вдалеке здание стало увеличиваться, и Макани поняла, что эта дорога ведет прямо к дому Олли. Он был белого цвета, как и ее, но штукатурка местами осыпалась. Дом построили в стиле возрождающейся викторианской готики: три драматичные оконные арки под тремя выступами крыши. Две колонны обрамляли скромное крытое крыльцо. Обширный двор был неухоженным и заросшим.

Макани обрадовалась, что не верит в привидения; болезненные воспоминания прошлого, скорее, походили на призраков. И она была уверена, что здесь их полно.

Однако не все в доме оказалось таким мрачным. Когда она вышла из машины, ветер теребил китайские колокольчики, а по обеим сторонам крыльца болтались на цепочках два огромных кашпо с папоротниками. Они, правда, погибли от ранних заморозков, но служили доказательством, что дом не заброшен.

Олли бросил на нее тревожный взгляд.

– Дом, милый дом.

Приводил ли он раньше сюда девушку или это первый раз? Он чувствует себя уязвимым? На распадающемся придверном коврике из кокосовых волокон едва виднелось одно слово: Ларссон.

Младший Ларссон отпер переднюю дверь в большую, темную и пыльную комнату.

– Знаю, – вздохнул он. – Похоже на дом с привидениями.

Макани всплеснула руками:

– Я ничего не говорила.

Он натянуто улыбнулся и пригласил ее внутрь. Полы были из твердого дерева, и доски стонали от каждого шага. Макани ждала на пороге, пока Олли не отдернет занавески. Пылинки, застигнутые врасплох внезапным светом, закружились в воздухе. Обстановка в гостиной, вопреки ожиданиям Макани, оказалась уютной. Она выдохнула с облегчением. Ковры, лампы и мебель казались либо действительно подлинными предметами Викторианской эпохи, либо их превосходными копиями. Правда, секционный диван был точно современным.

При этом в комнате чувствовалась какая-то статичность, словно всеми этими предметами уже давно не пользовались.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Олли. – У нас есть вода, апельсиновый сок, кола… Ну, это не настоящая кока-кола…

Макани рассмеялась, оценив шутку.

– Вода подойдет.

– Вода из-под крана? Со льдом? Без?

Она прошла вслед за Олли через столовую, такую же мрачную и, кажется, нетронутую людьми.

– Чтобы тебе пришлось подольше повозиться, – сказала она, хотя температура внутри дома была ненамного теплее, чем снаружи. Льда не хотелось.

По крайней мере, кухня выглядела намного светлее. Окна без занавесок выходили на бескрайние кукурузные поля, вдалеке весело развевались флаги лабиринта. Кухня Олли, не такая чистая, как кухня бабушки Янг, оказалась не пыльной, в отличие от других комнат, в сушилке стояла вымытая посуда. Мебель была и не современной, и не в викторианском стиле.

Неожиданно что-то прыгнуло на Макани: маленькая пятнистая собачка с голубовато-серой шерстью вскочила и подбежала к ним.

Смеясь, он наклонился, чтобы погладить своего питомца.

– Привет, Сквидвард.

Второй раз за час она совершенно растерялась и снова почувствовала себя сбитой с толку.

– Прости, я не знала, что у тебя есть собака.

– Голубой хилер, – Олли улыбнулся, гладя пса по спине. – Когда мы взяли его к себе, я был большим фанатом Губки Боба. Теперь он оглох и почти ослеп. Спит большую часть дня, поэтому даже не заметил, как мы зашли. – Сквидвард прижался к Олли, словно хотел опереться на него. – Как ты, дружок?

Макани села на корточки, чтобы погладить собаку.

– Он дружелюбный?

– Если позволишь ему сначала понюхать руку, все будет в порядке.

От Сквидварда попахивало псиной, но Макани было все равно. У него оказалась неожиданно жесткая шерсть. Гладить собаку было приятно, а еще приятнее было находиться так близко к Олли.

– У тебя есть собака? Дома? – Олли отвел глаза в сторону. Он спросил это, зная, как редко она говорила о своем прошлом.

Но собаки – безопасная тема. Макани покачала головой, а Сквидвард перевернулся на спину.

– Мама заявляет, что у нее аллергия. Но на самом деле думает, что с домашними животными очень много хлопот.

– У нас еще есть кошка. Она, наверное, сейчас на улице.

– Сэнди Чикс?[13]13
  Персонаж мультсериала «Губка Боб Квадратные Штаны».


[Закрыть]

Он ухмыльнулся:

– Рэйвен.

