Текст книги "Стать последней"

Глава 12. Неправые

– Почему ты не ушла, Даара?

Вопрос был предсказуемым, но, кажется, я научилась ставить себя на место Даары – что бы она ответила на моем месте, как не такое:

– Если умрем, то умрем вместе, сын вождя. И я уже объяснила тебе, что теперь иначе смотрю на войну с этими людьми.

– Нас уже должны были потерять. Наверняка ищут…

Теперь мы тряслись в клети, водруженной на повозку. Сооружение это, с четырьмя лошадями в упряжи, передвигалось намного быстрее, чем у бесов. Но этому отряду и не было нужды ждать пеших. Руки нам связывать не стали – замки и решетки были прочными, да и поблизости ехали солдаты, которые тут же рванут к нам, едва только попытаемся что-то сделать.

– Я тоже об этом подумала. И если найдут, то найдут и без моей помощи. Это не наши леса, Криит, капитан прав. Твои воины вряд ли смогут отыскать…

– Шаманы смогут, будто ты не знаешь! По моей крови, которая течет и в жилах брата.

Я кивнула с уверенностью знатока всех шаманских способностей:

– И я так решила, потому и не было смысла оставлять тебя одного, чтобы спасти.

– Но… ведь у них приказ оставаться на берегу. Потому нас ищут, но вряд ли будут бежать вдогонку всеми силами… Да, ты права, Даара. Жить мне осталось недолго, как и тебе – и вряд ли ты своим предательством остановишь начатое.

– Думаешь, тебя убьют? – не поняла я.

– Конечно. Странный вопрос. Император выдвинет какие-то требования за мою жизнь, потом получит ответ. И после этого меня убьют. Родобесски не торгуются.

Я напряглась. У вождя до Криита имеется три сына, и неизвестно, сколько после. Получилось, что я обрекла его на верную гибель, и вполне возможно – намного более жестокую, чем если бы его прикончили у пещер. В своем решении звать солдат я не усомнилась до сих пор, но теперь… это странное ощущение, как если бы я перестала собой гордиться в полную силу.

Во время ночного перевала, капитан приблизился к нам и забросил в клеть рубаху – широкую, мужскую. Похоже, и сам заметил, что многие солдаты разглядывают мою голую грудь все пристальнее. Ни к каким хорошим мыслям это не приведет, а он явный сторонник дисциплины. Я отставила тарелку и натянула одежду на себя, стало стократно уютней.

– Женщина, утром поедешь рядом со мной, дам тебе лошадь. Мне интересно узнать о ваших традициях, и твой побег теперь не пугает.

Я пожала плечами и вновь принялась за кашу.

Едва тот удалился, Криит переспросил:

– И что ты будешь ему рассказывать?

– Не волнуйся! Никаких военных стратегий или чего-то по-настоящему важного. Клянусь перерождением!

Последнее прозвучало очень иронично, но смеяться я не спешила.

– Я понял… Понял! – он вдруг рванул на мою сторону и зашептал, чтобы никто не мог расслышать: – Даара! Ты пожалела таких, как Тесса, и потому решила убить императора? Тем самым закрыть старый долг и остановить войну?

– В самую точку… – неуверенно отозвалась я.

– Даара… – он наклонился к уху, – приблизиться к императору и убить? А потом самой быть растоптанной его охраной? Это очень на тебя похоже, но неужели ты думаешь, что отец после этого успокоится? Хотя… может, и успокоится, но ведь он даже не будет знать! Этого императора сменит другой император, а родобесски будут продолжать наступление.

– Я еще не придумала, Криит. Возможно, желаю, чтобы тебя все же обменяли хоть на какую-то уступку. Тогда ты сможешь вернуться и обо всем рассказать. Ведь ты тоже стал немного другим после Тессы, правда? Ведь тоже видишь, что не так уж я неправа?

Он устало облокотился на решетку, вытянул ноги.

– Тесса… – замолчал надолго, а потом продолжил: – Говорят, моя вторая жена красива…

– Красива, Криит, все так говорят.

