Текст книги "Тигровой лилии полоски"

Тигровой лилии полоски
Татьяна Рогожина

© Татьяна Рогожина, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Идеального человека не существует, но именно несовершенство позволяет людям быть живыми и постоянно меняющимися. Иногда изменения происходят быстро, а порой нужно время, чтобы понять, что некоторые навязанные извне ценности скорее сковывают, усыпляя стремление к развитию, чем дают простор для достижения счастья.

И совсем необязательно выворачивать себя наизнанку, достаточно, отключив все звуки земной суетливой жизни, вслушаться в тихий голосок собственной души, которая не очень-то нуждается в знаниях – она и так знает все, причем с самого начала. Душе нужны чувства – бесценный опыт познания. В этом ее тайна, и чудо, и великий замысел.

А на вопрос «Кто я?» можно отвечать бесконечно.

И в Бесконечности.

Тигровой лилии полоски

1

Оставив ночь ни с чем, он родился между утренней робкой зарей и бесцеремонным восходом солнца, когда медлительный туман осторожно потеснил прозрачно-синие сумерки, чтобы освободить место для дневного светила, что позже и сказалось на его мироощущении.

В поисках равновесия между черным и белым Владислав – мужчина самой обычной внешности, но не лишенный приятности, – с одинаковым интересом посматривал в обе стороны, пользуясь в своей жизни как темными красками, так и светлыми. Бережное отношение к женщине в нем прекрасно уживалось с тайными забегами налево. Сила воли давала сбой, если речь шла о выборе между вечеринкой и помощью в затаскивании нового дивана у соседа.

Развлечения ему нравились больше.

Зависимый от тех или иных обстоятельств, он иногда лгал, иногда говорил чистую правду. При этом Влад чувствовал себя вполне приличным человеком, незлым и даже отзывчивым. К разнообразию своих состояний относился философски – если не будет темноты, то и огонька свечи не разглядишь. Но тьму предпочитал хорошо разбавленную, чтобы в случае чего не ослепнуть разом, известно ведь: чем гуще тьма, тем ярче свет.

Владислав, получив соответствующее образование и не умея делать ничего другого, успешно торговал своими знаниями в области экономики и менеджмента. Днем преподавал в университете, получая за это официальную зарплату, до неприличия маленькую, а в свободное время писал рефераты, дипломы, курсовые работы, уже за дополнительные деньги, нигде и никем не учтенные, что позволило ему прикупить по случаю однокомнатную квартирку в его же подъезде, которую он благополучно сдавал. Естественно, не уведомив об этом налоговые органы.

Иногда получалось забавно, когда его же студенты сдавали Владу написанный им реферат. Но они о том не знали и жутко волновались, а вдруг что не так. И напрасно! Не будет же он резать свою «золотую курочку» и возвращать на доработку.

А еще Владислав брал взятки, небрежно смахивая в карман купюры, вложенные в зачетку или в конверт. Сам за ними не гонялся, но если предлагали, то не отказывался.

В хозяйстве все пригодится.

Хозяйством называл двух бывших жен, одного ребенка и осторожную аспирантку Машу и прилагал массу усилий ради собственного спокойствия, чтобы дамы не пересекались ни при каких обстоятельствах.

Маша, имеющая статус нынешней подруги, помимо того, что раза три в неделю готовила ему завтрак, занималась еще и поиском для него заказов, имея с этого свой небольшой процент, надежно засекретив все сведения. Что касалось совместной подработки, то тут, конечно, лучше не светиться, опасно, а вот встречаться они могли бы совершенно свободно – Влад, чей возраст подбирался к сорока годам, который год в разводе, а современная девушка Маша замуж не торопилась, решив сначала сделать карьеру. Но ей нравилось играть в конспирацию.

В субботу, после второй лекции, он получил короткую записочку с приятным обещанием: «Тебя ждет сюрприз», истолковать которое не составило труда – сегодня он ночует не один. Но сюрпризом оказалось не то, что он подумал. Нет, это тоже было, а вот воскресную поездку в какое-то село к Машкиной подруге он совсем не планировал.

– Ой, ну, Влад, ну, не подводи! – включила Маша секретное оружие из длинных ресниц и умоляющих глаз, – я давно Ирине обещала посмотреть ее новый коттедж, а то, что же мы с ней только по телефону общаемся. Представляешь, они с мужем три года его строили, не сами, конечно, а бригаду нанимали, но все равно столько сил положили, ну и, – она немного замялась, – тебя показать. К тому же, праздник. Пасха. Светлое воскресение. Сходим в церковь, погуляем. Опять же природа…

– Угу, – недовольно откликнулся Влад, не любивший раннюю весну, когда сошедший снег оставлял после себя черную землю и следы людской неаккуратности, – какая природа в апреле?! Голые деревья, мусор и пыль. И что значит, меня показать? – завелся он, усмотрев посягательства на свою свободу, – я тебе не новая сумка или сапоги, чтоб подружкам демонстрировать.

