Текст книги "Любовь никогда не перестаёт"

Щи

Мне везёт с родственниками, даже с новыми. Сваха, мама невестки, оказалась очень мне близка по духу и интересам – обе мы художницы, обе увлекались портретами, читали одни и те же книги духовно-эволюционного содержания, обе смешливые и в меру язвительные. Её супруг – добрый и мудрый человек, прошедший с нашей армией Чечню, полковник запаса, любимец всех детей и животных, попавших в радиус его обитания.

Некоторое время назад они променяли комфортную квартиру в новостройке большого города на домик в деревне, сумочки от Gucci – на пластиковые вёдра для козьего молока, изысканные платья – на футболки и куртки защитной расцветки, роскошный автомобиль – на более экономичный вариант. Участок оброс летним домиком для гостей, банькой, пригодной для жилья, но главными архитектурными достопримечательностями стали козовники и курятник. Если бы козы и куры могли оценить комфорт проживания, пластиковые окна, тонированные доски, открывающиеся поилки, вентиляцию и свет, то они точно бы дали пять звёзд своему месту обитания.

Сваха за что ни берётся, всё у неё получается по высшему разряду – хоть крестиком вышивать – такие пейзажи и натюрморты из мулине, как её, впишутся в изысканный дизайн любой дорогой квартиры, хоть шить, вязать, готовить – такие кексы – ум отъешь!

И полюбила она коз! И теперь освоила не только дойку, спиливание рогов, уборку навоза, случку с козлом, козьи роды, но и всё, что можно сделать из их вкуснейшего молока – творожки, йогурты, адыгейский сыр и даже производство штучного твёрдого сыра и мороженого! И всё – высочайшего качества!

Мы продолжаем дружить, несмотря на то что наши дети изменили взгляды на совместное проживание. И общий внук стягивает наши траектории. Ну и нам просто хорошо вместе и в беде, и в радости. Поэтому я стараюсь заезжать к ним в деревню, перекинуться добрым словом и глотнуть молока и свежего воздуха.

Вот ушла у свахи в мир иной после продолжительной болезни мама. Супруг мамы стремительно приближался к столетию и тяжело переживал уход уже второй жены, и в состоянии, мало вменяемом от горя, его из города привезли в деревню. Там же, в сосновом лесу на деревенском кладбище, отгородили семейный участок, где и захотели предать земле тело умершей.

Чтобы поддержать родных, захватив внука, благо были каникулы, поехала к ним – присмотреть за дедушкой и за домом, пока сватья погрузились в столь необходимые и такие тяжёлые в 40-градусную жару похоронные хлопоты.

Они, уезжая, крикнули, что если я захочу что-то сварить, готовый бульон в холодильнике.

Ну да, кормить народ надо. Скоро обед. Открыла один холодильник на кухне – кроме вёдер с молоком, других больших ёмкостей не обнаружила. Открыла другой – этот пустой, на отдыхе.

Пошла в летний домик – обнаружила в витринном холодильнике большой казан с бульоном. Еле дотащила до кухни. Ну, щи варить – самое оптимальное – и сытно, и полезно, и хватит на пару дней – в таком казане-то!

Быстро опытной рукой нашинковала капусту, картошку кинула, обжарила овощи и вот к концу, как и положено – специи и соль. Да сколько соли-то на такой объём? Задумалась… Ну, ложки 2—3 точно надо. Мало будет – досолят. Лихорадочно пыталась вспомнить поговорку про «пересол на столе», но так и не вспомнила, махнула рукой, пошла за солью.

Обычно я еду не пробую, друзья-вайшнавы приучили. Но тут такая ответственность – народу полно кормить. Дай, думаю, попробую… Попробовала… Глаза у меня чуть не вылезли от количества соли! Боже мой, как это я так смогла?! Что ж делать-то?! Скоро обед. Может, ещё картошки кинуть – она вроде соль забирает… Нарезала-кинула-поварила-попробовала – не помогло! В отчаянии начала соображать. Так, надо посмотреть, не осталось ли в морозильнике чего-нибудь? Ага, индейка фрагментами завалялась.

