Текст книги "Анакир"

Айрос усмехнулся с облегчением и ощутил, как вожделение теплом разливается по его животу.

Поднявшись по лестнице, он оказался в полутемной комнате. И в свете единственной бронзовой лампы обнаружил, что окружен людьми в угольно-черных кольчугах и с нехорошими ухмылками.

– Не совсем то, чего ты ждал, да, заравиец? – бросил один из них.

Айрос попытался выхватить меч, но ему не позволили. Сам он был без доспеха, и ничто не помешало кому-то ткнуть его ножом под ребра, достав до самого сердца.

Он еще не умер, когда его стаскивали вниз по лестнице. Но это был уже не тот надменный офицер и самодовольный красавец. Он снова стал мальчиком, плачущим в душе о Зарависсе, где отец со смехом катал его на плечах, о свете, о жизни...

Но все, что он увидел в эту последнюю минуту, были жестокие звезды Дорфара и ненасытный зев черной дорфарианской реки, распахнувшийся, чтобы поглотить его.

Зеебы неслись во весь опор, Улис-Анет трясло и швыряло из стороны в сторону. Казалось, безумной скачке не будет конца. Но в конце концов дверца экипажа отворилась, и Улис-Анет увидела, что дорфарианские предгорья стали куда ближе. Беспорядочно сгрудившиеся строения прояснили все остальное. Она находилась на окраине Корамвиса, вдали от равнины, на которой стояла Анкира. Неподалеку виднелись развалины пристани, за ними угадывалась древняя река.

Экипаж был окружен солдатами. Торопливо подскакали еще двое – те, кто сопровождал ее по дворцу, но больше не в белых плащах и без эмблем особой гвардии.

Улис-Анет стояла и молча смотрела на них. Она не боялась, а скорее испытывала перед ними холодный почтительный трепет, словно ребенок перед взрослыми.

Один из солдат приблизился к королеве и предложил ей кубок с вином. Это не укладывалось у нее в сознании. Она не взяла кубка и поинтересовалась:

– Это яд?

– Нет, госпожа. Мы не намерены вредить вам. Наоборот, нам приказано о вас заботиться. Но часть пути нам придется проделать по реке, и это поможет вам уснуть.

– Я вовсе не хочу спать.

– Да, госпожа. Однако путешествие утомит вас. И вы можете поднять шум.

– Вы служите не Повелителю Гроз. Куда вы хотите меня везти?

– Сейчас не время для вопросов, госпожа. Пейте, будьте так добры.

– Или мы погрузим вас в сон другим способом, – раздался сзади еще один голос.

– Но вы же не намерены вредить мне, – холодно напомнила королева, удивляясь, как вообще сохранила способность разговаривать.

– Вам и не будет вреда от этого. Просто легкое нажатие сбоку на горло. Но неприятное. Лучше сделайте, как вас просят.

Она сделала шаг назад, огляделась. Бежать было некуда. Пришлось взять кубок. Сквозь запах вина проступал аромат каких-то трав, не более того. Наверное, яд должен пахнуть по-другому? А впрочем, какая разница?

Выпив, она уронила кубок. Один из мужчин поднял его, другой – подхватил королеву. Снадобье подействовало: Улис-Анет была безвольной и беспомощной. Она припомнила, когда ей довелось испытать подобное состояние, сообразила, куда ее тогда заставляли идти, и испытала смутный стыд.

К тому времени, когда женщину опустили на дно лодки, она полностью потеряла сознание. И хотя она была молода, прекрасна и соблазнительна, мужчины хорошо знали, почему не имеют права позабавиться с ней.

Они гребли вверх по течению.

Когда занялась заря, они были уже за много миль от старой пристани.

Ральданаш спокойно слушал лорда-правителя.

– Повелитель Гроз, факты прямо-таки вопиют, – рассуждал Венкрек. – Часовые уверяют, что ничего не видели – должно быть, кем-то подкуплены. Двое из вашей особой гвардии найдены в кустах убитыми и раздетыми донага. Очевидно, заравийцы воспользовались их одеждой для маскировки. Следы экипажа, как мы обнаружили, ведут в холмы, к руинам Корамвиса. Мои люди обыскали всю эту местность, но ничего не нашли. Похоже, что это ложный след для отвода глаз. Мы также исследуем пути, ведущие на юг – в Оммос и Зарависс...

