Текст книги "Когда бабочке обрывают крылья…"

Что со мной? Нервный стресс? Наверное, нужно сходить к доктору, но тут я чуть не подпрыгнула до потолка от мелькнувшей догадки. Я беременна. Неужели такое возможно?

Быстро набрала номер своего гинеколога, умоляя принять меня сегодня. Мне назначили визит на пять часов. Вернувшись на место, я сообщила, что через полтора часа мне нужно уйти. Вместо себя поставила Веру. Она должна проверить все перед уходом и закрыть офис.

Тут я увидела то, от чего у меня защемило сердце. Инга повернулась в сторону Дениса и взглядом, полным бесстыдства и нетерпения, посмотрела ему в лицо. Он прикрыл глаза в знак согласия. По телу Инги пробежала сладостная дрожь, а он смотрел на нее не отрываясь – словно они тут одни, забыв про все на свете.

У меня появилось непреодолимое желание, как следует двинуть ему, чтобы услышать звук сломанной челюсти. Лишь мысль о ребенке остудила меня. Не могу я совершить непоправимое, если это будет стоить мне свободы теперь, когда, наконец, могу обрести счастье.

Жутко захотелось курить, но я достала пачку сигарет из сумочки и выкинула в мусорную корзину.

Все подтвердилось: я беременна. Слезы счастья навернулись мне на глаза, когда доктор сказал простые, для многих – обычные, а для кого-то и нежеланные слова: «Поздравляю, вы скоро станете матерью!»

Так хочу этого ребенка от любимого. Нашего с Денисом ребенка.

Для полноты счастья не мешало бы, чтобы и сам Денис желал этого ребенка. Эта мысль спустила меня на землю. В том, что новость его обрадует, я не была уверена, но сейчас лучше о плохом не думать. Мне нельзя волноваться. Нужно купить молока и побольше фруктов.

Я поставила тяжелые пакеты на пол, и тут же завертелся кот:

– Подожди, страшилка, а то собьешь меня. Что придуриваешься, будто неделю не ел?

Дениса дома еще не было, странно. Неужели они воспользовались моментом и сейчас вдвоем? Я набрала его номер – абонент не в зоне действия.

В каком же они подвале отираются, если там нет связи?

От этих мыслей злоба нарастала в душе и вскоре захватила меня полностью. Я пнула кота, путавшегося под ногами. Тот зашипел и исчез под диваном.

Хочется курить – сил нет! Нашла сигарету. Последняя. Клянусь себе, что больше не буду!

Не успела я докурить, как послышался звук открываемой двери.

– Ты сегодня задержался, – заметила я.

– Да. Немного, – согласился Денис. – С тобой все в порядке?

– Более или менее, – кивнула я. – Мне приятна твоя забота.

О беременности я решила пока не говорить. Сначала нужно выяснить, насколько серьезно у них с Ингой?

Подойдя вплотную к нему, я ощутила незнакомые запахи. Принюхалась: от него несло терпкими духами, спермой, потом. Денис дернулся и отодвинулся от меня:

– Что ты обнюхиваешь? Сейчас приму душ. Я так торопился домой, что даже вспотел.

– Ты успел не только вспотеть… – сказала я, бросив многозначительный взгляд на него. – Пахнешь козлом.

– Что ты этим хочешь сказать? – Денис отвел глаза.

– Что хотела, то и сказала. Дорога домой занимает, – на секунду я задумалась, – от силы полчаса. Так? А ты сколько времени добирался?

– Не нужно слишком поспешных умозаключений. Я задержался потому… – растерялся Денис не в силах сообразить. – Что по пути…

– Что ты юлишь, как нашкодивший щенок? – накинулась я на него. – Как где, так герой, а как отвечать на вопросы, так смелость подрастерял?

– Не пойму, ты про что? – испуганно спросил он.

– Сам знаешь, – я сделала шаг к нему. – Про то, что ты успел поиметь Ингу в каком-то подъезде!

Денис попятился, широко раскрыв глаза:

– Ты следила за мной?

Я все угадала, они на самом деле терлись где-то на помойке. Собрав все силы, я ответила, как можно безразличнее:

– Больно мне надо! Я тебя выслеживать не буду: хочешь – живи со мной, а нет – исчезни. Я тебе не запасной вариант.

