Текст книги "Ночные гости. Часть 1"

Глава 10. Крибле-крабле

На кладбище Хайгейт тишина. О чём это я? Конечно же, среди могил не проходит праздничный оркестр, играя вальс Штрауса – это место скорби, здесь даже разговаривали вполголоса. Тут птицы умолкают, лишь чёрные вороны сидят на надгробьях и каменных крестах, наблюдая умными блестящими глазами за живыми.

Я встретила на Хайгейт две пары молодых людей, они несли цветы – жёлтые хризантемы.

Печального высокого мужчину и семейство в чёрных одеждах. Куда я иду, спрашивала себя, и шла, повинуясь неведомому чувству, зову. Словно в поисках ответов. Перед глазами вспыхнула надпись «Кэтрин Сэмюель Гроу». Я прикоснулась к серому камню, испещрённому трещинами, и закрыла глаза.

Голос сестры Адрианы, ворвался в сознание. Она будто ждала меня, чтобы поделиться болью и попросить помощи.

Я увидела перед собой худую и болезненную женщину, как две капли воды похожую на мать молодого Фореста. Понимание, что Адриана и Кэтрин сёстры близнецы окатило точно холодной водой.

– Я мать Ригли, Сара. Адриана, не Кэтрин! Я его мать! Ты должна помочь бедному мальчику. Мой муж – бедняга Джон и не заметил подмены. Моя сумасшедшая сестра причина бед в нашей семье.

– То есть, о какой подмене вы говорите? – удивлённо спросила я призрака.

– Кэтрин поставили диагноз шизофрения и поместили в психиатрическую лечебницу Госпиталь Святой Анны. Джон оплачивал все счета, мы навещали её, до ремиссии. Когда сестру выписали, я наняла сиделку и подумать не могла, что задумала Кэтрин. С некоторых пор она стала одеваться как я, говорить как я. Мы с Джоном сначала удивлялись и посмеивались над сестрёнкой, живущей в мире своих иллюзий. Мне стало не до смеха, когда однажды я проснулась в стенах клиники. Не понимаю, как смогла оказаться там. Мои возражения на принятие лекарств были встречены усиленным режимом содержания. Никто и слушать не хотел, что я не Кэтрин, а Адриана Форест. Муж и сестра меня навестили, когда я плохо понимала окружающую действительность, мне уже было всё равно, я угасала, как тлеющее пламя в некогда жарком огне очага. Один раз пришёл Ригли, я плакала и говорила, что Кэтрин и отец обманывают его. Он верил, а может и нет. Он молчал.

– Когда он навещал вас? – я взглянула на даты на надгробье. 12 апреля 1958 – 12 апреля 2018.

Он приходил накануне моей смерти. Посетило чувство, что всё будет хорошо. Это было седьмого апреля, как сейчас помню. Ригли взял меня за руку и сказал, не переживай мама, всё будет хорошо. Я заплакала, надеясь, что он верит мне, но теперь я не уверена, теперь я не знаю. Мне не удаётся покинуть это место, что-то мешает. А как же рай и ад, как же всё о чём мы знали или этого не существует?

Призрак Адрианы вцепился мне в руку, обретая плоть. Вспомнились истории на острове Гленмей и жуткая судьба Роберта и Евы. Я зажмурилась и отступила назад. Видение покинуло меня, а вокруг дышала, смрадным дыханием склепа темнота.

Липкий страх покрыл кожу мурашками. Крибле-крабле, прошептали губы, надо выбираться отсюда. Я вспомнила, как мистер Форест рассказывал, что у его жены сильнейший нервный срыв, и она лежит в психиатрической клинике. Что если его супруга и впрямь сумасшедшая. Что если это родство дало что-то нехорошее Ригли? Уж поверьте, он странный парень на всю голову. Я не хотела больше говорить с призраком, внутри тела ныло, как будто я упала с горы и катилась по склону. Эта семья со скелетами в шкафу, поэтому не удивительно, что Монтгомери выбрал именно Ригли. Или медальон выбрал его?

Необходимость отправиться в госпиталь Святой Анны, заставила меня думать быстрее. Промедление было подобно смерти. Я взглянула на часы, набирая номер мистера Фореста. Он вежлив как всегда и учтив, сообщил адрес клиники, где проходила реабилитацию его супруга. Неужели женщина, называющая себя матерью Ригли и вправду Кэтрин, и как ей удалось обвести вокруг пальца мужчину. Неужели он не заметил подмены, удивлялась я.

