Текст книги "Коктейль «Торпедный сок»"

Глава 36

Зелено-белая полицейская машина неслась на восток по автодороге номер один.

Уолтер держал в руке микрофон.

– Десять-четыре, мы едем! Гас включил мигалку и сирену.

Голая женщина шла по грунтовой дороге на Шугарлоуф-Ки и читала какую-то бумажку.

Женщина подошла к башне летучих мышей и дотронулась до нее ладонью. Вытащила ручку из-за уха и вычеркнула первый номер в списке. Потом побрела дальше, уткнув нос в бумагу.

Полицейская машина медленно двигалась по той же грунтовке. Гас светил по сторонам прожектором. Они доехали до конца дороги, осмотрев основание башни. Уолтер сообщил по рации:

– Тут ее нет.

Серж и Коулмэн спустились с поляны к воде другой тропинкой. Берег лизали небольшие волны. Коулмэн нес свой портативный холодильник.

– Обожаю ночные туры!

– Помоги мне с катером.

Они забрели в воду и стащили катер на воду. Серж удерживал его в нескольких ярдах от берега, пока Коулмэн забирался на высокое сиденье сзади, вынимал пиво и ставил холодильник.

Серж Перепрыгнул через планшир и уселся на низком сиденье впереди. Включил двигатель. Катер с удивительно мощным ускорением отошел от берега. Серж крепко сжимал руль правой рукой, его щеки вибрировали от встречного ветра. Коулмэна придавило к сиденью. Он посасывал пиво из алюминиевой банки, и ручейки пива, которые не попали ему в рот, текли вверх, по лбу, как дождь по переднему стеклу автомобиля.

– Ты пристегнулся? – прокричал Серж. -Что?

– Хорошо!

Серж резко крутанул руль и катапультировал Коулмэна в воду.

Катер взрезал спокойную гладь пролива с наветренной стороны Хоу-Ки, потом, брызгая, повернул на восток и описал широкий полукруг. Серж пытался перекричать оглушительный грохот винта:

– Я всегда мечтал это сделать, Коулмэн! Проследить исторический маршрут Джека-Счастливчика и его веселой компании, первых любителей вечеринок на Кис! В книге великого историка Джона Виле я нашел ссылку на микрофильм оригинальных статей из «Патнемз» и «Харперз» пятидесятых годов девятнадцатого века. Что за компания! Веселый Уэк, Уэк-Ирландец, Красный Джим, Хромой Билл, Старый Гилберт и, конечно, заводила Джек! Они хлестали виски и ром на дальнем северном берегу Шугарлоуф-Ки. Когда выпивка кончилась, они набрали с огородов овощей и поплыли на Ки-Уэст, чтобы выменять на них еще спиртного. Только вот на обратном пути они начали пить и постоянно падали за борт…

Серж плавно завернул на тридцать градусов на юго-запад. Его обступили силуэты мангров. Он обошел Торч-Кис, Сам-мерленд и Каджоу. Луна высветила белый бок радарного воздушного шара, привязанного на высоте пятьсот футов. Катер на всех парах понесся по мелководью.

Коулмэн выбрался на берег Биг-Пайн-Ки и пошел по пустынной дороге. Его высветили фары. «Универсал» остановился и открыл заднюю дверь. Коулмэн сел в машину с вампирами.

По дорожке на Коппитт-Ки, шедшей между рядом грязных могильных камней, шлепали две пары огромных ботинок. Люди с красными резиновыми носами читали на ходу какие-то листки бумаги. Мистер Тыква остановился и зажег косяк. Затем отдал его дяде Шаловливые Ручки, асам нагнулся и дотронулся до одного из надгробий. Потом встал и вычеркнул один пункт в списке.

Клоуны ушли в темноту, передавая друг другу косяк. С другой стороны кладбища в передние ворота въехала полицейская машина.

Гас пробежался прожектором по могильным камням.

– А как точно диспетчер сказал?

– Ну, какие-то клоуны на кладбище…

Катер миновал Национальный заповедник большой белой цапли и зигзагом прошел напротив Сэддлбанч-Ки. Серж чувствовал себя в своей стихии.

