Текст книги "Под маской. Моя автобиография"

Когда мы приступили к тренировкам, дядя Питер сразу заметил, что во мне больше нет такого запала, как раньше. Мы тренировались в Голландии, и мне было так паршиво, что я хотел уехать. Каждую ночь я отправлялся спать со словами: «Утром еду домой. Пора с этим завязывать». Спарринг-сессии были абсурдными: я просто давал оппонентам меня избивать, надеясь, что кто-то из них меня вырубит. Никаких шансов, что я подготовлюсь к встрече с Кличко, не было. В итоге, я получил травму лодыжки на тренировке, и поединок перенесли на октябрь, что отсрочило мою казнь. Была организована еще одна пресс-конференция, но туда я даже не пошел. В конце концов, я отказался участвовать в матче и отказался от прибыли, которую он мог принести. В таком психическом состоянии драться я не мог, к тому же я чувствовал, что устал от бокса как спорта, как бизнеса и от всего, что с ним связано.

У меня в голове был полнейший беспорядок. Меня преследовало ощущение, что окружающие хотят, чтобы я был «тем самым» персонажем, которого они видят по телевидению или в социальных сетях, что я должен уметь переключать свои личности, чтобы всем угодить. Они хотели видеть обезьянку, которая показывает трюки, образ, который я создал. Но нельзя все время быть этим раздутым персонажем – рано или поздно силы иссякнут.

Человек, который все это время был со мной и который знает меня лучше, чем большинство других, – это мой друг Дейв Рэй. Он уже давно замечал во мне признаки психического расстройства и присутствовал при одном из критических моментов.

Еще до того летнего дня в 2016-м в Манчестере, когда я сел в Ferrari, чтобы со всем покончить, Дейв видел предвестие этого события. В конце 2012 года он отправился вместе со мной в Бирмингем, чтобы забрать чудесный Mercedes, который я приобрел. Мы возвращались по шоссе на достаточно высокой скорости, когда я вдруг повернулся к нему и сказал:

– Знаешь что? Влететь бы на этой тачке прямо в кирпичную стену.

Дейв не знал, как реагировать и нервно пошутил в ответ:

– Лучше не надо, мне еще сына надо воспитать.

Но он заметил, что я неспроста об этом подумал.

Потом мы обсуждали эти мои слова, и я объяснил, что иногда просыпаюсь с ощущением, что все в порядке, а иногда – с отвратительным чувством. В тот вечер Дейв знал, как мне ответить. Он был рядом в течение всей моей карьеры, видел, когда я был на взлете, когда – в самом низу и когда – где-то посередине. Он знал, что я испытываю огромное давление и понимал особенность мира бокса, в котором ходит множество слухов и кривотолков. Там у каждого есть мнение по поводу всех остальных, и, если к ним прислушиваться, то мозг просто расплавится. Как сказал Дейв, «трудно жить в мире сплетен, где постоянно раздувают из мухи слона». Он всегда отлично понимал мое состояние и готов был по-дружески помочь. Он знал, что я трачу все свое время на окружающих, но не на самого себя.

Несколько лет спустя именно Дейву я позвонил, когда оказался как никогда близок к тому, чтобы угодить в психушку. Мы вместе смотрели недвижимость, после чего я собрался ехать домой, а он – ужинать. Но, когда я сел в машину и попытался тронуться с места, у меня не получилось, я не мог управлять автомобилем – тело не слушалось. Будучи в панике, я позвонил ему и сказал: «Дейв, я не чувствую рук, можешь приехать, помочь, пожалуйста?» Зная о том, как я люблю пошутить, он положил трубку, подумав, что я его разыгрываю. Но я перезвонил ему и сказал, срываясь на крик: «Нет, Дейв, я серьезно! Не могу ехать». Я был настолько потерян в пространстве и так сильно паниковал, что был уверен: смерть уже близко. В конце концов, мне удалось остановить проезжаю машину и попросил водителя отвезти меня к Дейву домой. Когда я добрался, Дейв предложил прогуляться до реки, но я стоял на своем: «Нет. Отвези меня в больницу», – сказал я, потому что у меня были параноидальные мысли – мне казалось, что Дейв хочет меня убить. Да, он мой лучший друг, но в тот момент я вообще ничего не соображал. В больнице оказалось, что пульс у меня – 220 ударов в минуту. Нормальная частота сердцебиения – от 60 до 100. Дейв позвонил моему отцу и Шейну, и они сразу же приехали в больницу. Взяв, как мне показалось, все возможные анализы, врач просто сказал, что я пережил паническую атаку и дал мне какие-то успокоительные таблетки. Шейн с отцом отвезли меня обратно в Моркам и остались со мной на ночь, но меня все еще не отпустило – я подозревал, что они собираются меня убить, и Пэрис с ними заодно. Это был ужаснейший момент для всех.