2

Но утром следующего дня Влад сдался и пошел заводить машину. Маша со свойственной ей настойчивостью, которую она с легкостью кокетки маскировала милыми улыбками и прочими женскими штучками, не сразу, конечно, но добилась его согласия.

Поселок оказался не так далеко, меньше чем через час они уже выгружали из багажника купленные по пути подарки к Пасхе и кое-что из продуктов (конфеты, минералка, фрукты), совсем не лишних в таких случаях. После того, как Влад со всеми познакомился, хозяева для начала предложили посмотреть дом, баньку и заглянуть на второй этаж, откуда с балкона открывался неплохой вид на речку, играющую с отражениями по-весеннему синего неба.

Дом оказался таким, какой Владиславу всегда хотелось иметь – небольшой, комфортный, созданный не для пустых амбиций и хвастовства, а для личного удобства.

Зависть мелким червячком скользнула в душу, обеспечив ему недолгое, но нудное раздражение, отчего, обычно уверенный в любой компании, Влад натянуто улыбался, говорил что-то невпопад, плоско шутил, заводясь от этого еще больше. Маша, тревожно на него поглядывая, старалась сгладить все шероховатости. А тут еще у трехлетнего сынишки хозяев поднялась температура, и подруга Маши заметалась между детской комнатой и гостями.

Смотрины явно не задались.

В паузе между чаем и обещанными шашлыками Маша утащила его прогуляться по поселку, чтобы чуть-чуть отвлечь Влада и разгрузить Ирину. Но и тут все пошло не так. Бездорожье, пыль и грязь вообще вывели его из равновесия. Да еще шедшие навстречу люди, как принято в деревнях, здоровались, приветливо улыбаясь, и поздравляли с праздником.

– Христос воскрес! – говорили они, с интересом разглядывая и пытаясь угадать, чьи же они гости.

– Воистину воскрес! – легко откликалась Маша, стараясь сохранить видимость хорошего настроения, но не смогла удержаться от провокационного вопроса, – а ты что не отвечаешь? Слова забыл?

– Нет, – огрызнулся насупленный Влад, которому ситуация нравилась все меньше, – пароль я знаю. Просто не желаю участвовать в этой бутафории. Бред какой-то! Взрослый человек, а все в какие-то ритуалы играешь. Ты, что, верующая? Пост соблюдаешь, молитвы знаешь? Яйца вон накрасила, кулич купила, а зачем спрашивается, в чем тут смысл.

– Так принято, не злись, – чуть обиделась Маша, и тут же сделала новый шаг к примирению, – ой, смотри, какая церковь красивая! Посмотрим?

Но Влад наотрез отказался:

– Не-е, это без меня.

Нарезая круги вокруг небольшого голубого с серебром храма, который среди темных невзрачных построек выглядел чересчур ярким (впрочем, храм и должен притягивать взгляд своим светом), он почти избавился от раздражения. Чего, собственно говоря, разошелся?! Сам-то, крещеный еще в раннем детстве, в церковь время от времени заглядывает, не часто, конечно, но случается, если нужно свечку поставить, о здоровье родных попросить, или, наоборот, вспомнить об ушедших. Сына тоже крестил, когда время подошло. Стоял как миленький, слова за священником повторял, и крест целовал, не задумываясь – истинна ли вера его или это просто дань моде.

– Ну, и как там? – уже миролюбиво спросил он девушку, когда она появилась из дверей церкви, освобождая волосы от положенной в таких случаях косынки.

– Как везде, иконы, свечи, – сухо ответила Маша.

Уловив перемены в его настроении, она решила немного отыграться за подпорченный выходной.

– Ну, что, домой поедем? – спросила она чуть с вызовом.

– А шашлык? – не согласился Владислав, шутливо сложив брови домиком, – что ж мы самого вкусного, получается, лишимся?! Ради него, можно сказать, все и затевалось. Не-е, Марья, пока не накормишь, не поеду.

Вернув себе легкость в общении, а воскресному дню – ощущение праздника, он вдруг предложил Маше совместную поездку на неделю в Турцию, хотя раньше имел совсем другие планы.

Весна и люди так не постоянны в своих настроениях.

3

По дороге домой, сытые и немного уставшие, не то от свежего воздуха, не то от усилий, что пришлось затратить, чтобы уйти от конфликта, они почти не разговаривали, думая каждый о своем.

