Текст книги "Бабочки в моем животе, или История моей девственности"
Автор книги: Татьяна Николина
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 28
ЛЮК
Заскакивая в открывающийся лифт в здании модельного агентства, я едва не сбила с ног мужчину в элегантном костюме.
– Простите, пожалуйста, – извинилась я, выбираясь из ловко подставленных объятий незнакомца.
– О, ничего страшного, – быстро заговорил он с иностранным акцентом. – Не каждый день на меня падают такие красивые девушки.
– Спасибо, – все еще не могла отделаться от неловкости я. – Но все же мне очень неудобно.
– Я охотно вас прощу, – улыбался иностранец. – Если вы пообещаете поужинать сегодня со мной.
Я внимательно посмотрела на него и только тут заметила, что он довольно хорош собой. Мужчина средних лет, с отличными манерами и располагающей улыбкой. Как раз то, чего мне не хватало для начала новой жизни.
– Я согласна, – продолжала любезничать я. – Меня зовут Кэт.
– Я Люк.
– Вы француз?
– Да, вы догадливы. Но у меня русские корни.
– Вот вам моя визитка. Позвоните позже, договоримся насчет ужина.
– Ну что ж, до встречи, Кэт!
– Пока, Люк.
Наградив его на прощание ослепительной улыбкой, я закрыла лифт и помчалась ввысь.
– Ну, наконец-то, Кэт. Мы тебя давно уже ждали, – летела мне навстречу Кристина.
После того как с приветственными поцелуями было покончено, мы уединились в ее директорском кабинете.
– Поздравляю, Кэт, это успех! – вся светилась Кристина.
– Это вы о чем? – не понимала я.
– Ну как о чем? О французском заказе, конечно. Ты что, не видела плакатов по всему городу?
– Ах, вы об этом, – догадалась я. – Видела, конечно. Только вы мне говорили, что эти фотографии здесь никто не увидит, что они предназначены для рекламы за границей.
– Да, нам тоже так говорили. Но заказчик передумал. Он открывает сеть фирменных магазинов здесь.
– Отлично.
– Но я тебя не для этого позвала, – вкрадчиво сообщила директриса. – У меня для тебя отличные новости. Клиенту так понравились твои фотографии, что он предалагает контракт.
– Контракт?
– Вот именно. Он предлагает тебе стать лицом фирмы.
– Вот как? Что ж, это очень лестно. И что же для этого нужно?
– Ты себе даже не представляешь! – запорхала по комнате эта эксцентричная дама. – Это значит, ты едешь в Париж! – заявила она и победно вскинула руки ввысь.
– Париж? – подскочила со стула я.
– Вот именно. Они хотят заключить контракт на год. Ты представляешь? Этот год ты будешь жить в Париже, участвовать в модных показах, на презентациях. О тебе узнает весь мир.
Я и Париж! Об этом я даже не мечтала. И сейчас не могла уложить в своей голове, как это возможно. Уехать отсюда, все забыть, начать новую жизнь, и не где-нибудь, а в Париже.
– Когда мне нужно дать ответ? – только и сказала я.
– У тебя есть неделя. И на твоем месте я бы даже не раздумывала.
* * *
– Что? Париж? – визжала в трубку Мариша? – Надеюсь, ты не собираешься отказываться?
– Если честно, я пока не знаю, – растерянно бормотала я. – Ну, посуди сама, где я, а где Париж.
– Послушай, Кэт, не будь дурой. Что тебя здесь держит, в конце концов?
– Да все. Я тут родилась, живу, у меня тут учеба, работа, ты, в конце концов.
– Ой, я тебя умоляю, не смеши! Ради меня она тут оставаться собралась.
– А что? Ты же моя лучшая подруга.
– Ну и никуда я не денусь. Разве же это помешает нашей дружбе?
– Но ты же сама говорила, что дружить по телефону невозможно, – парировала я.
– Так это здесь невозможно, в одном городе. А в Париже очень даже возможно. К тому же я буду к тебе приезжать. Ты ведь пригласишь подругу в гости?
– Ну, конечно, – рассмеялась я.
– А там со временем, – продолжала Мариша, – и мне подыщешь какое-нибудь тепленькое местечко или симпатичного французика.
