Текст книги "Изнанка мира"

Более сладкое Лыков приберег на конец беседы, а пока внимательно следил за реакцией Ирины. Картина, что называется, радовала глаз: неблагодарную паршивку трясло, она бледнела прямо на глазах, хотя и в обычной жизни, как почти все рожденные в Метро, румяностью не отличалась.

«Веришь, девочка моя, вижу, что еще как и всему веришь, не надо врать папе».

– А ты знаешь, Ирина Анатольевна Сомова, в девичестве Лыкова, как поступают на Красной линии с женами предателей? Примерно так же, как с детьми врагов народа. Ты ведь это уже проходила, и даже относительно недавно. Как тебе, понравилось?

Девушку передернуло, губы ее мелко задрожали.

– Вижу, что не понравилось. Не очень радостные воспоминания, правда? Но тогда ты вывернулась, спасибо Кирюшке Зорину. А кто спасет во второй раз, милая моя? Что-то мне подсказывает, что лимит влюбленных мальчиков уже исчерпан. Полностью.

– Что вам от меня надо? – простонала Ирина.

«У страха глаза велики, а ты всегда была маленькой трусихой». Лыков набрал в легкие побольше воздуха и рявкнул так, что задрожали хлипкие стены:

– Тебе от меня! И не надо это путать! – он бы с удовольствием продолжил кричать, благо ситуация того требовала – клиент, что называется, поплыл, оставалось только добить. Однако местная звукоизоляция к подобным акустическим представлениям не располагала. Незачем пугать других постояльцев и привлекать к себе ненужное внимание.

Теперь Лыков шептал – угрожающе, вкладывая в слова всю накопившуюся за время изгнания злобу:

– Ты, бесполезная дура, не способная ни на что! Ты позоришь нашу фамилию, никчемная шлюха, вражья подстилка!

Глаза у дочери заблестели, вот-вот по щекам заструятся слезы. «Осторожнее, главное, не пережать».

Анатолий схватил дочь за плечо и привлек к себе, они оказались лицом к лицу. Ирина, готовая в любую секунду разрыдаться, пыталась отвернуться, не в силах сдержать буравящий взгляд отца. Бешеные огоньки, пляшущие в его зрачках, прожигали насквозь, не давая спрятаться.

– Но ты моя дочь. После смерти Пети – мой единственный ребенок. Я не желаю тебе зла, хотя наказания за то, что забыла родного отца и легла в постель убийцы брата, ты, несомненно, заслуживаешь. Но не смерти, это слишком. Поэтому я помогу тебе.

Не часто Анатолию Лыкову приходилось видеть во взгляде дочери что-то отличное от раздражения или равнодушия, но сейчас она смотрела на него с благодарностью. Много еще чего читалось в этих красивых зеленых глазах – смятение, испуг, растерянность, но лишь благодарность имела для Лыкова значение. Значит, достучался, не зря нервы тратил.

– Послушай меня. Для начала подбери сопли, они сейчас ни к чему. Радоваться надо – считай, опять в последний вагон запрыгнула.

– Папа, какой вагон, я не…

– Повезло, говорю. Удачливая ты у меня, правильными мужчинами окруженная, которые вечно из петли тебя, дуру, вытаскивают.

– Я знаю, папочка, спасибо вам!

– Спасибо рано. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. В смысле, самой тебе тоже придется потрудиться, не все на чужом горбу в рай въезжать. Запоминай, что требуется. Перво-наперво, придется отречься от предателя. Напишешь покаянное письмо на имя товарища Москвина. Так, мол, и так, дорогой вождь подземного пролетариата, жить с идеологически чуждым элементом больше не могу, комсомольская честь и совесть не позволяет делить супружеское ложе с подонком, оказавшимся ганзейским лазутчиком и шпионом. А потому прошу расторгнуть наш недолгий, но постыдный брак в экстренном порядке с возвращением мне девичьей фамилии.

– Но…

– Без «но»! – Лыков сдержал крик, но зашипел так, что Ирина невольно зажмурилась. – Хватит из себя декабристку строить! Ты идиотка, а не декабристка. И Сомов твой не в Сибирь собрался. На тот свет за ним захотела, верная женушка? Пока есть время, пока есть возможность, нужно максимально дистанцироваться от него, нежильца этого. И, по возможности, заработать на этом дополнительный политический капитал. Не надо на меня таращиться, ты не самка барана! Если своих мозгов нет, пользуйся отцовскими!

В этот момент в дверь негромко, но настойчиво постучали.

– Уважаемые, извиняйте, – в грубоватом голосе, приглушенном тоненькой панелькой, считаемой здесь дверью, послышался намек на деликатность. – Тут в округе люди в форме рыщут, неместные какие-то, некую Викторию Коноваленко разыскивают.