В итоге, в 2016 году мне поставили два диагноза: биполярное расстройство и синдром навязчивых состояний – которые объясняли резкую перемену настроения, а также мои настойчивые и тревожные мысли. Это произошло после еще одного нервного срыва в октябре, когда я решил сам отказаться от поясов, вместо того чтобы их у меня отобрали из-за отсутствия у меня поединков. Это была последняя капля. Все, ради чего я трудился, было потеряно. В то время мы с Дейвом были в Блэкпуле. Он вытащил меня в мое любимое кафе, где готовили рыбу с картошкой, чтобы подбодрить. Но когда принесли заказ, я отказался есть и заявил, что еда протухла. Это, конечно, была мелочь по сравнению с тем разом, когда я собирался покончить с собой летом или угрожал разбить машину с Дейвом внутри. Но я уже несколько дней подряд вел себя странно и совершал необъяснимые поступки. Дейв понял, что у меня не все в порядке с психикой. Он посоветовал мне обратиться за помощью. Я послушался его совета и так и поступил – отправился к врачу и получил свой диагноз.

В то время я был уверен, что моя карьера в боксе закончилась. Через компанию Мика Хеннесси я сделал следующее заявление: «Я получил титулы на ринге и убежден, что и потерять их должен был на ринге, но сейчас я не способен их защищать. Я принял тяжелое и болезненное решение официально освободить мировые титулы, которые я высоко ценю, и желаю следующим претендентам успехов, в то время как мне предстоит преодолеть еще одно большое испытание, но, как и в схватке с Кличко, я уверен, что выйду победителем».

Мик тоже сделал заявление: «Из уважения к спортивным организациям, боксу и тяжелому дивизиону Тайсон принял нелегкое решение освободить титулы. Это также позволит ему полностью восстановить здоровье, не чувствуя себя стесненным во времени и не испытывая внешнего давления, но с высококвалифицированной врачебной помощью и с поддержкой своей семьи».

Несмотря на то что мне оказывали профессиональную медицинскую помощь, до излечения было еще далеко. К Рождеству мне приелся не только бокс, но и сама жизнь. Я с облегчением проводил 2016 год, но с началом нового года ничего не изменилось. Я просыпался в слезах, и хотя теперь я знал, что это болезнь, все равно не мог понять, почему со мной это происходит. Дети смотрели на меня и спрашивали Пэрис: «Что случилось с папой?» Больно даже вспоминать об этом сейчас. Я глубоко завяз. Весил 170 килограммов и периодически думал о самоубийстве. Мне нужна была помощь. Я был у психиатра, но лечение мне не особенно помогало. Как оказалось, только Бог мог спасти меня от окончательного саморазрушения[2]2
  Всем читателям, страдающим от проблем с психикой, я настоятельно рекомендую обратиться за квалифицированной помощью. Я не эксперт в этой области и описываю только личный опыт. Изначально мои сеансы у психиатра не давали эффекта, и я обрел силу и успокоение в вере. Но каждый опыт депрессии уникален, как и подход к ее лечению.


[Закрыть].