– Кстати, насчет симпатичных французов, – вспомнила я. – С одним из них у меня сегодня свидание.
– Правда? И что ты молчишь?
– Да рано пока еще что-то говорить. Вот схожу, потом расскажу.
Я опоздала в ресторан на полчаса. Но Люк даже не упрекнул меня. Безупречно одетый, с блестящими манерами и совершенно иноземным лоском, он вручил мне букет розовых тюльпанов и свою обворожительную улыбку.
– Кэт, сейчас вы еще ослепительнее, чем тогда, в лифте.
Все-таки у французских мужчин определенно есть чему поучиться.
– Это ваши фотографии висят по всему городу? – неожиданно спросил Люк.
– Да, мои, – ответила я и почувствовала, как краснею. Мне стало неловко оттого, что этот почти незнакомый мужчина уже видел меня полуголой. Впрочем, весь город, наверное, видел.
– Вы совершенно напрасно краснеете, Кэт. Фотографии отличные. Все-таки есть в русских женщинах что-то такое, чего нет в других.
– И что же?
– Даже не знаю. Что-то, чему нет определения в словах. Некий особенный шарм, сила, вызов. Впрочем, в жизни вы еще лучше, чем на фото.
– Правда? Вы так считаете?
– Да. Я здесь всего на неделю, Кэт. И мне бы очень хотелось еще вас увидеть.
– Без проблем, – согласилась я, растаявшая от его любезностей. – Хотите, буду вашим гидом?
– С удовольствием, – будто бы не поверил своему счастью Люк.
– Тогда как насчет того, чтобы продолжить сегодняшний вечер в клубе?
– Ничего не имею против.
Люк отлично танцевал и весь вечер осыпал меня комплиментами и прочими любезностями. Он был приятным мужчиной, довольно красивым, сильным, интересным в общении. И не выказывал ни намека на хамство, грубость, невоспитанность. Интересно, все французы такие милые? Впрочем, у меня ведь будет возможность в этом убедиться. Чем больше я узнавала Люка, тем больше мне хотелось в Париж. А еще он не донимал меня антиникотиновыми проповедями. Потому что сам курил. Потягивая его легкие французские сигареты, мы расположились на диванах для курения.
– Люк, я наверное, скоро уеду в Париж, – сообщила я.
– Правда? – обрадовался он. – Я очень рад. Обещайте, что придете ко мне в гости.
– Обещаю.
Сегодня в клубе на меня смотрели с особым любопытством. Несмотря на то что я выбрала место, куда мы с Маришей практически не ходили, посетители то и дело оглядывались на меня и перешептывались друг с другом. Я догадывалась о причине внезапной всеобщей популярности моей персоны, и от этого мне было одновременно и неловко, и любопытно. Я бы многое отдала, чтобы увидеть, как Марат отреагирует на такую ситуацию. Подлый ублюдок!
Люк нравился мне все больше. Мы болтали о всяких пустяках, курили, танцевали. Он дотрагивался до меня осторожно и бережно, без фамильярностей, был вежлив и учтив. От него пахло приятными духами и надежностью, редким качеством для современных мужчин.
– Вам понравится Франция, – рассказывал он мне. – Я покажу вам самые необыкновенные места, которых нет даже в туристических маршрутах. Вы никогда не были в Ницце?
– Никогда, – честно призналась я.
– Я отвезу вас туда, у меня вилла прямо на побережье. Уверяю вас, ни на одном курорте нет такого золотого песка и ласкового моря, – говорил Люк.
Я верила. И уже представляла себя на пляжах Ниццы, спокойную, безмятежную, легкую, как теплый бриз Средиземноморья. И больше никаких слез, обид и горечи внутри. Я открыла глаза, и волшебство воображаемой Ниццы растаяло. Из глубины зала на меня смотрели беспокойные глаза Марата. Его тяжелый взгляд разрушил все мои мечты о легкости, поставил меня на землю, вернул из грез в реальность. Я поняла это по тяжелым ударам своего сердца, по дрожащим ногам, по мучительной тяжести внутри. Я должна что-то сделать, чтобы избавиться от этого навсегда. Я уеду в Париж, я убегу с этим французом, улечу, спрячусь, закопаюсь в песках Ниццы, только бы больше никогда не видеть эти пылающие, безумные, причиняющие боль океанические глаза.
