Текст книги "Ты, я и дождь"

Натали внимательно оглядывала подругу.

– Так. У меня есть… – она порылась в своей сумке и достала черепаховый гребень. – Как жаль, что у меня нет подходящих туфель.

У Серены тоже не было туфель, подходящих к этому платью. Но мужчинам никогда не придет в голову мысль о подобных мелочах. Натали обошла стол и стала укладывать Серене волосы. Она собрала волнистые кудри и свернула их узлом, который закрепила черепаховым гребнем. Потом протянула ей ручное зеркальце, такое большое, что Серена рассмеялась.

– Так вот почему у тебя такая огромная сумка.

Когда она посмотрелась в зеркало, ее смех замер.

В нем отражалась искушенная женщина с высокой прической и гордой линией шеи, в дорогом черном платье.

«Если бы Мередит меня сейчас увидела, она не поверила бы своим глазам».

Они стояли в вестибюле ресторана. Дэвид беседовал с женой Лу, Донной, превозносившей достоинства шопинга в Атланте, но слушал ее невнимательно, бросая косые взгляды на Серену, которая потягивала белое вино с таким выражением, как будто в бокале у нее был стрихнин.

Несмотря на ее хмурый вид, она была так красива в мягком свете мерцающих свечей. Он искренне любовался Сереной. Ей явно шло ее обтягивающее красное платье. Жаль, что ей не подошел его подарок. Ну что ж. Какая разница, в чем она одета, все равно он собирался ее раздеть, как только представится удобный момент.

Но сначала надо закончить этот ужин с Лу, Донной и Филчерами.

Дэвид улыбнулся ей, когда появился затянутый в смокинг официант, чтобы взять у них заказ. Надо это пережить. Теперь, когда Лу в городе, он убедит Нейта Филчера подписать контракт с AGI. У Лу хватает полномочий, чтобы сделать предложения, которые были вне компетенции Дэвида.

– Я, пожалуй, возьму филе, – начал Найт.

– Филе для двоих, – кивнул официант.

– Извини, дорогой, – с сильным южным акцентом сказала Пенни Филчер, пухлая светловолосая женщина в платье цвета морской волны. – Я предпочитаю седло барашка.

– Я бы тоже такое заказал, – грустно сказал Лу, если бы проклятые доктора не запретили мне мясо.

Я буду есть стейк из тунца.

– А мне лосося по-осакски, – вступила Донна Иннес.

– Кто присоединится? – Найт переводил взгляд с Дэвида на Серену.

– Филе, пожалуй, мне подойдет, – выбрал Дэвид.

Серена, конечно, не станет брать мясо. Когда он проглядел меню, то не знал, что она закажет. Спагетти в нем не было.

Поскольку Серена оставалась единственной, кто еще не озвучил свои предпочтения, официант ожидающе поглядел на нее.

– Мисс?

– Телятина здесь должна быть великолепна, предложил ей Нейт.

Серена вздрогнула.

– Я возьму салат.

– Молодые женщины предпочитают морить себя голодом, – неодобрительно заметила Пенни Филчер.

– И маринованные грибы, – добавила Серена.

– Серена – вегетарианка, – пришел на помощь Дэвид, когда официант удалился. «По крайней мере я оказался полезным», – думал он, когда Серена благодарно глянула в его сторону.

– Неудивительно, что вы такая сухопарая, малышка, – сказал Лу, отводя взгляд от своей супруги в бежевом брючном костюме, которая на несколько размеров превосходила Серену. – Телу нужны протеины.

Для персикового штата Серена действительно была несколько худа, но Дэвид подумал, что она хороша именно такая, какая есть.

Натянуто улыбнувшись, Серена ответила:

– Вы совершенно правы. Потому я ем много сыра, бобов и злаки. В них много протеина.

Иннес покраснел, а Дэвид со страхом ждал, как бы она не добавила, что доктора наверняка советовали Лу побольше фруктов и овощей. Для будущего Дэвида этот разговор не сулил ничего хорошего. Пожалуй, для безопасности лучше сменить тему беседы. Дэвид знал, что никто так не любит поговорить, как Донна Иннес.

Он повернулся к этой хорошо сохранившейся пятидесятилетней блондинке.

