Текст книги "Херсонеситы"

Дионисий начал выпрямляться и вдруг почувствовал, как что-то острое уткнулось в спину.

Он медленно повернул голову. Над ним с копьем в руке стоял Кирос.

– Ну что, гнилой баран! Убежал? Думаешь, другие настолько глупы, что не поймут, куда ты поволочешь свою девчонку? Молодец! Здесь будет легче избавиться от ваших трупов, – прогнусавил он, шмыгнул непомерно разбухшим носом и медленно нажал на копье.

Дионисий вскрикнул.

– Что, больно? – Кирос усмехнулся. – Это только начало. Лежи. Не дергайся.

Дионисий замер. Им с Зо сейчас требовалось время. Ей – прийти в себя и позвать Агату. Ему – собрать столько сил, чтобы подчинить Кироса своей воле.

– Ну-ну, падаль! Прав был отец: и дело сделаем, и дома не замараем.

Зо шевельнулась, вздохнула, открыла глаза. Дионисий напряг мышцы.

– Сам отдашь чудесное зелье или мне сначала тебя убить? – не заметив этих приготовлений, продолжил Кирос и вдруг, сделав неожиданный выпад, попробовал дотянуться до сосуда.

Дионисий успел выставить ногу. Кирос грохнулся рядом, выронил копье, скрюченными пальцами вцепился в ненавистное лицо.

Отчаянно вскрикнула Зо. И одновременно сверху, с берега, кто-то, не привыкший к возражениям, громко, четко приказал:

– Встань, сын Хаемона! Поединок окончен!

– Ориген!

Стратег стоял на холме в окружении вооруженных мужчин. Среди них мощным торсом выделялся Атрей.

Ярость, необузданная, лишающая рассудка, кровью хлынула в голову Кироса. Он по-поросячьи взвизгнул, вскочил, поднял копье, кинулся в сторону, но вдруг развернулся, зарычал, занес руку для броска.

– Берегись! – одновременно крикнули Ориген и Атрей.

Дионисий вскочил, прыгнул, пытаясь схватиться за древко. Но он ошибся и поэтому не успел. Копье предназначалось не ему. Целью была Зо.

Тихая, неподвижная, она лежала у воды. Дионисий сделал несколько нетвердых шагов, не веря, не понимая, почему такое нелепое, такое толстое копье торчит из ее груди. Ноги подкосились, он упал на колени, пополз, позвал. Зо открыла глаза – уже далекие, туманные…

Вдруг ее губы дрогнули. Дионисий наклонился, пытаясь разобрать.

– Говори, любимая моя, говори!

– Я была бы тебе хорошей женой! Отец бы позво…

Пока, осыпая камни, к берегу бежали Ориген, Атрей, другие люди, пока заходился в безумном хохоте Кирос, Дионисий пытался задержать Зо, не дать ей уйти в царство теней. Он еще видел серебристое мерцание рядом с телом, еще отдавал ему свою любовь и теплоту. Но силы иссякли, мерцание погасло.

Дионисий выпрямился. Посмотрел на Кироса, обмякшего в крепких руках Атрея. Вырвал копье из тела Зо, замахнулся, заорал и… отшвырнул его в сторону.

Подошел Ориген, сжал твердой ладонью плечо:

– Держись, юноша.

Дионисий обвел глазами берег. Сосуд, о котором никто не вспомнил во время схватки, лежал в камнях, совсем рядом с Оригеном. Стратег заметил его. Наклонился. Поднял.

– Я, Ориген, сын Гераклита, богам Олимпа и тебе, Дионисий, обещаю, что никогда и ничего не сделаю против моего народа и демократии Херсонеса. Клянусь. Теперь, после моей клятвы, готов ли ты отдать мне то, что я обращу во благо Херсонеса?

Дионисий устало вздохнул. В этот момент из-за скалы раздался тихий злобный смешок. Он был так неожидан и страшен, что Ориген вздрогнул. Когда же медленно обернулся, на него звериными глазами глядел Хаемон. В его руке сверкнул длинный кинжал.

– Ты?!

Не переставая улыбаться, Хаемон замахнулся, резко метнул кинжал в Оригена.