Так я ответила в надежде, что сейчас он на коленях будет просить прощения.

– Пошли меня подальше, не порть себе жизнь, – упавшим голосом проговорил Денис.

Вот такого ответа я не ждала! На секунду даже растерялась.

Поздно, мальчик мой, теперь мы повязаны. С адской скоростью мы несемся на американских горках навстречу гибели, пристегнутые одним ремнем. Пленники этой долбаной ситуации, в которую мы попали против нашей воли. Но тебе еще рано об этом знать.

– Хочешь свалить? Не выйдет! – крикнула я.

– Я устал от этого. Ты хочешь меня починить полностью, переделать под свои пи*данутые фантазии. Но это все бред! Когда ты заводишь щенка, ты же не ждешь, что он замяукает. Я устал от твоей любви. Твоя любовь давит, она убивает все мужское. Ты не умеешь любить легко, как другие женщины. Любовь должна быть наслаждением, а с тобой – это мука.

– Представляю, о каком наслаждении ты говоришь., – зашипела я. – Если честно, я ждала, что ты будешь чувствовать себя виноватым. Однако вместо извинений и сожалений меня еще и посылают. Спасибо, родной!

– Я не посылал тебя, но наши отношения зашли в тупик.

– В какой тупик? – закричала я. – Знаю я этот тупик. Имя этому тупику – Инга!

Он устало упал на диван и закрыл лицо руками.

Между нами стена непонимания, и мне ее не пробить. Нервы натянуты до предела, а мне волноваться сейчас нельзя. Ну почему, когда хочешь начать новую, правильную жизнь, то всегда на твоем пути оказываются: либо какой-нибудь тупик, либо стена непонимания?

– Ты не можешь меня бросить! Только не сейчас! – заорала я. – Скажи, что ты не уйдешь!

Мне захотелось двинуть ему по лицу, что я и сделала. Ударив один раз, я уже не могла остановиться. Пощечины ссыпались одна за другой. Вместо того, чтобы защититься, он лишь молча, с какой-то рабской покорностью, принимал от меня удары.

– Извини, – сказала я. – Сорвалась.

Он ничего не ответив вышел из комнаты. Опять я почувствовала себя одинокой и проклятой всем миром. Почему сейчас, когда мне нужны понимание и поддержка?

Временами я была на грани самоубийства, но как это сделать? Кинуться под машину, прыгнуть с шестнадцатого этажа, вскрыть вены? Ничто из перечисленного меня не устраивало, мне нужен был стопроцентный результат, а не дешевая попытка суицида…

И только ребенок останавливал меня. Я дотрагивалась до живота, словно охраняя свое дитя, и тут же слезы счастья катились из глаз. Эта новая жизнь, зарождавшаяся во мне, давала силы жить.

Я уже слепо обожала это беспомощное существо, не задумываясь, каким оно будет..

Так почему же я боюсь остаться одна? Я всю жизнь была беспросветно одинока, но в какой-то момент придумала, что я с Денисом, а ведь это – самообман. Самообман в самой извращенной форме…

С ребенком я никогда не останусь одинока. Он долго будет во мне нуждаться.

* * *

Мы продолжали эту чертову игру: они при первой возможности уединялись, наслаждаясь друг другом, а я чахла, мучаясь от токсикоза и храня в себе тайну…

Беременные женщины обычно дурнеют, но это – мое нормальное состояние, и полнеющую талию с моей комплекцией нелегко заметить. Я еще долго могу держать беременность в секрете.

Атмосфера в офисе накалялась с каждым днем. Я уже не в состоянии обуздывать себя. Инга боится смотреть в мою сторону, от страха начинает тупить, и ее работа никуда не годится. Ведь чаще всего я срываю зло на ней…

Наташа с Верой не встревают – лишь со стороны наблюдают за происходящим, но в курсе событий. Откуда они все знают? А зная, молчат, не включаясь в эту чужую для них войну.

Мое здоровье все хуже и хуже. Впервые в жизни мне хочется кому-нибудь поплакаться, но у меня никого нет. Матери я не нужна, а Денис и не замечает, что я загибаюсь. Даже в те минуты, когда мы вместе, он мыслями не со мной.