– Ваши выводы, лорд-правитель? – прервал его Ральданаш.

Венкрек бросил на него пристальный взгляд. Говорить или нет? Они знали друг друга еще детьми в Ваткри. К тому же Венкрек был слишком взбешен, чтобы следовать этикету.

– Ральданаш, эта висская сука выставила тебя на посмешище!

Король оставил выпад без ответа. По нему вообще нельзя было ничего прочесть – ни ревности обманутого супруга, ни страсти, ни даже удивления.

– Простите, мой повелитель, – взял себя в руки Венкрек, – просто мне чрезвычайно дорога ваша честь. Вам нужны мои выводы? Очень хорошо. Вывод здесь может быть только один: ваша супруга, королева Улис-Анет, подло сбежала с начальником своей гвардии Айросом. Всем известно, что они были близки еще до вашей свадьбы. Заравиец сообщил об этом всему городу, оплакивая разлуку с любовницей по кабакам и публичным домам Анкиры.

Несколько советников, которые разделяли точку зрения лорда-правителя, приглушенно зашумели. Один из них, Вис по происхождению, взял слово:

– Вашему величеству следует утешиться тем, что эта двое не сумеют скрыться – их обнаружат, куда бы они ни сбежали. Мой совет – последуйте старинным законам Дорфара. Этого Айроса надлежит публично оскопить и затем повесить. А женщину...

– Я помню наказание для оступившихся жен короля, – перебил его Ральданаш. – Колья и костер.

– Снисходительность здесь неуместна, – настаивал Венкрек. – Будь она из народа богини – с Равнин или с континента, где вы родились, – тогда еще может быть. Но она Вис.

Висский советник заметно изменился в лице.

– Вы еще не поймали ее, – напомнил Ральданаш. Его царственно-прекрасная голова развернулась, и он взглянул через всю комнату на сводного брата. – А что скажешь ты, Рармон?

– Вам нужно мое согласие или мое мнение, повелитель?

– То, что будет полезнее.

– Повелитель Гроз, – вмешался Венкрек, – прежде лорд Рармон сам должен ответить на несколько вопросов Совета.

– Что еще за вопросы? – обернулся к нему Рармон.

– По поводу ваших переговоров с Вольными закорианцами.

– Какие переговоры имеются в виду? – заинтересовался Ральданаш.

– Боюсь, Повелитель Гроз, сейчас не время... – попытался увильнуть Венкрек.

– Лорд Венкрек, если вы пытаетесь в чем-то обвинить меня, то для этого сгодится любое время, – возразил Рармон.

Ральданаш поднялся, и все посмотрели на него.

– Лорд-правитель, соберите Совет в два часа пополудни. До этого времени все свободны. Благодарю вас за те усилия, которые вы прилагаете к моей пользе. До свидания, господа, – и небрежно прибавил уже от двери: – Идем со мной, Рармон.

В одной из роскошно убранных дворцовых комнат Повелитель Гроз опустился в кресло и указал Рармону на другое.

– Итак? – произнес он.

– Надеюсь, ваше величество получило мой доклад? – поинтересовался Рармон.

– О закорианском шпионе, который подстерег тебя во дворе с фонтаном? Да. Я знаю этого человека, он желает работать с нами. Но, помимо этого, имеют место другие вещи. Письма от Вольных закорианцев, которые ты получаешь. Знаки, которыми обмениваешься на прогулках. Некоторые шпионские донесения, которые касаются тебя, пусть и косвенно.

– Неужели вы считаете меня столь безмозглым, чтобы проделывать все это у вас на виду?

– Все может быть, – ответил Ральданаш. – Но лично я в этом сомневаюсь. Возможно, здесь замешан кто-то еще?

– Значит, я не потерял вашего доверия? – склонил голову Рармон.

– Я чувствую, что против тебя работают могущественные силы.

– Вы позволите мне разоблачить их?

– Если сможешь. Но, возможно, эти силы принадлежат не только людям.

Рармон, казалось, колебался. Пока он не позволял себе обратиться к янтарному кольцу, не желая испытывать его обжигающее, пусть и безболезненное воздействие.