Поняла, что щи не спасу, придётся варить новые. Сварила. Дрожащей рукой кинула соль, попробовала. Уф… Вроде нормально. А тут уже внук и дедушка-вдовец ложками позвякивают, кушать просят. И того и гляди «тятенька с маменькой» пожалуют! Ой, сватья то есть, голодные и измученные.

Когда все собрались за столом, накормила я их щами из нормальной кастрюли, а сваха и спрашивает:

– Света, а где мясо? Его так много было в бульоне…

– Да не было там ничего!

– Как не было? Мы же целую кастрюлю мяса сварили!

– Да точно не было! Я половником-то всё прощупала!

– А где ты, говоришь, бульончик-то взяла? – уточнила сваха.

– Так где сказали – в холодильнике в летнем домике нашла…

И тут сваха начала смеяться так заразительно, что все вошли с ней в резонанс и тоже начали захлёбываться от смеха. Я поняла, что сделала что-то не то, и, хихикнув пару раз за компанию, стала ждать, когда кончится этот нервный смех.

Утирая слёзы, сваха поведала, что в том холодильнике она хранила солевой раствор для сыра и там пачка соли растворена! Поэтому мои пару ложек в эти щи были просто ни о чём!

Тут нервно начала смеяться я, понимая всю нелепость ситуации!

Правильный бульон хранился в холодильнике в бане, но я этого не расслышала.

Поднатужившись, с трудом вылили этот казан щей. Но плюс был в том, что все разрядились добрым смехом, несмотря на тяжёлые обстоятельства этого дня.

Позже я попробовала твёрдый сыр, который плавал в этом соляном растворе – ну, очень вкусный и совсем не пересолёный!

Белая смородина

– Всё полили? И в теплице?

– Да, и в теплице, и на грунте, и чёрную смородину собрали, сколько смогли!

– А белую?

– Что белую?

– Собрали?

– Нет… А где она?

– За теплицей сразу! Слушай, надо собрать, а то она осыплется!

– Ну, хорошо, – сказала я со вздохом, – утром поеду чуть свет.

Брат, находясь в отпуске, контролировал ситуацию. Я приехала прикрыть тылы: посмотреть за уже немолодыми родителями – девятый десяток идёт – и за дачей, как землю в июле без присмотра оставить?

Племянник-студент собирался ехать в другой город по делам и не мог разделить со мной утренний вояж за смородиной.

Даже не помню, когда мне одной приходилось ездить на дачу? То с папой, то всей семьёй, то с братом. Надеялась, что соображу, где, что и чем открыть.

Гремя, как Плюшкин, связкой ключей, открыла калитку, затем дверь в домик.

Оставив всё в дачке – сумку с телефоном, ключи от машины, квартиры и дачи, взяла ведёрко и вышла, решив быстренько собрать белую смородину. Когда я обнаружила, как и положено, за теплицей куст – ветки, действительно, уже склонялись под тяжестью ягод, услышала хлопок – звук закрывшейся двери!

Не понимая ещё, что произошло, я подошла к домику и увидела, что дверь захлопнулась! Ах, как я с детства не люблю эти захлопывающиеся замки – вечно с ними что-то происходит!

Обнимая розовое ведёрко, я как-то тупо смотрела на закрытую дверь и не сразу могла осознать всё случившееся!

Утро, тишина, никого.

Все ключи и телефон в домике. Окна закрыты изнутри фанерными щитами.

Пыталась лихорадочно сообразить, что делать. Возвращаться в город? Как? Машину пальцем не откроешь! Позвонить племяннику? Как? Телепатическая антенна не работает! Замок отковырять или взломать дверь? Чем? И как? Я никогда не претендовала на роль Остапа Бендера, и ногтём двери не получалось открыть!

Слушая тишину утра, я подняла глаза в голубое небо и, как не раз уже бывало, обратилась к Богу за помощью! А к кому ещё – вокруг никого не было!

Неожиданно мой слух уловил какой-то шорох на соседнем дачном участке. С надеждой двинулась в ту сторону. И, о Боги, я увидела мужчину! Наверное, впервые противоположный пол вызвал во мне столько чистых радостных эмоций!

