Текст книги "Телохранитель"

Глава 13

– Эй, послушайте, – проворчал Гарри. – Кажется, вы должны были подстричь мне волосы, а не критиковать мой гардероб.

Алессандра повернулась к нему и бросила на него взгляд, полный презрения и одновременно жалости.

– Вы имеете в виду пару грязных джинсов, превращенных в не поддающееся описанию рубище, три мятые рубашки с короткими рукавами и две пары носков, отличающихся друг от друга только тем, что у одной пары дыры на пальцах, а у другой – на пятках? Но это нельзя назвать даже основой гардероба. Да, простите, тут еще две пары шелковых водолазок…

Гарри вытер голову полотенцем, потом тщательно перебинтовал грудную клетку и надел специальный бандаж, фиксирующий сломанное ребро.

– Готов поспорить, вы и не представляли, что такой тип, как я, может носить шелковые водолазки.

Алессандра, не обращая на него внимания, задумчиво созерцала три чистые рубашки с короткими рукавами, выцветшие и мятые, будто пытаясь изменить их и превратить во что-то другое, более презентабельное.

– Думаю, надо купить вам что-нибудь новое, чтобы вы могли это надеть завтра утром, – что-нибудь цвета хаки. Что касается рубашки фасона поло, то такая подойдет, только она не должна быть с воротником. Вам это придаст приличный вид. Что-нибудь, к примеру, красного цвета…

– Все это замечательно, но только в теории.

Алессандра внимательно посмотрела на него.

– Почему же только в теории?

– У меня с собой почти нет денег, а нам еще нужно потратиться на бензин и завтрак. Если вы не возражаете, я бы выпил кружку или две пива сегодня вечером. – Даже сквозь плотно закрытую дверь Гарри мог различить музыку, доносившуюся из бара, располагавшегося поблизости. – Как только мы доберемся до Харди, я смогу взять деньги со своего банковского счета.

Но Алессандра не собиралась сдаваться:

– Значит, сначала мы отправимся в банк, потом купим одежду, а потом…

– Моя банковская карточка у Мардж.

Ему удалось ненадолго нейтрализовать ее.

– Ладно, – согласилась она. – Тогда сначала мы отправимся в прачечную-автомат и потратим несколько долларов на стирку ваших джинсов. Согласны? Вы сможете надеть чистые джинсы и одну из моих новых футболок – они все мужские и самого большого размера. Конечно, вид у вас будет не шикарный, но все-таки не то, что сейчас. К тому же мы вас подстрижем.

– Мы? А я думал, что это вы меня подстрижете. Если вы рассчитываете на мою помощь…

– Рассчитываю. Садитесь сюда.

Алессандра поставила стул перед письменным столом возле зеркала, после чего Гарри сел и она смогла осмотреть его со всех сторон. Глаза ее были сощурены, нижняя губа поджата.

Глянув на себя в зеркало, Гарри поморщился. После бритья он выглядел лучше, но не намного.

– А вид у меня дерьмовый.

Их глаза встретились.

– Вам лучше привыкать к более приличному лексикону.

– Я выгляжу чертовски плохо.

Алессандра улыбнулась:

– Это не намного лучше.

Она принялась причесывать его еще влажные волосы и при этом подалась вперед из-за его спины, так что Гарри затылком ощутил нежность ее груди. Если ему повезет, она так и останется стоять в этой позе. Хорошо бы навсегда.

– Нет, вы на так уж плохо выглядите, – сказала Алессандра. – Просто у вас усталый вид. Надо утром закапать вам глазные капли, а на веках подержать ломтики свежих огурцов.

– Огурцов?

– Не двигайтесь.

Она отступила назад.

– Вы сказали «огурцов»? И закапать мне капли в глаза? – Гарри старался держать голову прямо, наблюдая в зеркало, как она берет ножницы, купленные в круглосуточно работающей аптеке.

– Это старая уловка, – объясняла ему Алессандра. – Помогает уменьшить мешки под глазами. Препарат «Эйч» тоже действует очень хорошо.

– О нет, ни в коем случае! Не буду я мазать лицо противовоспалительным кремом! И огурцами не стану! Господи!