– Люк, поцелуйте меня, пожалуйста, – неожиданно попросила я.
Люк удивился, но не отказал. Его губы были теплыми и мягкими. Они были такими же вежливыми и учтивыми, как и он сам. И я даже подумала, что наконец-то у меня случился французский во всех смыслах слова поцелуй.
– Спасибо, Люк, вы отлично целуетесь, – сказала я, когда приличествующий по времени, по мнению Люка, первый поцелуй был закончен.
– Вы тоже, Кэт, – ответил он.
Я посмотрела в ту сторону, где стоял Марат, надеясь насладиться его изменившимся лицом. Но его уже не было. Видимо, он ушел, не дождавшись окончания нашего поцелуя. Интересно, ему было больно? Или же ему теперь все равно? Впрочем, какая разница? Я ведь должна выкинуть его из головы.
– Скажите, Люк, а как вы относитесь к девственницам? – неожиданно спросила я и вимательно уставилась в его лицо.
– Нормально. Вы хотите сказать, что вы девственница? – нисколько не смутился он.
– А если так?
– Тогда я был бы очень счастлив стать вашим первым мужчиной, – ответил он и добродушно улыбнулся.
– И вас бы это нисколько не смутило?
– Ваша девственность? А почему она меня должна смущать? Наверняка у вас есть причины ее сохранять.
– И вы бы не испугались?
– Чего?
– Отсутствия опыта.
– Бросьте, Кэт. Сексуальность женщины вовсе не заключается в количестве ее партнеров.
– А в чем же?
– В том, что у нее внутри, – тихо сказал он, указав рукой в область сердца. – Я не знаю, сколько у вас было мужчин и были ли они вообще, но я вижу блеск ваших глаз, чувствую вашу энергетику, вашу сексуальность, и я отлично представляю, какая вы в постели.
– Вот как? – удивилась я. – Значит, вы уже успели представить меня в постели?
– Извините, Кэт. Может быть, это нескромно. Но, уверяю вас, любой мужчина на моем месте сделал бы то же самое.
– А вас бы не испугало чувство чрезмерной ответственности?
– При чем тут ответственность? Мужчина должен обладать ею всегда, независимо от того, какой он по счету. Разве не так? Или вы считаете, что девственность к чему-то обязывает?
– Нет, – честно призналась я. – А вы бы гордились, если бы были моим первым мужчиной?
– Безусловно, мне было бы приятно. Но я бы не повесил из-за этого медаль на шею. Сегодня для женщин девственность значит не так уж много. И будучи первым, ты не получаешь ровным счетом никаких привилегий.
– Знаете, вы отличный кандидат на роль первого мужчины, – честно призналась я.
– Правда? Тогда обращайтесь, если что. Буду рад. Впрочем, не думаю, что это вы о себе говорили. Вы не целуетесь, как девственница.
Он улыбнулся. И мне захотелось поцеловать эту его улыбку, наградить его за такие теплые, откровенные слова. Его нисколько не смущал этот разговор. И кажется, ему совершенно все равно, девственница я или нет.
Я прикоснулась губами к его рту. Он ответил мне поцелуем более смелым и откровенным, чем в прошлый раз. И пусть в моем животе больше не порхали бабочки, передо мной был мужчина, который принимал меня такой, какая я есть, и определенно умел хорошо целоваться.
Глава 29
МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ
Мы провели с Люком целую неделю вместе, практически не расставаясь. Я водила его по музеям и клубам. Он рассказывал мне о Франции. Люк оказался довольно умным, эрудированным человеком и настоящим мужчиной. Он был надежным, основательным. Рядом с ним мне больше не хотелось бегать по лужам и совершать другие безумства. Мне не хотелось быть дерзкой хулиганкой, не хотелось издеваться над ним. Впрочем, и он вел себя со мной крайне корректно, уважительно, бережно. Он дарил мне цветы и целовал меня. Я не возражала. Эти его поцелуи оживляли мою душу и целебным бальзамом поливали сердце. Еще недавно я ненавидела всех мужчин. А сегодня я понимала, что раньше мне просто не везло. Рядом со мной был Люк, не вызывающий сомнений в своей мужественности.
