Текст книги "Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня"

Глава 61

День оказался слишком насыщенным, к тому же последний час Ричард, Дю Шайю и Кэлен добирались под проливным дождем до лагеря, где расположились остатки их войск. Более половины солдат разъехались по городам и весям Андерита, чтобы проследить за ходом голосования. Дю Шайю чувствовала себя скверно и не могла ехать верхом. Унылая прогулка и усталость доконали ее вконец, хотя призналась она в этом весьма неохотно. Весь путь до лагеря Ричард с Джиааном по очереди несли ее на руках.

Но Ричард был рад дождю – ливень охладил пыл толпы в Ферфилде и разогнал всех по домам.

В других обстоятельствах Ричард настоял бы на том, чтобы Дю Шайю немедленно отправилась в свою палатку и легла отдохнуть, но после ферфилдских событий он понимал ее настроение и догадывался, что Дю Шайю нуждается в обществе гораздо больше, нежели в отдыхе. Кэлен, должно быть, тоже это поняла и не стала, как обычно, выпроваживать Дю Шайю из их палатки, а предложила ей лепешку из тавы, сказав, что это снимет тошноту. Кэлен усадила Дю Шайю на заменявшее матрас одеяло и, пока Джиаан ходил за сухой одеждой, вытерла ей полотенцем лицо и волосы.

Ричард сидел за маленьким складным столиком, за которым обычно писал приказы и письма генералу Райбиху. После увиденного в городе ему очень хотелось отправить генералу приказ срочно вести армию в Андерит.

Снаружи кто-то негромко попросил разрешения войти. Ричард позволил, и капитан Мейферт, откинув тяжелый полог, подоткнул его колом, соорудив своего рода навес, не позволяющий дождю заливать вход в палатку. И, прежде чем войти, сам как следует отряхнулся под этим навесом.

– Капитан, – произнес Ричард, – я хочу поблагодарить вас и ваших людей за рапорты. Они предельно точно отразили происходящее в Ферфилде. Духи знают, больше всего мне бы хотелось наорать на вас и прогнать гонцов за неверное истолкование или преувеличение фактов, но не могу. Все предельно точно.

Капитан Мейферт вовсе не выглядел довольным своей правотой. Да, радоваться тут явно было нечему. Капитан откинул со лба мокрую прядь.

– Магистр Рал, я считаю, что нужно вызвать армию генерала Райбиха на юг, в Андерит. Положение с каждым днем все более напряженное. У меня целая пачка рапортов об особых андерских частях. Сообщают, что у них нет абсолютно ничего общего с регулярной армией Андерита, которую мы видели.

– Я согласна с капитаном, – заявила Кэлен. – Нам нужно время, чтобы разыскать нужные книги в библиотеке. Нам некогда оспаривать всю эту ложь, которой людей настраивают против нас.

– Да ведь так дело обстоит только в Ферфилде, – возразил Ричард.

– Ты уверен? А если нет? Но в любом случае, как я уже сказала, мы не можем позволить себе роскошь тратить время. У нас есть более важные дела.

– Мать-Исповедница права, – настаивал капитан Мейферт.

– Я должен верить, что правда восторжествует. Иначе что же тогда остается делать? Лгать людям, чтобы привлечь на нашу сторону?

– Однако эта тактика, похоже, отлично срабатывает на наших противников, – усмехнулась Кэлен.

Ричард покачал головой.

– Послушайте, мне больше всего хотелось бы просто-напросто вызвать сюда армию Райбиха. Правда хотелось бы. Но мы не можем.

Капитан Мейферт вытер мокрый подбородок. Судя по всему, он предвидел возражения Ричарда, и у него был готов ответ.

– Магистр Рал, у нас тут достаточно солдат. Мы можем отослать депешу генералу и перед тем, как он появится, отбить у армии Андерита Домини Диртх и спокойно пропустить наше войско.

– Я тысячи раз возвращался к этой мысли, – тихо проговорил Ричард. – И все время в моей голове тревожно звенит колокольчик.

– Это почему? – поинтересовалась Кэлен.

– Мы не знаем, как действует Домини Диртх.

– Ну так можем у кого-нибудь спросить. – Кэлен пожала плечами.

– Они не пользуются этим оружием. Нельзя рассчитывать на их опыт. Да, они знают, что в случае нападения им нужно позвонить в эти штуки, и противник погибнет.