– Так что насчет Улис-Анет? – чуть мягче спросил король.

Рармон сосредоточился.

– Бегство заравийской королевы случилось очень кстати, – уронил он.

– Согласен. К тому же оно перекликается с историей Ральднора и Астарис.

– Было бы слишком идеально свалить его на Айроса. Однако она порвала с ним.

– Я довел до сведения королевы, что она может приглашать к себе, кого ей вздумается, при условии соблюдения приличий, – сообщил Ральданаш, и даже в эту минуту его лицо ничего не выражало.

Сдавшись, Рармон судорожно сжал кольцо правой рукой – и тут же отдернул ее. Кольцо не обжигало палец, на который было надето, но другую вторгшуюся руку прямо-таки опалило. От Ральданаша это не ускользнуло, но он не стал делать никаких замечаний.

– То, что Айрос был одержим вашей женой, знали все вокруг, – твердо сказал Рармон. – И кто-то мог этим воспользоваться. Таким образом, этот кто-то с большой вероятностью увез королеву помимо ее воли. А отсутствие ее офицера подстроили, чтобы навести умы на версию совместного бегства. Слишком уж удачное совпадение. Не удивлюсь, если сейчас тело Айроса кормит птиц-падальщиков или рыб на дне реки.

– И кому же до такой степени нужна моя жена?

– Такой человек есть. Насколько мне известно, он никогда ее не видел, но я могу и ошибаться. Это Кесар эм Кармисс.

– То есть он решил пожертвовать дружбой с Дорфаром? – Ральданаш принял версию Рармона без возражения, даже не спросив его о причинах таких подозрений.

– Если вам так нужен этот союз – что ж, у вас на руках есть готовое объяснение. Продолжайте считать, что ее похитил заравиец.

– Понятно.

– Я могу заняться поисками тела Айроса и других улик. А вам следует послать наперехват людей на колесницах. Я думаю, они поплывут на восток по Окрису. Кесар наверняка держит за пределами Дорфара корабль, готовый в любую минуту сняться с якоря. Разумеется, если вы схватите его людей, о союзе с Кармиссом придется забыть. Но не сомневаюсь, что и это он предвидел заранее.

До заката оставалось еще около часа. Храм Анакир утопал в темно-золотом сиянии. Принц Рармон пришел сюда заранее по двум причинам, связанным с официальным культом, в том числе и по той, что имела отношение к Повелителю Гроз. Весь церемониал здесь был висским – шумным и экзотическим. Даже пышность мистических действ Ашары не шла с ним ни в какое сравнение. Но сейчас храм стоял, погруженный в глубокую тишину, пахло благовониями и циббовым деревом, а перед гигантской статуей горел лишь один светильник.

Карабкаясь по горбатым улочкам заросшего лесом холма, Рармон вспоминал Анкабек. Однако между этими священными местами не было ничего общего. Хотя наиболее значимые ритуалы обычно не проводились так близко к дворцу, а священная проституция практиковалась в других храмах города, тем не менее это место впечатляло своей роскошью, красотой тленных вещей. Изумительная мраморная статуя, украшенная золотом и драгоценными камнями, была выше анкабекской Анакир. Но обращалась она в основном к уму и вкусу людей, а не к их сердцу.

Из-за перегородки вышел жрец в желтом одеянии и низко поклонился, чего никогда не сделал бы служитель Ашары.

– Мне очень жаль, лорд Рармон. Молодая женщина умерла. Этот яд действует медленно, но наверняка. Мы смягчили ее боль и придали ей мужества, но предотвратить смерть не смогли.

Бедняжка Йеза попалась в ловушку, увязнув в чужих интригах слишком глубоко, чтобы выбраться назад. В последний момент, уже слабея, она пришла в храм за помощью, и это было ее единственным мудрым решением. Теперь Рармон мог восстановить ход событий. Они стащили какую-то вещицу Улис-Анет, чтобы выманить Айроса на свидание, и, несомненно, расплатились с Йезой. Похоже на старый элисаарский прием – монета с острым краем, а на нем яд. Девушка не замечала мелкую царапину на пальце, пока не стало слишком поздно.

