Текст книги "Прелестная наставница"

Глава 12

Скандальная репутация Александры могла осложнить ей в будущем поиск места, но в настоящем лишь послужила приманкой для приглашенных на бал джентльменов, или, во всяком случае, для наименее чопорных из них. Изначальное намерение укрыться в каком-нибудь уголке и как следует поразмыслить – тем более что было о чем – оказалось неосуществимым; к тому же пришлось отбивать атаки миссис Делакруа, которая вдруг загорелась желанием пересказать ей все сплетни, собранные на званых вечерах.

Поначалу Александра опасалась вольностей со стороны тех, кто ее приглашал, но потом, к своему негодованию, сообразила, что в глазах этих людей она – собственность лорда Килкерна и тем самым неприкосновенна. К счастью, Вирджил больше не появлялся, а потом и Фиона отказалась от мысли, что гувернантка будет ее занимать.

– У меня уже подкашиваются ноги! – пожаловалась Роза после окончания бала, плюхаясь на сиденье кареты. – Какое счастье! Как чудесно, что мы остались!

– Я говорила, что ты будешь блистать. – Фиона поощрительно потрепала дочь по щеке. – Ну что скажешь, племянник? Все сгорали от желания пообщаться с Розой.

Граф устроился поудобнее и прикрыл глаза, однако чуть погодя он все же ответил:

– В самом деле, мисс Галлант преуспела больше, чем я смел надеяться.

– Это потому, что у нее способная ученица! – тотчас заспорила Фиона.

– Более чем способная, – примирительно заметила Александра, пытаясь размять пальцы ног, зажатые узкими туфлями.

– А знаешь, что мне пришло в голову, племянник?

– Не знаю и не уверен, что хочу знать, – сухо ответил тот.

– Вот и напрасно. Через десять дней будет день рождения Розы. Как насчет того, чтобы дать в ее честь бал? Пригласим только сливки общества. Я сама лично всем займусь! Ах, я уже вижу убранство зала!

– Лучше уж смерть. – Люсьен приоткрыл один глаз и снова его закрыл.

Роза шмыгнула носом.

– Милорд, – вмешалась Александра из страха, что плотина будет прорвана, – такие решения не принимаются в два часа пополуночи и к тому же в состоянии усталости.

– Отлично, тогда я разнесу эту идею в пух и прах завтра поутру.

Глаза Розы наполнились слезами, но Александра подмигнула ей, показывая, что уладит дело. В итоге остаток пути прошел в мертвой тишине. Александре не верилось, что Люсьен спит, скорее он не горел желанием поддерживать разговор, и это подходило ей как нельзя лучше. Надо было обдумать, что сказать в том случае, если по приезде он решит вернуться к расспросам. Каким это могло стать облегчением – поделиться самым сокровенным! Люсьен заслужил ее доверие тем, что дважды за один день выступил в ее защиту – прежде такого не случалось, и тем более странным было то, что защитник поруганной чести прославился еще худшей репутацией, чем она сама. Подумав об этом, Александра невольно улыбнулась.

Наконец поездка окончилась. Как и ожидалось, Люсьен тотчас проснулся – вид у него был вполне бодрый. Александра сделала попытку последовать за Розой и Фионой наверх.

– Пожелайте им доброй ночи, – услышала она за спиной.

Он стоял так близко, что дыхание коснулось ее волос.

Александра приостановилась.

– Доброй ночи!

– А ты разве не идешь? – удивилась Роза, задержавшись на пороге.

– Я только возьму книгу на случай, если от усталости не смогу сразу уснуть.

– А я усну, едва коснувшись головой подушки, и уж точно не встану раньше полудня, – заявила Фиона. – Доброй ночи, племянник, сладких снов!

– И вам того же, тетушка.

Двери за леди Делакруа захлопнулись.

– Идемте, – сказала Александра.

– Не так быстро.

– Хотите дождаться утра, стоя столбом посреди холла?

– Вам просто не пережить, если последнее слово будет не за вами, – заметил Люсьен со смешком. Его дыхание снова пошевелило ее волосы.