На этот раз Дионисий успел. Ему просто пришлось шагнуть чуть в сторону и вперед.

«Зачем ты это сделал?..» – еще до страшной боли услышал он голос Епифания.

– Я не мог поступить иначе. Как и ты когда-то, – ответил он вслух и схватился руками за живот.

Ориген наклонился, попытался помочь, но Дионисий задержал его:

– Подожди, стратег! Я умею останавливать кровь, вот только рана слишком велика. Не делай лишнего. Прикажи всем удалиться. То, что я скажу, предназначено только тебе.

Прозвучали слова приказа. Берег опустел. Ориген опустился рядом с мальчиком на холодные камни.

– Еще ниже. Прости, так надо. Я хочу быть уверен, что нас никто не услышит.

Когда их лица почти соприкоснулись, Дионисий заговорил:

– Теперь я стою одной ногой на берегу Стикса. С глаз моих спала пелена. Я вижу. Вижу и понимаю. У Херсонеса много врагов. Очень много. В Керкинитиде все готово для того, чтобы свергнуть демократию. Ты сейчас подумал о Хаемоне. Да, Хаемон возглавлял заговор. Ты устранишь Хаемона. Но заговор останется. Слушай еще. У меня мало времени… Ты должен защитить народ Херсонеса. Нужно построить вторую линию оборонительных стен, укрепить башни. В стену замуруй надгробия с могил воинов. Они не обидятся, лишь рады будут оказанному им доверию. И в трудную минуту придут из царства Аида, чтобы отстоять свой город. Но не только на богов и павших воинов должна быть надежда. Создай гарнизон. Набери в него самых сильных и верных. Обучи их науке войны. Еще… Сделай так, чтобы на верность своему городу присягали все херсонеситы. Все – от восемнадцатилетних юношей до старцев. Чтобы клялись перед богами и помнили о своей клятве.

Дионисий замолчал, бессильно уронил голову. Ориген скомкал свой хитон, попытался зажать кровоточащую рану.

– Бесполезно… Дослушай. Херсонес будет великим. Он простоит много сотен лет. Потом на его месте наши потомки воздвигнут другой город. С иным именем. Но он будет так же славен и свят. Мы, Ориген, в ответе и за него. Не забывай этого. Сосуд же, который ты поклялся использовать во благо, верни. Теперь я вижу, что слишком рано отдавать его людям. Никакой отец не позволит своему ребенку играть с огнем. Если ум не оставил тебя, ты согласишься с моими словами.

Ориген поднес к глазам сосуд, откупорил, вдохнул незнакомый запах, вернул пробку на место.

– Бери.

Дионисий печально улыбнулся.

– По крайней мере, в тебе, стратег, я не ошибся. Помоги подняться.

Ориген подхватил мальчика, поставил на ноги. Тот поднес ко рту окровавленные ладони, и в море полетел призывный крик. Заметив вопрос в глазах, Дионисий пояснил:

– Агата. Дельфиниха. Она знает дорогу.

Потом, шатаясь, вошел в воду.

– Прошу тебя. Принеси сюда Зо. Быстрей.

Когда тело девочки обвисло на его руках, он с удивлением прошептал:

– Какая ты легкая! – Потом перевел взгляд на Оригена: – Привяжи ее ко мне: мои руки будут заняты. – И, уже держась за дельфиний плавник, крикнул: – Стратег! Тебе предстоит сделать так много! Передай Актеону, что я полюбил его. И не надо грустить обо мне и моей Зо слишком долго. Ведь мы будем вместе!

* * *

Впереди уже был виден свет, когда Евграф вдруг остановился.

– Всё, Тася. Нас догнали. Разворачивайся. Врага надо встречать лицом к лицу.

Она замерла.

– Быстро за мою спину! Быстро! – Он подтолкнул ее, сунул в руку фонарик. – На, посвети.

Луч прорезал темноту, выхватил благообразное личико Макса, скалящегося Виталика.

– Ну что, детки в клетке, набегались? – Инструктор обошел напарника, направился к Евграфу. – Давай свой пакет. Что у тебя там? Деньги? Камушки?

Евграф попятился.

– Не подходи.

– А то что? – Виталик хохотнул. – Неужели драться будешь?

