Текст книги "Город"

14

Умер?

Фелл кивнул.

– Сказал что-нибудь?

– Этот – нет. – Он покачал головой. – Я только знаю, что Семнадцатая стоит к югу отсюда. Они двигались на соединение с ними. Так что лучше нам уходить к западу.

Он стоял на коленях, щупая пульс Квезы. Индаро смотрела на него, понимая: если они расстанутся навсегда, вот таким она его желает запомнить. С каменным лицом, ведущим счет мертвым и живым, чтобы знать, на что рассчитывать в битве.

Она сделала еще глоток воды из трофейной фляги.

Когда прямо на них ринулись синие, она уже решила: все, конец. Начальник на коне и шестеро пеших – мыслимо ли отбиться? Она только и могла придумать – увести предводителя и по возможности расправиться с ним, оставив шестерку рядовых Гаррету и двум солдатам, еле державшимся на ногах. Свалив командира, она побежала обратно, уверенная, что ее друзья уже мертвы… И глазам своим не поверила: рядом с ними дрался возникший откуда-то Фелл. Какими судьбами? Измученный разум породил немыслимые картины: восстал из земли, обернувшись яростным демоном… слетел с небес, став ангелом мщения… Потом она сообразила, что его привели с собой враги, и впервые за долгое-долгое время вознесла благодарственную молитву богам льда и огня.

И вот синие все были мертвы, а они уцелели. И теперь у них в достатке имелось воды. Одного жаль: лошадка предводителя удрала неизвестно куда. Фелл отправил Гаррета поискать ее, но тот пока не вернулся.

– С лошадью или без, но сегодня ночью мы пойдем в Город, – сказал им Фелл. – Сделаем из копий носилки и понесем Квезу.

Индаро покосилась на Ловчего, но тот с непроницаемым видом перевязывал порез на плече Дун.

– Ты ранен, – только и сказал северянин, указывая пальцем на грудь Фелла.

– Ну да. – Фелл осмотрел себя.

– А нагрудник твой где? – задала бессмысленный вопрос Индаро. Он не ответил, и она предложила: – Дай посмотрю.

Он послушно уселся и содрал пропитанные кровью обрывки рубашки. Индаро плеснула из фляги, промывая длинный неглубокий порез повыше сердца.

– Воду зря не трать, – пробурчал Фелл. – Путь впереди долгий.

Потом откинулся назад и закрыл глаза, а она приготовила нитку с иголкой. И стала накладывать швы, двигаясь справа налево и отдельно закрепляя узелком каждый стежок, чтобы не разъехались. Над правым соском, рассеченным новой раной, у него виднелся старый шрам в виде буквы «С». И этот шрам не был получен в бою. Индаро поняла: он был выжжен, словно клеймо. Ей вспомнилось, что у Броглана имелся такой же.

Сумерки заставили ее склониться пониже. Она вдруг почувствовала дыхание на своих волосах и вскинула глаза. Фелл смотрел на нее сверху вниз, его лицо было совсем рядом. Потом он снова прикрыл глаза и откинулся назад. На правом плече у него виднелась татуировка: орел, несущий в когтях меч.

– Это не Четвертая Несокрушимая? – спросила она.

– Да, – помолчав, кивнул он.

– А шрам? На клеймо похож…

Фелл отвечать не пожелал. Индаро невольно задумалась: почему он держится с ней так холодно и отстраненно? Неужели все считает побегушницей, допускаемой в битвы лишь от великой нужды? Что еще ей надо совершить, чтобы очиститься в его глазах?

Тут до нее дошло, что он рассеянно смотрел куда-то в пространство. И напряженно прислушивался. Индаро подняла голову.

– Идут! – подала голос Дун, сидевшая на камне, который служил им наблюдательной вышкой.