– А. Более крутое имя.

– Не совсем. В то время я с ума сходил по Рэйвен-Симоне[14]14
  Американская актриса, знаменитая роля в различных ситкомах и фильмах, среди которых «Шоу Косби», «Доктор Дулиттл» и др.


[Закрыть].

Макани рассмеялась.

Олли почесал Сквидварду живот.

– Не знаю, почему родители разрешали мне называть так наших питомцев.

– Потому что, судя по всему, твои родители были замечательными. – Макани вздрогнула, как только это сказала. Можно ли о них говорить? Хотя Олли первым их упомянул.

А теперь он кивал, соглашаясь.

Она поняла, что Олли оценил ее слова. Возможно, ему было тяжелее, когда люди из кожи вон лезли, чтобы избежать разговоров о них, притворяясь, словно их вообще никогда не существовало.

Макани часто притворялась, что ее родителей нет. По настоянию бабушки она звонила маме раз в неделю, а папе – раз в две. Они не знали, что здесь происходило, потому что до этого момента Макани и не думала им рассказывать. Большую часть разговора родители всегда жаловались друг на друга.

Олли помыл руки после собаки, вытащил два буррито из морозильника и протянул ей. Оба были с бобами и сыром.

– Одно или два?

Макани мечтала о тарелке горячего саймина[15]15
  Традиционный суп гавайской кухни.


[Закрыть], такого привычного дома, что его даже включили в меню многих ресторанов фастфуда. В Осборне такого было днем с огнем не сыскать. Но буррито сойдут. Лучше, чем готовить ужин с бабушкой.

– Одно, пожалуйста, – сказала она. – Спасибо.

Олли развернул их, подумал, потом достал себе еще одно. А затем отправил все три в микроволновку.

Почесывая Сквидварда за ушами, Макани разглядывала выцветшую фотографию на холодильнике. Родители Олли стояли на фоне гейзера Старый Служака, обнимались и улыбались, а над их головами разлетался фонтан горячих брызг. Отец Олли улыбался сдержанно, а мама казалась беззаботной.

Рядом висела фотография Олли с братом. Олли на снимке был уже достаточно взрослым, наверно, пошел в старшую школу. Его волосы были странного зеленого цвета, он морщился и смеялся, пока Крис насильно обнимал его. Макани гадала, были ли тогда еще живы их родители и кто сделал эту фотографию.

– Я пытался покрасить их в голубой. – Как всегда, Олли наблюдал за ней. – Вроде первое, чему учат в школе, – желтый и голубой дают зеленый, а я забыл.

– Ты похож на русалку. Печальную, рослую русалку.

Олли замер. Потом закрыл лицо руками, качая головой, словно не веря своим ушам:

– Это, наверное, худшее, что я слышал в свой адрес.

– Нет! – Макани взорвалась смехом, улыбаясь во весь рот. – То есть я правда так думаю. Но, клянусь, у меня есть фотографии и похуже.

– Требую доказательств.

– Хорошо. Когда в следующий раз будешь у меня дома, загляни под мою кровать.

Олли моргнул. А потом его брови поползли вверх, возможно, из-за упоминания кровати.

– Соревнования по плаванию в седьмом классе. – Макани вздрогнула, вспоминая плоскую грудь, неуклюжую фигуру и явно не добавлявший выразительности ее достоинствам купальник. – Просто тихий ужас.

Микроволновка запищала. Олли достал буррито, от которого шел пар, и взглянул на нее.

– Ты плаваешь?

Черт.

Она не могла поверить, что проговорилась. С семи лет она участвовала в соревнованиях, но об этом знала только бабушка. В Осборне не было команды по плаванию. А даже если бы и была, те дни прошли.

– Раньше плавала. – Она отвернулась. – Немного.

Ее взгляд остановился на коричневой папке для файлов, которая лежала на кухонном столе. Не нужно было ее открывать, чтобы понять, что внутри.

Олли проследил за ее взглядом.

– Видишь? Он почти что просит меня прочитать документы.

– Почему он не забрал ее с собой?

– Наверняка просто забыл. Все время так.

Папка была толстой.

– Разве хорошая память не важна для офицера полиции?

К счастью, Олли не обиделся.

– Вот почему они все записывают. У копов дофига бумажной работы. – Он пожал плечами. – На память все равно нельзя полагаться.

Макани хотела бы все забыть. Но даже в самые темные ночные часы ее память была безжалостна.

– Можешь посмотреть, если хочешь. – Голос Олли напрягся. – Там мало приятного.