Я и подумал, как бы чего не вышло, а то, по описанию, девушка подходит…

– Твою мать! – тихо-тихо ругнулся Анатолий, так что даже стоящая рядом с ним Ирина едва его расслышала. Однако мигом побагровевшее лицо отца выдало бушевавшие внутри него эмоции. Девушка мгновенно отстранилась – помнила, чертовка, сколь батюшка страшен в гневе. Не ровен час попадешь под тяжелую руку…

– Папа, это за мной! Нельзя, чтоб нас застали вместе!

– Иди, коль за тобой, – Лыков не говорил, он цедил слова. Самый верный признак бешенства, уж Ирина знала это, как никто другой. – Найдешь меня в баре «У Лександрыча». Сегодня вечером. Ступай!

Дважды повторять не пришлось – Ирина пулей вылетела из злачного заведения, оставив кипящего от ярости отца в одиночестве.

* * *

Кирилл еле поспевал за широко шагающим Вотаном. Точно два снаряда, они пронеслись по переходу, соединяющему обе Таганские, и через считаные минуты, включив фонарики на подствольниках, уже уходили в туннель, ведущий на Пролетарскую. К слову сказать, тяжеловесная архитектура радиальной станции произвела на юношу почти гнетущее впечатление: она была плохо освещена, а кроме того, слишком тесна и невзрачна со своими толстенными неуклюжими пилонами, украшенными всего лишь двумя полосами мрамора, по цвету напоминающего кирпич.

Зорин уже был введен в курс дела и имел представление о том, куда они направляются. Среди нынешней элиты, как оказалось, было немало любителей специфических развлечений. Чиновники, бизнесмены и старшие офицеры были не прочь пострелять в диковинные порождения нового мира, и каждый хотел обзавестись каким-нибудь причудливым трофеем, вроде клюва грифона или жуткой головы крикуна.

Но лезть на поверхность в громоздком костюме противорадиационной и химической защиты, преть в противогазе и соревноваться с чудовищами в силе и скорости этим баловням судьбы не хотелось. С другой стороны, похвастать перед друзьями удачным выстрелом (не вдаваясь в подробности, что сделан этот выстрел с безопасной вышки и по «дичи», истощенной голодом, жаждой или мучимой ранами) было очень приятно. Не странно, что именно Ганза с ее чутьем на прибыль вовремя уловила модную тенденцию, и на станциях неглубокого залегания, непригодных для жизни, был оборудован своеобразный полигон. Так Пролетарская стала настоящим местом паломничества для желающих пострелять по живым мутантам, при этом не сильно рискуя собственной жизнью. «Дичь» для охоты отлавливал на поверхности специальный отряд егерей, с которыми и встретился Кирилл в столь памятный ему день. Костяк отряда составляли отчаянные сорвиголовы, готовые спуститься в ад и притащить оттуда самого Сатану. Разумеется, за соответствующее вознаграждение…

– Значит, так, парень. Считай, сегодня твое боевое крещение. Если все пройдет нормально, то остаешься в отряде, а выйдет какая оплошность – не обессудь. Даже я не смогу защитить тебя от гнева Лукича. Ведь охота – это главное, ради чего он живет. Понимаешь? Так что все должно быть без сучка без задоринки, – Вотан говорил с продолжительными паузами, как будто вел еще пару мысленных диалогов. – Напомнишь Сигурду, чтобы поставил тебя охранять вип-ложу. Конечно, ты будешь там не один, но зевать не советую, иногда случаются сюрпризы. Что ни говори, а наша клиентская база непредсказуема. До прибытия Лукича и его гостей еще пара часов, так что осмотрись, привыкни к прибору, и главное, когда все начнется, не отвлекайся ни на секунду от своего сектора. Надеюсь, не пропустишь опасность? Тут уж тебя дублировать будет некому. Но ты же у нас счастливчик, верно?

Кирилл хотел спросить: если боевое крещение еще только предстоит, то как же назвать историю с лохмачом, (которого Вотан, а за ним и вся команда егерей даже в разговорах между собой упорно именовали библиотекарем), но передумал и промолчал, не желая, чтобы командир заподозрил его в неуверенности или трусости.

Перед платформой одноглазый хлопнул Зорина между лопаток, подталкивая юношу к платформе:

– Давай, доложись и передай, что я дую на Волгоградку. Готовьтесь через два часа принимать гостинцы. Ну, до встречи, счастливчик!

