Текст книги "Сочинения на школьные темы (10 – 11 классы). Примеры итоговых сочинений по русскому языку"

Итак, автор раскрывает в своей повести различные стороны человеческой жизни, являет гибельность страстей и описывает духовные искания, ожидающие сынов неба на пути жизни.

Какими предстают герои сказок Салтыкова-Щедрина?

В сказках Салтыкова-Щедрина раскрывается пагубность таких человеческих качеств, как угождение нечестивым господам, равнодушие к живому и безжизненность чувств, бременем земных забот сокрытых в душе. Так, в сказке «Вяленая вобла» представляется образ безучастного, умертвившего в себе живые чувства человека, не стремящегося к высшему предназначению, но занятого самолюбивым порицанием окружающих порядков. Вобла не пытается проявить себя в мире, открыть свету прекрасные стороны своей души, но живет тихой и спокойной от всего жизнью, не беспокоясь о себе и людях и не пытаясь проникнуть в сущность природы и человека. Средством достижения всеобщего мира и благоденствия вобла считает отстранение от чувств и мыслей и подчинение души народа единой господствующей воли. Желая распространить свои взгляды, вобла обратилась с напутственной речью к своим близким, однако не получила от их должной поддержки. Вяленая вобла – олицетворение бездеятельных, не стремящихся к созерцательной и деятельной жизни людей.

В сказке «Самоотверженный заяц» представляется образ верного своему господину слуги, умертвившего в своей душе всякие стремления к совершенствованию. Заяц, желая сдержать данное жестокому господину обещание, даже готов принять смерть; безумное стремление слуги угодить хозяину чуть не приводит его к гибели, однако судьба спасет зайца от ужасного рока.

Образ человека, оставшегося в своем ограниченном видении мира, не имеющего иной цели в жизни, кроме обеспечения себя и поддержания внешнего благополучия, утратившего связь с миром, представляет другая сказка Щедрина – «Премудрый пескарь». Находясь в постоянном страхе пред непредвиденной опасностью, пескарь запирается в своем убежище и не желает видеть внешний свет и выходить из тьмы, чтобы не стать жертвой кого-нибудь. Все помыслы его направлены на обеспечение собственного счастья, заключающегося в защищенности от внешних явлений и людей; он не думает о благополучии других людей и самовольно отделяется от них. Дожив до глубокой старости и превратившись в замученного страхом смерти и опасности старика, он принимает бесславную смерть. Жизнь становится для пескаря долгим и обременительным существованием и не приносит ему подлинных радостей, оставляя неудовлетворенными его духовные стремления.

В своих сказках автор, вооружившись духовным мечом, являет перед читателем непривлекательные стороны человеческой жизни, проведенной не в живом расположении духа, но в равнодушном ощущении.

