Текст книги "Бабочки в моем животе, или История моей девственности"
Автор книги: Татьяна Николина
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Глава 20
РАЗУМ И ЧУВСТВА
Мы вбежали в дом с горящими лицами, мокрые насквозь. Мы принесли с собой лужи, дождь и вызов. Роботы смотрели на нас с непониманием, даже с осуждением. У роботов ведь не приняты танцы под дождем. Плевать на них! Гости праздника уже стали расходиться. Кто по домам, а кто – по приготовленным хозяином комнатам. Нам тоже предложили спальню. Учитывая наш подмоченный внешний вид и слишком разгоряченное внутреннее состояние, мы согласились. Хотелось побыстрее снова спрятаться от роботов, от их осуждающих (женских) и слишком вожделенных (мужских) взглядов, и мы с Маратом наперегонки побежали по лестнице в нашу спальню.
Оказавшись по другую сторону двери, я лихо поддела пяткой задник обуви и высвободила одну ногу. Проскакав по комнате в одноногом танце и найдя наконец опору, я сняла вторую туфельку и запустила ее к потолку.
Марат закрыл дверь и сбросил с себя пиджак. Его рубашка, мокрая и прозрачная, прилипла к телу.
– Ты соблазнительный мужчина, – озвучила я свои мысли и уселась на огромное трюмо.
– Ты так считаешь? – нисколько не смутился моего комплимента Марат.
Я не ответила. Молча взяла с трюмо расческу и принялась распутывать свои слипшиеся волосы.
– Позволь мне, – прохрипел он надо мной и забрал расческу.
Марат прикасался к моим волосам нежно и бережно, мягко проводя по ним щеткой, распутывал прядку за прядкой. Мои волосы были с ним в сговоре, они послушно повиновались, превращаясь в покладистые блестящие пряди. Я наблюдала за ним в зеркало. Еще никогда Марат не казался мне таким привлекательным, как сейчас, когда стоял надо мной и расчесывал мои волосы, мокрый, в прозрачной рубашке. Я резко повернулась к нему лицом и, перехватив запястье с расческой, заглянула в глаза. Они блестели не хуже еще не растаявших капель на его шее. Такие же влажные, яркие, чистые, похожие на океан, беспокойный, безбрежный, буйный. Я провела ладонью по его рубашке, мокрой и настолько прозрачной, что мне казалось, если хорошо приглядеться, можно рассмотреть его бьющееся сердце.
Наклонившись, я дотронулась губами до гладкой влажной ткани, пытаясь распробовать этот странный смешанный вкус – дождя и Марата. Капля, сорвавшаяся с его волос, медленно заскользила по шее, ключицам, скатилась по груди. Я прижалась щекой к самому его сердцу и стала ждать эту каплю, мучительно неторопливую, искушающую, долгожданную. Она докатилась и упала прямо на мои губы, прижатые к груди Марата. Я старалась удержать подольше эту тающую теплую влагу, пропитанную его телом, впитать и растворить ее своими губами. И лишь тогда, когда они окончательно пересохли, я снова прикоснулась к груди Марата. Мои пальцы, стремительные и ловкие, расстегивали и отрывали пуговицы его рубашки, спешили, путались, скользили. Мелкие и твердые пуговицы срывались и падали на пол. Наконец с ними было покончено. Я стащила с Марата остатки мокрой ткани и прижалась щекой к голой коже груди. Он покрылся мурашками и задрожал, будто бы теперь без этой, насквозь пропитанной дождем одежды ему стало холодно. Его сердце бесновалось и сходило с ума, колотясь бешеным ритмом под моими губами. Я прислушивалась к его ударам, пробовала на вкус кожу, и мое сердце подстраивалось под этот бешеный, неугомонный ритм.