– Итак, вы опять играете на сцене летнего Бостонского театра в этом году?

– Естественно. Мы с Лу так любим искусство.

Вы знаете, кто в этом году участвует вместе со мной? Тиффани Джоуд. Такая очаровательная девушка. Она, между прочим, все еще свободна. Я так надеялась, что вы с ней, но…

– О, что касается искусства… – Дэвид бросил украдкой взгляд на Серену. Как она отреагировала на упоминание о Тиффани? Она по-прежнему молчаливо потягивала «Шардонне». – Я только что нанял местного художника, чтобы он расписал стены нашего офиса в Атланте. Он также согласился дать свою картину для нашего аукциона, который состоится на следующей неделе.

Нейт проявил живой интерес к этой свежей новости.

– Это кто-то известный? Может, мы о нем слышали? Пенни удается иногда вытаскивать меня на выставки.

Дэвид ответил ему, не отрывая взгляда от Серены, ожидая выражения счастливого изумления:

– Грэг Бек. Возможно, вы еще не слыхали о нем, но вскоре услышите. Он – потрясающий художник, которого я только недавно открыл.

Серена изумленно открыла рот – Грэг? – протянула она. – Мой Грэг?, – Ваш Грэг? – Пенни прижала руку к своей пышной груди. – Разве вы не с Дэвидом?..

– Нет! – тихо, но твердо произнесла Серена, отрицательно покачав головой, и кудряшки волос негодующе закачались вокруг ее лица. – Мы с ним дружим еще со времен колледжа, но…

– О! Я подумала, что вы друзья в современном значении этого слова, – виновато произнесла Пенни.

Они поговорили еще немного о картинах. Дэвид знал, что эту тему Серена могла с успехом поддержать, но она оставалась непривычно молчаливой. И только по-настоящему оживилась во время десерта, когда Лу попросил рассказать о благотворительном банкете. Она весьма ярко и живо описала состояние дел, но, когда пришло время прощаться, опять замкнулась. Пенни и Донна отправились в дамскую комнату, и Лу наконец смог поговорить с Нейтом о деле.

Дэвид наклонился к своей подружке.

– Все в порядке? Пожалуйста, скажи мне правду, что не так? Чем ты недовольна? Что с тобой?

– Я просто… у меня болит голова, – она смущенно отвела взгляд.

Серена казалось совершенно чужой. А ведь она всегда была таким открытым другом… И еще она была обольстительницей…

– У меня такое ощущение, словно в тебе несколько разных личностей.

При этих словах она вздрогнула.

– Ты просто знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется. Тебе никогда не приходило в голову, что ты кое в чем ошибаешься?

Глубоко вдохнув, он принялся считать до десяти.

Нельзя затевать с ней спор на глазах у людей, на которых он хочет произвести впечатление.

– Думаю, нам лучше поговорить об этом попозже вечером.

– Или завтра. Мне следует пойти домой и принять аспирин.

– Пойти домой? – произнес он громче, чем хотелось бы, но ее заявление его потрясло и озадачило. Но мы…

– Нам с тобой завтра идти на свадьбу. – Она встала, улыбнулась Лу и Нейту. – Рада была с вами познакомиться, но, к сожалению, мне пора. Спасибо за приятный вечер.

Мужчины поднялись и попрощались с ней за руку.

– Я провожу тебя, – сказал Дэвид, отметая ее протест.

Она не стала возражать, пока они не дошли до вестибюля.

– Тебе нужно вернуться к остальным, Дэвид.

Твое место там.

– Нет, пока ты не скажешь мне, что же, черт возьми, на самом деле происходит! Тебе наплевать на меня, это происходит не впервые. Но я по крайней мере хотел бы знать, почему?

Они вышли на улицу – Я вовсе не лгала, у меня действительно разболелась голова. Меня мучает дикая головная боль с того момента, как я открыла эту коробку.

– Какую коробку?

– С платьем, которое ты прислал. Твой подарок..

– Словом, забота и внимание с моей стороны вызвали у тебя раздражение и головную боль?

Выражение ее лица заставило его отшатнуться.

– Забота? Твое желание, чтобы я была похожа на них, называется заботой?

О чем она говорит?

– На кого – на них?