Я просто поддержала, хотя чувствовала его тяжесть – говорить ему хотелось совсем не о второй жене.

– Я не боюсь смерти, Даара… Не боюсь, что никогда свою жену не увижу. Не боюсь, что за мной не останется ни одного сына… Кажется, я больше вообще ничего не боюсь.

Захотелось тронуть его плеча пальцами. Или хоть как-то отвлечь:

– Твоя рана выглядит хорошо. Местные знахари умеют лечить не хуже наших…

– Даже лучше. И не умеют ничего больше, только лечить… Да, ты в каком-то смысле права, Даара… не каждый из них заслуживает смерти только за грехи императора, который даже не бросается на их защиту. Почему так? Почему до сих пор он не идет армией на берег?

– Готовится?

Он усмехнулся тихо:

– Больше двух месяцев? Даара, ты знаешь моего отца – сколько бы он готовился, если хотя бы один его человек пострадал от захватчиков на его же земле?

И снова это тревожное чувство: волны сомнения, которые вот-вот сметут гордость за своих. Потрясла головой. Сомневаться нельзя! Как только допускаешь такую мысль, все становится намного сложнее.

– Тогда выживи, четвертый сын вождя. И сам стань вождем. А эта земля… пусть она останется этим слабым людям.

– Верховным вождем мне не стать. Не в этой жизни, я надеюсь. Такое случилось бы, только если и моего отца, и все семьи старших братьев вырежут… не могу себе представить. Да и не хочу представлять такой мир. Потому моя смерть ничего не изменит… А если ты убьешь императора, то для его народа тоже ничего не изменится.

– Да. Потому что кто-то должен будет переубедить твоего отца. Почему не ты?

Эта тема была очень интересна, но прямые вопросы недопустимы – они сразу меня выдадут. Но наконец-то Криит начал говорить сам:

– Потому что не уверен, что этого достаточно, Даара. Ты ведь была там. Столько крови я никогда не видел.

– Была, сын вождя… Много крови, – мне хотелось подтолкнуть его продолжать эту тему, потому я отзывалась в паузах.

– И ведь мы тоже просто защищали свою землю, Даара. Несколько поколений просто защищали… И ни за что не напали бы на тикийцев на их территории, если бы эта тварь не пообещала ударить с другой стороны. Сколько мы потеряли своих… женщин, мужчин, которые там попросту не должны были оказаться? Кто-то должен ответить за каждую жизнь. И разве это должны быть не люди предателя?

Я открыла рот. Уже смеркалось, да и Криит на меня не смотрел. Общей картины произошедшего у меня до сих пор не было, но кое-что стало понятно. Про войну Родобесских островов с Тикийским государством слыхали все. И да, по слухам именно тикийцы нападали на бесов, но те успешно отбивались. Что же случилось потом? Бесы решили сами атаковать и тем самым положить конец затянувшемуся конфликту? А наш император… пообещал оказать военную помощь? Ведь с бесами нас связывали мир и взаимовыгодная торговля. Почему же император не сдержал обещания? Но из-за него брошенные силы бесов оказались в ловушке. Они все равно одержали победу, но такой ценой, на которую не были готовы. Не потому ли атака на Большую землю не начинается так долго? Бесы собирают армию заново, пополняют ряды. Вперед отправили всего несколько кораблей, чтобы сотрясти мою родину первыми шагами… Хоть картина и не была полной, она тем не менее становилась понятной. Кое-как выдавила:

– Знаю, сын вождя. Но это прошлое.

– Не столь далекое, чтобы забыть. Но я забываю. Особенно когда думаю о ней.

– Что же тебя мучает? – не выдержала я.

– Ошибка. Если бы я знал, что нас в любом случае захватят… то Тессу можно было не убивать. Я все перемалываю в голове все знания, которые она могла собрать о нас… И чем больше перемалываю, тем сильнее все выглядит пустым. А на тысячный раз уже ничто не звучит так, чтобы оправдать ее смерть…

И снова заныло сердце. Я положила голову Крииту на плечо – пусть хоть такую поддержку ощутит. Зашептала в ответ:

– Сын вождя, она тоже не боялась смерти. Прости и ты себя.

