Текст книги "Прелестная наставница"

Глава 14

– Что-что он сказал?

Виктория не глядя поставила на блюдце чашку с чаем, и почти половина жидкости выплеснулась через край на полированный столик.

Александра снова принялась нервно расхаживать перед камином.

– Он сказал, что нам нужно пожениться, потому что так ему будет удобнее.

– Так и сказал – удобнее?

– Если не сказал, то подумал!

– Лекс, но ведь это чудесно! Перестань мелькать, у меня уже голова кружится. Сядь!

– Не сяду! – Александра бросила на подругу сердитый взгляд и зашагала быстрее. – Рассиживаться некогда: скоро вернутся твои родители. Если они застанут меня здесь, им волей-неволей придется указать мне на дверь.

– Ну хорошо… – Виктория уселась поудобнее. – А тебе не приходило в голову, что быть замужем за Килкерном очень удобно? В Англии мало людей богаче и влиятельнее его, так что никто не посмеет бросить на тебя косого взгляда.

– Тебе бы стоило послушать, как он рассуждает о женщинах, любви и браке! Мне тысячу раз хотелось влепить ему пощечину!

И две тысячи раз – поцеловать со всем пылом страсти. Но об этом она не намерена была распространяться.

– Килкерн отнюдь не глуп. Что-то должно было навести его на мысль о твоем возможном согласии…

– Его безмерная самоуверенность! Давай закончим этот разговор, все равно он ни к чему не приведет. Мои родители вступили в брак по любви, и я не опозорю их память, поступив иначе. Я вообще не выйду замуж! Ты что, забыла, сколько раз я это повторяла?

– А сколько раз я отвечала тебе, что это глупо?

– Да пойми же, Лисичка, этот брак не принесет счастья ни одному из нас, разве что добавит проблем! То-то Вирджил обрадуется: публично поздравить богатого и влиятельного лорда Килкерна с женитьбой на нищей гувернантке, чья скандальная известность перешагнула границы Лондона, – это дорогого стоит. Вот только что со мной будет, когда лорд Килкерн поймет, какую ошибку совершил?

– Ну хорошо. Как в таком случае ты собираешься поступить?

Александра остановилась и устало прикрыла глаза. Не так уж трудно сделать первый шаг и дать Люсьену понять, что она думает о его намерениях; куда труднее сделать шаг следующий, логически из него вытекающий, – покинуть Балфур-Хаус. Если бы только он преподнес ей все это иначе! Речь даже не о любви. Люсьен мог начать с того, что она нужна ему и он хочет прожить с ней жизнь, избавить ее от бед… уже этого было бы довольно. А он представил их будущее как сделку – содержание в обмен на услуги.

– Мне придется уехать, это очевидно. – Голос Александры задрожал. – Слава Богу, я почти ничего не тратила, пока служила в Балфур-Хаусе. Денег хватит, чтобы добраться до Йоркшира и все начать сначала. Если честно, Лондон мне до смерти надоел.

– Килкерн дал тебе расчет?

– Нет, что ты! Просто мне совершенно ясно…

– Послушай, Лекс, – терпеливо начала Виктория, – взгляни на случившееся разумно. Килкерн выбрал не лучший способ сделать предложение, и ты его отвергла. Наверняка он постарается что-то предпринять, чтобы исправить дело. Раз он не указал тебе на дверь после того, что между вами произошло, значит, в нем есть что-то от джентльмена, и ты смело можешь остаться до тех пор, пока не выдашь замуж его кузину и не подыщешь другое место.

– Нет в нем ничего от джентльмена. – Александра вздохнула и опустилась в кресло.

Для нее было очевидно, что ни один из ее уроков так и не пробился сквозь толстенный череп графа Килкерна, иначе бы он не возомнил, что она способна выйти замуж за такого циничного, надменного… нет – такого обаятельного, умного, страстного, как он! И все равно она не признает этого, так как нельзя доверяться никому, нельзя полагаться ни на кого, кроме самой себя.

– Он ведь тебе нравится, правда? – вдруг спросила Виктория.