– На Донну Иннес. На Тиффани. На мою соседку по комнате в общежитии колледжа, которая так тебя привлекала, на всех женщин подобного типа, с которыми ты встречался всегда, сколько я тебя знаю! На тех, кто носит маленькие черные платья для коктейля и знает, что нужно говорить на корпоративных вечеринках. На этих женщин, которые подойдут твоей семье, сенаторам и тому подобное.

Они не станут переживать, когда новизна отношений исчезнет и ты их оставишь.

Его сердце сжалось, и он быстро прикрыл глаза.

Дэвид не до конца понимал, как мыслят женщины, но общая картина того, что происходит, начала складываться у него в голове.

– Серена, я…

– Извини. Я слишком резко отреагировала. Но ты понял мою мысль. – Она подошла к своему автомобилю и открыла дверцу.

Он не может отпустить ее в таком состоянии.

– Эй, нет ничего плохого в том, какая ты есть.

– Брось, – раздраженно ответила она. – А сейчас спасибо за одобрение. Я чувствую себя белой и пушистой.

– Ты знаешь, вначале, когда мы с тобой познакомились в колледже, я думал, что ты одна из самых свободных и светлых людей, которых я встречал, глоток свежего воздуха…

– А оказалось, что я такая же невротичка, как все остальные? – Серена сочувственно улыбнулась, словно сожалела, что не оправдала его надежд. Она запечатлела на его губах мимолетный поцелуй. Сегодня у меня тяжелый вечер. Может быть, мы сможем… провести некоторое время вместе после венчания? Я заеду за тобой около двух.

Он молча кивнул, полагая, что усугубит положение, если сейчас произнесет неверные слова. Глядя, как она отъезжает, он решил, что она права только наполовину. Может быть, она и невротичка, но не похожая на других. Существует только одна-единственная Серена, и, во благо или во зло, все равно она та женщина, которую он хочет.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

«В горе и радости, здоровье и болезни любите…»

Серена слушала слова священника в замысловато украшенной церкви. Венчание шло к концу. Если Серена когда-либо будет выходить замуж, то пусть церемония пройдет где-нибудь на пляже или в лесу… Ой, что это она выдумала? Разве она когда-нибудь решится на замужество? Это во-первых. А во-вторых, несмотря на насмешки Дэвида, ей больше понравилась организованная ею свадьба, когда новобрачная прыгала с парашютом. Пролететь тысячи футов с шумом и свистом – это вполне подходящая метафора замужества. Только в ее случае нет парашюта.

Она отважилась наконец бросить взгляд на Дэвида. Он выглядел отлично в голубовато-сером костюме. Глядя на его великолепную фигуру и на ободряющие улыбки, которыми он ее поддерживал, Серене захотелось его расцеловать. Почему она не осталась с ним прошлой ночью? Они и так потеряли практически целую неделю. Она все испортила. Виноват ее каприз. Все смешалось: платье, которое он ей прислал, ужин, новость, что он нанял Грэга. Постепенно он вошел в ее жизнь глубже, чем она полагала.

Но ничего из этого…

Под сводами церкви раздались аплодисменты.

Серена растерянно заморгала, заметив, что люди вокруг нее уже поднялись. Она сидела на видном месте, на передней скамье, на нее могут обратить внимание. Она тоже должна встать. Дэвид уже взял ее за руку и осторожно потянул вверх.

Она захлопала и заулыбалась вместе со всеми, когда ее отец повел сияющую новобрачную к выходу из церкви. Мередит была великолепна. Она блистала в бледно-золотистом платье с вышивкой, в венке из чайных роз, украшающем ее гладкие светлые волосы. Несмотря на постоянные приступы тревоги, которые охватывали ее в последнее время, Мередит выглядела великолепно. Она даже крепко обняла Серену.

– Как смотрелась церемония? – Чувства фонтаном извергались из новоиспеченной мачехи. – Ты даже представить себе не можешь, как тяжело было все спланировать и придумать, но теперь все уже позади. А ты очень хорошенькая сегодня. Мы с твоим отцом оба так думаем. А твой парень! Я поражена. Такого типа мужчины всегда нравились моей Элизе. Я думаю, Дэвид тебе очень подойдет.

Серена растерялась и не знала, что ответить, но Мередит уже двинулась дальше, принимая поздравления многочисленных гостей.