Конечно же, она хотела посмотреть – из чистого любопытства, но когда она посмотрит, изменить это уже будет нельзя. Она все равно потянулась к папке и бесстрашно открыла ее. Там оказалось несколько бумаг и фотографий: девушка лежит на спине, правая рука свисает с кровати, шея исполосована пятью грубыми разрезами. Один символизирует рот, четыре других в виде крестиков – глаза.

Мертвые мультяшные глаза.

В представлении Макани об убийстве этот вырезанный на шее смайлик был аккуратным и точным, но в действительности оказался каким-то кровавым месивом. Голова девушки была очень сильно запрокинута, так что глаз Хэйли было не видно. Самый длинный порез был глубоким, кожа на шее висела, открывая страшную рваную рану. Ее волосы, одежда и простыни, казалось, пропитаны таким количеством крови, что даже мяснику стало бы дурно. Макани закрыла папку дрожащей рукой.

– Ужасно, правда? – сказал Олли.

Это было не просто ужасно. Это было бесчеловечно.

Настоящее мертвое тело отличалось от тех, что показывают по телевизору или в фильмах. Никакой искусственной крови. Никакой постановки. Труп Хэйли выглядел так, словно в нем никогда не было жизни.

Олли потер пальцами виски.

– Стоило тебя предупредить.

– Ты предупредил. – Макани обхватила себя руками. Вдруг там есть и фотографии Мэтта или он в отдельной папке? Жестокость преступления поразила ее до глубины души. Кто-то это сделал: забрался в дом Хэйли и убил ее в собственной постели.

– Полиция напала на след?

Олли покачал головой.

– Но они думают, что это сделал кто-то намного ниже ростом, чем Мэтт.

– Не другой футболист?

– Не-а.

– Почему?

Он дождался, пока их взгляды не встретились:

– Уверена, что хочешь знать?

Макани кивнула.

– Прежде чем преступник сделал… то, что сделал, он ударил Мэтта ножом в живот. А потом уже вскрыл череп. Так что, скорее всего, на него напал тот, кто физически не мог сразу дотянуться до его головы. Сначала нужно было его ослабить.

Может, убийцей была девушка?

Мертвые мультяшные глаза. Запекшаяся в ноздрях кровь.

Макани заметила, как Олли придвинул ей тарелку с ужином.

– Эй, – позвал он, – пойдем лучше в мою комнату.

Она посмотрела на теплую тарелку. Мэтта пырнули ножом в живот один раз или понадобилось несколько ударов, чтобы он упал?

Макани молча взяла буррито. Олли понес стаканы с водой. Ступени скрипели под их ногами. Макани задумалась, как много кровавых сцен Олли видел с тех пор, как его брат стал копом. Конечно, в Осборне никогда раньше не было таких жестоких смертей, но люди часто умирали при несчастных случаях. Например, его родители.

Легко ли смотреть потом на совместные фотографии? Или сложнее, зная, что так много людей умирало молодыми таким ужасным способом? Видя подобное, становишься параноиком или просто ведешь себя более осторожно? Закаляет ли это твой характер?

Старые фотографии были повсюду. Студийный портрет всей семьи в рамке висел на верху лестницы. На фото мама держала на коленях еще маленького Олли. Каково ему было смотреть на эти снимки каждый день?

– Вот сюда, – сказал он, отрывая ее от мыслей.

Макани думала, что спальня Олли будет черной и без излишеств, как и его гардероб, так что, когда он открыл дверь, она заморгала от удивления.

Комната была наполнена солнечным светом и содержалась почти в образцовом порядке, в отличие от той же кухни, находившейся на грани запустения. Здесь же книги, не умещаясь на полках, занимали любую свободную поверхность: лежали на коврике, высились стопкой на столе и под ним, валялись кучками на незаправленной кровати. С грудой совершенно не сочетающихся друг с другом одеял кровать казалась самым уютным местом во всем доме.

Макани поставила тарелку на стол и взяла ближайшую книгу, «Путешествие Юпитера».

– «За четыре города вокруг света на “Триумфе”», – прочитала она вслух. На обложке мужчина в старомодной кожаной куртке мчался на устаревшем мотоцикле. Книга пахла пыльными полками и немного плесенью. Она обвела руками комнату:

– Я знала, что ты любишь читать, но это просто вау!

Олли, засунув руки в карманы, пожал плечами.

– Я достаю их на гаражных распродажах и у букинистов в Ист-Бенде. Еще не все прочитал. Просто продолжаю собирать.

