Текст книги "Если бы мы знали"

Я достала распечатку с инструкциями и разрешение на парковку, показала Тайлеру, где можно припарковаться. Мы вышли из «Приуса» и прошли через кампус, где студенты сидели за столами или пролетали мимо на скейтбордах. Я представила, как буду здесь учиться, ходить на пары, общаться с новыми друзьями, собираться с ними в библиотеке и корпеть над домашними заданиями, заучивать роли в университетском театре.

Шарлотта обняла меня за плечо и притянула к себе.

– Пообещай мне кое-что.

– Что угодно.

– Через десять лет возьми меня своей парой на «Оскар». Я помогу тебе сделать прическу, выбрать платье и все такое, и мы пойдем вместе, хорошо?

– Может, это я буду сопровождать тебя на «Оскар»?

– Нет, – ответила Шарлотта. – Мне нравится играть, но не так, как тебе. Это твоя стихия. Из меня получится отличный преподаватель актерского мастерства, вроде мисс Мартин. А ты – ты будешь сниматься в фильмах.

Я стиснула ее в объятиях.

– Я очень тебя люблю, и мне будет ужасно тебя не хватать в следующем году.

– Мне тебя больше.

Мы пошли по дорожке к театру. Шарлотту с Тайлером внутрь не пустили, и они отправились гулять по саду с зелеными статуями. Я приблизилась к длинному столу и представилась парню, у которого из-под фиолетовой вязаной шапки торчали пряди темных волос. Я протянула ему две копии своей фотографии и резюме, и он зачеркнул мое имя в списке.

– Сколько человек сегодня будет? – спросила я.

Парень осмотрелся по сторонам, как будто ему запрещено было выдавать эту информацию, но затем все же облокотился на стол и подался в мою сторону.

– Всего в списке их двести с лишним. Сегодня прослушают тридцать, на следующей неделе сорок. Остальные отправят видео. На курсе десять мест. – Он протянул мне бейджик. – Сядь на любой из первых трех рядов. Удачи!

– Спасибо!

Я храбро улыбнулась, скрывая внезапно подступившее волнение. Двести человек! Десять мест! Я рассчитывала на более удачный расклад. Интересно, кто-нибудь из них выступал на телевидении? Надо было подчеркнуть эту деталь в своем резюме.

Я сразу же узнала помещение театра из видео драмкружка, выложенных в Интернете. Оно оказалось чуть меньше главного зала и скромнее украшено, кресла там стояли такие, как в кинотеатре, а стены были серыми и голыми. На сцене я заметила декорации: круглый стол с двумя стульями, коричневый диван и кофейный столик со стеклянной столешницей.

Я заняла место на втором ряду и поставила сумку под ноги. Я представила, как поднимусь по ступенькам на сцену. Встану перед комиссией, твердо и уверенно.

Пока мы ждали, я огляделась, оценивая соперников. В середине третьего ряда сидела круглолицая девушка в ярко-синей блузке и со светлыми волосами до плеч. Она была поразительно похожа на Ханну. Правда, волосы у нее лежали скорее кудрями, а не волнами, но в целом сходство было несомненное. Она поймала мой взгляд и улыбнулась. У меня екнуло сердце. Теперь она выглядела совсем как Ханна. Мне вспомнились все мои выступления на сцене в школе «Футхил», когда моя лучшая подруга еще до начала спектакля занимала место в первом ряду, чтобы меня поддержать. В эту минуту я поняла, что на «Наш городок» Ханна не придет: сегодня она впервые пропустит мое выступление. Вполне возможно, что она больше никогда не придет смотреть, как я играю.

В зале погас свет, вспыхнули прожекторы, освещая сцену. Мужчина в коричневых вельветовых брюках и белой рубашке с высоким воротником вышел на середину сцены, прокашлялся и представился как Бен Уотерман, декан факультета актерского мастерства.

Я проверила время на телефоне: шесть минут седьмого. Люк, наверное, только вышел на поле. А Эддисон с друзьями сидят на трибунах, одетые в бело-зеленые цвета «Футхил Фэлконс», и пытаются выглядеть угрожающе, но у них, скорее всего, не выходит.

– Вы будете выступать за сценой, в отдельном помещении, – продолжил мистер Уотерман. – Когда объявят ваше имя, следуйте за Тесс в комнату для прослушивания.

