Текст книги "Калейдоскоп (сборник)"

Странный дом

Верхняя Нора – так называлось место очередной службы моего мужа. Это в Германии, в предместьях Ваймара.

Поселились мы в двухэтажном коттедже в закрытом военном городке. Место было диковинной красоты. Дома располагались прямо среди корабельных сосен. На первый взгляд все было прекрасно. Но дома, как и люди, бывают приятные и не очень. Так вот, именно ко второй категории и относился наш тогдашний дом. Внутри в нем было как-то совсем неуютно. Давило ощущение необъяснимого страха, затылок постоянно сверлил «чей-то» взгляд. Приходилось непроизвольно то и дело оглядываться. Такой дискомфорт ощущали все члены нашей семьи. Дети ходили по дому только с тяжелой палкой в руках, так им было спокойнее. Ночью отчетливо слышался скрип деревянных ступенек, какие-то шорохи и стуки. На чердак, где мы сушили белье, ходили только «толпой». Эдакая, экспедиция. Старались, как можно быстрее справиться с делом и побыстрее убраться оттуда, боясь оглянуться. Такая накатывала паника.

А в подвал так и вообще не ходили. Хватило одного-единственного посещения, чтобы навсегда отбить охоту туда наведываться. В подвале была какая-то зловещая атмосфера, тяжелая, тягучая. Там находилось узкое темное помещение с железной массивной дверью с окошком, забранном решеткой. Не иначе, как бывшая камера. Другое в голову просто не приходило. Напрягало еще одно. Мы имели в доме, как бы, балкончик, по которому каждую ночь стучали коготки филинов. Их было трое. От ужасного «уханья» мы часто просыпались и подолгу не могли заснуть.

Как-то мы с сыном, зайдя в дом, поднялись на второй этаж. Там располагались наши спальные комнаты. Быстро переодевшись в домашнюю одежду, мы одновременно вышли на лестничную площадку. На площадке была… большая лужа воды, которой пару минут назад не было и в помине. Долго мы стояли над ней, рассматривали ее и обсуждали, – откуда же она могла вдруг взяться? В доме отключили внезапно воду, а мы не успели набрать ни капли воды. Лужу я тщательно вытерла. Насухо. Так ничего не придумав, мы пошли вниз ужинать. Минут через двадцать, когда мы поднялись на второй этаж, лужа была на прежнем месте. Нам стало очень страшно. Ведь этого не могло быть. Читать о таких вещах мне приходилось, но вот видеть своими глазами? Я с трудом заставила себя еще раз вытереть эту злополучную лужу, очень надеясь, что она больше не появится. Она больше и не появлялась.

Но дом еще не раз преподносил нам подобные сюрпризы. То ночью сам собой закроется изнутри туалет и приходится взламывать дверь, чтобы попасть в него. То гремят ключи в хрустальной вазочке на первом этаже, хотя там никого нет.

Добавлю, что раньше в этих коттеджах жили высшие чины немецкого летного состава. А сам военный городок располагался в десятке километров от, всем известного, концлагеря Бухенвальд.

Стронг

Так уж сложилось, что элитная собака породы миттельшнауцер, стала сельским псом. Чистая порода, хорошая родословная, паспорт – все было «как полагается». Но так распорядилась собачья судьба, что этот песик был рожден не для участия в собачьих выставках-конкурсах, а для того, чтобы просто своим существованием радовать нас. И, в свою очередь, получать огромную любовь от нас. Прибыл песик к нам, где-то, в двухмесячном возрасте. Эдакое, собачье совершенство: кругленькое, еще по-щенячьи чиркающее набитым животиком, пол, так коротки были еще маленькие лапки. Но порода уже определялась взглядом навскидку. Характерные для этой породы усики и бородка, окаймляющие конец мордочки, да еще спадающая на шоколадные глаза, челка. Хвостик был, не смотря на столь нежный возраст, купирован, как и полагается чистокровной собаке этой породы. В паспорте уже имелись два составляющих его имени, т. е… имя отца и имя матери. Так что он прибыл к нам уже не безымянным, а Герр Лоттисом. Нам оставалось придумать третью составляющую его имени, и она должна была начинаться с буквы «С». Именно на эту букву оканчивалось имя его матери. Долго подбирали мы всей семьей имя для малыша. Но как-то ничего ему не подходило. Ни одно, ни второе, ни третье. И только – Стронг, как-то сразу «прилипло» к нему. В переводе с английского оно означает «сильный». Нам и хотелось видеть нашего пса сильным, храбрым.

