Текст книги "Запрет на любовь. Книга 1. На грани"

Тогда Сэм был совершенно уверен, что должен погибнуть. Он знал, что боги обожают подобные шутки. Сначала ему разрешают еще раз переспать с Алиссой Локке и даже – наконец-то! – пригласить ее на настоящее свидание с рестораном и ужином, и дают надежду, что их случайные (раз в шесть месяцев!) отношения могут перерасти во что-то более серьезное (раз в два месяца, например)… А после этого его по всем законам жанра убивают во время операции по освобождению захваченного террористами авиалайнера.

Но, как ни странно, тогда Сэм выжил. И очень скоро выяснил, что коварные боги приготовили ему совсем другую шутку. Мэри-Лу залетела. И догадайтесь, от кого? Правильно. Это был действительно его ребенок.

И Сэм поспешил поступить, как порядочный человек, потому что именно этому его учили в детстве, и при этом выпотрошил Алиссу. А она молчала. Если бы она открылась ему тогда…

Могло бы это что-то изменить? Сэм не знал.

И сейчас она молчит.

– Ты мне веришь?

Непонятный, короткий взгляд.

– Да.

– Спасибо, – сказал он и закрыл глаза.

– Это ничего не меняет.

Он кивнул, решив, что сейчас не время спорить. Алисса перестроилась в левый ряд, обгоняя очередную фуру.

– Ты категорически не веришь в то, что Мэри-Лу могла быть связана с террористами и сознательно использовала тебя для того, чтобы проникнуть в шестнадцатый отряд?

– Смех да и только! Не верю. Ты ее не знаешь, Алисса. Она слишком… простая.

– Но у нее же хватило ума проколоть презервативы и женить тебя на себе. – Она оглянулась на Сэма. – К тому же, во время этих «одноразовых перепихов» она, похоже, неплохо изучила тебя. Ведь далеко не каждый мужчина поспешит жениться на девушке только потому, что та беременна.

– Тогда я считал, что поступаю правильно, – попытался объяснить Сэм. – Конечно, я ошибся. Я думал…

– Это не имеет никакого значения.

– Имеет. – Для него это имело очень большое значение. – Когда Ною исполнилось семнадцать, его подружка Клэр забеременела от него. Я как раз приехал в Сарасоту на лето, когда все это происходило. Обстановка была не сахар: крики, слезы и все такое. Родители Клэр говорили и об аборте, и том, чтобы отдать ребенка приемным родителям, но у Клэр было свое мнение на этот счет. Потом они объявили, что отправят ее в Европу, чтобы Ной от нее отстал, и тогда он окончательно взбесился. Он придумал план, как выкрасть Клэр с помощью веревочной лестницы, а я должен был ломиться в дверь, чтобы отвлечь внимание ее родителей. Они собирались убежать то в Калифорнию, то в Вегас… Помню, что Дот особенно не вмешивалась, только немного поругала Ноя за то, что он не предохранялся. А потом купила мне упаковку презервативов. Представляешь себе практически глухую старушку в инвалидном кресле, которая вкатывается в аптеку и кричит, что ей нужна коробка «дюрексов» с усиками?

Алисса улыбнулась. Отлично!

– А я рассказывал тебе, что во время Второй мировой войны Дот служила пилотом в женском авиационном полку?

– В самом деле? Темнокожая летчица?

– Нет, Дот белая. Они познакомились с Уолтом во время войны. Он тоже был летчиком, командовал авиаторами Тускеджи. Это был целый полк, состоящий из алабамских негров.

– Я знаю, кто такие Тускеджи, – кивнула Алисса. – У них, кажется, была потрясающая статистика: ни одного потерянного бомбардировщика, да? Впечатляет.

– Ну, наконец-то. А я уж решил, что зря парюсь, пытаясь тебя впечатлить.

– Вообще-то, меня гораздо больше впечатлил твой друг Ной.

Кажется, она его дразнит. Во всяком случае, Сэму хотелось так думать, потому что Ной был действительно красивым парнем.

– Он женат, – напомнил он Алиссе. – На Клэр.

– А Уолт и Дот – его дедушка и бабушка?