Стоявшая рядом с ним темноволосая дама с прямой челкой подняла руку. Я предположила, что это и есть Тесс.

– Сначала вы исполните современный отрывок, затем вас позовут еще раз для классического. Вопросы?

Вопросов ни у кого не возникло, так что он пожелал нам удачи и покинул сцену. В полной тишине Тесс просматривала список. Она огласила первое имя, и процесс начался. Один за другим мои соперники исчезали за сценой и возвращались в зал, но я на них почти не смотрела, а все повторяла про себя монолог Хизер, снова и снова.

Прошел час, но меня так и не вызвали. Я закусила нижнюю губу и принялась нервно дрыгать ногой. Вдруг у меня завибрировал рюкзак. Я огляделась – не услышал ли кто? – и выудила телефон из кармашка, загородив экран ладонью.

Пришло сообщение от Эддисон: «Го-о-о-о-о-о-о-о-ол!» Она прикрепила фотографию Люка с поднятой к небу клюшкой и широко раскрытым ртом. Он выглядел счастливым.

– Эмори Керн!

Я поспешно бросила телефон в рюкзак и поднялась. Подходя к сцене, я расправила плечи, чтобы казаться уверенной и хорошо подготовленной, хотя чувствовала себя совершенно иначе. Уходя из зала, я незаметно оглянулась на двойника Ханны.

В комнате для прослушивания мистер Уотерман сидел за длинным столом между двумя дамами. Он поблагодарил меня за то, что я пришла, и я встала перед комиссией в центр нарисованного на полу большого черного перекрестия.

– Спасибо. Я – Эмори Керн, и мой первый монолог – из фильма «Ведьма из Блэр: Курсовая с того света».

Достав из заднего кармана серую вязаную шапку, я надела ее и надвинула на глаза, закрыв брови. Я принялась дышать быстро и тяжело, заставила свои руки дрожать, а плечи вздыматься и опускаться, чтобы моя речь звучала обрывисто и нервно.

Монолог я начала медленно и неторопливо, как и репетировала, но вскоре забыла о том, что стою в комнате кампуса Калифорнийского университета. Меня с головой утянуло в мир «Ведьмы из Блэр», где я несколько дней шла по тропе, возвращаясь на одно и то же место. Нос распух и не дышал, по щекам стекали слезы. Я прошептала последние слова:

– Я здесь умру.

Я немного подождала для большего эффекта, а потом выпрямилась и посмотрела судьям в глаза – всем троим одновременно.

– Спасибо, – сказала я и улыбнулась куда шире, чем собиралась. Потому что погружение в образ Хизер будоражит. Потому что я справилась на ура. В зал я вернулась, продолжая испытывать эмоциональный подъем, но живот все равно болел от волнения.

– Мередит Пирс, – сказала Тесс, и мимо меня прошла следующая девушка.

Я опустилась на свое место, вытащила из рюкзака бутылку с водой и трясущимися руками открутила крышку. Я сделала несколько жадных глотков. Холодная вода полилась в горло.

– Что читала? – спросил мой сосед, и я ответила ему между глотками. – А, хороший фильм. Я его раз двадцать пересматривал.

– Я тоже.

Всего за последние два дня я пересмотрела его дважды: в среду на телефоне, валяясь в кровати, и в четверг, когда мама упомянула за ужином, что ни разу его не видела. Я усадила ее на диван и достала пакет с попкорном. Маме фильм показался невыносимо страшным, а я даже ни разу не вздрогнула, потому что знала его наизусть.

Сейчас я чувствовала себя лучше, но все равно с тревожно бьющимся сердцем наблюдала за тем, как остальные выходят из зала и возвращаются спустя несколько минут. Когда все выступили с первым отрывком, Тесс начала вызывать нас по второму кругу.

– Меган Куппур. – Когда Меган вернулась, Тесс объявила: – Карин Лим. – И так далее по списку.

Я нервничала все сильнее и внимательно прислушивалась, чтобы не пропустить своего имени, стараясь дышать медленно и глубоко. Когда у меня завибрировал телефон, я вздрогнула от неожиданности. Я вытащила его из кармашка и посмотрела на экран.

Эддисон: Позвони мне сразу, как только сможешь.

Эддисон: Это важно.

Я окинула взглядом комнату и попыталась прикинуть, успею ли позвонить до того, как наступит моя очередь. Все-таки я решила не рисковать: передо мной оставалось всего шесть человек.