Я включила фонарик на телефоне, обходя могилы. Время на часах показало начало первого ночи, и я ускорила шаг. Не думая, как быстро пролетело время, и что бабушка была права, я почти что бежала к выходу. Чувство, что за мной наблюдают, вырвало из реальности, снова вспомнился жуткий случай в студенческом городке колледжа, и я побежала.

Всякий раз, когда передо мной должна была появиться ограда и массивные кованые ворота, я снова оказывалась у могилы Кэтрин Сэмюель Гроу. Что за чертовщина!

Лёгкие шаги и тихий смешок из темноты вернули в реальность. Пот скатился горошинами между лопаток. Я узнала смех демона. Страх улетучился, уверенность, что со мной ничего плохого не случится, придала смелости. Однако я набрала номер бабули, и положила включённый телефон в карман.

– Доброй ночи, малышка Сара, – прозвучало из-за надгробья, – я ждал этой встречи и даже Ригли весь в нетерпении.

Из-за могильной плиты вышел худой и бледный парень. Рыжие волосы торчали в разные стороны, а в глазах юноши танцевало безумие. Губы дёрнулись в усмешке, а в руках блеснул нож.

– Странно-странно, малыш Ригли, ты меня убьёшь, так и не узнав правду о своей матери. Прольёшь кровь прямо на её могиле?

– Можно и на другой, – рассмеялся Томас, а на лице Ригли появился ужас.

– Моя мама жива, это сестра её, сумасшедшая Кэтрин! – выкрикнул он.

– Ты же ходил в клинику и говорил с ней перед её смертью. Твоя тётя намерено поменялась местами с мамой. И сейчас она в том же госпитале якобы лечит душевную травму от твоего исчезновения.

– Какая ты стала дерзкая, малышка Сара, – Монтгомери извлёк из кармана цепочку. Я почему-то подумала, что именно на ней раньше висел мой медальон. – Мы существенно поработали над ним, – он показал глазами на Ригли, добавляя – над медальоном. Теперь он не просто защищает, он вызывает силу. Ту, что нужна нам.

– Я тоже повзрослела, Монтгомери.

Зная, что встречу демона на Хайгейт, я бы никогда не отправилась на кладбище, не зная заклинаний, способных загнать его в угол.

– Демониум ауферетур аб инферно! – выкрикнула я. – А кво фактум эст, ут квод нон ауверетур11
  Daemonium auferetur ab inferno (лат) – Прочь, демон ада A quo factum est, ut quod non auferetur (лат) – Откуда пришёл ты, туда и убирайся прочь.


[Закрыть]

В глазах Монтгомери возник немой вопрос. Томас не ожидал, что я способна нанести ему удар. Демон словно попал под сильный порыв ветра. Упал навзничь, и его протянуло по траве вдоль могил, пока неведомая сила не прижала к одному из надгробий. Побелевший от ужаса Ригли выронил из рук нож, чем я и воспользовалась, подхватывая его с травы. Подскакивая к парню, я ловко срезала с его шеи шнурок с медальоном. Бросила на каменную плиту и ударила лезвием ножа, который на удивление легко вошёл в тело артефакта.

Медальон засветился ярким зелёным светом, я проговорила несколько слов, что ещё выучила недавно, усмиряя дух амулета демона. Знала, каким-то непонятным образом, что делать.

Внезапно за спиной заревел зверь. Инстинктивно пригнувшись, я сжала в руке нож. Чёрная тень, перепрыгнув надгробья, ринулась к перепуганному парню. Тот упал навзничь и выставил перед собой трясущиеся руки. Волка не интересовал мальчишка Ригли, он двинулся к скованному моим заклятием демону. Томас Монтгомери беспомощен, и появление чудовища сыграло мне на руку. Вспомнилось, как я читала о кладбище Хайгейт и то, что здесь собирались оборотни.

Зверь обернулся, и наши глаза встретились. Жёлтые глаза чудовища не горели ненавистью. Я не боялась его.

Оборотень набросился на Монтгомери и откусил ему голову. Чёрная кровь фонтаном брызнула в морду волка. Наступив на обезглавленное тело демона, монстр завыл.

Ригли бросился бежать, но никто не погнался за ним. Ни я, ни зверь.