– Да. Его отец погиб во Вьетнаме, когда Ной был совсем маленьким. С тех пор Ной жил с ними. Они вообще были удивительными: дядя Уолт и тетя Дот. – Сэм замолчал, не зная, как объяснить ей, что значили для него эти люди. Но он знал, что должен это сделать, потому что хотел, чтобы Алисса получше узнала его. А чтобы узнать его, надо узнать Уолта. – Уолт был, ну… как бы самым важным человеком в моей жизни, когда я был пацаном. Я считал его настоящим героем. Если будет время, например, когда ты придешь навестить меня в тюрьме, я расскажу тебе и о нем, и о тете Дот.

Она устало рассмеялась:

– Сэм, не говори ерунды.

– И правда, с какого перепугу я решил, что ты захочешь меня навестить?

Алисса сердито сдвинула брови:

– Ты не сядешь в тюрьму. Я этого не допущу.

И то хорошо. Если бы ей было совсем на него наплевать, она бы не сердилась.

– Спасибо. В таком случае, будь любезна, высади меня на ближайшей остановке.

– Я не это имела в виду.

– Я понимаю. Но попробовать все-таки стоило. Ну так вот, потом Ной придумал другой план: они с Клэр должны пожениться и вместе растить ребенка. Что, конечно, было чистым безумием, потому что им обоим едва исполнилось семнадцать. Я тогда решил, что мой друг окончательно слетел с катушек, и что Уолт ему ни за что этого не позволит. А Ной рассчитал, что сможет работать на Уолта и таким образом обеспечивать жену и ребенка, а вечерами учиться, чтобы получить диплом. А потом таким же образом он сможет закончить колледж. Я тогда подумал: ну и ни хрена себе веселенькая жизнь ему предстоит. А Ной с Уолтом ушли в кабинет, закрыли за собой дверь и долго там разговаривали, а, когда вышли, Ной сразу же пошел к Клэр и даже не сказал мне, до чего они договорились. Тогда я спросил Уолта, и он сказал, что гордится Ноем. Что тот принял правильное решение и что в конце месяца они с Клэр поженятся. Я тогда не сразу разобрался, что к чему. А потом понял, что Уолт специально ничего не говорил и ждал, чтобы Ной сам принял решение, взял на себя ответственность и поступил как мужчина. И я постарался поступить так же с Мэри-Лу. Чтобы Уолт мог и мной гордиться. – Сэм покачал головой. – Сейчас-то я понимаю, что он, наверное, в гробу перевернулся.

Они оба помолчали, а потом Алисса заговорила первой:

– Я думала, ты вырос в Техасе.

– Так и было. В Форт-Уорте. Там мы с Ноем и познакомились. Но через пару лет у Дот случился удар, и она никак не могла поправиться. А в Сарасоте жил какой-то доктор, который умел лечить последствия инсультов, и поэтому Уолт с Дот продали свой бизнес и дом и переехали во Флориду. – Он помолчал, а когда Алисса взглянула на него, добавил: – Я бы тоже переехал с ними, если б мог. Они меня звали. Их дом был для меня как… как убежище. Понимаешь, мой отец был полным говном, и, когда они уехали, мне стало совсем тошно. Но я каждое лето добирался до Сарасоты автостопом и гостил у них, и поэтому, наверное, выжил.

Сэм даже не помнил, когда и с кем в последний раз столько говорил. Точно не с Мэри-Лу. Сначала он еще пытался что-то рассказать ей, считая, что, если они хотят стать настоящей семьей, то должны получше узнать друг друга, но она совсем не хотела с ним разговаривать. Она вообще не хотела видеть в нем человека. Ей нравилось думать, что она вышла замуж за супермена. Супермены ничего не боятся. И никогда ни в чем не сомневаются. И никогда не мучаются из-за комплексов, вбитых в них еще тогда, когда они были детьми.

И, уж конечно, никогда не плачут.

– Алисса, я правда не могу вернуться с тобой в Сарасоту. Сначала мне надо найти Хейли.

Она долго молчала, глядя на дорогу, а Сэм смотрел на нее и думал, какая она красивая с этими холодными глазами цвета океана и теплой кофейной кожей.

– Придется тебе поверить, что я найду ее для тебя, Сэм, – вздохнула наконец Алисса и кинула на него быстрый взгляд.

Он не успел отвернуться, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Хорошо хоть, она не знает, что эти слезы – от бессилия, ярости и разочарования.