Глава 9
Навстречу свету

Демоны снова были в моей спальне, разглядывали меня, шептали. Они мучали меня, не давая уснуть. Я был у них в ловушке, они захватили мой разум. Ощущение было такое, как будто я живу в параллельной вселенной. Меня отрезало от настоящего мира, но я отчетливо чувствовал, что демонические силы сковали меня по рукам и ногам. У меня в голове звучали голоса, они переговаривались, спорили между собой. Знаю, звучит невероятно, но я чувствовал, как все это происходит вокруг меня. Иногда я не мог заснуть несколько дней подряд, и эта пытка продолжалась месяц за месяцем.

В таком я был состоянии в самый тяжелый период борьбы за мое психическое здоровье. Я мог спокойно спать и вдруг проснуться, услышав свист. И тут же я видел за окном этих демонов. Это было кошмарно. Будучи чемпионом мира в тяжелом весе, я боялся за свою жизнь.

Если кто-то говорит, что страдает от проблем с психикой, но не может как следует объяснить, что с ним происходит и почему, очень важно просто сесть и внимательно его выслушать. Это настоящие мучения, даже если для обычного человека такие рассказы звучат неправдоподобно. Для меня это стало повседневной жизнью, день за днем проходили в агонии, а все, чего я хотел, – это убежать, найти выход. Но казалось, что выхода нет. Я был загнан в угол неподвластными мне силами.

Обычно я мог справится с любым испытанием. Если на пути появлялись проблемы, я с ними разбирался. Я не боюсь никого из людей, но здесь – другое дело. Выхода из ситуации не было видно, оставалось только надеяться, что я умру во сне, и тогда не придется просыпаться, чтобы снова испытывать мучения. По ночам я часто отправлялся в гараж, чтобы влить в себя несколько банок пива в надежде, что это поможет быстрее заснуть и избежать встречи с голосами и лицами. Я просто не мог это выносить.

К тому моменту я весил уже 178 килограммов и был на пути к инфаркту. Я бы все отдал, чтобы вернуть себе нормальное состояние и вернуться в настоящий мир. Самое страшное – все могло быть еще хуже. В то время я общался с психологом и рассказал ей о голосах в моей голове. Она спросила, добрые ли это голоса или злые. Я ответил, что есть и те и другие. Тогда она рассказала, что один ее друг, который слышал голоса, закончил тем, что поджег себя и погиб. Вот на что способно сознание, вот насколько темной и пугающей может стать жизнь человека с психическим расстройством. Именно поэтому я считаю, что государство и общество должны прикладывать больше усилий в попытке помочь тем, кто проходит через этот кошмар наяву.

Возможности разума действительно поражают, но, пройдя тьму насквозь, можно достичь света. Я отчаянно ждал наступления этого момента, и, наконец, он настал 31 октября 2017 года, в ночь на Хэллоуин.

К тому моменту я начал снова изредка тренироваться, но я по-прежнему был тяжелее, чем когда-либо, и чувствовал себя отвратительно. Я решил отправиться на вечеринку-маскарад. Это должна была быть очередная ночь, которую я проведу в попытке притупить боль при помощи алкоголя и чего угодно, что под руку попадется. Я и понятия не имел, что идея нарядиться в костюм светящегося в темноте скелета из ближайшего магазина поможет мне вернуться в бокс. Он был настолько тесным (неудивительно, если учитывать мой вес), что, когда я его надел, казалось, будто скелет нарисовали прямо у меня на теле. У меня была маска с черепом на все лицо, все это светилось в темноте, и я был, наверное, самым огромным скелетом в истории, а на моих ногах красовались резиновые сапоги. Добравшись до паба, в котором проходила вечеринка, я услышал, как окружающие спрашивают друг у друга: «Это что, Тайсон Фьюри?» Мне было так стыдно, что я не стал снимать маску, даже пил прямо сквозь нее. Но выпив всего лишь одно пиво, я огляделся по сторонам и впервые за пару лет меня посетила такая мысль: «Да что я вообще здесь делаю? Вот в это превратилась моя жизнь?»