– Магистр Рал, если собрать всех, кто уехал наблюдать за голосованием, у нас здесь тысяча человек. Мы способны захватить столько, сколько потребуется, и генерал Райбих спокойно введет в страну войска. А потом – с помощью его армии – мы захватим все остальные Домини Диртх по всей границе, и Имперский Орден не сможет пройти. Или – еще лучше – войска Джегана приблизятся, не ожидая подвоха, и мы обратим Домини Диртх против них.

Ричард, слушая, крутил на столе подсвечник и продолжал его крутить, когда повисло молчание.

– Тут есть одна трудность, – наконец произнес он. – Именно та, о которой я уже говорил. Мы не знаем в точности, как эта штука действует.

– Главное мы знаем, – с растущим раздражением возразила Кэлен.

– Но беда в том, – терпеливо продолжил Ричард, – что нам известно недостаточно. Во-первых, мы не можем захватить Домини Диртх по всей границе. Мы можем захватить лишь несколько, как вы и советуете, капитан. И в этом-то и кроется задача. Помните, что было, когда мы их проезжали? Тех людей, что погибли, когда зазвонил Домини Диртх?

– Да, но мы не знаем, почему он зазвонил, – сказала Кэлен. – И вообще при чем тут это?

– Допустим, мы захватим часть Домини Диртх, – произнес Ричард, глядя на Кэлен и капитана Мейферта, – и скажем генералу Райбиху, что он может вести армию. А когда армия подойдет, андерские солдаты где-то в другом месте зазвонят в Домини Диртх?

– И что? – поинтересовалась Кэлен. – Они будут слишком далеко.

– А ты уверена? – Ричард облокотился о стол. – А что, если от этого зазвонят они все? Что, если андерцы знают, как сделать так, чтобы Домини Диртх зазвонили по всей границе? Помните, когда мы подъехали, нам сказали, что колокола зазвонили все, и те, кто оказался перед ними, погиб? Они все зазвонили как один.

– Но им же неизвестно, почему это произошло! – разозлилась Кэлен. – Солдаты в них не звонили.

– А откуда ты знаешь, что где-то – в каком-то месте границы – кто-то не позвонил в Домини Диртх и не вызвал всеобщий трезвон? Возможно, нечаянно, а они боятся в этом признаться, опасаясь наказания. А может, один из служащих там юнцов из чистой скуки решил попробовать, что получится? А вдруг такое же произойдет, когда наша армия будет на подходе? Можете себе представить? У генерала Райбиха порядка сотни тысяч человек. А сейчас, возможно, и больше. Можете себе представить, что вся его армия погибнет в мгновение ока? – Ричард перевел взгляд со спокойного лица Кэлен на встревоженного капитана. – Вся наша армия на юге погибнет в одночасье. Представьте себе это.

– Но я не думаю… – начала Кэлен.

– И ты готова вот так запросто рискнуть жизнями десятков тысяч людей? Ты уверена? Я не знаю, срабатывает ли Домини Диртх именно так, одновременно, но – а вдруг? Может быть, достаточно со злости позвонить в один, чтобы зазвонили все. Ты можешь гарантировать, что такого не произойдет? Я не хочу рисковать жизнью такого количества людей в столь опасной игре. А ты? – Ричард перевел взгляд на капитана Мейферта: – А вы? Вы игрок, капитан? Можете запросто поставить на карту жизни этих солдат?

Офицер покачал головой:

– Если бы речь шла о моей собственной жизни, Магистр Рал, я охотно бы рискнул ею. Но таким количеством жизней рисковать не стану.

Дождь немного утих, и стало не так шумно. Мимо открытого входа в палатку сновали люди, несущие корм своим лошадям. Большая часть лагеря была погружена во тьму. Огонь разводить было запрещено, разве что в случае крайней необходимости.

– Не могу с этим спорить. – Кэлен подняла руки и с досадой шлепнула ими по бедрам. – Но Джеган на подходе. Если мы не получим вотум доверия местных жителей и они не встанут на борьбу с Джеганом, он захватит Андерит. И станет непобедим под укрытием Домини Диртх, а потом станет отсюда нападать на Срединные Земли, и мы все в конце концов погибнем.

Ричард слушал, как дождь барабанит по крыше палатки и булькает в лужах. Похоже, он зарядил надолго и будет идти всю ночь.

