Текст книги "Под маской. Моя автобиография"

Прошел год с того момента, как я весил 178 килограммов, и я дрался с грозным чемпионом в тяжелом весе по версии WBC… Я побеждал, но тут он уложил меня своими лучшими ударами, и все равно я встал на ноги. Эта схватка – мое послание всем, кто борется с личными проблемами в жизни. Это символ надежды для тех, кто чувствует, что демоны держат их за горло. Я показал, что все возможно, даже если ты скатился на самое дно. В тот вечер в Лос-Анджелесе состоялась самая победная ничья в истории.

Глава 13
Семейные ценности

Когда я входил в забитый до отказа конференц-зал «Стейплс-центра» после нашей эпичной схватки, меня переполняло чувство удовлетворения – я достиг своей цели. Вместе с Деонтеем Уайлдером мы показали всем, что без тени сомнения являемся главными тяжеловесами в мире. Такого боя в тяжелом дивизионе не было уже много лет, поэтому я раскинул руки, подобно Расселу Кроу в фильме «Гладиатор», и проревел: «Что, хотите еще?» В ответ послышалось единодушное одобрение собравшихся, а из вопросов журналистов было понятно, как им понравилось мое выступление, и все они, как один, были уверены, что я победил.

Я действительно получил удовольствие от 12 раундов этого боя. Уайлдер проявил себя как отличный боец, но он должен посмотреть правде в лицо и признать, что я победил. Проблема в том, что он не может признаться в этом самому себе. Все видели, что действительно произошло в тот вечер. Забудем о том, что у него не получилось нокаутировать меня в двенадцатом раунде, но и в девятом раунде у него было две с половиной минуты, чтобы добить меня, как загнанного зверя, после нокдауна, и он не справился. Цыганский Король снова оказался на высоте.

Уайлдер вообще отказался участвовать в пресс-конференции после боя. Вместо этого он попросил устроить ему отдельную пресс-конференцию – мне кажется, как боец он знал, что потерпел поражение. Он понимал, что в моем присутствии его отговорки не пройдут, а без меня он мог говорить все, что угодно, и некому было бы с ним поспорить. Так он и поступил.

Интересно, что с момента поединка мы с Уайлдером ни разу не пообщались. До этого мы постоянно переписывались, по-хорошему и по-плохому, развлекались, отпуская колкости. Но после боя он затих. Я даже писал ему после того, как Энтони Джошуа отказался драться с ним за огромные деньги, и сказал, что я бы на его месте согласился. Три недели спустя после поединка в Лос-Анджелесе я пожелал ему счастливого Рождества, написав в сообщении: «Всего наилучшего, чемпион, и давай устроим реванш». Он ничего не ответил.

На своей личной пресс-конференции Уайлдер признал, что не мог поверить своим глазам, когда я поднялся в двенадцатом раунде, потому что он ударил меня так сильно, как это возможно. Ну, как говорится, волков бояться – в лес не ходить. И я нарвался на матерого волка. И все же, я покидал пресс-конференцию, исполнив напоследок песню American Pie, с чувством удовлетворения. К тому времени, как мы добрались до гостиницы, все, чего я хотел – это лечь спать. Эмоциональное и физическое напряжение этого вечера дали о себе знать, и я тут же отключился. Следующим утром я немного пообщался с друзьями и отправился в аэропорт, чтобы сесть на самолет до дома.

Конечно, я был отчасти разочарован решением. В голове не укладывалось, как можно было не присудить мне победу. Но в этот раз я уезжал домой с совершенно другим чувством, по сравнению с тем, которое у меня было после победы над Владимиром Кличко. Сейчас меня не окружала тьма и не было признаков депрессии. Казалось, это было идеальное время, чтобы свалиться в яму жалости к себе. Я думал, что многие будут ждать, когда я снова впаду в депрессию: я так много работал, чтобы вернуться на вершину, и, в итоге, меня лишили заслуженного триумфа. Но теперь я считал своим долгом пропагандировать психическое здоровье и собирался продемонстрировать всем: неважно, сколько раз жизнь будет к тебе несправедлива, неважно, насколько сильно тебе досталось и как плохо с тобой обращались, нужно бороться, и тогда преодолеешь все испытания.