Они заигрались в опасные игры, похоже, чем сильнее риск, тем острее наслаждение. Как-бы это не утянуло их в пучину гибели.

Денис все меньше скрывает свою связь. Надеется, что я не выдержу и вышвырну его вон. Но я не могу этого сделать.

И признаться в беременности тоже не могу. Боюсь, он попросит меня сделать аборт, объясняя тем, что не готов стать отцом. Откроюсь ему, когда аборт будет невозможен. Просто поставлю перед фактом.

Сейчас мы сидим за столом. Ужинаем молча, ни у одного из нас нет аппетита, мы лишь гоняем еду по тарелке…

Задумалась: с одной стороны, я могла бы послать его, не уронив достоинства, а с другой стороны, даже такой Денис – завравшийся и безразличный – лучше, чем никакого. Приходится молчать, если начну закатывать истерики, ему будет легче уйти к Инге.

Я и так постоянно третирую его, даже в постели. Понимаю, что пребывание под моим неустанным контролем угнетает его, но не могу я ослабить хватку. Пока Денис не знает, как вести себя, пока я держу его в таком состоянии, инициатива будет на моей стороне. Поэтому он морально унижен, порабощен, не смеет ни в чем мне перечить…

Наконец-то я нарушила молчание:

– Будь добр, не забывай, что ты за столом не один. Мог бы и поговорить со мной.

– О чем ты желаешь поговорить?

– Ну да… Со мной темы для разговора не найти, – обиженным тоном произнесла я. – У тебя такой большой опыт общения с девушками, неужели ты до сих пор не выяснил, что им нравится слушать?

Денис задумался, пытаясь что-то припомнить. Заметно, что ему совсем не хочется продолжать этот разговор.

– Так уж и быть, помогу, – добавила я. – Тебе хорошо со мной? Только честно.

– Конечно, мне хорошо с тобой.

Ему не хорошо со мной, сразу ясно. Он произнес эти слова скороговоркой, типа: «вот тебе, только отвяжись, родная…»

Это меня подхлестнуло:

– Какой ты жалкий трусливый лгунишка! Тебе со мной ни капельки не хорошо. Если б Инга была свободна, ты бы за этим столом не сидел. Ведь так?

Он молчал, потупившись.

– Что в ней такого? Она в постели лучше, чем я? Хотя в какой постели? Вы и в постели-то никогда не были. Только батареи в подъездах протирали.

Он с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Ты для нее лишь очередной кобель. Были и до тебя… А после тебя будут другие, с тобой она лишь утолила любопытство…

От этих слов Денис вздрогнул, как от удара, но продолжал молчать.

– Тебя всегда тянуло на смазливых идиоток! Помнишь Оленьку?

– Помню.

От злости чуть не крикнула, что это я ее убила. Как хотелось всю правду выплеснуть ему в лицо, но я вовремя заткнула себе рот.

– Она мертва. Я больше не вспоминаю о ней, – грустно ответил он. – Не трогай мертвых.

Нечто суеверное шевельнулось в душе. Он прав: лучше Оленьку не тревожить, а то как бы она не пришла навестить меня ночью.

– Ладно, Оленьку трогать не будем. Пошли укладываться. Я устала и хочу спать.

– Да, дорогая, все как ты хочешь. Извини, дорогая, что не доставил тебе удовольствия своей беседой, – низко склоня голову, преувеличенно смиренно, соглашался Денис.

– Не паясничай!

Ночью постаралась быть как можно нежнее. Хотелось выцарапать ему глаза, когда я вспоминала, что он сегодня имел Ингу…

Ласкаю его, а он морщится. Что я делаю не так? И что такое может делать Инга, чего я не умею?

Фальшь во всем! Что бы он ни делал, что бы ни чувствовал – предназначается другой. И вся наша любовь происходит во тьме как нечто постыдное… Никогда не видела его глаз в минуты близости…

От него еще пахло Ингой, но и это не остановило меня. Как я была возбуждена сегодня и как себя за это презирала!

Он застонал и тут же отдалился от меня. Прижавшись к Денису, я впала в состояние полуобморока, он перевернулся на другую сторону и отодвинулся.