– Как я вижу ситуацию, – тихо заговорил Ричард, – у нас есть только один выход. Мы должны отправится в библиотеку поместья и посмотреть, не найдется ли там что-нибудь полезного.

– Пока мы ничего не нашли, – покачала головой Кэлен.

– А власти настроены против нас, – добавил капитан Мейферт. – Они могут попытаться помешать этому.

Ричард, грохнув кулаком по столу, поглядел в голубые глаза офицера. В который раз он уже пожалел, что с ним нет Меча Истины.

– Если они попытаются помешать, капитан, тогда вам с вашими людьми придется сделать то, к чему вы постоянно готовитесь. Если они попытаются помешать, то, если придется, мы изрубим на куски каждого, кто посмеет поднять на нас руку, а затем сровняем поместье с землей. Только сначала вынесем оттуда книги.

На лице офицера читалось явное облегчение. Похоже, у бравых д’харианцев появилось опасение, что Ричард твердо решил избегать всяческих активных действий. И капитан Мейферт выглядел чуть ли не счастливым, услышав обратное.

– Слушаюсь, Магистр! Люди будут готовы к утру, как только вы проснетесь.

Кэлен заметила, что в поместье, вполне возможно, не окажется ничего ценного, о чем следовало бы беспокоиться. Ричард припомнил хранившиеся в библиотеке книги. Хотя он и не мог вспомнить подробностей, он прекрасно понимал, что поиски будут долгими. Но другого выхода нет.

– Прежде чем уйти, я подумал, что вы, возможно, захотите узнать, что некоторые люди просят у вас аудиенции, лорд Рал. – Капитан Мейферт достал из кармана лист бумаги. – В основном это торговцы, желающие получить сведения.

– Спасибо, капитан, но сейчас у меня нет времени.

– Я понимаю, лорд Рал. И позволил себе сообщить им это. – Он просмотрел заметки. – И была одна женщина. – Прищурившись в тусклом свете, он прочитал имя: – Франка Ховенлок. Сказала, что дело очень срочное, но в подробности не вдавалась. Она пробыла здесь почти весь день. Потом заявила, что ей пора домой, но что она непременно вернется завтра.

– Если это действительно важно, то она завтра придет, тогда и поговорим.

Ричард бросил взгляд на Дю Шайю – благодаря заботам Кэлен мудрая женщина выглядела неплохо.

Внезапно за спиной раздался какой-то шум. Капитан, вскрикнув, отшатнулся, будто почуял магию. Огонек свечи заколебался от ветра, но не погас.

Ричард резко обернулся. Подсвечник прыгал по сотрясающемуся столу. Доскакав до края, он остановился.

Прямо на крышку стола плюхнулся здоровенный ворон.

Ричард вздрогнул и достал меч, снова пожалев, что это не Меч Истины. Кэлен с Дю Шайю вскочили.

Ворон держал в клюве что-то черное. Из-за возникшей неразберихи – порыв ветра едва не опрокинул свечу, стол покачнулся, захлопал полог палатки – Ричард не сразу понял, что это такое.

Ворон положил свою ношу на стол.

Чернильно-черная птица с промокшими перьями казалась совершенно измученной. Глядя на лежащего с растопыренными крыльями ворона, Ричард подумал, что с ним что-то не так. Возможно, он ранен.

Ричард не знал, можно ли по-настоящему ранить существо, одержимое шимами. Он вспомнил, как текла кровь из курицы-что-не-курица. И увидел капли крови на столе.

Всякий раз, когда шим-курица оказывался поблизости, Ричард, даже не видя его, всегда ощущал его присутствие, потому что у него волосы на затылке становились дыбом. Однако на этого распростертого на столе ворона-что-не-ворон такой реакции не было.

Ворон, наклонив голову, заглянул Ричарду прямо в глаза. Настойчиво, словно желая что-то сказать. Кончиком клюва ворон постучал по середине лежащего на столе предмета.

Тут подскочил капитан Мейферт и ударил мечом. Ричард, подняв руки, закричал:

– Нет!

Ворон проворно соскочил на пол и пробежал между ног капитана. Потом сразу взлетел и исчез.

– Простите, – смутился капитан. – Я подумал… Я подумал, что он напал на вас магией, Магистр Рал. – И повторил: – Я подумал, что это какое-то творение черной магии пришло напасть на вас.

Ричард испустил глубокий вздох, жестом показав, что извинения приняты. Капитан лишь пытался защитить его.