– Вон там! – крикнул он. – Бока-Чика, где приземляются военные реактивные самолеты. Когда-то здесь было историческое место ныряльщиков. Дверь туалета открывалась на стоянку…

Путь катера выровнялся и пошел на северо-восток, огибая мели, которые были видны только на карте в мозгу Сержа. Теперь Серж слышал шум других моторов. Далекие огоньки рыболовецких траулеров; темные лодки контрабандистов. Он обогнул северный берег Сток-Айленда, а потом Дреджерс-Ки и Флемминг-Ки.

– Почти добрались!..

Последний поворот на юг через гавань – и прямым ходом на мерцающие огни бухты Ки-Уэст.

Дюваль-стрит, г. Ки-Уэст

Из салунов, спотыкаясь, выходили пьяные туристы. Босые беженцы просили милостыню на тротуаре перед Сент-Полом. Через Итонский перекресток проехал «универсал». Пять вампиров читали пять листков бумаги.

– Высадите меня тут.

Машина остановилась на пересечении с Грин-стрит. Коулмэн вышел, но потом засунул голову обратно.

– Кажется, восемнадцатый номер вон там. Серж меня туда часто водит.

– Спасибо!

«Универсал» повернул налево. Коулмэн отправился на восток, к цепочке баров, протянувшихся вдоль гавани. Двери всех были открыты навстречу ночному воздуху. «Черепашьи краали», «Полскорлупы». Коулмэн зашел в «Шхуну» и выбрал место, откуда открывался вид на большую пристань, расположенную параллельно ресторану. Он заказал ромовый коктейль и заглянул в бумажник. В том отделе, где люди обычно хранят фотографии семьи, у Коулмэна были купоны на скидку в барах.

Едва он допил, по воде разнеслось низкое, напоминавшее рев самолета жужжание. Оно становилось все громче, пока в ночи не появился серебристый катер. Он боком причалил к пристани; Коулмэн сбежал по лестнице из бара.

Серж отстегнулся и взял швартов.

– Коулмэн, сойди на пристань, привяжи нас.

Он повернулся и бросил швартов Коулмэну, который обернул его вокруг крепления.

Серж вылез из лодки, и они начали свой ночной тур.

На стоянке в конце пирса зажглись передние фары коричневого «плимута-дастер».

Серж долго вел Коулмэна извилистыми путями, а потом остановился и присел на бордюр между водой и Лейзи-Дей-лейн.

Коулмэн попытался добыть огонь из намокшей зажигалки.

– Почему мы здесь стоим?

– Тут секретная студия Джимми, двадцать второй номер в списке. Хочу посмотреть, кто сюда доберется первым.

– Где студия?

– Вот это простое выбеленное здание без опознавательных знаков. Похожее на большой холодильник.

– И Баффет там действительно пишется?

– Ага, только никому не говорит, – сказал Серж. – Я просек это место два года назад, когда услышал, что они вот-вот начнут записывать новый альбом. И точно, сюда начинают подъезжать крутые тачки. Люди подозрительно смотрят по сторонам и ныряют внутрь. Я узнал всех членов группы и самого папочку. И решил, что вот он, мой шанс.

– Какой шанс?

– Поучаствовать в записи. Всегда хотел попасть на обложку диска. И вот я хватаюсь за дверь, пока кто-то не закрыл ее за собой, и забегаю внутрь. Ты не поверишь, сколько на записи народу! Техники, дополнительные музыканты и миллион ассистентов, которые разносят кофе и слойки. Все наступали друг на друга, и я решил не путаться под ногами, приткнулся сзади, у трех микрофонов рядом с клавишными. Через десять минут парень за микшером сдал меня охране. До того все думали, что я пришел с кем-то другим. Охранники спросили, что я тут делаю. Я говорю: «Я в подпевке». На меня навалились шестеро. Джимми стоял в сторонке и смотрел в ноты. Когда мы сшибли тарелки, он наконец поднял глаза. Меня уже подняли и быстро понесли к двери. А я кричу: «Ладно, Джимми! Я вижу, когда мне не рады! Кстати, у тебя давно не было хитов, как «Он уехал в Париж». Давай выпускай очередную звуковую какашку…» Помню звук удара о тротуар…

– Кто-то идет.