– Ну, как ты? – поинтересовался Дэвид, когда они отошли в сторону с бокалами шампанского. Их хотели посадить за главный стол с детьми Мередит, но Серена решила, что полезнее поддерживать отношения с новыми родственниками в малых дозах.

Она сделала глубокий вдох, втянув пьянящий свежий воздух.

– Отлично.

– Просто я захотел в этом убедиться. Я знаю, что ты… такая восприимчивая, легко выходишь из себя, когда дело касается твоего отца.

– Я – чувствительная и раздражаюсь?

– Ты сама знаешь. – Он по-мальчишески улыбнулся, поставил пустой бокал на белую колонну с вазой и заключил Серену в свои объятья, уткнувшись подбородком в ее макушку. – Я вовсе не критикую.

Все нормально. Я люблю тебя в любом случае.

Она внезапно почувствовала неловкость. «Я тебя люблю»? Он произнес это легко и спокойно. В его голосе не чувствовалось волнения, как у человека, который делает важное признание. Как принимать подобное заявление, исходящее от человека, с которым ты спишь? Он это серьезно?..

– Серена… – К ней подошел отец.

– Да?

– Я как раз подумал… это же моя свадьба. Можно мне потанцевать с собственной дочерью? – Некоторая неуверенность в его голосе не соответствовала внушительному облику Джеймса, одетого в дорогой смокинг.

Она бросила взгляд на Дэвида.

– Ты позволишь?

Он кивнул, принимая у нее бокал.

Серена не очень хорошо вальсировала, но отец умело вел ее, хотя и сбился пару раз.

– Спасибо, что пришла сегодня, – натянуто улыбнулся он.

– Ты же мой папа.

Он прочистил горло.

– Да. И в таком качестве я… ну, мы с Мери очень гордимся нашими детьми.

Все правильно, не может же он сказать: «Я горжусь тобой, Серена». Серена поставила ему высший балл за усилия. Нельзя за один танец преодолеть препятствие, которое выросло между ними за многие годы.

– Спасибо, папа.

– Я просто хотел, чтобы ты это знала. Ты не собираешься… ну… за этого парня?

Она озабоченно проследила за его взглядом.

– За Дэвида?

– Да. Я всегда хотел видеть рядом с тобой именно такого мужчину. Ты правильно сделала, что пригласила его на мою свадьбу. Но мне хотелось бы, чтобы ты нашла себе человека, который сделает тебя счастливой. Он тебе явно не подходит.

Но он подходит для таких, как Элиза? Серене стало неприятно. Почему всякий раз, когда отец стремится ей помочь, он делает ей больно?

– Ты уверен, что я не могу быть с ним счастлива?

Джеймс споткнулся и нерешительно произнес:

– Просто я не хочу, чтобы ты повторила мою ошибку. Я потратил много лет на жизнь с человеком, который мне совершенно не подходил, и мы сделали друг друга несчастными. Жизнь такая короткая.

Она растерянно заморгала, пытаясь смахнуть набежавшие слезы. Танец закончился, и она отошла от отца.

В последний момент она оглянулась через плечо, чтобы задать ему вопрос, который не отваживалась задать ни одному из своих родителей. Сегодня эмоции вырвались и подхлестнули ее любопытство.

– А ты когда-нибудь любил маму?

– Честно говоря, я даже не знаю. – Джеймс тяжко вздохнул. – Я помню только страх, что она уйдет к кому-нибудь более яркому и сломает таким образом мою карьеру. С каждым днем она вела себя все более вызывающе. Может быть, она тоже боялась.

Не думаю, что это нам помогло. Нельзя стать ближе человеку, когда страх разделяет вас. Мне кажется, тебе стоит найти кого-то, кто подойдет тебе для жизни.

«Но не он», – молча добавил Джеймс, взглядом указав на Дэвида.

Она покинула танцпол и попала к Дэвиду в объятья.

– Все в порядке? – озабоченно спросил он, целуя ее в макушку.

Запах его одеколона и знакомое тепло его тела успокоили ее, она прильнула к нему.

– Хочешь потанцуем? – предложил он. – Это спасет тебя от ненужных разговоров.