Письмо Родиону Раскольникову

О Родион, тебе обращаю я письмо сие, ибо душа моя надеется, что ты вернешь себе свою первозданную, незапятнанную злом внутреннюю чистоту и через раскаяние очистишь себя от скверны, которая бременем легла на тебя и, словно пленника несчастного, лишила свободы. Такой ли была, как теперь, душа твоя, когда вина еще не легла на нее и не пронзила ее острием негодующей совести? Нет, прежде ты был спокоен, не терзался тягостными мыслями о совершенном и знал, что чист сердцем перед людьми и небом; твоя жизнь хоть и не принесла много благ и милостей людям, но представляла собой откровенное служение свету. Ты не помышлял еще о божественном, не обращал трепетный взор к небесам, однако исполнял свое высшее служение делами своими: вспомни, как ты спас беспомощных младенцев от огня и должную помощь великодушно оказал отцу умершего друга твоего. А теперь, способна ли душа твоя, обагренная несмываемой кровью невинной жертвы, совершить подобное? Нет, ибо ты изранил душу свою, поразил ее и, стыдясь показать раны свои, скрыл от людей ее истинную сущность, которая способна явить разоблачение. Да, я видел, как рука твоя поднялась над невинной жертвой, слышал, как обратились мольбы к небесам, изошедшие из пламенных уст старухи и сестры ее. В тот час ты не помышлял о последствиях злодеяния своего, не страшился грозного воздаяния свыше, с коим не сравнится ни один из судов земных. Ты пылал ненавистью к врагам своим, заострил меч ярости своей и, не повинуясь чьему-нибудь зову, ринулся на преступление, жаждая явить пред собой свою силу и испытать кровью, насколько черства душа твоя. Неужели ты полагал, что бесчувственность к чужому несчастью, коему сам являешься причиной, наделит тебя величием и докажет твою принадлежность к «необыкновенным людям»? Совершив преступление, ты стал страдать и терзанием своим показал себе, что жив еще душой, ибо не остался равнодушен к пролитой крови. Сие мучение охватило тебя сразу и всего: так, ты дрожал, когда слышал голос Порфирия, и неистовствовал в яростном и бессознательном порыве, когда страшные мысли и сны беспокоили тебя. Ты не переносил спокойно неведение близких о твоем горе, но не мог открыть им всей правды о подлинной причине своих недомоганий; тогда несколько опасений сдерживало признание твое: беспокойство о матери, не перенесшей бы страшную весть о содеянном тобой, страх за себя и ожидание непонимания со стороны близких. Однако внутренняя боль лишала тебя по-прежнему покоя, и ты избрал Соню тем человеком, которому доверил чувства свои и тайны. Родион, ты верно избрал ее, ибо она есть человек, который не насмехается над чужим безумством, но проникается жалостью к страдающему. Ты сам убедился в духовном величии ее, когда изложил душу свою перед нею. «Замучаешься, замучаешься», – ответила Соня тебе, предчувствуя тяжесть бремени, которое тебе еще надлежит перенести. И теперь я, видевший внутренним оком все, что ты совершил и испытал, призываю тебя сократить свои страдания и явиться с саморазоблачением пред земным судом и испытать на себе его тяжелый жезл. Соня уже передала тебе мои слова, но ты пренебрег ими, так ответив ей: «Я, Соня, еще в каторгу-то, может, не хочу идти». Я невидимо присутствовал с вами в ту минуту, и помню изумленный взгляд Сони, не верившей в твою причастность к убийству. Ты сомневался, принять чашу и изведать ли приготовленную тебе небесами желчь или воспротивиться высшему указу и молнией небес быть повергнутым к престолу истины. Прими же верное решение и искупи злодеяние свое на земле, чтобы воспрянуть духом и испить блаженный напиток очищения, который ниспошлют тебе милостивые небеса. Не отчаивайся загладить свое преступление благими помыслами. Никто не смеет поднять камень на тебя: ты не злодей, обреченный на гибель, но несчастный, ожидающий своего вызволения. Я, как духовный наставник твой, призываю тебя освятиться истиной, которая воспитает и взрастит добродетель в твоей душе, открыться небесам и узреть силу и милость их. Освободись же от пут земных, от уз зла, от скверны крови и взлети, подобно духу высоколетящему, к вершинам эфира, где будешь вознесен встретившими тебя духами к великому свету, всеозаряющему и живому. Войди же в небесную обитель, где уже приготовлено место для твоей очистившейся души.

Преображение души Пьера в романе «Война и мир»

Преображение души, очистившейся от земных влечений и узревшей после множества внутренних исканий свое подлинное счастье, описывается в романе «Война и мир», главный герой которого Пьер, возвысившись от бессмысленного земного влачения к созерцанию божественной мировой гармонии, обретает заветный душевный покой, поддерживаемый в нем благими и чистыми помыслами. В своем романе Толстой совершил попытку обратить людей к подлинному пониманию человеческого счастья, которое возможно лишь для очистившейся от скверны порока души, не помышляющей о корысти и полагающей свои бесстрастные надежды на всемилостивое небо. Лишь душа того, кто истинно жаждет обрести духовное просветление и не страшится отречься от своих неверных влечений прошлого, способна, подавив в себе хищнические стремления и возлюбив жизнь, узреть вселенскую гармонию и настроить свои струны на божественный лад, дабы через слияние с природой и достичь желанного покоя. Лишь осознавший собственное величие и свою внутреннюю красоту способен узреть сию красоту в окружающем мире; если же хаос еще господствует над душой, она не может узреть гармонию вокруг себя. Обретя же гармонию с миром, человек обретет ее и в себе, равно как и наоборот, – посему пусть всякий, желающий достичь счастья, переплавит прежде свою душу. Пьер, переменив свои мысли и влечения, переменил и свою жизнь и обрел счастье. Пусть же никто не страшится нового пути в своей жизни, быть может, далекого от его прежней стези; избрав лучшее, человек и получит то прекрасное, к чему стремился. И если многие, оставшиеся на первой стезе, примут печальный исход, тот, кто дерзнул держаться обособленно от них, в конце пути своего облечется в белые одежды непорочности, сотканные для него самой истиной. Итак, стремящийся собственными духовными усилиями к счастью получит его и, как Пьер, достигнет желанного покоя.