Наконец Марат вышел из оцепенения и, резко повернув меня к себе спиной, впился в мою шею. Спальня исчезла из моего сознания и трансформировалась во что-то бесформенное, клокочущее, жаркое. Будто бы мы снова стояли там, под дождем, пьяные друг от друга, сумасшедшие, счастливые. Марат освободил мою спину от тугого платья и тут же усыпал ее сотнями прикосновений своих губ. Его рот, раскаленный, словно пламя, поджигал одну за другой каждую клеточку моего тела. Я чувствовала себя фейерверком, готовым своим взрывом разорвать стены и потолки этого большого дома и озарить огненными вспышками ночное небо.
Я открыла глаза и обнаружила наше отражение в зеркале: мое, незнакомое мне самой лицо, горящее, безумное, и его руки, скользящие по моему телу. Что делает со мной этот мужчина? Как удалось ему превратить меня в эту полуобнаженную, страстную женщину? Я подняла глаза и увидела, что Марат наблюдает за мной в зеркале. Он был похож на молодого хищного зверя, завораживающего своей силой и опасностью. Но у этого зверя были такие нежные глаза. Мне показалось, что из них льется какой-то неосязаемый удивительный свет, согревающий мою душу и заставляющий колени подгибаться.
– Кэт, – прошептал Марат, – признайся, мы ведь чертовски подходим друг другу, правда? Посмотри, как мы смотримся вместе, словно созданы друг для друга.
Я нервно улыбнулась. Он был прав. Рядом с моим отражением в зеркале стоял красивый, высокий, сильный мужчина, способный заставить трепетать любое женское сердце.
– Ты такая красивая, такая соблазнительная, Кэт, ты сводишь меня с ума, – хрипло пел он мне на ухо, не отводя горящих глаз от моего зеркального взгляда. – Признайся, я ведь тоже тебе нравлюсь, правда? Ты ведь хочешь меня?
«Он все же очень самонадеянный тип и не достоин моего ответа», – решила я и, резко повернувшись, толкнула его в грудь. Он упал на кровать, я вскарабкалась сверху и, низко наклонившись, уставилась в его глаза – вызывающе синие, беспокойные, провоцирующие. Мне захотелось поменяться с ним ролями, стать главной, стать мужчиной, чтобы принимать решения и проявлять инициативу. И я грубо засунула язык в его рот. Мои губы больше не были губами девственницы. Они теперь правили балом, подавляли, настаивали, владели. Я перехватывала его губы, кусала их, находила и обхватывала его язык. Я стала завоевателем, победителем, лидером. Теперь я праздновала свой триумф. Теперь его очередь молить о пощаде. Мои губы переместились ниже. Шея, грудь, живот – впервые мой рот путешествовал по такому маршруту. Дыхание Марата перешло в хриплый стон. Мысль о том, что это я довела этого сильного упрямого мужчину до такого состояния, заводила меня еще больше. Продолжая выписывать причудливые узоры языком на его теле, я стала расстегивать брюки. Это было не просто, учитывая, что с некоторых пор они стали ему тесны. Я прекрасно осознавала, что под моими руками находится бомба замедленного действия. Но на этот раз я серьезно намеревалась ее взорвать. Стянув штаны с Марата, я снова вернулась к его губам.
– Что ты чувствуешь? – провела я своими губами по его рту, не отводя взгляда от глаз.
– Что я сейчас умру, – с трудом произнес он.
– Разве от этого умирают? – издевательски поинтересовалась я и, снова забравшись на него, вспомнила об уроках верховой езды и поцелуях в листьях.
На этот раз кентавр был более покладистым, даже беспомощным. Вместо седла я ощущала под собой горячее и твердое нечто. Слегка поднявшись и подавшись назад, я опустилась и, медленно двигая бедрами, проползла вперед. Марат подо мной напрягся еще больше и раненно застонал. Я ликовала. Враг повержен.
– Так, значит, ты решил, что я тебя хочу? – продолжала издеваться я, скользя по его бедрам.
Дрожащие ресницы Марата поднялись вверх, открывая горящие глаза. Ему стоило больших усилий вернуть себе дар речи.
