Текст книги "В твоем доме кто-то есть"

Глава двенадцатая

Убийство Родриго Моралеса изменило все. Рано утром в понедельник ученикам «Осборн Хай» сказали не приходить в школу. Занятия отменили до следующих распоряжений. Учеников попросили остаться дома, а если их родителям надо на работу, то побыть у проверенных друзей. Быть одному стало небезопасно.

Ввиду разыгравшейся трагедии…

Официальные СМИ распространили эту нелогичную и корявую фразу. Власти не предоставляли никакой информации о третьей жертве, но слухи расползались по городу с молниеносной скоростью. Соседи Моралесов увидели полицейские проблесковые маячки после двух ночи и не на шутку испугались.

За завтраком все узнавали о развитии событий сразу из двух источников: телевизора и телефона. Макани подпрыгнула от неожиданности, когда перед ней поставили тарелку. Она лишь смутно осознавала присутствие бабушки Янг, все еще одетой в пижаму и махровый халат, готовящей завтрак у плиты. Макани взглянула на невысокую стопку блинчиков.

– С овсом и тыквой, – сказала бабушка.

Их обычный завтрак состоял из тоста из цельного зерна или тарелки хлопьев грубого помола. Макани не нужно было спрашивать, почему вдруг произошли такие перемены. Выпекание блинчиков отвлекало бабушку от тягостных мыслей в ожидании очередной порции новостей, давало ощущение контроля над ситуацией, когда вокруг все летело в тартарары. К тому же это был ее способ показать, как она любит внучку.

Если бы только у Макани был аппетит. Приторная сладость кленового сиропа вызывала тошноту.

Родриго.

Таковы были слухи. Парень, оскорбивший ее пять дней назад на площадке. Парень, с которым еще три дня назад она разговаривала в классе. Объект странной влюбленности Алекс.

Родриго.

Он не может быть мертв, ведь воспоминания о нем так живы в ее голове.

Макани уже написала подруге, это была первая попытка связаться с ней после спора с Дэрби, но пока так и не получила ответа. Теперь Макани испытывала чувство вины за то, что игнорировала сообщения подруги все выходные.

– Ну? – спросила бабушка Янг.

– Спасибо, – на автомате ответила Макани. Она забыла про блины.

– Я хочу сказать, есть ли какие-то новости?

– …теперь мы можем с уверенностью сказать, что третьей жертвой убийств в Осборне, – донесся голос Крестона Ховарда из гостиной, и они бросились к телевизору, – стал семнадцатилетний старшеклассник Родриго Рамон Моралес Онтиверос.

Его полное имя. Колени Макани подкосились.

Он больше никогда не будет просто Родриго.

– О боже, – бабушка Янг прикрыла рот руками.

В новостях показали видеозапись с места преступления. Два офицера полиции в теплых пальто стояли у одноэтажного дома на покрытой инеем лужайке и что-то обсуждали, скрестив руки. Соседи собрались за желтой лентой на укутанной туманом улице.

Крестон за кадром продолжал:

– Родители мальчика нашли тело рано утром, вернувшись домой после выходных, проведенных в Лас-Вегасе. Полиция считает, что смерть наступила от многочисленных ножевых ранений, поэтому связывает этот случай с предыдущими. Хотя еще неизвестно, было ли тело так же изуродовано.

Макани в шоке опустилась на складной стул.

Бабушка положила руку ей на плечо.

– Не переключайтесь, – сказала Диан Платт, соведущая Крестона, снова появившись в студии. – Мы только что узнали, что занятия во всех школах Осборна отменены. Родителей учеников младшей и средней школ попросили забрать детей незамедлительно, полиция предупредила, чтобы их не оставляли без присмотра, пока виновный не будет взят под стражу.

Худая рука бабушки Янг крепко сжала ее плечо.

Макани в отчаянии смотрела на экран телевизора, но больше не видела его. Перед глазами все плыло. Его семья. Его друзья. Алекс.

О боже, Алекс.