В молодости Пьер, находясь в окружении роскоши, не думал о своем будущем, представлявшемся ему в туманной неизвестности. Князь Андрей, к которым Пьер имел дружественные отношения, умолял его покинуть развратное общество Долохова и Курагина, дабы освободить свою душу от пут заблуждения. Не желая разрывать свою пагубную связь с давними знакомыми, Пьер по-прежнему предавался разгулу, легкомысленно полагая получить от него удовольствия своей жизни. Душа его была полна стремлений и жажды жизни, еще мало познанной им, и он, увидев первое, что судьба представила пред ним, а именно – общество распутных Долохова и Курагина, с радостью погрузился в него, не помышляя о последствиях своей необузданной страсти. Однако судьба воздала Пьеру за то, что он неразумно предался в руки Долохова; после произошедшей с ним истории с медведем Пьер осознал, что не может жить так, как прежде, и ощутил потребность заполнить свои прежние влечения истинными помыслами и направить силы души к свету.

Образ молодого Пьера, находившегося под влиянием пагубного окружения, представлялся непривлекательным: «в глазах света он был большой барин <…>, умный чудак, ничего не делающий, но никому и не вредящий». Внешне Пьер «был толстый, выше обыкновенного роста, широкий» молодой человек, вызывавший своим «массивным» обликом удивление и умиление многих. Сластолюбие и привязанность к бренному выражались не только во внешнем облике, но и в поступках Пьера: он не мог взяться за какой-нибудь определенное дело и не обладал силой воли, а посему большую часть своего времени проводил в развлечениях и низменном веселье, которые лишь опустошали его душу, закрывая ей портал к великому небесному источнику света.

Стремление Пьера к проявлению себя в жизни и новым впечатлениям вылилось в его женитьбу на Элен. Не обладая должной силой воли и находясь под влиянием отца своей невесты, он и не помышлял, что совершает бессмысленный шаг в своей жизни, которую связывает с еще не известным ему человеком, коим была Элен. «Но она глупа», – думал Пьер об Элен, понимая, что возбужденное в нем ею чувство является чем-то гадким, противным подлинной светоносной любви. Встретив измену своей супруги, Пьер оказался душевно разбит и потрясен и ощутил внутреннее противоречие в себе, вызванное разочарованием в Элен. «Вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина», – осознал наконец Пьер.

В минуту духовной жажды и внутренней разбитости Пьер встретился с масонством, которое оказало важное влияние на всю его жизнь. Он открыл в душе своей духовную сторону, научился получать чистое наслаждение, чуждое его прежним развратным удовольствиям, и, поставив своею целью преображение себя и мира, оживился духом и полностью отдался идеям масонства, которое возвысило Пьера в его собственных глазах и подало ему светлую надежду на некое блаженное, но неопределенное будущее. Впервые мысли Пьера обратились к небу и он взглянул на свою жизнь и окружающий мир новыми глазами, с которых как бы была снята лежавшая на них доселе пелена. Да, Пьер ощутил себя одним из тех, кто якобы призван свыше преобразить мир и переплавить темные души бродящих во тьме людей огнем истины. Дабы исполнить свою миссию, Пьер сделал обращение к масонам, призывая их «очистить людей от предрассудков», а также «смело, и вместе с тем благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость». Пьер так представил цель масонского ордена, в коем состоял: «преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель».