– Она не боялась… И я себя не виню. Но мне легче было бы умирать, зная, что она где-то там – осталась и вдыхает тот же воздух, что когда-то вдыхал я. И все чаще думаю, что их народ прав – она теперь с ее добрыми духами, в другом мире. А я все никак не могу принять… ощутить, что ее в этом мире больше нет. Так за какой мир мне теперь воевать?

Каждое его слово почему-то попадало в мое горло, забивало его так, что дышать все труднее. Наверное, если бы Криит умел плакать, то хотя бы мог оплакать потерю. Но он не умел. Если и научится, то не в этой жизни.

– Она была просто красивой женщиной, сын вождя.

– Нет, она была смелой до безумия. Дикой до безумия. Чужой, непонятной, лживой. И при этом близкой до…

– Она была просто красивой женщиной, Криит! – повторила, не обращая внимания на его слова и все сильнее забивающий горло комок. – Ты выживешь, остановишь войну, а после найдешь себе ту, которая будет еще красивее. Вот за тот мир и стоит воевать.

Он начал слушать, и потому я просто говорила – и неважно, какой чушью звучали мои слова, лишь бы это напряжение продолжало его отпускать:

– Ты по-другому теперь посмотри… Такие, как Тесса, они повсюду – в каждом селении, которое мы прошли, в каждом городе, на который пойдут родобесски. Каждая – для кого-то мир. Для кого-то смысл. И они боятся смерти… они не понимают, почему должны умирать. Брошенные даже своим императором, они – вот эти все отдельные смыслы – не должны…

– Как странно ты говоришь, Даара. Посмотри на меня.

Я подняла лицо вверх. Он всматривался в мои глаза так, будто видел подругу детства впервые.

– Знаешь, Даара, – ощущая его дыхание на лице, я смутилась. Хорошо, что довольно темно – мои реакции не должны быть слишком заметны. – Я вдруг вспомнил. Тали… Тесса думала, что у нас с тобой любовь.

– Она ошиблась, – пыталась говорить уверенно, но голос едва заметно сбивался. – Может, она не знала, что ты взял в жены мою сестру?

– Да… Нет… Я о другом сейчас. Я не вижу твоей красоты, если ты красива. Я никогда не смотрел на тебя, как на женщину, Даара, клянусь перерождением.

– Знаю. Это бы было… извращением. Зачем ты вообще об этом вспомнил?

– …и перед моими глазами до сих пор ее лицо. Я забуду его, если выживу… или не забуду никогда. Но…

Он не закончил, но я хорошо знала его реакции. Криит дышал тяжелее. Может, это и не возбуждение в полном смысле слова, а просто… желание коснуться моих губ? Неправильное и непонятное ему. Новое. И совсем необъяснимое. Давай же! Я тоже хочу этого поцелуя!

Криит резко отодвинулся и направился к своей стороне.

– Наверное, зелье знахаря путает мои мысли, такое бывает.

Я перевела дыхание.

– Да, так часто бывает.

– Я обнял тебя, Даара? Если да, то прости меня, не воспринимай, как оскорбление. У меня в голове каша – наподобие той, что нам дают эти солдаты.

– Не воспринимаю, сын вождя. Даже и не подумала бы ничего подобного.

– Спокойной ночи, Даара. Клянусь перерождением, что обдумаю твой план. Ты хорошо меня знаешь, потому била наверняка, правда?

– Спасибо, сын вождя. Да, я знаю тебя. И знаю, почему всегда была именно рядом с тобой.

– А если я выберу сторону неправых?

– Тогда мои глаза и уши меня обманывали с самого детства.

Глава 13. Его императорское величество

После завтрака капитан, как и обещал, выделил мне лошадку. Я взметнулась на седло с такой легкостью, что сама ненадолго оторопела. Даара, вероятно, в бою была непобедимой. Не зря ее воины звали великой… И была убита такой тщедушной мною. Криита печалила смерть какой-то девчонки, которую знал так не долго, а о настоящей для себя трагедии – смерти Даары – даже не знал. Но я запретила мукам совести пробираться в череп и разъедать мозг ненужными терзаниями – это не я убила Даару. Ее убила шаманка, проклявшая меня. Только она виновата в череде смертей, а я невольная их участница.