– Это не имеет значения! – отрезала Александра, чувствуя настоятельную потребность возобновить свои метания по комнате. – Чувства должны быть взаимными, иначе какой в них толк? К тому же это было бы верхом неблагоразумия – соединить две столь скандальные репутации. – Подумав, что рано или поздно ей придется предстать перед Люсьеном, она пришла в панику от одной этой мысли. – Я должна уехать, должна, и как можно скорее!

– Ладно, тебе виднее. – Виктория подошла к столу, взяла письмо и после некоторого колебания протянула его Александре. – Вот, это пришло вчера. Я не собиралась о нем упоминать, но раз уж ты вбила себе в голову, что отъезд неизбежен… что ж, беги на край света.

– Я вовсе не бегу, – возразила Александра, вскрывая письмо, – а отступаю для всеобщего блага. – Она прочла первые несколько строк и подняла полные слез глаза. – Ты не собиралась упоминать о том, что мисс Гренвилл умерла?

– Вовсе нет, я хотела сказать тебе при первой возможности. – Виктория подошла и обняла ее за плечи. – Эмма не знала, куда написать, чтобы известить тебя о смерти ее тетки, и решила передать через меня.

– Патриция была нам как вторая мать.

– Эмма оплакивает ее смерть, но старается найти утешение в делах. По завещанию школа перешла к ней. Она надеется пойти по стопам Патриции.

– Милая Эмма! Из нее выйдет отличная директриса. Школа сохранит имя и наследие мисс Гренвилл.

– Она спрашивает, не захочешь ли ты взять место учительницы.

– Так вот о чем ты не собиралась упоминать! – Письмо выпало из рук Александры.

– Только до тех пор, пока тебе не понадобится новое место. Оно понадобилось раньше, чем я думала, зато и поиски не затянутся.

Снаружи раздался стук, и тут же в дверь заглянул дворецкий.

– Что, Тиммз?

– Прошу меня извинить, миледи, но лорд Килкерн настаивал… Мне пришлось проводить его в библиотеку.

У Александры екнуло сердце.

– Лорд Килкерн? – Виктория искоса глянула на подругу. – Передайте, что я сейчас буду.

– Миледи, он желает переговорить с мисс Галлант. По его словам, дело не терпит отлагательства.

– Лекс!

– Думаю, мне лучше с ним увидеться. Спасибо за все, Лисичка, и… Нет, не говори ни слова!

– Мне пойти с тобой?

– Не нужно. Я как-нибудь справлюсь с лордом Килкерном. – Александра невесело усмехнулась.

– Если что, я рядом.

Александре представилось, как изящная хрупкая Виктория, врываясь в библиотеку, колотит высокого, широкоплечего Люсьена по груди, и в итоге ей пришлось сдерживать истерический смех всю дорогу до библиотеки, куда ее проводил безмолвный Тиммз.

Люсьен стоял посреди просторной, чуть мрачноватой комнаты и неотрывно смотрел на дверь. Один взгляд на него заставил Александру поспешно отослать дворецкого. Лицо Люсьена, казалось, состояло из одних резких углов, рот был сжат в тонкую линию, взгляд серых глаз выглядел более пронизывающим, чем когда-либо.

– Я пришел принести вам свои извинения, – сказал он голосом, лишенным всякой выразительности.

– И-извинения?

– Да. Мне не следовало забывать, что вы вошли в мой дом в качестве гувернантки и компаньонки. Можете быть уверены – впредь это не повторится.

Голос Люсьена оставался бесстрастным, но его поза выражала такое внутреннее напряжение, что было совершенно ясно: он никогда и никому еще не приносил своих извинений. Это не явилось для Александры сюрпризом; она отчасти уже была знакома с лучшей, более благородной стороной натуры лорда Килкерна, о которой сам он обычно отзывался пренебрежительно. Именно врожденное благородство заставляло его снова и снова вставать на ее защиту; благодаря ему Люсьен смирял свой крутой нрав, и Вирджил раз за разом уходил с поля боя почти невредимым.

– Как ты… вы узнали, что я здесь? – спросила она, чтобы выиграть время.

– Леди Виктория Фонтейн – единственная из ваших подруг, о ком вы когда-либо упоминали. Вы вернетесь в Балфур-Хаус?

Так вот оно что! Он решил, что она обратилась в бегство… и не ошибся. А потом пришел остановить ее и, если можно, вернуть! Но что из этого следует? Неужели надменный Люсьен Балфур уступил простой гувернантке?