После смерти своего покровителя Баздеева Пьер, понял, что силы его слабы и он не может не только преобразить мир, но и изменить самого себя. Страсть к прежним бездуховным влечениям возвратилась к нему. Пьер разочаровался в масонстве, которое подарило ему призрачные надежды: «когда он приступал к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво ставящего ногу на ровную поверхность болота». «Поставив ногу», Пьер провалился, но не утратил надежды на свое вызволение. Жизнь Пьера приняла прежний ход с вернувшимися в нее из прошлого «увлечениями и распущенностью». Духовная составляющая потеряла свое место в жизни и поступках Пьера: по-прежнему «он любил хорошо пообедать и выпить и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог удержаться от увеселений холостных обществ, в которых участвовал». Сменившееся окружение Пьера обратило его жизнь в сторону тьмы и отвело его от светлых духовных исканий. Не в силах идти против течения разгульного общества, Пьер потерял всякую цель в своей жизни и избавился от прежних высокопарных надежд.

Духовное возрождение Пьера случилось при помощи очаровательной Наташи, которая возродила в нем надежду на возможность начать новую жизнь. Он же явился ее утешителем и спасителем, единственно понявшим Наташу в ту трудную минуту жизни ее, когда она потерпела разочарование в Анатоле; своей добротой и «золотым сердцем» Пьер согрел охладевшую от горя душу девушки. Пьеру казалось, что преображение произошло не в нем одном, но во всей природе: когда отверзнувшимся очам его предстал красивый вид сияющего звездного неба, он подумал, что весь небесный сонм светил приветствует его своим светом и вдохновляет к новым начинаниям. Перед Пьером, взиравшим на великую природу, предстало удивительное знамение кометы Галлея, пронесшейся и исчезнувшей в дали неба: «Пьер радостно, с мокрыми от слез глазами смотрел на эту светлую звезду». «Пьеру казалось, что звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе».

Ощутив очередную потребность проявить себя в мире, Пьер ушел на войну, однако не стал участником ее, ибо ужасные картины убийств, совершаемым по неведомым никому причинам, ненависти, которую питали люди одной военной стороны к другой, поразили чувственного Пьера. Попав в плен, Пьер ощутил, что душа его расцвела: Платон Каратаев вдохновил его качествами своей души. Он осознал, что душа его вечна и сам он бесконечно свободен; земные страсти и безумства показались ему глупым явлением действительности. Именно в плену Пьер ощутил долгожданный покой: «он долго в своей жизни искал со всех сторон этого успокоения, согласия с самим собой, и все эти искания и попытки обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собой только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве».

Освободившись от плена, Пьер остался один: супруга его уже умерла, будучи сломлена ужасной болезнью, и лишь в Наташе видел он свою единственную надежду на будущее счастье. Не в силах более сдерживать свои благородные порывы к Наташе, Пьер решил связать себя с ней узами брака. Спокойная семейная жизнь, покой и мир оказались главными составляющими счастья Пьера. Добившись духовного подъема, он с ликованием принял любовь Наташи – тот небесный дар, который наполнил его душу жизнью. Пьер достиг заветного счастья, приятного постоянства, и вошел под его теплое крыло, направившись всем своим существом к свету.

Согласны ли вы с интерпретацией русской деревни и русского народа в повести Бунина «Деревня»?