– Надеюсь, вам поможет сон. Вам надо хоть одну ночь нормально выспаться.

– Шансов на это почти никаких. – Гарри вздохнул. – Я не должен спать в машине. А уж теперь я и подавно не смогу уснуть.

Так и будет, особенно если она уляжется здесь, на соседней кровати. Сознание того, что утром он увидит своих детей, а также то, что она рядом, наверняка не дадут ему заснуть, и эта бессонная ночь окажется самой долгой в его жизни.

– Потом мы можем пойти выпить.

Алессандра стряхнула волосы, упавшие на его обнаженные плечи. Ее длинные изящные пальцы приятно холодили кожу. Ногти у нее были очень короткими, аккуратно подпиленными.

– Не возражаю, если это поможет вам расслабиться.

Гарри очень хорошо знал, что могло помочь ему сегодня расслабиться, – это чтобы она прикасалась к нему вот так, как сейчас, но не ограничилась головой, а уделила внимание всему его телу. К сожалению, этому не суждено случиться – Алессандра хотела, чтобы в их отношениях не было и намека на секс. Во многих вопросах она была права, но в этом случае ошибалась, чертовски ошибалась.

Он чувствовал, что их сексуальные отношения стали бы на редкость удачными. Они достаточно хорошо изучили друг друга, чтобы замечать взаимные недостатки и знать, что их привязанность не будет длительной и постоянной, а значит, они застрахованы от возможных разочарований. Но Гарри не смел даже заговорить об этом. Он обещал не давить на нее, обещал быть покладистым.

– Чему вы улыбаетесь? – спросила Алессандра.

Он покачал головой.

– Не двигайтесь! – Она снова подалась вперед, дотронувшись грудью до его затылка. «О да, да!» Гарри закрыл глаза.

Никто ее не замечал.

Алессандра проследовала в бар, стараясь держаться скромно, как учил ее Гарри. Кое-кто из сидящих за столиками поднимал голову, но не задерживался на ней взглядом. Она не заслуживала того, чтобы на нее посмотрели дважды, и это было замечательно, так как сулило ей надежду остаться в живых; но все же какая-то часть ее оказалась болезненно уязвлена, и ей хотелось плакать.

– Как насчет пива? – крикнул ей Гарри, стараясь перекрыть грохот музыки.

Она ненавидела пиво, но простецкая Элис Плоткин не стала бы заказывать стакан белого вина в таком месте, как это.

Алессандра заставила себя улыбнуться и кивнуть.

Гарри хмуро посмотрел на нее и сказал что-то, чего она не смогла расслышать. Тогда он пододвинулся ближе к ней.

– Не улыбайтесь!

Он был так близко, что она ощутила щекой его теплое дыхание.

– Почему?

Стрижка шла ему. Гарри, может быть, казался слишком усталым, но все же достаточно привлекательным, по крайней мере для женщин, сидевших в баре. Именно в этом заключалась пикантность их ситуации. Вылинявшая рубашка с короткими рукавами ладно сидела на его мускулистых плечах; джинсы также очень шли ему.

Рыжеволосая женщина, которая, по мнению Алессандры, училась пользоваться косметикой в цирковом училище, выпускавшем клоунов, оказавшись за стойкой бара рядом с ними, подвинулась к Гарри и, улыбаясь, заговорила с ним.

Он ухмыльнулся в ответ, и она чуть приподняла юбку, показав две скрещенные под табуретом, ничем не примечательные ноги.

Алессандра отвернулась. Ей неприятно было видеть, как Гарри пялится на ноги рыжеволосой особы. Терпеть все это оказалось куда тяжелее, чем она предполагала. Наедине с Гарри ей было легче оставаться Элис Плоткин – он смотрел на нее точно так же, как раньше, когда на ней была модная, красивая одежда и хорошая косметика. Сидя в машине, болтая обо всем и ни о чем, Алессандра чувствовала, что для него не имеет значения ее внешность. Временами ей даже удавалось забыть, что у нее уродливая стрижка, так как Гарри улыбался ей с искренней симпатией, как будто она и вправду ему нравилась и не казалась потерянной и напуганной.