– Конечно, вернусь. – Александра старалась говорить так же ровно, как и он. – Я дала слово помочь в устройстве бала – и сдержу его.

– А потом?

– Потом я приму предложенное мне место учительницы в школе мисс Гренвилл.

На лице Люсьена не дрогнул ни один мускул.

– Понимаю. – Он кивнул. – Моя кузина расстроена вашим внезапным исчезновением. Прошу вас вернуться по возможности скорее.

– Я так и поступлю.

Вместо того чтобы предложить ей собраться немедленно, Люсьен молча вышел, и вскоре раздался стук у парадной двери. Несколько минут Александра стояла, не в силах шевельнуться. Она получила все, чего желала, за что боролась: уважение, обещание держаться на почтительном расстоянии. Почему же вместо облегчения ее душу наполнила тоска? Впереди ожидала работа, и никаких искушений – ни моральных, ни физических. Она подумала о том, что никогда больше между ней и Люсьеном не случится ничего интимного, даже поцелуя, даже прикосновения, и ей захотелось разрыдаться.

Люсьен нарочно задержался в городе, чтобы вернуться домой как можно позднее: он поужинал с приятелями в «Уайтсе», а потом отправился в игорный дом, где понемногу проигрывал в течение нескольких часов. Ему очень хотелось домой – убедиться, что Александра сдержала слово и вернулась; но если он сядет у окна, поджидая ее, ей сразу станет ясно, что его заверения в доме Фонтейнов были не более чем пустым звуком.

Изначальный план – жениться на Александре Галлант – по-прежнему казался Люсьену гениальным. Правда, у него не получилось с первого раза воплотить столь удачную идею в жизнь, но это не означало, что он готов отпустить ее. Он нуждался в ней и очень надеялся, что присущий Александре практический подход к вещам поможет ей это понять. В конце концов, чем он плох? Даже отец – человек, циничный до мозга костей, – как-то сумел склонить свою избранницу к браку. А если Александра права? До сих пор он получал все, чего желал, но рано или поздно удача отворачивается от каждого. Ну нет! Речь идет о слишком важном деле, чтобы плыть по течению. Даже если сейчас точно нельзя сказать, удастся ли ему заполучить ее, он по крайней мере сделает для этого все возможное.

Словно подслушав эти рассуждения, судьба вознамерилась превратить его жизнь в полосу препятствий, и первым из них стал Роберт Эллис, виконт Белтон.

Наутро, едва удостоверившись, что Александра все-таки вернулась, Люсьен укрылся на конюшне под предлогом осмотра купленных накануне упряжных лошадей.

– Странно, что они не черные, – заметил Роберт, входя. – Обычно ты предпочитаешь именно этот мрачный цвет.

– Таков мой стиль. Но кто тебе сказал, что я здесь? Уимбл?

– Уимбл ограничился сообщением, что ты изволил отбыть, но в розарии я встретил мисс Галлант и от нее узнал, где тебя искать.

Итак, она все-таки интересуется им и даже следит за его отлучками. Что ж, это больше чем ничего.

– Тебе повезло.

– Не только в этом. Мисс Галлант упомянула, что ты как раз собирался назначить новую дату нашего с Розой пикника.

О, кажется, она уже начинает им командовать!

– И не думал.

– Идешь на попятную? – недовольно спросил Роберт.

– Просто мне надоело тебе подыгрывать. Признайся, ты хочешь еще немного омрачить мое безрадостное существование.

– Что, прости? – удивился виконт.

– Довольно притворяться! Ни за что не поверю, что ты способен всерьез ухаживать за Розой. Оставь ее в покое, чтобы какой-нибудь болван мог наконец предложить ей руку и сердце.

– Я мог бы поспорить, но не стану, потому что знаю по опыту – это бесполезно. Надеюсь, ты прислушаешься хотя бы вот к чему: я обещал взять твою кузину на пикник и как джентльмен не могу нарушить слово.

– Бог мой, какая щепетильность! Что ж, будь по-твоему, приятель, я даже внесу свою лепту, распорядившись насчет съестных припасов.

– А также насчет фаэтона и пары твоих новых лошадок, – добавил Роберт, расплывшись в улыбке. – И поскорее!

– Как, прямо сейчас?