Как больно! Мое чувство к нему подлинное, безо всякого притворства, его же чувства ко мне – стыд и страх. Я рыдаю молча в удручающей пустоте, зажимая рот руками…

Полная луна осветила комнату. Приподнявшись на локте, я разглядывала лицо Дениса. Он, словно принц из сказки, а я – лягушка, которая никак не может превратиться в царевну. Сколько бы ни целовал ее принц…

В очередной раз я сдалась, оставив все как есть – для сохранения мира. Пусть даже шаткого, но все же мира между нами.

Моя жизнь – сплошная ложь. Денис лжет, я это знаю и подыгрываю, что верю ему, он же делает вид, что я ничего не знаю… запуталась… Всюду – ложь, ложь, ложь…

* * *

Денис уже неделю не работает у нас. Мы видимся по вечерам, все делаем молча: ужинаем, смотрим телевизор, занимаемся любовью…

Он приходит и уходит когда захочет, ничего не объясняя. У меня нет времени его выслеживать: проблемы со здоровьем и на работе. Я потеряла всякую способность соображать; то ли это из-за токсикоза, что мучает меня денно и нощно, то ли из-за ревности, что отравила мне всю кровь…

Сегодня с трудом разобралась в той путанице в отчетах, которые сдать я должна была вчера. В последнее время я ничего не делаю вовремя, и вряд ли что-то изменится…

Инга весь день нервно достает мобильный, проверяя наличие смс. От кого она ждет вестей? Уж точно не от мужа. К обеду она успокоилась, видно, получила долгожданный ответ. Теперь, успокоенная, дышала ленивой истомой, делая вид, что смотрит на дисплей…

На ней сегодня платье в горошек. Какое-то детское, с белым воротничком и широким бантом. Любая из нас выглядела бы полной идиоткой в таком платье, но Ингу оно только молодило.

– Мы на перекур? – вставая, то ли спросила, то ли поставила перед фактом Наташа.

Я мотнула головой в знак согласия. Теперь они должны спрашивать меня, перед тем, как выйти. Втроем поднялись и вышли на лестницу – этого я и ждала.

Подойдя тихонько к двери, стала подслушивать. Голос Наташи:

– Работать под ее началом – это пытка. Как вы уже поняли – это про меня.

– Точно, – подтвердила Вера. – Неграм на плантации, думаю, было легче.

Вера из тех, кто всегда дрожит за свое насиженное местечко. Ее постоянно терзает беспокойство, что о ней подумают тут или там. Хотя волноваться не о чем, никто о ней вообще не думает, и исчезни она завтра совсем – никто бы и не заметил…

– Ты права. Ситуация у нас почти рабская, – включилась в разговор Инга. – Все восемь часов мы должны пахать. Никакой передышки.

На мой взгляд – это вполне резонно, они же на работе, а не в летнем лагере. Непонятно, что их не устраивает?

– Даже на перекур выдается всего пять минут, – скулила Наташа.

А чего бы им хотелось – стоять на лестнице часами? Я вот тоже тружусь за зарплату, но не жалуюсь, что мой рабочий день восемь часов, и что все это время должна гнуть спину над столом.

– У меня подруга устроилась в одну фирму… – начала Наташа.

Тут пошел рассказ о какой-то мифической подруге, которая и зарабатывает в два раза больше и может в любое время выскочить в магазин… Ее тупому монологу не было конца. Послушав минуты три, я перестала вникать в смысл слов. Стою здесь скрючившись не для того, чтобы слушать всякую пургу…

Тут пришла очередь жаловаться Вере. Эта свинка сетовала на проблемы со здоровьем. Видите ли, у нее и давление поднимается после рабочего дня, и сахар в крови зашкаливает. У любого, съедающего в час по шоколадному батончику, сахар подскочит, и работа тут ни при чем…

– У меня тоже здоровье дало сбой, – капризным голоском пропела Инга. – Иногда мне так плохо, особенно, когда у меня «дни», но отпроситься… Вы же понимаете?

– Ты права, в нашем офисе проблемы со здоровьем могут быть только у одного человека, – голос Наташи. – Вы заметили, она что-то зачастила к доктору. За последний месяц это уже не первый раз… Что бы это значило?

У меня даже затряслись руки после этих слов. Давно замечаю ее наблюдательность.

– Может, она не по врачам ходит. Просто прикрывается. Я бы тоже так делала, – ответила Инга.