Для сравнения, перед боем с Кличко меня спросили, чем я займусь после победы. Мой ответ был прост: «Скорее всего впаду в затяжную депрессию». Я чувствовал, что небо затягивают черные тучи и ничего не мог с этим поделать.

Но после боя с Уайлдером я возвращался домой с совершенно другим настроением и отношением к боксу. Раньше я бы читал абсолютно все, что написано по поводу моего боя, анализируя каждую деталь как одержимый. Дело в том, что тогда я всю душу вкладывал в бокс. Это была не просто работа, а вся моя жизнь, и из-за этого, когда меня одолевала депрессия и я переставал боксировать, я как бы терял часть себя. Но теперь я воспринимал бокс адекватно – это моя работа, при помощи которой я кормлю свою семью и плачу по счетам. Я больше не воспринимал вещи, связанные со спортом, на свой счет. До этого какой-то промоутер мог что-то сказать про меня, и я считал своим долгом сразу же залезть в Twitter, чтобы ему ответить. Сейчас же мне было все равно, потому что я понимал: такая у них работа – продвигать своих боксеров. Я осознал, что это бизнес.

Социальные сети порой становятся источником огромных доз негатива, и сейчас я знаю, что от них стоит держаться подальше. В своей жизни я преодолел серьезное препятствие и не хочу быть частью мира, в котором людей унижают и заставляют сравнивать себя с окружающими. Социальные сети могут иметь разрушительный эффект, и я уверен, что они способствуют развитию проблем с психикой. Когда я пересматриваю фотографии и интервью периода моей болезни, я вижу, что здоровый человек не стал бы себя так вести. Так что же я посоветую делать, если кто-то из ваших близких страдает от психического расстройства? Если их поведение становится возмутительным, не надо их стыдиться – скорее всего им требуется квалифицированная помощь. Мои близкие наблюдали за мной не в силах понять, что же меня так расстраивает, и просто говорили: «Да соберись уже наконец». И это, пожалуй, было хуже всего для меня. В этом нет их вины, и с тех пор они научились гораздо лучше понимать природу психических заболеваний.

Когда я вышел из самолета и ступил на родную землю, меня встречал отец. Он обнял меня и сказал, что очень горд моим выступлением, а потом настоял на том, что нам в первую очередь необходимо заехать в одно место – прямиком в больницу в Ливерпуле. На папу большое впечатление произвело то, что я поднялся с канваса после того, как поймал пару бомб от Уайлдера, и он хотел убедиться, что со мной все в порядке и в голове все на своих местах. Так что мы отправились в больницу, где мне сделали МРТ. К счастью, все было хорошо. Вот такой у меня отец, и окружающие не видят эту его сторону за неизменным энтузиазмом, с которым он говорит обо мне и о том, каким отличным боксером он меня считает. Мы всегда переживали друг за друга. Нам не нужно говорить много слов, просто мы с папой знаем: когда дела идут из рук вон плохо, мы всегда друг другу поможем. Это особая связь между отцом и сыном.

На моем пути меня также сопровождали мои братья, и ближе всех был Шейн, что логично – у нас разница в возрасте всего полтора года. Шейн постоянно за меня волнуется, он страстно желает, чтобы я всегда был на высоте, и уверен, что я должен побеждать в каждом поединке и выглядеть на все сто каждый день. Но, вернувшись в спорт, я осознал, что невозможно всегда пребывать на пике формы. Боксеры устают, получают травмы, бывает, они чувствуют себя совсем раздавленными. Мои братья поняли это в период подготовки к бою с Уайлдером и постарались создать для меня атмосферу спокойствия и поддержки. Они сами собой излучают положительные эмоции. Шейн был со мной в тренировочном лагере в течение семи недель, а Хьюи – заключительные две недели. Я знаю, что во время боя Хьюи перенервничал, даже не мог смотреть бой, только все время молился. Поднимет голову на минуту и снова опустит. После боя он даже сказал мне: «Все хватит, завязывай с этим. Я так больше не могу. Ты всего добился, больше не надо никому ничего доказывать».