Капитан Хорес приступил к допросу сразу:

– Как мне называть тебя, воительница?

– Даарой зови.

– Тогда расскажи мне, Даара, все то, что можешь рассказать. Я понимаю, самое секретное ты выдашь только императору?

– Да. Но и тебе что-то скажу, ты главное слушай в оба уха и запоминай, а потом передавай всем, кого встретишь, – я понимала, что некоторые знания способны спасти жизнь и ему, и любому крестьянину. – До сих пор мы наступали отрядами, но примерно через три недели пойдет вся орда. Я не знаю сколько воинов – не спрашивай. В первую очередь убивать нужно шаманов – их немного. Чем старше шаман, тем сильнее. Они могут рушить стены городов и самой столицы, но так же смертны, как и прочие. Шамана от лекаря – это наподобие нашего знахаря – отличить можно по посоху с младенческим черепом наверху и возрасту. Лекари колдовать не умеют, они только раны перевязать да отвары сварить способны. И обычно владеют кинжалами не хуже любого другого воина.

– Понятно, – задумчиво кивал капитан. – Да только если они пойдут огромной армией, то до шаманов нам не добраться…

– Слушай дальше. Родобесски… мой народ не преследует тех, кто бежит. Потому надо во все селения разослать гонцов – пусть простые люди об этом знают. Лучше потерять дом, чем жизнь.

– А куда бежать-то? – недоумевал капитан. – Если все побегут, то кто сражаться останется?

– Солдаты, сильные мужчины… все, кто готов рискнуть жизнью. Я видела страшное, капитан, на подобное человек должен идти только добровольно.

Он ничего не отвечал – лишь почесывал бороду.

– Надо пройтись по всем храмам и увезти жриц подальше. Наши шаманы могут проводить какой-то обряд, для которого жрицы подходят больше всего.

– Какой еще обряд?

Я и сама точно не знала. Но заинтересованность шаманов не была вымышленной. Потому ответила твердо, не боясь преувеличить:

– Очень сильный. Они привлекают удачу и могут управлять ветрами, и злые духи знают, что еще.

– Злые духи? – усмехнулся капитан. – Ты больше похожа на нашу, чем на чужачку.

– Думай так, старик. Думай, что я верю в добрых и злых духов и на самом деле желаю мира на их земле. Потому я здесь.

– Ты несешь очень плохие вести, Даара… но от моего племени прими мою благодарность. Что еще?

Важное я уже сказала, но он будто не придал значения новой информации. Возможно, такие вопросы будет решать только император. И потому теперь говорила о менее значимых вещах:

– Все мы обученные воины. И женщины тоже. Боюсь, что вы, борющиеся только с редкими разбойниками, не готовы к прямой схватке. Потому лучше освободить первые города полностью, но успеть собрать силы в одном месте – так, чтобы был явный численный перевес на вашей стороне.

И на это он ничего не ответил. Я не слишком хорошо разбиралась в этих дорогах, но ориентироваться умела с рождения. Мы явно уходили теперь строго на восток. Убедившись в этом, переспросила:

– Разве мы идем не в столицу? Ты случаем не обманываешь, что ведешь меня к императору?

– Нет, Даара. Император укрылся в резиденции. Он покинул столицу почти сразу, когда начались первые набеги.

– Он… сделал что?

От моего резкого движения даже лошадь сбилась с шага и недовольно фыркнула. Капитан глянул на меня и пожал плечами:

– Никто ведь не думал всерьез, что это война. Но императора нужно было обезопасить.

– Я… подожди! То есть он вместо того, чтобы собирать армию, сам просто спрятался?

– Не кричи, воительница, все не так! Армия собирается. А что, по-твоему наш лагерь делал в лесу? По всем направлениям такие лагеря расставлены – и если бы бесы пошли дальше, то мы бы их остановили.