Через несколько минут Тесс объявила:

– Эмори Керн.

Я не успела собраться с духом, но все равно поднялась и пошла за сцену, мысленно повторяя первую строку монолога.

«Из-за того, что я о нем справляюсь, не думай ты, что я его люблю»[7]7
  Шекспир В. Как вам это понравится. Акт 3. Сцена 5. Пер. П. И. Вейнберга.


[Закрыть]…

«Из-за того, что я о нем справляюсь, не думай ты, что я его люблю».

Я окинула взглядом зал в поисках двойника Ханны, но она, видимо, уже выступила со вторым отрывком, и я ее не увидела.

В комнате для прослушивания я расправила плечи и широко улыбнулась.

– Я – Эмори Керн. Мой второй монолог – из пьесы Уильяма Шекспира «Как вам это понравится».

Дама рядом с мистером Уотерманом тепло мне улыбнулась.

– Начинайте, как будете готовы, мисс Керн.

Я встряхнула руки. Размяла шею. Сделала медленный, глубокий вдох. Выдохнула, снова вдохнула и начала:

– Из-за того, что я о нем справляюсь, не думай ты, что я его люблю. Он просто злой мальчишка; но отлично он говорит. Да, впрочем, мне до слов – что за нужда?[8]8
  Там же.


[Закрыть]

Я говорила четко и ясно, ровно так, как и репетировала. На финальных строчках я разошлась и повысила голос, и каждое слово вибрировало у меня в груди. Монолог подходил к концу, и выступила я великолепно.

– …не правда ли? – Последние слова повисли в воздухе, и я, выждав немного, скромно улыбнулась комиссии и поклонилась комиссии. – Спасибо.

Вернувшись в зал, я буквально рухнула в свое кресло и достала из рюкзака бутылку воды и телефон. Эддисон сняла трубку после первого гудка.

– Привет. Как все прошло? – спросила она.

– Хорошо. А у вас там все в порядке?

– Вроде того. Люка сильно приложили клюшкой, и он упал и целую минуту не вставал. Но сейчас вроде оправился. Папа считает, что у него ребро сломано, потому что он держался за бок, когда тренер уводил его с поля.

– Ты сейчас с ним? Можешь дать ему трубку?

– Его осматривает врач команды. Не переживай, я уверена, там ничего страшного.

Я проверила время. Мы с Тайлером и Шарлоттой собирались прогуляться по торговому центру и поужинать в кафе, чтобы подождать, пока дорога станет свободнее.

– Давай я сразу поеду домой. Правда, дорога займет несколько часов.

– Не надо, он сказал, чтобы ты не спешила, – спокойным голосом ответила Эддисон. – Он все равно поедет домой со всеми на школьном автобусе, так что раньше тебя, скорее всего, не вернется.

– Ладно, – со вздохом сказала я. Мне хотелось перенестись к Люку немедленно. – Напиши, если что выяснится.

– Обещаю. А, и Люк просил кое-что тебе передать.

– Что?

– Он сказал: «спокойной ночи». – Она хихикнула. – Понятия не имею, что это должно значить, но для него это вроде бы важно, так что вот – передаю.

Я улыбнулась.

– Скажи, что я рада, что с ним все в порядке. И что я просила передать ему «спокойной ночи».

Ханна

– Какие планы на сегодня? – спросила Алисса после репетиции «Рассвета Воскресения». – Хочу повеселиться. У Джека и Логана вечер свободный. Можно поесть пиццу, или пойти в боулинг, или еще что-нибудь.

Я ей не сказала, что обещала помочь Аарону закончить работу над видео. Мне вовсе не хотелось это скрывать, но говорить об этом Алиссе – тоже.

Я взглянула на сцену. Аарон убирал микрофоны в футляры, чтобы отнести их на склад.

Алисса проследила за моим взглядом.

– О-о, есть идея! Позовем Аарона.

– Он не может. Он занят.

– Ага, – сказал Джек. – Уже запланировал посидеть вечером на сайте знакомств.

Логан громко рассмеялся. Я и не заметила, что они стоят прямо за мной.

Алисса ударила его по руке.

– Неправда. У него есть девушка. – Тут она сама засмеялась. – Он вернется в пустую квартиру и позвонит ей по Фейстайму? Это уж совсем жалко звучит! – Алисса посмотрела на меня. – Ты же мне сказала, что у него здесь нет друзей. Так давайте выведем его погулять, покажем ему город и все такое.