– Быстро же ты забыла Марата, – не преминула напомнить мне Мариша.
– Давай не будем о нем, – умоляла я. – В моей жизни появился настоящий мужчина. Так почему бы не дать ему шанс?
– Но ты ведь его не любишь, – хитро косилась на меня подруга.
– Почему? Он мне очень нравится.
– Нравится… А по Марату ты сходила с ума.
– Вот именно. Я больше не хочу сходить с ума. Ты помнишь, к чему это меня привело? К разбитому сердцу.
– И все-таки мне кажется, что вы как-то очень глупо с ним расстались.
– Он оказался трусом и непорядочным человеком. Таким не место в моей жизни, – категорично заявила я.
– Но ты ведь не забыла Марата? – терзала меня Мариша.
– Я его забуду, – вздохнула я, – обязательно забуду. По-другому нельзя. И Люк мне в этом поможет.
– С ним ты тоже собираешься ограничиться платоническими отношениями? – наконец переключилась Мариша.
– Нет.
– И это правильно. Расскажешь мне потом, какие французы в постели.
– Хорошо, – согласилась я. – По крайней мере, целуется он многообещающе.
– И все-таки зря ты не переспала с Маратом, – не унималась Мариша.
– Будь так добра, – наконец не выдержала я, – не упоминай больше при мне это имя! Мне ведь больно, Мариша. Я вычеркнула его из своей жизни и пытаюсь забыть. Но пока у меня не очень получается. Люк – единственный шанс вылечить мое разбитое сердце. И я должна его использовать.
– Ну ладно, – смилостивилась Мариша и покаянно уткнулась мне в плечо.
Это был последний вечер с Люком. Назавтра он улетал в Париж, встречать дома Рождество. Взяв с собой Маришу, мы отправились в клуб. Мариша смотрела на Люка с нескрываемым обожанием. Ей тоже нравились мужчины с манерами. Однако, вопреки обыкновению, она не стала с ним кокетничать. Видимо, из уважения к моему израненному сердцу.
Мы танцевали, курили, смеялись. И я была почти счастлива. Пока не увидела Марата. Он явился в клуб не один. С той самой рыжей девицей, которая и сегодня не сводила с меня глаз. Вот ведь сволочь! Лицемер проклятый! Еще утверждал, что между ними ничего не было. И мое счастье исчезло в одночасье.
– Сукин сын, – зашипела мне на ухо Мариша.
– Вот видишь? А ты еще защищала его. Подлый кобель!
– Еще и приперся с какой-то чепушилой, – негодовала Мариша.
– Марианна, а что такое че-пу-ши-ло? – ничего не понимал Люк.
Мариша слегка смутилась:
– Чепушило – это нехороший человек.
– А я и не знал такого слова.
– Это местный фольклор, Люк, – объяснила ему я. – Не обращай внимания. Пойдем лучше танцевать.
Мы танцевали напротив Марата. Целовались. По моей инициативе, конечно. И впервые мне было так хорошо с Люком. Странное дело, поцелуи назло ненавистному мне человеку оказались на удивление приятными. Меня возбуждала злость Марата. Я хотела раздавить его своей страстью к другому мужчине, растоптать его самолюбие, заставить пожалеть. Он не стал мстить мне той же монетой. Стоило только посочувствовать его спутнице, оказавшейся лишней на этом вечере.
– Кэт, прошу тебя, будь немного сдержаннее, – просил Люк.
– Почему? Тебе не нравится? – спросила я, целуя его шею и косясь на изменившееся лицо Марата.
– Дело в том, что мне слишком нравится. Понимаешь? Мне нелегко себя сдерживать.
– Прости, – сжалилась я и выскользнула из его объятий. – Я сейчас вернусь.
Я вбежала в туалет и уселась с ногами на столик с раковинами. Я подставила руки под холодную воду. Она стекала, становясь по-настоящему ледяной. Мои руки краснели. Ледяным прикосновением я провела по шее, щекам. Они пылали. Нужно прийти в себя. Нужно сейчас же успокоиться. Что происходит вообще? Я не должна позволять себе сходить с ума из-за какого-то подонка, явившегося сюда вместе с женщиной. Он мне никто, и зовут его никак. Мои губы обжигала ледяная вода, когда кто-то вошел в туалет. Я должна прийти в себя. Незачем, чтобы кто-то видел, что я сошла с ума. Я спрыгнула с раковины и вытерла под глазами. В зеркале за моей спиной стоял Марат.