Прежде чем ответить, Александра отошла на пару шагов и повернулась.

– Я люблю одерживать верх в споре.

– Я тоже.

– Тогда почему же вы уступили Вирджилу?

– Разве я уступил? – Он сделал шаг.

– «Человек, который не может связать двух слов»! Весьма избитое выражение.

– Зато подходящее к случаю. По-вашему, мне нужно было обрушить на него всю мощь моего остроумия? На такую жалкую цель?

– В самом деле, цель жалкая. А теперь мне пора.

– Я же сказал, не так быстро! – Люсьен сделал еще шаг. – Не притворяйтесь, что вам непонятно, зачем мы остались наедине.

– Вы приказали мне, и я подчинилась.

– Какая неожиданная и приятная сговорчивость!

Александра устремила на него долгий взгляд. Ей казалось, что ее спина ноет от тяжкой ноши, и хотелось переложить хоть часть этой ноши на чужие плечи, например, на плечи Люсьена Балфура.

– Когда речь идет о моей знатной родне, нельзя забывать об осторожности.

– Почему? – Люсьен взял ее за руку и потянул к двери в библиотеку.

– Если дядя решит выступить с публичным порицанием, я… я погибла!

В библиотеке царила кромешная тьма. Александра не видела ни зги, но Люсьен был, очевидно, хорошо знаком с обстановкой, потому что ни разу не сбился с шага. Засветив лампу, он усадил Александру на диван и уселся сам, очень близко, так что бедра их соприкоснулись.

– А пока этого не случилось…

– Пока этого не случилось, вольно или невольно он покровительствует мне уже тем, что в наших жилах течет кровь одних предков. Это сдерживает злые языки, вынуждает их держаться в рамках приличий.

Люсьен медленно поднял обе руки и потянулся к ней. Александра вздрогнула, ощутив, как выскальзывают из волос черепаховые гребни. По ее плечам рассыпались тяжелые волны, казавшиеся медными в тусклом свете лампы.

Когда Люсьен погрузил в них пальцы, она содрогнулась.

– Ты рассказала не все. – Он поднес прядь волос к лицу, прижал к щеке.

– Я… О Боже!

– О чем ты умалчиваешь?

– Лорд Уилкинс… – Александра судорожно вздохнула. – Его жена ненавидит меня.

– За что? – Пальцы снова погрузились в ее волосы, зашевелились в них, разделяя пряди. – Ты ведь ни в чем не виновата, верно?

Александра прижалась к плечу Люсьена и закрыла глаза, зная, что не сумеет сделать признание лицом к лицу.

– Я столкнула лорда Уилкинса с лестницы.

– С лестницы? Но зачем? – Пальцы прекратили свое неторопливое и завораживающее движение.

– Нечаянно, – прошептала она и, помедлив, добавила: – Почти.

– Как мне помнится, лорд Уилкинс постоянно менял любовниц, – заметил Люсьен, словно размышляя вслух, и принялся расстегивать пуговки на ее перчатке.

Его прикосновения были легкими, очень естественными, в них не ощущалось ничего вкрадчивого. Александра не решалась открыть глаза из страха его спугнуть.

– Он как раз избавился от прежней любовницы и подыскивал новую.

– И разумеется, предложил эту вакансию тебе, а ты отказалась.

– Я сказала ему, что совсем не для этого поступила в его дом.

– Знакомые речи, знакомые! – Люсьен стянул узкую перчатку и кончиком пальца нарисовал на ладони Александры виньетку.

– Ждать и надеяться на взаимность было не в обычае лорда Уилкинса. В отличие от тебя он…

– Могу я понимать это так, что мои надежды на взаимность сбылись?

Александра опомнилась и широко открыла глаза.

– Милорд!

– Тише, тише, – сказал Люсьен мягко. – Продолжай, я не стану больше перебивать. Лучше, если ты будешь чувствовать себя непринужденно, поэтому закрой глаза.

Ее состояние было весьма и весьма далеким от непринужденности, однако, как это ни странно, она готова была довериться ему полностью и безоговорочно, а потому охотно впадала в сладкий дурман. Без сомнения, так оно и было задумано.