– Пока есть время, тебе не мешало бы подготовиться к вопросам, на которые придется отвечать, – посоветовала Алисса. – Их обязательно заинтересует работа Мэри-Лу в Макдоналдсе. Помнишь, когда она туда устроилась?

Сэм не помнил.

– Кажется, за пару месяцев до того, как уехала во Флориду, – неохотно ответил он, думая о том, что с каждой минутой они все ближе к Сарасоте и скоро надо будет действовать. – Я не помню точную дату, но ведь у них в офисе должны быть какие-то записи?

– Да, наверное, – нахмурила Алисса ровную, тонкую бровь. – Потом они обязательно захотят знать, интересовалась ли она твоей работой в шестнадцатом отряде.

– Ее интересовало только мое расписание: когда уйду и когда вернусь домой. Она же почти каждый вечер ходила на встречи анонимных алкоголиков, – напомнил Сэм. – Я возвращался с работы вовремя раза три в неделю. Иногда чаще – в зависимости от того, чем занимался отряд. В эти дни она уходила, а я оставался дома с Хейли. – Он улыбнулся. – Иногда, перед тем как уйти, Мэри-Лу укладывала ее в кроватку, но Хейли прекрасно понимала, что мы с ней остались вдвоем, и требовала, чтобы я ее достал, и сидела со мной до самого возвращения Мэри-Лу. Смешно: она была такой маленькой, а уже такой смышленой. Мы вместе смотрели бейсбол, и могу поклясться, она отличала «Ковбоев» от всех прочих. – Он поглядел на Алиссу. – Я понимаю, ты, наверное, плохо думаешь о Мэри-Лу и переносишь это на Хейли. Я и сам стараюсь не вспоминать о проколотых резинках. Но Хейли – такая прелесть, Лис. Она-то ведь ни в чем не виновата.

– Как ты мог не видеться с ней целых полгода?

– Не знаю. Как мог я не видеться с тобой целых полгода?

– Пожалуйста, не начинай опять.

– Наверное, я боялся. – Ну, вот, он это сказал. – Боялся, что недостаточно хорош, чтобы быть отцом. Боялся навредить и изгадить ей жизнь.

Это признание дорого далось Сэму, даже на лбу выступил противный холодный пот. Однажды он попытался поговорить об этом с Мэри-Лу, объяснить, что ему страшно даже брать Хейли на руки, не потому что он боится уронить ее, а потому что груз ответственности кажется невыносимым. Слишком хорошо он помнил боль, причиненную ему собственными родителями, и знал, что мать, по крайней мере, делала это совершенно неумышленно. И до дрожи боялся нечаянно навредить этому хрупкому крошечному существу.

Мэри-Лу тогда глянула на него, как на полного психа, и Сэм быстро заткнулся.

Если и Алисса сейчас посмотрит так же…

Он силой заставил себя продолжать:

– Мой собственный папаша был полным дерьмом. Настоящим монстром. Мне даже не рассказать тебе, Лис… По-моему, у него внутри сидела какая-то гнойная болячка, и он постоянно отыгрывался на нас. Я ничего не знаю о том, как быть хорошим мужем и отцом. Все, что я знаю, – это то, что я не хочу быть таким, как он. Но ведь даже если я буду другим, это еще не значит… – Сэм замолчал и глубоко вздохнул. Черт, неужели она не может хоть что-нибудь сказать? Ладно, хорошо хоть слушает. – И потом, когда я думал о нашей жизни с Мэри-Лу, я видел, что невольно повторяю его ошибки. Я тоже женился на женщине, которую не любил и которая мне даже не нравилась, и поэтому скоро отказался от нее. Но только наполовину. Точно так же, как и он. Я будто постепенно превращался в него, знаешь, как волки-оборотни в дурацких фильмах, и меня это просто душило. Он все время проводил в разъездах, чтобы поменьше нас видеть, и я стал делать то же самое: старался не пропустить ни одной командировки, ни одной операции. Но даже когда возвращался, телом я был с ними, а душой где-то шлялся. – Сэм попробовал засмеяться, но смех получился неприлично похожим на плач. – Слава богу, хоть не избивал Мэри-Лу и Хейли до полусмерти.

Этого, черт побери, он совсем не собирался ей рассказывать. Как-то само собой вырвалось. С жалкими неудачниками это случается то и дело.