В душу внезапно влезла тоска, захотелось зажмуриться и унестись отсюда далеко-далеко. Оказаться в тёплом доме Амелии, накрыться пушистым пледом и ждать, пока бабуля сварит горячее какао.

Я закрыла лицо руками, а потом спохватилась и сунула руку в карман кофты, вспоминая, что позвонила бабушке. Взглянула на экран, непонимающе сводя брови. Каким образом я набрала номер Фила. Зачем?

Сказав себе, забудь свою первую любовь, я дала обещание не Филу, а себе, что начну новую жизнь. Однако прежние чувства не отпускали. Я вскочила на ноги, понимая, что так и сижу на каменной плите. Бросила взгляд в сторону растерзанного Монтгомери и ничего не увидела – ни тела истекающего кровью, ни чёрного волка. Кто был им? Фил, или кто-то другой, кто люто ненавидел бывшего охотника за нечестью, продавшего душу дьяволу?

В траве лежал покрытый грязью медальон с дырой с обуглившимися краями. Осторожно взяв его двумя пальцами, я положила его в пакет и кинула в сумку. Необходимо было показать его бабуле.

Быстрым шагом направляясь к кованым воротам кладбища, вскоре я оказалась у выхода. «Не оборачивайся», – прошептало в голове и я, конечно же, не смогла сдержаться.

На крыше одного из склепов я увидела фигуру. Мужчина сидел на каменном строении, свесив ноги вниз.

Когда из-за облаков вышла ущербная луна, её холодный свет осветил лицо незнакомца. Я узнала его, и в сердце снова разошлись швы, которые я упорно год за годом стягивала обещанием быть счастливой.

В мгновение, за которым сложно уследить обычным человеческим глазом, Фил превратился в волка и понёсся вглубь Хайгейта.

Зазвонил телефон. Я глянула на экран, увидев номер Амелии.

– Алло.

– У тебя всё хорошо, дорогая? – Голос бабушки был на удивление спокойным и сдержанным.

– Ты же знаешь, что всё в порядке, – ответила я, и бабушка тихо прошептала:

– Знаю. Ты справилась.

***

Эта история закончилась довольно-таки благополучно. Блудный сын вернулся домой, причём напрочь забыв обо всех ужасах, что произошли с ним. Ригли помнил только, как пришёл в магазин «Магия и сувениры», на углу Криспин стрит и Уайт роад. Записи, сделанные его рукой в дневнике, который я вернула отцу парня, повергли Ригли в шок. Пришлось заняться его состоянием, благо психиатр ему ещё не был нужен. Мистер Форест оказался очень благодарен мне.

Что же касается мнимой жены, Джон списывал странное поведение супруги после смерти сестры на душевное потрясение.

Эксгумация тела покоившегося на кладбище, доказала, что Кэтрин выдавала себя за свою сестру Адриану и намерено подсыпала ей в пищу сильнодействующие вещества. Таким образом, миссис Форест и попала в психиатрическую больницу вместо своей сестры.

Кэтрин осудили и поместили в клинику при тюремной больнице. Джон Форест заменил памятник на могиле, где было указано настоящее имя его жены и матери Ригли – «Адриана Сэмюель Форест».

Призрак Адрианы не беспокоил меня. Я снова думала о Филе, наслаждаясь мыслью, что никто кроме него мне не нужен, называя себя глупой женщиной, которая так и останется старой девой.

Однажды мне позвонила Амелия и попросила срочно приехать. На часах около трёх часов ночи. Я знала, бабуля просто так не стала бы просить о помощи. Нет, она не связалась со своей дочерью, моей мамой, не стала беспокоить папу.

Я ехала в такси и размышляла, что если бабушке понадобилась моя поддержка, и дело снова обретает тёмные краски мистического, потустороннего мира.

Около камина в доме Амелии сидел мужчина лет тридцати. Он был ранен, его голова перевязана, а бледное лицо хранило только ему известные мысли. На небритой щеке струйка запёкшейся крови. Незнакомец ворошил кочергой угли в очаге и не сразу заметил моего присутствия.

– Да, кстати, Сара, позволь представить тебе Майлза Прескота. И совсем забыла, – словно спохватилась она, – медальон пришлось уничтожить.

Я кивнула, разглядывая нового знакомого, вспоминая, как отправилась в тот самый магазин, который описывал Ригли. Ничего из магических артефактов там не продавалось – красные лондонские будки и маленькие двухэтажные автобусы, магические побрякушки для подростков и детей, ничего, на что стоило бы обратить внимание опытному медиуму.

