Текст книги "Калейдоскоп (сборник)"

«Марсианин»

В 90-х годах наша семья проживала в населенном пункте – Верхняя Нора. Этот малюсенький город находится в Германии, где в то время проходил службу мой муж. Военный городок, в котором мы жили, был закрытым. То есть, через КПП (контрольно-пропускной пункт) без пропуска пройти было нельзя. Муж занимал высокий пост в штабе 8-ой армии Западной Группы Войск. В армии строго соблюдалась субординация. И, если ты занял высокий пост, то, будь добр, селись там, где положено проживать высоким чинам. А согласия на это ни у кого и не спрашивали. На многочисленные просьбы мужа поселить семью в обычных блочных домах, а не в элитном коттедже, поступал лаконичный ответ: «Не положено». Очень не хотелось нам жить в тех коттеджах, расположенных в изумительно красивом месте, среди корабельных сосен. Во – первых, мы люди скромные, без амбиций, хотели жить среди «народа» – среди таких же, как и мы, простых офицерских семей. Во-вторых, поскольку муж, хоть и занимал большую должность, все же был в звании полковника, а не генерала. И, поэтому соседки (так называемые – генеральши), смотрели на нас косо. Не свои. В-третьих, дом был двухэтажный. Не привыкли мы к такому.

А уж, когда все же поселились, поняли, что не зря мы всеми силами противились жить в этом доме. Дом был насыщен, как оказалось, очень плохой энергетикой. Тут и не экстрасенсу было все понятно. Дом, был, так сказать, абсолютно – «чужой». Он не хотел нас принимать. Переступившему порог этого дома, казалось, что в затылок ему смотрит кто-то агрессивно настроенный, и страшный. Кто-то – «Иной». Заселившись, то и дело мы оглядывались, пытаясь засечь этот враждебный взгляд. Особенно тяжело было тому, кто оставался дома один. Поскольку муж работал в привычном для себя и нас режиме: уходил рано утром, приходил – поздно вечером, он не так остро ощущал неприветливость дома. Его только, как и всех нас, сильно «напрягала» необходимость десятки раз за день подниматься по крутой неудобной лестнице наверх – в спальню, и спускаться на кухню или в гостиную, чтобы посмотреть телевизор, если выпадала свободная минутка. Кстати, насчет лестницы. Долго дети мои набивали на «мягком» месте синяки, раз за разом пересчитывая этим местом ступеньки, пока как-то не приноровились. Странно, что обошлось синяками, – без травм. Я поднималась и опускалась, судорожно вцепившись в перила.

Соседский генерал, так тот, по рассказу его дочки, «опозорился», благодаря этим ступенькам. Однажды, на свой день рождения, будучи в парадной форме и при всех наградах, он долго «прыгал» этим самым местом по ступенькам на глазах всех, ожидающих его появления, гостей. И «вырулил» прямо им под ноги.

Эти ступеньки мы не любили еще и потому, что почти каждую ночь они отчетливо скрипели под кем-то, кто не был членом нашей семьи. Ступеньки были деревянные, и протяжный скрип хорошо слышен был во всех комнатах. Скрип начинался на чердаке, затем постепенно спускался в жуткий подвал. В подвале находилась камера с толстенной дверью, на которой расположено было маленькое окошко, забранное решеткой. Городок наш был расположен в нескольких километрах от бывшего концлагеря «Бухенвальд». Со второго этажа была видна арка, с прикрепленным на ней колоколом, который и звонил в ветреную погоду, то есть, – почти всегда. А в этих так называемых, «генеральских» домах, раньше жили высшие чины немецких летчиков. Дом нам преподносил сюрприз за сюрпризом. И все – неприятные. Мы, раньше не верящие ни в какую мистику, поменяли свое мнение по этому вопросу.

Я это описываю, чтобы было понятно, насколько напряженной была в эмоциональном плане, обстановка в доме.

Старший сын, – Святослав, закончил школу в Норе, и поступил в институт в городе Одессе. Жил он там в общежитии. На летние каникулы приехал к нам. И… сразу же погрузился в подзабытую негативную обстановку.