В повести «Деревня» Бунин раскрыл картины русской жизни простых людей, изобразив весь ужас бездуховности и жестокости народа. Главный герой повести Кузьма стремился не сойти в общую бездну порока и вести духовную жизнь: он пытался следовать гуманным воззрениям Толстого, не осквернять уста скверной пищей, чтобы стать человеком великим, не подверженным порокам большинства людей. Однако праведная жизнь не смогла уничтожить в душе Кузьмы низменного влечения, и совсем скоро он снова возвратился в бездну, из коей пришел. Как и весь народ, Кузьма не нашел внутренних сил противостоять разврату и жестокости, вновь начал пьянствовать и превратил свою жизнь в бездуховное влачение. Изнуренная ужасными народными нравами душа героя, будучи не способна измениться, под ударами судьбы возвратилась к пороку. Однако с самых ранних лет Кузьма, замечая глупость и дикость окружающего его общества, стал писать, надеясь силой своего слова заставить людей принять исправление и узреть со стороны непривлекательные стороны своей жизни. В душе Кузьмы еще горел благородный пламень жажды познания мира: он хотел найти разрешение мучивших его вопросов о земной несправедливости и неисправимости порочных человеческих душ. Но труд его оказался тщетным, ибо общество не приняло те горькие истины, которые Кузьма старательно вложил в свои произведения, наполненные философского устремления к уничтожению зла на земле. Не ощутив поддержки со стороны своих читателей, Кузьма отчаялся во всех своих благих намереньях; когда же он сам обратился вновь к своим книгам, то еще раз убедился в их несовершенстве и своей писательской незрелости, в своей неспособности словом проникнуть в сердца людей и заворожить их внимание к своему творению. Разочарованный Кузьма прекратил писать, потерял смысл в своей жизни и начал внутренне страдать от охватившего его душу духовного голода. Не видя смысла следовать своим прежним убеждениям, Кузьма стал вновь пить и снизошел с заоблачных высот, на коих пребывал, в глубокую пропасть порока. Никчемное влачение, в которое обратилась некогда духовно богатая жизнь Кузьмы, зародило в нем мысль о самоубийстве. Но, прибегнув к помощи разума, Кузьма остановил в своей душе нечестивый порыв, а затем по милости судьбы встретился со своим братом Тихоном, в доме которого устроился затем управляющим. Брат Кузьмы почти не предавался духовным исканиям и главный смысл жизни своей видел в материальном достатке, ради коего непрестанно трудился, занимаясь торговлей. Приверженность к определенным духовным ценностям была чужда для Тихона: желая завести преемника, он нашел себе любовницу Авдотью, но так и не возымел от нее сына.

Расхождение в жизненных интересах Тихона и Кузьмы привело к разобщенности между братьями: Кузьма не мог найти общий увлекательный пример разговора с Тихоном, занимавшего свой ум лишь практическими делами. Между тем старость уже подошла к Кузьме, и он, ощущая закат своей жизни, с внутренней горечью обратил свой внутренний взор назад; но пронесшаяся пред его глазами жизнь со всеми ее горестями и радостями не принесла ему душевного удовлетворения. Жизнь оставила Кузьме лишь горькое послевкусие и тяжелый опыт, наполнив душу его новым разочарованием из-за его пассивности в желании преображения общества. Он осознал, что никто не сможет заставить людей изменить привычную им пустую жизнь и, поправ свои прежние бессмысленные и ужасные порядки, сплотиться для поддержания огня добродетели в развратившихся душах человеческих. Мрачная действительность, в коей жизни Кузьма и Тихон, была следствием не некой внешней вины, но порочности самого общества, не желающего отказываться от диких порядков и изменять свой нрав. Когда же люди сами направятся к исправлению и уничтожат поработивший их порок, они обретут великое просветление и достигнут того счастья, к коему по причине грубости своих сердец не стремились. И тогда небо прольет на них свою милость и они с языком, очистившимся от скверны, и сердцем, прошедшим испытание духовным огнем, забудут обо всех печалях, сотни лет занимавших души человеческие.

Трагедия семьи, личности, народа в поэме Ахматовой «Реквием»