– Мисс Галлант сказала, что сегодня Роза совершенно свободна; она была чрезвычайно любезна и отправилась известить ее о моем приходе.

Вся досада, вызванная глупой настойчивостью этого молокососа, немедленно обратилась против Александры, которая из кожи вон лезла, чтобы поскорее сбыть Розу с рук. Причина этого более чем очевидна: с венчанием Розы ее обязанности в его доме автоматически подойдут к концу.

– Ну что ж, иди, принимай под крыло объект своих желаний, – сказал Люсьен, скрывая досаду под насмешкой с легкостью человека, за которым стоит по меньшей мере тридцать два года практики. – Но помяни мое слово, целый день в обществе Розы надолго отобьет у тебя охоту увиваться за женским полом.

– Для тебя нет ничего святого, Килкерн!

Люсьен скривил губы. Он уже решил для себя, как будет поступать впредь. Уроки Александры его многому научили. Теперь он знал, каким она хочет его видеть, и собирался дать ей понять, что она преуспела превыше всех своих самых смелых мечтаний.

Оставив грумов запрягать фаэтон, Люсьен проводил Роберта в дом. Роза в сопровождении Александры уже спускалась в холл, и приятели остановились, дожидаясь их.

– Кузина, – обратился Люсьен к Розе, укрывая ее плечи шалью, – неужели ты в самом деле хочешь отправиться на пикник с этим негодяем?

– Виконт Белтон – негодяй? – Роза неловко хихикнула. – А если и так, то что? Будет даже интереснее!

– Не волнуйтесь, мисс Делакруа, я джентльмен до кончиков ногтей. – Роберт галантно предложил ей руку. – Вообразите, ваш кузен был так добр, что снабдил нас не только провизией, но и своей новой упряжкой.

– Правда? – Девушка была искренне удивлена. – Спасибо, кузен.

– Не за что.

Александра тоже удивилась, но промолчала. Дворецкий распахнул для молодой пары двери. Снаружи их уже ждал фаэтон; Винсент пристраивал на запятках корзину для пикников.

Люсьен проводил Роберта и Розу до самого экипажа, помог кузине войти в него и, прежде чем выпустить ее руку, галантно поцеловал ее.

– По правде говоря, я бы и сам не прочь выбраться на природу с вами, вот только не хочу быть третьим лишним. Ну, наслаждайтесь жизнью!

Люсьен повернулся не раньше, чем фаэтон скрылся за углом. Как и следовало ожидать, Александра смотрела на него с недоверием не только во взгляде, но и в каждой черточке милого лица.

– После вас, мисс Галлант, – сказал он, делая любезный жест.

– Вы – светоч. – Она по-прежнему не трогалась с места.

– Светоч во мраке?

– Нет, светоч в том смысле, что лишь каприз, как светильное масло, заставляет вас пылать ярким пламенем. В другое время вы даже не тлеете.

– Этот красочный образ больше идет вам, чем мне. То был не каприз, а обычная вежливость.

– С каких пор вы вспоминаете о вежливости? – спросила Александра с подозрением.

– С тех самых, когда вы разъяснили мне, насколько она важна. А теперь, если не возражаете… завтра заседание парламента, мне нужно подготовить кое-какие бумаги.

Люсьен снова сделал жест в сторону двери, и на этот раз Александра начала подниматься по ступеням впереди; он мог упиваться чарующими изгибами ее тела. Так оно и было задумано с целью отчасти облегчить невыносимое напряжение, которое в противном случае могло его медленно убить.

Роза не переставая кружилась по комнате, успевая при этом уворачиваться от острых зубов Шекспира, который пытался ухватить ее за подол. Устав, она упала на диван, и тогда Александра, подхватив собачонку, отнесла ее в угол, где ждал своего часа старый чулок с узлами.

– Значит, пикник удался? – спросила она с оттенком зависти, вспоминая, как после первого поцелуя Люсьена ей вот так же хотелось кружиться без остановки.

– О да! – воскликнула Роза. – Мы катались на лодке, а потом бросали уткам хлебные крошки. Уток собралось не меньше полусотни, и все крякали как оглашенные! Роберт сказал, что целый флот адмирала Нельсона не в состоянии устроить такой тарарам пальбой из пушек.