* * *

Пролетарская производила ирреально жуткое впечатление. На таких станциях Кириллу бывать еще не приходилось: длинная кишка, с ободранными железобетонными боками, дико посеченными пулями. В балках потолка и в тонких колоннах светлого мрамора то тут, то там тоже зияли округлые выбоины. Посередине платформы перспективу сташестидесятиметрового зала перекрывала широкая лестница – переход на другую ветку. Она была ярко освещена четырьмя прожекторами, а дальний торец платформы терялся во мраке. Гранитный пол, так же как и неровную серость стен, пятнали небрежно замытые лужи застарелой крови.

Мужчины в камуфляже перетаскивали с дрезины небольшие металлические ящики, на которых Кирилл разобрал надпись: ПНВ-57е.

– Где тебя носит?! – заорал Сигурд, увидев озирающегося Зорина. – Уже давно пора на месте стоять, а ты…

– Вотан… – начал было юноша.

– Да знаю я прекрасно, где сейчас Вотан! Возле вольеров, отбирает первую волну. Та еще работка, но, может, тебе и понравится со временем! – егерь скорчил глумливую гримасу. – Кстати, у нас тут порядок такой: коль опоздал, бери, что осталось из амуниции.

Поскольку ПНВ больше в наличии не оказалось, то Кириллу выдали монокулярные очки, которые удерживались на голове ремнями. Этот прибор оказался не таким тяжелым и громоздким, как ожидал юноша, и к тому же закрывал накладками лоб, щеки и подбородок. Так что даже если Сомов действительно заявится на охоту (а в этом Кирилл почти не сомневался), можно было не опасаться узнавания. Кроме того, Зорин облачился в специальный костюм, целиком состоящий из ударопрочных пластин в сочетании с кевларом. Юноша не решился бы утверждать, что это изобретение егерей выдержит попадание автоматной пули, но от когтей и клыков мутантов защита была довольно надежной.

– Ну, как видимость? На этой машинке, правда, прицельной сетки нет, да и приближение очень хилое, – сказал Сигурд, когда они отошли подальше от освещенного пятачка. – Ничего, скоро приноровишься. Твой сектор – пути. Задача: просто убить тварь. Вернее, вбить ее в стену. Смотри, вон метки на тех столбах. Если кто-либо за них забежит, то вступает в действие наша линия обороны. Понял? Но не вздумай зевать, а то по первому разу так все интересно… Увлечешься, момент пропустишь – хана! Ты, кстати, на вышку-то хочешь слазить? Давай, пока богатеи наши не прибыли!

Только сейчас Зорин увидел, что к некоторым колоннам приделаны широкие двухъярусные помосты. Они выдавались в стороны почти на полтора метра, и охотники, стоящие на них, перекрывали огнем как центральный пролет, так и боковые.

– Дороже всего места вот на этих, что в середине, – пояснил егерь. – Те, кто слишком близко к туннелю, не успевают сориентироваться, когда сплошной ревущий клубок выкатывается, к тому же их частенько ультразвуком задевает больше, чем надо.

А тем, которые сзади стоят, ну им почти ничего не достается, ведь редкий мутант до середины зала добежит, хотя если уж добежит, то особенный какой-то. А вот те, кто места посередине занимает, эти и прицелиться могут, и вести, и расстрелять выбранную дичь.

– А те, что на задних вышках стоят, не перебьют тех охотников, что впереди? – спросил Кирилл, с сомнением глядя на загородки из довольно толстых досок.

– Нет, что ты, тут между древесиной почти что танковая броня! Но рикошет с боков, конечно, бывает иногда… Ну, каков вид! Уходить не хочется! – воскликнул Сигурд, когда они по приставной лесенке поднялись на самый верх.

– А это зачем? – спросил Кирилл, указав на полукруглые гнезда, вырезанные в ограничительных перилах.

– Для ружей. Они ведь разные стволы с собой берут. У кое-кого по пять штук имеется: и дробовики, и снайперки, и вообще все, что только смогут достать. Опять же, на разного зверя свое оружие и свой калибр нужен.

– А как они узнают, что за зверь бежит?

– Так в этом-то весь прикол и заключается: никого из охотников заранее не предупреждают, подойдет ли та штуковина, которую он выбрал, для тех, кто появится из туннеля. Это же лотерея на удачу охотничью, плюс – тренировка интуиции! Чтобы, так сказать, уравнять шансы с другими охотниками, у которых, например, только карабин… Иногда, правда, удается уже в процессе гона поменять оружие, но редко кто ухитряется…

– Так не лучше ли взять что-нибудь помощнее?

– Нет, брат, – покачал головой егерь. – Если ты трофей в клочья разнесешь, чтоб потом ни пуха ни пера не собрать, то это не удачным выстрелом считается, а позором на вечные времена. Так что лучше даже пропустить зверя, хотя ох как у них руки чешутся пострелять! Но, знаешь, своя этика и тонкости есть у клубников-то наших.