– Я учила его сестру, – голос бабушки надорвался. – Я не могу…

Макани встала и обняла ее, глотая слезы, а бабушка Янг вся съежилась в ее объятиях. Крестон и Диан повторили новости. Макани смотрела через плечо бабушки в большое окно, выходящее на лужайку перед домом. Она проверила, нет ли во дворе бугимена, Бабадука или Теда Банди[18]18
  Тед Банди – американский серийный убийца и насильник, орудовавший в 70-е годы XX века.


[Закрыть].

Улица была пуста.

От оконной рамы веяло неприятным холодком. Было ли так же холодно, когда убийца выскользнул из дома Родриго? Оставил ли он какие-то следы? Голые ноги Макани почти окоченели. Последние лучики надежды таяли вместе с этим холодным днем.

* * *

Иней на листве растаял, но утро выдалось промозглым. Многие магазины повесили таблички «закрыто». Родители остались дома и заперли двери. Страх витал в воздухе, вот-вот грозясь перерасти в панику.

Все знали Мэтта, многие знали Хэйли, но мало кто – Родриго. Он не был популярным. Большинство помнили его как настоящего умника. У него никогда не было девушки, и его маленькая группа друзей редко общалась с другими компаниями.

За одну ночь все ученики превратились в потенциальных жертв.

История вмиг разлетелась на всю страну. Сразу три убийства – в Осборне появился серийный убийца. Такие сюжеты очень любят СМИ: маньяк охотится на беззащитных подростков. Новости распространялись как лесной пожар. Макани слышала официальное заявление шефа Пилджера во время выпуска на CNN: Полиция Осборна нашла несколько улик. Убийца будет пойман и понесет наказание перед законом. Если у кого-то есть информация, касающаяся этих преступлений, пожалуйста, позвоните…

* * *

Олли позвонил около полудня. Бабушка Янг была в спальне и говорила по телефону с подругой из церкви, а Макани все еще торчала перед телевизором. Олли находился в полицейском участке, выполняя мелкие поручения брата. Крис не хотел оставлять его одного и в то же время наказал за прогул школы в пятницу. Олли застрял там до послеобеденной смены в «Грилиз». Если, конечно, магазин будет работать.

Макани выспрашивала у него подробности расследования.

– Это правда, что у них есть несколько улик?

– Типа того, – нехотя сказал Олли. – Полиция не рассказывает общественности много, но на этот раз убийца оставил два кровавых следа на ковре гостиной Моралесов: отпечаток ботинка и ткани джинсов.

Он сделал паузу. Макани поняла, что он что-то недоговаривает.

– Это ненормально, – сказал Олли, понижая голос, – что после убийства он остался, чтобы сыграть в Battleground Apocalypse на приставке Родриго.

Сердце Макани забилось быстрее:

– Он?

– Прости. Это все еще предположение. Просто самое вероятное.

Мозг Макани пытался осмыслить предыдущее предложение.

– Убийца остался на месте преступления, чтобы сыграть в видеоигру?

– Ага. Он сидел в крови Родриго, прямо рядом с мертвым телом, и играл в игру пять часов.

– Пять часов?

– Пять часов.

– О боже! Боже мой! Просто невозможно представить. Это самое отвратительное, что я когда-либо слышала.

– По крайней мере, это означает, что убийца наконец повел себя неосторожно и оставил улики.

– На джойстике не было отпечатков?

– Нет. И даже отпечатки Родриго были стерты. Убийца, скорее всего, был в перчатках, но полиция уже догадалась об этом.

Макани все еще думала о том, какой человек сможет сидеть рядом с искромсанным телом пять часов.

– Если убийца оставался там так долго, значит, он не переживал, что его поймают, и знал, что родителей Родриго нет в городе. Возможно, он…

– Знал Родриго до нападения. Да, все три убийства были по личным мотивам, не говоря уже о том, что зарезать человека более интимно, чем застрелить, – добавил Олли. В этот момент он походил на своего брата-копа. – Так что вряд ли убийца – случайный безумец без плана. Скорее всего, жертвы знали его.

– Возможно, и мы его знаем.

Неразборчивый голос на заднем фоне прервал их разговор.

– Ладно-ладно, – ответил Олли, не поднося телефон. – Прости. – Он вернулся к ней. – Крис хочет, чтобы я снова раскладывал его папки.