Светлая милость небес нисходит на чистые от примесей земных пороков души людей света, разрушивших силой своего неиссякаемого мужества расставленные врагами преграды. Подлинно мужественные души, избравшие добродетель своим проводником к божественному свету, достойны счастливого воздаяния свыше, ибо они не пали к стопам порока и терпеливо вынесли неистовую ярость рабов страстей. Тяжкая участь постигла сынов неба при нечестивом Нероне, учредившем гонения на всех философов, вестников добродетели, и умертвившем тысячи тех, кто воспротивился его тиранической власти. Но несчастливая участь постигла кровожадного Нерона и всех тиранов, кровью завоевавших себе власть над Римом. Спустя же могучий сонм веков явились в мир новые рабы зла, которые, закрыв очи на плачевный пример пагубности насилия, поданный древними, узрели себя вершителями человеческих судеб и властителями мира. Жертвы тиранической власти, распространившейся однажды на советской земле, смертью увековечили свои имена в памяти русского народа. Одной из тех, кто испытал на себе суровый жезл тирана, была воспитанница муз Ахматова. Зеркалом мучений русского народа, оказавшегося в сетях деспотической советской власти, явился ее «Реквием». Горе, охватившее заключенного в неволю поэта, могло бы сокрушить горы и остановить воды земли, но не могло сокрушить отважный дух борцов за правду, даже в цепях не терявших надежды на свое освобождение. Светлые небесные души творцов искусства, заключенные в кандалы по вине жестокости звероподобных земных владык, готовые разорвать их узы и сбросить с себя нечестивое ярмо, были вынуждены безвинно погибать медленной смертью в «каторжных норах». Желание страдальцев, коему вняли небеса, было исполнено: через темную пелену лет репрессий настало время советским вождям признать крушение своей власти: словно гиганты, порожденные божественной Геей и уничтоженные богами, пали советские тираны, сраженные беспощадной стрелой справедливости. Но автор «Реквиема» не узрел сего счастливого часа; однако созданная Ахматовой поэма явилась живым напоминанием потомкам о тяготах несправедливых репрессий на советской земле. Истинно, что возвеличиваются тираны долго, а низвергаются в один миг; божественная стрела справедливости пронзает их, и они падают, принимая раскаянье пред самой смертью. Тысячи разрушенных судеб принес карающий кнут Сталина. Когда весть о гибели мужа достигла Ахматовой, поэт, не в силах сносить более своих мук, воззвал к смерти: «Ты все равно придешь – зачем же не теперь? – восклицала она. – Я жду тебя, мне очень трудно». Но мрачный Танат, похититель душ, не сошел к той, что взывала к нему; убить время и «снова научиться жить» оставалось ей, отвергнутой самою смертью. Когда могучий Геракл, погибая от яда, взошел на костер, боги вняли ему: сошедшие с Олимпа Афина и победоносная Ника унесли героя в чертоги блаженных. Но страдающему поэту небо не вняло: оставленная в горестных муках на земле Ахматова не посмела через кровь извергнуть из тела свою душу, но вознамерилась до последних дней терпеть насланные тиранами бедствия. Где же те неистовые вакханки, что растерзали солнцеподобного мужа Орфея, певца правды? Вместе со своей гибелью он принял избавление от сердечных мук – поэта же, заключенного в сталинских темницах, смерть не посетила. Только светоносная лира Генделя могла бы передать глубину страданий русского народа во времена мучительных сталинских репрессий. Вы ушли, тираны, схваченные смертью, увлекшей вас в мрачные чертоги Аида, еще более ужасные, чем тюрьмы, в коих мучились ваши враги, люди правды; те же, кто стал вашей жертвой, были приняты богами в небесный сонм, светлейшую обитель, зримую лишь оком духовным. Да пребудет же должная непреходящая память обо всех невинно пострадавших на земле сынах неба вовеки!

Нравственные ориентиры в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»

Всемогущее Время, покорившие земной мир своей непобедимой власти, вечно живое и бессмертное, рожденное прежде богов и вселенной, являет смертным мировые истины, раскрываемые через назидательное прошлое, и вечно призывает сынов неба, заручившись необманчивой помощью сердца и разума, прибегнуть к спасительной добродетели и милосердию, дабы заслужить себе благоволение неба. Но даже спустя могучий сонм веков, увлекших за собой в небытие царства земные, многие из сынов неба, по-прежнему верные силам зла и не желающие обратиться к свету, не вняли мрачному зову Правды, посланницы вечносущего Времени, и, следуя нечестивым древним, избрали стезю порока, ведущую к чертогам самого Ангра-Манью, отца зла, противника Ахура-Мазды, к служению коему призывал Зороастр, муж правды, в минувшие тысячелетия развратившихся персов. Еще в древние времена и Сократ был послан небом к эллинам для возвращения их из пучины зла, в которую вошли они по собственному неразумию, в обитель света и богов, небесные законы коих были попраны невзлюбившим философию народом. О, страшен день, когда нечестивцы, пренебрегши волей Зевса и Фемиды, осудили на казнь безвинного Сократа, возненавидев философа за его слова, исполненные правды и назидания! Перед тем, как в руки Таната предать душу свою и войти в чертоги вышних, сделал Сократ преемником своим великого Платона, который, последовав по пути учителя своего, пытался путем философии отвратить людей от зла. Спустя время послало небо на землю Эллады и всемудрого Аполлония; следуя за Пифагором, принял он с неба истину и, вознеся небу клятву до последних дней своих следовать по пути света, всю жизнь свою земную преследовал порок и восхвалял добродетель. И несмотря на грозные ухищрения Нерона и Домициана, желавших погибели верного небу философа, с нерушимой стойкостью рассек Аполлоний расставленные Судьбой преграды и, исполнив пред смертными свою миссию, вошел в небесные чертоги блаженных, в сони ожидавших явления его великих философов, посланников неба и преобразителей земли.