Едва привезенный, он сразу и навсегда покорил наши сердца. Было видно, что у него хороший характер. Всю дорогу от рынка на свое постоянное место жительства именно он успокаивал рыжего котика, взятого ему в друзья, хотя сам был вдвое меньше размером. Именно он вылизывал паниковавшего представителя кошачьих. А дорога была не близкая. Километров 35, если считать от Староконного рынка, что расположен в Одессе. Кот же был самый-самый обычный – дворовой, принесенный сердобольной старушкой, дабы быть отданным в «хорошие руки».

Стронг как-то сразу освоился у нас. Только первые две-три ночи он плакал, звал свою маму, издавая странные звуки: «Р-р-р-ю-ю-ю». Моя сестра, бывшая в это время у нас в гостях, взяла «удар на себя», прихватывая плачущего малыша на ночь в свою комнату, и жертвовала своим сном, жалеючи нас. Чистоплотный, он соглашался делать свои «дела» на улице за взятку в виде нескольких изюминок. Был он очень смышленый, запросто научился показывать, где у него хвостик, поворачивая голову к остатку хвоста, и прихватывая его зубами. Показывал он также и уши, энергично встряхивая головой, отчего они смешно мотались из стороны в сторону. Мы решили не издеваться над собакой, купируя их ему, дабы придать им «необходимый» для этой породы мефистофельский вид. И собака была этому рада, ей уж точно не нужны были такие «обкорнанные» органы слуха. Она явно наслаждалась, когда во время утренних и вечерних прогулок, уши развевались на ветру во время быстрого бега.

Стронг своим видом напоминал блоху: маленького роста, быстрый, прыгучий и окраса «перца с солью». И наша «блоха» умела улыбаться, при этом в глазах его зажигались озорные огоньки. И, несомненно, обладал очень хорошим чувством юмора. В его территорию входила кухня, коридор и веранда. В жилые же комнаты входить было запрещено, но иногда…

Наступал Новый Год. На календаре было 31 декабря. В гостиной стояла, излучая прекрасный хвойный аромат, украшенная стеклянными игрушками, нарядная елка. В гости приехали старший сын с невесткой. Все сели за праздничный стол. Веселились, смеялись, оживленно разговаривали. Муж потихоньку вышел из-за стола. Он у меня «приколист». Любит пошутить. Радостно возбужденные сыновья и невестка что-то весело обсуждали. Вдруг открылись двери, и в комнату неторопливой рысцой вбежал Стронг. Глаза его сияли, как гирлянды на елке, и на морде присутствовала улыбка. Он ощущал, что происходит что-то интересненькое с его участием. На его голове была водружена красная вязаная шапочка, лихо сдвинутая на бок, а по бокам туловища покачивались два хурджуна. Это такие ковровые мешки, которыми жители жарких стран навьючивали лошадей, ослов и верблюдов. Хурджуны были не пусты.

Сначала наступила тишина. Все с удивлением таращились на, появившееся в таком странном виде, животное. Позади пса шел, довольно улыбаясь, муж. А потом воздух взорвался от одновременно исторгнутого визга, хохота, хлопанья ладоней. Муж был доволен произведенным эффектом. А Стронг, позволивший снять с себя поклажу, продолжал гарцевать в шапочке и купался во всеобщем внимании. После шумного вручения подарков, извлеченных из хурджунов, Стронг тоже был вознагражден подарочком в виде лакомых кусочков мясца и косточек. Быстренько покушав в своем уголке, поскорее вернулся к людям и устроился в кресле, что ему категорически запрещалось делать. Но он почувствовал, что сегодня «этот номер» пройдет. И возлежал на кресле до тех пор, пока не прогремел праздничный салют из помпового ружья, произведенный мужем с сыновьями. Только тут Стронг предусмотрительно спрятался под стол так, на всякий случай.