– Здравствуйте, Сара, – Майлз оторвал взгляд от огня и глянул на меня тёмными пронзительными глазами. – Я друг Фила, он попросил разыскать вас.

Глава 11. Охотники

Я была на самом деле очень удивлена, что бабуля знала и не рассказывала мне о клане охотников. Это не на зайца пойти или оленя. Подобные охотники не забивают кабана и медведя, не стреляют уток. Нет. Люди их образа жизни уничтожают нечисть – вампиров, некромантов, шумных духов, оборотней. При мысли, что Фил теперь тоже относится к нечисти мне чуть не стало дурно.

Новый знакомый упокоил меня, рассказывая, что порой люди страдают от тёмных сил, обращаются в чудовищ, оставаясь в душе людьми. Он говорил, что подобные помощники не заменимы в делах охотника.

– Я чуть не подстрелил твоего товарища, – улыбнулся Майлз, – не знал, что он выслеживал вожака стаи оборотней, обратившего его. Дункан та ещё сволочь, – охотник выругался. – Интересно было наблюдать, как Фил следил за ним. Я решил помочь ему после случая, когда принял за врага. Он обратился в человека и попросил дать закончить охоту. Потом, говорит, можешь прикончить меня, всё равно у меня мало смысла в жизни.

Я грустно отвела глаза в сторону, вспоминая, что когда-то Фил был обычным парнем, и мы просто любили рассказывать страшилки, собираясь в заброшенном доме. Как же повернулась жизнь с момента найденной магической книги. Попутно я разглядывала нового знакомого, внешность, не запоминающаяся у него, из-под бинтов торчали седые волосы, хотя Майлз казалось старше меня лет на пять не больше.

– Я знаю о том, как погиб Монтгомери – позор рода охотников, – Майлз сплюнул в огонь, чем вызвал негодование бабули. Она сжала в сухих пальцах вязание, но ничего не сказала. На её лице было написано – охотники, они такие – неотёсанные мужланы. – Ты справилась, пусть и не без помощи Фила. Томас заключил сделку с дьяволом, ещё несколько столетий назад. Ты смелая девочка, раз в одиночку решила связаться с ним. Интересно, как бы ты поступила, если б Фил не пришёл на помощь?

– Я бы вызвала священный огонь, – твёрдо ответила я, – у меня было приготовлено несколько вариантов.

– Смотри ка, – присвистнул Майлз. – Тебе пора в наши ряды.

Он это с сарказмом ответил или мне показалось, рассуждала я.

Не стала отвечать, слушая, что же он предложит дальше и главное – какая помощь нужна Филу. Пока я не особо доверяла этому парню.

– Не каждый из охотников скрывается в заброшенных домах или в лесу. Не верь киношному образу. Мы обыкновенные люди, у нас есть работа, семьи. С последним сложнее, – он немного помолчал и добавил, – тут нечисть всегда отыщет слабое место, поэтому я противник заводить долгосрочные отношения. Ты нужна нам Сара, да и тебе опыт не помешает. Амелия давно с орденом, просто пока ты была не готова узнать правду. Она давно уже не боевой охотник, но мат часть знает великолепно.

Меня не удивило, что бабушка состояла в клане охотников. Слишком многое она знала и слишком часто воспринимала мои рассказы, мысли и подозрения таким образом, как будто сталкивалась с потусторонним изо дня в день.

– Несмотря на то, что став оборотнем не по своей воле, человек способен контролировать жажду крови и убийства, с каждым разом ему становится тяжелее себя сдерживать. Фил отправился в северную Ирландию, чтобы обрести покой. Он просил привести тебя, потому что знает, как ты страдаешь и не хочешь вычеркнуть его из своей памяти.

– Это мой выбор, – мне не нравился подобный расклад. Я смотрела на Прескота и всматривалась в огоньки, играющие в его глазах, раздумывая, что это отблески пламени камина или желание воспользоваться мною. Теперь его глаза перестали быть карими, меня удивило, что один глаз у него стал ярко-голубым, а второй чайного цвета.

– Сара, ему можно доверять, – Амелия коснулась моего плеча, отчего по коже пробежал мороз.

– Я не хочу убивать Фила, – выпалила я.