Многих мужей правды послали небеса, разгневанные злодеяниями людскими, на землю; в одно время с Аполлонием явился к смертных еще один муж, и имя ему – Га-Ноцри. По воле неба родился он на земле Израиля, дабы, подобно Сократу и Аполлонию, просветителям эллинов, стать вестником небесной воли для народа еврейского. Многие из народа сего признали рожденного за Машиаха, который, подобно Моше, должен был, по убеждению их, спасти евреев от рабства римского и преобразить землю рождения своего. Но силы тьмы вдохновили людей Ершалаима возложить на невинного обвинение в намерении разрушить существовавшие в городе их с древних времен варварские порядки. И велели небеса философу повиноваться нечестивой воле народа, возжелавшего немедленной расправы с ним, призывавшим людей очиститься священным пламенем истины и, пройдя омовение в духовных водах очищения, признать себя достойными сынами неба, рожденными не для разрушения земли, но ее грядущего преображения, свершиться коему возможно лишь после принятия людьми небесного закона, заключающегося в отстранении от зла и следовании по стезе света. Подобно Сократу, приговоренному судом Афин к самоубийству, принял и Га-Ноцри предначертанное ему свыше испытание, пройдя через унижение, страх и мучения, виновником коих были нечестивые люди. Но нет, нет на земле людей злых – во всех пребывает божественный дух, а посему все смертные, какие бы страшные злодеяния не совершила рука их, достойны прощения всемилостивых небес, ибо боги, по справедливому утвеждению Платона, не могут посылать зло смертным, будучи по существу своему бесконечно благостны. Так полагал и Га-Ноцри, и миролюбивые воззрения его, чуждые господствовавшим во времена его жестоким порядкам, смутили ум прокуратора, избранного быть вершителем судьбы Га-Ноцри, когда услышал он их из уст философа. Подобно Аполлонию, ненавидевшему несправедливый гнет тиранов, захвативших в хищные лапы свои весь мир, Га-Ноцри был также убежден, что всякая власть, какой бы деспотической не была она по отношению к подданным, есть насилие над людьми: подобно рабам, лишенным благословенной свободы, мучаются они в неволе, неся на своих плечах презренное бремя покорности и беспомощности. Разве не земная власть привела к несчастью самого Га-Ноцри, безвинного мужа ершалаимского, за свои исполненные благочестивых помыслов речи приговоренного к смерти? Разве не по вине несправедливых земных владык пострадал и Сократ, принявший яд за сотни лет до явления Га-Ноцри, и Аполлоний, его современник, едва избавившийся от гнева Домицианова, возненавидевшего его за правду? И многие еще невинные дети неба перенесли мучения по коварной воле нечестивцев, восседавших на престолах власти. О боги, боги мои, сколько же еще праведных душ перенесло безвинные страдания по вине правителей, отринувших небесный закон, и их несправедливой воли; но имена всех них увенчались вечной хвалой на небесах, где для всех безвинно пострадавших на бренной земле уготовано место непреходящего блаженства. Когда чистые от обмана уста наивного Га-Ноцри изрекли прокуратору, что всякая власть нечестива и должно настать блаженное время, когда люди, пройдя преображение своих сердец, отрекутся от земных царств и сплотятся для поддержания вечного огня мира и добродетели на земле, опьяневшей от крови минувших тысячелетий, Пилат, пораженный духовной чистотой философа, но разгневанный его смелыми высказываниями, невольно обращенными против власти кесаря, поддался силам тьмы и изрек несчастному свой суровый приговор: Га-Ноцри, с рождения своего стремившийся к познанию небесного закона, никогда не осквернивший душу свою кровью и иным нечестием, а уста – светопротивным обманом, должен был, покорно подчинившись воле Пилата, самого погрязшего в злодеяниях, принять постыдную казнь. Преисполненный страха за свою тяжкую участь, весь дрожа