В чем никто и не сомневался! Но ее ответ меня успокоил. Тут еще Вера добавила:

– Мне кажется, что работать ее ломает, вот она и ищет откорячки.

– А меня сегодня как ломает работать, кто бы знал? – вздохнула Наташа. – Все шестеренки с трудом работают…

Тоже мне – новость! А когда они у нее без проблем работали? Вот уж не могу припомнить…

Я демонстративно посмотрела на часы, когда они тихо, как мышки, зашли в офис. Перекур длился ровно пятнадцать минут. Они виновато разбрелись по своим местам и молча принялись за работу.

Через полчаса цифры и буквы начали сливаться вместе. Я прикрыла глаза на пару минут, но это не помогло. В глазах стояла муть, а в ушах шум. Меня охватила паника, похоже здоровье серьезно дало сбой…

Неожиданно сильно закружилась голова, и, чтобы не упасть, я вцепилась в подлокотники кресла. Только бы никто не заметил. У всех присутствующих очень зоркие глаза, Наташа уже смотрела в мою сторону.

– Вы что-то неважно выглядите, – сказала Вера. – С вами все в порядке?

Глубоко вздохнув, я с трудом перевела дух:

– Думаю, что сейчас все пройдет.

– Принести воды? Вам нужно воды выпить, – не унималась Вера.

– Не нужно. Ничего страшного, голова просто закружилась, – прошептала я.

– У меня тоже к концу рабочего дня голова кружится: и давление, и сахар в крови, – запричитала Вера. – Очень напряженный график у нас…

Вот безмозглая свинка! Это у нее напряженный график? А сахар в крови, так она только что умяла «Баунти».

– Лучше поезжайте домой. Не нужно себя пересиливать, если плохо чувствуете, – встряла Наташа.

Она выглядела взволнованной моим состоянием, только волнение это было наигранным.

Я попыталась встать, но пол уплыл у меня из-под ног, и пришлось снова плюхнуться в кресло. Вера принесла бутылочку с нашатырным спиртом и, намочив ватку, дала мне понюхать. Голова перестала кружиться, и стало легче дышать.

– Спасибо, Вера, – прошептала я. – Думаю, что мне, на самом деле, лучше уйти пораньше. Работник из меня никакой… сами видите…

Сотрудницы в подтверждение закивали головами. Только уж чересчур старательно. На их лицах я заметила скрытую радость от того, что попала в такое неловкое положение. Если бы я заплакала, то доставила бы им еще большее удовольствие. Но мне на все было наплевать. Хотелось, как можно скорей оказаться дома в своей постели…

– Вера, проследите, пожалуйста, чтобы все было закрыто, и свет везде выключен. Вот, кажется и все. Если что, звоните на мобильный.

– Конечно. Все будет в порядке, – заверила меня Вера. – Вы только не волнуйтесь.

Не очень-то в это верится. У всех такие довольные и хитрые лица…

Шатаясь, я вышла на улицу и поймала такси. По пути договорилась с гинекологом на завтра. Мне нужно беречь себя. Ради своего малыша.

С любовью и нежностью я положила руки на живот. Еще немного, и ребенок начнет шевелиться. С каким нетерпением я жду этого. Главное, поменьше волноваться. Сейчас самое важное для меня – здоровье малыша…

Вдруг я опять почувствовала себя плохо. Появилась ломота в спине, и резкая боль пронзила изнутри. Я судорожно вцепилась в подлокотник и стала глубоко дышать. Боль понемногу отошла…

Дома я уселась удобно перед телевизором, под спину подложила подушки и укрылась одеялом. Было так уютно, что даже какой-то тупейший сериал не портил настроения. Боль не возвращалась.

Проснулась я от звука скрипнувшей двери. Денис вернулся. Я кинула взгляд на часы – уже час как он должен быть дома. Не хочу сегодня об этом даже думать. Только не сегодня…

* * *

Этого могло и не произойти, если бы я была немного спокойнее в тот день. Все началось в кабинете гинеколога.

– Теперь одевайтесь, – сказала врач. Я зашла за ширму и стала натягивать на себя юбку.