Состояние Пэрис было еще хуже – она все не могла пережить события того вечера. Она не только сказала мне заканчивать карьеру, но была не уверена, что выдержит еще один мой поединок с Уайлдером. Сразу же после боя, когда мы вернулись в гостиницу, ей было так плохо, что она оторвала свои накладные ногти, смыла макияж и три часа просидела, плача, на кровати. Было просто ужасно видеть ее в таком состоянии, и я уверен, что многие жены и девушки боксеров переживают подобные моменты, потому что им известно: грань между триумфом и трагедией может быть очень тонкой. Пэрис не сдерживалась, говоря сквозь рыдания: «Я не хочу, чтобы ты продолжал драться, Тайсон. Это слишком тяжело, оно того не стоит!»

Причина этих эмоциональные потрясений, которые пережили Пэрис, Хьюи и другие мои близкие, заключается в том, что они очень сильно обо мне заботятся. Такую любовь и заботу мало кто еще проявит. Остальное твое окружение просто делает свое дело, и, если боксер проиграл, ну, ничего страшного, надо готовиться к следующему выступлению. В случае поражения менеджер, промоутер скажут: «Ну что ж, не повезло», – но для них это не конец света. Они пойдут организовывать следующий бой. Но для семьи это не вопрос денег, а кое-что более важное. И для меня это значит гораздо больше – когда я выхожу на ринг, я бьюсь за честь семьи и любовь моих близких.

Шейн всегда все говорит напрямую.

Он не будет поддакивать, и я это уважаю. После боя с Уайлдером он сказал: «Я с тебя ничего не зарабатываю. У меня есть деньги, мне от тебя ничего не нужно». Если ему есть, что сказать, он не будет сдерживаться. Как и с отцом, мы с Шейном очень переживаем друг за друга. Если кто-то из нас свалится за борт и не сможет вскарабкаться обратно, второй скорее прыгнет за ним, чтобы умереть вместе, чем смирится с неизбежным. Это все идет из детства. Когда мы были маленькими, мы с Шейном много времени проводили с мамой, потому что отец, будучи трудоголиком, постоянно пропадал на работе с семи утра до одиннадцати вечера. Отец тогда был жестким человеком и денег зря не тратил, так что мы всегда просили на карманные расходы у мамы, и она никогда не отказывала, давала нам сладости и возила погулять в Блэкпул. Она во всем нас поддерживала, но так и не посетила ни один из моих боев, ни в любительской карьере, ни в профессиональной.

Если честно, мама вообще слабо представляет масштаб моих достижений в боксе. Как-то раз после боя с Уайлдером мы отправились по магазинам в Манчестере, и, куда бы мы ни пришли, меня останавливали ради автографа или фотографии. Она даже спросила: «Сынок, откуда у тебя столько знакомых?» Мне пришлось объяснять, что я чемпион мира в тяжелом весе, многие видели, как я боксирую, и болеют за меня. На самом деле, это был особенный день. Мы с мамой отлично провели время – каждый сын о таком мечтает. Я подарил ей ее любимые духи и собирался купить сумку Louis Vuitton, но она только прикрикнула на меня: «Не вздумай тратить на это деньги. Лучше отложи – еще не знаешь, когда они понадобятся!»

Только мама может так отчитать мультимиллионера. Обо мне она волновалась больше, чем о себе, наверное, как и все хорошие матери; материнская любовь меня неизменно впечатляет. Хоть я и прирожденный боксер, но, глядя на свою мать, я вижу, что перенял у нее кое-какие черты характера. Я много об этом размышлял после боя с Уайлдером. О том, как моя семья седлала меня тем, кто я есть, сформировала характер, позволивший мне справиться с самыми тяжелыми испытаниями.