Неожиданно что-то ткнулось ей в руку. Алессандра подняла глаза и увидела Гарри, стоящего рядом с ней с двумя кружками пива.

– Сядем за столик? – прокричал он, стараясь перекрыть шум.

Алессандра кивнула, с досадой замечая, что взгляд рыжеволосой неукоснительно следует за ними.

Убранство заведения состояло из нескольких грубо сколоченных деревянных столов и стульев; покрытые пленкой грязи и жира зеркала довершали общий вид зала.

Гарри поставил пиво на стол поближе к выходу и отодвинул один из стульев.

Алессандра села и тут же повернулась к нему:

– Вы не должны этого делать.

– Чего? – Он не спеша опустился на свой стул. От него пахло удивительно приятно, хотя он и не опрыскивал себя лосьоном после бритья.

– Вы не должны оказывать мне знаки внимания, отодвигать стул или открывать двери, – сказала Алессандра. Гарри внимательно посмотрел на нее:

– Вы считаете, что Элис Плоткин не заслуживает, чтобы с ней обращались уважительно?

– Но ведь предполагается, что она невидима.

– Да, но не для меня.

И снова ей показалось, что тепло его глаз согревает ее. Алессандра вдруг почувствовала, что сейчас он прижмет ее к себе и поцелует. Прежде она даже не предполагала, что можно чего-нибудь хотеть так сильно. Во всяком случае, сейчас она ждала этого больше всего на свете.

Стричь его было для нее сущей пыткой. Гарри сидел без рубашки, повязка опоясывала его торс; по-видимому, он и думать забыл о сексе. Она касалась твердых мышц у него на плечах и спине, при этом не слишком убедительно объясняя, что стряхивает с них волосы. Прикасаться к Гарри для нее было все равно что подвергаться действию электрического разряда; его волосы были густыми и мягкими, а кожа казалась шелком, обтягивавшим сталь.

Шелк. Шелковистая кожа. Шелк водолазки. О Господи! От мысли о Гарри, облеченном в шелковую водолазку, у нее закружилась голова.

Тот факт, что он носил шелковую водолазку и шелковое нижнее белье, по правде говоря, не удивил ее. Был смысл в том, что под его грубой мятой одеждой скрывалась гладкость и мягкость шелка.

Она удерживала его взгляд, и казалось, это длилось вечность. Невольно Алессандра вспомнила их первый поцелуй, и от предвкушения у нее снова началось головокружение.

Гарри пошевелился, но вместо того, чтобы склониться к ней и поцеловать ее в губы, снова откинулся на спинку стула. Теперь он не смотрел на нее, а оглядывал зал, потом заглянул в свою кружку с пивом, даже отпил из нее глоток и тут же начал барабанить пальцами по столу в такт оглушительной музыке.

Алессандра попыталась проследить за взглядом Гарри и понять, что же его отвлекло, как вдруг в зеркале увидела свое бледное ненакрашенное лицо. Волосы ее выглядели ужасно, и все в ней было ужасно. Неудивительно, что ему не захотелось поцеловать ее.

Но то, что она так выглядела, в конечном счете было хорошо для нее, напомнила себе Алессандра. Ей не следовало забывать об Айво – в его глазах она однажды увидела свою смерть. Тогда он целил ей прямо в голову. Если бы здесь оказался Айво, она бы уже была мертва. Но ведь где-то он существует и, возможно, в эту минуту разыскивает ее. Позволить ему найти и убить ее было бы скверной шуткой. По сравнению с этим выглядеть плохо – не такое уж большое неудобство.

Гарри постучал по столу костяшками пальцев, и Алессандра испуганно посмотрела на него. Он указал на ее нетронутое пиво.

– Вы не собираетесь его пить?

Алессандра покачала головой и отодвинула кружку. Гарри взял ее и отхлебнул большой глоток, мысленно проклиная себя за то, что у него не хватило денег снять для них отдельные номера. Они уже достаточно долго пробыли в пути, и он мог позволить себе расслабиться: едва ли Айво ухитрился проследить за ними. Машина Гарри была самой простой и неказистой на всем шоссе. Он несколько раз сменил номера, выбирая их из своей коллекции в багажнике, и даже перекрасил машину, пока Алессандра сидела в салоне красоты и занималась своими волосами.