– А разве нет? – спросил он, взяв наконец себя в руки.
– Нисколько, – нагло заявила я и расплылась в улыбке всего в нескольких сантиметрах от его рта.
Секунду он молчал, глядя на меня в упор и переваривая сказанные мной слова. И вдруг комната перевернулась, и я оказалась на спине, придавленная его тяжестью. Все снова стало с головы на ноги. Мужчина сверху, женщина снизу. Он крепко держал мои руки своими, словно распяв на этой широкой чужой кровати, и внимательно изучал мое лицо.
– Значит, ты меня не хочешь? – продышал он над моими губами.
– Я? Хочу тебя? С чего бы? – смело заявила я, и сердце в моей груди заколотилось, словно кроличье.
– Уверена? – пытал он, сверля меня взглядом.
– Абсолютно, – отчеканила, словно плюнула, ему в лицо я.
– Ну что ж, придется тебе ответить за свои слова, – заявил он и в две секунды выдернул ремень из своих лежавших неподалеку брюк.
Сердце забилось у меня в горле. Дыхание перешло в хрип. Будет меня бить?! Страх, возбуждение, любопытство – все смешалось. Я не протестовала. Молча ждала, как будет вести себя дальше этот мужчина, беспомощная, придавленная его сильным телом и парализованная его волей.
Марат аккуратно, но прочно затянул мои руки ремнем и прикрепил его к изголовью кровати. По моему телу поползли мурашки озноба. История со связыванием в моей жизни уже была. Но теперь она вызывала совершенно иные эмоции. Тогда, с Русланом, я не испытывала ничего, кроме унижения, боли и беспомощности. Сейчас, с Маратом, все было по-другому. Это было безумное желание. Я ждала, что он начнет действовать. Я хотела ему подчиняться. Я доверяла ему, зная, что он не причинит мне боли. И я его хотела так сильно, что, кажется, даже если бы он стал бить меня этим ремнем, я бы стонала от удовольствия.
Но он не стал меня бить. Сорвав с меня остатки одежды, он на мгновение снова завис над моим лицом.
– Значит, не хочешь? Это твое последнее слово?
– Да, – с трудом выдавила я.
– Ну, смотри, сама напросилась, – многообещающе угрожал он. – Будешь молить о пощаде.
Это было последнее, что я услышала перед тем, как впасть в беспамятство, сойти с ума от его губ, рук, от движений его горячего тела, от безумства, которое дарили мне его беспощадные пальцы, наглый взгляд и безжалостный язык. Я превратилась в дикое обезумевшее животное, чей разум разрушила вспышка первобытных инстинктов, чей речью стало звериное рычание, стон и хрип. Марат действовал с уверенностью сильного самца, вожака стаи, привыкшего к победам. Он терзал мое тело, заставляя его биться в конвульсиях. Он наблюдал за мной. Я пыталась всеми силами изображать равнодушие. Но мои актерские способности оказались гораздо слабее моей страстности, внезапно разбуженной этим мужчиной. Я металась по кровати, пытаясь выдернуть руки из жесткого и прочного кожаного плена. Марат был неумолим.
– Я сдаюсь, – прохрипела я едва слышно, когда его губы стали горячо дышать в мой живот.
– Что? – переспросил Марат, делая вид, что не расслышал, продолжая эту горячую сладкую пытку.
– Я сдаюсь, – повторила я громче. – Я хочу тебя.
– Не слышу, повтори громче. – Его язык становился еще настойчивее.
– Я хочу тебя, Марат! Очень хочу! – задыхаясь, прокричала я.
– Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью? – опалил он своим дыханием мои губы.
– Да, – ответила я, пытаясь не смотреть в его глаза.
– Посмотри на меня, Кэт, – потребовал он, и я не смогла ему отказать. Он уставился на меня серьезными, почти суровыми глазами, глазами мужчины. – Ты уверена, что хочешь секса?
– Да.