– А, понятно.

Но никто из них не торопился положить трубку.

– Эй, – Макани испытывала странное чувство, – я скучаю по тебе.

Олли промолчал. Последовали долгие секунды ожидания. Но потом он заговорил, и она услышала улыбку в его голосе:

– Я тоже по тебе скучаю.

Когда они закончили разговор, она прижала телефон к груди. Он завибрировал, и Макани испугалась. Пришло длинное странное сообщение от Дэрби о том, что его магазин не закрыли, он встретится с Алекс на работе и сообщит Макани новости после того, как они поговорят. Лишь бы с Алекс все было в порядке. Она так и не ответила Макани на сообщение, но связалась с Дэрби. Макани старалась не обижаться на подругу.

На ее ногах вдруг оказался вязаный плед.

– Мне показалось, тебе холодно, – сказала бабушка Янг. Она села на диван, поближе к стулу Макани.

Макани, дрожа, подтянула одеяло.

– Спасибо.

– Ты уже поговорила с родителями?

– Нет. – Она покачала головой. – Но поговорю.

Бабушка Янг строго наказала Макани позвонить родителям и сообщить, что с ней все хорошо. Макани боялась этого разговора. Она хотела сочувствия и вязаных покрывал. Но не формального общения с родителями. Разница во времени с побережьем Кона пять часов, там сейчас 7.30 утра. Люди как раз просыпаются и включают свои телефоны. Узнают ли ее старые друзья о новостях в Осборне? Даже если узнают, вряд ли свяжут это с ней. Никто, кроме Жасмин, не вспомнит названия города.

Макани и Жасмин когда-то были так же близки, как Дэрби и Алекс, но теперь Макани знала, что даже самая крепкая дружба разрушается под давлением. А фундамент ее отношений с Дэрби и Алекс и вовсе не был прочным. Она должна увидеть Алекс. Нужно попытаться сохранить их дружбу.

– Я возьму твою машину сегодня? – вопрос Макани прозвучал внезапно громко. – Отъеду всего на час.

– Можно ли тебе взять машину, – несмотря на напряженную ситуацию, бабушка Янг все еще считала необходимым поправлять речь Макани. – И что такого важного случилось, во имя всего святого?

Макани решила, что лучше сказать правду, и так и сделала.

Громкое тиканье дедушкиных часов разносилось по всему дому, бабушка Янг обдумывала свое решение.

– Я не могу позволить тебе взять машину и поехать одной. – Она подняла руку, обрывая протесты Макани. – Но могу сама тебя подвезти.

* * *

Олли отправился на работу в «Грилиз Фудс», а Дэрби и Алекс – в магазин для фермеров. Даже в критические моменты людям хочется есть и кто-то должен эту еду им продавать.

Грозное небо было затянуто тучами. Магазин, где работали Алекс и Дэрби, находился на окраине города, и Макани приехала почти сразу после начала смены своих друзей. В магазине резко пахло скотом, хотя животных внутри не было.

Черная тушь на глазах Алекс размазалась, под глазами залегли черные тени: она плакала. Дэрби сидел рядом с ней на стуле за кассой, мрачный как могила.

Оказалось, что появиться на улице с бабушкой не так неловко, как она думала. С ней она чувствовала себя в большей безопасности. Осборнский убийца, как окрестили преступника СМИ, не выслеживал Макани – кроме Олли, все ее знакомые были здесь, в окружении огромных пакетов с комбикормом. Но все равно нервы были ни к черту. Ощущение, что непременно должно случиться что-то ужасное, витало в городе, и от него невозможно было избавиться.

Возле выставленных пастбищных насосов двое хмурых мужчин среднего возраста в спецодежде тихо и напряженно беседовали. Они были единственными покупателями в обычно переполненном магазине, где хозяева ранчо и фермеры громко и дружелюбно общались, обмениваясь историями. Макани не нужно было слышать, о чем говорят двое мужчин, чтобы понять, что они обсуждают не футбол или погоду.

Дэрби напрягся, заметив Макани с бабушкой.

– Привет, – неловко сказала она, не зная, как еще начать разговор.