И все же сейчас главным было то, что у него не осталось денег на отдельный номер для Алессандры.

Он боялся предстать круглым дураком в глазах этой женщины.

Пока все эти мысли проносились у Гарри в голове, задняя дверь зала внезапно открылась и с шумом захлопнулась; в тусклом свете лампы блеснуло одно дуло, затем еще, еще… Всего Гарри насчитал четыре ствола.

Итак, он ошибался. Алессандра по-прежнему в опасности. Он совершил ошибку, которая могла стоить им жизни. Толкнув Алессандру на пол, Гарри загородил ее и мгновенно выхватил из-за пояса револьвер.

В дверь вошли еще двое… Черт возьми! Шестеро вооруженных людей! Он мог бы перестрелять четверых, если бы решил за один раз проявить отпущенную ему природой ловкость и способность творить чудеса, но шестеро! Ему пришлось бы стрелять, даже если его ранят.

Вошедшие не колеблясь направились в его сторону, но Айво среди них не оказалось. Все шестеро были молоды, они не смотрели ни на него, ни на Алессандру. Смеясь, они прошли мимо, и тут Гарри понял, почему их винтовки показались ему странными – из таких обычно стреляли по раскрашенным воздушным шарам.

Эти клоуны не были людьми Тротта – обычные безмозглые молодые идиоты, которым, должно быть, и невдомек, что даже такое потешное оружие не стоит вносить в бар.

Опустив револьвер, Гарри наблюдал, как бармен и несколько добровольцев набросились на парней с потешными ружьями. Скоро всех шестерых скрутили и проконвоировали до двери, а затем выставили вон.

– Господи! – выдохнула Алессандра. – Я подумала…

– Знаю. Я ведь мог перестрелять их.

Пряча револьвер в кобуру, Гарри поморщился. Бросаться на пол было вовсе не то, что доктор советовал ему делать, учитывая его сломанное ребро. Ему показалось странным, что никто в баре даже не посмотрел в их сторону.

Может быть, Алессандра и впрямь стала невидимкой, а заодно и он вместе с ней?

Алессандра положила руку ему на грудь.

– Сегодня на вас нет пуленепробиваемого жилета…

Гарри покачал головой:

– Вы правы, сегодня нет.

– Но почему?

Глаза ее наполнились слезами. Может быть, она и была невидимой и никто не замечал ее состояния, но Гарри не мог полагаться на случай и позволить ей дальше рисковать. Он встал и, потянув ее за собой, направился к задней двери.

Ночной воздух был прохладным и свежим. Как только Гарри плотно затворил за собой дверь, какофония, царившая в баре, перестала доноситься до них. Парковочную площадку позади здания тускло освещал свет от неоновой вывески мотеля.

– Так где ваш жилет?

Гарри усмехнулся.

– Это ведь не бакалейный товар – я не могу просто пойти и купить его.

– Неужели вам непонятно? Если бы оказалось, что эти люди охотятся за мной, они убили бы вас!

– Но ведь не убили…

– Никогда, никогда не смейте рисковать жизнью из-за меня! Вы должны мне пообещать, Гарри!

– Дело в том… – начал он, тщательно подбирая слова, – мне пришлось думать о более важных вещах. Видите ли, я… я привязался к вам и… – Он пожал плечами.

Слезы заструились по ее лицу. Теперь Алессандра выглядела так, будто ноги ее вот-вот подкосятся и она рухнет на землю. И Гарри сделал единственно возможное в этой ситуации – он заключил ее в объятия.

– Ну же, Элли, все в порядке. Все хорошо. Это была ложная тревога. Мы оба целы. Все нормально и…

– Я тоже к вам привязалась, – прошептала она, и сердце его на мгновение остановилось, пропустив удар. – Я не смогла бы вынести, если бы с вами что-нибудь случилось. Ваша дружба так много значит для меня.