Все потянулись к оружию, но Дун вгляделась и добавила:

– Это Гаррет. Что-то несет…

Он тащил длинную ветку, высохшую, но крепкую, с развилиной на конце. Вручил ее Ловчему – подойдет в качестве костыля – и повернулся к Феллу:

– Прости, господин. Лошадку я не нашел.

– Врагов не встретил? – спросил Фелл.

– Нет, господин. Только видел, как птицы кружились далеко на юге. А вблизи – никого, ни мертвого, ни живого.

Ловчий уже обмотал сошку тряпьем: получился вполне приличный костыль, причем как раз нужной длины. Северянин довольно хмыкнул и огрел Гаррета по спине. Кажется, впервые Индаро увидела его улыбку. В последнем бою он вконец изувечил сломанную лодыжку: ступня торчала под неестественным углом. Удивительно, что он еще улыбался. Ему лежать бы, свернувшись клубком, и плакать от боли, а он…

– Хочешь, заново кости вправлю? – спросил Фелл.

– Нет уж! – Ловчий ощерился.

– Ну как хочешь. Готовьтесь, выступаем!

Всю ночь они тащились вперед. Луны не было, но звезды светили так ярко, что на пыльной земле обозначились призрачные тени. Индаро подняла глаза: звезды равнодушно смотрели с вечных небес. Ничтожные маленькие люди пытались на несколько жалких мгновений продлить свои никчемные жизни. Фелл с Гарретом тащили на носилках Квезу. Индаро шла рядом, неся в заплечном мешке еду и лекарства, взятые у синих. Ловчий с трудом прыгал на костыле. Замыкала шествие Дун. Порой приходилось останавливаться и ждать, пока не подтянутся двое хромоногих. Поэтому продвигались медленно.

Когда на востоке забрезжили первые проблески света, Фелл объявил привал. Все уселись попить водички. Гаррет встал на страже, Индаро же в который раз принялась щупать биение живчика на шее у Квезы. И опять со страхом ждала, что пальцы уже не смогут ощутить трепета жизни, но нет – спустя некоторое время она улавливала слабенькое, неравномерное «ту-тук, ту-тук». Вот и теперь она подняла голову, встретилась глазами с Феллом и кивнула. Тот только руками развел: ну, мол, и чудеса!

Индаро взяла флягу и влила немного воды раненой в рот. После чего, поддавшись невольному побуждению, взяла руку Квезы и крепко сжала, словно стараясь передать страдалице немного собственной силы. Так она и задремала – держа ее за руку.

Когда она открыла глаза, солнце уже вставало. В глубокой синеве неба полыхало великолепное коралловое зарево, возвещая наступление осени, которую Индаро считала своим особым временем года. У нее с детства была такая привычка – ждать окончания лета, окончания года.

Индаро огляделась. Все спали, кроме Фелла, который нес стражу. Он снова был облачен в свою привычную форму. Индаро невольно спросила себя, спал ли он когда-нибудь вообще.

Она вновь коснулась шеи Квезы, потом подсела к своему предводителю:

– Как рана?

Он пожал плечами, словно это был пустяк, не стоивший упоминания.

– Доберемся сегодня до Города? – спросила она.

– Если синие нас не перехватят, то да. – Фелл упорно смотрел на восток.

– Квеза, может, и выживет.

– Может.

– Она маленькая и легкая. Думаю, удар копья сразу отбросил ее, поэтому наконечник не вошел слишком глубоко.

Фелл наконец повернул голову и вопросительно посмотрел на нее.

– Я к тому, – пояснила Индаро, – что крупный и крепкий мужчина, допустим, устоял бы на ногах и его проткнуло бы насквозь.

– Мысль занятная. Только ты все равно насчет Квезы лишних надежд лучше не питай. Раны в живот – самые скверные.

Разговаривая таким образом, они ничего нового друг дружке не сообщали. Оба были знатоками ран и смертей. Оба множество раз видели все мучительные стадии умирания. Так другие люди беседуют о погоде, когда им не о чем говорить.