– Буду.

– Подожди, ребенок не понимает! – Макс шагнул вперед, поднял руку. – Пушку видишь? Хочешь жить – отдай дяденьке то, что он просит.

Евграф медленно помотал головой. Отступил еще на шаг.

Щелкнул освобожденный предохранитель.

– Виталь, чего церемониться. Нам все равно их мочить надо. Здесь – самое то. Менты ни в жисть не докопаются. Забирай пакет, хоть глянем, из-за чего весь сыр-бор. И решим…

– Порешим, – уточнил Виталик. – Меня, Макс, чутье еще ни разу не подводило, сам знаешь… – Он неожиданно прыгнул вперед, пытаясь дотянуться до пакета. И так же неожиданно под руку Макса метнулась Тася.

– Беги!

Ее отчаянный крик слился с грохотом выстрела и лихорадочным «Спасайтесь!» Дионисия.

Все, что было потом, произошло одновременно: поняв, о чем предупреждал херсонесит, Евграф лягнул в колено Макса, с силой пихнул к выходу из тоннеля Тасю; стены задрожали, со свода упал первый камень. Виталик дико закричал, рванулся вперед…

В следующую секунду многотонный свод рухнул.

* * *

Привалившись к стене у выхода из тоннеля, Тася рыдала. Евграф не успокаивал. Его самого трясло после того, как он увидел место обвала.

Огромные камни засыпали тоннель целиком, не оставив надежды на то, что хоть кто-то уцелел.

– Тась, Тасечка! Успокойся! Успокойся, пожалуйста! Ну что сделать, чтобы ты перестала плакать? – наконец заговорил Евграф, хотя зубы его все еще отбивали мелкую дробь.

– Сам успокойся… – всхлипнула Тася. – Они мертвые, да? Точно мертвые? Мы их уже не спасем?

Он промолчал.

«Тебе тяжело, однако в том, что произошло, нет вашей вины». – Голос Дионисия возник, как всегда, неожиданно.

– Да, я понимаю. Но смерть… Ради чего? – воскликнул Евграф. Тася глянула удивленно. – Это я Денису, – пояснил он.

«Алчность – плохой попутчик. Многих она привела к могиле. А то, за чем погнались эти люди, – рядом. Развяжи мешок, посмотри».

Евграф, не вставая, дотянулся до пакета, медленно освободил от полиэтилена превратившийся в нечто скользкое и вонючее кожаный мешок, растянул полуистлевшие завязки. Достал закругленный на гранях медный цилиндр. Его невысокое горлышко было заткнуто пробкой того же металла. Тася перестала всхлипывать, повернула голову.

«Там то вещество, которое размягчает камни», – подсказал Дионисий.

Евграф кивнул. Протянул сосуд Тасе, грустно улыбнулся.

– Держи аккуратно. В этой медной банке – воплощенная мечта любого химика или физика. – Затем снова взялся за мешок. – Ты хотела узнать, что такое Глаз Ра? Сейчас поглядим.

Он вытянул плоскую черную коробочку. Одна из ее сторон блеснула пластиковым глянцем. Под ней тянулась линия одинаковых квадратиков с нанесенными на них значками. Евграф обалдело тряхнул головой.

– Это… просто неверо… да… откуда?.. нет, не может бы… – Обрывки слов никак не могли сложиться в предложение.

– Что это? – прошептала Тася.

Ее голос вернул Евграфа к действительности.

– Денис, откуда это? – закричал он.

«Я же рассказывал тебе».

– Помню. Кахотеп, Епифаний… Нет, мне нужно изначально. Откуда эта штука появилась изначально?

«Глаз Ра о чем-то тебе говорит?»

– Какой, к черту, глаз?! Вы с Епифанием хранили электронное устройство!

«Не понимаю».

– И не поймешь. Такое стали делать только в наше время. Твой Глаз Ра сильно смахивает на планшет. Тася, гляди, – сенсорный экран, кнопки. Вот эта, отдельная, скорее всего, включение! Гнёзда для портов!.. – Евграф от возбуждения уже орал.