– Значит, виконт для тебя уже просто Роберт? – поинтересовалась Фиона. – Или ты называешь его так за глаза?

– Мама, он сам на этом настаивал. Я в ответ позволила ему звать меня просто Розой. – Она вдруг захихикала и тут же зажала рот ладонью. – Еще он сказал, что охотнее называл бы меня солнышком, но пока согласен на Розу.

– Как мило! – рассеянно одобрила Фиона. – По словам мисс Галлант, Люсьен лично проводил тебя на пикник.

– Да, он был со мной очень любезен.

– А точнее?

– Сказал, что охотно поехал бы с нами, но не желает быть третьим лишним.

– Я знала, что семья сделает свое дело! – воскликнула Фиона, расцветая. – Не правда ли, мисс Галлант?

Этот неожиданный вопрос оторвал Александру от воспоминаний о вчерашней любезности Люсьена.

– В самом деле, в характере лорда Килкерна заметны перемены к лучшему…

– Так разыщите его и пригласите сюда.

– Сюда?

– Да, в гостиную. Роза сыграет ему.

– Но он говорил, что должен заняться бумагами.

– Мисс Галлант! – В скрипучем голосе Фионы появились металлические нотки.

– Хорошо-хорошо.

Александра отняла у Шекспира чулок и пошла к двери, помахивая им за пределами досягаемости собачьих зубов. Ну и что ей теперь делать? Ситуация с самого начала была не из легких, а теперь, когда она по уши влюблена в человека, способного в браке затмить черствостью самого Генриха VIII, все запуталось окончательно. Хотя Люсьен сам признался, что дурной пример, поданный родителями, совершенно убил в нем всякое уважение к брачным узам, не могла же она потакать ему в этом! Вступить в брак, чтобы кому-то было удобнее, – этого только не хватало!

Александра осторожно постучала в дверь его кабинета.

– Войдите.

Люсьен сидел за столом, на котором лежало несколько папок с документами. Оторвав взгляд от бумаг, он жестом предложил ей подождать и снова принялся писать что-то на полях. Затем, дописав, выпрямился в кресле.

– Ну, в чем дело?

С таким лицом обычно спрашивают лакея, чего ради он беспокоит хозяина, подумала Александра.

– Я с поручением от миссис Делакруа – она хочет, чтобы вы присоединились к ним в гостиной, где Роза сыграет вам на фортепьяно. Я объяснила, что вы заняты, но ваша тетушка настаивала.

– Я думал, вы не потворствуете капризам.

– Просто я не в настроении и не готова препираться.

– Хорошо, что вы остались, – сказал Люсьен, выходя из-за стола.

– Спасибо, что не указали мне на дверь.

– Вы приняли решение, мисс Галлант, так как сами этого хотели…

Он мог по крайней мере придать этой фразе оттенок вопроса!

Вернувшись к двери, Александра бросила через плечо:

– Не в моих правилах оставлять начатое на полдороге.

– И не в моих.

Остаток дня Александра так и эдак поворачивала эти несколько слов, пока у нее не разболелась голова. Роза играла все лучше, и в комплиментах, которыми удостоил ее в этот вечер Люсьен, было не слишком много фальши. Фиона делала все, чтобы он не пожалел о потерянном вечере, и сводила любой разговор к его интересам, вкусам и предпочтениям. Так Александра узнала, что из цветов он предпочитает голубой, из композиторов – Моцарта, а в виде десерта – шоколадное печенье. Даже когда он все-таки вернулся к своим бумагам, все продолжало вертеться вокруг него. Иногда Александре начинало казаться, что избранник Розы – Люсьен, а вовсе не виконт Белтон. Люсьен так переменился, что его симпатии и антипатии вполне могли перемениться тоже.

– Боже, как поздно! – наконец воскликнула Александра. – Я буквально засыпаю.

– Пожалуй, мы с Розой тоже не прочь вздремнуть, – милостиво заметила Фиона.

Выводя Шекспира на вечернюю прогулку, Александра от души поблагодарила судьбу за то, что запрет на полив и удобрение розовых кустов давно уже снят.

– Я знал, что вы в конце концов появитесь.

Она испуганно вскрикнула. В ночной тьме трудно было заметить на скамье неподвижную фигуру, но тут, на ее счастье, вспыхнул огонек сигары.

