Текст книги "Жар-книга. Критическое и драматическое"

Сами-сами

С любопытной инициативой выступает каждую снежную зиму правительство Санкт-Петербурга.

Оно предлагает гражданам самим убрать снег и не мучить администрацию своими стонами насчет сломанных ног, треснутых черепов и раздавленных насмерть родственников.

Не мешайте жить, ребята! Сами-сами-сами. Пошли быстренько, залезли на крышу, почистили — и пошли-поехали куда вам там надо. Вам все время куда-то надо, придуркам…

Знаете, мне эта идея нравится!

Действительно, мы ведь и так все делаем сами: сами ломаем ноги-руки-головы и чиним их, сами лечим или даже хороним пострадавших, сами добываем пропитание, сами протаптываем дорожки в снегу и осторожно пытаемся двигаться, все — сами. Государство никак не участвует в этих процессах. Государство, существующее на наши деньги, состоящее из тех, кто обязан скромно, понимая свое вторичное и подчиненное положение, эти деньги распределять к всеобщему благу, превратилось в загадочное кровососущее обременение. Освоившее массу прав и упразднившее обязанности.

Там какие-то перевертыши происходят в головах. Люди всерьез считают, что они главные, что это их деньги, что какие-то противные и неблагодарные люди их беспокоят своими претензиями.

Поставьте какого-нибудь крошку на какую-нибудь крошечную должность — ну, хотя бы заведовать культурой. Через пару месяцев крошка приобретет удивительную осанку титанического самоуважения. Крошка уверует всерьез, что не писатели, актеры, художники и режиссеры есть главные лица, которым он обязан служить — а все эти писатели, актеры, режиссеры и прочие ему, крошке, обязаны всем! Что он решает, кому что дать или не дать — как будто из своего кармана. Что он никакой не посредник между обществом и культурой — а начальник своей «Чукотки», и благодарное население обязано кланяться и благодарить Его. А неблагодарное — трепетать!

Это болезнь, мы понимаем, да только как ее лечить?

Попробуйте в нынешнем положении вещей объяснить какому-нибудь губернатору, что он ведь ничего не производит, никаких ценностей — ни материальных, ни интеллектуальных. Что он — чистое обременение граждан, имеющее смысл только тогда, когда честно служит людям. Обеспечивает простейшие, элементарные условия нормального существования! И когда должностное лицо перекладывает свои, доверенные ему и хорошо оплаченные обязанности обратно на граждан, ему хорошо бы понимать, что это — признание своей непригодности и ненужности.

Сами-сами? Ладно. Это вообще-то идея гражданского самоуправления, и я ее сторонница. Да, граждане города, по-немецки их называют бюргеры, должны сами решать главные вопросы своей жизни, избрав для того самых уважаемых представителей из своей среды. Так было в средние века, и бургомистры с этим считались — и в любом путном городе вы встретите городскую ратушу, хранящую память о том, как граждане осуществляли свое право на достойную жизнь. В Средние века. Ну так у нас и есть Средние века…

Ну, а коли бургомистр не считался с гражданами — были хорошие средства вправить ему соображаловку.

Городское самоуправление! Боги мои! Я согласна не то что участвовать — но даже возглавить такой процесс, если бы он вдруг да пошел.

Но когда граждане города изберут достойных представителей для самоуправления — давайте-ка, ребята, дающие такие хорошие советы, вытряхивайтесь из Смольного и Мариинского, отдавайте бюджет, освобождайте казенные машины, берите барабан и возглавляйте колонну идущих на…

Гражданский совет общественного спасения займется делами города — сам, горожане станут жить сами-сами, а вы отправляйтесь-ка в полном составе к Господину Супермену и объясните, что вам попался очень нехороший город, где все неправильно. Или наоборот — хороший город, где все правильно. И люди не собираются жить под властью какого-то висящего над ними облака, заселенного призраками.

Господин Супермен, такой сон мне снится, поиграет-поиграет скулами, зажмурится, возьмет список фамилий, ткнет пальцем — и тот, куда он попадет, отправится добивать Санкт-Петербург. Потому что в городе, конечно, уже очень большая подвижка в сторону преисподней сделана, раз в мирное время гибнут старые и малые, но этого явно недостаточно!