Индаро очень не хотелось, чтобы Фелл снова намертво замолчал, и она добавила:

– Отец рассказывал мне, что раны часто воспаляются из-за грязи на оружии и клочков нечистой одежды, попадающих в плоть. Все это остается внутри и начинает гнить. – Она улыбнулась воспоминанию детства. – Он советовал мне всегда надевать чистую рубашку под латы…

Вот тут она в самый первый раз за все время увидела на его лице проблеск веселья. Из-за этого привычные морщинки расположились необычным образом, превратив Фелла в незнакомца. Может быть, даже в мирного человека.

– И когда тебе в последний раз удавалось надеть чистое исподнее?

Она улыбнулась в ответ. Понятие об опрятности было давно позабыто, превратившись во что-то запредельное и загадочное, вроде искусства сыроварения или вызывания мертвых.

– Кажется… в прошлом году. Когда мы стояли в том местечке с тростниковыми крышами и апельсиновыми садами…

– Коппербёрн, – подсказал Фелл.

– Да. Там было красиво. Листья падали… земля как будто горела…

– Осень, – произнес он. – Мое любимое время года.

Отпив из фляжки, Фелл передал ее Индаро. Она сделала большой глоток и хотела что-то сказать о воде, просто чтобы поддержать разговор, но вместо этого открыла рот и спросила:

– Ты всех женщин-воинов презираешь? Или только меня?

– Я вовсе не презираю тебя. – Он нахмурился, вновь став прежним Феллом. – И я очень чту всех наших женщин. Они снова и снова показывают, чего стоят. Они не наделены грубой силой, как мы, но превосходят нас ловкостью и быстротой, а зачастую и беспощадностью.

Ходили слухи, будто воительницы очень любили бить в пах. Лишали врагов мужественности не моргнув глазом. Якобы это даже доставляло им удовольствие.

– Их ранят чаще, чем мужиков, – продолжал Фелл, – но раны оказываются менее тяжелыми, да и поправляются они лучше.

Это тоже было общеизвестно. Индаро сообразила, что ее командир просто размышлял вслух, и прикусила язык.

– Тем не менее, – сказал Фелл, – моя бы воля, женщины не сражались бы в этой войне. Наши враги своих женщин в битву не гонят. И презирают нас за то, что мы это делаем.

– У них просто необходимости нет. И какое нам дело до того, что они о нас думают?

– Никакого. Просто нужно знать это. На войне никаким знанием не следует пренебрегать.

– Ты уже воевал, когда женщин начали призывать?

– Задолго до этого. Хорошо помню, как они впервые появились у нас. Напуганные, по большей части ничему не обученные… Их гнали, по существу, на убой. Тысячами. – Фелл посмотрел на свои руки. Индаро только теперь заметила, что на левой у него недоставало двух пальцев, и стала гадать, о чем он сейчас вспоминал. – Жалко было… И страшно… Некоторые из нас клялись, что никогда больше не допустят такого. К сожалению, до высшего командования очень не скоро дошло, что женщины слишком драгоценны, чтобы бросать их врагам, скажем так, для разминки перед встречей с настоящими воинами…

Индаро помалкивала, понимая, какую бурю чувств вызвали у него те давние воспоминания.

– Женщине следует быть… мирной гаванью для мужчины, – тихо проговорил Фелл. – Миска каши, кувшин воды… мягкое одеяло у очага…

Эти слова рассердили Индаро, но она ничем не показала обиды. Удивительно было, что он решил поделиться с нею сокровенным.

Некоторое время они сидели молча, почти как добрые товарищи.

– Мой отец не был предателем, – потом сказала Индаро.

– Это лишь слова. Ты бы в любом случае его защищала.

– Да. Он мой отец. В моих жилах течет его кровь. Поэтому ты прав. Но ведь и ты сам стал бы защищать своего отца… господин.

Фелл ответил не сразу. Он смотрел на восток.