– Мне тоже очень жаль, – сказал Рармон. Однако смерть Йезы подтверждала его умозаключения столь же несомненно, как если бы та рассказала обо всем сама. – Вы правильно сделали, послав за мной. Я распоряжусь о богатых приношениях для Анакир.

– Благодарю вас, лорд Рармон.

Внезапно Рармон вспомнил маленького смуглого жреца. Это был таддриец, который присутствовал среди эманакир в ночь его испытания. Тот самый, которому в детстве довелось увидеть, как Ральднор и Астарис ушли в джунгли.

– Собственно, я уже принес подарок богине, – сообщил Рармон. – Или вам, – он достал янтарное кольцо, сейчас совершенно холодное, и протянул жрецу.

– Нет, мой лорд, – покачал головой таддриец. – Я не могу взять его.

– Почему же? Янтарь с Равнин – ценная и, несомненно, святая вещь.

– Так же, как и вы не можете подарить его, мой лорд, – даже коренастая крестьянская фигура не умаляла достойного, почти благородного вида жреца. – Это ваша мета, принц Рармон. Вы не можете сложить ее с себя. Снять ее может лишь тот, кто ее возложил, и никто иной.

– Но это же всего-навсего кольцо.

– Не совсем. В нем сила. Это дар лично для вас, который нельзя передать другому.

– Мне казалось, что вы признаете лишь практическую сторону культа.

– Да, мой лорд. Магия сама по себе – очень практическая вещь.

– Тогда я просто положу кольцо на Ее алтарь.

– Нет, – возразил таддриец. – Это не просто украшение, от которого вы пытаетесь избавиться – это ваш рок, которого не избежать.

Рармон вдруг осознал, что все это время слегка теребит свое кольцо.

– Правильно ли я чувствую, что вокруг меня в воздухе висит нечто вроде грозы? – задыхаясь, спросил он. – Я не верю в Анакир. Я вообще не верю в богов.

– Мой лорд, Анакир – всего лишь символ, олицетворение той Силы, которая есть в каждом из нас, – ответил таддриец. – Она – лицо, внешняя форма, в которую мы облекаем красоту, силу, любовь и мудрость. Так же, как письменность – видимая форма звуков речи, которые мы лишь слышим.

– Вы стоите под Ее изображением и говорите мне это?

– И заметьте, Она не поразила меня насмерть, – на лице жреца появилась обезьянья усмешка. – Истина не может быть богохульством, если бог является воплощением истины.

Рармон повернулся и пошел меж колонн храма, а затем меж деревьев священной рощи. Грозное предупреждение судьбы гремело над его головой, словно набат.

Прошел дождь, и все следы, оставленные какими бы то ни было повозками, оказались смыты. Рармон отправил пятерых своих людей на юг вдоль темного берега реки. Им попадалось все, что угодно – заброшенный разбойничий притон, чье-то гнездышко для любовных свиданий, но только не то, что они искали. В конце концов они растревожили логово диких кошек и были вынуждены отступить. Рармон видел, как пляшут среди руин отсветы факелов.

Разбирательство в Совете задержало его до полудня. Ему пришлось на это пойти, чтобы отвести от себя обвинения Венкрека в сношениях с Вольными закорианцами. Но откладывать поиски до утра Рармону не хотелось – это значило потерять даже те следы, которые пока сохранились. Наконец близ какого-то старого дома одному из его людей попалась на глаза нераспряженная колесница с совершенно измученными скакунами. Дверца колесницы была украшена эмблемой Зарависса.

В доме на верхнем этаже обнаружилась лампа с остатками масла. В ее свете Рармон разглядел на полу черные пятна уже засохшей крови. Они привели на берег реки.

– Он на дне, мой лорд, – заметил один из солдат.

– Да, – кивнул он. – Я тоже так считаю.

– Несчастный сукин сын.

Рармон отослал заравийскую колесницу назад в город в сопровождении двух человек. С ним остались трое, один из которых отошел по нужде к дереву во дворе. Обратно он не вернулся.

Двое оставшихся солдат рвались выяснить, что с их товарищем, однако Рармон сдержал их. С края склона им удалось разглядеть торчащие из-за ствола ноги в башмаках. Если их владелец и прилег отдохнуть под дерево, то явно вечным сном.