Гарри рассмеялся. Дружба. Правильно. На мгновение он позволил себе вообразить…

Алессандра обвила его шею руками и подняла к нему лицо…

Примерно три секунды Гарри стоял как идиот, неспособный отреагировать, неспособный понять…

Потом его мозг лихорадочно заработал, и он осознал, что Алессандра его целует. Не в силах дальше сдерживаться, он крепко прижал ее к себе, и это объятие не имело ничего общего с дружбой. Сейчас, как никогда прежде, Гарри понимал, что с первого мгновения, как заглянул ей в глаза, он хотел только одного – быть как можно ближе к ней.

Гарри почувствовал ее язык во рту, и колени его чуть не подогнулись. Они оба теперь нетвердо стояли на ногах.

Он еще крепче прижал ее к себе, и руки его сомкнулись сначала на ее талии, потом спустились ниже, ощутив нежную и упругую округлость ее ягодиц. С уст Алессандры слетел глухой стон, выразивший те же чувства, что переполняли его.

Вкус ее был сладостный и нежный, но в то же время обжигающий, и именно таким он представлял рай. Ее руки скользнули под его майку, и обнаженной грудью он ощутил их прохладу. Она обвила его бедра своими ногами и прижалась к нему еще крепче. Не понять ее призыва было невозможно. Она не задала ему никакого вопроса, но он едва выдохнул: «О да!» Это было невероятное, сказочное, чудесное «да». Его руки скользнули под ее рубашку и ощутили восхитительную гладкость кожи и упругость нежной груди.

Она снова издала низкий призывный стон и подчинилась ласкающим движениям его рук.

Гарри потянул ее за собой в тень дома, не выпуская из объятий и поглаживая ее уже восставшие соски большим и указательным пальцами. Ее ноги сами собой раздвинулись, и он оказался стоящим между ее колен. Твердость его мужского естества ощутила ее нежную податливость, когда он прижал ее вплотную к бетонным блокам стены.

– О, Гарри, – прошептала она, задыхаясь. – Пожалуйста…

Ее рука проскользнула вниз и принялась расстегивать сначала верхнюю пуговицу, а потом и молнию его джинсов, прежде чем он успел остановить ее.

Господи, они ведь были на парковочной площадке!

В этот момент ее руки прикоснулись к его плоти. Благовоспитанная, рафинированная, холодная как лед Алессандра Ламонт ласкала его на парковочной стоянке дешевого бара! И как ласкала! Гарри казалось, что он спит, и он ждал, что сейчас наступит пробуждение. Возможно, эта была лучшая минута в его жизни.

Алессандра действовала бестрепетно и бесстыдно-откровенно. Трудно было усомниться в ее желаниях. Она будто совсем забыла об остальном мире. Когда она на мгновение выпустила его, то сделала это, только чтобы расстегнуть и спустить собственные джинсы. Гарри чуть подался назад и схватил ее за запястья. Он дышал неровно, тяжело прижимаясь лбом к ее лицу.

– Гарри, – прошептала Алессандра, – не пойти ли нам в нашу комнату? Я просто умираю от… – Она крепче прижалась к нему. – Ну вы знаете…

Гарри рассмеялся и подхватил ее на руки.

Глава 14

Алессандра захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, не выпуская из рук майки Гарри, чувствуя, как он прилагает усилия, чтобы освободить ее от одежды, что было почти невозможно сделать, потому что они продолжали целоваться. Он желал ее. Сейчас же. Немедленно.

Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, но пока она не могла прервать своего занятия и целовала его. Никогда ей не нравился вкус пива на губах мужчины, но на губах Гарри он был восхитителен.

Гарри нашел застежки ее лифа, принялся расстегивать крючки у нее на груди и судорожно вздохнул, когда ему удалось освободить ее грудь. Руки его легли на эти два холма. Он прикасался к ней нежно и требовательно, целовал ее грудь жадно, неистово.

Ее джинсы были настолько ей велики, что сами упали на пол, но"джинсы Гарри плотно обтягивали бедра и не поддавались. Впрочем, это не имело значения. Она оттянула ткань его нижнего белья, одновременно стаскивая свое, а потом снова начала ласкать его.

Ощущение его требовательных губ на ее соске было восхитительным, но этого ей казалось мало. Его пальцы заскользили, едва прикасаясь к ее телу. Они были чуть шершавыми и прикасались к ней везде, кроме того места, где она хотела бы их ощутить. Это сводило ее с ума. Она направила его руку в ложбинку между своих бедер, и он поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза.