Я стоял там, 29 лет от роду, настоящий дедуля, по сравнению с окружающими молодыми людьми, которые вовсю веселились. Выглядел я по-идиотски и чувствовал себя точно так же. Я знал, что пришло время меняться. Посмотрев на себя в зеркало, я захотел уехать домой. То, что начиналось как одна из множества ночей, в течение которых я всячески пытался облегчить боль, превратилось в редкий случай, когда ко мне наконец вернулся ясный разум. Что-то изменилось.

Я поставил пиво на стойку, уехал из паба в 8 часов вечера и направился к Дейву Рэю. Мы с ним чуть-чуть выпили, и тогда он сказал: «Пора тебе с этим завязывать». Я ответил, что завязываю начиная с сегодняшнего вечера, и на этот раз так оно и было. Я вернулся домой, чем немало удивил Пэрис, которая уже смирилась с тем, что ей придется очередную долгую ночь ждать, когда кто-нибудь привезет меня домой в плачевном состоянии. В то время я каждый вечер уходил из дома и напивался, иногда мог пропасть дня на четыре. В отчаянии она звонила моему отцу и братьям, чтобы выяснить, не знают ли они, где я, и попросить их помочь меня разыскать. Иногда ей приходилось вытаскивать меня из темных переулков, где я валялся в отключке, или из какого-нибудь паба. Сейчас мне стыдно вспомнить, через что ей пришлось из-за меня пройти и что несколько раз она собирала вещи и готова была меня бросить.

Никогда нельзя заставлять близких так переживать, но я ничего не мог с собой поделать. Тогда я не мог контролировать себя – меня засасывал водоворот тьмы. С точки зрения Пэрис, мое поведение выглядело жутко эгоистично, потому что мне было на всех наплевать. Я говорил ей, что устал от жизни, что хочу умереть, что жизнь ничего для меня не значит. А она смотрела на наших здоровых детей и чудесный дом, и надеялась, что я смогу взяться за ум и справиться с собой. Я обещал, что перестану пить и пропадать целыми днями, а потом, на следующей неделе, все начиналось заново. В конце концов, она больше не могла это выносить и два или три раза со слезами на глазах собирала вещи, сажала детей в машину, потому что всему есть предел. Но каждый раз она решала остаться, потому что боялась, что я покончу с собой или захлебнусь собственной рвотой, но самое главное – в глубине души она все еще любила меня и хотела обо мне заботиться, даже если ради этого приходилось выносить чудовищную пытку.

Я не могу передать словами, как много для меня значит, что Пэрис меня не бросила, и описать боль, которую испытываю, когда вспоминаю, сколько страданий ей принес, – она заслуживала лучшего. Это еще один отвратительный пример последствий депрессии: она влияет не только на жизнь подверженного ей человека, но и на его близких.

В то время мой отец и братья еще не до конца поняли, как глубоко я скатился, и никто не знал, что я балуюсь кокаином в попытке задушить депрессию. Когда отец и Шейн об этом узнали, они очень разозлились, и было за что – я опозорил имя Фьюри. В один из вечеров, когда я уходил из дома, Пэрис прямо спросила меня об этом, а я просто застыл на месте, как школьник, которого поймали, когда он полез за печеньем, и повторял, что не принимал кокаин. Пэрис закричала: «Не смей обращаться со мной, как с дурой!» Я тут же признался, стал просить прощения и обещать, что этого больше не повторится. Всю свою жизнь я держался подальше от таких вещей, но вот до чего я докатился. Я уверен, что большинство женщин на месте Пэрис собрали бы чемоданы и ушли, не оглядываясь, поэтому я вечно буду ей благодарен за любовь и поддержку, которые она мне дарила даже в те моменты, когда я этого не заслуживал.