Господин Супермен знает одно: он не может ошибаться. Если его указательный палец куда ткнул, это навечно, это не обсуждается и никаким переменам не подлежит.

Он ни разу не признал ни одной своей ошибки.

Если его спрашивают, почему он такой фартовый, Господин Супермен ласково и таинственно улыбается.

Он знает секрет, как быть фартовым в стране, которая десять лет тонет, горит, плавает к крови и дерьме, в стране, где то и дело главным бандитом оказывается государство, а это для народа — окончательная труба.

Но Супермены на то и супермены, чтоб не обращать внимание на такие мелочи жизни. Обыкновенный человек, увидев, как его родной город тонет в грязи и бесконечной лжи, как люди бредут по улицам точно в войну, не зная, откуда придет погибель, почувствовал бы хоть какие-нибудь чувства – жалость, ужас, гнев, раскаяние. Но то человек – а сверхчеловек отправляется произносить речи или даже петь песни, потрясая обыкновенных людишек своими талантами, в то время, в то самое время, когда в городе на шестимесячного ребенка в коляске обрушивается наледь.

Что же это за люди, как им удалось так заморозить и подавить себя, что им не страшно, не стыдно, не совестно? Неужели действительно сбылись мечты Ницше, только не в том месте и не в то время, — и в России действительно вывелась порода сверхлюдей, совершенно превозмогших в себе обыкновенное-человеческое?

Я в это не верю. И в суперменов, в эйфории летающих по стране, где уже и мены-то перевелись — тоже не верю. Я верю в обыкновенных людей, которые, чертыхаясь, с муками, с трудом, с ошибками — но пытаются наладить жизнь, что-то переустроить к лучшему, путем долгого и трудного накопления опыта и честного отчета перед собой и другими. А если человек сейчас, в современной России встает в позу супермена — это дурная игра, маска. О таком «суперменстве» писал А. Н. Островский — только он называл это «самодурством». Один персонаж его так объясняет явление самодурства: «Это когда человек никого не слушает, хоть кол ему на голове теши… Топнет ногой, скажет: кто я?! Тут уж все домашние ему в ноги, а то беда».

Вот в это я верю! В святую неприкосновенность самодурства на Руси. Только у Островского, из-за авторского добродушия, и самодуры-то были в глубинах души добрые.

Сейчас не то. Сейчас самодуры злобные, холодные, не раскаявшиеся даже в финале пьесы.

А потому призыв властей к гражданам — «сами-сами!» — я поддерживаю и одобряю. Только это должно распространиться не только на уборку снега и скол льда. Нечего грязную работу на граждан, а сладкое себе.

Если уж «сами-сами» — давайте-ка мы все будем «сами-сами». И архитектурный облик Петербурга определять, и застройку, и где детские сады и площадки, и как здоровье наше горькое питерское выправлять, и как коммуналки расселять, и что кому платить — все «сами-сами». Анархия, говорите? Беспорядок?

А сейчас что у нас на улицах — порядок?

По-вашему мы уже попробовали — не работает. Давайте попробуем по-нашему.

Когда «сами-сами».

2011

Планета вздора

Как многие петербуржцы, я страдаю острым «антиремонтным синдромом» — когда в доме надо что-то чинить или налаживать, на меня наваливается странный столбняк. Вторжение электрика или даже новая покупка крупной мебели – это, согласитесь, изрядный стресс. Нарушение гомеостатического мироздания, как выразились братья Стругацкие.

Таким образом новый красивенький телевизор (транслятор другой Галактики) стоял у меня где-то год, показывая три с половиной канала, и то сквозь интересную рябь. «Приятный колер, – думала я. — Надо бы купить костюмчик цвета телевизионных помех, очень петербургский стиль получится». И вообще, зачем мне телевизионное изобилие, когда я смотрю только «Возвращение Мухтара», сериал, вызывающий у меня глубокое спокойствие души?