Не успела я ничего ответить, как она зашагала к сцене.

– Эй, Аарон! – позвала она, поднявшись по ступенькам, и махнула на нас с Джеком и Логаном. – Мы хотим сходить куда-нибудь вчетвером и решили пригласить и тебя тоже. Что скажешь? Идем с нами?

– Сегодня? – уточнил Аарон и обратился прямо ко мне: – О, я думал, ты останешься со мной доработать наш видеопроект?

Наш видео проект.

Алисса резко обернулась и впилась в меня взглядом.

– Ну, ничего страшного. – Аарон махнул рукой. – Правда. Не следовало просить тебя задерживаться вечером в пятницу.

Алисса хищно улыбнулась, и я сразу поняла, что сейчас услышу.

– Нет, все в порядке. Я останусь и вам помогу. Вместе мы быстрее закончим, а потом встретимся с Логаном и Джеком. – Она испытующе посмотрела на Аарона. – Договорились?

У меня на языке вертелось «нет». В будке звукозаписи было всего два табурета, и мы с Аароном и так едва помещались перед монитором. Кроме того, это был наш проект.

Впрочем, мое мнение не имело значения, поскольку Аарон незамедлительно ответил:

– Конечно. Сейчас уберу тут все, и приступим.

Он ушел за сцену с футлярами для микрофонов, а Алисса сбежала вниз по ступенькам.

Она стиснула мою руку и прошептала:

– Так даже лучше!

Нет, не лучше. Совсем не лучше.

– Готовы? – спросил Аарон, выходя со склада и направляясь к лестнице на балкон.

Мы последовали за ним, и Алисса спросила:

– Как дела у Бет?

Она оглянулась через плечо и одарила меня широкой улыбкой.

– Гуляет с друзьями, – ответил Аарон.

Он вышел на площадку и зашагал к будке звукозаписи. Мы с Алиссой поспешили за ним.

– А у вас все серьезно?

– Наверное.

– Как это – наверное?

Аарон вставил ключ в замочную скважину и повернул, но ему пришлось еще покрутить там ключом и надавить на дверь, чтобы механизм сработал. Раздался щелчок, и дверь открылась.

– Ну, мы шесть лет вместе и думаем над тем, чтобы обручиться этим летом.

Алисса перевела взгляд с меня на него.

– Думаете над тем, чтобы обручиться?

Он открыл дверь, перешагнул через порог и зажег свет.

– Конечно. Давно пора. Мы встречаемся со второго года старшей школы. Наши семьи всегда дружили, и я с детства с ней знаком, так что… – Он осекся и махнул на холодильник. Я его поняла.

Аарон пошел прямо к компьютеру, а я задержалась, чтобы взять из холодильника три банки с лимонадом. Алиссе я дала «Спрайт», как и себе, а для Аарона достала колу. Все это я сделала как можно быстрее, чтобы успеть занять свободную табуретку до Алиссы.

– Вот. – Я протянула ему банку.

– Спасибо. – Он улыбнулся.

Алиссу, похоже, совсем не беспокоило то, что ей некуда было сесть. Она с любопытством рассматривала микшерный пульт. Двигала ползунки и нажимала на кнопочки.

– А это что значит? – спросила она, показывая на четыре цветные точки, наклеенные на пульт.

– Пометки для «Рассвета Воскресения». – Он указал пальцем на синюю точку. – Это ты, Алисса.

– О-о, откуда ты узнал, что синий – мой любимый цвет? – спросила Алисса, картинно выпятив бедро.

Я заметила, что Аарону стало неуютно, но Алисса не обратила на это никакого внимания. Он проигнорировал ее вопрос и продолжил:

– Джек – зеленый, Логан – оранжевый, а Ханна – красная.

– Почему я красная? – спросила я.

– Не знаю. Не задумывался над этим. – Он отвел взгляд от монитора. – Но ты однозначно красная.

Я неловко усмехнулась.

– А что это вообще значит?

– Не знаю, – повторил Аарон и тоже засмеялся, удобнее устраиваясь на табурете. – Когда я редактирую ваши записи, твой голос звучит громче других. Не в плохом смысле, просто он… Самый заметный. Я делаю его чуть тише, а остальные – чуть громче, чтобы ваши голоса хорошо сочетались друг с другом.