Сосед по даче сидел и тихонько что-то латал в сарае. Я кинулась к нему и взахлёб рассказала, что со мной произошло! Неторопливо поправив очки, мужчина с достоинством и с отвёрткой двинулся в сторону нашего дачного домика. Поковыряв замок, понял, что двигаться с места тот не хочет. Прошёлся вдоль окон и убедился, что, даже сняв раму, в домик не попасть – щиты мешают, хорошо мы от жуликов защитились!

Мы вместе стали обходить домик со всех сторон. И вдруг увидели, что на втором этаже одно горизонтальное окно не закрыто плотно!

Надо сказать, что этот дачный домик – единственное архитектурное сооружение, что осталось как память о моём муже-архитекторе. Когда-то очень давно, когда папа только получил этот участок, муж сделал проект домика со скошенной крышей, больше такого ни у кого не было. Так вот, одно из этих окошек под крышей оказалось открытым!

Сосед принёс деревянную лестницу, с трудом пролез в это узенькое окошко, и я была спасена – дверь открылась изнутри!

Закрепив дверь, я благополучно собрала белую смородину. Перед уходом забежала к соседу со словами благодарности!

– Да, ладно! По-соседски же!

Самое смешное, что когда я по возвращении поведала брату и племяннику о том, что дверь домика захлопнулась, оба спросили:

– А что ты, позвонить не могла? Мы бы сказали, где запасной ключ лежит!..

Р. S. По возвращении с отпуска брат прислал в семейный чат фото – джинсы с ремнём и вопрос: «Кто ушёл с дачи без штанов?»

Я посмеялась над кем-то непутёвым, но неожиданно признала на джинсах свой ремень… Интересно, в чём я ушла с дачи в тот день, когда в розовом ведёрке лежала белая смородина?))

Платоническая любовь

Платоническая любовь – любовь, не тронутая касанием.

Борис Андреев

История понятия Платонической любви

Перед встречей с Платоном Сократу приснился сон. Видит Сократ, что у него на коленях откуда ни возьмись появился молодой лебедь невиданной красоты. И вдруг лебедёнок взмахнул крыльями и взлетел с дивным криком. Сон оказался вещим. Утром к Сократу пришёл молодой Платон, потрясённый первой же беседой с мудрецом, сжёг свои рукописи и принялся за новые, главным действующим лицом которых отныне стал его учитель. Именно в уста Сократа и его друзей вложил Платон свою песнь о любви. Платоновские рассуждения о любви так проникли в память потомков, что мы до сих пор пользуемся понятием «платоническая любовь». Обычно под платонической любовью подразумевается чисто духовное влечение любящих, влечение без примеси похоти, без половых сношений.

Википедия

Мой сын стал мужчиной, если я не ошибаюсь, в 14 лет… Она была старше на шесть… В 17 он встретил Свою Большую Любовь, и уже через пару месяцев они стали жить в детской комнате как муж и жена… Я не видела смысла этому препятствовать… Демократичная мама.

Моя мама не была демократичной, как, впрочем, и всё общество, в котором мы по-пуритански (puritas – чистота) воспитывались. Несмотря на своё довольно раскрепощённое детство (сказывалась среда заводских бараков-домов), я умудрилась благодаря переезду в элитный район, хорошим книгам, окружению и родителям стать этакой «высокодуховной» девочкой-подростком, озирающейся в поисках объекта, достойного моей чистой любви. Надо сказать, что школу я не любила – скучно и нудно. И с самых младших классов придумала себе стимул – увлекалась каким-нибудь объектом в штанишках, романтизировала образ и, фантазируя всяко и разно, но очень чисто, бегала в школу за подпиткой для моих фантазий. Я не выбирала абы кого… Это были пусть маленькие, но выделявшиеся из толпы личности… И не ошибалась… Мои детские увлечения, поменяв школьный костюм на деловой, стали в большинстве своём успешными и реализованными, пусть и не со мной, мужчинами.