Но вот пришел-таки нарушитель гомеостаза. Поколдовал. И я увидела телевселенную в ее практически необозримом квази-разнообразии. С неофитской страстью сжимая пульт управления, я прыгала по эфиру. Вылезли какие-то реки и каналы, о существовании которых я и не подозревала. Под загадочными аббревиатурами (РБК, ТДК, ВОТ и т. д.) сидели люди и взволнованно говорили о чем-то неведомом. Однако часы усиленных путешествий не принесли даже маленького удовольствия.

На музыкальных каналах вертела ловкой задницей бесконечная безголосая Мадонна. Неужели молодые американские певцы не могут скинуться, подкупить массажиста или диетолога и все-таки раздавить этот механический апельсин? Ведь Мадонна в Америке должна вызывать примерно те же чувства, что накатывают на меня при виде Лаймы Вайкуле или Валерия Леонтьева: я школу заканчивала – они пели. Мне на пенсию скоро – они поют! А ведь средства, продлевающие отдельные жизни за огромные суммы, уже изобретены. Надежд на естественную ротацию нет. Поэтому и через двадцать лет в эфире будет все та же Вайкуле и та же Мадонна – очаг вечности среди времени. Боюсь, что мои внуки будут покорно кушать информацию о том, что Мадонна развелась в пятнадцатый раз и усыновила девятнадцатого ребенка, а Вайкуле, напротив, никогда не разводилась и никого не усыновляла… Кстати сказать, качество отечественных клипов на музыкальных каналах навевает мысли об уголовной ответственности. Видимо, все профессиональные клипмейкеры, загордившись, как Люциферы, ушли делать свое большое страшное кино, и на освободившиеся места пришло племя безграмотных в третьем поколении. Что касается певцов, то на фоне юной поросли Борис Моисеев смотрится уже как Федор Шаляпин…

Что-то не везло мне и с каналом «Культура». Каждый раз я попадала то на рассказы об акулах, то на каких-то сурков и варанов. Странно, ведь культура по определению — это не то, что природа. Но поскольку этот канал живет без рекламы и не зависит от рейтинга, не все ли ему равно, что показывать и чем заполнять не приносящий никакой выгоды эфир? Купили фильмы про сурков за пять копеек, и все дела.

Про главные каналы и говорить нечего. Их я пролистывала в страхе – не попались бы на глаза такие «бэтмены», как Михаил Задорнов или Владимир Соловьев, люди, чей ум начал занятное плавание за пределы возможного. Соловьев, автор книги «Евангелие от Соловьева» (санитары!! где вы, санитары??), в одном интервью недавно сказал: «Все мои дети гениальные». Ведь такого порядочные люди не говорят даже в шутку! Но все здоровые нормы человеческого поведения, подразумевающие обуздывание хвастливого самодовольного «я», на ТВ отменены каким-то специальным декретом. Здесь наоборот – чем бесстыднее, развязнее, самовлюбленнее, тем лучше. Тщеславие и алчность – мерзкие пороки – на ТВ поощряются специальными шоу для окончательного растления масс.

И вот еще эти голоса трубные, жуткие, пафосные… Ну, которые вещают «Смотри, Россия!» или «Только премьеры, только на Первом». Это ж они с девяностых годов нас кошмарят, когда же это закончится? Когда вместо пафосного воя нам скажут нормальным человечьим голосом нормальный анонс? Наверное, тогда, когда Россия вместо того, чтоб смотреть идиотские репортажи с телевизионной планеты вздора, займется собственным обустройством. Когда массы наши вернутся из путешествия в Галактику чепухи – на бедную милую Землю.

В море эфира приходится быть эдаким рыбаком, терпеливо подстерегающим нужную рыбку (фильм, передачу) часами. По-моему, это целая профессия, за нее следует давать зарплату. Немотивированный энтузиазм ушел в прошлое вместе с социализмом!

Попрыгала я по «вселенной чепухи», попрыгала – и, конечно, нашла «Покровские ворота» Козакова.

Вздохнула – и стала смотреть.

2008

Кто подставил русского медведя?

В столице Финляндии, городе Хельсинки, в историческом центре — на площади перед кафедральным собором, до конца октября продлится уникальная акция: хоровод игрушечных медведей из всех стран мира. Это называется «Праздник толерантности».