Как-то мы с ним стояли на кухне и разговаривали. Стояли мы почти в дверном проеме, то есть, оттуда хорошо просматривалась лестница, ведущая на второй этаж. Разговаривая, я смотрела ему в лицо. Вдруг цвет лица Славы как-то мгновенно изменился. Он стал – белым. Сын издал какой-то сдавленный странный звук: «Гы-ы-ы-ы». Он даже как-то немного присел. Испугавшись такой резкой перемене с лицом сына, и еще больше этого звука, я посмотрела в направлении его остекленевшего взгляда…

Со второго этажа медленно спускался кто-то маленький и весь зеленый с огромными, как блюдца, стеклянными глазами и хоботом вместо носа. Сразу сообразив, что подумал мой старший сын, я заорала: «Это – Сережа!!».

По лестнице шествовал, не зная, какой он поднял переполох, мой одиннадцатилетний младший сынок. Был он одет в защитные шорты и зелененькую футболку. И на голову натянул папин противогаз. Каждый, кто поглядел бы на него, подумал бы: «Марсианин»…

Найденыш

Ранним утром вышли мы с мужем выгуливать нашего черного пса, – Блэка. Овчарка хорошо знала маршрут и резво побежала впереди нас. Каждый день, немного отойдя от дома, пересекали мы довольно оживленную дорогу, ведущую в соседнее село. Разговаривая, подошли к этой дороге. На обочине, вглядываясь во что-то, находившееся в ярко-красном пластиковом пакете, приплясывал наш пес. Он чему – то явно радовался, усиленно вертя во все стороны своим хвостом. Мы с мужем подошли, узнать, чем же так заинтересовалась собака. Заглянув в пакет, увидели, что там находится живое существо, явно той же песьей породы, что и наш Блэк. Существо было явно домашним, о чем свидетельствовала длинная шелковистая шерстка цвета каштана. Можно было предположить, что это, – особь женского рода. Это было видно по мордочке и визгливому лаю.

Бедное животное защищало последнее, что у нее осталось от прежней жизни, – пластиковый пакет, пахнувший домом. Наверное, кто-то решил избавиться от собачки, просто оставив ее на обочине дороги. И уехал. Отозвав своего пса, мы продолжили прогулку, направляясь к дальней лесопосадке. Дойдя до которой, обычно поворачивали назад. Так поступили и в этот раз. Вернувшись к дороге, пакета с собачкой мы уже не обнаружили. «Может, кто из проезжающих забрал?»– подумали мы. Но не тут – то было! Метров через десять увидели мешок с мусором, который выпал из проезжавшей мимо мусорной машины. А возле него ту самую собачку. Она яростно облаяла нас, бесстрашно бросаясь, то на нашего пса, то на нас с мужем.

Остановившись возле, стали мы совещаться, как же нам поступить. Собаке было месяца четыре. Если оставить ее, то она точно погибнет, если не под колесами проносившихся машин, то от голода и холода, поскольку наступала зима. Шансов выжить домашнему животному не было. Вопрос был не простой. У нас, кроме Блэка, жил еще пес Рекс. Двух собак во дворе вполне достаточно. Да и брать животное противоположного пола (это мы уже отчетливо видели), как-то не хотелось. Проблем потом не оберешься. Так и не придя к какому-то решению, муж пошел отводить Блэка домой, обещав сразу же вернуться.

Я осталась тет-а-тет с захлебывающейся лаем собакой. Отошла подальше от нее, так как, я вообще побаиваюсь таких вот истеричных маленьких ростом собак, – того и гляди вцепится в ногу. Склонив голову набок, и внимательно глядя в глаза беснующейся собаке, я тихо сказала: «Если ты сейчас подойдешь ко мне, то, так и быть, приютим тебя». И не поверила своим глазам, когда собака мгновенно перестала лаять и вплотную подошла ко мне. А мне что оставалось делать? Дала обещание, – выполняй! Забыв, что я боюсь таких собак, взяла ее на руки. Собачка ловко устроилась на моих руках, и было видно, что ее раньше частенько брали на руки.

Возвращающийся к нам муж увидел такую картину: иду я, а у меня на руках гордо восседает собака, внимательно глядя вперед. Она напоминала матроса-впередсмотрящего, находившегося на своем «вороньем гнезде», так назывался у моряков парусных судов пост на самой верхушке мачты. Муж засмеялся, и мы пошли устраивать нового жителя нашего двора. Благо у нас во дворе стояла старая будка. Вот она теперь и пригодилась. Назвали нашу даму Найдой, Найденышем, то есть. Впрочем, она также отзывается на шутливую кличку Чуча, краткое от Чучундры, одноименного персонажа сказки «Рики Тики Тави» Киплинга.