– Ты что, с ума сошел? – резко обернувшись, спросила я.
– Похоже на то. И в этом твоя вина, – невозмутимым тоном произнес он, следя за каплями, бегущими по моей шее.
– Что ты себе позволяешь? Ты ворвался в женский туалет.
– Хотел поговорить с тобой без свидетелей.
– Без свидетелей? Должна тебе напомнить, что это общественный туалет и сюда в любую минуту может кто-то зайти.
– Никто сюда не зайдет, – спокойно сказал он и щелкнул замком в двери.
– Ты не в себе, – догадалась я и попятилась к стене.
– Точно. И виновата в этом ты, – не стал возражать он и схватил меня за руку.
Я попыталась вырваться. Бесполезно. Он схватил меня мертвой хваткой.
– Отпусти, – зашипела я.
– Сначала ответь мне: сколько еще ты намерена издеваться надо мной?
– О чем ты?
– Не надо строить из себя оскорбленную невинность, – злился он. – Думаешь, мне легко смотреть, как ты целуешься с другим?
– Не смотри, – нагло рассмеялась я.
– Легко сказать.
– К тому же тебе ведь тоже есть с кем сегодня целоваться, не так ли?
– Да, есть, – орал Марат. – Но в отличие от тебя, я не могу этого сделать.
– Что же мешает? Боишься общественного мнения?
– При чем тут общественное мнение?
– Так в чем проблема?
– Да в том, что я до сих пор хочу тебя.
Он прижал меня к стене и горячо задышал мне в лицо. Я смотрела в его глаза: синие, горевшие безумным блеском. Я ничего не успела сообразить, когда его губы бешено вцепились в меня. Эти губы были ненормальными, пылающими, жадными. Они жгли меня, испепеляли до тла. От них черти плясали у меня внутри.
– Что ты делаешь? Перестань, – закричала я, с силой оттолкнув его.
Он пошатнулся и попятился назад:
– Кэт, я ничего не могу поделать. Я старался, но это выше моих сил. Я ненавижу тебя, но не могу забыть. Ты теперь далека от меня, ты больше не со мной, но от этого я хочу тебя еще больше. Ты обманула меня, предала. А я не могу без тебя.
Я смотрела в его почти плачущие глаза и приходила в бешенство.
– Значит, это я тебя предала? Я обманула? – кричала я прямо ему в лицо. – Какой же ты идиот! Ты меня уничтожил, ты растоптал, предал! А теперь вламываешься в женский туалет и строишь из себя жертву?!
Изо всех сил я ударила его по лицу. Следы от моих пальцев все явственнее проступали на его щеке. Из уголка губ заструились темно-красные ручейки. Он схватил меня и усадил обратно на раковину. Его язык не давал мне говорить дальше. Его руки крепко держали меня. Его губы обжигали мою шею, грудь, плечи. Его лицо пряталось в моих волосах. Его руки прижимали меня к себе все сильнее. Я хотела его оттолкнуть, но будто приросла к нему, лишь плотнее извиваясь вокруг его тела змеями своих ног. Я хотела его прогнать, но вместо этого целовала еще сильнее. Хотела ударить, но могла лишь обнимать.
В дверь стучали.
– Отпусти, – умоляла я, но он закрывал мой рот своим. – Не надо.
– Не могу, – шептал он, – я не могу без тебя, Кэт.
Я лежала на столешнице с раковинами, как Анна Курникова в клипе Энрике Иглесиаса. В зеркальном потолке туалета мое лицо выглядело застывшей в страстном порыве маской. На мне извивался и стонал еще недавно родной мне человек, человек, которого я теперь ненавидела, но дьявольски желала. К чему я пришла? К тому, чтобы лишиться девственности в общественном туалете?
– Отпусти, мне больно, – тихо сказала я и выскользнула из-под него.
Он стоял передо мной и тихо смотрел. До чего же обманчивые у него глаза. Разве могут быть у такого мерзавца такие больные, ошалелые глаза?