Сколь многое успело измениться со времени их прошлого рандеву в розарии, подумала Александра.

– Вы меня по-настоящему перепугали, милорд.

– Вчера я кое-что упустил, – сказал Люсьен голосом настолько низким, что это больше напоминало доверительный шепот.

– Что же?

– Вы так и намерены стоять столбом?

Кончик сигары ярко вспыхнул. Александра окинула взглядом темную поросль розовых кустов и сделала шажок назад.

– Если вы не подойдете, мне придется кричать, и нас могут услышать.

Александра раздраженно вытащила Шекспира из-под куста, где он что-то вынюхивал, и приблизилась к скамье вплотную.

– Получив вчера ваш отказ…

– Об этом я не желаю говорить! – перебила она резче, чем хотела.

– Если вы беременны… – снова начал Люсьен.

– Это невозможно! – У нее по спине пробежал холодок.

– Никогда не знаешь наверняка. Я только хотел сказать, что в этом случае позабочусь о вас.

– Как именно? – Слезы переполнили ее глаза и покатились по щекам. – Отошлете в одно из отдаленных имений – ведь так принято в семействе Балфур? А может, просто откупитесь деньгами?

– Но что мне остается? – Люсьен поднялся и приблизился к ней. – Вытолкать вас в шею и забыть о вашем существовании? Я просил вас выйти за меня, но получил отказ. Чего же, черт возьми, вы хотите?

Потрясенная, Александра не знала, что на это ответить.

– Через неделю меня здесь не будет, – наконец выдавила она. – Я не беременна, так что моя дальнейшая судьба вас не касается, и вы смело можете обо мне забыть.

– Боюсь, уже слишком поздно, – холодно заметил Люсьен.

Александра сделала вид, что не расслышала, и направилась с Шекспиром к дому, где сразу прошла в свою комнату. Со стороны Люсьена было благородно предложить ей помощь и поддержку. В душе она желала сохранить что-то на память о нем, хотела иметь его ребенка – это разом решило бы все, избавило от мук принятия решения, предоставило бы право на кров и содержание.

Она вздохнула. Именно потому у нее и была стопроцентная уверенность в отсутствии беременности – слишком просто, слишком чудесно, а значит, невозможно.

Фиона Делакруа на цыпочках отошла от раскрытого окна.

Притаившись в библиотеке, она выждала, пока женские, а потом и мужские шаги не поднимутся по лестнице и не затихнут вдали.

На лице Фионы блуждала мрачная улыбка человека, который утвердился в своих наихудших подозрениях. Да, она знала, чувствовала – что-то происходит буквально под самым ее носом, что-то опасное и возмутительное. Вот зачем Александра Галлант змеей вползла в Балфур-Хаус – мерзавка вознамерилась прибрать к рукам Люсьена Балфура, графа Килкерна, одного из самых богатых и знатных людей Англии, и это ей почти удалось.

Фиона чуть не задохнулась от злости. Потаскуха! Дрянь! Как видно, у нее богатый опыт в такого рода делах! Обольстила беднягу Уилкинса, а когда он ей наскучил или, быть может, отказался давать деньги, хладнокровно от него избавилась. На этот раз ей нужно больше, много больше, чем просто деньги – она точит зубы на земли и титул Люсьена! Ну нет, этому не бывать! Ее племянник женится только на Розе и ни на ком другом.

Фиона замыслила это несколько лет назад, все эти годы упорно шла к поставленной цели, и ей вовсе не улыбалось, чтобы тщательно разработанный план рассыпался прахом из-за глупого увлечения Люсьена. Внучка маркиза или нет, Александра Галлант не имела ничего за душой, даже положения в обществе – гувернантка, в сущности, мало чем отличающаяся от простой горничной.

Почтенная леди зажгла на письменном столе свечу, написала письмо, запечатала и оставила в вестибюле среди другой корреспонденции, приготовленной для отправки. Письмо было адресовано леди Халверстон, как-то в разговоре упомянувшей о своем знакомстве с женой Уилкинса. Фиона писала, что хочет быть представленной этой достойной женщине; она ни минуты не сомневалась, что им есть о чем поговорить, что они прекрасно поймут друг друга и, как следствие, Александра Галлант исчезнет из Балфур-Хауса.