– Проклятые грабители, – пробормотал один из двоих.

– Грабители не посмели бы убить солдата королевской гвардии так близко от города... – в этот миг совсем близко от себя Рармон услышал чей-то резкий выдох, как перед прыжком, и тут же отскочил в сторону.

Из темноты выскочил человек, вскрикнул, ударившись об угол каменной террасы, но успел достать своим клинком одного из гвардейцев. Второй дорфарианец крутнулся на месте, одной рукой выхватывая меч, а другой, в которой был горящий факел, ткнув в лицо новой фигуре, появившейся из тьмы. Волосы нападающего вспыхнули, он с воплем кинулся прочь, но тут возникли еще двое с мечами и взяли дорфарианца в клещи.

Видимо, кто-то заткнул рот вопящему хорошим ударом – его крики разом стихли, и в наступившей тишине Рармон услышал, как хрустнули шейные позвонки дорфарианца. Другой солдат тоже не подавал признаков жизни.

– Бросайте меч, принц, – раздалось сзади. – Сами видите, он вам не поможет.

В свете уцелевшего факела Рармон увидел, что окружен более чем десятком вооруженных людей в вычерненных кармианских кольчугах, но без эмблем.

– Мы ждали, что вы придете сюда, – пояснил голос, показавшийся знакомым. – Ваш прежний хозяин, Кесар, способен читать ваши мысли не хуже степняка.

Говорящий выдвинулся вперед. На нем тоже был черный доспех, но не кольчуга, а плотный панцирь из шкуры овара. Это был тот самый закорианец из двора с фонтаном.

– Да-да, – усмехнулся он. – После всех своих отступничеств я в конце концов решил вернуться к старому хозяину – королю Йилу эм Закорису. Ваш Кесар немало укрепил меня в этом решении. Вижу, вы потрясены, лорд Рармон?

Он сделал повелительный жест в сторону кармианцев:

– Отберите у него меч, нож и прочее оружие. Любые драгоценности отдавайте мне. Для начала я возьму вот это кольцо.

Помощи ждать не приходилось. Двоих на колеснице, видимо, тоже перехватили и прирезали. Сражаться в таких условиях означало верную смерть, а к этому Рармон был совсем не готов.

Его швырнули на колени перед тем, как сорвать с него пояс с оружием. За этим последовал удар в спину – сродни раскату грома. Рармон упал лицом в черную грязь и почувствовал, как из одной его руки выхватили меч, а с другой сдернули кольцо-мету. Тут же раздался вопль – разумеется, кольцо обожгло руку похитителя. Очевидно, его поспешно отбросили, ибо раздался звук удара о камень и приглушенный звон, с каким обычно бьется очень толстое стекло. Вольный закорианец грязно выругался.

На этот раз Венкрек не успел выступить с обвинением. Его опередил пергамент, доставленный к воротам залов Совета. Он гласил: «Властители Дорфара, больше вам не травить волка. Он сбежал к своим братьям из Вольного Закориса со всеми сведениями о ваших военных планах и на бегу смеется над вами и вашей глупостью».

Путешествие по реке сменилось долгой поездкой в колеснице. Затем другая лодка доставила ее на борт черной галеры, возвышавшейся, как ночь, над утренним морем. Улис-Анет видела это урывками, поскольку ее продолжали опаивать дурманящим снадобьем. На корабле она была даже рада этому, ибо шторм не прекращался почти все время их короткого плавания.

Когда королева наконец очнулась, она снова была на земле. Определить, что это за земля, ей не удалось.

Однако ее последнее пробуждение заставляло заподозрить, что сон все еще длится. Она находилась в пышно украшенном доме, окна которого выходили в заросший сад. За ним до горизонта раскинулась возделанная долина.

Когда полностью ушла слабость, вызванная снадобьем, Улис-Анет начала присматриваться к тому, что ее окружало. Обстановка вполне соответствовала рангу пленницы – она получала все, к чему привыкла во дворце, включая изысканную и красиво сервированную еду, дорогие притирания и шкатулки с драгоценностями.

Ей прислуживали две женщины. Они справлялись со своими обязанностями не хуже, чем ее собственные дамы, охотно и подробно отвечали на все вопросы Улис-Анет, если дело не касалось места заточения, а также таинственной личности, поместившей ее в эту роскошную клетку.