– А во мне, кажется, течет только кровь чужаков… – помолчав, сказал Фелл, потом снова посмотрел на восток. – Взгляни-ка вон туда… Гаррет говорил, что заметил кружащихся птиц. Я думал, что вон то – дождевая туча. А это туча птиц. Большая причем. И они летят в нашу сторону. Стервятники высматривают трупы…

– Трупы не двигаются.

– И следят за ранеными, – продолжал Фелл. – Если кто-то гонит толпу израненных пленников…

– Думаешь, это Приморская с пленными возвращается?

Он повернулся к ней. В его взгляде была вся бесприютность зимних морей.

– Приморской больше нет, Индаро. Всех наших перебили. Мы, может статься, последние, кто уцелел.

Она потеряла дар речи. Фелл разбудил остальных. Они поспешно снялись со стоянки и скоро уже шагали вперед при свете нового дня.

Уже были видны стены Города, когда умерла Квеза. Индаро шла подле носилок, когда женщина негромко вздохнула – так, словно приняла нелегкое решение. У Индаро екнуло сердце, она сразу остановила мужчин и, пока те стояли, терпеливые, как рабочие кони, принялась выслушивать живчик. Слабенькое биение прекратилось. В теле еще сохранялось тепло, но это было лишь воспоминание о жизни.

Мужчины опустили носилки наземь, и маленький отряд заковылял дальше, оставив тело Квезы стервятникам.

* * *

Громовой топот несущихся копыт за спиной был самым последним звуком, который Дун желала бы услышать.

Она шла рядом с Ловчим. Фелл с Индаро держались впереди, Гаррет был замыкающим. Фелл время от времени останавливался, чтобы Ловчий мог их догнать. Дун только гадала про себя, сколько еще вытерпит северянин. Требовалась недюжинная выдержка, чтобы вот так прыгать вперед на самодельном костыле. Еще ее удивляло, отчего Фелл не позволял увечному задавать шаг, предпочитая уходить вперед и потом дожидаться его, даже не пытаясь скрыть нетерпения.

Между прочим, Дун находила, что Индаро и Фелл выглядели отличной парой. Поистине, о лучшем спутнике для ее подруги не приходилось и мечтать!

– Вот бы послушать, о чем эти двое болтают, – задумчиво сказала она Ловчему.

Она не слишком рассчитывала на ответ, но, с трудом одолев еще несколько шагов, северянин вдруг спросил:

– Твой предводитель в самом деле ловок с мечом?

– Ты сам видел, как он дерется!

– Да я не о том мече говорю…

– Понятия не имею. – Дун пожала плечами. – Слухи ходят, конечно. Одни верят им, другие нет. Говорят, где-то у него есть женщина и ребенок.

– У каждого из нас где-то есть баба с дитем, – пропыхтел Ловчий.

– Говори за себя! Я точно знаю, что к Индаро подъехать он не пытается. Он ее не очень-то жалует.

Северянин остановился и посмотрел на нее как на дурочку.

– Рана вроде на заднице, а мозги почему-то отшибло! – фыркнул он и заковылял дальше.

Поразмыслить над его словами Дун так и не удалось: тогда-то и загудела под копытами земля у них за спиной, и на том разговоры прекратились.

Последние часы вселили в нее надежду, что они таки доберутся до Города и будут спасены. Что все они, даже Ловчий, выздоровеют и снова смогут сражаться. И вот эти надежды были сметены в мгновение ока. Дун оглянулась на топот и увидела серебристый вымпел, вьющийся над конным отрядом. Прямо на них галопом мчались враги – три десятка, не меньше. Еще несколько мгновений – и маленький отряд будет настигнут.

Гаррет уже выхватил меч и пятился, чтобы встать рядом с Дун. Лицо у него было белое.