Я оглянулась и окинула всех его людей, включая сутулого знахаря. Возмущению моему предела не было:

– Да они смели бы вас одним отрядом! Всех! За несколько минут!

– Так ведь мы ждали подкрепления… Но после твоего рассказа ситуация в корне изменилась. Теперь никакое подкрепление не поможет…

Я вглядывалась в его профиль и видела сходство со жрицами из храма Алаиды. Точно так же, как они, он оторван от жизни, только в другую сторону. Усмехнулась зло:

– А ты уверен, что подкрепление бы пришло? Знаешь, что рыбацкие поселки тоже его ждали? Знаешь, охотничьи семьи умирали десятками, чтобы не пустить бесов в леса? И считали мгновения, когда на выручку придет армия?!

Он глянул на меня исподлобья:

– Знаю, Даара, я все знаю. Но я не уполномочен решать такие вопросы! Чего ты от меня хочешь? Ведь поначалу решили, что это просто набеги – бесов сильно разорила война с тикийцами. Победа далась им недешево, но Тикийская территория бедна на ресурсы… на ней запасы не восстановишь. Возможно, император решил, что несколько грабежей их успокоят, и они отправятся восвояси? А мы со временем организуем оборону побережья. Это ведь повторение истории: тикийцы нападали на Родобесские острова, чтобы захватывать тамошнее золото и другие ценности. А потом бесы начали нападать на нас… с тем же самым. В смысле, мы до встречи с тобой так считали.

Больше я с ним говорить не хотела, про себя обдумывая узнанное. Он все равно не уполномочен решать. Да и думать не слишком уполномочен. О войне всерьез никто не думал, а пара сотен погибших своих – это так, мелочи. Не бросаться же их спасать, в самом деле – еще убить могут. О войне всерьез никто не думал, но при этом не удосужился задуматься – а сам-то император почему трухнул настолько, что решил спрятаться подальше? Император-то знал, что бесы не просто так нападают, ему ли не знать? Или он не только труслив, но еще и глуп, как морской краб? Я теперь даже думать могла, как Даара.

И теперь убийство императора уже не показалось бредовой мыслью. Криит вчера предположил верно. Такого «отца народа» не грех отправить к злым духам. Даже если этим войну не остановишь – так, для личного удовольствия. А если еще и этим можно бойню прекратить… «Убивать только своих сестер»… только сестер. Значит, я не смогу убить императора, даже если захочу. Точнее, уже хочу. И Криит не сможет, сидя в клетке. Теперь гордости за свой героический порыв я не испытывала совсем: напрасно умерла Даара, напрасно погибнет Криит. А мне даже нечего сказать стратегически важного самому императору, и теперь я сомневалась, что с ним вообще есть смысл говорить. Хотя смысл все же есть. Надо убедить его в том, что опасность идет, что ему не отсидеться в стороне, что после того, как погибнут все его люди, бесы найдут его тушу, привяжут к коням и разнесут в четыре стороны. И только тогда успокоятся. Испуганного надо испугать еще сильнее – тогда, возможно, он все же начнет принимать решения.

Вечером присела рядом со знахарем. Хоть кто-то тут был на своем месте!

– Уважаемый Барк, а тебя-то как занесло на армейскую службу?

Он по-прежнему морщился, когда видел меня, но с каждым разом все меньше.

– Мы в деревне жили, на юг от Зеринка. Когда бесы пришли, меня отправили с женщинами и детьми, чтобы спаслись. Я ведь знахарь, – он будто оправдывался. Но таких в самом деле отправляли в первых же повозках, потому что их руки бесценны – для тех же женщин и детей, если понадобится помощь. А вояки из знахарей плохие – все равно, что табурет перед бесом поставить. Он продолжал: – Я потом вернулся, а там… кости с пеплом перемешаны, даже не смог отыскать отца. Старик ведь совсем был… Мог тоже бежать, но не пошел – сказал, если их не задержать, то они нас догонят… а там ведь дети. И это пепелище… – он смотрел в темнеющее небо и словно забыл о моем присутствии, – знаешь, как общая могила, в которой все – и мой отец, и сварливая старуха, что жила по соседству, и владелец лавки… он посуду продавал, жадный был, зла на него не хватало… И эта могила будто всех уравняла, примирила с мелочами… Я потом на себя смотрю – а у меня виски седыми стали…

– Пусть добрые духи отведут их в лучший мир, Барк, – я прокляла бы сама себя, если бы этого не сказала.