Я убедилась в том, что каждое животное – идивидуум. Они все разные. И одинаковых среди них, нет, так же, как и у людей. У каждого свой характер. Есть животные с «подлянкой», есть хитрецы, есть хитромудрые, лукавые, озорники. Они разные и всякие. Вот Стронг был у нас гордецом. Если и провинится в чем-то, ни за что ни склонит голову, ни завиляет остатком хвоста, не опустит взгляд, пока ругаешь его. Так и будет смотреть прямо тебе в глаза, что совершенно не характерно для собак. А уж, чтобы опуститься до лизания языком, дабы показать, что, мол, все осознал, и больше так не буду делать, так этого не было и быть не могло в принципе. И поэтому один – единственный случай запомнился очень отчетливо.

Стронг был собакой Сергея, моего младшего сына. Был куплен по его настойчивым многолетним просьбам. На его деньги карманные, которые он долго копил, отказывая себе в детских удовольствиях. И выбран пес был тоже Сергеем.

Как-то раз невысокий Стронг, летом живший не в доме, а в будке, стоящей возле ворот, решил пролезть сквозь прутья калитки на улицу и застрял. Нога его неестественно выгнулась, видимо, псу было очень больно, он завизжал. Сережа тут же бросился ему на помощь, принялся высвобождать собаку. Обезумевший от боли пес, не разобравшись, кто виновник этой страшной боли, укусил Сережу и, причем, очень сильно. Он просто прокусил руку сыночка насквозь. На рану страшно было смотреть, хлестала кровь. Но собаку Сергей, все таки, – высвободил.

Я была в шоке. Бросилась обеззараживать рану, останавливать кровь, бинтовать руку. Стронг все время вертелся рядом. А уж, когда я сделала все необходимое для сына, тут уж обрушилась на пса. Я так кричала на него, так некрасиво говорила ему всякие вещи (до сих пор стыдно за себя). А он только стоял, глядя все время мне в глаза. Понимал, что виноват. Дождался, пока я не «иссякну», медленно подошел к своему хозяину и облизал пораненную руку. Таким образом, он извинялся перед Сережей. Прости, мол, неувязочка вышла.

Поскольку животные не живут так долго, как люди, то так получается, что за всю жизнь рядом с нами проживают в разное время целая вереница хвостатых, – собак и котов. И у каждого из них свои предпочтения в еде. Один кот любит, кроме обычных кошачьих продуктов, соленые и свежие огурцы. Другому подавай помидоры свежие, третий «тащится» от бананов, четвертый любит дыню. У нас даже был кот, который обожал деликатесы. Он безумел от запаха сыра «Рокфор», обожал оливки и маслины, лакомился каперсами и курагой. Это я к тому, что и Стронг любил разнообразить свой рацион. С удовольствием он лакомился арбузами, причем, ел их прямо со шкурками. А вот о другом его вкусовом пристрастии мы и не подозревали до поры, до времени.

Осенью, собрав обильный урожай яблок, до морозов хранили его в на веранде в больших проволочных корзинах. Яблоки радовали взор – большие, краснобокие, ароматные. Мы по мере надобности брали из корзины плоды, но я обратила внимание, что яблоки как-то уж слишком быстро «тают». Мужу, сыновьям давала их я, так как их еще и помыть надо было. Так, заподозрить мужа и сыновей в стремительном исчезновении яблок было нельзя. Они отпадали. Оставался только Стронг. И я убедилась, что была права. Как-то выхожу на веранду, а он сидит прямо в корзине (чем привел меня в ужас), топчется по ним, крутится – выбирает яблочко покрасивее. И тут же у меня на глазах – хрусть, хрусть и съел все яблоко без остатка. Таким образом, пополнял количество витаминов в организме. С витамином «С» у него точно был полный порядок!