– Я поднималась по лестнице в комнату леди Уилкинс, чтобы отдать ей книгу, а лорд Уилкинс ждал за углом. Когда я поднялась, он выскочил и прижал меня к перилам.

– Что же он сделал потом? – Пуговки на другой перчатке уступали одна за другой.

– Начал меня целовать. Я была в такой растерянности, что не сопротивлялась, и тогда он задрал мне юбки. Его руки… – Александра не договорила, но все было ясно без слов. – Опомнившись, я оттолкнула его изо всех сил.

– Значит, это и в самом деле случилось нечаянно. – Перчатка соскользнула с ее руки. – Почему же ты сказала «почти»?

– Я оттолкнула его в сторону ступенек!

– Ты не могла знать, что он по ним скатится.

– Я хотела этого!

– И правильно. Как иначе ты могла избавиться от его домогательств?

Александра импульсивно схватила и сжала руку Люсьена.

– Ты меня не осуждаешь?

– Я бы осудил тебя за податливость, но речь не об этом. Раз уж тебе не было предъявлено официальное обвинение, почему тебя гнетут воспоминания?

Он взял обе ее руки в свои и поднес к губам. Прикосновение к внутренней стороне запястий было лишь теплым, но обожгло как огнем.

– Я сбежала по лестнице… хотела убедиться, что с ним все в порядке… но он умер от сердечного приступа прямо у меня на глазах.

– Невелика потеря.

Тон Люсьена был абсолютно бесстрастным, и тем не менее Александра подумала: вот человек, чью ярость она не хотела бы испытать на себе. Эта мысль вызвала у нее желание укрыться в его объятиях, спрятаться в них от всего мира, так, чтобы ничто плохое уже не могло ее коснуться.

– Я бросилась назад в библиотеку и сидела с книгой в руках до тех пор, пока лакеи не подняли крик. Леди Уилкинс сразу заподозрила, в чем дело, и послала на Боу-стрит. Я могла покинуть ее дом в наручниках и под стражей, если бы не сказала полиции, что прихожусь племянницей герцогу Монмуту и что огласка ему не понравится.

– А потом был долгий поиск места.

Александра кивнула. Пару минут длилось молчание.

– Еще один вопрос.

– Всего один?

– Пока один. А в чем дело? Мое внимание досаждает тебе? – спросил Люсьен, приподняв ее лицо за подбородок.

Было бы действительно разумнее, если бы его внимание вызывало у нее лишь досаду, но все происходило далеко не так. Даже место в этом доме она приняла не ради Розы, а ради Люсьена, хотя в тот момент не могла объяснить почему. Теперь это для нее яснее ясного.

– Твое внимание мне по душе, – неожиданно произнесла она, – хотя следовало бы избегать его всеми силами.

– Помнишь, я собирался покрыть твои плечи неторопливыми, но страстными поцелуями? – Люсьен приподнял ее и посадил к себе на колени. – Это не все, что мне от тебя нужно. Я хочу ласкать тебя, любить тебя…

Склонившись к ее губам, он медлил, не касаясь их, в то время как стесненное дыхание вырвалось у нее прерывистыми вздохами.

– Люсьен…

Губы их встретились. Тепло, нараставшее в ней с первой минуты, проведенной с ним наедине, внезапно стало жаром – огненным, опаляющим вихрем, рвавшимся из самых глубин ее существа. Александра прильнула ближе, обвила руками его шею… Как это будет? Как он прикоснется к ней? А она – она осмелится прикоснуться к нему?

– Отныне ты будешь танцевать вальс только со мной.

Александра хотела вознегодовать на его приказной тон, но вместо этого испытала лишь восторженный трепет.

– Ты сам направил ко мне виконта!

– Это была уступка правилам приличия.

Платье соскользнуло с ее плеч.

– Встань.

– Не могу…

Люсьен поцеловал ее снова, крепче и дольше. Это был настоящий, полноценный поцелуй из тех, на которые только намекалось в самых откровенных стихах. И неудивительно: разве можно описать вкус рта и дразнящие прикосновения языка – это втягивающее, собственническое движение! Бедром Александра ощущала, как нарастает его возбуждение. У нее вырвался возглас – отчасти протеста, отчасти счастья, – когда его рука нашла и сжала грудь в вырезе ее сорочки.