Они посмотрели через дорогу. Из темноты вышла голая женщина с листком бумаги. Она остановилась, прикоснулась ладонью к белому зданию и ушла, вытаскивая из-за уха ручку.

– Я знал, что она способная. – Серж встал. – Пошли оттянемся.

Они вернулись на Грин-стрит и зашли в бар с гигантским морским окунем над дверью.

– Тот самый «У капитана Тони»! – догадался Коулмэн.

– Когда-то это заведение называлось «Слепая свинья», а потом стало самым первым «Слоппи-Джо». – Серж втянул носом воздух. – Чувствуешь, как история в нос шибает? Видишь дерево, которое растет через крышу? В начале века, когда еще проводились публичные казни, оно было «висельным». А там, у бильярдного стола, смотри, что на полу.

– Могила?

– Ее обнаружили, когда строили бар, и поэтому просто налили вокруг цемента. Вот табурет Эрика Клэптона, вот – Джона Гудмана, вот – Нила Даймонда. Все приходят к капитану Тони! Однажды сижу я тут, и вдруг мимо дверей марширует толпа в военной форме. Несколько минут спустя – обратно.

– И кто это были?

– Кубинские военные дезертиры. Постоянно к нам бегут, как тот парень, что посадил в местном аэропорту свой «МиГ». Эта группа привела патрульную шлюпку прямо в гавань, и никто ее не заметил. Они не знали, к кому обратиться, и бродили по туристскому району с заряженными автоматами. Никто не обращал внимания, потому что все привыкли к здешним странностям. В конце концов они зашли к капитану Тони и сдались гитаристу.

Коулмэн посмотрел на старое фото на стене.

– А это кто?

– Капитан Тони в молодости, рыбачит с Эрнестом Хемингуэем. А это постер к фильму, который сняли о жизни Тони. Нет, я в трансе!

– Почему?

– Все с ним встречались, кроме меня! Я просто обязан поговорить с капитаном! Ему уже далеко за восемьдесят – последнее связующее звено между современной жизнью и историей. Чего он только не делал – перевозил контрабандой спиртное и оружие, а потом завел салун, где бывал сам Теннесси Уильяме. Он даже мэром был одно время. Знаешь, какой у него девиз?

– Нет.

– Да вон, написан на футболках, что здесь продаются. «Все, что в жизни нужно, – это мощная потенция и большое эго. Мозги не значат ни хрена». Я, конечно, не согласен, хотя мысль интересная.

В бар зашла Скунсовая Обезьяна с куском бумаги и приложила руку к висельному дереву.

– На втором снимке Тони какой-то старый, – заметил Коулмэн.

– Он и есть старый. Хотя про потенцию он верно сказал. Женщины по-прежнему слетаются к нему в поразительном количестве. Все в наших краях наслышаны об этом феномене.

«Плимут-дастер» остановился у бордюра за «Быком и свистком». Армейские ботинки взобрались по старой деревянной лестнице на второй этаж, прошли по площадке и поднялись еще на один пролет. На крыше находился салон для отдыха без одежды. Правда, в некоторые рабочие дни посетителей не было, как сейчас, но все равно можно было посмотреть на Дюваль-стрит с высоты птичьего полета. Армейские ботинки пересекли крышу. Дверь на самый верх была закрыта стулом. Руки в перчатках собрали складное ружье и прикрутили глушитель. Вскоре ствол лежал на черепицах на краю здания. Серж и Коулмэн появились в зоне прицела. Они проходили мимо уличного художника, рисующего карикатуры. К ним подбежали вампиры.

– Сколько у вас? – спросил Серж.

– Восемь! – ответил главный вампир, с энтузиазмом поднимая список. – Было бы девять, если б поймали кота Хемингуэя. Пожелай нам удачи…

– Да пребудет с вами Сатана!

Глаз человека на крыше прижался к прицелу. Серж все еще был в перекрестии. Он помахал на прощание подросткам, и они разошлись в разные стороны. Палец в перчатке коснулся спускового крючка.