Хоть росточком он был и небольшой, но голос имел очень низкий, – прямо таки бас. Страшный рык, казалось, шел у него с самого хвоста, постепенно усиливаясь, достигая своего пика в глотке. Казалось, что рычит, по крайней мере, какой-нибудь сенбернар или мастифф. Люди, слыша этот звук, доносившийся из дома, пятились даже от калитки.

Охранником Стронг был превосходным. Всегда стоял на страже. Как-то, подошедшие с каким-то делом к воротам, люди, были свидетелями каскадерского трюка нашей собаки. Накануне я помыла окна на веранде, собака же, услышав чужие голоса, так прямо и рванулась на улицу сквозь стекла. Хорошо, что не порезался, обошлось. А мужу пришлось срочно ставить стекла, ведь уже стояли холода.

Пес у нас обладал музыкальным слухом. Душевно «пел» под губную гармошку, любил слушать музыку. Особой любовью (уж не знаю почему) у него пользовалась песня Алены Апиной «Ах, ты, бедная овечка» в моем исполнении. Что тут начиналось?! Пес приходил в восторг, начинал бешено прыгать, вихрем носиться по коридору, припадал на передние лапы, лаял. И смеялся, смеялся, смеялся.

Помимо положительных черт характера, он обладал и нехорошими. У него присутствовала чисто человеческая черта – такая себе «подкожность» в определенных ситуациях. Не ко всем людям он относился одинаково. Некоторые люди были ему не по нутру. Он как-то сразу выделял их и старался им мелко напакостить. Однажды поздней осенью, когда уже стояли холода, к нам в гости приехала девушка. Оставив свои высокие сапоги на веранде, и переобувшись в теплые тапочки, прошла в гостиную. Когда, после устроенного в ее честь праздничного обеда, она, собираясь покинуть наш дом, стала обуваться, то вдруг громко взвизгнув, закричала, резко выдернув ногу из сапога: «Ой! А там вода!». К нашему сожалению и стыду там была вовсе не вода. Каким образом, невысокий ростом Стронг сумел напакостить в высокий сапог, осталось для нас загадкой. Наверное, очень старался. Он стоял рядом со всеми и внимательно наблюдал за возникшей суетой. Нам было очень неловко за столь странное поведение нашей собаки. Раньше за ней не наблюдалось таких вот действий. Я бросилась ликвидировать последствия этого поступка. После удаления жидкости из сапога, в ход пошли салфетки, уксус для удаления неприятного запаха. Феном стали сушить сапог, чтобы гостья не простудилась.

И этот случай был не единичный. Когда мы уже напрочь забыли про происшествие с сапогом, произошел еще один подобный случай. Мы принимали гостя, который пришел вместе со своей маленькой дочкой. Несмотря на наши уговоры не разуваться, гости таки сняли свою обувь и оставили ее на веранде. Когда визит был закончен, и гости, собираясь покинуть наш дом, стали обуваться. И тут обнаружился конфуз. Ситуация повторилась. Туфли гостя были не пустыми. А стоявшие рядом детские туфельки – в полном порядке. Как умудрился мелкий пакостник сделать свое некрасивое действо настолько «ювелирно», не знаю. Опять он нас подставил.

Но это все были «цветочки». «Ягодками» Стронг нас угостил, когда к нам в гости приехал друг моего мужа из Москвы. Радостно встретили мы желанного гостя. За суетой, что всегда сопровождает подобные встречи, не заметили, что входная дверь не полностью закрыта. Пес наш воспользовался ситуацией и «рванул» на улицу. Когда мы спохватились, было уже поздно. Усадив мужчин за стол, я бросилась искать нашего беглеца. Напрасно бегала по соседним улицам с воплями: «Стронг, Стронг!». Собака, почуяв свободу, умчалась неведомо куда. На улице уже стоял мороз. Нас с мужем охватила паника. Во-первых, собака домашняя, доверчивая. Мало ли что кому взбредет в голову? Вдруг обидит кто-то? Во-вторых, боялись, чтобы собака кого сама не обидела. В – третьих, пес не боялся машин. Он не представлял, какую они несут опасность для него. А вокруг – сплошные дороги и машины неслись на большой скорости, представляя опасность для жизни собаки. А в – четвертых, он привык жить дома, в тепле, то есть, быть долгое время на морозе ему не приходилось.