Медведи были обнаружены мной в одно сентябрьское воскресенье. Картина такая: по периметру площади, в четыре дуги, расставлены раскрашенные фигурки. Их больше ста пятидесяти, почти столько же, сколько стран в мире. Причем сама основа, болванка, одинаковая – игрушечный медведь, выше среднего человеческого роста, стоит с поднятыми лапами, брюшком к зрителю. А вот раскраска медведей оригинальная, каждый медведь, представляющий ту или иную страну, оформлен художником из этой страны. Получается такой веселый парад фантазии и юмора, фестиваль национального своеобразия. В центре же площади – два «глобальных» медведя, выкрашенных золотой краской. На брюшке у них мировые религиозные символы, а рядом плакат: берегите жизнь!

Очень мило. Туристы хохочут, фотографируются, разглядывают медведей, ведь тут своего рода соревнование талантов – кто на что горазд?

Американский медведь сделан как пародия на статую Свободы, он зеленый и с факелом. Ирландский – как сказочный гном Лепрекон. У израильского чувствуется некое эротическое томление – по всей фигурке разбросаны крупные красные сердечки, иногда на неожиданных местах. Египетский, конечно, стилизован под сфинкса. Японский лаконичен: чисто белый, только наискосок бежит легкая цепь иероглифов. Испанский весь пестренький, австрийский — сплошь в музыкальных инструментах…

А русский?

Рассказываю. Русский медведь – это такая порочно-свирепая медведица, с накрашенными губами, с маникюром и в зеленом сарафане, расписанном крупными аляповатыми цветами. Выглядит этот медведь как тупая домработница, решившая подработать на панели. Не смешно, не колоритно, вообще – никак. Русский медведь на хельсинском «Празднике толерантности» сильно проигрывает многим забавным игрушкам из других стран. Есть, конечно, медведи и похуже нашего. Но большинство – лучше. И это обидно. Медведь — это же наше все!

Автор русского медведя указан на пояснительной табличке как Rais Khalilov – Раис Халилов. Кто это? Может, и выдающийся художник, кто его знает. Но можно сказать твердо: роспись русского медведя – его глубокая творческая неудача. И неужели те, кто отвечал за проект, этого не заметили?

А кто вообще за это отвечал, интересно? Все-таки выставка национальных символов, пусть игрушечных, в большой европейской столице – это не мелочь. На медведей будут любоваться туристы из многих стран в течение двух месяцев. Сравнение неизбежно, и оно явно не в нашу пользу. Сама видела — возле других мишек стоят, разглядывают, смеются, фотографируют – мимо нашего проходят равнодушно. А ведь это тоже ущерб «имиджу России» в мире!

Сдается мне, что подобные заказы из Европы и прочих приятных континентов попадают в недра министерств и распределяются недолжным образом. В полной тишине. И среди неведомых лиц. Если бы такая история, как проект русского медведя для Хельсинки, стала бы достоянием гласности – можно было бы объявить открытый конкурс на лучший вариант, рассмотреть, обсудить. И не было бы тогда этой уныло-порочной «домработницы».

Но у нас вообще очень странное начальство – никакой открытости терпеть не может. Даже в такой невинной области, как культура. Вот и стоит на финской площади бездарный русский медведь. И проходят мимо, пожав плечами, толерантные европейцы…

2010

Капризна ли Марианна

Прелестную пьесу Альфреда де Мюссе «Капризы Марианны» сегодня мало кто помнит, однако, видимо, именно она проложила путь милой традиции называть дух-символ Франции именно этим женским именем.

Под водительством Марианны французы предпочитают жить на своей земле, обустроенной предками, и если вы где-нибудь когда-нибудь встречали французского эмигранта – расскажите мне, я удивлюсь. Нет их на земле, французских эмигрантов, нет в природе «французских кварталов», нет французской мафии, нет международной французской преступности – словом, люди Марианны абсолютно не беспокоят собой мир и ни для кого не являются головной болью. Франция по мироощущению французов, на мой взгляд, представляет собой «остров», замкнутое пространство, окруженное хаосом, где жителей волнует только то, что происходит на острове. Прославленные французские бренды – вино, духи, сыр, Париж, Ницца, женщины – ничуть не потеряли своей завлекательной силы. Однако в последнее время Марианна все чаще и громче демонстрирует и другие свои «капризы».