Но вернемся к той ночи, когда я отправился на вечеринку по случаю Хэллоуина. Поговорив с Дейвом Реем и вернувшись домой, к немалому удивлению Пэрис, я отправился на второй этаж, в спальню, и снял свой костюм. Я стоял посреди комнаты в трусах, размышляя о своих бедах и о том, как я себя веду. Было понятно, что дальше так продолжаться не может. Тут я вспомнил, что в биографии бывшего чемпиона в тяжелом весе Джорджа Формана читал о том, как в определенный момент он встал на колени и обратился к Господу за помощью. Именно это я и сделал. Я плакал и плакал. Пол весь вымок от слез и пота, пока я молил о помощи. Когда я поднялся, то знал, что началось мое возвращение, несмотря на множество проблем, которые все еще меня преследовали, несмотря на препятствия, которые ждали на пути. Но это было не только возвращение в бокс. Это было возвращение рассудка.

Когда я спустился, Пэрис спросила, что происходит, и я просто ответил: «Не бери в голову, но учти, что завтра я начинаю путь к возвращению своего титула чемпиона мира». В тот момент она, наверняка мне не поверила, потому что уже слышала это прежде. К тому моменту я уже неоднократно кричал «волки!», но в этот раз все было по-настоящему.

На следующее утро я проснулся с ощущением свободы и желанием жить, которых уже давно не испытывал. Я надел спортивный костюм, намереваясь пробежать несколько километров, впервые за два года. Бегал я всегда отлично благодаря хорошей выносливости, но теперь после 500 метров понял, что больше не могу. Я разом ощутил весь ущерб, который наносил своему организму, как будто поймал мощнейший апперкот. Раньше я мог без проблем пробежать 30 километров, но сейчас я и полкилометра одолел с великим трудом и готовился к инфаркту. Однако у меня не было сомнений – я был на верном пути. Мне только нужна была помощь, так что по дороге домой, обливаясь потом и страдая от одышки, я позвонил человеку, который должен был стать моим новым тренером, Бену Дэвисону.

Я понял, что Бен – тот, ко мне нужен, после того как мы отдыхали вместе в Марбелье летом 2017 года. Как-то раз мы болтали сидя в гостинице, и я задал ему задачку. Мне хотелось проверить, хватит ли ему пороху тренировать чемпиона мира в тяжелом весе. Ему тогда было 24, и он был симпатичный парень, так что я решил проверить, сможет ли он подкатить к двум девушкам и спросить их телефонные номера. Он отправился не раздумывая и заполучил оба номера. Я тогда подумал, что такая уверенность мне подходит. Тогда я еще не был готов взбираться на вершину, но когда время пришло, я понял, что именно Бен должен меня тренировать.

. .

С Беном я познакомился в марте 2016-го на боксерском матче в Глазго. Мой друг Билли Джо Сондерс защищал свой титул WBO в среднем весе, и я поехал его поддержать. В то время его тренировал Бен, и мы перекинулись парой слов, но как следует пообщаться нам удалось только год спустя, когда я приехал к Билли Джо в его тренировочный лагерь в Марбелье. Это было в апреле 2017 года, так что вы можете понять, в каком извращенном состоянии находился мой разум: с одной стороны я и слышать про бокс не хотел, но с другой – по-прежнему любил и этот спорт, и вызовы, которые он бросает, и боксерское мастерство настолько, что присоединился к тренировочному лагерю.

Бен разглядел, что в глубине моей души страсть к боксу еще не угасла. Возможно, пламя превратилось в трепещущий огонек, но он все еще горел и на короткий момент мог взорваться яркой вспышкой. Бен забинтовал мне руки, и внезапно я почувствовал радостное волнение. Я снова надевал боксерские перчатки, и, переглянувшись с Беном, который натягивал на руки тренировочные пэды, мы засмеялись – нам обоим было понятно, что я выгляжу как перевозбужденный ребенок с новенькой игрушкой в руках. Это был лишь короткий миг счастья и света посреди двух лет тьмы, но как же приятно было снова отработать мои старые комбинации на ринге!