Вот только… Черт, неужели, правда? Пальцы Алиссы переплелись с его пальцами и сжимали их…

Охренеть! Он даже не надеялся на такую реакцию и сейчас сидел, проглотив язык и боясь вздохнуть, чтобы не спугнуть ее.

Самое смешное, что, когда он сознательно пытался манипулировать ее эмоциями, ничего подобного добиться не удавалось. Значит, каким-то образом Алисса поняла и то, что он сейчас был искренен, и то, как чертовски тяжело ему было облечь все это в слова и еще тяжелее – высказать вслух.

Они проехали знак, сообщающий, что до Сарасоты осталось двести двадцать пять километров. Если Алисса по-прежнему будет ехать со скоростью сто тридцать, у него есть примерно девяносто минут на то, чтобы освободиться.

Десять минут. Он даст себе еще десять минут на то, чтобы посидеть в машине, сжимая ее пальцы, а потом скажет Алиссе, что ему надо отлить.

Конечно, ее эта новость не обрадует, но она, по крайней мере, остановится на обочине. В лучшем случае, они заедут на стоянку, где есть туалет. Сэм уговорит ее снять с него наручники, и, как только она это сделает… Прости-прощай, он просто испарится. Только что был – и вот уже нет.

Она, конечно, здорово взбесится.

Ну а пока он еще немного подержит ее за руку.

10

В то лето, когда они перешли в восьмой класс, Роджер и Ной вдруг начали очень быстро расти, и к началу занятий им обоим не хватало какого-то сантиметра до метра восьмидесяти.

Как оказалось, самое трудное – это привыкнуть к тому, что пространство над головой, которого раньше было так много, неожиданно резко сократилось, и об этом надо было постоянно помнить, чтобы не разбить обо что-нибудь голову.

Второй задачей было научиться соизмерять свои силы.

Уолт строго сказал мальчикам, что с драками надо завязывать. За это лето они переросли большинство своих прежних противников, и последствия самого пустякового столкновения могли неожиданно стать очень серьезными.

Он обещал научить их управлять самолетом. Настоящей «Цесной», принадлежащей летной школе. Разумеется, только после того, как они освоят теорию.

«Но сначала, – сказал Уолт, – они должны продержаться без драк целый месяц».

Говоря «они», Уолт на самом деле имел в виду Роджера. Ной редко ввязывался в драки по собственной инициативе.

Роджер держался уже двадцать шесть дней. Последние три дались ему особенно тяжело, потому что страдать приходилось одному: Ной валялся дома с больным горлом. Но он твердо решил, что никакой гад не заставит его сорваться в оставшиеся четыре дня.

Вот только этот Лайл Морган, урод скособоченный, увязался за ним сегодня после школы.

– Эй, Ринго, постой!

Хрен тебе. Роджер ускорил шаг и даже перешел на другую сторону улицы.

Моргана, однако, это не остановило.

Лайл Морган был одним из тех немногих старшеклассников, которые все еще оставались тяжелее и выше Роджера. К тому же он играл в школьной футбольной команде. И еще не простил Роджера за то, что тот возил его лицом по песку месяц тому назад.

Хотя Лайл тогда напал первым.

С другой стороны, сделал он это после того, как Роджер сказал ему пару ласковых.

И опять же, нельзя не признать, что, защищая себя, Роджер, возможно, чересчур увлекся, особенно после того как Лайл неуважительно отозвался о его сестре Элейн.

Тогда Ной с трудом оттащил его от старшеклассника, и Роджер до сих пор помнил, с каким испугом друг при этом смотрел на него.

После этого Уолт и Ной провели с ним по отдельности долгие воспитательные беседы о какой-то хрени, которую они называли «умением управлять эмоциями». Ной даже зачитал кусок из юридического справочника о непредумышленном убийстве и не поленился высчитать среднее количество лет, присуждаемых за убийство в драке.

Роджер пытался протестовать. Он объяснял, что вовсе не собирался убивать этого говнюка Лайла. Но, произнося эти слова, он вспоминал странный металлический привкус во рту, который ощутил во время той драки, и черную ярость, мешавшую соображать.

Это она управляла им в тот день.