По-настоящему я влюбилась уже в девятом классе. Как поёт Земфира, «девочка созрела»! Он возник издалека… Я уже отчаялась найти новый стимул для себя повзрослевшей, как вдруг в коридорах школы я заметила (и думаю, не я одна) новенького… Высокий, стройный, молчаливый, голубые глаза в обрамлении чёрных ресниц (так я пожизненно и увлекаюсь голубоглазыми мужчинами!), тёмные локоны… Господи, что ещё нужно романтичной девочке с нереализованным чувством любви! Словно инопланетянин, он свалился из далёкого Узбекистана: отца – крупного руководителя – пригласили в наш маленький городок и сразу дали квартиру. Отступив, хочется сказать, что его отец много сделал для изменения нашей провинции к лучшему и память о себе оставил у горожан светлую… Мало того, квартиру дали в нашем дворе в только что отстроенном доме… Это уже был предел мечтаний! Со своего балкона я могла видеть его окно, где вечером зажигалась настольная лампа – мой милый делал уроки. Он, правда, не знал, что таковым для меня являлся… Хотя, думаю, замечал длинноногую нескладную девочку, которая пялит на него глаза, идёт чуть позади в школу и творит всякие смешные глупости, только бы увидеть и чуть задержаться рядом…

Однажды я даже стала злостной нарушительницей порядка и нагрубила школьным дежурным (из-за него!). Меня прописали в школьной стенгазете, и родители долго воспитывали упрямого подростка, не понимая, с чего вдруг я стала такая строптивая!

Больше никто и никогда не вызывал во мне таких сладостных переживаний! Этому большому и светлому чувству были посвящены дневники, в которых я училась выражать себя, благодаря безответной любви я погрузилась в тома мировой поэзии, где искала стихи, созвучные своему состоянию. В результате я легко выучила столько поэтических шедевров (на всю жизнь причём), что легко могла декламировать стихотворения верной подруге на протяжении трёх часов! Ах, если бы он послушал хоть одно! Но повезло другим юношам и мужчинам, которым впоследствии под шелест ночи я могла читать, например, «Быть женщиной, что это значит, какою тайною владеть…». Другие проливали слёзы, слушая мой проникновенный голос… А тот, кто так обогатил мою жизнь, до сих пор ничего об этом не знает…

В тот же период влюблённости у меня произошёл резкий взлёт способностей на занятиях графикой и живописью в художественной школе, где преподаватели стали теряться на фоне моих работ и не знали, чему ещё они могут меня научить… Великая сила Любви!

Учительница истории, перехватив мои страдающие взгляды, решила по доброте женской помочь милой ученице (я рисовала много портретов исторических деятелей и полководцев для её кабинета) и придумала какое-то совместное для меня и объекта моей любви задание, так ни к чему и не приведшее. То ли я была настолько ему неинтересна, то ли мы оба были слишком скромны… Может, и Слава Богу, что совместная деятельность ничем для нас не закончилась…

В большой прощальной стенгазете, где я сделала множество шаржей на своих одноклассников и учителей, я нарисовала и его… Не знаю даже, узнал ли он там себя… Но похож был!

Каким-то образом узнавала о его дальнейшей судьбе… Будучи уже замужем и беременной, я встретила его в родном городе… Надо же! Та же волшебная волна окатила меня с головы до ног! Чувство не исчезло, а пряталось где-то в глубине сердца!

Когда я рассказывала дочери о своей первой любви, она ещё жила во мне…

Спустя 30 лет мы встретились на сайте «Одноклассники». Я долго вглядывалась в усатого мужчину с добрыми глазами, пытаясь распознать в нём того юношу в клетчатом пижонском пиджачке… Другой человек… Я испытала к нему тёплую благодарность за то, что он был моей Первой платонической Любовью, за то, что он так много сделал для меня, ничего не делая… Он просто был! И сейчас, когда из скованного гадкого утёнка я превратилась в знойную, знающую себе цену женщину, даже сейчас, когда сердца многих мужчин продолжают трепетать рядом со мною, в сокровенном уголке моего сердца живёт голубоглазый молчаливый юноша, научивший меня любить искренне и глубоко… Хорошая школа…

Спасибо тебе…

Сердечко

Закатное солнце спешило окрасить Москву в нежный жёлто-розовый цвет. Окна домов ловили золотые зайчики, щедро делились ими с деловыми горожанами, играли с отражениями на автомобилях, озабоченно снующих по Красной Пресне.