Точно так же я себя чувствовал, когда начинал любительскую карьеру. Такое чистое чувство, не замутненное всеми этими вещами, которые сопутствуют профессиональному боксу и из-за которых я скатился в такую глубокую яму. Эта тренировка помогла мне поверить, что я могу вернуться, и тогда я даже некоторым репортерам начал говорить, что снова хочу драться. Но вскоре после моего возвращения домой эти положительные эмоции исчезли, и их место заняла депрессия. Я вернулся на свой привычный аттракцион саморазрушения и безразличия. Снова я не хотел ничего слышать о боксе и даже телефон сменил, чтобы быть наедине с самим собой. Не отпускала мысль о том, что я хочу умереть. Но вот пришел тот самый Хэллоуин с костюмом скелета, который вернул мне желание снова сражаться, и я послал Бену сообщение: «Давай, поехали».

Бен перезвонил и спросил: «Ты о чем? Хочешь, чтобы я тебя тренировал?» И я объяснил ему, что очень этого хочу. В то время Бен работал с еще несколькими боксерами, и он не из тех, кто бросит своего подопечного из-за того, что подвернулась возможность поинтереснее. Мы обсудили, сколько усилий потребуется, чтобы штурмовать вершину, которую я видел вдали, и он объяснил: чтобы вернуть мне форму, ему потребуется постоянно со мной работать.

Мы хорошенько все обдумали, и Бен обсудил ситуацию с другими своими подопечными, после чего он согласился меня тренировать – я был на седьмом небе. Бен даже согласился переехать к нам в Моркам. Единственная проблема – я забыл предупредить Пэрис. Поэтому, когда он приехал в 10 утра, то не мог понять, почему Пэрис, открывая дверь, была так озадачена, и тогда я крикнул: «Точно, забыл предупредить: Бен поживет у нас несколько месяцев!» Надо отдать ей должное, Пэрис позаботилась о том, чтобы Бен чувствовал себя как дома. Мы тренировались дважды в день, и несколько месяцев превратились в полтора года, пока мы планировали мое возвращение в ринг.

На этом пути мне предстояло одновременно согнать огромный вес и укрепить свое психическое здоровье, но было и еще одно препятствие. Начиная с февраля 2015-го и вплоть до декабря 2017-го над моей головой витало облако подозрений, связанное с тем, что у меня, а также у моего двоюродного брата Хьюи в крови обнаружили высокий уровень нандролона. С этим нужно было разобраться, прежде чем я мог снова начать боксировать.

Эксперты Британского антидопингового агентства (UKAD) тестировали меня регулярно, кажется, чаще, чем большинство других боксеров, и под конец нашего разбирательства они перечислили все случаи моих тестов с отрицательными результатами. Тест, показавший повышенное содержание нандолона, был сделан в феврале 2016 года, но о возможных обвинениях против меня мне сообщили далеко не сразу. Нандролон – это вещество, которое организм производит самостоятельно, но у меня по какой-то причине его уровень в крови был повышен. Я могу категорически заявить, что никогда в жизни не принимал допинг и не буду этого делать. После разбирательства с UKAD остался один важный вопрос – почему им потребовалось столько времени, чтобы проанализировать ситуацию. Почему они держали меня в подвешенном состоянии и тем самым позволили отдельным людям унижать меня, обзывая мошенником?

В то время я не мог избавиться от ощущения, что все это кем-то срежиссировано. В боксе не все играют по правилам, и сейчас мне кажется, что люди, которые не могли справиться со мной на ринге, могли попытаться сделать это другим способом. Но Бог был на моей стороне, а когда на твоей стороне Бог, кого тебе бояться? Правильно, никого.

Когда дело завершилось, UKAD сделало заявление, согласно которому они не могут установить причину повышенного уровня нандролона. Судебные издержки составили один миллион фунтов, и в прессе писали, что, если бы я был признан победителем – а я уверен, так бы оно и было, – я бы обанкротил UKAD. Но для этого пришлось бы судиться еще три-четыре года. Так или иначе, все обвинения были сняты, и я мог начать готовиться к предстоящим боям.