Один из вампиров остановился на тротуаре. Он посмотрел на свой список, потом на проезжавший мимо «фольксваген».

– Вот шестнадцатый номер! Машина из сумасшедшего дома.

– Где?

– «Жук» с бамперными наклейками, ракушками, карточками от бинго и статуэтками святых.

Они бросились со всех ног за машиной, обгоняя Сержа и Коулмэна. Самый проворный выбежал на дорогу, догнал «фольксваген», притормозивший на красный свет, и хлопнул его по крылу.

– Шестнадцать!

Самый медлительный оказался за Сержем как раз вовремя, чтобы получить пулю в плечо.

– Ты что-нибудь слышал? – спросил Серж.

– Какой-то крик, да? – уточнил Коулмэн.

– Ага. Ты тоже заметил? -Нет.

Они пошли дальше.

Руки в кожаных перчатках быстро разобрали ружье. Армейские ботинки пробежали по крыше и спустились по лестнице.

Конец ночи. Любимое время Сержа. Заветные полчаса, когда небо переходит из угольно-черного в замысловатый калейдоскоп света. Серж не мог не пойти на Самую Южную Точку. Он сидел на волноломе, выжидательно болтая ногами.

– У меня в животе урчит, – пожаловался Коулмэн.

– Ты не смотришь, – упрекнул его Серж.

На небе высветилась палитра серых и синих тонов. Аморфная масса возле Гольфстрима наконец разделилась на небо и океан. Вдали активизировался петух. Серж встал и потянулся.

Приятели пошли дальше. На улицах начали появляться люди: кто-то сидел на обочине и плел сувениры из пальмовых листьев, кто-то выкладывал на столик большие раковины.

Серж взял в руки одну из них.

– Можно?

– Можно – что? – спросил человек за столом.

– Я участвую в конкурсе по дудению в раковины. В следующем месяце, – сказал Серж. – Можно потренироваться?

– Только не уроните.

Мужчина начал разгружать другую коробку. Серж, держа ракушку в дюйме ото рта, произнес:

– Итак, Коулмэн, слушай выступление будущего победителя. Я тренируюсь уже целый год. Гитарное соло Джо Уолша из песни «Жизнь на скорости».

– О, классная песня!

– Слушай…

Серж прижал раковину к губам.

Коулмэн топал в такт мелодии. Серж безжалостно раздувал щеки, какм Диззи Гиллеспи. Мужчина за столом поднял глаза:

– В первый раз вижу, чтобы играли так быстро!

– Это «Жизнь на скорости», – сказал Коулмэн.

– У него лицо побагровело.

– Бывает.

– А глаза закатываются – так тоже бывает?

– Серж! – закричал Коулмэн.

Серж продолжал играть, но постепенно кренился набок, пока не упал в кусты.

Коулмэн подбежал и затряс приятеля:

– Ты живой?

Серж сел и выдул из ракушки слюну.

– Им пора гравировать на призе мое имя.

Они снова пошли: мимо Самого Южного дома, Самой Южной таверны, Самой Южной гостиницы, а потом вокруг Саймонтон-стрит к драгстору «Деннис Фармаси», который открылся в 1962 году. На крыше была реклама крема для загара: собака теребит маленькую девочку за купальник.

Серж открыл дверь. Почти вся компания уже собралась, ела яичницу и сравнивала результаты. Серж и Коулмэн сели на табуреты и взяли меню.

Передняя дверь опять открылась.

– Серж!

– Джоэл!

Тут Серж заметил, что рядом с владельцем Безымянного бара стоит восьмидесятилетний старик.

– Ты правда его привел!

– Я ведь обещал.

Старик внимательно посмотрел на Сержа.

– Ты в этой рубашке на гребаного туриста похож.

– Знаю. Классная, да? Все сборщики денег на платной магистрали в таких ходят. – Серж повернулся к компании. – Можно чуточку внимания? Этим утром нашей дисфункциональной компашке оказывает честь своим присутствием уникальнейший капитан Тони! Номер тридцать семь в ваших списках.

– Это капитан Тони?!

Они быстро выстроились в очередь, чтобы потрогать его за плечо.