И боролся он тогда не только с Лайлом. Еще и со своим отцом. И с матерью. Зачем она постоянно пьет эти чертовы таблетки? Таблетки, чтобы уснуть. Таблетки, чтобы проснуться. Таблетки, чтобы прожить день, никого вокруг не видя и не слыша.

А на самом-то деле ей нужна одна-единственная таблетка – такая, которая заставила бы отца Роджера навсегда убраться из их жизни.

– Куда же ты так спешишь, Ринго? – продолжал взывать Лайл. Он недавно сделал короткую модную стрижку, совершенно не шедшую к его толстым и прыщавым щекам. – Намылился в гости к своему любовнику?

«Вообще-то я собрался в гости к твоей подружке, урод», – хотелось ответить Роджеру, но он сжал зубы, понимая, что это только накалит ситуацию.

«Продолжай спокойно идти и не обращай внимания, – учил его Уолт, – и скажи им…»

– Я не собираюсь драться с тобой, Лайл, – сказал Роджер и покрепче прижал к себе конверт с домашним заданием, который нес Ною.

К несчастью, Лайл это заметил.

– А что там у тебя в конверте? Фотки голенького Эйнштейна?

– Это домашнее задание Ноя. Мистер Гэйнс позвонил мне утром и попросил захватить его. – Сейчас Роджеру не помешало бы ощутить рядом плечо друга. Лайл вряд ли пристал бы к ним в этом случае.

– «Мистер Гэйнс», вот как? А ты его маленький раб? Восстанавливаешь историческую справедливость? – Лайл заржал над собственной шуткой.

Ну и придурок.

Роджер ускорил шаг:

– Я не собираюсь драться с тобой, Лайл.

– Знаешь, раз уж твой двоюродный братец решил раскрыть карты, то и тебе пора сделать то же самое, педик, – продолжал веселиться Лайл.

Джерри Старретт жил по соседству с Лайлом и его матерью. Он был на четыре года старше Роджера, и тот, когда был маленьким, обожал его.

А в прошлом году дядя Роджера Фрэнк выгнал Джерри из дома после того, как того арестовали в Далласе в баре для геев. Старые новости, но, очевидно, Лайл только что услышал об этом.

И завтра растреплет всей школе.

А значит, если Роджер твердо намерен продержаться следующие четыре дня без драк, ему, пожалуй, стоит срочно заразиться от Ноя и посидеть дома. Правда Ной целую неделю пил антибиотики и, сейчас, наверное, уже незаразный.

Но ведь всегда можно соврать, что заболел.

Беда в том, что Уолт осуждал вранье не меньше, чем драки.

– А я-то всегда удивлялся, почему это Джерри больше любит играть с глупым малолеткой, чем со мной? – на всю улицу вопрошал Лайл. – Сейчас-то я понимаю, в какие игры вы играли в его комнате.

Дом Ноя был уже совсем близко.

– Я не собираюсь драться с тобой, Лайл. – Даже удивительно, как он смог что-то выговорить сквозь плотно стиснутые зубы.

– Выходит, признаешь, что так и было, гомодрилло?

Последнего слова Роджер не знал, но подозревал, что это отнюдь не комплимент.

«Управляй своим гневом, – говорил ему Уолт. – Не позволяй ему управлять собой. Научись его использовать. Ты умнее, чем большинство тех, с кем ссоришься. Побеждай их мозгами, а не кулаками».

– Я не собираюсь с тобой драться, – сказал Роджер, останавливаясь у калитки Гэйнсов. – Но знаешь, теперь, когда Джерри признался в том, кто он есть, может, тебе не стоит напоминать всем, что его ближайшим соседом был ты? Мне-то он двоюродный брат, и мне приходилось ходить к нему в гости, – соврал он, – а вот тебя никто не заставлял. А я припоминаю, что вы с ним любили ставить во дворе палатку и надолго уединялись в ней.

Лайл бросился на Роджера, но тот был готов к этому и ловко отпрыгнул в сторону.

– Попробуй только пальцем меня тронуть, – предупредил он, – или распустить какие-нибудь сплетни обо мне или моих родственниках, и я напишу листовки о тебе и Джерри и наклею их на машины по всему городу.

Лайл застыл:

– Не посмеешь!