Мне кажется, что трудолюбием, которое мне присуще в боксе и не только, я обязан моей восьмидесятидевятилетней бабушке Пейшенс. Она никогда не была богатой, и жизнь у нее была не сахар, но она внушила мне и моим братьям, в чем заключается смысл тяжелой работы. Маленьким мальчиком я помогал ей по дому и выполнял всякие поручения. Она выросла в Лондоне и рассказывала, что, будучи подростком, помогала отцу асфальтировать улицы. Мы вместе смотрели старые фотографии, и я многое почерпнул из ее рассказов о том, как она растила отца и других своих сыновей. Деньги для нее не были главным, важнее было не бояться тяжелой работы и бороться за себя, потому что жизнь бывала порой очень сурова. Если твоя бабушка подростком мостила улицы, полагаю, у тебя в генах заложено упорство и сила воли! Я уверен, что именно это помогает мне на ринге, и постараюсь привить это трудолюбие своим детям. Конечно, им ничего не стоит облениться и жить за счет своего отца, но я знаю, что этого не произойдет. Папа у них не вечный, и им придется научиться работать так же, как мне, чтобы реализовать свои собственные мечты.

После поединка с Уайлдером чем больше я размышлял о своем воспитании и как оно сформировало мою личность, тем больше вспоминал других членов семьи, которые помогли мне на этом пути, хотя в детстве я этого не замечал. Думаю, что на мое отношение к работе повлияло время в подростковом возрасте, проведенное в городке Торки с тетей Рамоной (сестрой матери) и ее мужем Джеймсом, который был озеленителем. Я обожал к ним ездить, потому что, не имея собственных детей, они меня страшно баловали. Я трудился, убирая мусор, выполняя всякую тяжелую работу, а потом бежал на пляж купаться или играть в крикет. Этот образ жизни сильно отличался от того, к чему я привык, но мне нравилась такая перемена, и я многому научился. Даже больше скажу: если бы не дядя с тетей, я не стал бы тем, кем стал. Рамона и Джеймс научили меня усердно трудиться и ценить хорошие вещи в жизни. Джеймс выкладывался на работе, но у него было отличное чувство стиля, что меня восхищало, и мне нравится думать, что я частично его перенял.

Помню, у него был красивейший Bentley, который он мыл каждый день. Он натирал его замшей, полировал и очень гордился внешним видом этого автомобиля. Дядя и собственным видом очень гордился, и в этом мы с ним определенно похожи. Мне всегда нравилось выделяться элегантными костюмами и быть ухоженным. Джеймс хорошо одевался и был загорелым, что сильно отличало его от мужчин, среди которых я вырос, – они были погрубее и более приземленными. Мне всегда очень нравилось чувство стиля дяди Джеймса, думаю, это благодаря нему в моем гардеробе присутствуют броские цвета.

Рамона работала дизайнером по интерьерам и умела придать дому лоск. Я часто ездил с дядей и тетей по аукционам. Как и в случае с автомобильными аукционами, которые мы посещали с отцом, я впитывал культуру торговли, что сослужило мне хорошую службу, когда пришло время рекламировать собственные бои.

. .

К Рождеству 2018 года мне удалось продать самый главный бой – сказочное возвращение на ринг в поединке с Деонтеем Уайлдером – и у меня это получилось благодаря характеру, который сформировался под влиянием моей семьи.

Этим Рождеством я по-настоящему наслаждался, в отличие от того, что было три года назад, когда депрессия накрыла меня после боя с Владимиром Кличко. Всем было известно, что король тяжелого дивизиона вернулся и будет править столько, сколько пожелает.

Глава 14
Восход нового дня

Филадельфия, 2007 год

Инстинкт подсказал: не здесь и не сейчас. Это был первый раз, когда я оказался в Америке и первый раз (он же единственный), когда я убежал вместо того, чтобы драться. Но, учитывая реальную возможность того, что мой противник достанет пистолет или нож, я до сих пор считаю, что поступил правильно.