«Глаз Ра отдал Кахотепу человек из небесной колесницы. Египетский жрец был юношей, когда огромная, сверкающая молниями, она с громом пронеслась над его головой и упала в море. Пока колесница тонула, из нее выбрался человек. Лицо его было закрыто щитом, тело спрятано под кожей неведомого зверя. Увидев на берегу Кахотепа, он протянул ему то, что мы называем Глазом Ра. Потом появился голос. Он проникал внутрь, минуя уши. Много непонятного было сказано человеком из колесницы. Но Кахотеп запомнил одно: ему доверено хранить таинственную вещь и ни за что не отдавать ее людям с черным сердцем. Вскоре небесный человек ушел к Аиду. Кахотеп, как и обещал, вернул его тело в колесницу. Но прежде чем она отправилась к Посейдону, он взял там медный сосуд, который…»

– Всё, Денис, всё, помолчи! – выдохнул Евграф, опустился на землю, откинулся к стене. – Я, кажется, уже понял… Но должны же быть солнечные батареи… – Он вытянул руку, ловя черной поверхностью свет, льющийся от выхода из тоннеля.

Прошло несколько минут. Вдруг экран вспыхнул.

– Вот он, Глаз Ра! Тася, Тасечка, а ты, ты догадалась?

Она неуверенно кивнула.

– С ума сойти!

Глаза Евграфа лихорадочно забегали. Он глянул на Тасю, на то, что держал в руке, и, не понимая, что делает, можно ли это делать, нажал на отдельно расположенную кнопку.

– Стой!

Крик и рывок опоздали всего на один миг. В следующий Тася увидела, как остекленели устремленные на прибор глаза, как побледнело лицо, сжались пальцы. Желая помочь и одновременно боясь помешать, она попятилась, заставила себя сесть.

Прошло не менее получаса, прежде чем Евграф вдруг шумно вздохнул, зашевелился.

– Обалдеть!

– Ну? Что? С тобой все в порядке? – воскликнула Тася.

Евграф улыбнулся.

– Не волнуйся, я жив-здоров-невредим. Только еще плохо соображаю.

Девочка тряхнула головой и вдруг заревела, громко, не сдерживаясь.

Евграф подошел, опустился рядом:

– Ну что ты, ну не плачь! Ничего же плохого не произошло. Тасечка, Тасище! Ты даже не представляешь, что у меня в руках! Это что-то вроде нашего компа. Только общение мысленное. Я мало понял: слишком большая разница в знаниях, но люди, которые наполнили информацией эту штуку, – они… они… прекрасны! Здесь координаты их мира, знания, технологии. По крайней мере, энергии теперь будет – завались. И к звездам летать можно… Земля не была их целью. Ее нашли случайно. Они летели совсем в другое место. Летели через внепространственный тоннель. Что-то выкинуло их в наше пространство. Все погибли. Тот единственный, кто остался, сделал эту запись и передал Кахотепу. Как я понял, мы оказались полностью идентичными им по биологии из многих-многих тысяч существ. И этот человек, зная, что никогда не вернется на свою планету, попытался сделать все возможное, чтобы мы сами отыскали ее. Информация в этом планшете действительно может изменить мир, сделать людей счастливыми!

Евграф вскочил.

– Денис, выслушай! Мне известен человек, умный, образованный, честный, по-настоящему честный, который никогда не обратит сокровища Кахотепа во зло, – это мой отец. Он физик, физик с мировым именем! Он умеет проникать в суть вещей. И он родился здесь, на этой земле. Он, как и ты, – херсонесит, Денис! Позволишь ли ты передать ему эти ценности? Они… Они невероятны! Просто невероятны!

Евграф, не в силах справиться с эмоциями, замолчал. Следующие минуты показались ему вечностью. Наконец Дионисий ответил:

«Я должен сообщить тебе о решении, преемник. Ты можешь передать сосуд и Глаз Ра людям».

₪ ₪ ₪

На агоре, овеваемые свежим ветром, выстроились восемнадцатилетние. Их лица светились счастьем. Руки сжимали оружие, принятое от стратега. Отцы с гордостью смотрели на своих выросших сынов. Сегодня впервые прозвучат слова Присяги, которая станет заповедью всей их достойной жизни.