– Нет, я хочу уйти, остаться с тобой наедине. Она искала забвения в любви, чтобы забыть все только что сказанное Джеймсом. Вдруг он окажется прав?

Дэвид повернулся на пассажирском сиденье, задумчиво глядя, как она отстегивает ремень безопасности.

Серена нахмурилась. Он не двигался, хотя они уже подъехали к его дому.

– Послушай, мне действительно очень жаль, что вчерашний вечер так закончился, – тихо сказала Серена.

– Серена, не смотри на меня так.

Она нагнулась к нему и взлохматила его темные волосы.

– Как? Словно я хочу раздеть тебя? Но я и вправду этого хочу. По-другому я на тебя не могу сейчас смотреть.

Дэвид мягко убрал ее руки, его дыхание стало неровным.

– Играй поосторожнее, – предостерег он.

– Пока у тебя была подавляющая тактика, чтобы добиться своего, да, Дэвид?

– Ты прекрасно меня знаешь, – вздохнул он. Когда вчера вечером я вернулся домой в одиночестве, у меня было достаточно времени на размышления. Я много думал о том, чего хочу, о том, чего ты страшишься. А на этой церемонии сегодня я много думал о том, что это значит – связать себя с другим человеком, соединить судьбы, принять на себя обязательства. Видишь ли, истина состоит в том, что я люблю тебя.

Она втянула в себя воздух. О господи! Что он затевает?

– Дэвид, не надо. Мы же договорились…

– Не всерьез. Это ты предложила, а я принял правила игры. Возможно, я не должен был соглашаться, но в душе я никогда и не считал, что буду испытывать к тебе эти чувства только до конца следующей недели. Я не хочу этого и не собираюсь это делать.

И не думаю, что ты сможешь тоже. Я знаю, ты меня любишь.

Проклятье! Почему мужчины так упрямо настойчивы? Он что же, собирается разрушить их дружбу?

– Я хочу тебя. Ты мне нравишься, ты мне близок.

– Да. Я знаю. Если бы у тебя не было глубоких чувств, ты не стала бы устанавливать глупые временные рамки ограничения в таких серьезных вещах.

– Это твоя проблема, – огрызнулась Серена. Хочешь, можешь называть это глупостью. Ты отметаешь мои разумные объяснения, не хочешь выслушать очевидные соображения и доводы. Но теперь придется смириться с тем, что ты не сможешь, как обычно, сделать по-своему, как ты считаешь нужным.

– Но речь не обо мне. Тебя пугает, что ты не сможешь соответствовать Грантам из Саванны, признайся!

Он что, не замечает, каким снисходительным тоном это произносит?

– Во-первых, ты самонадеянный осел. Что это за наглость… Я вообще сохраню свою фамилию…

– Когда ты встретишься с ними в следующие выходные, ты поймешь, что на самом деле они очень милые люди.

– Когда я что? – отчаянно закричала она.

– Встретишься с моими родителями. Они приедут, чтобы поглядеть на мою новую квартиру, и придут на банкет. Я тебе говорил об этом на днях.

– Ты гениальный стратег! Тебе удается внезапным сообщением ошарашивать людей. Бам! Я люблю тебя, Серена. Бам! Мои родители будут здесь через несколько дней, Серена. Бам! Я нанял Грэга, чтобы разрисовать офис.

– Но ты же сама всегда хотела помочь Грэгу. Я думал, ты обрадуешься, что я нанял его. В этом была главная причина… часть причины… – поправился Дэвид, – он потрясающе талантлив.

– А почему ты нанял меня?

– Потому что ты тоже талантлива. – Тут он отвел взгляд в сторону и покраснел.

– Благодарю. Я высоко ценю оказанное мне доверие. И я глубоко ценю слова, сказанные в отношении моей компании. Но мне кажется, что ты нанял меня, чтобы добиться своего. Ты стремишься убедить меня, что наша дружба должна стать не только платонической.

– Но это же помогло, разве нет? – пробормотал он упрямо.

– Стоп, стоп, стоп. Перестань пытаться изменить мое решение.