Я приехал в Филадельфию в составе сборной Ирландии по любительскому боксу, в которую входили такие многообещающие проспекты, как будущий чемпион в легчайшем весе Райан Бернетт и полутяж мирового уровня Стивен Уорд. В то время я оставил мечту выступать на Олимпийских играх 2008 года за Великобританию и обратился к своим ирландским корням.

Как только мы прибыли в город и у нас появилось свободное время, мы с двоюродным братом Филом, который впоследствии тоже стал профессиональным боксером, решили пойти погулять. Мы сами не знали, куда направляемся, просто бродили. Однако, завернув за угол, мы наткнулись на какого-то парня, который рассказал нам, куда, по его мнению, мы должны пойти. Сначала я подумал: «Ну уж нет», – но, осознав, что можем лишиться жизни, мы с Филом рванули, как Усэйн Болт. Мы вернулись в гостиницу перепуганные, но целые и невредимые. Когда сопровождавшие нас американцы услышали, куда мы забрели, на их лицах появился ужас. Они объяснили, что мы каким-то образом забрались в самый криминальный район Филадельфии, и парень, которого мы встретили, скорее всего, принял нас за бойцов конкурирующей группировки. Мой первый визит в Штаты и моя карьера могли закончиться в тот момент.

Но этого не произошло, и всего пару дней спустя я одержал первую из нескольких побед, прославивших меня в Америке, боксируя против Мориса Байарма в знаменитом зале Blue Horizon, где снимали первого «Рокки». Я был горд представлять Ирландию в зале, полном болельщиков, которые хотели увидеть хорошую драку. Американские ирландцы с ума посходили, когда я вошел в ринг. Перед боем Байарм пытался меня запугать, уверяя, что «даже моя мама за тысячи километров» почувствует, как он меня вырубит. Как вы понимаете, это меня только раззадорило перед моим первым боем на американской земле. Я не собирался проиграть этому горлопану. Нет, я собирался показать американцам, за кем будущее бокса в тяжелом весе.

Байарм, левша, был значительно меньше меня, но явно считал себя новым Майком Тайсоном, потому что с самого начала попер вперед, бросая левые и правые боковые. Мне удавалось ловить его в клинч в начале поединка, а потом я принялся использовать джеб и бить правой. И все же ему удалось достать меня левым хуком, когда я пробивал апперкот – толпа взревела. Во втором раунде он оказался не готов к моей скорости, и я ударил его левой в корпус, из-за чего он стал жаловаться рефери. Я контролировал бой, и Байарм понимал, что отстает, поэтому в начале третьего, последнего, раунда он стал уклоняться, бросая мощные удары. Я сохранял спокойствие и, зажав его в углу, нанес один из самых лучших боковых ударов в моей жизни. Когда он повис на канатах, я закончил дело сокрушительны ударом справа, отправив его на канвас. Вспоминая этот матч, я вижу сходство с тем, как я закончил бой против Стива Каннингема на арене «Мэдисон-сквер-гарден» в 2013-м – мой следующий бой в Штатах.

Реакция толпы в поединке против Байарма была ошеломительной. Огромный ирландский тяжеловес, статный и симпатичный (если позволите) красиво убрал местного бойца. Особенно это понравилось американским ирландцам, присутствовавшим в зале. Бывший чемпион в тяжелом весе легендарный Джо Фрейзер сидел у ринга, поскольку помогал в организации мероприятия вместе со своим сыном Марвисом, в прошлом тоже претендентом на чемпионский титул. Они спросили, не хочу ли я задержаться в Штатах. Забавно, перед этим мы с Филом всерьез обсуждали возможность сбежать в Америку и начать здесь профессиональную карьеру, потому что были в восторге от местной атмосферы. Нам, подросткам, казалось, что идея отличная. Особенно этого хотел Фил, глаза у него загорелись, когда такое предложение поступило на волне моей победы в Blue Horizon. Но я в то время только начал встречаться с Пэрис, а дома ждала семья, поэтому, хорошенько все обдумав на свежую голову, я решил, что это не для меня. Однако было ясно – американцам мой стиль бокса пришелся по душе.

. .