Ни разу за все это время она не видела выражения в глазах Гарри, которое бы даже отдаленно напоминало теперешнее. Это был настоящий огонь, он делал его неузнаваемым и даже отчасти напугал ее. Впервые с того момента, как она поцеловала его на парковочной площадке, Алессандра испытала дрожь и даже страх.

Но едва он улыбнулся, как сразу стал прежним Гарри. Он дотронулся до нее, сначала нежно, но потом его прикосновения стали более требовательными. Улыбка его потускнела, когда он увидел выражение ее глаз, а потом перевел взгляд на нее, обнаженную, покоящуюся в его объятиях.

И снова его прикосновения сделались нежными, как прежде, но ей было этого недостаточно. Она хотела большего. Она сделала движение бедрами, затягивая его руку все глубже и глубже, а руками продолжая стаскивать с него джинсы.

– Гарри, пожалуйста! Не можем ли мы…

– О да. У меня в рюкзаке кондомы.

Он выпустил ее из объятий и на мгновение переключил свое внимание на джинсы, болтавшиеся где-то возле его щиколоток. Путаясь в штанах, он наконец упал на постель, силясь освободиться от лишней одежды.

У Алессандры не было сил ждать дольше. Как только Гарри сел, чтобы стряхнуть с ног джинсы и обувь, она пробралась к нему на колени и принялась страстно целовать его в губы. Она не могла насытиться его поцелуями и не хотела больше ничего знать и ни о чем думать. Ей казалось невероятным, что его большие руки с рельефно выступающими мускулами могут быть такими нежными и держать ее, не причиняя боли. Она чувствовала твердость его мужского органа между бедер, когда целовала его. Губы у него были нежными и мягкими, и они заскользили вниз по ее телу, спускаясь на шею, потом на грудь…

От нее потребовалось чуть изменить положение, и оказалось, что она обволакивает его полностью и что он заполнил ее целиком. Именно этого она и желала.

– О! – сказал Гарри. – О Боже, кондом!

Но она не собиралась прерывать их объятие теперь, когда они оказались так тесно сплетены.

– Он нам не нужен. Я ведь не могу забеременеть, помнишь?

Она задвигалась, стараясь затянуть его еще глубже в свое лоно.

– О Господи! – прошептал он, проводя рукой вниз по ее спине. – А как же безопасный секс? Мне все-таки нужен кондом.

– Я была замужем семь лет.

Гарри пытался остановиться, но из этого ничего не выходило. Им было слишком хорошо.

– У тебя, как ты сказал, давно не было женщины.

– Да, но прежде я понятия не имел, с кем делю свою жену. – Его руки прикрыли ее груди. – А их было видимо-невидимо.

– Значит, твоя жена была полной дурой.

– То же самое я мог бы сказать и о Гриффине, но, кажется, я это уже говорил. – Он улыбнулся. – Соня и Гриффин – пара дураков, какого черта мы говорим о них? Думаю, нам важнее, чтобы сегодняшняя ночь стала лучшей в нашей жизни, ни с чем не сравнимой! Мы должны доказать им и, главное, себе, что стоим многого.

Алессандра положила руки ему на плечи и заставила его лечь на кровать, вынудив войти в нее как можно глубже. Потом она услышала свой собственный стон.

– О да, – пробормотал Гарри. – Да, еще, еще…

– Так?

– Да, это ни с чем невозможно сравнить, хотя для того, чтобы можно было с чем-то сравнивать, следует повторить это тридцать, а то и пятьдесят раз.

Алессандра рассмеялась:

– Ты всегда болтаешь во время акта любви?

– Обещаю, что, если ты позволишь мне достать презерватив, я употреблю свой язык для других, более приятных вещей.

Она выпустила его и отодвинулась.

– Иди, но только поторопись.

Гарри сделал огромный прыжок через комнату и принялся рыться в своем рюкзаке, разбрасывая вещи.

Когда наконец он нашел нужный ему предмет и водрузил его, Алессандра случайно увидела свое отражение в зеркале и застыла.