– Это несправедливо, – рассердился он. – Я люблю тебя такой, какая ты есть. Ты единственная, кто переживает о том, чтобы не быть…

– Это не случай низкой самооценки, Дэвид. Я люблю себя. Почти всегда. А вот чего не люблю, так это мысль о том, чтобы мы связали свои жизни. Сладкая горечь видения вспыхнула у нее мозгу, и она машинально отметила, что часть ее души с удовольствием восприняла эту мысль… Но что за этим последует, даже страшно подумать. Это будет катастрофа.

Вид у него был ошеломленный.

– Несколько мелких различий…

– Ты повторяешься, – сквозь зубы бросила она.

– Ну, хорошо, мы кое в чем разные. Но это нормально.

– Да? Ты знаешь много пар, которые сумели преодолеть непримиримые противоречия?

– Твоя склонность к сарказму тебе не идет, – глубоко вздохнул он. – Ты так же упряма, как и я, но именно такая женщина мне и нужна. Ты нужна мне, Серена.

Серена молчала. Ее сердце разрывалось, и она, мучительно борясь с собой, пыталась найти ответ.

– Но ты нужна мне вся, целиком, Серена. Не только та твоя часть, которую, по твоему мнению, ты можешь безопасно разделить со мной. – Он открыл дверцу машины со своей стороны. – Быть твоим другом – счастье. Быть твоим любовником – феноменально. Но всего этого мне недостаточно. Возможно, будет лучше, если мы разойдемся, пойдем по жизни разными путями, отдельно.

– 0-отдельно? – Серена пришла в ужас. У нее выбита почва из-под ног. И кем? Человеком, с которым она твердо отказывалась быть вместе. Разве такое возможно? – Подожди. Мы же по-прежнему можем пока…

– Нет, – Дэвид отрицательно покачал головой. Мне нужно большее. Ты, которая позировала обнаженной для картины, которую будут видеть множество незнакомых людей, не можешь открыть свою душу одному-единственному человеку?

Это замечание обожгло ее. Она почувствовала, как все завертелось у нее перед глазами. Он выбрался из автомобиля и, прежде чем захлопнуть дверцу, поглядел на нее с тоской в глазах.

– Позвони мне, если ты когда-нибудь захочешь быть со мной всю жизнь, Серена.

«Разрыв не удался. Даже не разрыв, потому что никогда не была его девушкой», – сделала для себя вывод Серена, ужиная в среду в маленьком итальянском ресторанчике со своими подругами. Так называемыми подругами.

Натали махнула официанту, чтобы он принес счет, собралась с духом и дерзко спросила:

– Если он тебе на самом деле не нужен, может, дашь мне его телефончик?

Элисон через стол строго глянула на подчиненную Серены.

– А что? Надо же кому-то его утешить, – пожала плечами Натали.

– Ты, на мой взгляд, не должна позволять, чтобы он на тебя давил и заставлял делать то, чего ты не хочешь, – заметила верная Элисон.

– Радуйся, этого не произошло. Я сумела устоять, – сухо заметила Серена.

Через несколько минут они расстались на парковке. Серена корила себя, что была сегодня отвратительным собеседником. Но у нее не было сил оставаться наедине со своими мыслями и возвращаться в пустую квартиру. До последнего времени она не замечала, как раздражающе кричит яркими красками ее квартира.

Хотя Элисон и Натали до конца не понимают глубины ее трагедии, с ними было хорошо.

Серена направила автомобиль по свободной полосе. Ей не нужен Дэвид? Что может быть дальше от правды! Даже страшно, до чего он ей нужен.

Эта мысль встряхнула ее. Обычно она старалась держать свои чувства в относительном равновесии, но потом ее охватывал страх. Как там сказал отец?

«Люди не могут быть вместе, если их разделяет страх». Вернее, паника.

Паника – вот слово, точно описывающее ее недавнее состояние. Секс с Дэвидом просто великолепен, но и его она использовала, чтобы спрятаться от своих страхов. Понимает ли это Дэвид?

Она подозревала, что понимает. Потому он и не стал приглашать ее в субботу в свою квартиру.

Войдя в дом, Серена опять вернулась к своим мыслям. Дэвид постоянно занят, но у него всегда находилось время, чтобы позвонить ей, если она была чем-то расстроена. Приезжая в Атланту, он всегда находил возможность, чтобы увидеться с ней хоть на минуту, прежде чем вернуться в Бостон к работе.