– А если я откажу? – спросил он, нагловато улыбаясь, и его пальцы поползли по внутренней поверхности моих бедер, оставляя за собой дорожку из дрожащих мурашек.
– Пожалуйста, – тихонько стонала я.
– Что? – опять издевался он, внимательно изучая мое лицо.
– Я… я тебя умоляю!
– Умоляешь?
– Да. Я умоляю, Марат! Я умру, если ты откажешь. Я хочу… чувствовать тебя внутри…
Он изменился в лице, с минуту сверля меня своим обжигающим, суровым и одновременно нежным взглядом. А потом его лицо пропало. Я больше не видела его глаз, губ. Но с радостью осознала, что его руки стягивают с меня трусики. Я хотела ему сказать, предупредить, открыть то, чего он еще не знал обо мне, но не успела. Его губы, горячие и властные, обожгли меня там, куда еще не добирался ни один из мужчин, и я поняла, что разлетаюсь на части.
* * *
Я стояла на балконе, завернувшись в простыню, и курила. Я думала о Марате. Я задавала себе вопрос, на который, как ни старалась, не могла найти ответа. Почему? Почему? Почему? Этой ночью так ничего и не произошло. Точнее, произошло, конечно, но не совсем то. Я согласилась на секс, я решилась расстаться с девственностью, я разрешила Марату стать моим первым мужчиной. А он не воспользовался этим. Он доставил мне ни с чем не сравнимое удовольствие, он заставил меня стонать от наслаждения и биться в экстазе, заставил молить о пощаде и просить продолжения. Но он этого не сделал. Безусловно, это был секс.
Но какой-то односторонний. С удовлетворением только одного из его участников – меня. Никогда и ни с кем я не испытывала такого наслаждения. Он сумел заставить меня дойти до вершины блаженства, даже не будучи во мне. Он превратил меня в женщину, не лишив при этом девственности. Он стал моим первым мужчиной, даже не подозревая об этом. Я медленно выпустила дым изо рта, наблюдая, как он рассеивается в темной холодной мгле.
– Пепел сейчас упадет, – послышался сзади голос Марата.
Я вздрогнула и обернулась. Высокая шапка пепла на моей сигарете задрожала и сорвалась вниз, рассыпаясь в полете на тысячи серых снежинок.
Марат обнял меня сзади. В уголках моих глаз защипало. В горле запершило. Я закашляла.
– Это все из-за сигарет. Тебе надо бросить курить.
Я незаметно для него улыбнулась. При чем тут сигареты? Впрочем, пусть думает, что это из-за курения. Вряд ли он поймет, отчего я сейчас могу плакать.
– Почему ты не сделал этого? – наконец задала я единственный вопрос, который меня сейчас волновал.
– Разве тебе было плохо?
– Нет, мне было хорошо. Но все же я не понимаю, почему ты не сделал этого.
– Не знаю, Кэт, – серьезно и грустно сказал Марат.
– Ты ведь хотел меня?
– Еще как!
– И я была согласна.
– Я не смог, – вздохнул он и уткнулся в мое плечо.
– Почему?
– Сам не знаю. Я собирался… и очень этого хотел… но сам не пойму, что мне помешало. Вдруг подумал, что не стоит этого делать. Не сейчас… не здесь… не так, что ли. Может быть, потому что боюсь тебя спугнуть, Кэт. Боюсь разочаровать. Показаться таким, как все.
Я выбросила недокуренную сигарету в ночь и повернулась к нему лицом.
– Глупый, – ласково сказала я, поглаживая его щеки. – Я уже знаю, что ты не такой, как все.
– Правда?
– Правда. И пока ты меня не разочаровал.
– Тогда пойдем спать.
– Ладно, только обещай больше никаких провокаций.
– Хорошо, – засмеялся он мне в лицо. – Ты тоже обещай. Хватит на сегодня приключений. Боюсь, больше не выдержу таких испытаний мужества.