от ужаса грядущих мучений взмолился несчастный философ перед прокуратором, жаждая разжечь искры милосердия в его душе, но безуспешно: грозная воля Пилата осталась непреклонна, ибо рабская страсть к угождению кесарю, почитаемому римлянами за одного из богов, преодолела в нем светлое стремление к справедливости и человеческие чувства. И привели приговоренного к горе и пронзили несчастного; о небо, почему не посылаешь ты смерть ему? Истекая кровью, терзаемый несносными лучами солнца, ожидает он того часа, в который страшные земные мучения прейдут, и душа его, освободившись от страдающего в ужасных муках тела, обретет освобождение от сковывающих ее бренных пут. Явился в тот час и единственный ученик Га-Ноцри; взирая на мучительную смерть философа, он упрекал себя за то, что не спас Га-Ноцри и теперь так же беспомощен, как и он. Гневные взывания обращал к небу бывший сборщик податей, и как бы в ответ на зов его мрак, пришедший со Средиземного моря, окутал небо и спустился на Ершалаим, город, в течение веков хранимый небом, но заслуживающий немедленного уничтожения за одни лишь злодеяния, совершенные народом его со всеми людьми света, в разные века посланными на землю его. В предвкушении спасительной смерти испил сын неба горький уксус и, утолив свою последнюю земную жажду, не смея гневу дать проникнуть в свою душу, воскликнул: «Игемон…», но, не договорив хвалы виновнику своих страданий, испустил дух. Когда же освобожденное от вечной души тело его в безжизненности повисло на древе, ушли с горы вершители казни и Левий, словно ветер, взлетел на гору, движимый душераздирающим порывом горя, и, невзирая на гнев неистовствующей стихии и сносящий с ног дождь, не слыша громыхавшего над ним грома, но помышляя лишь о трагической участи Га-Ноцри, припал к мокрым стопам философа и оросил их слезами. Почему не восстанете вы, о небожители, с громовым звуком и не спуститесь со своих светлых чертогов, чтобы утешить мучающуюся душу Левия и обрушить страшную кару на головы земных владык за новую жертву их кровожадности, ныне павшую на горе ершалаимской? Подобные думы будили гнев в душе склонившегося над трупом Га-Ноцри Левия. Земля приняла окровавленное тело, служившее темницей для ныне освободившейся души Га-Ноцри, но сам он, оставив землю, воспарил духом к высшей обители света, с коей ему открылся вид на Пилата, мучившегося в ночь того страшного дня от пыток собственной совести. За что предал он смерти бродячего философа, слабого и бедного Га-Ноцри, сего и без него обездоленного судьбой подкидыша, сына неизвестных родителей, поклонника света, коему чужда ненависть во всех свирепых проявлениях ее? Сии мысли всечасно овладевали умом прокуратора, лишая его душу покоя и радости. В своем ночном видении, созданном мучительной работой воображения, узрел прокуратор того, кого обрек он на кровавую казнь, в той же светлой голубой одежде, какой видел его впервые, с очами, исполненными невинности, и власами, ниспадавшими до плеч. По широкой дороге, выложенной лунным искрящимся светом, шел он, живой, исполненный счастья, и смотрел с бесконечным добродушием на своего невольного убийцу. И сладкое ощущение неземного счастья охватывало в минуты таких видений душу прокуратора, ибо если Га-Ноцри был с ним рядом, значит не было никакой казни и никоей вины нет на нем. Но всякий раз, пробуждаясь от чудных видений, прокуратор осознавал, что тщетная надежда, питаемая им во сне, оказалась призрачна и обманчива и что суровый приговор, вынесенный Га-Ноцри, уже не возможно не признать, равно как совершенно бессмысленно было бы пытаться прокуратору убедить самого себя в нереальности прошедшей казни. Погиб Га-Ноцри, и уже ничто не вернет его к земной жизни, ничто не возвратит время вспять: это понимал и прокуратор, а потому сокрушался, не в силах удовлетворить зов своей возмущенной совести.