– Что ты тут делаешь? – спросил он, а потом, вспомнив манеры, добавил: – Здравствуйте, миссис Янг.

Бабушка Янг кивнула.

– Мы пришли узнать, как у тебя дела, – сообщила Макани Алекс и тут же исправилась: – Как вы оба.

– Достаточно дерьмово, – пробормотала Алекс.

Макани взглянула на бабушку, но та и бровью не повела. Сейчас было не время и не место критиковать. Иногда ругань была допустима.

– Мне жаль, – Макани наклонилась над прилавком и сжала холодную руку Алекс, вложив в этот жест столько сочувствия, сколько могла. Они переглянулись. Алекс ничего не сказала, но Макани поняла, как много это для нее значит.

Бабушка Янг расспрашивала Дэрби.

– Да, мои родители перепуганы, – сказал он. – Не хотели отпускать меня сегодня сюда.

– О! – Бабушка Янг встрепенулась, словно вспомнила что-то важное. Она повернулась к Макани: – Твои родители звонили, пока ты была в душе. Оба.

В ее тоне звучали обвинительные нотки, но Макани так не хотела им звонить, что и в самом деле забыла. Ее больше удивило то, что родители видели новости, чем их звонок бабушке, а не ей.

– Прости, бабушка.

Бабушка Янг изогнула бровь.

– А как насчет Оливера? Уверена, ему ты не забыла позвонить. Он в порядке?

Рука Алекс напряглась.

Макани отпустила ее и засунула руки в карманы пальто.

– Он в порядке, – пробормотала она. Не нужно было выпускать ладонь Алекс, а притвориться, что не заметила.

– Рада, что он приезжал в выходные. Не знаю, зачем он вставил ту штуковину в губу, но он милый мальчик, – заявила бабушка Янг.

Она выбрала худшее время для воспевания Олли. Макани скривилась, сдерживая дыхание, а Дэрби и Алекс обменялись мрачными взглядами. Они не знали, что она виделась с ним еще раз. Она постаралась придать лицу нейтральное выражение и молилась, чтобы друзья не воспользовались возможностью и не рассказали о своих подозрениях бабушке Янг.

Они этого не сделали. После еще одного немого разговора и предупреждающего взгляда в сторону Макани Дэрби сменил тему:

– Думаешь, завтра занятия снова отменят?

Макани почувствовала облегчение.

– Должны отменить до конца недели.

– Мэтта убили на территории школы. – Алекс пнула носком ботинка стойку, намеренно избегая взгляда Макани. – Они должны отменить занятия, пока кого-нибудь не арестуют. Если, конечно, полиция рассматривает всех подозреваемых.

Прежде чем Макани успела решить, как ей реагировать на это едкое замечание, – она подавила в себе внезапно вспыхнувшую ярость, понимая, что Алекс действительно страдает, – в дверях офиса менеджера появился пожилой мужчина в ковбойской шляпе, с морщинами от солнца на лице. Он следил, чтобы персонал не бездельничал, а занимался своей непосредственной работой.

Бабушка Янг кивнула ему:

– Добрый день, Сирел.

Он кивнул в ответ:

– Сабрина.

– Не будем отвлекать вас от работы, – обратилась она ко всем сразу. – Пожалуйста, не стесняйтесь позвонить нам, если вам что-то понадобится. Что угодно. – Эти слова она адресовала Алекс со всей нежностью.

Та поникла. Дэрби обнял ее за плечи. Макани с бабушкой ушли. Декоративный ковбойский колокольчик на двери печально звякнул на прощание. С неба начали падать первые в этом году снежинки.

* * *

Вечер заползал в город. Снежные сугробы начали расти в голубых тенях, но на дорогах и тротуарах снежинки сразу таяли. Макани представляла, как мягкий пух опускается на мемориал в школе, припорашивая цветы, открытки и плюшевых львов. Из-за отмены занятий никто не смог принести ничего в память о Родриго. Как же это невыносимо.

Официальное сообщение пришло поздно вечером: все школы Осборна завтра будут закрыты, занятия возобновятся в среду, и полицейские, вызванные из офиса шерифа округа Слоан, будут патрулировать территорию каждого кампуса.

Небо почернело. На земле белел снег.