Мы с внуком топтались у одного из подъездов «сталинки», безуспешно нажимая на кнопку 28 домофона. Нам никто не открывал. Хотя я точно знала, что нас там ждут. Мне и Платону наконец-то выпал шанс посмотреть, как работает на съёмочной площадке оператором Роман – сын и папа «в одном флаконе». Он сказал, что нас пустят. Съёмки должны были происходить на крыше.

Я поглядывала на жёлтое небо и понимала, что папе Роме сейчас не до нас – ловит момент на закате. Все фотографы и видео– и кинооператоры знают, что самое удачное время для съёмок – восход и закат – освещение естественное и дарит самые красивые кадры!

Тем не менее надежда попасть на заветную съёмочную площадку ещё жила.

Мимо толкал тележку с мусором узбек, видимо, местный дворник. Увидев наши безуспешные попытки проникнуть в подъезд и поняв, что бабушка с внуком совсем не похожи на грабителей, он заветным ключиком-магнитом открыл дверь.

На этом препятствия к заветной цели не закончились. Рома предупредил, что квартира под крышей, но то, что она находится за решёткой и без звонка, не сказал. Безуспешно потолкав звенящую решётку, мы с Платоном спустились на площадку между этажами ждать, вдруг кто выйдет? Наши ожидания увенчались успехом, и вскоре мы услышали шум открывающейся железной двери и рванули наверх.

Мужчина – хозяин квартиры из разряда творческой московской интеллигенции – подтвердил, что нас ждут, провёл через весьма экзотически спланированное и обставленное жильё к высокому окну, выходящему на крышу. Махнул рукой – где-то там в конце крыши за трубами, проводами и вентиляционными люками идут съёмки – Рома, понятно, занят.

Платон почувствовал себя Карлсоном, а я – Малышом. Семилетний мальчик без страха рванул по слегка скошенной крыше с маленькими бордюрчиками, я же, со страхом косясь на малюсенькие машинки и точечки людей внизу, медленно лавировала между кольцами и нитями проводов.

Сцена была в разгаре. Рома, слегка приседая и покачиваясь с растопыренной камерой, снимал в движении главного героя, режиссёр отслеживал на мониторе материал, кто-то светил, кто-то стучал хлопушкой, в общем, съёмочная группа работала.

Мы с Платоном примостились на тёплой от солнца крыше и наблюдали за процессом. Видно было, что на сына работа папы произвела сильное впечатление. Он заворожённо следил за происходящим. В перерыве между дублями кинулся к Роме с объятиями, и они молча замерли на краю крыши на фоне уходящего солнца. В следующем перерыве Платон попросил мой телефон и, видимо, вдохновлённый папиной работой, тоже начал на него снимать и фотографировать московские крыши и шпили Белого дома, что попали в обозрение телефонной камеры.

Следующая сцена на крыше должна была сниматься при ночном свете, поэтому вся группа немного выдохнула и стала перемещаться ближе к окну, из которого мы вышли, – там уже ладился свет, атрибуты, суетились гримёры и гаферы. Пицца для поддержки группы была съедена быстро, Платон же пиццу не ест, но очень любит корочки – так они с режиссёром дополнили друг друга. Почувствовав доброжелательную и творческую атмосферу, Платон совсем освоился и спокойно занял кресло режиссёра на время репетиции. Главная героиня – восходящая звезда отечественного кинематографа – прозвала мальчика «Коркоедом», и все ему улыбались – сын Оператора, однако.

В перерывах между дублями Платон пробирался к папе и зависал у него в объятиях, уравновешивая тяжеленную камеру. Так малыша распирало от значимости его отца в происходящем процессе, что он то и дело напоминал всем, что он его сын!

Группа двинулась на новую локацию, а мы с Платоном – домой. В кармашке курточки он нашёл квитанцию-чек от автомата в метро и попросил карандаш, сказал, что хочет написать папе важную записку. Аккуратно её сложил и положил на кухонный стол. На всякий случай я написала Роману, что это кусочек скомканной бумаги очень важный – для него.