Коулмэн встал в окошко, где продавали лекарства, за девушкой с множественным пирсингом.

– …я же говорю вам, – продолжал фармацевт. – Я знаю этого врача всю жизнь, и это не его почерк…

– Нет его, – настаивала девушка.

– Он никогда не выписывает пятнадцать бутылочек болеутоляющего.

– Возьму одну.

Фармацевт поднял телефонную трубку.

– Или уходите, или ждите, пока не приедет полиция. Проголодавшиеся помощники шерифа вылезли из машины и направились к драгстору.

– А ты говорил, ночь будет тихая, – сказал Уолтер.

– Первый раз такое! – отозвался Гас. К телефонному столбу на углу был прибит кусочек бумаги – ксерокопия пениса с нарисованной рожицей мистера Билла. Гас порвал листок и скатал в шар. – Слава богу, все кончилось! – Передняя дверь распахнулась и ушибла Гасу плечо. – Уй!

Девушка побежала по улице.

Помощники шерифа зашли в драгстор. Фармацевт улыбнулся Коулмэну:

– Ну, чем я могу вам помочь? Коулмэн запихнул рецепт в карман.

– Э-э… а где у вас туалет? Полицейские пошли к стойке.

– Эй, капитан Тони! – сказал Гас. – Наша легенда! Голая женщина положила руку на плечо Тони.

– Все такой же жеребец! – сказал Уолтер.

Серж увидел помощников шерифа и энергично замахал им.

– Давайте к нам! – Он повернулся к компании. – Ну-ка потеснитесь, дайте место трудящимся блюстителям закона.

– Серж, да ладно! – сказал Гас. – Я не хочу никого сгонять с места.

– Фигня! Вы же герои.

Полицейские взяли по табурету; Гас открыл свой учебник. Серж повернулся к капитану.

– Я как раз говорил другу о вашем «висельном» дереве.

– Я его чуть не срубил, – сказал Тони.

– Что?!

– Я ж не знал. Это было много лет назад. Дерево стало ломать мне крышу. А один старик мне говорит: «Нельзя его срубать. Это ж «висельное» дерево». Говорит, когда он был маленьким мальчиком, то видел, как на нем линчевали какую-то женщину. Только она умерла не сразу, у нее вывалился язык, она дергалась, и все такое…

Уолтер сделал в своей овсянке грубого помола масляную лужицу, а потом ткнул вилкой в сторону учебника.

– Ты все еще читаешь этот психологический мусор?

– Я ж говорю тебе, тест работает. Уолтер посолил жареную картошку.

– Глупость.

– Что за тест? – поинтересовался Серж.

– Мы тут всю ночь спорили, – ответил Гас. – Может, ты нам поможешь.

– Только попросите. Всегда готов оказать содействие полиции.

– Ничего особенного. Обычная загадка.

– Давайте.

– Женщина идет на похороны матери и встречается с классным парнем, она от него без ума. На следующей неделе она убивает свою сестру. Какой мотив?

– А какой еще? – удивился Серж. – Она хотела встретиться с ним на следующих похоронах.

– Вот! – сказал Уолтер. – Вот твой супер-пупер-тест. Спросил одного человека. Стопроцентное непопадание.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Гас. – Ведь тест проверили самыми разными способами. Вероятность ошибочного результата меньше одного процента. – Он посмотрел на Сержа. – Как, черт возьми, ты догадался?

– Ты о чем?

– Ответ должен выявить того, кто мыслит как серийный убийца…

Серж залился неестественным смехом.

– Ха-ха-ха… О! Эти тесты!..

– Как ты все-таки догадался?

– Ну, я… э-э… читаю много детективов, – ответил Серж. – Да, точно. Было такое в одном из сюжетов.

– Все понятно, – произнес Уолтер. – Если только ты не хочешь арестовать Сержа.