Праздничный ужин был уже закончен, мужчины, выйдя из-за стола, общались, сидя на диване в гостиной. Им было, что вспомнить. Они вместе учились в Военно-политической академии, и было много ситуаций, которые вспоминались со смехом. Я, в очередной раз выглянула во двор, посмотреть, не вернулся ли наш пес, (калитка была все время распахнута в ожидании беглеца), и обнаружила, что пес как раз «заруливает» во двор. Широко открыв входную дверь, я впустила Стронга домой. Кинулась было целовать – обнимать родную псину, как словно натолкнулась на стену и резко остановилась. «Стена» была соткана из мерзейшего запаха человеческих экскрементов. Собаку плотным облаком окутывал жуткий смрад. Соскучившись, она, было, кинулась потереться об меня. Но не тут-то было! Очень шустро я отскочила от нее, и поспешила отгородиться дверью. Муж, услышав повизгивание, желавшего общаться пса, стремительно выскочил из комнаты, очень обрадовавшись возвращению животного. За ним вышел и его друг. Я слышала, как счастливые возгласы мужа как-то резко оборвались, и хлопнула дверь.

Наступила звонкая тишина. Не понявший такого маневра мужа, пес остался в одиночестве в коридоре. Тихонько захихикав, размышляла: «Что мне теперь делать с этим паршивцем, и как ликвидировать последствия этой прогулки?». Мне ничего не оставалось, как выйти на улицу и, уворачиваясь от собаки, которая каждую минуту пыталась прижаться ко мне, начать операцию по дезактивации вещества, покрывающего пса. Предварительно надев резиновые перчатки, стала обтирать его снегом, постоянно делая позывы к рвоте. Вообще – то, я очень брезгливая. Искупать пса не могла. У нас тогда не было ванной комнаты, и мы мылись в тазике. Помучавшись, и ликвидировав видимые следы, запустила собаку домой. А куда же я еще могла его деть? Ко всем радостям у меня начинался приступ мигрени. Я подвержена страшным головным болям, спровоцировать которые могут резкие громкие звуки (я по сотню раз на день умоляю своего мужа, полковника в отставке, говорить тише. У него хорошо поставленный командный голос, который прекрасно был слышен в любом уголке плаца), яркий свет и сильные запахи. Сама я не пользуюсь духами и не могу находиться рядом с теми, кто «налегает» на парфюмерию. А тут – шквал запахов! Да еще и каких! Но делать было нечего. А кто приберет со стола? Кто помоет кучу грязной посуды? Да и за печкой надо присмотреть. Так что я была обречена находиться в загазованном пространстве. Проветривание дома ничего не дало, только вылетело на улицу тепло. Мужчины разбрелись по своим комнатам и уже спали, а я сновала от тазика, в котором мыла грязную посуду до туалета и обратно. Мигрень сопровождается таким неприятным явлением, как тошнота.

А псу было весело. Он вдоволь нагулялся-набегался. Следуя инстинктам, которые были у него в крови, просто-напросто отбил свой природный запах при помощи найденных подручных средств, в данном случае, – отходах человеческой жизнедеятельности. Таким образом, собака «подготовилась» к охоте. Ведь, предки этой породы собак должны были сражаться с волками. А против своей природы не попрешь.

Мы с мужем были опозорены в глазах московского гостя. Лишь к утру, запах, резавший глаза, немного ослаб, поддавшись моим ухищрениям по его уничтожению. Я старалась изо всех сил: ходила по дому с факелом в руке, «сжигая» омерзительный запах, брызгала освежителем воздуха, капала на лампочку ароматическими маслами для того, чтобы с ее раскаленной поверхности в воздух выделялись приятные запахи. Таким образом, добилась того, что в доме стоял невообразимых букет всевозможных запахов, усугублявших мое и без того плачевное состояние.