Машу больше всего беспокоили слова, что шепнула на прощание Ирина.

– Не – твой, – сказала она, – зря только время теряешь.

– Но почему? – вскинулась Маша, не желая расставаться с мыслями о совместном с Владом будущем.

Но подружка лишь пожала плечами, добавив:

– Ты ответ знаешь сама. Он тебе не родной.

А Влад вяло мечтал о летнем отпуске, до которого еще пахать и пахать, прикидывая попутно, с какой суммой он готов расстаться, чтобы после отдыха не сожалеть о напрасно потраченных купюрах.

Как вдруг огромная темная тень метнулась прямо под колеса, заставив резко нажать на тормоз. Маша взвизгнула, закрыв лицо руками, но крупный лось, чудом не зацепив машину, промчался мимо и мгновенно исчез, ловко маневрируя в изломах кустов и деревьев, а шедшая за ними старенькая «мазда» остановилась почти вплотную.

Чувствуя дрожь в руках, Влад, чтобы восстановить сбившееся дыхание, осторожно съехал на обочину, к нему присоединился и пожилой водитель иномарки. Не сговариваясь, они вышли наружу.

– Ну, земляк, – сказал мужик, закуривая мятую папиросу и возбужденно посматривая через дорогу в сторону леса, куда исчез виновник переполоха, – ты, видать, в рубашке родился! Лосяра-то еще немного и полморды тебе бы снес. Да и я, верняк, не ушел бы. Хорошо, что по встречке никто не шел, а то в прошлом году тут один такой пять машин уложил и сам рога откинул, во-о-н, примерно, там, где посадка кончается. Тропа что ль у них тут проходит… Короче, парень, дуй срочно в церковь, свечку поставь. Да не одну. И я схожу у себя в поселке. Уберег нас Бог на Пасху-то!

Распрощались.

– Ну, что, Маш, в себя пришла? – Влад нервно хохотнул, поворачивая ключ зажигания, – природа иногда бывает слишком близко. Опасно близко.

Она, пытаясь справиться с волнением, ничего не ответила

Владислав ехал медленно, поглядывая по сторонам. Где-то тут по правой стороне часовенка должна быть, он ее еще утром заприметил. Деревянный такой теремок, обнесенный частоколом.

– Ага! Вот она! – он свернул на стоянку и предложил Маше, – зайдем?!

Она послушно накинула на голову косынку.

Как только вошли во двор, из стоящего за часовней деревенского домика появился мужчина. Смотритель, наверное.

– Христос воскрес! – сказал он, протягивая им два прямоугольных магнитика, и пояснил, – подарок. В честь Светлого праздника. Пожалуйста, заходите вовнутрь, не стесняйтесь. Можете там взять со стола, что понравится, только вот деньги отставлять не надо. У нас не принято.

И ушел обратно в дом.

Владислав с Машей, переглянувшись, поднялись по ступенькам и первое, что увидели, неожиданную надпись над входом: «Когда плохо тебе, поблагодари Бога, если хорошо, попроси прощения». А внутри тихо звучал голос, читающий молитву, но в помещении никого не оказалось.

– Аудиозапись, – догадался Влад, – аудиозапись церковной службы.

– Странно тут как-то, и холодно, – Маша с удивлением разглядывала внутреннее убранство, собранное из предметов и икон самого разного стиля.

Постояв какое-то время рядом с Владом, она вышла на крыльцо – греться.

Оставшись один, он взял со стола пару свечей и замер прямо под куполом, пытаясь не то что-то понять, не то вспомнить. Огонек первой свечки, пометавшись в нерешительности, быстро погас, не чувствуя в себе силы. Зато вторая горела ровно и мощно, словно питаясь невидимой взору энергией.

Влад, чувствуя неловкость от того, что не знает толком ни одной молитвы, пробормотал какие-то слова благодарности за чудесное спасение на дороге и попросил на всякий случай прощения за беспокойство. От души перекрестив себя три раза, уходить, однако, не торопился, наблюдая за игрой солнечных бликов, что пробивались сквозь небольшие в ярких витражах окошки.

Прямо перед ним возле стены высились три креста. Иисус Христос, в центре, смотрел внимательно и даже, как ему показалось, сочувственно. По правую от него руку был распят какой-то несчастный, имени его Владислав не знал, слабо ориентируясь в истории христианства. Крест слева пустовал, а на поперечной его перекладине виднелась надпись крупными буквами: «Кто ты». Без точки, без вопросительного знака. Но Влад воспринял эти слова как вопрос.