– Хорошо, – миролюбиво пообещала я, сворачиваясь клубочком у него подмышкой.
Этот мужчина, лежащий рядом, даже не подозревал, что значил теперь для меня. Я впервые не испытывала никаких сомнений и была готова. Но он сам оберегал меня от того, о чем даже не подозревал. И поэтому становился для меня еще дороже и желаннее.
– Спокойной ночи, мой хороший, – промурлыкала я и зарылась лицом в его плечо.
Глава 21
РАССТАВАНИЕ
Через неделю он улетал в Америку. Я не смогла поехать с ним к океану и бабочкам. У меня оказалось слишком много работы. После французского заказа в модельное агентство посыпались предложения для моей персоны. Дни до отлета пролетели незаметно.
И вот мы стоим в аэропорту и прощаемся.
– Я буду скучать, – призналась я, ощущая себя женой, провожающей мужа на фронт.
– Я тоже, – сообщил мне обладатель грустных синих глаз, Марат. – Позволь тебе звонить.
– Конечно.
Последнее прикосновение его губ перед отлетом. Я старалась удержать его так долго, как могла. Меня оторвали от этих губ на веки вечные, вынули из этих объятий и бросили в холодную ноябрьскую сырость. Марат уехал на месяц к океану и бабочкам. Я осталась здесь, в другой части света, с дождями и морозами. И мне показалось, что мир опустел.
Я шагала по замерзшим лужам и с особенным остервенением ломала хрупкую ледяную корочку каблуками своих сапог. Прикурила сигарету в надежде согреться. Теплый дым ускользал из моих губ в морозный воздух, не делая его ни на градус теплее. Бесполезно, все без толку. Просто перетерпеть, переждать, перестрадать.
– Девушка, у вас все в порядке? – неожиданно спросил шедший навстречу мужчина с озабоченными глазами. Надо же, какой участливый. С чего бы?
– Все нормально, – задрожал в ответ мой голос.
– Тогда почему вы плачете?
– Кто? Я? Вам, должно быть, показалось.
Действительно, с чего бы мне сейчас плакать? На всякий случай провожу пальцами по щекам. Мокрые. Дождь? Нет. Все-таки слезы. Как странно, я даже не заметила. Срочно вытереть их, высушить, отменить. Какие слезы? Все ведь в порядке. Достаю из кармана наушники плеера. Слезы отменяются. Как бы не так! Мощным, бередящим душу голосом стенает Анастэйша «Heavy on my heart». Спасибо! И она, значит, в курсе того, что у меня тяжело на сердце. Музыка отменяется.
«Месяц, всего месяц, – успокаиваю я себя. – Я пережду. Смогу. Я ведь жила без него и раньше, целые годы, а тут только месяц. Всего-то!»
Зайдя домой, даже не включая свет, я лениво стащила с себя обувь, сбросила прямо на пол куртку и залезла в кровать, как была, в одежде. Вот бы заснуть здесь на весь месяц, как медведь в берлоге. Закрыть глаза, потом открыть их, а Марат уже приехал. Вот было бы здорово! И почему люди не медведи?
Сладострастным голосом на полу стенает Энрике Иглесиас. Наконец-то сменила рингтон в мобильнике. Никакого желания поднимать трубку. Пусть себе поет о том, что устал извиняться. Все равно это не Марат звонит. Какой смысл ради кого-то другого прекращать эту красивую песню? Но мой любопытный взгляд все равно косится на монитор телефона. Накрашенным глазом мне подмигивает беззаботная блондинка. Вот кому хорошо! Никого не ждет, ни о ком не страдает.
– Кукуся??? – радостно визжит блондинистый голос.
– Маруся, – безвольно отвечаю я.
– Ну, как ты там?
– Никак. Я умерла. Похороните меня.
– О, бедная моя девочка, уже скучаешь по своему принцу?
– Типа того.
– Ну, так сгребай свое страдающее тело и дуй ко мне. Напьемся по этому поводу.