Найда оказалась очень ответственной и хорошо несла службу. Заметив, как, улыбаясь, мы обнажаем зубы, тоже научилась «улыбаться». Старший сын, приезжающий иногда в гости, не поняв такой добросердечной улыбки, посетовал, что собака скалит на него зубы. И смеялся, когда узнал, что происходит на самом деле. А вот его маленький сынок сразу во всем разобрался и совсем не боялся подходить к Найде. Дети чувствуют тоньше взрослых.

Наш старый Рекс уже было совсем собрался нас покинуть навсегда. Отказывался кушать, подолгу не выходил из своей будки. Появление Найды заставило его отказаться от ухода в мир иной. Он повеселел, появился аппетит, стал активным. Целыми днями наблюдал он за Найдой, благо будки их находились рядом. Найда подарила Рексу еще два года жизни.

Прошло уже много лет, а Найда до сих пор активно охраняет наш двор, радуется нам, а мы радуемся, что у нас есть она, – наш Найденыш.

Не осилил

Это случилось в тяжелые 90-е годы. Муж был вынужден уволиться из Вооруженных Сил, а я – инженер-гидроакустик, не имеющая возможности трудоустроиться по специальности в селе, куда нас вдруг забросила судьба, бралась за всякую работу. Не до амбиций было, – надо было кормить двоих детей. Жили мы вчетвером на очень маленькую зарплату мужа, которому удалось устроиться работать в районо инспектором (благо, образование позволяло). И кое – какие мои приработки. Это все прелюдия, чтобы было понятно, что материальное положение наше было аховое.

Жили в частном доме на окраине села. Денег хватало еле-еле дотянуть до следующей зарплаты мужа. Питались, в основном, супчиками – дешево и сердито. С нами в доме проживали также пес-миттельшнауцер Стронг (единственный, кто в нашей семье обладал прекрасной родословной) и беспородный кот Тимоня. Они делили с нами все тяготы нашего существования. И вот как-то моему мужу стало невтерпеж от такого полуголодного существования. Он «начал бредить» сыром, купить который мы категорически не могли в силу известных причин. Он снился ему, везде мерещился запах янтарного кусочка швейцарского сыра. Продолжалось это довольно долго. Муж не мог избавиться от наваждения.

Как-то ему необходимо было поехать в город по работе. Он, взяв все имеющиеся деньги (на всякий случай), поехал. Приехав, сразу же повинился, что удержаться не смог и купил один килограмм сыра, потратив почти все оставшиеся деньги. Дело шло к обеду. Я попросила подождать минут десять, так как, плохо себя чувствовала и прилегла. Через десять минут я, как и обещала, встала, чтобы накормить семью. Зашла в кухню, посмотрела на стол, куда муж положил вожделенный сыр. И… ничего там не увидела. Мы с сыном-подростком встревожено начали активные поиски. Закралась нехорошая тревожная мысль, – не опередил ли кто нас в намерении продегустировать этот такой желанный продукт.

В результате тщательных поисков мы обнаружили стандартную магазинную обертку возле чемодана, который служил постелью нашему Стронгу. И какой-то жалкий обслюнявленный кусочек чего-то желтенького, обгрызенного со всех сторон. У меня возникли страшные подозрения, которые усилились, едва я услышала сдавленные стоны и всхлипывания, доносившиеся из чемодана. Стронг лежал и грустно смотрел на нас, часто икая. Тут появился муж, не дождавшийся призыва к обеду, желающий, как можно скорее, вгрызться в аппетитные благоухающие и такие дорогущие кусочки. Не найдя сыра, он в недоумении обратился с вопросом к нам с сыном. Мы не знали, что сказать ему, только показали.

Он не хотел верить в очевидное. Поднялся крик, стон, жалобы. И только одному существу было как-то не до них. Существу было плохо, желудок не мог принять столько неожиданно свалившегося на него «богатства» и заявлял свой протест громким иканием. А мы не знали – смеяться нам или огорчаться.