Ее волосы! Она забыла о своих ужасных волосах: они свисали вдоль лица прямыми прядями и делали ее похожей на мокрого коккер-спаниеля. О Боже, ей следовало хотя бы пойти в ванную и подкраситься!

Алессандра не знала, что делать. Ничто не помешало бы ей привести себя в относительный порядок в уединении отдельной комнаты, но где она была, эта комната? Мысль о том, чтобы следующие четверть часа провести в ванной, наводя красоту, показалась ей не вполне удачной: в конце концов, не она же будет смотреть на себя, а Гарри на нее.

Он уже направлялся к ней, улыбаясь так, как умел улыбаться только Гарри. Обняв Алессандру за талию, он увлек ее на постель.

– Теперь моя очередь быть наверху.

– Погаси свет, – сказала она.

Гарри целовал ее груди, подолгу лаская их языком, и от этого у нее захватывало дух.

– Что?

Алессандра выскользнула из его объятий.

– Я сама погашу.

Выключатель был возле стены. Она щелкнула им, и комната погрузилась во тьму. Занавески были плотными и не пропускали света с парковочной площадки.

– Не поздно ли проявлять стыдливость? – В темноте голос Гарри, казалось, обволакивал ее со всех сторон. Она все еще стояла возле двери.

– Я просто… просто…

Гарри шумно выдохнул.

– Да, знаю, что ты просто… – Он включил бра возле кровати. – Что с тобой? А, ты посмотрела в зеркало и не узнала себя, не поняла, кто это смотрит из него. Я совершенно уверен, ты увидела совсем не ту женщину, которую вижу я.

– Я смотрю в зеркало, и та, кого я там вижу… – Алессандра покачала головой. – Не могу поверить, что кто-то способен желать меня так, как, по-видимому, желаешь ты.

– По-видимому? – Взгляд Гарри проследовал по всему его телу от груди и ниже. – Неужели это только видимость? Подойди и проверь сама, потому что, когда заходит речь о желании, не может идти речи о видимости.

Алессандра недоверчиво рассмеялась:

– Видишь ли, я… я знаю, что ты милый.

– Да, и чтобы доказать, какой я милый, я всегда демонстрирую эрекцию. Иди поближе – и я покажусь тебе еще милее. – Гарри протянул к ней руку:

– Ну иди же!

Алессандра снова покачала головой:

– Можем мы выключить свет?

– Нет! Ты с ума сошла!

Она ожидала не такого ответа, и, почувствовав это, Гарри крепко сжал ее руку и потянул к себе.

– Я хочу смотреть на тебя. Как бы ты ни выглядела, теперь я выяснил, что смотреть на тебя обнаженную – просто подарок судьбы, особая радость.

Он поднес ее руку к губам и, поцеловав, перевернул так, что у его губ оказалась ладонь. Он поцеловал ее, потом запястье, потом губы его коснулись локтя, предплечья.

– Давай-ка кое-что выясним сразу же, – продолжал Гарри, целуя внутреннюю сторону локтя, поднимаясь выше, к плечу. – Мне нравится твоя стрижка, потому что она помогает спастись от Тротта. И что бы ты ни думала и ни говорила, я считаю, что без косметики ты гораздо красивее. Нет, мы не станем гасить свет. Я хочу видеть твое лицо, когда ты испытаешь наслаждение.

Он поцеловал Алессандру в шею, и когда она подняла голову, предоставляя ему более широкое поле деятельности, он понял, что убедил ее. Но, Иисусе сладчайший, если эта женщина не хотела заниматься любовью при свете, считая себя недостаточно привлекательной, она спятила.

Гарри поцеловал ее в губы так нежно и ласково, как только мог, и медленно заставил снова лечь на кровать.

Ему до боли хотелось быть с ней, но он сдерживал себя и только, целуя, ласкал ее прекрасное тело. То, что она так отчаянно желала его и так отважно вела себя, было невероятным счастьем, и ему хотелось снова довести ее до экстаза.

К его счастью, на это не потребовалось слишком много времени. Алессандра отвечала на его поцелуи так же страстно, как прежде, потом притянула ближе к себе и баюкала, прижимая его голову к груди и выгибая спину в безмолвной мольбе о большей близости, когда он чуть прикасался языком к ее коже.