Бабушка Янг смотрела в окно на тихую улицу.

– Возможно, сегодня убийца не нанесет удара. Иначе он оставит следы на снегу.

Макани чувствовала страх.

– Возможно.

Они задернули занавески и еще раз проверили все замки.

Глава тринадцатая

Занятия в школе возобновились, но классы оставались полупустыми. Даже бабушка Янг долго не могла решить, отправлять Макани в школу или нет, а как бывшая учительница она никогда не позволяла внучке прогуливать. Для этого Макани понадобилась бы уважительная причина в виде болезни или еще чего-то серьезного, а ничего подобного с ней не происходило с самого переезда сюда. Бабушка приняла решение в пользу школы только после того, как в последнюю минуту позвонил специалист по сну из Омахи. У него отменился прием, и ей могли предложить дневное время. Очевидно, бабушка Янг переживала из-за лунатизма больше, чем показывала.

– Моя очередь должна была подойти только через три месяца, – сказала она. – Туда невозможно попасть. Мне нужно поехать.

Макани согласилась. И когда взволнованная бабушка отвезла ее в школу, Макани не стала говорить, что могла бы поехать с ней. Она хотела пойти в школу. Ей казалось, что, если она не пойдет, это будет трусостью, словно тем самым они позволяют убийце победить. Но, сидя в полупустом классе на первом уроке, она начала сомневаться в правильности этого решения. Ни Дэрби, ни Алекс не пришли. Родители Дэрби не отпустили его, а Алекс попросилась остаться дома. Атмосфера страха и безысходности повисла над кампусом.

После трех минут молчания – минута в память о каждой жертве – директор Стэнтон, который никогда не делал утренних объявлений, заявил, что постановка «Суинни Тодда» отменяется. Он сказал, что решение было принято из уважения к убитым, и, в частности, к Хэйли и ее семье. Его слова были восприняты с одобрением: все понимали, что мюзикл о брадобрее, убивавшем своих клиентов бритвой, сейчас не самое подходящее зрелище для их городка.

Макани было жаль ребят из драматического кружка, которые так усердно работали и теперь выглядели подавленными. Через два стола перед ней лучшая подруга Хэйли, Брук, пожаловалась:

– Хэйли бы хотела, чтобы постановка состоялась.

* * *

Везде. Они были везде.

Те, кто оставил, и те, кого оставили.

* * *

На втором уроке физики Макани смотрела на пустое место Родриго, словно там был призрак. Рядом молча сидел совершенно подавленный Дэвид. Правда, некоторые из компании Родриго привлекли внимание Макани за обедом. Через странное осознание трагедии она внезапно вспомнила их имена: Кевин, Эмили и Джесс. Они разделяли печаль Дэвида, но язык тел по-разному выражал их состояние: Кевина – страх, Эмили – опустошение, Джесса – беспомощность.

Каждый отреагировал на трагедию по-своему, в том числе футболисты. В дни игр они всегда надевали форму – рубашку на пуговицах, галстук и брюки – и сегодня оделись так же, чтобы показать, что они – все еще одна команда. Но парадная одежда не могла скрыть того эмоционального шока, в котором они находились. Они скорбели, как и геймеры. Неуклюжий Бадди, стоявший в очереди за пиццей позади Кевина, даже неловко похлопал его по плечу. Раньше они никогда не общались, но этот ужасный октябрь навсегда объединил всех.

Границы нарушились. Ученики обедали в своих компаниях, но теперь все садились ближе друг к другу и часто завязывали неожиданные разговоры. Все обсуждали одно и то же. Печально, что люди начинают ладить только тогда, когда случается общее несчастье.

Макани с Олли сидели рядом, в дальнем углу столовой. Снег, выпавший вчера ночью, почти весь растаял, но никто не хотел выходить на улицу. Не имело значения, что все убийства произошли в помещениях. Пройтись по открытой площадке – все равно что стать открытой мишенью. Все считали, что безопаснее оставаться среди толпы.