Больше чем десять лет спустя, взобравшись на вершину профессиональной карьеры, я понимал, что выступать в Америке – это мое, нужно было только дождаться подходящего случая. Начало было положено благодаря моей «победе» над Деонтеем Уайлдером в декабре 2018-го, но я не ожидал, что уже в 2019-м события будут развиваться стремительно и дадут плоды.

Вернувшись из Лос-Анджелеса и проанализировав эту спорную ничью, я успокоил себя тем, что заявил о себе на весь мир. Видео, в котором я поднимаюсь с канваса в двенадцатом раунде, разошлось по соцсетям, и его увидели миллионы. Все хотели посмотреть повторный бой, он обещал быть самым ожидаемым и прибыльным в мировом боксе, и переговоры начались незамедлительно. Я ожидал, что дата будет назначена в ближайшее время. Несмотря на то, что была мысль провести поединок весной или летом на стадионе Уэмбли (это было бы незабываемо – драться дома, на глазах у моих фанатов в Лондоне), Уайлдер по-прежнему был чемпионом, и его команда, скорее всего, настояла бы на американской площадке. Меня это не волновало, для меня время и место роли не играли – я знал, что побью Уайлдера в следующем бою.

Кажется, моего тренера Бена эта ничья задела гораздо сильнее, чем меня. Не успел поединок закончиться, он уже связался с BT Sport, попросив их выслать ему запись боя, чтобы он мог его пересмотреть. Получив запись, он прокручивал ее снова и снова в попытке разобраться, каким образом судьи могли прийти к такому решению. Он постоянно об этом думал и, по его словам, посмотрел запись сотню раз, в поисках недочетов, которые мы допустили. К счастью, у них с его девушкой Эзрой был запланирован отпуск в Орландо и Нью-Йорке, что помогло ему успокоиться и отвлечься. Вместо того чтобы разбирать наши недоработки, он переключился на поиск слабых мест Уайлдера, которыми мы могли бы воспользоваться во время следующего боя. Сейчас он уверен, что знает, как мы могли улучшить выступление в тот вечер. Но он пришел к выводу, что, рассуждая по поводу этой схватки в Лос-Анджелесе, необходимо принимать в расчет все сложности, которые мне пришлось преодолеть в такой короткий промежуток времени.

Бен вернулся из путешествия, и мы встретились в новом году. Я был в отличном расположении духа, а Пэрис ждала нашего пятого ребенка. В то же время я постоянно ощущал, насколько для меня важно держать себя в форме, потому что это влияет на мое сознание. К тому же было непонятно, когда состоится повторный бой с Уайлдером, так что требовалось быть готовым. Бен тоже так думал, поэтому мы договорились снова отправиться в Марбелью и провести трехнедельный тренировочный лагерь.

1 января, когда многие, должно быть, пытались оправиться от вчерашнего празднования, Бен, Эзра и я с семьей отправились в Марбелью. Очень скоро я вновь оказался под теплым солнцем и в хорошей компании. Я наслаждался ежедневными тренировками. Они не были такими же напряженными, как в последние 12 месяцев, потому что следующий мой поединок еще не был назначен, но они помогали упорядочить мою жизнь. Бен даже попросил, чтобы я слегка сбавил обороты, но я ничего не мог с собой поделать. Мы слегка развлеклись, когда я несколько раз сходил на занятия по кикбоксингу с местным тренером. Я показал его группе, что и ноги тоже могу эффективно использовать. Ну и куда же без испытания – я бросил вызов всем 20 его ученикам, что буду спарринговать по два раунда с каждым по правилам кикбоксинга. И я это сделал. Периодически в разговоре всплывала тема боя с Уайлдером, и мы с Беном сошлись на том, что двенадцатый раунд, должно быть, надолго останется в истории бокса.

Дома в Британии пресса была ко мне очень благосклонна, и в этот новый год я входил в самом приподнятом настроении. Всего год назад на этом же месте в Марибэлье мне приходилось сгонять множество килограммов, но сейчас у меня таких проблем не было.