Например, откровенную неприязнь к тем, кто прибывает на землю, созданную многовековым трудом французов и не желает этого факта признавать, пытаясь завести какие-то свои порядки, идущие вразрез с французскими традициями и уставами. Тут, в этом пункте, у власти и трудящихся наблюдается почти полное взаимопонимание, и знаменитая фраза Саркози «Или вы любите Францию, или вы убираетесь отсюда!» — может быть отнесена к числу исторических. (Я бы откровенно порадовалась, если бы хоть какой-то аналог такой риторики вдруг возник и в отечестве. Правда, есть опасность, что наша Марьиванна, в отличие от Марианны, меры не знает никакой и вместо цивилизованных методов разрешения споров сразу перейдет к веселому и безудержному маханию топором!)

Не забудьте, что это именно Саркози, будучи еще министром внутренних дел, распорядился задержать Михаила Прохорова за разгул в Куршавеле. И задержание дикого русского, и высылка цыган (любезно снабженных по двести евро каждому — для переезда), и запрет ношения религиозных символов в учебных заведениях и чадры в общественных местах – все это проявление единой воли Острова, желающего отстоять себя от вторжения. Французская империя сжалась до предела, начисто лишилась экспансии, но оскалила зубы на последнем рубеже: а вот не сметь женщинам ходить по французским улицам в чадре!

Чтобы вы поняли смысл этого гнева, расскажу маленькую историю.

Я ждала приятельницу в холле большого московского отеля, попивая кофе. Было немноголюдно, несколько женщин, несколько мужчин. Двое русских рядом со мной беседовали о чем-то деловом. Более их ничто не интересовало. И тут вошел явный иностранец с русским сопровождающим, но я сперва не поняла, какой именно он нации. Маршрут его был таков: от стойки регистрации, где он о чем-то спросил, иностранец прошел к стойке бара, заказал кофе и уселся за столиком. Так вот, за эти две минуты он успел быстро, бегло, пристально, цепко, оценивающе, но при этом изящно, не нагло – осмотреть ВСЕХ находившихся в холле женщин. Тут уж я не сомневалась, чью речь я услышу! Уж конечно, речь Мольера и Мюссе…

Но главным «капризом Марианны», на самом деле, является беспримерная склонность французских трудящихся защищать свои права. Этой весной, 1 мая, я в полном изумлении наблюдала огромное шествие трудящихся по Большим Бульварам в Париже – они протестовали против повышения пенсионного возраста с шестидесяти до шестидесяти двух лет. Поскольку, как известно, суть галльской философии это – «жизнь дана для удовольствия» — трудящиеся откровенно наслаждались своим шествием. Веселые, бодрые, жизнерадостные, они явно сами рисовали свои остроумные лозунги, болтали, пели, без всякого социального угрюмства на челе. Считалось, что весенняя демонстрация провалилась – вышло «всего» триста тысяч человек. Так осенью вышло три с половиной миллиона! И опять – пританцовывая, напевая, с радостью и удовольствием. Они знали, за что бороться – целых два года французской счастливой пенсионной жизни!

Вот уж где видна так видна разница национальных характеров. Нет, я не идеализирую Марианну Францевну, даму вообще-то холодную и высокомерную. Однако кое-что перенять не мешало бы – без остервенения и чугунного прилежания, конечно. «Галлицизмы» всегда украшали русскую жизнь. И хотя мы сейчас очевидно находимся под влиянием всяческих «американизмов», списывая тамошние законы один в один и переформатируя нашу культуру под тамошние стандарты, не худо было бы приглядеться иной раз к прелестному острову капризной Марианны, где есть не только духи, вино и сыр, но и поразительное чувство человеческого достоинства, изящный умный патриотизм и веселая борьба трудящихся за вкусную и полезную жизнь.