– Кто я? – шевельнулась внутри непонятная тревога, но тут его позвала Маша.

– Влад, поехали! – попросила она, – мне здесь совсем не нравится. Непонятная какая-то часовня: бери что хочешь забесплатно, священника нет, во дворе скульптура разбойника в кандалах. И смотри, что написано при входе, – Маша шепотом ему зачитала, – часовня благоразумному разбойнику. Бандитская что ли? И работает круглосуточно. Разве так бывает?

Он неопределенно хмыкнул, не зная, что ответить, и двинулся в сторону машины.

4

Маша, сославшись на усталость и бесконечно долгий день, к нему не поехала. Без возражений высадив девушку возле ее дома, Влад решительно повернул в сторону северной окраины и снова двинулся к той часовне, чтобы еще раз испытать странно-приятное чувство не то узнавания, не то защищенности, не то чего-то такого, чему он и названия еще не придумал.

Смотритель, увидев его, понимающе улыбнулся и предложил:

– Если хочешь, можешь подняться на колокольню, позвонить.

– Позвонить в колокола?! – не поверил Влад.

– Почему бы и нет… Праздник ведь.

Забравшись по крутой лестнице, Влад оказался на самом верху. Уже темнело, деревенские домики украсились мелкими дрожащими огоньками, образуя причудливые созвездия, а машины, светя фарами, кометами пролетали мимо. Он осторожно тронул сначала один колокол, недоверчиво вслушиваясь в его ответ, потом другой, а затем самый большой. И все повторил еще несколько раз, пытаясь привлечь звуками ускользающую от него мысль. Колокольный звон протяжным гудящим отголоском напомнил ему орган, чьи звуки Ника, его первая жена, считала музыкой Неба, музыкой Звезд.

Спустившись вниз, Влад, никем не потревоженный долго сидел на лавочке внутри часовни, закутавшись в воспоминания, как в кокон.

Начав с Ники, брак с которой оказался недолгим из-за его неистребимого по молодости интереса к блондинкам, он пытался вспомнить изначальный цвет ее волос, но так и не смог. Ника любила эксперименты, а потому часто меняла свой облик до полной неузнаваемости.

Зато вторая жена без всяких химических ухищрений носила светлую пушистую гривку и сына родила такого же беленького. Семь лет тихого счастья закончились разводом. Но тут уже бес попутал Галю – влюбилась без памяти в баскетболиста, который погарцевав примерно с год, нашел другую. Зная Галкину беспомощность в быту, и заботясь о сыне, Влад взял на себя большинство хозяйственных проблем, оставшись в статусе приходящего папы, друга, а иногда и любовника.

С Никой он виделся реже. Слишком увлеченная работой (сначала завуч, а потом директор школы), она редко была свободна. Но порой, устав от воспитательно-образовательных процессов, Ника звонила Владу.

– Солнце мое, – говорила она, – я соскучилась и хочу развлечений!

Ему нравились эти ни к чему не обязывающие походы на концерт или в ресторан. Иногда, чувствуя потребность выговориться, он сам проявлял инициативу, договариваясь о встрече. Ника, несмотря на ироничный склад ума и острый язычок, умела внимательно слушать, забыв на время о себе, а ее точные комментарии не раз помогали Владу справиться с хандрой.

Не обращая внимания на звуки, что неслись с проходящей рядом трассы, но довольно скоро выбравшись из лабиринта своих воспоминаний, Влад вернулся к главному на сегодняшний день вопросу, который, вобрав в себя сразу несколько смыслов, не давал покоя.

– Кто я? Хороший или плохой? Зачем ищу доказательства существования Творца? Сомневаюсь, да? Но кто-то ведь сегодня меня спас? Случайность? А если – нет? И, вообще, для чего я здесь? Здесь, это где – на Земле или в этой часовне?

Запутавшись в ответах, он взял со стола, не выбирая, несколько картонных иконок и листок с молитвой, в которой первые несколько строк совпали с его состоянием растерянности: «Господи, не знаю, чего мне просить у Тебя. Ты един ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить Тебя…».

Взглянув на часы – время близилось к полночи, он засобирался домой.

Смотритель не спал и топтался на стоянке, переговариваясь с кем-то, кто сидел в темном джипе. До Влада донеслись его слова:

– А что же ты хочешь, на то он и Великий праздник, завсегда дает надежду на спасение! Кстати, знаешь, что означает слово Пасха? Пе-ре-ход, – он разделил слово на части, но, заметив Влада, дружески ему помахал, и повторил тому, в машине, – Пасха есть переход.