– Я не смеялась над тобой. Мой последний парень тоже много читал.

Черт.

Олли не был ее парнем. Они едва друг друга знали. Макани хотела знать о нем больше, хотела, чтобы они стали парой, но между ними все еще стояла стена – нерассказанная тайна. Она решила вести себя так, словно ничего не имела в виду, спокойно подняла другую книгу и посмотрела на Олли. Бледная кожа не могла скрыть волну эмоций, которую он испытывал сейчас. Но, по крайней мере, он не выглядел испуганным.

Вчера утром, когда Макани сидела в машине Дэрби, она удивилась, поняв, что Олли скорее застенчивый, чем бунтарь. Но еще больше ее поразило то, что эта застенчивость ее и привлекала.

Она подняла гид по Италии.

– Не против, если я поеду с тобой?

– Мы отправимся сегодня вечером. – Олли шагнул к ней, и ее сердце забилось быстрее. Но он подошел ближе лишь для того, чтобы достать ключи из кармана и отнести тарелку на кровать.

Разочарованная Макани открыла гид.

– Позитано. Отель «Интермедзо». Очаровательный семейный отель с видом на море. – Она взяла книгу и плюхнулась на кровать рядом с ним. – Мне позвонить и забронировать номер?

Олли улыбнулся, кусая буррито, и протянул ей другой рукой тарелку. Странно было есть из одной тарелки, но ей нравилось. Так она лучше чувствовала их близость.

– Расскажи мне, – попросил он.

Макани дожевала, прежде чем заговорить.

– Рассказать о чем?

– О своем предыдущем парне. Читателе.

Она улыбнулась. Попался. Она пихнула Олли коленкой, обрадовавшись этой очевидной вспышке ревности.

– Я думала, что увела нас от того разговора.

– Ты пыталась. Обычно тебе хорошо удается.

Впервые он сказал это вслух. Макани чувствовала, что ее отчитывают.

– Ладно, вот мое предложение. Я расскажу тебе о моем предыдущем парне, если ты расскажешь мне о своей предыдущей девушке.

Олли поразмыслил пару секунд.

– Договорились.

Макани решила быть честной.

– Его звали Джейсон Накамура, мы встречались семь месяцев. – Она пыталась разобрать выражение лица Олли, но оно оставалось раздражающе непроницаемым. – Он тоже был пловцом.

Но потом он перестал со мной разговаривать.

– А потом я уехала.

– Ты пыталась сохранить отношения на расстоянии? – спросил Олли.

Она бросила последний кусочек на тарелку.

– Между нами слишком большое расстояние.

Он ждал продолжения, и она аккуратно подобрала слова:

– Нет. Мы не любили друг друга настолько сильно.

Олли понимающе кивнул.

– Твой черед. Твоя предыдущая девушка.

Он с глухим стуком поставил тарелку на пол.

– Никого.

Она не ожидала такого ответа. Макани уставилась на него, пытаясь понять. Он посмотрел на нее и повторил:

– Никого.

– Объясни.

На его губах заиграла улыбка.

– У меня никогда не было девушки.

Макани целовалась с ним. Макани занималась с ним сексом. Это заявление казалось ей невероятным. Он знал, о чем она думает, и пожал плечами, но не от безразличия, а словно пытаясь скрыть смущение.

– У меня никогда не было девушки, но да, очевидно, я занимался сексом с девушками до тебя.

Макани не могла это так оставить.

– Очевидно.

Олли поежился и посмотрел на потолок.

– Очевидно не потому, что я был восхитителен. А потому…

– О, нет, нет, нет. – Макани покачала головой. – Мне точно нужно слышать, как ты закончишь это предложение?

Его лицо стало безразличным.

– Потому что я продержался больше тридцати секунд.

Она громко рассмеялась, и он улыбнулся. Олли всегда улыбался, когда видел, что она довольна. Макани наклонилась к нему.

– Так ты расскажешь мне об этой не-девушке? Не-девушках?

Его улыбка стала шире.

– Да.

Она придвинулась ближе.

– Но не сегодня?

Их губы разделяли какие-то сантиметры.

– Не сегодня, – повторил он.

Они потянулись друг к другу одновременно. Их губы соединились. Они сняли куртки. Она легла на спину, а он навис над ней, придавив ее к кровати. От ощущения теплоты его тела в Макани пробудилась страсть. Ее руки скользнули ему под рубашку, а его – под ее бюстгальтер. Она уже готова была стянуть с него одежду, когда внезапно они поняли…

Что в комнате находился кто-то еще.