– Он не был злым, – тихо сказала Дю Шайю, когда они с Кэлен приблизились.

Ричард плюхнулся на стул.

– Да, не был.

– Что за знак принес тебе этот посланец духов? – спросила мудрая женщина.

– Сомневаюсь, что он из мира духов, – буркнул Ричард.

Он взял маленький плоский предмет и в тусклом свете свечи вдруг понял, что именно он держит в руке. Точно такую же тетрадку таскала с собой сестра Верна. Ричард много раз видел, как она им пользуется.

– Это дорожный журнал.

Ричард перевернул обложку.

– Должно быть, древнед’харианский. – Кэлен разглядела странное письмо.

– Добрые духи! – выдохнул Ричард, прочитав первые два слова на первой странице.

– Что? – спросила Кэлен. – Что это? Что тут написано?

– «Феур Берглендурх». Ты права, Это древнед’харианский.

– Ты знаешь, что это означает?

– «Гора». – Ричард повернулся к Кэлен и уставился на нее в мерцающем пламени свечи. – Это прозвище Йозефа Андера. Это дорожный журнал Йозефа Андера. Тот, другой, который уничтожили, двойник этого журнала, назывался «Близнец Горы».

Глава 62

Далтон улыбался, стоя возле сделанного из черного ореха восьмиугольного стола в реликварии Комитета Культурного Согласия. Здесь на стенах располагались вещи, принадлежавшие бывшим Директорам: одежда, небольшие предметы, карандаши, торговые книги, записи.

Далтон просматривал нечто более интересное – доклады, которые он потребовал от Директоров.

Какие бы чувства Директора ни испытывали, они держали их при себе. Публично же они вынуждены были теперь всячески поддерживать нового Суверена. Им недвусмысленно дали понять, что само их существование зависит лишь от их энтузиазма в поддержке Суверена.

Читая обращения, которые должны были сделать Директора, Далтон с раздражением оглянулся на шум, что доносился с площади сквозь окно. Похоже на разъяренную толпу. Видимо, кто-то произносит очередную речь против Магистра Рала и Матери-Исповедницы.

Следуя за высокочтимыми лицами вроде Директоров, обыватели теперь сами принялись то, что им скормили. Хотя Далтон и ожидал этого, он не переставал изумляться: достаточно повторить что-то множество раз устами множества людей, и это становится всеобщей непререкаемой истиной. Источник в процессе теряется, поскольку великое множество народу в конце концов начинает верить, что это их собственные мысли. Будто бы мысли и впрямь когда-нибудь приходят в их безмозглые головы.

Далтон брезгливо фыркнул. Ослы они все и заслуживают уготованной им участи. Теперь они принадлежат Имперскому Ордену. Во всяком случае, скоро будут.

Выглянув в окно, он увидел двигающуюся по городской площади толпу. Всю ночь лил дождь, но теперь с неба сеялась лишь мелкая морось, и народ возвращался на площадь. Ночной ливень смыл с булыжной мостовой два пятна сажи, оставшихся на том месте, где сгорели два человека.

Толпа, естественно, обвинила в трагедии Магистра Рала, обрушившего на них свой гнев. Далтон сам приказал своим людям обвинить в этом д’харианца, прекрасно понимая, что тяжесть обвинения перевесит отсутствие улик.

Что произошло на самом деле, Далтон не знал. Единственное, что ему было известно, – этот случай далеко не первый. Но что бы это ни было, несчастье случилось на удивление вовремя. Оно отлично дополнило речь Директора Прево.

Далтон размышлял, не связаны ли эти возгорания с тем, что говорила Франка об исчезновении магии. Он не мог понять, как такое может быть, но сомневался, что чародейка рассказала ему все. Последнее время она вела себя на редкость странно.

Далтон обернулся на стук в дверь. Вошел Роули и поклонился.

– В чем дело?

– Министр, – проговорил Роули, – эта… женщина здесь. Та, что прислал император Джеган.

– Где она?

– Там, дальше по коридору. Пьет чай.

Далтон поправил ножны. С этой бабой шутки плохи. Говорят, она гораздо могущественнее других. Даже самой Франки. И Джеган заверил его, что в отличие от Франки она по-прежнему полностью владеет своим даром.