5

Всю неделю Влад пытался приспособить себя к обычному образу жизни, чтобы вернуть спасительную легкость в мыслях, однако засевшие намертво слова смотрителя «Пасха есть переход» не давали этого сделать.

Чтобы избавиться от наваждения, позвонил Маше, но девушка оказалась занята, к ней приехал кто-то из родственников.

Два вечера подряд провел у Галки, пытаясь починить все, что успело к тому времени сломаться, а на третий просто тупо сидел с сыном у компьютера, изводя каких-то лиловых чудищ, от других совместных развлечений Виталик отказался.

– Па, ну что я как лох в киношку с отцом припрусь. Пацаны засмеют. Ты мне лучше подкинь чуток рубликов, а? Хочу на новый тариф перейти, там зона покрытия больше. Ну и на мелкие расходы…

И, правда, засмеют, вспомнил он себя в пятнадцать лет, когда независимость отстаивалась всеми доступными способами. Владислав вздохнул и выдал чаду, не спрашивая отчета о предыдущей сумме, несколько денежных купюр.

– Вот, растил, растил, и на тебе – не нужен, только деньги давай, ворчливо пожаловался он Галке за ужином, – вот поем и к себе поеду, в свою холостяцкую нору, душевные раны зализывать. Никто меня в этом мире не любит…

Увы, Галка на его стенания не отреагировала и ночевать, как иногда бывало, не оставила, что могло означать лишь одно – у Галки снова роман.

Зато в пятницу позвонила Ника:

– Солнце мое, – перешла она сразу к делу, – афиши видел? В воскресение будет концерт органной музыки. Впервые в городе. Не желаешь составить компанию? Только билеты сам купи, мне совсем некогда.

Нику при встрече сразу не узнал, потому что искал глазами русоволосую милую даму со скромной прической, а на коротко стриженую «стерву из офиса» и внимания не обратил, чем доставил ей несколько приятных минут.

Концерт давали в небольшом католическом храме, о существовании которого Влад даже не подозревал и теперь с удивлением рассматривал лаконичное его убранство, невольно сравнивая с известными ему православными церквями.

Минимализм против византийской пышности.

Несмотря на то, что костел был маленький, а орган – электронный, с первых же звуков знаменитой «Токатты» и «Фуги ре минор» Влад замер на жесткой деревянной лавке, забыв обо всем и примеряя для своей души совсем другое пространство. Но постичь вселенную Иоганна Себастьяна Баха до конца невозможно, обычному человеку дано лишь слегка к ней прикоснуться, ощутить легкой дрожью через мощное дыхание органной музыки.

Концерт закончился, но вот что странно, наполнившись поначалу энергией, страстью, даже дерзостью, Влад вдруг почувствовал себя ничтожным и опустошенным.

Ника взяла его под руку.

– Ну что, где стресс снимать будем: у тебя или ко мне поедем? – она, как всегда, поняв все без слов, подставила свое дружеское плечо.

Отправились к Нике, предварительно заглянув в ближайший супермаркет. И уже дома под легкое вино и фрукты она ему все разъяснила.

– Влад, вот скажи честно, ты до концерта чем-то маялся, хандрил, в какие-то нерешенные проблемы погрузился, да? А знаешь ли ты, что церковная музыка создавалась, чтобы на человека величием давить, чтоб место свое жалкое знал. Вот величие и накрыло тебя пыльной тряпкой, слабость твою почувствовав. А я, напротив, сегодня вся спокойная и расслабленная, в результате дополнительной энергией разжилась. Ну, а теперь давай, излагай, что мучает.

– Да я и сам толком не знаю…

Влад, путаясь в деталях, рассказал о том пасхальном дне, когда встреча с лосем чуть не стоила ему жизни и привела в странную часовню на обочине сельской дороги, озадачив вопросами, на которые у него пока ответа нет.

Задумчиво погладив его руку, Ника сказала совсем уж смешную фразу:

– Котик, ничего страшного, просто ты вырос. Но это пока без комментариев. О часовенке той я слышала – кто-то из знакомых рассказывал, назвав ее церковью будущего, но ни разу не была, а теперь вот тоже захотелось. Отвезешь как-нибудь?

– Да хоть завтра!

Но Ника, давно живущая в жестком графике, поездку перенесла на следующий выходной. И самое печальное для Влада, она, умея улавливать невидимое, не оставила его у себя ночевать.

– Нет, нет, домой и никаких разговоров, тебе сейчас не это нужно, – она решительно подвела его к двери.

– А что? – обиделся Влад, натягивая ботинки.

– Время покажет, – загадочно улыбнулась Ника, целуя его в щеку, – до встречи в следующее воскресение.