Глава 37

Бортовой журнал капитана Флорида, звездная дата 764.354

Молли! Эта женщина меня доконает! Помните те скромные сомнения по поводу брака, о которых я писал? Они превратились в самый настоящий кризис доверия! Из новостей: выхожу из дома, чтобы встретиться с Коулмэном. Никого не трогаю. Как обычно, заглядываю, что в мусорном баке. Вижу хлам из нашей квартиры – и глазам своим не верю: она выбросила мои любимые теннисные туфли! Вот они, под макси-прокладками. Я вытаскиваю туфли палкой. Бедняги, полные мокрых кукурузных хлопьев. Я чуть не плачу. Иду прямиком домой и выражаю свое негодование. Думаю, на этот раз виновата она, поэтому главным в споре буду я. И знаете что? Женщины – это ниндзя! Я вынужден опять защищаться! Говорит, ей стыдно ходить рядом со мной, когда я в такой обуви. А я ей: «Это же мои любимые туфли!» И опять меня потчуют молчанием, если не считать хлопанья дверей. Я даже не знал, что их в квартире столько.

Снова звоню женатому другу в Уэст-Палм, а он говорит: «Ты что, рехнулся? Любимые теннисные туфли нужно прятать». Отвечаю: «Я не знал». Он предлагает спрятать их в нише колес. Я кладу трубку и говорю: «Ладно, милая, хочу, чтобы ты была счастлива. Я выброшу эти туфли». И представляете? Она меня подловила! Багажник был открыт, а я не видел, как она подошла. Так что я нечестно повел себя в отношениях, а как мне сказали, это хуже, чем ходить в некрасивых туфлях. Я говорю: «Тайм-аут! Я просто хотел тебе уступить. Теперь я понимаю, как брак превращает даже самых непорочных мужчин в воришек». Ой-ой-ой! Я попал в такую задницу, что еле выбрался. И, между прочим, я был прав насчет ее месячных. Мы все обсудили, и оказалось, что она не отвечает за все, что говорит или делает, три дня в месяц. Спрашиваю, можно мне тоже три таких дня, а она говорит: «Нет». Предлагаю ей хотя бы повесить на холодильник календарь и отмечать опасное время, чтобы я успевал выкопать себе нору. Боже правый! Как эта женщина швыряется! Я проморгал, как она взяла в руки горшок с цветами. Снова звоню другу, а он говорит: «Ты что, сбрендил? Нельзя просить ее вывешивать месячные на холодильник!» Я спрашиваю: «Почему? Я раньше никогда не жил с женщиной. У меня это в первый раз, и не могу передать, что это за кошмар! Почему в новостях ни разу не сообщили, как страдают мужья во всем мире?» А он мне: «Добро пожаловать в семейную жизнь». Я решил съездить в супермаркет, купить ей надувной шарик и начать все сначала. Прихожу домой, а у нее в руках деревянная коробка. Моя коллекция сувенирных спичек! Спрашиваю: «Ты что делаешь?» Она говорит, я барахольщик! Леди и джентльмены, это едва не стало последней каплей. Я выхватываю у нее коробку и опять набираю приятеля в Уэст-Палм. С того конца провода слышны какие-то крики. Он просит, чтобы я больше не звонил, потому что его жена слышала наш последний разговор. Я говорю, это важно. Меня лишили всей домашней территории, если не считать маленького уголка в кладовке, и тот уже под осадой. Если я сейчас сдамся, мне придется бродить по дому с рюкзаком. Он отвечает, что последний клочок земли – это очень важно, и жаль, мол, что он потерял свой. Есть ли у меня гараж, чтобы там прятать свои вещи? Я говорю: «Нет». Он мне: «Тогда, мой друг, ты в глубокой заднице». С его конца снова крики, и он кладет трубку.

Зазвонил телефон. Серж отложил дневник.

– Алло!.. Что-что Коулмэн? Более идиотского… Да, бегу! Он выбежал за дверь.

Молли посмотрела на настенные часы. Пора заканчивать. Она встала и надела на плечо ремень сумки. Коллеги помахали Молли на прощание, и та прошла мимо цветов под мемориальной доской Брэнды.

Молли приехала домой и открыла дверь.

– Серж, я пришла!.. Милый! Ты тут? – Молли сняла сумочку с плеча. Ее внимание привлек какой-то предмет на кофейном столике. – А это что?

Она взяла в руки дневник.