– Еще бы часок, – бормотал он. – Еще хотя бы часок…

Это было попросту невыносимо. Дун чуть не утонула в потопе. Потом, когда Дикие Коты гибли один за другим, получила рану, которая должна была прикончить ее, но вместо этого чудесным образом заживала. И вот теперь… в двух шагах от спасения…

Она способна была узнать смерть, когда видела ее, и поняла: все, это конец. Дун вытащила меч и приготовилась погибнуть сражаясь. О, она была наслышана о том, что́ синяки вытворяли над пленницами. Живую они ее не возьмут. Она не сдастся, пока в жилах будет хоть капля крови. Смерть станет своего рода облегчением. Последние годы выдались такими тяжкими…

Фелл Эрон Ли с непроницаемым видом велел им выстроиться шеренгой, поставив Ловчего в середину. Они с Индаро заняли места по краям. Дун переглянулась с Индаро. Это было прощание. Дун широко улыбнулась, потом запрокинула голову и издала тонкий улюлюкающий боевой клич своего народа. Фелл оглянулся на нее, мрачно улыбнулся и, запустив руку под облезлый камзол, вытащил нагрудный знак своего воинского ранга – серебряный квадрат с четырьмя золотыми полосками.

Конники налетели и закружились, взбивая пыль. По команде Фелла пятерка сдвинулась в тесный круг. Дун следила за скачущими лошадьми. Скрипела кожа, слышалось фырканье, позвякивала сбруя… Запах лошадиного пота бил в ноздри. Она поудобнее перехватила меч. Во рту было сухо, а вот ладони вспотели. Раздалась команда, всадники остановились и повернулись к окруженным. Опустились копья… Алые оказались в кольце нацеленных наконечников. Дун поглубже вздохнула…

Фелл поднял повыше свой знак. Золото сверкнуло на солнце.

– Я – Фелл Эрон Ли! – громко проговорил он. – Предводитель отряда Приморской армии Запада! Я требую достойного обращения с этими воинами Города!

Вражеский вожак высоко сидел в седле громадного боевого коня. И сам он, и его конь были закованы в серую броню, шлем сверкал серебром, над ним покачивались серые перья. Подняв руки, он снял шлем. Показалось длинное смуглое лицо.

– А мы тебя искали, – сказал он Феллу.

* * *

Индаро удивленно следила за тем, как вражеский предводитель подозвал кого-то из своих людей. Они коротко переговорили, и он отъехал назад. Почти сразу прочь понесся гонец – да не на восток, откуда явились всадники, а в сторону Города. Индаро недоуменно смотрела на удалявшееся облачко пыли. Затем, повинуясь приказу, большинство конников спешились, начали разминать ноги и спину, пить воду из фляг, переговариваться. Покинул седло и предводитель. На конях остался только десяток воинов с пиками наготове.

Фелл велел своим убрать мечи в ножны и отдыхать. Они уселись наземь – сперва неуверенно, потом, невзирая на обстоятельства, наслаждаясь выдавшейся передышкой. Время шло, близилась ночь. Кругом загорелись костры. Кто-то спросил Фелла, не нужно ли им воды. Тот отрицательно покачал головой.

– Что вообще происходит? – наконец подала голос Дун.

Индаро знала: ее подруга терпеть не могла неизвестность. Вот когда был ясный и четкий план действий, она была счастлива.

– Не знаю. – Фелл откинулся навзничь, опираясь на локти, и на лице его на миг отразилась боль.

– Дай рану перевяжу, – тихо предложила Индаро.

Он кивнул. Она подтащила поближе мешок с лекарскими припасами и вынула свежие тряпицы. Фелл стащил камзол и распахнул трофейную рубашку.

– Ляг, – распорядилась Индаро.

Он послушно лег на спину и стал смотреть на звезды.

«Глаза как небо», – подумала она… и нежданно-негаданно внизу живота разлилось тепло.

Тело, обрадованное непривычной передышкой, самым бессовестным образом возжаждало близости.

«Вот уж вовремя! – подумала она. – Ни раньше, ни позже!»

– Почему ты решила присоединиться к архивестнице? – спросил Фелл, как ни в чем не бывало возобновляя давешний разговор.