Люсьен поднялся сам и поднял ее. Шелковое платье скользнуло вниз по бедрам с внятным шелестящим звуком. Александра осталась в одной сорочке, такой тонкой, что ничего невозможно было скрыть от взгляда, который, пропутешествовав по ее телу, коснулся лица и вернулся ниже, на грудь.

– Сними сорочку!

Она слышала частое, прерывистое дыхание и ощущала его взгляд как нечто вещественное, а когда глянула туда, куда он был устремлен, увидела, что ее напряженные соски натягивают легкую ткань. Ей и в голову не пришло прикрыться, напротив, она упивалась тем, какое впечатление производит ее нагота.

– И ты тоже разденься!

Александра потянулась к пуговицам жилетки. Люсьен позволил их расстегнуть, и она подумала, что имеет над ним полную власть – во всяком случае, здесь и сейчас. Когда она медленно стянула жилетку с его плеч, он привлек ее к себе и снова принялся целовать.

– Почему, – спросила она, отстраняясь, чтобы вытащить его рубашку из брюк, – почему ты не отправился с бала к какой-нибудь из своих знакомых? Это было бы логичнее. Зачем тебе гувернантка с подмоченной репутацией, и к тому же девственница?

– Почему? Да потому, что я хочу именно тебя! – ответил Люсьен, сбрасывая рубашку. – И не я один. Думаешь, я не знаю, что было в голове у тех болванов, что танцевали с тобой сегодня? Я тоже мог бы спросить: почему именно я?

Александра положила ладонь ему на грудь, снова припомнив совершенство античных статуй. Сравнение было не в их пользу. Эта кожа была теплой, мышцы двигались и жили под ней. «Потому, что я люблю именно тебя», – чуть было не вырвалось у нее.

– Потому, что я не доверяю тем другим, – вместо этого сказала она.

– А мне доверяешь? – уточнил Люсьен, прослеживая пальцем линию ее плеча.

Упиваясь прикосновением, Александра ответила не сразу.

– Да, доверяю.

– И правильно делаешь. Это лучше, чем полагаться только на себя.

Она пристально вгляделась в глаза, серые при свете дня, но сейчас темные как ночь.

– Полагаться на себя вернее, чем на других. По крайней мере можно не опасаться предательства.

Люсьен сдвинул с ее плеч лямки; сорочка соскользнула, и Александра осталась только в чулках и туфельках.

– Но сегодня ты все-таки мне доверяешь?

– Безоговорочно.

Опустившись на одно колено, он по очереди снял с нее туфельки и ладонью провел вверх по ноге, к кромке шелкового чулка. Это было восхитительно, и лишь одна маленькая деталь омрачила этот миг для Александры: она не сомневалась, что точно так же он стоял на одном колене перед другими женщинами, и их было немало. Но она тут же забыла об этом.

– Что имела в виду Лисичка, когда сказала, что ты не можешь вечно бегать от своего кузена?

– Не сейчас!

– Сейчас я могу быть уверен, что получу ответ. – Люсьен со смешком выпрямился и отбросил чулки. – Скажи.

– Ну хорошо, хорошо! Года за два до службы у Уилкинсов я пересеклась с Вирджилом в Бате. Он выглядел таким… таким самодовольным, богатым и так кипел здоровьем, что я не могла оставаться с ним в одном городе. Я взяла расчет и в спешке покинула Бат, чтобы исключить всякую возможность встречи.

– Понимаю.

Люсьен умолк и медленно обошел вокруг Александры, касаясь ее рук, спины, талии, ягодиц. Наверное, ей нужно было показать, что этот осмотр ее смущает и шокирует, но Александра могла лишь прислушиваться к себе – к тому, что порождали эти случайные прикосновения. Ей хотелось большего, и она знала, что большее не заставит себя ждать – знала не рассудком, а плотью.

– Поцелуй меня!