Я даже не знала, что на это ответить. Если кто и был красным, так это Алисса. Она была горячей, вспыльчивой, бесстрашной, веселой. Как и Эмори. Я была синей. Всегда. Цветом покоя, спокойствия, океана, неба. Я была разумной, уравновешенной. Я была инь, а они – ян. Синей, определенно.

Аарон повернулся обратно к монитору. Алисса вскинула брови и бросила на меня взгляд, словно говоривший: «Ну ты даешь!» Я заносчиво ухмыльнулась, скрыв удивление.

– Ладно, пора заняться делом. – Он постучал пальцем по монитору. – Осталось всего ничего. Только сократить видео до минуты – полутора минут максимум, – а в нем почти две. Надо вырезать хотя бы секунд тридцать.

Он протянул мне блокнот и ручку, а потом поднялся и уступил свой табурет Алиссе.

– Ханна, ты у руля. Как и вчера, помечай время, только не удачных моментов, а наоборот – тех, которые можно вырезать. Лишние слова. Слова-паразиты, вроде «ну» и «типа». Все, что тормозит видео. Хорошо?

– Хорошо, – ответила я и нажала на старт.

Я положила руку на мышку, чтобы успеть вовремя поставить паузу и перемотать запись, если потребуется.

– Я пока доработаю музыку, которая будет играть на фоне. – Аарон надел наушники и отошел к микшерному пульту.

Мы с Алиссой внимательно смотрели на экран. Видео началось с уже знакомых мне кадров, медленно показывающих весь наш кампус, а затем камера остановилась на пустом столе для пикника в Роще.

Первые минут двадцать Алисса активно мне помогала, но вскоре заскучала. Она принялась тяжело вздыхать, ерзать на стуле и проверять телефон. Когда я закончила, я прошептала ей на ухо:

– Я все. Скажешь Аарону?

Алисса широко распахнула глаза и энергично закивала. Она постучала Аарона по плечу. Он снял наушники и повесил их на шею.

– Мы готовы, – сказала Алисса и уступила ему свой табурет.

В будке стояла полная тишина, пока Аарон методично изучал места, которые я предложила убрать. Он научил нас увеличивать звук и обрезать фразы так, чтобы они не казались обрубленными, и показал, как делать склейки. Снова просмотрел отредактированный вариант целиком. Речь Кевина текла плавно и звучала эффектно, и если бы я не видела оригинал, ни за что бы не догадалась, какие фрагменты Аарон вырезал.

Наконец у него получилось сократить видео до минуты тридцати секунд ровно. Он наложил фоновую музыку и показал нам результат.

Я оглянулась на Алиссу. Она стояла за нами, уперев руки в бока, и неотрывно смотрела в монитор. Через несколько секунд я услышала ее резкий вдох.

Видео закончилось, и Алисса воскликнула:

– Ух ты! Ничего себе. Ну вы даете! Это. Было. Потрясающе! – Она просунула между нами руку. – Видите? Аж мурашки по коже!

У меня тоже руки покрылись мурашками.

– Оно идеальное. – Я улыбнулась Аарону.

Он улыбнулся в ответ.

Под влиянием момента я неожиданно для себя положила руку ему на бедро, как старому знакомому. И сразу же, поняв, что произошло, я отдернула руку и тихо ахнула. Я хотела извиниться, но не смогла вымолвить ни слова.

Душа у меня ушла в пятки. Я покосилась на Алиссу, но она не смотрела на нас и доставала из холодильника лимонад. Потом она подошла к нам, со щелчком открыла «Спрайт» и сделала большой глоток.

– Нет, правда. Видео отличное. – Она похлопала Аарона по плечу. – Думаю, за него пастор Жак нехило повысит тебе зарплату.

У меня бешено стучало сердце, а руки дрожали. На лбу проступил пот.

Аарон выглядел совершенно спокойным.

– Над ним еще надо будет поработать. Некоторые переходы получились не слишком аккуратными. Но это уже мелочи.

Алисса отставила банку на стол и потерла руки.

– Отпразднуем пиццей, что скажете? Или сходим на вечерний сеанс в кино? – Она выудила из кармана телефон и проверила время. – Сейчас же всего половина десятого! Пойдем, хватит работать!