– Ты можешь быть спокоен, Марат. Больше я не стану раздражать тебя своим присутствием. Я уезжаю далеко и навсегда. И больше никогда не хочу видеть тебя в своей жизни.
Я открыла щеколду и выбежала из туалета. Вслед мне смотрели ненавидящие глаза рыжей, стоявшей под дверью.
– Все в порядке? – встревоженно смотрел на меня Люк.
– Да, – соврала я. – Давай уйдем отсюда.
– Хорошо. Куда пойдем?
– К тебе. Хочу как следует проститься с тобой.
Мы вошли в его двухкомнатный люкс. Я присвистнула и с разбегу бросилась на кровать. Люк спокойно подошел и присел на краешек.
– Ты мне очень нравишься, Кэт. Но я вижу, что ты страдаешь, – грустно сказал он.
– Тебе показалось, милый, – прошептала я и почувствовала, как защипало у меня в уголках глаз.
– Ты можешь доверять мне. Что тебя тревожит? – спросил он и уставился на меня своими честными, участливыми глазами.
– Просто я не хочу, чтобы ты уезжал, – соврала я.
– Правда?
Я положила голову ему на колени:
– Поцелуй меня.
Он наклонился и легонько дотронулся до моих губ. Я вспомнила пылающие губы Марата и едва не разревелась.
– Я хочу тебя, – прошептала я, глотая слезы.
– Ты уверена, Кэт? – спросил он, пытаясь прочесть что-то на моем лице.
Вместо ответа я притянула его лицо к себе.
Люк был нежным и деликатным. Он осторожно расстегивал мою одежду, тихонько, будто бы боясь поранить, прикасался к моей коже. Он был милым, трогательным. И я была ему благодарна. Но он не был Маратом. Этот хороший, нежный, все понимающий человек был мне совершенно чужим. Я целовала его губы, и мне не хватало огня. Я пробовала на вкус его кожу и понимала, что делаю что-то не то. Я обнимала его горячее тело и чувствовала невозможный холод. Я хотела его любить, но понимала, что предаю себя.
– Почему ты плачешь? – оторвался он от моих губ и уставился в лицо.
– Тебе, наверное, показалось, – сказала я и часто заморгала ресницами.
– Нет, Кэт, не показалось. – Он сел на край кровати и отвернулся.
Я провела кончиками пальцев под глазами и с удивлением обнаружила там слезы. Ну надо же было мне сейчас разреветься. С чего бы?
– Прости, Люк, – обняла я сзади его плечи. – Я не знаю, что со мной происходит.
– Кэт, ты мне правда очень нравишься. И я хочу тебя. Но у тебя что-то происходит в жизни. Я не знаю что, но тебе нужно с этим разобраться. Я уеду завтра в Париж. И буду ждать тебя. И я надеюсь, что ты приедешь туда, чтобы быть счастливой. Я не тороплю тебя. Но помни, я жду.
– Спасибо, Люк, – сказала я и поцеловала его в уголки губ.
Мне больше не хотелось плакать. И я уехала.
Во дворе моего дома мне показалось, что кто-то за мной следит. Я резко обернулась. Чья-то тень мелькнула и исчезла за соседним подъездом. Мне почему-то не было страшно. Эта тень хоть и была неразличима в темноте, все же показалась мне какой-то знакомой.
Я забралась с ногами на лавочку и закурила. Я смотрела в небо и пыталась сфотографировать его изображение у себя в голове. Скоро над моей головой будет совсем другое небо – волшебное, чарующее небо Парижа, такое многообещающее, но такое чужое. Я твердо решила сбежать от своих проблем, от здешней жизни. Там, в Париже, у меня будет новый дом, новая работа и, возможно, новая любовь. Но сейчас мне так отчаянно хотелось, чтобы все вернулось на два месяца назад, в ту дивную осеннюю ночь, когда мы танцевали и целовались под дождем. Там было столько безумия и страсти, и там еще не было обмана, и там я была по-настоящему счастлива. Мне отчего-то показалось, что тень за домом меня отлично понимала. Я резко спрыгнула со скамейки и побежала за угол. Там никого не было. Лишь чья-то машина, резко двинувшаяся с места, превратилась в неразличимую точку и растворилась в огнях ночи.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.