– Ничем не могу вас обрадовать. Я бы посоветовала лечь на сохранение. Больница у нас неплохая. Там витаминки проколят, папаверин, или еще чего пропишут, может, гормоны какие-нибудь… Понаблюдаетесь. Без этого я не могу отвечать за вас. Что вы на это скажете? – спросила она.

– Не знаю даже, – ответила я. – Это так неожиданно.

– Я не говорю, сейчас. Подумайте денек-другой, подготовьтесь, а потом мне позвоните.

На улицу я вышла с чувством тревоги: начало беременности, а меня уже хотят положить на сохранение. Нелегко будет выносить этого ребенка…

Медленно двигаюсь к метро по туманной улице, мимо мрачных зданий с мутными стеклами – и на душе у меня муть. Свинцовое небо все в пробоинах, просветах…

Моросил дождь, и дул ветер, но я не чувствовала его порывов, и капли дождя, что смешивались со слезами, не могли намочить меня…

Такая давка при входе в метро. Я обхватила живот руками – не дай бог, кто-нибудь заденет.

Эскалатор вдруг дернулся, послышался жуткий скрежет, и меня сильно качнуло в сторону. Я едва успела вцепиться в поручень. Стало так страшно. На секунду показалось, что подо мной разрывается лента эскалатора, и я падаю в эту мясорубку. Железные механизмы размалывают меня на мелкие части, окрашивая все кровью…

Но ничего не случилось, через минуту эскалатор опять плавно и бесшумно понес меня вниз.

Всю дорогу к офису я заставляла себя двигаться медленно, словно шла по заминированному полю, и по спине у меня стекали капли холодного пота. Вдобавок ко всему, переходя дорогу, я чуть не попала под автобус…

Сегодня позвоню врачу и дам согласие. Лучше полежать несколько недель в больнице, чем такие нервяки ежедневно. Наплевать мне на офис, наплевать на Дениса с Ингой – пусть хоть затрахаются. Хочу тишины и спокойствия, и чтобы кто-нибудь заботился обо мне. Пусть эта забота оплаченная, я все равно и такой не знала…

Бывают дни – лучше не вылезать из постели. Вот и сегодня – все словно сговорились против меня…

Работать никто не начинал, так как Инга демонстрировала свой свежий маникюр – белый френч со стразами. Потом достала новые духи «Paco Rabanne» и всем дала понюхать.

Вера и Наташа слушали так, словно принцесса соизволила снизойти до них, глядя на нее с подобострастием и затаенной завистью.

Из-за беременности появилась непереносимость почти всех запахов. Инга сегодня пахнет духами с пачулями, что ассоциируется у меня с похотью и борделем…

Наташа принимает ванну, наверное, не реже других, но от нее вечно несет потом. Сегодня особенно нестерпимо. Вера пахнет карамелью и имбирем, запах приторный и тяжелый…

– Мы собираемся работать сегодня? – не выдержав, спросила я.

– Да-да, – ответила Вера и юркнула на свое место.

– У меня вчера не сошлось, – принялась жаловаться Наташа и повисла надо мной.

Меня мутило от ее запаха, и я ничего не могла понять из того, что она объясняла. Почему эта глупая, мерзкопахнущая оглобля должна висеть надо мной?

– Даже элементарные вещи я должна всем разъяснять! Почему? Вы мне не подскажете? – резко спросила я. – И почему столько времени уходит на болтовню? Мало того, что перекур длился целых полчаса, так еще на рабочем месте у вас тусня!

Все потупили глазки в пол, как провинившиеся детки.

– Почему такой беспорядок на рабочих местах? – закричала я. – Посмотрите на мой стол! Ваше рабочее место должно выглядеть так же!

Я подошла к Вере и смела рукой все, что было на ее столе. Кулек с конфетами, пудреница, заколки с расческой – все полетело на пол. Пудреница разбилась, и облачко пудры повисло в воздухе.

Я повернулась в сторону Инги, та схватила мобильный и духи. В углу ее рабочего стола лежала кипа журналов: «Vogue», «Cosmopolitan».

– Такие журналы читают в свободное время! Здесь им не место! – крикнула я и смахнула их на пол.

Я полностью слетела с резьбы и устроила такой разнос… Их ненавидящие взгляды доставили мне острую радость, наверное, именно в этом я и нуждалась. Оглядев всех насмешливо, я спросила:

– Достаточно? Или продолжить?