– Вы идите, – сказал Аарон. А потом посмотрел на меня и добавил: – Все в порядке. Честное слово.

Я подозревала, что он имел в виду отнюдь не то, что мы уходим раньше его.

– Уверен? – спросила я. Я тоже говорила вовсе не об этом.

– Да. – Он сложил ладони в молитвенном жесте. – Я останусь доделать видео. Надо отправить его твоему папе сегодня вечером. – Он кивнул на дверь. – Через пару часов пришлю тебе окончательный результат.

– Хорошо, – сказала я.

Я взяла сумку и вышла из будки звукозаписи, словно в тумане.

Мы с Алиссой прошли мимо рядов кресел на балконе, молча спустились по узкой лесенке и вышли через двойные двери на улицу. Там было холодно и темно. Ветер приятно обдувал щеки.

– Так, ну и что это было? – спросила Алисса, когда мы отошли от церкви на безопасное для чужих глаз и ушей расстояние.

У меня снова тревожно забилось сердце.

Я решила прикинуться дурочкой.

– Ты о чем?

Она нажала на кнопку брелока и разблокировала двери своей машины.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я! Об Аароне!

Мы сели и пристегнулись, и она посмотрела на меня странным взглядом.

– Что с ним? – невинно уточнила я.

Алисса повернула ключ в замке зажигания и начала выезжать с парковки.

– Ну брось! Как будто ты не заметила? Не слышала, что он сказал про Бет?

Я почувствовала себя воздушным шариком, который проткнули иголкой: из меня словно вышел разом весь воздух.

– «Мы думаем над тем, чтобы обручиться», «Наши семьи всегда дружили», «Я с детства с ней знаком». Звучит так, как будто родители за них договорились!

– Ага, звучит странно, – согласилась я и спрятала ладони под бедра, чтобы унять дрожь в руках.

– Странно в хорошем смысле! – Алисса ударила по рулю. – Он вернется в Хьюстон не раньше июня, то есть у меня еще чуть больше двух месяцев. – Она самодовольно ухмыльнулась. – Теперь-то я возьму быка за рога! И все благодаря тебе.

– А я что сделала?

– Пустила меня на свое свидание, – ответила Алисса и похлопала меня по ноге. – Нет, правда, ты лучшая сводница на свете!

* * *

Тем же вечером я сидела с ноутбуком в кровати и изучала десяток сайтов, выпавших в списке результатов, когда я напечатала «жизнь после смерти» в строке поиска в Гугле.

Я прочла заметки в знакомых мне газетах, просмотрела интервью с ведущими учеными, врачами и духовными лидерами мира. Открыла сразу несколько серьезных статей о религиозных убеждениях и даже нашла схему, показывающую, как относятся к концепции жизни после смерти разные вероисповедания. Я уже собиралась щелкнуть следующую ссылку, когда с улицы раздался шум.

Я бросила ноутбук на подушку и вылезла из-под одеяла. А потом подошла к окну и отдернула занавеску.

Видимо, Эмори только что закрыла окно. Она стояла за стеклом и смотрела на дорогу, словно кого-то ждала.

Сегодня пятница. Время почти полночь. Значит, с минуты на минуту рядом с моим домом зашуршат розовые кусты и на лужайку выбежит Люк.

На столике у кровати завибрировал телефон. Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела на экран.

Аарон: Смотри, что у нас получилось…

У нас. Снова.

Я включила приложенное к сообщению видео. Изменений оказалось немного, но все значительные. Он поменял местами некоторые кадры, чтобы они лучше сочетались с фоновой музыкой, и кое-где сократил видео, чтобы оно не казалось затянутым. Предпоследний вариант тоже был хорош, но этот мне понравился гораздо больше.

Я написала ему в ответ: «Оно потрясающее! Папе точно понравится».

«Спасибо, – ответил Аарон. – Надеюсь».

Я не знала, что еще добавить. В голову приходил только тот неловкий момент, когда я положила руку ему на бедро. Отчасти мне хотелось оправдаться, но я не знала, как это сделать, и решила извиниться за Алиссу.

«Извини, что Алисса набросилась на тебя с расспросами о Бет, – напечатала я. – Очень неудобно вышло».

Он долго молчал. А потом на экране появились три точки, и я поняла, что он пишет ответ.

Аарон: Ничего страшного.

Аарон: Не хотел так резко переводить тему.