Однако для начала мне требовалось получить разрешение Британского боксерского совета. Они хотели проверить, позволяет ли мое психическое состояние боксировать, ведь моя лицензия была приостановлена в силу ряда причин, по которым я отказался от реванша с Кличко, а также из-за моего заявления о том, что я принимал кокаин.

Об этой истории с кокаином я очень сильно жалею – страшно подумать, насколько распространено употребление наркотиков в нашем обществе и сколько жизней оно загубило! Я принимал кокаин, пытаясь заглушить боль депрессии. Но, помимо этого, я хотел умереть и надеялся, что вещества мне в этом помогут. С наркотиками такое дело: все говорят, что от них чувствуешь себя лучше, но это неправда. Кайф скоро заканчивается и все становится еще хуже, чем было, гораздо хуже. Я только сильнее увязал в трясине. Это определенно было худшее время в моей жизни. Я был в ужасном состоянии, а кокаин обозначил низшую и постыдную точку моего падения. Я бы предпочел получить молотком по лицу, вместо того чтобы принимать этот белый порошок, потому что для меня очень важно быть примером для моих детей и для окружающих. Но кто угодно может оступиться, и я не исключение. Я благодарен Богу за то, что Он помог мне, когда я обратился к Нему в ту ночь на Хэллоуин.

К концу 2017 года началось мое возвращение на ринг, а впереди был путь к психическому и физическому здоровью. Однако, несмотря на успехи в тренировках с Беном, у меня все еще не было боксерской лицензии и меня окружали сплошные критики, утверждавшие, что у меня ничего не получится. Сомневающихся было хоть отбавляй, и, учитывая такой долгий перерыв и тот вес, который я набрал, у них были основания полагать, что мне не удастся снова стать бойцом высочайшего уровня. Но так называемые эксперты не верили и в мою победу над Владимиром Кличко, и в то, что мне удастся выиграть в суде против UKAD. Я верил в Бога и считал так: если Он желает моего возвращения на ринг, то даст мне сил этого добиться.

Что было особенно важно для меня, Пэрис тоже заметила во мне настоящую перемену. Она знала, что я серьезно настроен, потому что видела, как изменилось мое поведение дома. Бог заставил меня пройти суровые испытания и почти оказаться в комнате с мягкими стенами. Один из моих психиатров даже написал, что если я разочаруюсь в своем религиозном чувстве, то могу предпринять попытку суицида. Он явно не понимал, сколько моя вера для меня значит, – это не какая-то ерунда, которую можно выкинуть, когда надоест.

Я выбирался из депрессивной ямы и прошел осмотр врача и еще одного психиатра, которые заключили, что я в стабильном состоянии, и были рады отметить, что я снова могу боксировать. Вкупе с возобновившимися тренировками и сгонкой лишнего веса это подействовало на Британский боксерский совет, и я вернул себе боксерскую лицензию.

. .

В то же время я думал о том, что мне нужен новый промоутер, который проведет меня на вершину мирового бокса. Вторую главу своей карьеры я хотел начать с чистого листа. Мне повезло: когда промоутеры узнали, что я серьезно настроен вернуться в ринг, предложения начали поступать из Британии, Америки и Германии. Никто из больших имен и телеканалов не хотел остаться в стороне, так что мне пришлось немало времени потратить, чтобы не прогадать с условиями, учитывая, что я не хотел торопить события.

Один из самых могущественных людей в современном боксе – это промоутер Эдди Хирн; его эго имеет такие размеры, как будто он сам чемпион мира в тяжелом весе. Вне всякого сомнения, у него внушительный список бойцов, он организовывал значимые поединки и хорошо продвинул своих боксеров, например Энтони Джошуа. От него поступило достойное предложение, но, взвесив все «за» и «против», я понял: чтобы добиться успеха, мне нужен такой человек, который поставит мою карьеру на первое место и организует мне нужные бои. Я осознавал, что у Хирна и телеканала Sky уже есть главная звезда – Джошуа, и не собирался быть на вторых ролях, что обязательно бы произошло. У Sky был свой любимчик, и это место было занято – нам двоим там было бы тесно. Хирн приложил все усилия, чтобы я подписал контракт. Он разработал план, который включал поединок с бывшим претендентом на мировой титул Диллианом Уайтом и экс-чемпионом мира в первом тяжелом весе Тони Белью, а напоследок – схватку с Джошуа. Но после такого длительного перерыва мне нужно было время, чтобы подобрать соперников, ну и, в конце концов, Джошуа был для них номер один. Мне нужен был человек, способный отстаивать мои интересы и тщательно спланировать мое возвращение в спорт.