– Очень даже посмею, – пожал плечами Роджер. – Поэтому давай до этого не доводить, согласен? Заключим договор: ты уважаешь меня и Ноя, а мы в ответ уважаем тебя. И все довольны.

– Пошел ты!

– Предлагаю тебе подумать над этим, а утром сообщишь мне ответ. – Роджер уже поднимался по ступенькам.

Уолт распахнул ему дверь и чуть-чуть шагнул вперед, чтобы Лайл его увидел.

Тот быстро развернулся и убежал прочь.

– Неплохо, юный Ринго, – одобрительно кивнул Уолт.

Роджер протянул ему конверт и обнаружил, что его рука все еще сильно дрожит.

– Блин! – сказал он. – Я его не боюсь. Это не потому, что я боюсь!

– Нет ничего страшного в том, что иногда чего-то боишься, – заверил его Уолт. – Я боялся каждый раз, когда садился в самолет в Африке, Италии или Германии. Вообще на войне я очень часто боялся: не столько немцев или даже смерти, сколько того, что допущу ошибку и погублю своих людей.

– А я боялся, что не выдержу, – признался Роджер. – Больше всего на свете мне хотелось расквасить его ухмыляющуюся рожу.

– Но ты сдержался.

– Да, сэр. Но, честно говоря, гораздо проще было бы убить его на месте.

Уолт рассмеялся и обнял его за плечи. За последние несколько месяцев Роджера обнимали больше, чем за все годы, прошедшие с тех пор, как его мать вывихнула колено и начала принимать таблетки.

– Может, и так, Ринго, а может, и нет, – сказал Уолт. – Запомни, мой мальчик: все, что стоит иметь, дается нелегко. Пойдем, накормлю тебя. Ты, наверное, умираешь с голоду. По-моему, со вчерашнего дня ты подрос еще немного.

Алисса на чем свет стоит проклинала свой мочевой пузырь.

Если бы не весь этот выпитый утром кофе, легко можно было бы доехать от Гейнсвилла до Сарасоты без остановок.

Но она проснулась сегодня такая же уставшая, как и легла, и сразу же начала себя взбадривать: для начала выпила чашку на заправке, где покупала карту. Кофеин подействовал так хорошо, что она взяла себе еще одну чашку заодно с пончиками.

Чашку! Это слово давно уже устарело. В наши дни кофе продают огромными емкостями, которые никак нельзя назвать чашкой. «Можем предложить три порции: бочку, чан или танкер. Желаете с молоком? Галлона хватит, или налить полтора?»

Черт, надо немедленно найти туалет.

Алисса оглянулась на Сэма. Что-то он затих после того, как она взяла его за руку.

Сделала она это по нескольким причинам, и, надо признаться, не последней из них было то, что Алиссу тронул его рассказ. Он боится стать похожим на своего отца. Кто бы мог подумать, что Сэма Старретта терзают подобные страхи? Он всегда казался абсолютно уверенным в себе, дерзким, остроумным и непробиваемо самодовольным – весь набор качеств, необходимый идеальному спецназовцу.

Впрочем, может, «самодовольный» – неверный эпитет. Просто он действительно быстрее, сильнее и сообразительнее большинства, обладает безошибочными рефлексами и умеет принимать правильные решения за долю секунды. И, разумеется, знает об этом.

В отряд «морских котиков» ВМС всегда принимались только лучшие из лучших. А Сэм Старретт считался лучшим офицером отряда. И он этим, в общем-то, не хвастался. Он просто знал.

А Алисса наивно полагала, что можно просто так сидеть и держать его за руку, как пай-мальчика. Хорошо еще, что она за рулем, не то лежать ей раздетой на откинутом сиденье!

Господи, какая же она дура!

Вернее, была бы дурой, если бы в запасе у нее не имелось других причин. И главная из них – ей надо во что бы то ни стало отвлечь его от мыслей о побеге. Потому что Алисса ни секунды не сомневалась в том, что Сэм попытается сбежать.

Он не позволит ей привезти себя в Сарасоту.

Макс тоже об этом знал и поэтому велел ей внушить Старретту, что они едут в Сарасоту, а на самом деле доставить его в офис ФБР в Тампе.

Беда в том, что и до Тампы Алисса не сумеет добраться без остановок. Хорошо бы дотерпеть хотя бы до ближайшего съезда с шоссе.