Аарон: Просто у нас с Бет все сложно.

Мне хотелось узнать подробности. Мне хотелось и дальше с ним переписываться. Я подумала об Алиссе и ощутила укол совести. А потом о Бет, и мне стало совсем стыдно. Но я все равно ему ответила.

Ханна: Я пока не сонная… ☺

Аарон: ☺

На экране снова появились три точки.

Аарон: Она хочет, чтобы мы поженились.

Аарон: Мы собирались обвенчаться после Рождества, но меня позвали сюда работать, и пришлось отложить свадьбу.

Ханна: А ты? Ты не хочешь жениться?

У меня все тело вибрировало, словно от лишней дозы кофе. Я шагала вперед-назад по комнате, нажимая на клавиши. А потом подошла к окну и выглянула на улицу, вполне ожидая увидеть Люка. Но там никого не было.

Аарон: В будущем – конечно. Мы с десятого класса вместе.

В будке звукозаписи он тоже об этом упомянул, но я не понимала, почему эта деталь так важна.

Мне захотелось пить. Я осторожно открыла дверь, чтобы она не скрипнула. В доме было темно и тихо, и я шла по коридору на цыпочках, не переставая переписываться с Аароном. Лицо у меня горело.

Ханна: Ты ушел от вопроса.

На кухне я достала из шкафчика стакан, набрала в него воды из-под крана и опустошила в два глотка. Телефон я положила на тумбочку, не отрывая взгляда от экрана. Сердце стучало, и я с нетерпением ждала появления заветного троеточия.

Я заново наполнила стакан и увидела новое сообщение.

Аарон: Тебе правду?

Ханна: Да, пожалуйста.

Я не шевелилась, впившись взглядом в телефон. Аарон ответил практически моментально.

Аарон: Нет.

Аарон: Я совсем не готов.

Аарон: Не знаю, почему она считает, что готова – или что мы готовы.

Я подождала, не добавит ли он еще что-нибудь. Прошло несколько секунд, а нового сообщения так и не появилось, так что я напечатала ответ.

Ханна: Так скажи ей об этом.

Аарон: Знаю… Я пытался…

Ханна: Но ты ее любишь?

На это он долго не отвечал.

Аарон: Да, люблю.

Аарон: Но…

Ханна:???

Аарон: Наверное, все меняется.

Я напечатала «Что – все?», но отправить не успела – на экране снова возникли три точки, а за ними очередное сообщение.

Аарон: Кстати, я понятия не имею, зачем тебе все это рассказываю.

Аарон: Неправильно это.

Ханна: Нет, все нормально.

Аарон: Мне не следует обсуждать трудности в отношениях с дочкой моего шефа и при этом моей ученицей.

Аарон: Это все виновата моя жизнь отшельника без друзей.

Ханна: ☺

Ханна: Я не против тебя выслушать.

Аарон: Спасибо.

Аарон: Только не говори об этом своему отцу, ладно?

Ханна: Зачем мне ему говорить?

Аарон: Не знаю… вы же очень близки.

Раньше были. Сейчас – не особо. Я вот уже несколько месяцев не делилась с ним своими переживаниями, а в свете недавних событий не собиралась доверяться ему и впредь.

Ханна: Я не все ему рассказываю.

Я посмотрела на микроволновку, проверив время. Полночь и три минуты. Я собиралась было напечатать ответ, как вдруг за окном что-то мелькнуло. Красный автомобиль проехал через перекресток, не остановившись перед знаком. Он медленно подкатил к моему дому, а потом резко замер, ударившись о край тротуара.

Я перегнулась через раковину и вытянула шею, чтобы лучше его рассмотреть.

Красная «Джетта». Обычно Люк приезжает раньше, но это явно его машина. Ошибки быть не может.

Я замерла, готовая пригнуться, как только он заглушит мотор, но Люк все не выходил из машины. Фары все еще горели, из выхлопной трубы шел пар. А еще мне казалось – только я не была в этом точно уверена – что Люк сидел, опустив голову на руль.

Телефон завибрировал, но я не ответила. Я наблюдала за Люком и ждала, пока он зашевелится. Часы на микроволновке показывали уже семь минут первого.

Аарон: Встретимся в будке звукозаписи после службы?

Я потянулась за телефоном и написала ответ.

Ханна: Случилось что-то странное.

Аарон: Ты в порядке?