Люсьен улыбнулся ее требовательному тону. Целуя, он продолжал прикасаться к ней, ласкать ее, и невозможно было описать это иначе, как сладкая мука. Его имя вырвалось у нее почти против воли, когда он втянул в рот сосок и слегка сжал его губами.

Александра не помнила, как очутилась на диване. Она очнулась от звука собственного дыхания, неглубокого и частого.

– Скажи, что ты чувствуешь?

Его губы двинулись вниз по животу, вернулись на грудь, поднялись по горлу и прижались к ее губам.

– Огонь. Я словно в огне! Прошу тебя, Люсьен, прошу!

– О чем?

– Люби меня!

– Как скажешь, Александра.

Люсьен уселся прямо на пол, спиной к ней и начал снимать ботинки, а она воспользовалась этим, чтобы поцеловать его между лопатками, обвить руками над кромкой брюк, прижать ладони к мышцам живота. Удивившись их неуступчивой твердости, Александра приникла щекой к его плечу, нашла губами мочку уха и прикусила ее. Воодушевленная вырвавшимся из его груди тихим стоном удовольствия, она просунула ладони ниже, под брюки, прямо на то, что так сильно их натягивало.

– Распутница! – Люсьен отвел ее руки и поспешил избавиться от одежды.

– Это все твоя вина, – возразила Александра.

Она и не подозревала, какой внушительной может быть возбужденная мужская плоть. Это зрелище пугало и завораживало. Приподнявшись на локте, Люсьен не мешал ей вволю его разглядывать. Повинуясь властной потребности, Александра снова протянула руку. Несколько секунд он выносил ее жадные, неумелые прикосновения, потом отпрянул, стиснув зубы.

– Боже правый!

С готовностью, почти с нетерпением она позволила ему опуститься сверху. Не было ни смущения, ни растерянности – тело как будто хорошо знало, что нужно делать.

– Сейчас! – прошептала Александра, разводя и сгибая в коленях ноги.

Она притянула к себе Люсьена. Он казался одним комком нервов, одним каменным мускулом.

– Не так сразу, – вырвалось сквозь зубы. – Все должно быть естественно!

Инстинктивно Александра поняла, как тяжело ему сдерживать себя, как это непросто для мужчины, привычного к опытным женщинам.

– Нет! Нет, сейчас!

Она сделала резкое движение, и боль пронзила ее, но когда она попробовала отстраниться, его руки стиснули ее и удержали.

– Постой… это пройдет…

И в самом деле, боль быстро отступила, осталось лишь непривычное чувство наполненности, в котором была своя прелесть, как если бы Люсьен прикасался сразу везде, снаружи и изнутри. Потом он начал двигаться, сначала неторопливо, потом все быстрее и энергичнее. К своему удивлению, Александра подхватила этот ритм и полностью подчинилась ему. Довольно скоро она испытала сильнейший и невероятно сладостный спазм. Сладость разлилась внутри, качая ее на всплесках острого наслаждения, как на волнах.

Когда Александра закричала от счастья, тело Люсьена выгнулось дугой; он запрокинул голову и со стоном упал на нее, зарывшись лицом в ее волосы. Тяжесть его обессиленного тела была столь же приятна, как и его жар.

Очнувшись, Александра провела ладонями по влажной спине Люсьена. Она ощущала ни с чем не сравнимое блаженство.

– Так вот о чем писал Байрон в своих стихах…

– Я думаю, юным девственницам нельзя разрешать читать его стихи.

Люсьен приподнялся на локтях и коснулся ее губ мимолетным поцелуем. Когда он отстранился, Александра, в свою очередь, поцеловала его.

– Я не молода, милорд, и надеюсь, уже не девственница.

– Насчет первого можно поспорить, но второе несомненно.

Люсьен подумал, что его сноровка в постели впервые навела женщину на мысли о поэзии, и решил, что это не так уж плохо. Впрочем, Александра Галлант была из ряда вон выходящей абсолютно во всем: умница, красавица и к тому же страстная натура. С первой же встречи, с первых слов, которыми они обменялись, она его очаровала, заворожила, и от близости он не отрезвел, скорее наоборот.