Остро чувствуя его взгляд, она сосредоточилась на промывании раны. Потом объяснила:

– Мой младший брат Рубин пропал где-то в сточных тоннелях. Он питал отвращение к войне и отказался сражаться, заявив, что уж лучше присоединится к синим… – Брови Фелла поползли вверх, и она добавила: – Я знаю, о чем ты подумал, но трусом он не был. Так о нем говорили, но это неправда. Он просто думал, что война – это неправильно, и, как ты, считал, что женщины служить не должны. Я последний раз видела его, когда приехала домой на побывку. Он рассказал мне, что́ собирался предпринять. Я пыталась отговорить его – ради его же блага, ради отца… ну и ради себя самой, полагаю. Он не стал меня слушать, и, когда он исчез, я поняла, где он скрылся. Вот я за ним и последовала. Не самое лучшее из моих решений, конечно… – Индаро криво улыбнулась. – Откуда мне было знать, что этих самых тоннелей там сотни и сотни лиг… Мрак, жуть… и тысячи людей, живущих в подземельях. Сущий кошмар! И очень мало шансов найти его в кромешной тьме.

– Его разыскали?

– Я предпочитаю думать, что он уцелел и сейчас живет где-нибудь, не зная бед. – Индаро покачала головой. – И что мой отец знает об этом, но не хочет говорить… Ну да, да, это изменнические мысли. Но раз уж все равно умирать… В любом случае, – она передернула плечами, – это вряд ли имеет значение. Почему тот гонец к Городу поскакал? Выкуп за тебя обсудить?

– Нужен я кому, чтобы меня выкупать…

– Но их предводитель сказал, что они искали тебя. С какой стати врагам тебя искать?

– Не знаю. Какая-нибудь политика, не иначе. Как выражался наш полководец… полагаю и всей душой надеюсь – покойный… так вот, он говорил «все из-за политики».

– Терпеть не могу Ранделла Керра! И суждений его слышать не хочу. Он дурак, причем опасный, а ты за ним повторяешь!

Фелл улыбнулся, и ей сразу расхотелось сердиться. Вместо этого она рассмеялась. А что, они неплохо проводили время. Все обратилось против них, а она впервые за долгие годы чувствовала себя счастливой.

От нее не укрылись любопытные взгляды остальных.

– Как по-твоему, – тихо спросила она, – до завтра хоть доживем?

– Последние семь лет я сам себя о том же каждый день спрашиваю. Покамест живы – и ладно.

Индаро закрепила повязку, отметив про себя, что рана медленно затягивается. Она завязала мешок… а потом наклонилась и поцеловала Фелла прямо в губы. Он было напрягся всем телом, но потом его губы смягчились, он мельком коснулся языком ее языка – и отстранился.

«Обещание, – подумала Индаро. – На случай, если действительно останемся живы…»

– Гонец возвращается, – подал голос Гаррет.

Всадник подскакал и, спрыгнув наземь, обратился к серому предводителю. Потом скрылся в потемках среди других солдат.

Вновь потянулось время. Ничего не происходило, пока на востоке не забрезжила розовая полоска и не стали различимы силуэты врагов и друзей.

– Ну так что? – раздраженно спросила Дун, встав и потянувшись. – Почему бы им просто не добить нас, да и дело с концом?

Но Индаро было не до нее.

– Слышите… это? – спросила она, напряженно склонив голову к плечу.

Все посмотрели на запад. Под рассветными небесами со стороны Города приближался конный отряд. Сердце Индаро так и заколотилось. Наконец-то подмога! Она потянулась к мечу. Однако серые всадники преспокойно увязывали седельные сумки, готовясь отбыть.

– Куда они? – обращаясь к Феллу, спросила она. – Что происходит?

– Понятия не имею… – Он покачал головой.