«Но я все-таки в Кармиссе?» – спрашивала королева. И слышала в ответ: «Взгляните на этот жемчуг, госпожа. Не правда ли, он идеально подходит к бархату?»

Жемчуг был черным – традиционная кармианская драгоценность. Это могло сойти за косвенный ответ, если уж нельзя было получить прямой.

В общем, Улис-Анет и не хотела знать – ее вопросы были продиктованы лишь остатками гордости. Куда проще притвориться несведущей и напуганной, в том числе и перед самой собой.

Дом, который скорее хотелось называть виллой, охраняла вооруженная стража. Она могла беспрепятственно перемещаться по башне, в которой пришла в себя первым утром, но остальная часть виллы была недоступна. Садом она тоже наслаждалась лишь с балкона. Вдалеке Улис-Анет видела людей, работающих на полях, но никаких слуг, кроме ее собственных, в доме не появлялось. Это радовало ее. Окажись кто-нибудь поблизости, она была бы обязана позвать на помощь, и неизвестно, чем бы все кончилось.

Так прошло четыре дня, по ощущениям Улис-Анет – вдвое больше. Она плохо спала по ночам, ее тело было истерзано – но не болезнью. Порой, пытаясь что-нибудь читать, сидя на балконе или бродя по своим покоям, она чувствовала в доме какое-то движение – едва слышные разговоры, чьи-то шаги, – и ее сердце на миг замирало в надежде. Она ждала Его. Но ее ожидания ни разу не оправдались.

Однако на пятый день незадолго до заката она убедилась, что Он уже близко. Дамы доставили ей новые пышные одежды и изысканные украшения. Укладывая ее волосы, они выглядели взволнованными. В комнате, которая служила ей столовой, поставили жаровни и воскурили благовония, принесли и зажгли дополнительные свечи.

– Будем надеяться, – едко бросила Улис-Анет прислужницам, – что лорд Кесар не заставит себя ждать.

Когда те ушли, она принялась нетерпеливо расхаживать по комнате.

Будучи пленницей, она не имела выбора, принимать гостя или нет. Однако эта простота была обманчивой. Все выглядело так, будто от нее ничего не зависит, но Улис-Анет вдруг поняла, что не хочет лгать самой себе. К соответствующей жизни ее готовили с детства. После того, как шесть лет назад ее отдали Повелителю Гроз, она ждала от судьбы лишь то, что причиталось ей по праву рождения и положения. Увы, она оказалась не нужна Ральданашу. Улис-Анет вняла предостережениям и честно старалась быть терпеливой, готовясь провести в смирении всю свою жизнь. А затем из предрассветной темноты близ Кумы возник Кесар и, как в древнем сказании, перешел черную реку, отделяющую жизнь от призраков. Он привязал ее к себе тенью, павшей на ее лицо, пожатием рук, терпким желанием на дне глаз. В отличие от Ральданаша, Кесар неистово жаждал ее. А она... Да, ей нравилось быть желанной для этого мужчины.

И тут ее честность взбунтовалась.

Что ж, прекрасно, она примет его. Но не такой! Не нарядной и усыпанной золотом, приготовленной для него, словно еще одно изысканное блюдо на стол!

Она подбежала к зеркалу и принялась оттирать лицо от краски, разрушила сооружение на голове и тряхнула рассыпавшимися волосами. Отшвырнув бархат и самоцветы, Улис-Анет надела платье, в котором ее привезли сюда. По ее просьбе его постирали и вернули обратно – тогда она еще не знала, зачем ей это надо. За время путешествия платье потерлось, потускнело, кое-где даже порвалось.

Она едва успела.

Пока она стояла перед зеркалом, оценивая свое преображение, наружная дверь открылась и снова плотно притворилась. Улис-Анет осознала, что не может пошевелиться.

Так она и увидела его – в зеркале. Он прошел через всю комнату с ее свечами, жаровнями, накрытым столом и встал в проеме внутренней двери, как в раме.