Макани и Олли сидели за столом вдвоем. Она надеялась, что эта изоляция из-за того, что лишь немногие рискнули прийти в школу, а не из-за общего недоверия к Олли, которое выросло у всех учеников, а не только у Дэрби и Алекс. Олли никак не показывал, что догадывается об этом, но Макани не могла поверить, что он не замечает колких взглядов и напряженного шепота у себя за спиной. Он стал центром всеобщего внимания.

Закари Луп, придурок-наркоман и еще один ученик под подозрением, поступил умнее: остался дома.

– Я провела весь день за просмотром новостей вместе с бабушкой, – сказала Макани. Она пододвинула свою картошку Олли, надеясь, что он немного поест. Его яблоко, пачка чипсов и сэндвич с арахисовым маслом казались сегодня особенно печальными. – Это жутко. Все эти родители, братья и сестры, бабушки и дедушки, дяди и тети, кузены и кузины – журналисты кричали им: «Каково это – знать, что убийца вашего сына все еще на свободе?», – она покачала головой. – Но мы все равно сидели и ждали, когда можно будет обсудить сказанное.

Олли обмакнул картошку в кетчуп:

– Спасибо.

Она почувствовала, что нужно срочно занять его разговором: другие ребята смотрели на них осуждающе. Они с Олли должны выглядеть нормальными. По крайней мере, настолько, насколько сейчас это возможно. Поведение Олли казалось подозрительно спокойным. Хотя для того, чтобы излучать счастье, момент тоже был неподходящим. Макани ненавидела себя за свое волнение о том, что о нем думают другие.

– А как насчет тебя? – спросила она. – Ты снова был в участке?

– Ага, но на Криса работать не пришлось. Ему пришлось уехать в Текумсе, так что я тусил с Кеном.

– Кеном?

– Диспетчером.

– А. Он классный? – Вопрос казался глупым, но Макани хотелось знать больше о жизни Олли. Честно говоря, ей хотелось знать все. Они обменялись несколькими сообщениями вчера, из которых она поняла, что он придет сегодня в школу. Если честно, это основная причина, по которой она сама захотела прийти.

На губах Олли появилась улыбка:

– Ему пятьдесят с небольшим, трижды женат и разведен, и у него два вездехода. Его любимое шоу – «Магазин на диване».

Макани рассмеялась.

Его улыбка стала шире.

– Так что там, в Текумсе? Крис допрашивал подозреваемого? – Она сделала паузу. – И где вообще это расположено?

– Примерно два с половиной часа езды отсюда, за Линкольном. Там находится самая охраняемая тюрьма штата. Его вызвали туда из-за чего-то не связанного с убийствами. Ничего интересного.

– Весь твой день кажется…

– Неинтересным, – повторил Олли.

Она снова рассмеялась.

– Знаешь, когда в следующий раз у нас отменят занятия, ты можешь остаться у меня дома. – Однако внезапно Макани поняла, что этот невинный флирт прозвучал как-то двусмысленно: почему у них снова должны отменить занятия? Она помрачнела. – То есть я не имела в виду… Я надеюсь, никто больше…

Олли понимающе кивнул.

– Ай, – Макани театрально ударилась головой о стол. – Все еще хуже. – Она повернула голову и взглянула на него.

Тогда Олли тоже положил голову на стол.

Они смотрели друг на друга, прижимаясь щеками к столешнице и вдыхая запах старой тряпки, которой протирали столы. Жаль, что она не могла протянуть под столом руку и взять его ладонь: на публике они никогда не демонстрировали свои чувства. Такое могли себе позволить только встречающиеся парочки. Макани пока не была уверена, что происходит между ними, но надеялась, что это будет продолжаться. Как приятно чувствовать с кем-то близость.

Вдруг зазвонил ее телефон. Макани чертыхнулась и посмотрела на экран:

– Бабушка. Просто проверяет, все ли в порядке.

На лице Олли появилось странное выражение.

– Что такое?

Он покачал головой.

– Мой брат кое-что рассказал мне.

Она ждала, когда он продолжит, а он осмотрелся и понизил голос:

– Крис сказал, что в доме Родриго они работали молча, потому что все находились в шоке. Единственным звуком был телефон Родриго. На него все время приходили сообщения и звонки от друзей, до которых дошли слухи, и они пытались узнать, правда ли это. – Олли вздрогнул. – Крис сказал, что из-за этого все были на нервах: звук поступавших сообщений и звонков ужасно раздражал.