Рома вернулся со съёмок поздно ночью. Тогда же в сториз появилась фотка – развёрнутая записка с детским почерком: «Папа я тебя очень…» и сердечко, нарисованное детской рукой! Коммент: «Что может быть ценнее на этом свете, чем такая записка, полученная после работы!»

Запах клубники

Маша нерешительно стояла перед лестницей в женскую консультацию, что располагалась в одном здании с роддомом, практически во дворе их «сталинки».

Вздохнув, посмотрела на стеклянную телефонную будку и решительно зашагала к ней. Сотовые ещё не лежали в кармане каждого жителя Земли, поэтому связь осуществлялась старым дедовским способом, через телефонный аппарат. Две копейки звякнули, и пошли гудки…

– Привет, это я…

– Ты чего? Плачешь, что ли?

– Ну… – еле выдавила Маша, проглатывая застрявший комок в горле, – я боюсь…

– Мы ж всё решили вроде… Девочка моя, ну всё будет хорошо, ну пора уже…

– Да, я сама очень хочу, но почему-то страшно. Ещё ничего не произошло, а у меня какие-то предчувствия нехорошие, не понимаю, из-чего?..

– Всё будет нормально! Я люблю тебя, я рядом. Ты же помнишь, что ты моя единственная? Ну всё, мне пора работать. Целую-обнимаю!

Утром Маше вспомнился анекдот… Стройная девушка заходит в трамвай и говорит мужчине: «Уступите мне место, не видите – здесь для беременных?!» – «Я беременных не вижу!» – «Да что вы! Я уже два часа как беременная!»

Как будто ребёнок где-то там наверху только и ждал момента, когда из организма мамы уберут все препятствия, и он сразу радостно там поселился. И грудь набухла, и какое-то состояние внутри было уже совсем другое и пока не очень понятное.

Через 9 месяцев молодая мама кричала мужу из окна того самого роддома во дворе:

– Ну, ты что?! Совсем с ума сошёл? Зачем ты купил зелёную ленту – у нас же не крокодильчик родился, а пацан! Иди, покупай голубую, с зелёной домой не пойду!

Вскоре наступила июньская жара, и город стал невыносим своей раскалённостью. Было решено отвезти молодую маму и сыночка-богатыря к её родителям в маленький городок, спрятанный в сосновом лесу.

– Ты же не забудешь нас, папочка?

– Не смеши меня! Как можно забыть такого красавца и такую вкусную маму? Буду приезжать каждые две недели. Лето перекантуетесь на свежем воздухе, а к сентябрю перевезу назад.

В июле молодой папа приезжал, как и обещал, через выходные, звонил, даже писал тёплые и ласковые письма – очень скучал.

В августе приехал через три недели, звонки и письма стали реже и короче. Маша начала слегка тревожиться. При встрече стала настаивать, чтобы муж забрал её и сына домой, но он стал что-то говорить про загрузку с проектами и просил немного ещё подождать.

Потом позвонил и сказал, что ему дали путёвку на теплоход за хорошую работу, и так как он давно не отдыхал, то согласился.

– Вы-то всё время отдыхаете там в лесу, а я в поте лица тружусь, на семью зарабатываю – мне тоже отдых положен.

– А как же мы? Мы же всегда вместе? Мы и так тебя не видим! У нас же сын!.. Приезжай, отдохнём здесь вместе или забери нас, мы тебя дома подождём!

– Нет, нет! Одну тебя тут оставлять с ребёнком? Нет! Это всего на 10 дней!

Маша посерела лицом, сын неожиданно стал кашлять. Поставили бронхит и уложили в больницу. Муж пребывал в круизе, и связи не было. Маша отгоняла от себя тяжёлые мысли, отдавая всю себя ребёнку. За день до выписки родители радостно принесли письмо от мужа.

Она читала, и буквы расплывались от слёз. Он писал про путешествие, а она читала и видела между строк, что он – это не он, а какой-то чужой ей человек, как будто его подменили. Не было привычных ласковых слов, которые знали только они, не было тревожных вопросов о здоровье сына. Словно между строк поселился кто-то ещё, чужой, враждебный, крадущий её любимого мужа.