Люсьен посмотрел на свой тяжко завоеванный приз. Александра, кажется, готова была уснуть, и в этом нет ничего удивительного, поскольку для нее это первый опыт плотской любви…

Но когда он сел, она последовала его примеру и взялась за сорочку.

– Как ты думаешь, лорд Белтон сделает Розе предложение?

Что ж, от своей Александры он не ожидал ни упреков, ни слез раскаяния. Она брала от жизни все, что могла. Его Александра! Люсьен усмехнулся. Интересно, что бы она сказала на это?

– Нет, не думаю, Роберт не настолько глуп. Ему хочется хоть раз в жизни по-настоящему рассердить меня.

– В таком случае миссис Делакруа придумала неплохо, предлагая дать бал в честь дня рождения Розы.

Люсьен перехватил взгляд Александры и с удовлетворением отметил, что она не утратила интереса к нижней части его тела.

– Делу время – потехе час? – спросил он с иронией. – Балы, званые вечера, долгие дискуссии о нарядах…

– Ах, простите, милорд! – Александра сделала гримаску и потянулась за чулками. – Откуда мне знать, какие темы предпочтительны после интимных моментов. Вам это куда виднее!

Люсьен набрал в грудь побольше воздуха. То, что он собирался сказать, было настолько важно, что нужные слова попросту ускользали. В эту ночь он запоздало сообразил, что может порвать свой нелепый список кандидаток в жены и выбросить его в мусорную корзину.

– Может, обсудим будущее?

Александра помедлила, держа платье в руках; ее губы и щеки пылали, волосы расположились вокруг головы золотисто-рыжим нимбом.

– Хочешь указать мне на дверь?

– Что за нелепость! – Люсьен вскочил на ноги. – Как тебе такое в голову взбрело?

– Ну, я не исключала такую возможность.

– Забудь о ней!

– Тогда о чем речь?

– О нашем общем будущем здесь, в Балфур-Хаусе.

Александра встала, прикрываясь платьем.

– То, что между нами было, не сделало меня твоей любовницей.

– Тем не менее я чувствую ответственность за твою дальнейшую судьбу, – настаивал он.

– Это излишне. Если бы я не хотела, ничего бы не случилось, как бы ты ни упорствовал. Речь не идет о совращении, помни это. Что до моего будущего в Балфур-Хаусе, оно остается предельно ясным: я должна выдать замуж твою кузину. Ведь ты хочешь этого, не правда ли?

– Конечно, хочу! – Люсьен вдруг ощутил неловкость от своей наготы и начал натягивать брюки. – Могу я хотя бы пройти с тобой до твоей двери?

– Да. Отложим все важные решения до утра.

Такой меркантильный подход вовсе не радовал Люсьена. Он раздраженно собрал в охапку оставшиеся вещи и отворил дверь библиотеки. В полном молчании они поднялись на второй этаж. Проходя мимо двери Фионы, Люсьен представил, что ее нос высунулся в коридор как раз в этот момент, и задался вопросом, чем бы это кончилось: простым обмороком, шумной истерикой или сердечным приступом. Если приступом, подумал он, то, может, постучаться к ней?

– Доброй ночи! – прошептала Александра перед своей дверью и забрала у него туфельки.

– Знаешь, я бы…

– Доброй ночи! – повторила она, прижав палец к его губам. – Если я позволю тебе войти, то вряд ли отпущу до утра.

Люсьен поцеловал ее на прощание, он снова чувствовал себя счастливым.

– Я бы и сам не ушел до утра. Ты же не думаешь, что на этом все кончилось?

– Не думаю, – согласилась Александра. – Я еще слишком мало знаю и умею, чтобы прервать курс обучения.

Она проскользнула в темную спальню. Еще пару минут граф оставался у двери, прислушиваясь в надежде, что она передумает, потом направился к себе.

Что бы ни говорила Александра о независимости и привычке полагаться только на себя, Люсьен не собирался ей в этом потакать. Он желал удержать ее при себе и понять до конца, что с ним происходит и почему это приносит ему такую радость.