Не рассчитали…

Стояли последние дни декабря. Вот-вот наступит Новый год. Мы с мужем – пенсионеры. Дети взрослые, – живут отдельно от нас. Так что праздник собрались встречать вдвоем, как и много лет подряд. Елку, по понятным причинам, не покупали, но веточку, все же, приобрели для создания праздничной атмосферы. Прикрепили ее на стене, красиво украсили, учитывая рекомендации всяких-разных специалистов. Хочется ведь, чтобы наступающий год был хорошим во всех отношениях. Наивно, конечно, но, почему бы и не попробовать.

Была у нас еще сборная небольшого размера елочка, которую надо было ставить на телевизор. Муж принялся ее собирать, а я вдруг вспомнила историю, связанную с ней.

Елочка представляла собой металлическую конструкцию золотистого цвета, состоящую из нескольких элементов, нанизывающихся на штырь-звезду. Сама звезда заканчивается тоже штырем, на который свободно кладется плоская пластина с чуть изогнутыми лопастями на манер флюгера. Когда у основания елки зажигаются маленькие свечи, поток теплого восходящего воздуха начинает эту пластину вращать. Получается очень красиво и загадочно.

Я читала, что люди, попавшие в экстремальную ситуацию, особенно такую, что представляет угрозу жизни, вдруг приобретают неожиданные способности. Так было и со всеми членами нашей семьи. В 1988 году мы попали в страшный переплет в Ленинакане. Испытали колоссальную эмоциональную встряску. И каждый член нашей семьи заметил одну, не присущую ранее нам черту. Муж, я и два наших сына, после перенесенного потрясения, теперь могли снимать боль своими руками. То есть, мы могли, как бы, вытягивать эту боль.

Перед очередным Новым годом, много лет назад, мы поставили эту металлическую елочку, как всегда, на телевизор. И давай смотреть с младшим сыном, тогда еще – старшеклассником, праздничную программу. Свечи под елочкой не зажигали, решили дождаться темноты, – так красивее смотрелось. Вдруг в нашу голову (не помню уж в чью именно), пришла «светлая» мысль: «А что, если эту легкую во вращении пластину, наверху елочки, попробовать вращать взглядом? Слышали, что одной только силой взгляда можно двигать небольшие предметы: спичечные коробки, ручки и т. д… А нам что, – слабо? Может и слабо, но попытаться-то можно. Интересно же. Ресурсы человеческого организма бесконечны. Просто еще недостаточно изучены. Если мы можем что-то необычное делать руками, – вдруг получится и взглядом? Советую сыну: «Ты сконцентрируйся получше, и направляй взгляд прямо на лопасти. И я тоже постараюсь всю силу вложить».

Мы с сыном вперились в пластину взглядом, так сказать, себя не жалеючи. Тут же голубой экран телевизора… потух. Диск с лопастями, медленно прокрутившись один раз, остановился. Мы с сыном ошеломленно посмотрели друг на друга. Ну и дела!!! Вот так поразвлекались!! Немного не рассчитали… Завтра – 31 – ое, а у нас телевизор не работает. Как же поздравление президента, под которое обычно выпивается бокал шампанского, как праздничная программа? Что теперь нам делать?! Признаваться главе семьи, который в это время находился в другой комнате, не стали. У него характер вспыльчивый, вот будет, что послушать… Пришлось мужу срочно искать специалиста по ремонту телевизоров.

Поломка оказалась небольшой – перегорел предохранитель. Но мы с сыном больше такие эксперименты не проводили.

А мужу в содеянном я призналась сразу после праздников.

Не рой яму…

Ранним утром воздух сотряс отчаянный лай наших трех собак. Басом, то лаял, то срывался на вой наш пес – Блэк. Найда и Глюка, имеющие жилища за домом, захлебывались лаем высокого тона, выдающем их принадлежность к особам женского пола. Перекрывал всю эту собачью какофонию отчаянный визг, явно попавшего в беду, животного. Боль и страдание слышались в этом жутком звуке. Работавший во дворе муж, оставив свое занятие, тут же кинулся вниз, ориентируясь на источник звука – к забору, отделявшему наш участок от соседского. Его глазам предстала ужасная картина: на соседском, уже убранном от остатков урожая и приготовленном к зимней перекопке огороде, извивалась и корчилась на земле довольно крупная, черная собака. Она, то кричала от, по всей видимости, невыносимой боли, то кусала себя за свою правую заднюю лапу. Ей казалось, что именно она приносила такие страдания. То принималась слизывать струящуюся по лапе кровь. Собака явно не понимала, что с ней происходит. Почему что-то железное и страшное вцепилось своими зубами ей в лапу и не дает ей убежать? Снова и снова кусала она непонятную штуку в попытке освободиться.