Он позвонил только через неделю после их выписки. Сказал, что не сможет приехать за ними – не пускают дела.

«Мы сами приедем, я уже взяла билеты. Встречай послезавтра», – чётко и сухо сказала Маша.

Встречал на вокзале вместе с братом – барахла было много. Обнял как ни в чём не бывало, но Маша почувствовала рядом какой-то чужой запах – вкусный, кажется, клубники. Откуда? Не сезон – осень на дворе.

Всю дорогу муж в машине шутил, как-то многозначительно переглядывался с братом, и Машу насторожили его нелепые остроты, как будто он за них прятался. Она хорошо знала своего мужа и понимала, что ей он врать не может. Долго точно не протянет. Готова внутренне была ко всему.

Дома был накрыт стол – фрукты, вино, свечи – очень постарался. Но в ванной Маша уловила тот же тонкий запах клубники. Не спрашивала ничего. Ждала.

Перед сном взяла покормить сына. Тот сладко сосал грудь, и нега охватила маму, забыла обо всём на свете. Малыш отвалился и засопел.

– Маш, нам нужно поговорить.

Она внутренне вся напряглась – вот оно, чужое, крадущее её мужа, заговорило!

– Понимаешь, я очень тебя люблю! Очень! И сына тоже очень люблю! Но мы как-то отдалились друг от друга, и ты какая-то чужая стала, меня как будто нет рядом с тобой. Ты вся в ребёнка ушла.

Маша не смотрела на мужа, прижимала к себе сыночка и молчала.

– В общем, я тут одну женщину встретил, она замужем. Но муж у неё профессор, старый уже, а она такая молодая, красивая, горячая. Мы на теплоходе вместе были… Прости меня…

– И дома она у нас была? – как-то отстранённо спросила Маша.

– Да…

– Сегодня?

– Да.

– Что за помада у неё?

– Какая-то клубничная, вкусно так пахнет…

– Да, у меня такой нет… – тихо сказала Маша. Замолчала. Внутри всё оборвалось и куда-то упало в невидимую бездну.

Не выдержав паузы, муж заглянул ей в глаза.

– Почему ты не ругаешься? Не кричишь?..

Мария тихо вздохнула, пытаясь прийти в себя, и какой-то чужой ей голос произнёс:

– Зачем? Смысл? Я очень тебя люблю. Очень. И поскольку я тебя люблю, я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты с ней счастлив?

– Даже не знаю. Она такая почти безумная в любви, я даже немного её боюсь.

В воздухе всё звенело от его нелепой правдивости, но, как ни странно, эти честные фразы привели её в чувство.

– Вот что я скажу тебе, дорогой. Я тебя чувствую и на расстоянии, и каждое твоё слово для меня ясно. Я давно поняла, что что-то с тобой происходит и кто-то влез в нашу жизнь, разрушая её.

Муж смотрел на неё и с болью, и с надеждой, как будто она, именно она должна спасти его от самого себя.

– Я не буду тебя держать. Я хочу тебе счастья. Если ты любишь клубничную помаду – иди и люби. Ты уже сделал для меня так много – ты подарил мне сына – это самое дорогое, что у меня есть. Я очень благодарна тебе за всё, что было в моей жизни с тобой, – помолчав, еле слышно добавила: – Иди…

Тихий и внешне спокойный голос Маши совсем не соответствовал тому, что происходило в её душе – ледяная трещина предательства стремительно расширялась. Но муж её не видел…

Неожиданно он упал перед ней на колени и горько заплакал…

– Боже мой, ты святая женщина! Ты удивительная! Я люблю тебя всем сердцем. Я дурак! Прости меня, если можешь… Можно я останусь с тобой?..

Маша молчала.

На следующий день муж расстался со своей пассией. Изо всех сил он старался загладить свою вину, был хорошим отцом и внимательным мужем. Запах клубники быстро выветрился, но Маша так и не смогла ничего сделать со своей трещиной в сердце. Именно туда упали и исчезли её любовь, её вера, её надежда… Через полтора года она подала на развод.