Наконец ее рука скользнула между их прижатыми друг к другу телами, обхватила его плоть, направляя ее к желанной цели.

– Посмотри на меня, – прошептал Гарри, и она открыла глаза.

Глядя в эти чудесные глаза, он проникал в нее, медленно овладевая ею.

Негромкие звуки, похожие на воркование, которые она издавала, были чертовски волнующими. И когда она почти выдохнула его имя, голос ее звучал глухо и хрипло.

Гарри не мог припомнить момента, когда чувствовал бы себя столь преисполненным радости жизни.

Улыбка Алессандры была трепетной и робкой, а когда она протягивала руку, чтобы дотронуться до его лица, в глазах ее сверкали слезы, которые она старалась унять. Он теперь знал ее силу и верил, что она справится с собой.

В ней была необыкновенная смесь всего на свете: твердость и нежность, решительность и слабость. Разумеется, она не была совершенной, и мешало ей в этом одно лишь непонимание собственной прелести.

Когда он смотрел на нее сверху вниз, то чувствовал, что грудь его сжимается и ему становится трудно дышать, но причиной было не только сломанное ребро. Сейчас Гарри готов был сделать для нее все что угодно – для нее, для ее безопасности. Даже умереть. Глядя ей в лицо, ловя ее взгляд, он почувствовал некий призыв к действию и начал двигаться – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, подчиняясь невысказанным ею, но очень понятным ему желаниям. Она любила жесткий, грубый секс, и это было плохо, потому что очень быстро привело его на край. Ему стоило большого труда не рухнуть в бездну…

Алессандра с яростью целовала его, притянув к себе, заставляя проникнуть в себя как можно глубже, и он подчинялся. Это была полная отдача, полная капитуляция перед страстью. Она целовала его, а он уже не пытался противостоять потребности в освобождении, потребности отдать ей всего себя и даже больше. Он хотел подарить ей самый немыслимый, самый невероятный сексуальный опыт, лучший в ее жизни, и видеть, как она содрогается в его объятиях, но, когда Алессандра целовала его так, как теперь, и у нее в глазах отразилась ее душа, полная страсти, он не смог больше сдерживаться. Это потрясло его, подбросило, как волна прибоя, и из груди его вырвался мощный вздох.

Гарри ощутил, как она почти тотчас же вслед за ним испытала оргазм. Ее пальцы судорожно вцепились в него, и она выкрикнула его имя.

Он был слишком потрясен, чтобы почувствовать облегчение, поэтому какое-то время не мог ни думать, ни связно говорить. Но постепенно гул в ушах затих и медленно пришло осознание того, что он чуть не раздавил Алессандру в своих медвежьих объятиях, против чего она, похоже, не возражала: когда Гарри поднял голову и посмотрел на нее, она улыбнулась.

Мускулы лица все еще плохо подчинялись ему, но он тоже улыбнулся ей в ответ, а потом сделал попытку перекатиться через нее и лечь рядом. Однако она вдруг пошевелилась и подняла голову, чтобы нежно поцеловать его в губы. Как только ее губы слегка коснулись его губ, он понял, что попал в беду, в серьезную беду. То, что произошло между ними, было гораздо значительнее обычной мимолетной интрижки, гораздо серьезнее того, что случается на каждом шагу просто от скуки, от нечего делать. Агент ФБР позволил себе грязную, мелкую и ни к чему не обязывающую интрижку с главной свидетельницей обвинения!

– Мои поздравления! – сказала Алессандра, снова целуя его.

– По какому случаю?

Она снова улыбнулась ему, коснувшись ласкающим движением его щеки.

– Ни по какому. Просто у меня есть потребность сказать тебе об этом. Ведь в течение трех лет ты вел целомудренную жизнь. Как жаль, что мы не можем выпить по этому случаю шампанского. – Ее улыбка стала чуть насмешливой. – Я бы произнесла тост. Что-нибудь вроде: «Пью за то, чтобы тебе не пришлось ждать еще три года, прежде чем ты снова обнимешь женщину».

Гарри, рассмеявшись, придвинулся ближе и обнял ее.