Я, услышав тревожащий душу шум, оставив свои кухонные дела, тоже поспешила узнать в чем, собственно, дело и не нужна ли моя помощь. Встав рядом с мужем, тоже своими глазами увидела весь этот кошмар. Мы стояли и не знали, что же нам предпринять и, как помочь бедному животному. Собака с надеждой взглядывала на нас, ожидая помощи. А мы решали, как нам быть… Перелезть через чисто символический забор мы, конечно, могли бы. Но, ведь, как вторгнуться на чужую частную территорию? Какому хозяину понравится, что на его огороде распоряжаются чужаки? Можно нарваться на бо-о-о-льшие неприятности. Да и как освободить пса? Как он среагирует на незнакомых ему людей? Может быть, подумает, что именно мы – источник страшной боли и покусает нас? Да и как снять этот жуткий капкан?

Покрутились, покручинились, и так ничего не придумав, пошли каждый по своим делам. Мы надеялись, что хозяин огорода тоже слышит эти звуки, издаваемые пойманным в капкан псом, и выйдет узнать, в чем же дело, да и освободит несчастное животное. Но… Вой все продолжался и продолжался без конца и края. Пес кричал и кричал. Слышать это не было никаких сил. И надежда, что пса освободят, быстро таяла. Подойдя опять к мужу, я, со слезами на глазах, сказала, что я больше не могу этого выдержать. И зря мы надеемся, что человек, поставивший капкан на собак и кошек, отпустит просто так свою жертву на свободу. Я видела только один выход из создавшейся ситуации: попытаться выкупить пса. Получив от мужа, который был со мной во всем согласен, 50 гривен, я отправилась в путь. Необходимо было пройти где-то с километр, чтобы окружный путем добраться на параллельную улицу, где и находился дом наших «нижних» соседей. Как могла быстро (сильно болела поясница), шла я к заветному дому, волнуясь и переживая, как бы это мне получше провести переговоры, и убедить хозяина капкана согласиться продать мне песью свободу.

Наконец-то, придя к нужному мне дому, стала истошно кричать: «Хозяин, хозяин!!!» Из дома вышел парень, видно, хозяйский сын. Срывающимся и дрожащим от удерживаемых слез, голосом я объяснила ситуацию. Очень просила освободить животное, уверяя, что теперь – то уж, попав в такую переделку, эта собака больше «ни лапой» в их огород. Что, мол, будет обходить их территорию десятой дорогой. Сказав, что эти коты и собаки их «задолбали», парень пошел в дом рассказать, очевидно, отцу о создавшейся ситуации. Я надеялась, что ко мне сейчас выйдет хозяин дома, и я предложу ему деньги за освобождение пса. Тут из дверей дома показался сухощавый невысокий мужчина, который, даже не взглянув на меня, стремительно пошел в сторону огорода. В руках он держал… большущие острые вилы. От ужаса я вся затряслась. И заверещала каким-то не своим, а тоненьким пронзительным голосом: «Прошу вас, умоляю, не убивайте собаку!!!».

Он, обернувшись на мгновение, молча зашел в огород. Хозяйственные постройки скрыли его от моих глаз. Коленки у меня тряслись, из глаз ручьем лились слезы. «Если сейчас услышу визг умирающего животного, я точно потеряю сознание», – подумала я, напряженно вслушиваясь в происходящее на огороде. Там негромко взвизгнула собака, но это был совсем не тот предсмертный звук, который могло бы издавать убиваемое вилами животное, и который я так боялась услышать.

Спустя некоторое время в моем поле зрения показались две фигуры: мужчина и черная, хромающая собака. Мужчина вел ее на цепи, не глядя на меня. Я смотрела во все глаза. Он подошел к будке, что стояла рядом со входом в огород, и стал цеплять собаку за колышек. Не веря своим глазам, я спросила: «Так это ваша собака?!». Мужчина кивнул.

Вот уж поистине – «не рой яму другому…». В капкан попалась его собственная собака. Мне было очень жаль бедную псину. Я только пролепетала: «Спасибо, что освободили». И тихонько пошла в обратный путь, счастливо улыбаясь, радовалась, что все так хорошо закончилось…