– Отвези ее в поместье. Предоставь лучшие покои. Если она тебе… – Далтон вспомнил о способности Франки к подслушиванию. – Если она тебе на что-то пожалуется, позаботься, чтобы все было так, как она захочет. Она – очень важная гостья, и обращаться с ней следует соответственно.

– Да, министр, – поклонился Роули.

Далтон заметил, как Роули улыбнулся уголком губ. Он тоже знал, зачем эта женщина здесь. И с нетерпением ждал того, что произойдет.

Далтон хотел поскорее покончить с делом. Действовать требуется крайне осторожно. Придется выжидать подходящего момента. Форсировать события нельзя, иначе вся затея пойдет прахом. Но если они все проделают как надо, успех будет грандиозным. Признательность Джегана им обеспечена.

– Я ценю вашу щедрость.

Далтон обернулся на женский голос. Гостья вошла в дверь. Роули шагнул в сторону, уступая ей дорогу.

Перед Далтоном стояла женщина средних лет, с темными, припорошенными сединой волосами. Простое темно-синее платье облегало плотную фигуру. Платье было длинное и закрытое.

Улыбка чуть тронула ее губы, но отчетливо сияла в карих глазах. Такой мерзкой ухмылки Далтон не видывал отродясь. Улыбка беззастенчиво демонстрировала колоссальное высокомерие. Из-за морщинок в уголках рта и глаз самодовольная усмешка, казалось, навечно приклеена к ее лицу.

В нижней губе было продето золотое кольцо.

– И вы будете?.. – спросил Далтон.

– Сестра Пантея. Прибыла сюда, чтобы поставить мой дар на службу Его Превосходительству императору Джегану.

Тихий поток слов был пронизан арктическим холодом.

– Министр культуры Далтон Кэмпбелл, – кивнул Далтон. – Спасибо, что приехали, сестра Пантея. Мы весьма признательны вам за то, что вы любезно согласились оказать нам вашу незаменимую помощь.

Сестру Пантею прислали, чтобы она поставила свой дар на службу Далтону Кэмпбеллу, но он не счел нужным на это указывать. Далтону не было необходимости напоминать гостье, что золотое кольцо в губе у нее, а не у кого-нибудь другого. Этот факт был очевиден для обоих.

Далтон обернулся на донесшиеся в окно крики, подумав, что это родители и родственники погибших прошлой ночью вернулись к месту гибели своих близких. Сюда все утро приходили люди и возлагали цветы и другие подношения на место гибели тех двоих, пока площадь не стала походить на гротескную садовую свалку. И горестные вопли то и дело оглашали серый день.

Сестра Пантея вернула Далтона к делам насущным.

– Мне нужно увидеть тех, кто избран осуществить деяние.

– Вон, Роули, – указал Далтон, – один из них.

Не говоря ни слова, она без всякого предупреждения впечатала ладонь в лоб Роули. Пальцы скользнули в рыжую шевелюру, и сестра Пантея вцепилась Роули в голову, будто собиралась почистить ее, как спелую грушу. Роули широко раскрыл глаза и задрожал всем телом.

Сестра бормотала какие-то непонятные слова, и каждое слово, казалось, врастало в Роули.

На последней фразе сестра быстро ударила Роули по голове. Тихо вскрикнув, юноша осел, будто лишившись костей.

И почти тут же поднялся и потряс головой. Затем улыбнулся и как ни в чем не бывало отряхнул темно-коричневые брюки. Заметных изменений в нем не было, несмотря на добавленную ему убийственную силу.

– Остальные? – спросила колдунья.

– Роули отведет вас к ним, – отмахнулся Далтон.

Она слегка поклонилась.

– Что ж, тогда всего доброго. Я немедленно займусь этим. Император также пожелал, чтобы я передала вам, что он рад оказать содействие. Так или иначе, силой или магией, но участь Матери-Исповедницы решена.

Повернувшись, сестра Пантея быстро удалилась. Роули шел за ней по пятам. Далтон подумал, что не слишком расстроится, если никогда больше ее не увидит.

Не успел он вернуться к бумагам, как снова услышал радостные вопли. И то, что он увидел, глянув в окно, оказалось для него полной неожиданностью. На площадь кого-то волокли. Уже находившиеся на площади люди расступались, давая дорогу и приветствуя вновь прибывших. Некоторые несли поленья, ветки, пучки соломы.