Гость же, как забился в свою «норку», отгородившись от «фимиамов», так и не выходил до утра. Утром, осторожно высунув свое лицо из отведенной для отдыха комнаты, он подергал носом, проверяя можно ли уже дышать в такой атмосфере. Убедился, что жизни его уже ничего не угрожает и решился выйти. Долго извинялась я перед гостем, уверяя, что подобного никогда не наблюдалось. Мне кажется, что он запомнит свой визит к нам на всю оставшуюся жизнь, к нашему с мужем сожалению.

Еще один элемент «подкожности» нашего пса состоял в том, как он решал проблему чистоты своих усов. Дело в том, что своеобразные усики и бородка его пачкались, когда он ел. Я всегда ждала, когда он поест, чтобы потом вытереть его усики. Операцию эту он почему – то не любил и старался избежать ее. Предпочитал избавляться от жирных остатков пищи, вытирая об наши ноги свои усики. Мы с криками, подскакивая и уклоняясь, убегали от него. А он догонял нас, считая это какой-то игрой. И при этом весело, и с хитрецой глядел на нас сквозь завесу шерсти, спадающей на его озорные глаза.

Стронг был очень общительный, и не любил оставаться дома один. Но, поскольку, мы с мужем работали, а младший сынок ходил в школу, то псу таки приходилось оставаться дома «на хозяйстве». И он мстил нам за это весьма изобретательно. Иногда, придя домой с работы, мы заставали тщательно закрытую с утра дверь в гостиную, открытой настежь. Как Стронг открывал хорошо закрытые двери, долго оставалось для нас загадкой. Как-то, я приболела, и осталась дома, вот тогда Стронг и «расшифровался». Коридор у нас длинный, так он разбегался и со всей силой всеми четырьмя лапами впечатывался в дверь. От резкого удара дверь открывалась. Вот так все оказалось просто. А потом – делай все, что хочу. И он делал. У меня в гостиной стояла полочка с моей литературой по медицине, кулинарии и домоводству. Особую ценность для меня представляли тетради, с собственноручно наклеенными в них статьями разных рубрик. Так вот иногда я, придя с работы, находила свои любимые тетради растерзанными на полу. Да еще в довершение ко всему, чтоб уж наверняка меня добить, Стронг умудрялся еще, и помочиться на них. Это, чтобы наверняка их уничтожить. Иногда в зале на ковре мы находили «кучку». У меня начиналась истерика. Я кричала и ругала собаку. Муж же, посмеиваясь, защищал пса, говоря, что тот просто подумал, что это полянка (ковер был зеленого цвета).

Иногда ему нужно было прорваться в спальню. Тогда, возвратившись домой, мы находили наше животное спокойно почивавшим в каким-то образом разобранной постели, укрытого одеялом. Он поднимал свою сонную лохматую морду с подушки, укоризненно моргал заспанными глазами, как бы говоря: «Ну, и зачем это вы меня потревожили? Не дают спокойно поспать».

Даже не упомнишь всех проделок нашего любимого замечательного пса за все десять лет, что он с нами прожил. Делил с нами все радости и невзгоды нашей нелегкой в ту пору жизни и оставил у нас самые светлые воспоминания о себе. У Стивена Кинга есть замечательная вещь – «Кладбище домашних животных». Вот и у нас есть подобное кладбище возле нашего дома, где мы хороним наших дорогих домашних животных, условия нашего проживания позволяют это делать. Дом наш находится на последней улице поселка, перед нашим домом на противоположной стороне домов уже нет, а раскинулось человеческое кладбище, а перед ним – поле, поэтому мы можем без помех упокоить наших любимцев недалеко от дома. И часто, работая на огороде, который находится рядом, я разговариваю со своими ушедшими хвостатыми. И мне кажется, что они меня слышат и «ловят» идущую к ним волну моей любви.