– О боже, – тихо пробормотала Макани. – Это ужасно.

– Если вы уделите нам внимание…

Калеб Грили и еще кто-то из религиозной группировки, высокая робкая одиннадцатиклассница, как помнила Макани, стояли на небольшом подобии сцены в столовой. Калеб держал в руках микрофон. Макани знала, что за этим последует.

– Мы хотели бы прочитать небольшую молитву в память о Хэйли, Мэтте и Родриго.

Ух! Макани не могла припомнить ничего подобного в школе на Гавайях, но тут это происходило все время. И предполагалось, что участвовать должны все. Как раз это ей и не нравилось. Макани искренне надеялась, что другие, включая ее бабушку, находили в молитвах успокоение и силу. Сама же она не была религиозной и чувствовала себя некомфортно, когда заставляли молиться.

Она склонила голову и стала слушать Калеба и девушку, которые не столько молились, сколько проповедовали. Они зачитали множество цитат из Библии. Калеб раздражал ее больше всего. Сначала молитва у флагштока. Потом интервью по телевизору. Теперь это. Не наслаждался ли он, будучи в центре внимания?..

Макани заставила себя остановиться. Она думала о нем так, как все остальные – об Олли. Любой мог выглядеть зловеще, если смотреть сквозь призму страха, – даже фанатичный, по-настоящему искренний парень вроде Калеба. Она отмела подозрения. Но, пока тянулась еще одна минута проповеди, Макани поняла, что она оценила бы рвение Калеба, если бы он предложил то, что действительно поддержало бы семьи жертв или помогло бы поймать убийцу. Одни молитвы – не действия.

Под столом кто-то взял ее за руку.

Она открыла глаза.

Олли смотрел на нее. Она оглянулась, но все остальные, даже работники столовой, не были погружены в молитву. Олли переплел их пальцы. Она сжала его руку и наклонилась вперед.

Они поцеловались.

Поцелуй словно вернул ее к жизни. Прямо во время молитвы испуганных учеников двое беззвучно, но страстно целовались. Когда Калеб произнес «аминь», их губы разомкнулись, и они улыбнулись друг другу. Никто не заметил, как неучтиво они поступили.

* * *

Ближе к концу последнего урока директор Стэнтон вернулся к микрофону, поблагодарил всех за то, что пришли сегодня, напомнил, что завтра школа будет открыта, и сообщил небольшую хорошую новость: Розмари Холт выиграла в скачках вокруг бочек на чемпионате по родео округа Слоан.

Макани плевать хотела на родео, одиннадцатиклассница Розмари не ходила с ней на занятия, но она порадовалась вместе с остальными на уроке испанского. Их общая радость казалась явно преувеличенной, но сейчас они были благодарны за любые хорошие новости.

– Берегись, Розмари, – мрачно сказал Олли.

Шутка была очень похожа на правду, и радость быстро сменилась тревожным напряжением.

– Убийце нравятся талантливые.

– Не надо.

Она не хотела, чтобы ее слова прозвучали так резко. Олли вздрогнул, и между ними повисла неловкая тишина.

– Прости, – сказал он. – Я лишь хотел сказать…

– Знаю. Все нормально, – Макани покачала головой, пытаясь улыбнуться. Она сразу же поняла его мысль и расстроилась, потому что кто-то мог услышать Олли. Поэтому пыталась заполнить паузу:

– Полиция рассматривает такой вариант?

Олли кивнул, а на столе завибрировал телефон.

Звук вызвал у Макани тревогу. Она вспомнила телефон Родриго, разрывавшийся от звонков. К счастью, это снова оказались хорошие новости, в этот раз от бабушки.

Все еще в Омахе. Док заставил меня ждать час, чтобы сказать, что мне нужно вернуться для анализов. Я не приеду домой до окончания занятий. Сможешь попросить Дэрби побыть с тобой, пока я не вернусь?

Макани написала в ответ:

Конечно! Не переживай.

В этот раз она искренне улыбнулась Олли.

– Хочешь поехать ко мне?