Далтон подошел к окну и, упершись ладонями в подоконник, выглянул наружу. На площадь пожаловал Серин Раяк во главе своих облаченных в белые балахоны приспешников.

Увидев, кого они схватили и приволокли на площадь, и поняв, кто кричит, Далтон громко ахнул.

Сердце бешено заколотилось от ужаса. Глядя вниз, он судорожно соображал, что может предпринять. С ним были гвардейцы, настоящие гвардейцы, а не солдаты андерской армии, но всего две дюжины. Он понял, что это бесполезная затея. Хоть они и вооружены до зубов, у них нет ни малейшего шанса совладать с многотысячной толпой на площади. Далтон не был настолько глуп, чтобы пытаться противостоять разгоряченной толпе. Это лишь верный способ обратить всю ярость на себя. Далтон не осмеливался в этой ситуации противостоять толпе.

Среди приспешников Серина Раяка он заметил человека в темной форме. Стейн.

С леденящим ужасом Далтон понял, почему Стейн здесь и что ему нужно.

Он отшатнулся от окна. Нет, он и сам не был лишен жестокости, но то, что сейчас творилось внизу, было поистине чудовищным.

Внезапно сорвавшись с места, Далтон вылетел в коридор и понесся вниз по ступенькам, потом по коридору. Он не знал, что делать, но если можно сделать хоть что-то…

Далтон добежал до входа в здание, укрытого за каменными колоннами. Дальше начиналась лестница. Он остановился в тени, не выходя на улицу, оценивая ситуацию.

Внизу, на площадке посреди лестницы, несли охрану гвардейцы – чисто символическая защита. Такая толпа запросто сметет охрану, и Далтон не осмеливался дать разгоряченной толпе повод обратить гнев против него.

Какая-то женщина, таща за собой мальчонку, протолкалась вперед и встала перед толпой.

– Меня зовут Нора! – прокричала она. – А это мой сын Брюс. Из-за ведьм он – это все, что у меня осталось! Мой муж Джулиан утонул из-за черного проклятия ведьмы! Моя чудесная доченька Бетани была сожжена заживо заклинанием ведьмы!

Мальчик Брюс, всхлипнув, пробормотал, что это правда, и расплакался. Серин Раяк взял женщину за руку.

– Вот жертва Владетелева колдовства! А вот и другая! – указал он на стоявшую в первом ряду завывающую женщину. – Многие из вас пострадали от проклятий и ворожбы ведьм и колдунов! Ведьмы – орудия Владетеля мертвых!

По настроению толпы Далтон понимал – добром дело не кончится, но решительно не знал, как можно этому помешать.

В конце концов, именно для этого он и выпустил из темницы Серина Раяка: чтобы раздувал гнев масс против магии. Ему было нужно, чтобы народ настроили против владеющих волшебством, чтобы их считали злом. А кто лучше фанатика способен разжечь такую ненависть?

– А вот и ведьма! – ткнул Серин Раяк в женщину, чьи руки были скручены за спиной и которую Стейн держал за волосы. – Она – орудие Владетеля! Орудие зла! Она творит черные заклинания, чтобы навредить всем вам!

Толпа взревела, требуя мести.

– Как нам поступить с ведьмой? – возопил Серин Раяк.

– На костер! На костер! На костер! – принялась скандировать толпа.

Серин Раяк воздел руки к небу:

– Создатель, мы предаем эту женщину в твои руки! Если она невинна, избавь ее от смерти! Если же она виновна в колдовстве – испепели ее!

Пока несколько мужчин устанавливали столб, Стейн швырнул пленницу на землю, поднял ей голову, схватил за волосы и достал нож.

Далтон, не дыша и не моргая, широко раскрыв в ужасе глаза, смотрел, как Стейн вспарывает Франке кожу на лбу от уха до уха. Когда Стейн снял с нее скальп, душераздирающий крик Франки пронзил Далтона до костей.

Слезы струились по его щекам, как кровь по лицу Франки. Истошно визжащую от боли и безграничного ужаса женщину подняли и привязали к столбу. Сквозь кровавую маску виднелись лишь белки глаз.

Франка не кричала о своей невиновности, не молила сохранить ей жизнь. Она просто визжала, парализованная ужасом.

Вокруг нее укладывали дрова и солому. Толпа напирала, желая оказаться как можно ближе к жертве, чтобы рассмотреть получше. Некоторые тянули руки и касались бегущей по ее лицу крови, желая доказать свою силу, прежде чем ее отправят к Владетелю.