«Он уже здесь, – уговаривала она себя. – Обернись и встречай его, как хотела. Не бойся, это всего лишь отражение в зеркале». Но от одного вида этого человека она забывала, как надо дышать. Каким-то образом она все же обернулась, стараясь смотреть сквозь него, расширив зрачки, лишь бы не встретиться с ним взглядом...

– Я думал, что женщины оденут вас, как подобает, – произнес Кесар. Уши не глаза, их не закроешь, и самый звук его голоса пронзил ее насквозь.

– Они сделали все, как вы хотели, – ответила Улис-Анет. – А затем я сделала то, что хотела я сама.

– Пусть так.

В его голосе не было ни раздражения, ни радости. Вообще ничего. Он снова вышел во внешнюю комнату, и ей пришлось последовать за ним, чтобы спросить:

– Могу я, наконец, получить объяснения по поводу того, что сделали со мной по вашему приказу?

Он был во всем черном. В Дорфаре она слышала, что это его обычная манера одеваться. Кесар казался воплощением тьмы, особенно на фоне пламени свечей. Он налил вина и предложил ей. Она отказалась. Тогда он выпил сам – залпом, до дна.

– Вы находитесь в имении моего советника Ральднора, в Иоли, – пояснил он. – В ближайшее время вас перевезут еще куда-нибудь. Приношу свои извинения, что пока не могу принять вас в своей столице, Истрисе.

– Значит, я ваша заложница для воздействия на Дорфар?

– Нет, – ответил он. – Вы просто – моя.

– Такое оскорбление Повелителя Гроз повлечет за собой войну.

– Война случится так или иначе. Подобные вещи не становятся предлогом, если под ними не лежит более серьезной причины.

– Но почему вы...

– Вы знаете, почему.

Невольно она взглянула ему в глаза. Теперь их разделяло всего несколько шагов. Улис-Анет отвела взгляд, чувствуя, как кровь стынет у нее в жилах.

– Я напоминаю вам какую-то женщину, которая умерла.

Кесар не ответил.

«Мне тоже придется умереть, прежде чем я покорюсь», – мелькнуло в голове Улис-Анет. Пустая мысль, глупый ритуал. Даже ей самой это казалось до отвращения неприемлемым.

За дверью раздались голоса. Получив разрешение хозяина, незнакомые слуги внесли обильный ужин и удалились. Кесар жестом пригласил ее за стол.

– Благодарю вас, мой лорд. Я не горю желанием отведать нового зелья.

– Вы собираетесь морить себя голодом во имя добродетели?

Их глаза снова встретились.

– Не рассчитывайте, что я с радостью приму от вас хоть что-нибудь, – бросила Улис-Анет.

Кесар медленно подошел к ней, пересекая освещенную комнату, как раньше темную и безмолвную реку, но не коснулся ее.

– Голодовка – медленный и неприятный способ, – произнес он, вытащил из-за пояса кинжал и протянул ей изящным движением, как прежде протягивал кубок с вином. – Она убила себя, почему бы вам не сделать то же самое?

Улис-Анет даже не взглянула на кинжал. Он ничего не значил для нее, ибо она хорошо знала, что ни при каких обстоятельствах не совершит самоубийства. Его слова значили гораздо больше.

– Кем была эта женщина? – спросила она.

– Моей сестрой.

Улис-Анет отшатнулась.

– Вы предлагали кровосмешение своей сестре? И она предпочла смерть...

– Что еще?

Теперь она смотрела на него во все глаза, пытаясь разглядеть насмешку, гнев или боль. И ничего не увидела. Он был такой же, как Ральданаш. Вот только под этим черным холодом таился неистовый огонь – единственное и страшное отличие.

«Нельзя напрашиваться на крайние меры, подталкивать его к жестокости или насилию», – твердила Улис-Анет, как заклинание. Это опять же было бы слишком просто. Лучше мягко уступить силе и снять с себя вину.

– Позвольте мне удалиться, – попросила она.

Даже это могло показаться излишне вызывающим. Она потупила взгляд, старалась выглядеть холодной и смиренной. Бесцветной. Это было нелегко.

– Совсем не обязательно, – ответил Кесар с убийственной учтивостью. – Я поем где-нибудь в другом месте.