– Достаточно, – ответила Наташа. – Сразу рабочее настроение появилось.

Они уткнулись в компьютеры. У меня же от этой встряски опять заломило поясницу. Все! Звоню врачу! Ни дня больше не буду работать!

Только я взяла мобильный и хотела выйти в коридор, как раздался звонок. Номер шефа. Я ответила. Он пригласил меня к себе в кабинет. Его голос ничего хорошего не обещал. Похоже, сейчас моя очередь получать разнос. Что случилось? Почему именно сегодня?

Тут я заметила злорадный блеск в глазах Наташи. Она что-то знает или догадывается?

Я молча вышла. Перед дверью шефа колени предательски задрожали. Интересно, что они вчера накосячили?

Открыла дверь. Шеф поздоровался и кивком показал мне на кресло.

– Можно узнать, почему вчера офис закрылся на час раньше положенного времени? – спросил он резко.

Вот этого я не знала. Эти овцы даже не удосужились меня предупредить.

– У меня вчера поднялось давление, по этой причине я не могла продолжать работать. Из-за этого и ушла немного пораньше, – виновато ответила я.

– Допустим. Хоть это не оправдание. У вас же нет бюллетеня.

– Могу принести. Сегодня утром я была у врача.

– Я вам верю, но вопрос не в этом. Почему остальные разбежались? Как такое могло произойти?

Что тут ответить?..

– Я все выясню, – пообещала я. – Сама устала от раздолбайства, что творится в нашем офисе, но я не надсмотрщик…

– Это еще не все. Не понимаю, что случилось в последнее время? Ни одной работы я не получаю вовремя. Так дальше не может продолжаться! В противном случае, отдел придется расформировать, а сотрудников распустить. Как иначе? Мне не из чего вам платить зарплату.

Он продолжал что-то нудно объяснять, но я пропускала все мимо ушей. Это сейчас не важно. Меня мучило, как бы поделикатнее сообщить, что у меня направление в больницу?

– Надеюсь, что в дальнейшем мы не будем возвращаться к этому вопросу. Идите работать! Разговор окончен.

Сказал он это повелительным тоном, который я терпеть не могу, особенно сегодня. Тут я не выдержала:

– Какое вы имеете право со мной так разговаривать? Я взрослая женщина и не собираюсь выслушивать все это!

– Что? Ты что о себе возомнила?! Мне ничего не стоит сделать так, чтобы ты в одну секунду вылетела из офиса!

– Прошу вас меня не тыкать! – заорала я. – Я и так собиралась уходить. Меня завтра кладут на сохранение. Я беременна.

– Ты… беременна? О, Господи! И кто же счастливый папаша? Свадьба когда? – с усмешкой спросил он.

От его наглой ухмылки меня всю затрясло. Старый мудак! Как он смеет?!

– Что вы себе позволяете? Никакого уважения к моему положению, – уже в голос кричала я. – Когда свадьба? Вас это не должно волновать, вас никто бы и не пригласил!

– Да не смеши меня! – махнул он рукой. – Какая свадьба? Никакой свадьбы и не будет.

– Это еще не известно, – сказала я неуверенно.

– Известно. Затащила мужика в постель… Молодец! Аплодирую! – и в сторону добавил. – И как у бедняги встал-то на такого мамонта?

– Это касается только меня, – сказала я резко.

Поняв по выражению моего лица, что хватанул через край, и, чтобы смягчить ситуацию, шеф добавил:

– Поздравляю с будущим наследником! Будет папа или нет – это не важно. Главное, что ты будешь матерью.

– Папа будет! – в бешенстве крикнула я. – Мне нужно идти! Завтра я ложусь в больницу на сохранение. Уволить вы меня не смеете. Только попробуйте! Существует закон против дискриминации. Надеюсь, вы слышали?

– Не слышал, милая, – ответил шеф. – И тебе не советую слышать.

– Не слышали, так услышите! – развернувшись, я двинулась на выход.

– Не думаю! Попробуй только заварить кашу. По миру пущу! – захлебываясь слюной, кричал шеф, догоняя меня.

– Не разговаривай со мной так, старый осел! – прошипела я.