«Напиться – это мысль», – подумала я. И уже через полчаса упала в заботливые объятия лучшей подруги.
– Послушай, Кэт, ну не навсегда же он уехал в эту свою Америку, – взывала к здравому смыслу Мариша.
– Нет, конечно, – пыталась прислушаться к голосу разума я.
– Отдохнешь, развлечешься пока. К тому же он ведь будет тебе звонить, так?
– Надеюсь, – убито застонала я.
– Вот видишь. Ну и какая тебе разница, где с ним разговаривать, тут живьем или там по телефону? Вы ведь все равно не занимаетесь сексом. Так не все ли равно, как предаваться вашим платоническим отношениям?
– Ну, ты, блин, даешь! – вскипела я. – Как это какая разница?
– Ну-ну… Другой бы на его месте еще не туда бы сбежал от девушки, отказывающей ему в сексуальных радостях.
– Так ты, значит, думаешь, что он из-за этого уехал? – забеспокоилась я, уже сожалея о своем решении провести вечер с Маришей.
– Да ладно, успокойся. Шучу я, – невпопад рассмеялась Мариша, яростно вонзая штопор в винную пробку. – Кстати, ты еще долго собираешься терзать мальчика?
– Нет, недолго, – все больше раздражалась я.
– Я бы на твоем месте, Кэт, все-таки отдалась ему перед отлетом. Чтобы он весь этот месяц жил воспоминаниями и спешил поскорее вернуться в твои объятия. А то ведь отправлять сексуально неудовлетворенного мужчину на другой конец света – это ой-ой-ой как опасно.
– Ну, спасибо тебе, Маришенька! Настоящая подруга, – взбесилась я.
– Ну не злись, Кэт. Кто, кроме подруги, тебе скажет правду?
– Вообще-то, Мариша, я хотела заняться с ним сексом, – решила признаться я.
– Неужели? – ехидничала эта стерва, называющая меня своей лучшей подругой. – И что же помешало?
Я отхлебнула солидный глоток винища, намеренно оттягивая время и терзая Маришино любопытство.
– Ну, так что? – не терпелось ей.
– Ничего.
– Так было что или нет? – не понимала Мариша.
– Было.
– Ура!!! – завизжала она, и мне показалось, что бутылка с вином на столе сейчас разлетится вдребезги.
– Но только для меня одной.
– Что? – захлопала Мариша двойным объемом туши на своих ресницах.
– Ничего. В смысле кончила из нас двоих только я одна.
– Как это? – не понимала Мариванна.
– Так это. Типа сама не знаешь, от какого секса удовольствие получает только женщина, – сказала я и многозначительно повела бровями.
Мариша молча смотрела на меня. Потом вытянула перед лицом два пальца латинской буквой «V» и ловкими движениями языка пощекотала воздух между ними. Весьма убедительно, надо сказать. Я заржала как ненормальная. Мариша тоже.
– Ку-ни-лин-гус? – по слогам пропела она.
– Вот именно, – ответила я, с трудом взяв себя в руки.
– Так выпьем же за то, что ваш вялотекущий роман наконец-то завершился хоть каким-то подобием секса, – продекламировала Мариша и опустошила свой бокал. – Ну и как это было?
– Божественно, – разоткровенничалась я.
– И он конечно же потребовал ответного орального секса?
– Нет.
– Я в шоке. Кэт, такого не бывает. Ты уверена, что он не импотент?
– Абсолютно.
– Тогда он герой. Нет, ну точно. Последний герой, – тараторила Мариша.
– Так оно и есть, – не стала возражать я.
– А ты предлагала?
– Предлагала? Да я умоляла его заняться любовью, – разоткровенничалась я под действием винных паров.
– И как он это объяснил?
– Сказал, что боится показаться мне таким же, как все, похотливым мужиком.
– Да, что-то в этом есть, – задумчиво произнесла Мариша. – Послушай, Кэт, у меня есть идея, – не унималась она, разливая по бокалам по второй.