Под конец 2017-го у меня накопилось множество предложений. Промоутеры понимали, что мое возвращение после почти трех лет отсутствия должно произвести фурор, а будучи линейным чемпионом, который не проиграл свои титулы на ринге, я мог обеспечить успех любой промо-кампании. Телеканал HBO активно интересовался возможностью меня подписать, но для этого потребовалось бы переехать в Штаты. На кону была куча денег, но деньги – это не главное, я не хотел перевозить семью, особенно в этот период, когда мое психическое здоровье все еще было нестабильно и я старался держать себя в руках. Надо было поступить так, как будет лучше для меня и моей семьи, то есть остаться в Британии.

Все это время в глубине души я знал, что, скорее всего, выберу Фрэнка Уоррена, потому что помнил, как он помог мне в прошлый раз, когда моя карьера зашла в тупик после двух отмененных боев с Дэвидом Хэем. Фрэнк всегда приглашал меня на бои, которые организовывал, и меня воодушевило наше обсуждение перспектив канала BT Sport, который в тот момент начал освещать бокс и собирался составить конкуренцию Sky. Мы долго беседовали, и я понял, что это была именно та сделка, которая мне нужна. Ко мне будут относиться с должным вниманием, я буду их главным боксером, и Фрэнк сможет организовать правильные бои, которые приведут меня к поединку за титул. Сейчас самое главное для меня было восстановить форму и поскорее возвращаться на ринг. Мне нужен был человек, который составит план действий и будет в меня верить. В прошлом Фрэнку это уже удалось, когда я подписал контракт с ним и BoxNation, и он продвинул меня на позицию обязательного претендента на титулы Владимира Кичко.

Подписание нового контракта с Фрэнком и BT Sport состоялось только в феврале 2018 года. В то время я чувствовал себя гораздо лучше, но мне по-прежнему приходилось бороться с депрессией и последствиями моей скандальной репутации. Поэтому, когда Фрэнк впервые предложил BT Sport сфокусироваться при освещении бокса на моей фигуре, они сначала сомневались. Но он объяснил им, через что я прохожу и какие усилия прикладываю, чтобы справиться со своим заболеванием. В этом и состоит ключ к борьбе с психическими проблемами – их необходимо воспринимать как заболевание, недуг. С биполярным расстройством мне придется иметь дело всю оставшуюся жизнь и придется работать над тем, чтобы не сойти с верного пути. Нельзя просто щелкнуть переключателем и получить счастливую карьеру. Руководство BT Sport поверило Фрэнку на слово, и еще один кусочек головоломки встал на свое место. С каждым новым шагом я чувствовал, как становлюсь сильнее.

Одно мне было ясно: моя страсть к боксу и тренировкам вернулась, и теперь я двигался в правильном направлении. Я снова рвался в бой, у меня опять появилась цель, к которой я мог стремиться. Мне очень нравилось боксировать, и, что еще важнее, я обнаружил, что тренировки помогают мне справляться с болезнью. До этого мне казалось, что я живу благодаря тому, что боксирую, но теперь я наконец понял, что меня спасают тренировки – их размеренность и дисциплина помогают мне сохранять равновесие. Это и по сей день так, поэтому, куда бы я ни отправился, я беру с собой спортивную сумку, чтобы ни один день не проходил хотя бы без пробежки. Раньше я постоянно набирал вес между боями и поддавался депрессии, а теперь знаю, что мои демоны не выносят физических нагрузок.