2010

Время как деньги

Из всех общих галлюцинаций – галлюцинация времени самая солидная и подробно обставленная. С пространством куда хуже – я вот вынуждена верить на слово, что на свете есть, к примеру, Владивосток. Я его и сейчас из окна не вижу и никогда не видела и увижу вряд ли. А время, оперирующее числами и выраженное в цифрах, всегда со мной.

Еще немного, и вместо 2007 года наступит 2008. По законам арифметики 2008 больше, чем 2007, на целую единицу. На нашем человечьем счету времени, видимо, каждый год прибавляются, приращиваются какие-то таинственные проценты по накопительному вкладу, которые мы – а кто его знает? — возможно, когда-нибудь получим в потусторонней сберкассе. А вдруг предусмотрено – докажите обратное! — что человечество, доскрипев до новой эры и вдоволь помытарившись после новой эры, имеет право на доход с прожитого времени?

С этой точки зрения празднование Нового года из вполне бессмысленного превращается во вполне осмысленное. Если рассматривать наше пребывание на Земле как постоянную работу в занимаемой должности Человека Разумного, то каждый год, прожитый человечеством, откладывается на счете «ЧР-03/Земля». И стаж работы в должности человека поступает в общую копилку, откладываясь в виде будущей небесной пенсии каждому в отдельности и всем вместе. Мало того, счет человечества приносит даже здесь и сейчас, в земной зоне, ощутимую прибыль.

Вынесем за скобки огромное количество бесплатных наслаждений – тепло и свет Солнца, аттракцион со звездами и Луной, воду во всем ее головокружительном разнообразии, животный и растительный мир, разум и творческие способности, способ размножения и пр. Это нам подарено и так, по изначальным условиям эксперимента. Но заметили ли вы, что с каждым годом, отложенным на общем счете, нам поступают весомые проценты в виде возможностей манипуляций по сокращению времени?

Двести лет назад дорога из Петербурга в Москву занимала несколько дней. Теперь – один час лету. Письмо на бумаге требовало не менее получаса для написания и путешествовало день-другой (почта двести лет назад работала лучше). Нынче электронное послание идет несколько минут. Стирка одежды или приготовление еды были длительными процессами – сейчас все можно провернуть одновременно и за полтора часа максимум. Все справедливо! Технические изобретения людей не изымаются, не блокируются, а поступают в общее пользование, обращаясь в экономию личного времени. Вот вам и «проценты по вкладу». Накопили – получили. Прожили еще один год – получите еще. Таким образом, празднование Нового года есть торжество необманутых человеческих вкладчиков, чистое торжество небесной бухгалтерии. Тогда как другие светские праздники, особенно те, что связаны с историей, являются слабой, прерывистой галлюцинацией, не приносящей никакой прибыли.

Как известно, 7 ноября 2007 года исполнилось девяносто лет со дня Великой Октябрьской Социалистической революции, события, определившего жизнь по крайней мере трех поколений людей. И в этом году впервые за восемьдесят девять лет этот день не был отмечен никак – ни шествиями, ни представлениями, ни салютами, ни даже дискуссиями в прессе. Ни одного «революционного фильма» или передачи не было и по ТВ. Известное историческое русское животное корова слизала языком этот день из жизни общества, из истории, из культурного пространства. Я не говорю сейчас о том, хорошо это или плохо (хотя чего ж хорошего-то в таком нарочитом беспамятстве?), я говорю лишь о том, что это возможно. Празднества, обусловленные историческими событиями, всегда ненадежны. А вот праздник чистого времени — Новый год — хоть и учрежден не так и давно, кажется довольно устойчивым.

Поскольку время – это деньги Бытия. Это язык, на котором оно с нами разговаривает. Время дается и отнимается, его сокращают и продлевают, у одних его много, а другим не хватает, одни его транжирят, другие берегут и копят, временем вознаграждают и наказывают, его порождают и прекращают.

И, что самое замечательное во всей этой истории – мы, вовсю пользуясь временем, по-прежнему не знаем, что это такое и сколько у каждого из нас его осталось.

Занятно придумано.

2007