– Ты мне порядком надоела! Убирайся отсюда! Со своим ублюдком! И держись от меня подальше! – он выскочил за мной в коридор.

Единственное слово может в корне изменить жизнь одного человека, а другого человека – погубить…

Не назови он моего ребенка ублюдком, я, может, через неделю забыла бы эту историю и, вернувшись из больницы, продолжала работать здесь. До этого момента ни одно слово сильно не затронуло меня. Ну психанули мы с шефом, обменялись любезностями – с кем не бывает?

Но назвать моего ребенка ублюдком! От этого у меня помутнело в глазах, и сбилось дыхание…

«Мой ребенок не ублюдок! У него есть отец!..» – хотелось крикнуть мне, но вместо этого я развернулась и плюнула шефу в лицо.

– Вот мой ответ!

– Еще бы, – ответил ошарашенный шеф. – Тебе ведь сказать нечего. Он достал платок и, вытирая лицо, продолжал:

– Прижила с кем-то ублюдка… подстилка…

Тут словно бес вселился в меня! Мы стояли наверху лестницы. Я замахнулась сумкой и, изо всей силы, ударила ею шефа по спине. Он, не удержавшись, кубарем слетел вниз с лестницы, подпрыгивая как мячик.

– Получил свое? – крикнула я вслед.

Выглядело это забавно, и меня разобрал смех. Дверь отворилась, все выбежали в коридор. Я стояла и смеялась до слез, а шеф лежал внизу, как тряпичная кукла. Только тут я заметила, что он не шевелится.

Поднялся такой переполох! Кто-то пытался поднять его, кто-то звонил в «скорую» и милицию. Кто-то задавал мне вопросы.

– Отстаньте все от меня! – в истерике закричала я.

От меня отстали. В ушах появился шум, который постепенно нарастал. Сдавило виски, не хватало воздуха. Вокруг все было как в тумане. Не верилось, что происходящее реально…

Хотелось проснуться. Я ущипнула себя и… не проснулась…

Меня всю затрясло… Хочу остановить эту дрожь, но не могу. Мне уже кажется, что трясется все здание и трясет всех вокруг. Еще немного, и я закричу или кинусь на кого-нибудь. Я стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони…

Никто не обращал на меня внимания. Вначале приехала скорая помощь. Врач присел на корточки рядом с лежащим без движения шефом, потрогал пульс, ощупал кости черепа, рук и ног, наложил шину. Пока он накладывал шину, шеф пришел в себя. Я обрадовалась, что не убила его, хоть он и заслуживал смерти.

Санитар задавал вопросы, а Наташа отвечала, кивая головой в мою сторону. Тот смотрел на меня сурово и с осуждением, но меня это не трогало. Я стояла немая и неподвижная – все чувства во мне окаменели…

Приехала милиция. Сотрудники выслушали врача, задали вопросы всем присутствующим, осмотрели пришедшего в себя шефа.

Потом двое сотрудников подошли ко мне и попросили следовать за ними. Я поплелась следом покорно, как овца, обреченная на заклание. Ожидала, что на меня наденут наручники, но обошлось без них.

В машине ехала молча, на меня словно напал столбняк. Не в состоянии выйти из ступора, полностью безучастная, я сидела, уставившись в пол.

И это в тот момент, когда мне так нужны хитрость и притворство. Как я ни старалась, ничего не могла с собой поделать.

Из разговор сотрудников я узнала, что шеф получил множественные переломы и сотрясение мозга. Статья сто восемнадцатая: причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности. Это если адвокат докажет, а то могут расценить и как умышленное.

В отделении, как заводная игрушка, я выполняла все, что от меня требовали. Меня сфотографировали, откатали пальчики, сняли показания, завели дело…

Дали подписать какие-то бумаги и я, не читая, подписала…

После всех процедур попросили посидеть в коридоре, предупредив, что вызовут на допрос.

Я уселась рядом с толстой бабой, та с любопытством разглядывала меня. Сильно болела поясница, знобило, ломало, я обхватила себя руками, чтобы хоть как-то согреться.

– Это ты мужика с лестницы скинула? – спросила баба.

Тут новости распространяются со скоростью звука. Я кивнула в знак согласия, и что-то, похожее на уважение, промелькнуло в ее глазах.