Он вздрогнул и глянул на меня:

– Ты ведь про армейскую службу спрашивала? – заговорил другим голосом, как если бы пытался добавить себе бодрости. – Я потом в столицу пошел, на этот отряд наткнулся. Ну, они и сказали, что столица всех не прокормит, а им знахарь не помешает. Вот я и решил… пусть хоть так и на кашу заработаю, и хоть чем-то бесам отплачу. А в итоге лечу не своих, а этих самых бесов! – и он нервно расхохотался. – А теперь еще и откровенничаю с ними, словно они тоже люди!

Я улыбнулась в ответ, хоть в смехе его и не было веселья:

– Знаешь почему, Барк? Просто между нашими народами нет такой уж большой разницы. Есть разница между нашими вождями – и только поэтому мы смотрим на мир с разных сторон.

– Ладно, – он вернулся к своей тарелке. – А ты чего не ешь, воительница? Не нравится наша еда?

– Очень нравится! – я просто не могла не улыбаться, когда смотрела на него. – Но я спросить хотела – можешь ли заговорить траву так, чтобы пленник ваш не мучился? Спал бы себе да спал, а то дороги – еще четыре дня.

Он тут же оглянулся и подслеповато сощурился:

– А что с пленником? Рана опять открылась?

– Нет-нет! – остановила я. – Он… я хорошо знаю его. Сын вождя сейчас потрясен, но как только придет в себя, попытается сбежать – и те двое, что за ним присматривают, падут первыми. Ему это удастся или его убьют – нам ведь не нужен любой из этих вариантов?

– Чем потрясен?

Надо же! Будто знахарю все знать нужно.

– Любимую потерял.

– Вот ведь… а я думал, у бесов сердца нет. Но это несложно, тут даже заговаривать ничего не надо. Поляски нарви, она тут кругом растет, вон, с желтыми цветами, да кипятком завари – будет спать, как миленький. Но много не давай – днем не надо, а то он слабеть начнет… Ой, так ведь нам будет только хорошо, если он ослабеет!

– А днем он вряд ли и пытаться станет.

Я благодарно улыбнулась и сорвала пучок поляски.

Криита покормили, сводили в лес под прицелом нескольких мечей, а потом снова затолкнули в клеть. Да, он в самом деле выглядел слишком отстраненным. Даже со стороны было видно, что стоит ему захотеть, то он успел убить бы минимум троих голыми руками, а потом, вероятно, и сбежать. Но ему будто все равно. Или Даару не хочет оставлять тут одну.

Я занырнула за ним и протянула кружку. Соврала, что отвар для заживления раны, а он и не сомневался. Точно, ему абсолютно все равно. Пусть хотя бы выспится – уже хорошо. Прошлой ночью, если не ошибаюсь, он не сомкнул глаз – так и сидел, глядя в темноту. Поляска работала – через полчаса Криит начал заваливаться. Я поддержала и легла рядом. Он во сне обнял меня, окутав таким привычным запахом.

Выспись, четвертый сын верховного вождя, да забудь уже свою Тали. Ситуация выглядит безнадежной, мне понадобится твоя помощь.

Я не удержалась – потянулась к скуле и поцеловала. У бесов щетина росла медленно, бородачи среди них встречались редко, но все же за это время волоски пробились. Его лицо, и без того не отличающееся мягкостью, с щетиной станет устрашающим. Некрасивый. Совсем не такой, о ком грезят девушки и каких рисуют в тяжелых книгах. Я провела языком по тому же месту. Затем еще раз поцеловала.

– Спи, Тесс… – он даже не очнулся, пробормотал во сне.

У него в голове точно полная каша.