Может, стоит взглянуть на слова Джеймса с другой стороны? Страхи и сомнения могут разрушить отношения, а ее страхи могут разрушить очень важную для нее дружбу.

Это был не просто страх, убеждала она себя, это реальность.

Все у нее внутри клокотало. Ее раздирали противоречивые мысли. Что, если они сделают друг друга несчастными? Что, если она не понравится его семье?

– Кофе готов!

От звуков механического голоса мать Дэвида вздрогнула и чуть не подпрыгнула на стуле.

– Никогда не сумею привыкнуть, что электроприборы разговаривают и обращаются к тебе.

– Это подарок, – оправдываясь, пробормотал Дэвид, снимая с крючка две чашки с логотипом AGI.

Мама согласилась после завтрака выпить кофе с кофеином, составив ему компанию. Он надеялся, что кофе позволит ему взбодриться. – Мне кажется, эта кофеварка подходит для кухни. Очень современно, не так ли?

Мать поправила на носу элегантные очки в золотой оправе и оглядела помещение с серебристой посудомоечной машиной и плитой.

– Мне не слишком здесь нравится.

Он наклонился над столом, улыбаясь своей элегантной матери.

– Мне казалось, что нашим южным матронам полагается быть тактичными и вежливыми.

– Я на отдыхе, – пожала плечами мать. – А еще мне хочется, чтобы ты знал мое истинное мнение.

Какая-то она бесцветная.

Мама была права. Он сам этого не замечал, потому что проводил здесь мало времени. Он вообще редко бывал в квартире на этой неделе – сначала поездка в Калифорнию, потом разные встречи.

– Возможно, но ты не можешь отрицать, что у нее много достоинств.

– Ну и как это тебе помогает? Ты же все равно не можешь готовить лучше, чем я. – Лили Грант славилась в Саванне своим гостеприимством, но кулинарную славу обеспечивали ей ее экономки и поставщики провизии. – Ты знаешь, чего не хватает твоей кухне? Присутствия женщины.

Он оглядел кухню.

– Да, действительно, здесь не слишком уютно.

Почему бы нам не попить кофе в гостиной?

Мать встала и пошла за ним.

– Сегодня хорошая погода, плохо, что у тебя нет кресел на балконе. Кажется, ты сломал шезлонг?

Чашка в его руках наклонилась, и кофе пролился на пол. Дэвид сдержался и поставил чашки на стеклянный столик перед софой.

– Представляешь, он не выдержал движения, заметил он, садясь рядом с ней.

– Ха-ха, – она помешала кофе, притворяясь, что смутилась. – Дейв, ведь я уже пожилая женщина.

– Ну, о тебе такого не скажешь, – улыбнулся он.

– Пока я еще больше не постарела, не хочешь ли ты мне сказать, что тебя так расстраивает? Я ожидала, что ты будешь радоваться всему этому, – и она царственным жестом обвела комнату. – Переезд, работа, новая квартира. Скучаешь по Бостону?

Нет, он скучал вовсе не по Бостону.

– Я просто немного устал, мама. Столько суеты при подготовке банкета, который состоится сегодня вечером. Я смогу расслабиться только завтра, когда все закончится.

Закончится. И у него исчезнет повод для общения с Сереной, хотя на этой неделе он вовсе не использовал его. Им мало что осталось сказать друг другу.

Мать откинулась на диванные подушки.

– Не сомневаюсь, что ты многое сделал, но мне казалось, что самая тяжелая часть работы досталась Серене. Ты сникаешь, когда речь заходит о ней.

– Наверное, я выгляжу как влюбленный мужчина, – он взъерошил волосы. Почему не рассказать о своих чувствах к Серене? – Вернее, который был влюблен. Нет, я и сейчас люблю. Но это не имеет значения. Я сказал ей о своих чувствах, а она…

– Не ответила на твою любовь? – нахмурилась Лили.

– Мне кажется. Серена меня любит. Но она вбила себе в голову глупую мысль, что мы такие разные.

У нас совершенно разное происхождение, детство, воспитание. Я много раз повторял ей, что это глупо, но ей кажется, что из-за этого у нас будут проблемы.

– Когда ты разговаривал с этой девушкой, надеюсь, не употреблял слово «глупость»?