– Какая еще идея? – насторожилась я, не ожидая услышать что-либо путное.
– Как преподнести Марату причину твоего моратория на секс.
– Очень интересно. И как же?
– А проще простого! Скажи ему, что ты девственница.
Бокал вина завис в воздухе, а еще не проглоченная алкогольная жидкость комом застряла в горле.
– Не поняла, – только и сказала я, журча вином в горле.
– Ну, что непонятного? – негодовала Мариша. – Прикинься девственницей. Ну, это же лучшее объяснение. Проверено на себе.
– Я подумаю, – согласилась я и действительно задумалась над таким вариантом. Вообще-то я давно уже об этом думала. А если совсем честно, именно так и собиралась поступить. Только для этого мне не нужно было ничего разыгрывать.
– Я вот тоже Андрею на днях заявила, что чиста и непорочна, – сказала Мариша, наивно хлопая глазками.
– Какому еще Андрею? – не догнала я.
– Ну, какому-какому? Другу Марата.
– Что??? – вне себя заорала я и зашлась чудовищным винным кашлем.
– А что такого? – невозмутимо заявила Мариша и что было силы хлопнула меня по спине.
– Ты сказала Андрею, что девственница?
– Ну да? А что, не похожа? – заявила она, принимая самый развратный вид.
– Совершенно, – бесцеремонно ответила я. – И зачем ты это сделала?
– Затем, что твой вариант охмурения мужика отказом от секса оказался очень действенным. И я решила опробовать его на Андрее. Только, в отличие от тебя, я аргументировала свое решение. Желанием оставаться чистой и непорочной до того, как встречу своего единственного, своего прынца. А прынц у нас, как сама понимаешь, Андрей. Пусть почувствует себя особенным.
– Ты хоть понимаешь, что ты наделала? – спросила я, едва сдерживая в себе порыв придушить подругу.
– А что такого? – искренне удивлялась Мариша. – Только тебе можно?
– Да Марат теперь ни за что не поверит, что я девственница.
– Почему?
– Да потому что такого не бывает. Две подруги – и обе девственницы. Они же сразу решат, что мы их дурачим.
– Ну вообще-то логично, – согласилась Мариша.
– Ну и что мне теперь делать?
– Ну, не знаю. Придумай какую-нибудь другую легенду. Или вообще ничего не придумывай. Ты же сама сказала, что в последний раз он отказался. Так что сам теперь пусть отдувается.
Ей легко говорить. Но мне-то теперь уже никак не отвертеться от признания Марату. Ну и как же он теперь поверит? Если Андрей расскажет Марату Маришины байки, он раскусит ее в два счета. А заодно решит, что и я такая же фальшивка. Черт ее побери, эту липовую девственность! И надо же, Маришка ее использует как преимущество, для того чтобы удержать мужчину. А я скрываю, чтобы его не потерять.
– Кэт, как ты думаешь, – прервала мои размышления осушающая третий бокал Мариванна, – может, и мне тоже раскрутить Андрея на куни?
– На что? – не поняла я.
– Ну, на куни, – повторила она и еще раз облизала воздух между пальцами.
– Не знаю, Мариша. Не думаю, что это универсальный рецепт, – грустно вздохнула я.
– Но я все-таки попробую. К тому же из-за этого стратегического плана по охмурению Андрея я уже целую неделю не занималась сексом, – тяжело вздохнула Мариша и зачем-то обхватила руками свою грудь. – Говорят, от этого появляются прыщи и портится характер.
– От чего? От секса? – не врубилась я.
– Да нет же, дурочка, от воздержания, – захрюкала-захихикала Мариша.
– Ну-ну. Значит, я уже давно должна была превратиться в чудовищную грымзу, сплошь покрытую прыщами и язвами.
– Ну так ты и есть грымзочка, – пьяно заржала Мариша. – Правда, пока без прыщей.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.