Когда мы вернулись домой, я с удовольствием водил детей в школу по утрам и играл с ними на выходных. Я ожидал услышать, как продвигается организация боя с Уайлдером, но вместо этого получил неожиданное известие. Мне позвонил мой друг и бывший чемпион мира Амир Хан и сообщил, что меня как никогда желают видеть в Америке.

Амир рассказал, что со мной хочет заключить контракт крупнейшая промоутерская компания Top Rank. Ею управляет легендарный промоутер Боб Арум, работавший с такими боксерами, как Мохаммед Али, Джордж Форман, Шугар Рэй Леонард, Оскар де ла Хойа – самыми успешными и известными людьми в спорте. И теперь, к моей великой чести, он заинтересовался мной. Многие из организованных им боев транслировались каналом HBO, но теперь он подписал контракт с ESPN и их стриминговой интернет-платформой ESPN+. После 30 лет работы ESPN перестали транслировать бокс, поскольку этот бизнес в Штатах сильно менялся. Эдди Хирн заключил договор с платформой DAZN, которая оказывает услуги стриминга по подписке, и ESPN+ были их прямыми конкурентами, как и Showtime, которые продолжают трансляции больших матчей по системе pay-per-view, тем же самым в Великобритании занимаются каналы Sky и BT Sport.

Я знал, что ESPN были очень крупной платформой, вещавшей во множество домов, баров и гостиниц по всем Соединенным Штатам, но меня это не очень интересовало, потому что мой последний бой показывали по системе pay-per-view Showtime, и это уже принесло мне огромную известность.

Но затем поступил звонок от моих менеджеров из компании MTK Global по поводу сделки с Top Rank и ESPN, и они расписали, как меня можно превратить в американскую звезду. Эта часть меня не особо тронула, потому что я никогда не мечтал стать знаменитостью. Просто это не мое. Если бы я захотел, то мог бы побывать на сотне звездных вечеринок за год. Но мне это не нравится. Я обычный человек, которому просто повезло добиться чего-то в боксе. Так что эта перспектива меня не очень привлекала. Однако они предложили мне провести пару боев перед повторным матчем с Уайлдером. Сначала я не был заинтересован, потому что планировал просто встретиться с Уайлдером, после чего повесить перчатки на гвоздь и начать новую главу в жизни.

Но, взвесив крупнейшее в моей карьере предложение – деньги, которые могли обеспечить моей семье безбедное существование и поддержку могущественного американского промоутера, – я понял, что все сходится как нельзя лучше. Наконец, это был мой шанс осуществить американскую мечту. Я согласился подписать контракт с Top Rank в феврале. Фрэнк Уоррен и BT Sport продолжали вести мои дела в Великобритании, но Арум становился основным моим человеком в Штатах. После того как об этом было объявлено, у Фрэнка спросили, как теперь будут идти переговоры с крупными именами в дивизионе – Уайлдером и Энтони Джошуа, на что он ответил: «Теперь это они будут обращаться к нам. Эта сделка с ESPN, возможно, крупнейшая в истории британского спорта. Это уникально».

Я был линейным чемпионом мира – то есть владел неофициальным титулом «истинного» чемпиона, которого еще называют «человек, побивший предыдущего чемпиона» – и теперь у меня была поддержка промоутеров по обе стороны океана, соответствующая такому статусу. Будучи чемпионом по версии WBC и звездой канала Showtime, Уайлдер считал, что решения будет принимать он, как и Джошуа, владевший в начале 2019-го титулами WBA, WBO и IBF и пользовавшийся поддержкой Sky и DAZN. Но моя сделка обернула все в мою пользу. Теперь я сам определял свою судьбу, а мои финансовые возможности не уступали никому в тяжелом дивизионе.