– Я… о… точно не припомню, что я сказал, – увильнул он от ответа, увидев искорки гнева в голубых глазах матери. – Ну, это же все равно глупо.

Мать пожала плечами.

– Отношения разрываются и по менее значительным причинам.

– Но не в нашей семье, – сказан он. – Гранты так не поступают.

– А в ее семье?

– Ее родители развелись, – пробормотал он. – Но это было давно. И к нам не имеет отношения. И деньги тоже. Мне нет дела до того, сколько она зарабатывает или не зарабатывает.

– Конечно, тебе нет дела. Я воспитывала тебя, чтобы ты вырос проницательным человеком, а не снобом. Но взгляни на ситуацию с точки зрения Серены. Легко говорить, что деньги не имеют значения, когда они у тебя есть. А подумай, какие у нее перспективы. Ты это делал?

– Да! Я был терпелив. Я ждал. Многие месяцы.

– Итак, что изменилось? Почему ты теперь такой мрачный? Она наконец сказала, что все кончено и вы расстаетесь?

– Она упоминала такой вариант. Несколько раз.

Но я сам понял, что пришло время разойтись. Я устал биться лбом о каменную стену. Я сказал ей, что, когда она будет готова к… ну, в общем, когда она созреет, то пусть позвонит мне.

Лили удивленно глядела на сына.

– А ты с ней после этого разговаривал?

– Нет. Она знает, как меня найти.

– Теперь ясно, почему Бенджамин пошел в политику, а ты потерпел ужасную неудачу. Полное отсутствие тонкости и искусности.

– Нет, они у меня есть, – не согласился Дэвид. Ты бы видела меня на переговорах.

Она печально вздохнула.

– Любовь – это не контракт. Ты, конечно, должен стоять на своих принципах, но в то же время быть дипломатичным, уметь добиваться своей цели тонким и искусным обращением с людьми. Выходит, ты не умеешь, не можешь. Возможно, твоя девушка всегда нервничала, когда ей предъявляли резкие и решительные требования. Это извиняет ее. Понятно, почему ей пришлось расстаться с тобой.

Слов матери было достаточно, чтобы Дэвид тут же выбрал себе тактику. Но что ему делать теперь?

Его чувства к Серене не изменились – он по-прежнему считал, что она нужна ему – а любая дружба, которую они попробуют продолжать, будет натянутой.

То, что Серена пыталась втолковать ему начиная с прошлого августа, пронеслось у него в голове. Она боялась рисковать их дружбой, боялась потерять очень дорогое для себя, если у них ничего не получится. Теперь, утратив своего лучшего друга, он ясно понял ее.

– Ты уверена, что я хорошо выгляжу? – с тревогой спросила Серена у Натали. Она нервничала, и гораздо сильнее обычного. На одной из ее счастливых сережек сегодня сломалась застежка. Ее, конечно, можно починить, но это дурной знак.

Натали закатила глаза.

– Если ты спросишь меня об этом еще раз, я скажу, что ты развалина только потому, что мне это уже надоело. В последний раз тебе повторяю, что ты великолепна! У парня безупречный вкус.

Если считать, что он в нее влюбился, то вкус его вызывает сомнения. Но платье, хоть Серена и повторяла себе, что его нужно вернуть, было прелестным.

Она надела его сегодня вечером с черными босоножками, открывавшими ногти, покрытые темно-бирюзовбым лаком. И подчеркивавшими отделку ее платья. Эдисон помогла ей вплести бирюзовые бусинки, которые сверкали в волосах.

Теперь осталось узнать, что думает по этому поводу Дэвид. У Серены остановилось дыхание, когда она бросила взгляд на арку входной двери и увидела его.

Гостей ожидали в ближайшие сорок пять минут, но Дэвид, как распорядитель сегодняшнего вечера, собирался приехать раньше, чтобы лично проверить, как идут приготовления, и ознакомиться со звуковоспроизводящей аппаратурой. Он чертовски привлекателен в смокинге.

– Постарайся не натворить глупостей, – шепотом напутствовала ее Натали. – И удачи тебе. Пойду попудрю носик. Я не доверяю себе. Вдруг возьму и начну с ним кокетничать, если ты опять все себе испортишь? – Натали одарила ее насмешливой улыбкой и ушла, покачиваясь на высоких каблуках.