– Нет, ты не поняла. Его надо освободить, он сам попросил об этом. Фил страдает и если снять заклятие оборотня, он умрёт, потому что его человеческое тело слишком изранено битвами. Семь лет он с нами и теперь хочет уединения и покоя, потому что всякий раз, – Майлз замолчал, видимо ему с трудом давался этот рассказ. – Всякий раз он, побеждая свою сущность, убивает в себе и часть человечности. Это мне он сам сказал. В последний раз он увидел тебя на Хайгетском кладбище. Сама того не ведая, ты позвала его. Твои пальцы набрали номер его телефона, который ты всё никак не решалась удалить. Он не смог отказаться, тем более на Монтгомери лежит часть вины за то, что сейчас происходит с Филом. Это Томас натравил Дункана на твоего друга. Это месть за то, что любознательный мальчик завладел книгой не принадлежавшей ему. И это расплата за знания, за силу.

Я слушала Майлза и всякий раз на глаза наворачивались слёзы, хотя я себе говорила, что нужно оставаться сильной. Как часто случайности меняют наши жизни, превращая в тех, кто раньше пугал нас.

– Ты вернёшься домой, и у тебя будет выбор отказаться, потому что это тяжёлая и опасная работа, Сара. Ты должна своему другу, ваша любовь сейчас лежит на наковальне между смертью человека и смертью зверя. Тут выбора определённо нет. Он просил найти тебя, и хочет поговорить с тобой перед тем, как уйти навсегда.

Не выдержав, я зажмурилась, закрывая лицо ладонями и заплакала. Бабуля кивнула ему, я это увидела, когда вытирала мокрое от слёз лицо. Тогда я не знала, что это были последние слёзы по тому, кого я любила всем сердцем.

Вернувшись утром домой, я собрала сумку и, не говоря ни слова родителям, уехала на такси в аэропорт. Майлз ждал меня. Повязку на голове скрывала кепка, и я даже не стала спрашивать, где он пострадал. Из Хитроу мы вылетели в Бэлфаст. После трёхчасового полёта, где я пыталась немного выспаться, Майлз взял машину до Голис-Гейт.

– Фил в домике на берегу Лох-Ней. Если бы не сложившаяся ситуация, мы могли бы здорово провести там время. Место там красивое тихое.

– Я забыла, что такое веселиться с друзьями. Это время прошло, – бесцветно ответила я. – С некоторых пор я опасаюсь заводить близких друзей.

– Вот-вот, – он согласно подмигнул мне. – И я о том. Но так не всегда получается. Мы не можем запереть себя в коконе и не влюбляться, не иметь близких людей. Даже в среде охотников, нет, тем более в нашем клане, когда ты полностью доверяешь партнёру.

– Майлз, а какие на самом деле у тебя глаза? То они карие, то разноцветные.

– Это по настроению, – как-то лукаво улыбнулся Прескот и впервые за несколько лет, я поняла, что нравиться мужчине это приятно. Ненадолго я отвлеклась от тягостных мыслей. Но чем ближе мы приближались к Лох-Ней, тем меньше мне хотелось разговаривать.

Майлз понял, что скоро мне придётся увидеть то, чего я больше всего боялась. Увидеть не гибель любимого человека, а стать причиной его смерти. Фил уже не был человеком, я строила страшные образы, а потом просто пыталась не думать о том, кого увижу вместо любимого. Я так долго ждала момента нашей встречи, а теперь, когда он позвал меня, приходилось готовить посмертную речь.

Мимо за окном автомобиля проплывали зелёные пейзажи. Помню, когда я была ребёнком, отец часто привозил меня сюда, пока была жива его мама, моя бабушка Мэри Эн. Теперь ничего меня не связывало с Ирландией, лишь смутные воспоминания из детства. Я больше никогда не вернусь сюда, ведь здесь умрёт моя самая сильная любовь, рассуждала я.

Озеро дышало холодом. Здесь в Голис-Гейт осень холодная и злая. Ветер поднимал в воздух обрывки листвы, раздевая и без того озябшие деревья. Я застегнула куртку до подбородка, медленно двигаясь к небольшому деревянному домику. Майлз шёл впереди. Я смотрела на его широкую спину в потёртой кожаной куртке, стараясь взять себя в руки и не расплакаться.

Внезапно от озера метнулась тень. На пороге возникло облако, напоминающее маленький вихрь, из такого зарождаются смерчи, они поднимают в воздух комья земли и воды.