Глаза восемнадцатилетних были неподвижны, и поэтому они не видели, да и не могли видеть, что чуть в стороне стоят трое: рослый мальчик, худенькая красивая девочка и старец. Свет утреннего солнца беспрепятственно проходит через их тела, ветер не тревожит их одежд. Но лица мальчика и девочки светятся такой же гордостью, губы повторяют те же слова, что разносятся над затихшими улицами Херсонеса…

* * *

Евграф и Тася стояли на площади, которую когда-то называли агорой.

Глаза девочки были устремлены к морю. Оно штормило. Волны несло к берегу, горячий ветер рвал одежду, трепал волосы.

– Вечером я нашел у тети Люси книгу о Херсонесе, – вдруг сказал Евграф, – и там – Присягу. Удивительно, ведь я раньше видел ее, читал не раз, но только вчера понял. Понял Дионисия, Епифания, Зо. Понял всех этих херсонеситов. Вот послушай, я специально переписал. Только жаль, что полный текст Присяги не сохранился…

Ефграф развернул сложенный вчетверо тетрадный листок, и снова над городом вместе с порывами ветра полетели слова, двадцать три века служащие заповедью тем, кто называет это место своей Родиной:

– Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девою, богами и богинями олимпийскими и героями, кои владеют городом, областью и укреплениями херсонеситов:

я буду единомыслен относительно благосостояния города и граждан и не предам Херсонеса… никому – ни эллину, ни варвару, но буду охранять для народа херсонеситов;

не нарушу демократии и желающему предать или нарушить не дозволю и не утаю вместе с ним…

буду врагом злоумышляющему и предающему…

не передам на словах ни эллину, ни варвару ничего тайного, что может повредить городу;

не дам и не приму дара ко вреду города и своих сограждан;

не замыслю никакого неправедного деяния против кого-либо из граждан…

не вступлю в заговор ни против общины херсонеситов, ни против кого-либо из сограждан…

Зевс, Гея, Гелиос, Дева и боги Олимпийские…[30]30
  Здесь приведена часть Присяги, которую давали все граждане Херсонеса, достигнув совершеннолетия.


[Закрыть]

Октябрь 2013 г.

Об авторе этой книги

Татьяна Геннадиевна Корниенко родилась и живет в Севастополе. В детстве собирала картечь на Малаховом кургане и ныряла с маской в Херсонесе Таврическом, в пятнадцать лет прыгала с парашютом над степью Гераклейского полуострова, в студенчестве впервые пошла в горы. «Крымские вершины и пещерные города не дают мне покоя до сих пор. Повесть „Херсонеситы" – мой подарок любимому Севастополю», – признаётся она.

«Моя первая специальность не имеет к литературе никакого отношения – инженер-радиотехник. Вторая ближе – психолог. Литература – главное хобби. Начинала писать стихи и прозу для взрослых, потом поняла, что для подростков – интереснее. Почему? Потому что подростки интереснее взрослых», – считает Татьяна Геннадиевна.

Татьяна Корниенко – член Союза писателей России, председатель Клуба детских писателей Севастополя, руководитель детской литературной студии «Первоцветы» ЦГДБ им. А. П. Гайдара, редактор детского раздела альманаха «Севастополь». Лауреат III и IV Международных конкурсов им. С. Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков, призер литературного конкурса В. Крапивина, обладатель первой премии Всеукраинского Корнейчуковского литературного конкурса, Гран-при международного литературного фестиваля «Крымская Альгамбра».

О художнике этой книги

Илья Юрьевич Савченков родился в 1964 году в Москве. Рисовать любил с детства. После окончания художественной школы учился в Московском государственном академическом художественном училище памяти 1905 года. После службы в армии окончил Полиграфический институт (отделение художественно-техническое оформление печатной продукции). Среди его работ – иллюстрации к произведениям Э. Успенского, В. Пескова, А. Курляндского и других писателей. Состоял в знаменитой комикс-студии «КОМ».

Серьезное увлечение Ильи Савченкова – изучение униформы и снаряжения РККА, благодаря чему увидели свет две книги на данную тему (в соавторстве). Художник не раз принимал участие в многочисленных реконструкциях и мероприятиях, посвященных подвигам Красной армии.