– Сэм, – позвала она.

Его пальцы слегка сжались.

Алисса включила сигнал поворота:

– Нам придется остановиться на заправке. Мне надо в туалет.

– Очень кстати. Я как раз собирался тебе сказать, что мне тоже туда надо.

О черт, а с этим что делать? Она-то надеялась пристегнуть его к задней дверце, быстренько добежать до дамской комнаты и так же быстро вернуться. Но если Сэма придется выводить из машины, Алисса знала – он непременно сбежит и никакие наручники его не остановят. А если и не сбежит, ей что, идти вместе с ним к писсуару и стоять рядом, пока он…?

Она с надеждой посмотрела на огромную кофейную чашку, валявшуюся между сиденьями. Так-так…

– Не обижайся, – мягко сказала она, – но мне придется ненадолго пристегнуть тебя к двери.

И Джулз, и Макс как-то говорили ей, что, когда она врет, то на мгновение отводит глаза вправо, а потом – вверх. Помня про этот рефлекс, описанный во всех учебниках психологии, Алисса изо всех сил старалась смотреть прямо на дорогу.

– Потом я вернусь, – продолжала она, думая только о глазах, – и отведу тебя. Боюсь, тебе это не понравится, но в кабинку я зайду вместе с тобой.

Сэм едва заметно улыбнулся:

– Боишься, я смоюсь в унитаз?

Алисса припарковалась в стороне от других машин и тоже позволила себе улыбнуться, высвобождая руку из его пальцев. И тут же напомнила себе, что улыбается только для того, чтобы дать ему лишний повод дождаться ее возвращения, а вовсе не потому, что ей нравится, как он еще шире улыбается в ответ.

– Алисса, я хочу тебе сказать…

– Молчи, – приказала она, роясь в косметичке в поисках ключа от наручников. – Не надо усложнять и без того запутанную ситуацию. Может быть потом: когда мы вернемся в Сарасоту, когда найдем Мэри-Лу и Хейли…

– Может быть что?

Ну вот они, слава богу. Пристегнуты к тому же брелку, что и ключи от квартиры.

– Не знаю. Просто… может быть. – Она на всякий случай закрыла глаза. А еще может быть, она угонит в Ирак школьный автобус. Или, например, может быть, станет первой женщиной в отряде «морских котиков». Или на Марсе.

Одно дело – немного подержать Сэма за руку, пока он рассказывает печальную историю, и совсем другое – второй раз наступить на старые грабли и опять ввязаться в безнадежные и мучительные отношения. Последнее случится только через ее остывший труп.

– Пока я не могу сказать тебе ничего, кроме «может быть», – еще раз солгала она.

– Я… я понимаю, – кивнул Сэм. – «Может быть» – это все-таки лучше, чем ничего. Кожаная? – кивнул он на косметичку.

– Да. Я поменяла ее после того раза.

– Угу, красивая. Послушай, Алисса… отпусти меня.

– Я не хочу, чтобы меня уволили.

– Можно подумать, Макс согласится расстаться с тобой, – усмехнулся Сэм.

– Если ты убежишь, я точно потеряю работу.

– А если ты не дашь мне убежать, я могу потерять дочь.

– Я обещала, что найду ее, – напомнила Алисса. Сэм молча смотрел на нее. – Перебирайся на заднее сиденье, – скомандовала она, опуская подлокотник.

– Как объяснить тебе, что…

– Старретт, если ты немедленно не переберешься назад, я описаюсь. И можешь быть уверен, в этом случае я и тебя не выпущу. Так и будем ехать два часа до Сарасоты в мокрых штанах.

Он все еще не сдавался:

– Со скованными руками я не смогу туда перелезть.

– Ничего, как-нибудь справишься, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Я не хочу вывихнуть тебе руку, – пожаловался он, свободной рукой облокачиваясь о заднее сиденье.

Как только Сэм отвернулся, Алисса быстро вытащила пистолет из кобуры подмышкой и засунула его под свое кресло. Конечно, она ни за что не станет стрелять в Сэма, но нет гарантии, что он не попытается завладеть оружием, чтобы заставить ее слушаться.

– На мне тяжелые ботинки, – предупредил он. – Смотри, чтобы не угодил тебе по голове.