После согласования многомилионного контракта встал вопрос о том, откуда начать мое американское приключение. Мы с Top Rank быстро определили, что лучшего места, чем Лас-Вегас, не найти. В качестве арены была выбрана знаменитая гостиница MGM Grand, и бой был назначен на 15 июня. Уайлдер и его команда, ожидавшие, что я захочу реванш как можно скорее, были ошарашены моими новыми возможностями и решили пока организовать другие бои. За месяц до моего поединка в Вегасе, в мае, Уайлдер должен был выступить против Доминика Бризила, которого Энтони Джошуа нокаутировал в седьмом раунде. У Джошуа тем временем была намечена защита титула против американца Джаррелла Миллера, но его поймали на допинге, так что вместо него 1 июня на ринг в «Мэдисон-сквер-гарден» должен был выйти мексиканец Энди Руис. Тяжелый дивизион переживал свои лучшие времена за последние 20 лет, как когда-то в эпоху Майка Тайсона, Эвандера Холифилда, Риддика Боу и Леннокса Льюиса.

В качестве моего оппонента для дебюта в Вегасе был выбран непобежденный немец Том Шварц. Бен видел, как Шварц боксирует, когда ездил в Германию с другим своим подопечным, и предложил его кандидатуру компании Top Rank, а они согласились.

Боб Арум точно не шутил, когда сказал, что сделает из меня настоящую звезду, потому что с того момента, как я прибыл в Америку, я посетил все главные ток-шоу на телевидении. Мы приземлились в Нью-Йорке, пообедали с командой Top Rank, и последующие несколько дней началась настоящая раскрутка. На телешоу я прямо рассказывал о трудностях, с которыми мне приходилось бороться, и моих проблемах с психическим здоровьем, и, кажется, людям было действительно интересно об этом услышать. Я описывал отчаяние, в котором пребывал во время депрессии, и видел, как у операторов текут слезы, публика реагировала так же. После шоу многие, в том числе ведущие, подходили ко мне, чтобы поделиться своими историями. Меня это очень трогало. И хотя я никогда не стремился попасть на телевидение, должен признать, что оценил теплоту и уважение, которые исходили от американской публики. Я старался отвечать тем же каждому американцу, с которым общался.

Одновременно мне нужно было готовиться к бою, назначенному на 15 июня, поэтому рано утром мы с Беном бегали по Нью-Йорку, и статуя Свободы всегда виднелась неподалеку. Это было очень кстати, потому что я еще никогда не чувствовал себя настолько свободным, как в то время. Я сбросил оковы и готовился выступать на боксерской арене, которая, как мне казалось, была уготована мне с самого начала. Следующая остановка – Вегас.

Тим Элкок, один из ключевых людей в моей команде, организовал для нас дом в Вегасе, в котором мы должны были провести следующие четыре недели, и это было очень удобно. Когда мы, наконец, выбрались на Лас-Вегас-Стрип, у всех слегка перехватило дыхание при виде моего лица на каждом плакате и рекламном щите. Единственное, что волновало Бена, – это не размякну ли я из-за отсутствия того напряжения и опасности, которые присутствовали в схватке с Уайлдером.

Но я всегда помнил, что должен показывать класс во время, до и после боя.

Когда мы прибыли в Вегас, в Нью-Йорке Уайлдер как раз расправился с Бризилом в первом раунде. Это была впечатляющая победа, и теперь дело было за Энтони Джошуа, который готовился к защите титула против Руиса, пухленького мексиканца, который в 2016 году проиграл по очкам Джозефу Паркеру в поединке за титул WBO (впоследствии Джошуа отобрал у Паркера пояс).

Усаживаясь смотреть матч, мы были уверены, как и практически все боксерское сообщество, что Джошуа без проблем защитит титул, но эта уверенность улетучилась, когда мы увидели, как он выходит на ринг в «Мэдисон-сквер-гарден». Мы с Беном сразу поняли, что с ним что-то не так, потому что он вышел на ринг «холодным», то есть на нем не было ни капельки пота. Перед каждым боем боксер обязательно разогревается, так что тело блестит от пота, когда выходишь из раздевалки. Но Джошуа выглядел по-другому. У него был нервный вид, как будто он хотел оказаться в другом месте. До этого я думал, что он выиграет по очкам, но, увидев это, я повернулся к ребятам и сказал: «Его нокаутируют».