Он направился к двери. Улис-Анет по-прежнему не отрывала глаз от пола. Она не знала и не могла знать, что в этом скромном платье, с распущенными волосами и без краски на лице была более, чем когда-либо, похожа на Вал-Нардию в то утро, когда та объявила о своем отъезде на Анкабек.

У дверей Кесар обернулся.

– Завтра я переведу вас в дом поближе к столице. Вам в нем понравится, к тому же там очень приличная дорога. Вы сможете получить все, что захотите.

– Тогда разрешите мне вернуться в Дорфар, – произнесла Улис-Анет, обращаясь к мозаичному полу Ральднора эм Иоли.

– Забудьте о Дорфаре. Когда закончится война, я подарю вам Кармисс.

В изумлении она снова, не удержавшись, подняла глаза на него.

– Да, – подтвердил Кесар. – Моя первая супруга, Верховная королева Кармисса, Ланна, Элира и всех земель, которые я завоюю. Или вы думали, что я привез вас сюда лишь для того, чтобы предложить вам вина?

И снова дверь отворилась и так же плотно закрылась за его спиной. Кесар удалился, оставив ее наедине с обедом и мыслями.

Далеко отсюда, этой же ночью, Ральднор эм Иоли стоял в своей амланнской спальне и читал донесение, пока под одеялами беспокойно ворочалась ланнская девушка.

Донесение гласило, что мятежники в Ланнелире вырезали оккупационный гарнизон, укрылись в горах и сейчас находятся в полной безопасности благодаря исключительно своевременному обвалу. К этому добавлялись очень странные подробности о каких-то мистических явлениях. Что ж, придется искать момент, чтобы лично заглянуть туда...

«Я становлюсь тяжелым на подъем», – подумал Ральднор.

Единственное, в чем он по-прежнему не терял бдительности – это постельные утехи с местными девушками. Ту, что сейчас лежала в его кровати, доставили с великими предосторожностями и так же тайно уберут еще до рассвета. Он не хотел, чтобы об этом знали его солдаты, ведь у него имелась официальная любовница, которую он повсюду возил с собой – но никогда не спал с ней.

Могли найтись те, кто захочет воспользоваться этим обстоятельством. А кое для кого Мелла и сама по себе была весьма привлекательна.

Размышляя о своей подстраховке, самом рискованном предприятии в его жизни, Ральднор отложил донесение в сторону.

Мелла...

Рано или поздно настанет день, когда Кесар перехитрит сам себя, и небеса рухнут. И вот тогда Ральднор Создатель королей достанет из навозной кучи свою жемчужину.

Бальзамировщики, которые вовсе не были бальзамировщиками, прибыли из Оммоса и с честью выполнили свое задание. Их рассказы о якобы имевшем место отравлении, пресеченные лично Кесаром, предназначались лишь для его ушей и были насквозь лживы. Мальчика и вправду кормили зельями, но не совсем теми, какими указывал регент. Под их действием принц потерял сознание, однако смерть за этим не последовала. Кесар смотрел на пустой ящик, смердящий прахом совершенно постороннего человека, в самом деле умершего от чумы. Заглянуть в него он не пожелал. Да и с какой стати? Ральднор и раньше совершал чистые убийства по поручению повелителя, его репутация была безупречной. В Усыпальницу Королей лег пустой, искусственно утяжеленный гроб.

Ребенок же был очень аккуратно и умело прооперирован, став евнухом. Он воспитывался на задворках Иоли и вскоре стал достаточно женственным, чтобы сойти за девушку – разумеется, кроме интимных ситуаций.

При умелом содействии принц-король Эмел вполне мог в один прекрасный день вернуть себе трон Истриса. Однако, зная, чем он стал, нетрудно было предсказать, что долго он там не задержится. Ужасная правда могла вскрыться, и тогда Ральднор, так долго прозябавший в стороне, шагнет через него к своей славе.

Кесар освободил Ральднора от многих моральных ограничений. Эм Иоли не задумывался над этим, но он давно уже не был тем, кто пришел в отчаяние, слыша крики рабов на горящих галерах в Тьисе. Урок оказался усвоен, и скрытая жестокость стала чертой его характера. Он выучился бессердечию у своего повелителя – но для Кесара оно было лишь средством достижения цели, и сами по себе чужие страдания никогда не забавляли его.