Это что, угроза? Алисса решила считать это простым предупреждением и полезла вслед за Сэмом, с трудом протискиваясь в узкую щель между сиденьями. В итоге они оба упали и она оказалась верхом на нем.

И, как она и ожидала, Сэм сразу же потянулся к кобуре.

Или она все-таки ошибается и на самом деле его интересует ее грудь? Потому что держится он сейчас именно за нее. И не выражает никакого удивления из-за отсутствия пистолета.

Зато очень настойчиво раздвигает бедром ее колени.

И целует ее так, будто настал конец света.

Если он так реагирует на «может быть», что бы он сделал, если бы она сказала «да»?

Эй, кто-нибудь, спасите!

Поцелуй Сэма Старретта оказался таким же сокрушительным, как и два года назад. Он вцепился в нее с отчаянием утопающего.

Как восхитительно и сладко знать, что тебя так хотят и в тебе так нуждаются.

И, несмотря на отросшую бороду, как завораживающе знаком ей этот человек.

У него вкус Сэма, запах Сэма и тепло Сэма.

Все это уже происходило с Алиссой, и она до сих пор до конца не излечилась.

И очень хорошо помнила, что после его поцелуев в легких не остается воздуха, а в голове – ни одной мысли.

Если только она позволит…

А если он доберется до ключа от наручников? Алисса ясно представила себе эту картину: вот он пристегивает ее к ручке двери, вот выбирается из машины и уходит прочь.

Нет, этого она не допустит! Алисса вырвалась и посмотрела на Сэма: он дышал так же тяжело, как она, а его глаза от желания стали жаркими и пронзительно-синими.

– Лис… – начал он.

Она наклонилась и не дала ему договорить, закрыв рот поцелуем.

Не потому что ей этого хотелось, а потому что Алисса вдруг поняла, как заставить его слушаться. Для этого ей потребовалась еще шире развести ноги, сесть на него верхом и почувствовать… О господи! Сэм Старретт – Железный человек. И это ощущение тоже было очень знакомым.

Не прерывая поцелуя, Алисса опустила руку и начала расстегивать его джинсы, будто они и правда собирались… прямо здесь, на открытой парковке рядом с заправкой. Потом она все-таки оторвалась от его губ, смеясь и хватая ртом воздух. Задыхалась она, во всяком случае, не притворно.

– Сэм, – прошептала она. – Сэм. Не можем же мы… прямо здесь! И мне срочно надо в туалет. Не мешай мне, я пристегну тебя к двери и вернусь через минуту. Мы найдем место поспокойнее и тогда…

Он покачал головой:

– Не надо меня пристегивать. Я и так никуда не уйду.

Она игриво улыбнулась и достала из кармана ключ:

– А я хочу пристегнуть тебя, малыш. А потом я хочу… У тебя есть презервативы?

– Нет, мэм. – Он вытянул левую руку. Подумать только, сама покорность! Правая рука находилась внутри ее лифчика и делала там вещи, делать которые не имела никакого права.

– Ты не будешь возражать, если я сама куплю? – ее голос сорвался и ей самой показался чересчур высоким, но – слава богу! – она сняла со своего запястья наручник и пристегнула его к ручке двери, и Сэм не оказывал при этом никакого сопротивления.

– Не буду.

– Тогда я сейчас вернусь.

Алисса вытащила его руку из своего лифчика и начала медленно выбираться из машины, но Сэм схватил ее, притянул к себе и еще раз поцеловал.

Этот поцелуй был совсем не похож на первые два.

На этот раз Сэм целовал ее мягко. Медленно. Он даже не сразу поцеловал ее, а сначала, опустив глаза, долго разглядывал ее рот.

А потом их губы встретились, и в этом была такая нежность, что на глазах у Алиссы выступили слезы.

Нет, страсть, конечно, тоже присутствовала. И она росла по мере того, как поцелуй становился все горячее и настойчивее, но все-таки оставался нежным. Она чувствовала, что Сэм хочет ее, даже по тому, как гулко колотилось его сердце. Просто сейчас он… выражал это иначе.

Господи, какая же она стерва! Что будет с ним, когда она вернется и, вместо того, чтобы отстегнуть его, опять сядет за руль и поедет дальше? А когда Сэм начнет возмущаться и говорить, что ему тоже надо в туалет, она вручит ему кофейную чашку?