Ужас схватил Далтона за глотку и заставил спуститься на несколько ступенек.

Сквозь толпу пробирались мужчины с факелами. Серин Раяк, бешеный от ярости, взобрался на кучу дров и соломы у ног Франки и орал ей в лицо всякие гадости, обзывая по– всякому и обвиняя во всевозможных грехах.

Далтон, беспомощно стоя на ступеньках, знал, что все это ложь. Франка совсем не такая и ничего подобного никогда не делала.

И тут произошло нечто весьма удивительное. С серого неба Спинкировал ворон и злобно вцепился когтями Серину Раяку в волосы.

Серин завопил, что это прислужник ведьмы явился защищать свою хозяйку. Толпа в ответ принялась швыряться в птицу чем попало, а Серин Раяк пытался согнать ее со своей головы. Ворон хлопал крыльями и каркал, но крепко держался за шевелюру Раяка.

С пугающей решимостью, заставившей Далтона подумать, что птица – и впрямь прислужник Франки, огромный черный ворон метко клюнул Серина в единственный глаз.

Раяк, завопив от боли и ярости, рухнул с окружавшей Франку кучи дров. И как только он упал, толпа принялась швырять факелы.

Вокруг несчастной Франки взметнулось пламя, и она издала такой вопль, какого Далтон еще никогда не слышал. Ветер донес до него запах горящей плоти.

И тут Франка, охваченная ужасом, болью, сгорающая в пламени, повернула голову и увидела стоявшего на ступеньках Далтона.

Она выкрикнула его имя. За ревом толпы он не слышал голоса, но прочел по ее губам.

Она закричала снова, закричала, что любит его.

Когда Далтон понял это, у него оборвалось сердце.

Пламя лизало ее тело, Франка кричала – кричала страшно, как кричат потерянные души в мире смерти.

Далтон стоял, тупо глядя на происходящее, понимая лишь, что тоже кричит, схватившись за голову.

Толпа напирала, желая почуять горящую плоть, увидеть, как обугливается кожа. Люди впадали в экстаз, глаза их горели безумием. Под натиском толпы тех, кто пробился в первые ряды, так близко прижало к костру, что многим опалило брови, но и это вызвало такие же восторги, как и зрелище горящей ведьмы.

А на земле ворон жестоко клевал безглазого, всеми позабытого Серина Раяка. Раяк слепо размахивал руками, пытаясь прогнать мстительную птицу. Огромный клюв, мелькая между его рук, рвал, выворачивал и тянул с лица куски плоти.

Толпа снова начала швыряться в птицу всем, что попадалось под руку. Ворон, казалось, начал слабеть и беспомощно забил крыльями, и тут в него полетело все – от башмаков до горящих веток.

Далтон, всхлипывая, обнаружил, что по непонятной ему самому причине, зная наверняка, что ворон тоже вот-вот погибнет, вопреки всему криком подбадривает птицу.

И когда казалось, что бесстрашному ворону-мстителю уже конец, на площадь влетела лошадь без седока. Она отчаянно лягалась и вставала на дыбы, расшвыривая людей в стороны, раня, дробя кости, пробивая головы. Прижав уши, золотисто-ореховая лошадь со злобным ржанием рвалась к центру площади. Напуганный народ хотел бы дать ей дорогу, но уже не мог разойтись, подпираемый сзади.

Лошадь словно взбесилась от ярости и принялась топтать всех, кто попадался на ее пути. Далтон сроду не слышал, чтобы лошадь рвалась к огню.

Когда лошадь добралась до свалки вокруг Раяка, ворон последним отчаянным усилием забил огромными крыльями и взлетел лошади на спину. Лошадь повернулась, и на какое-то мгновение Далтону показалось, что на ней сидит еще одна птица, что там два черных ворона, но потом он сообразил, что это всего лишь черное пятно на лошадином крупе.

Ворон же вцепился лошади в гриву чуть выше холки, кобыла в последний раз встала на дыбы и понеслась во всю прыть. Те, кто мог убраться с ее пути, убрались. Тех же, кто не смог, разъяренная скотина затоптала.

Крики Франки наконец смолкли. Далтон, стоя в одиночестве на ступеньках, отсалютовал золотисто-ореховой кобыле и ворону-мстителю, уносящимся на полном галопе прочь от центра города.