Ханна: Да… просто…

Ханна: Парень моей соседки каждую ночь пробирается к ней в комнату и всегда паркуется под окном моей кухни.

Было как-то неправильно называть Эмори безликой «соседкой», но я не хотела углубляться в подроб-ности.

Ханна: Он остановил машину, но до сих пор из нее не вышел.

Ханна: Мне его видно.

Ханна: У него голова лежит на руле.

Ханна: Наверное, с ним что-то не так.

Я открыла окно и прислушалась. Ничего.

Ханна: Подожди минуту.

Отложив телефон на тумбочку, я помчалась к себе в комнату и отдернула занавеску, ожидая увидеть Эмори у открытого окна, где она всегда стояла по вечерам, выглядывая Люка, но ее жалюзи были опущены, из-под них сочился бледный свет.

Я схватила толстовку, висевшую на спинке стула, натянула ее через голову и вернулась на кухню.

Автомобиль Люка стоял на том же месте. Фары горели. Двигатель рычал. А Люк сидел все так же неподвижно. Часы на микроволновке показывали тринадцать минут первого. Прошло десять минут с тех пор, как его машина остановилась. Телефон снова завибрировал.

Аарон: Что происходит?

Ханна: Я щас.

Не думая, я открыла входную дверь и вышла на крыльцо. Горло защипало от холодного ночного воздуха.

Я спрятала руки в карманы, быстро проверила, нет ли кого рядом, и побежала по лужайке. Трава кололась, роса быстро промочила ноги. Примчавшись к машине, я приставила ребра ладоней к стеклу и прижалась к ним лицом, стараясь получше разглядеть, что происходит в салоне «Джетты».

Люк с закрытыми глазами прислонился щекой к рулю, а его руки безвольно свешивались по бокам.

Я постучала в стекло и позвала громким шепотом:

– Люк!

Он не открыл глаз. Даже не пошевелился.

– Люк! – крикнула я чуть громче. И постучала сильнее.

Никакой реакции.

Эмори.

Я потянулась за телефоном, чтобы написать ей, но тут же вспомнила, что оставила его на тумбочке. Тогда я еще раз постучала в окно. Люк меня не слышал, и я как можно аккуратнее открыла дверь, приподняла Люка за плечи и несильно потрясла.

– Люк! Проснись, Люк! Проснись, пожалуйста!

Я перегнулась через него, заглушила двигатель и выключила фары. Втянув носом воздух, я чуть не поперхнулась от резкого, кислого запаха. В машине ужасно воняло: все пассажирское сиденье было залито рвотой. Я посмотрела на Люка и увидела, что его куртка тоже измазана мерзкой жижей.

В остальном он выглядел нормально. Ни порезов. Ни ушибов. Я пригляделась, и только тогда кое-что заметила. Куртка была распахнута, а футболка задралась с левой стороны. Я приподняла ее чуть выше.

Кожа под ребрами выглядела опухшей, а весь левый бок отливал фиолетовым, почти черным цветом. Я легонько его коснулась, но Люк никак не отреагировал. Тогда я приложила палец к его шее, чтобы прощупать пульс, но ничего не почувствовала.

– Люк, – прошептала я ему на ухо. – Это Ханна. Выслушай меня, хорошо? – Я посмотрела на его глаза, чтобы проверить, не двигаются ли белки под веками, но они оставались неподвижными. – Я позову на помощь! Я скоро вернусь.

Я помчалась к дому через лужайку и ворвалась в прихожую. По пути к домашнему телефону крикнула родителям, чтобы они срочно встали, а потом набрала Службу спасения. Пока я дожидалась ответа, на кухню прибежал папа.

– Что случилось? Ты в порядке?

Мама уже спешила к нам, на ходу завязывая пояс халата. Я показала на машину Люка за окном.

– Я – да. Это Люк. У него бок весь опухший и фиолетовый, и он еле дышит.

Папа рванулся к входной двери. Я сунула маме трубку телефона и бросилась следом. Мы вместе завернули за угол, а когда вышли к автомобилю Люка, папа открыл дверь со стороны водителя и пригнулся. Я заглянула ему за плечо.

Папа взял Люка за запястье, как и я, пытаясь прощупать пульс, но безуспешно. Он приложил ладонь к его шее, задрал футболку и осторожно потрогал кожу вокруг синяка.

– Что с ним? – спросила я.