Подскакав, горожане остановились на почтительном расстоянии. Их было всего-то семеро: предводительница и шестеро всадников в черной с серебром форме. Женщина шагом выехала вперед. Индаро тотчас узнала ее: коротко остриженные седые волосы, худая фигура… Она невольно нахмурилась. Опять эта Сароан! С какой стати судьба вечно их сводит? Почему эта неприятная и страшноватая женщина возникает всякий раз, когда происходит нечто таинственное и необъяснимое?

Серый предводитель выехал навстречу. Они остановились в сторонке и стали негромко разговаривать. Два отряда разглядывали друг дружку поверх голов ничего не понимающих пленников.

Время шло. Голоса предводителей то становились резче и громче, то вновь затихали. Выторговывают наши жизни, думалось Индаро. Ну и какова будет сделка? Чего мы стоим в итоге?

Наконец мужчина и женщина отъехали каждый к своим. Женщина кивнула серому предводителю на прощание. Горожане собирались отбыть.

– Сароан! – Фелл сделал шаг вперед.

Государыня блюстительница смотрела на него так, словно впервые заметила.

– Я – Фелл Эрон Ли. Император наградил меня за доблесть в битве на Кулденской пустоши. У меня два золотых солнца за двадцатилетнюю выслугу. Со мной здесь четверо верных воинов Города, каждый из них отдавал Городу свою жизнь и свое мужество более пяти лет! – И он возвысил голос: – Ты хочешь бросить нас врагам, чтобы мы умерли собачьей смертью здесь в пыли?

Индаро замерла в напряженном ожидании. Некоторое время не раздавалось ни звука, только шумел в ушах ветер да всхрапывали лошади. Ничто не двигалось, кроме коня под Сароан. Молодое животное было не прочь порезвиться и поиграть, но женщина не обращала внимания на его шалости, предоставив легонько рысить по кругу. Наконец она подобрала повод, что-то тихо сказала – и конь, тряхнув гривой, успокоился.

– Слушай приказ: ты отправляешься с этим войском, – холодно сказала она Феллу. – Твои люди не пострадают, если вы пойдете без сопротивления.

– Приказ изменницы не заставит нас сдаться врагу.

Как ни странно, женщина не оскорбилась. На ее лице отразилось лишь нетерпение. Она шагом подъехала к Феллу. Индаро уже стояла плечом к плечу с предводителем. Сароан неприязненно на нее посмотрела, потом наклонилась с седла. Лунный камень у нее в серьге отражал восходящее солнце.

– Ты можешь сохранить жизнь своим людям, а можешь обречь их на смерть, – сказала Сароан. – Ты можешь поехать с этими конниками, связанный и уложенный поперек седла, точно дичь, а можешь скакать как свободный человек. Выбор за тобой. Но так или иначе – ты отправишься с ними, Фелл Эрон Ли. – И тут она перешла почти на шепот: – Это все из-за Эриша. Вспомни свое давнее обещание: нынче у тебя есть возможность исполнить его.

Индаро не поняла услышанного. Что еще за Эриш? Лицо Фелла окаменело, глаза напряженно сузились. Несколько долгих мгновений он стоял точно изваяние. Потом сдержанно кивнул.

Сароан сказала серому предводителю еще два слова на неведомом языке. Потом горожане развернули коней и уехали к далекой стене, оставив пленников глотать пыль.

Прозвучала команда, серые начали садиться в седла. Откуда-то из тылов привели пять оседланных лошадей. Предводитель велел пленникам сдать оружие и ехать. По приказу Фелла они отдали мечи, подняли Ловчего на коня и сами уселись верхом.

Предводитель подъехал к Феллу.

– Четверо твоих людей, – проговорил он с резким акцентом, – залог твоего доброго поведения. Посоветуешь ли связать тебе руки?

Фелл покачал головой. Он остался во главе отряда, а Индаро и остальных отвели в середину. Индаро только услышала, как Фелл спросил:

– Куда мы едем?

– К Старой Горе, – ответил предводитель.