Фил нисколько не изменился – те же длинные до плеч смоляные волосы, худощавое телосложение. Мне было холодно на пронизывающем ветру, а он стоял в тонком свитере и, казалось, совершенно не мёрз.

– Ты нашёл её, – его губы расплылись в улыбке на бледном лице.

– Да, Фил, и думаю, она сама отыскала тебя и без моей помощи.

Я остановилась в полуметре от него, боясь сделать шаг навстречу, ощущая, как тоска сдавила грудь.

– Иди ко мне. – Фил протянул ко мне руки, и я упала в его объятия задыхаясь в рыданьях, говоря какие-то глупости, что я никак не могла забыть его и что я никогда не сдержу это дурацкое обещание быть счастливой.

– Я… Я… Прости, что не смогла забыть тебя.

Фил не отпускал меня, ветер дул ему в спину, развевал густые волосы. Я увидела, как Майлз спустился к воде, оставив нас наедине.

– Идём в дом, ты совсем замёрзла.

– Мне столько необходимо рассказать тебе.

– Мне тоже.

В доме тепло и у очага, где потрескивало пламя, на дощатом полу расстелена шкура медведя. Мы долго разговаривали, держались за руки, сидя у очага. В какой-то момент его губы оказались ближе, я ощутила горячее дыхание любимого, и в горле сжался комок. Скрывать чувства и сдерживать себя, ни к чему. Поцелуи Фила нежные, но и страстные. Мы любили друг друга, словно в последний раз. Хотя он был у меня первым мужчиной. Его дыхание обжигало, и мне хотелось одного умереть вместе от счастья, обрушившегося на нас. На мгновение я забыла, зачем здесь. Думаю, Фил тоже не думал о смерти, он любил меня, ласкал, и впервые я поняла, что такое быть женщиной, что такое наслаждаться теплом любимого, который наконец-то рядом. Он не был напорист и тороплив, покрывая меня поцелуями. Я ощущала себя драгоценностью, цветком, который не хотелось срывать садовнику.

Потом я не плакала. Я решила оставить в памяти только хорошие воспоминания, зная, что образ Фила всегда останется со мной, чтобы не случилось.

Я ушла к холодному озеру, смотрела на рябь, что неслась по воде гонимая ветром. Майлз скрепя сердце читал заклинание, зная, что пути назад нет.

Когда я вернулась в дом, заклятье оборотня было снято, хотя для меня он всегда оставался человеком. Теперь он изменился, повзрослел, как будто прошедшие годы, застывшие во времени отпустили его юность, догнав прожитый в образе волка возраст.

На подбородке Фила появилась щетина. Я гладила любимого по щекам и слушала, как он говорил, чтобы я помнила его, но и не забывала, что жизнь продолжается.

Мы лежали рядом у огня на медвежьей шкуре, поленья тихо потрескивали в тишине. Я слушала биение сердца Фила, склонив ему голову на грудь, а он перебирал пряди моих волос. Прескот сказал, что будет ждать меня в машине и, склонившись над другом, потрепал его по плечу.

– Я оставляю тебя в хороших руках, – он кивнул в мою сторону.

– Я знаю, – улыбнулся Фил.

Время ни сколько не лечит. Я пыталась говорить сама с собой, и было двоякое чувство – я помнила, не хотела забывать годы ожидания, нашу бурную встречу, жёлтые глаза оборотня, которым был Филип Блэк.

– Я люблю тебя, Сара, – тихо проговорил он и улыбнулся. Я знала, что он не сможет подняться. Ещё чуть-чуть и смерть распахнёт для него свои объятия, а пока я гладила его по длинным волосам и слушала его дыхание, наслаждаясь минутами счастья.

Почти что сдержала обещание, пронеслось в голове, и я была счастлива, пусть и ненадолго, но ощущала, что Фил раскрыл во мне нечто большее, чем чувства любви и была благодарна ему.

Когда его взгляд застыл, а из уголка глаза по щеке поползла слезинка, я поняла, что душа Фила покинула уставшее тело навсегда.

– Ты будешь рядом со мной, как ангел-хранитель, – произнесла я, сдерживая слёзы утраты. – У меня есть цель, я найду этого Дункана, кто сделал тебя таким, кто разлучил нас и заставил страдать. Я отомщу за нас, Фил. Я отомщу.