– А часто случаются сюрпризы? – спросил Кирилл, вспомнив словечко Вотана.

– Бывают иногда, – помрачнел Сигурд. – Тут в прошлом году бабе одной, страшной богатейке, руку отгрызли… Не место, в общем, бабам на охоте, не место… Ладно еще в ложе пусть сидят, визжат для поднятия настроения, но не на вышке.

– Не понимаю, как же это могло произойти, если сюда не заберешься? – спросил Кирилл, обводя глазами утыканный заостренной арматурой и замотанный колючей проволокой помост, затянутый к тому же до самого потолка крупноячеистой сеткой.

– Да тогда еще сетки не было, а тварь, как оказалось, по потолку ползать умела. Кто ж знал об этом? Ну, вот она сверху ее и выцепила. Страшно стрелять было, вдруг в охотницу попадешь… Ладно, спускаемся, и по местам!

* * *

Через час на Пролетарскую прибыло сразу четыре битком набитые дрезины, в которых сидели и даже стояли вип-персоны. Вся эта толпа принялась проталкиваться на лучшие, как им казалось, места, и егерям вместе с охранниками стоило немалого труда распределить всех согласно цветным биркам, которые они получили на Таганской.

Кирилла поставили возле помоста, на который пускали гостей с синими жетонами. К нему подошли двое охотников, но у одного бирка оказалась желтой.

– Что ж, пойду искать свое место, – поправляя диковинный шлем, сказал мужчина с военной выправкой. – Эх, жаль! Чуток мы не дожили до внедрения биомеханики. Ты еще помнишь, что такое киберпанк? – обратился он к коллеге по увлечению.

– Да! Крепко завидую Терминатору, шикарный у него ПНВ был! – хохотнул толстяк и полез наверх.

Сигурд подскочил к Зорину и прошептал:

– Не представляешь, насколько важных шишек придется сегодня оберегать! Вот что, давай, к трибуне. Будешь в усилении. Да смотри мне, не забывай следить за своим сектором!

Кирилл проследил за взглядом здоровяка и сразу разглядел среди гостей Сомова и Ирину. Еще одного, невысокого очкарика с основательной залысиной, Зорин уже знал как распорядителя полигона и главного организатора охоты. По всей видимости, проводился последний инструктаж для участников.

Из металлического ящика Федор достал шлем, на котором был уже укреплен ПНВ, и без особых церемоний нахлобучил его на голову супруги.

– Ну, пока, дорогая! Отправляюсь за добычей. Не скучай! – чмокнув ее в губы, он заторопился на свое место.

Кирилл видел, что сейчас все мысли Сомова поглотила винтовка и предвкушение будущей борьбы за трофеи. Желание превзойти других самцов в древней мужской забаве. Особенно когда на тебя смотрит твоя женщина!

Ирина, в числе прочих гостей, уже заняла место в первом ряду вип-ложи, которая располагалась перед лестницей. По рядам ходили егеря, раздавая наушники и помогая гостям подключить в сеть блоки питания. От арены, где вот-вот должно было начаться кровавое шоу, зрителей отделял тройной ряд колючей проволоки и ограда из металлических пик в два пальца толщиной.

Коротко гукнула далекая сирена.

– Так! Внимание! – громко крикнул человечек в очках, инструктировавший охотников. – Начинаем! Харламов, твои ребята готовы?

Сигурд окинул взглядом выстроившуюся пятерку егерей и утвердительно кивнул.

Свет погас. В кромешной темноте раздались тихие восклицания и шарканье. Люди устраивались поудобнее. Зорин включил свой монокуляр. Прибор едва слышно загудел, и перед глазами возникло пятно желтовато-зеленого цвета, в котором, по мере усиления яркости, начали проступать очертания колонн.

Только сейчас юноша осознал, что на станции очень сыро и лицо обдувает холодный ветер. Напряженное ожидание отозвалось пробежавшими по коже мурашками и тянущим ощущением в желудке. Кирилл перехватил автомат и впился взглядом в сектор, отмеченный люминесцентными полосками.

С дальнего конца коридора, который терялся в царившем на станции полумраке, послышался шорох, как будто по гранитному полу скребли десятки лапок с крошечными коготками. Вдобавок из темноты послышались странные писки, подозрительно похожие на крысиные. Одновременно Кирилл почувствовал, как слегка заныли зубы. Ощущение было едва уловимым, но достаточно неприятным.

– Ультразвуком на нас гонят! – шепнул Сигурд, который, оказывается, стоял справа от юноши. – Погоди, это просто разминка.

Одновременно впереди хлопнули три выстрела. Кирилл вытянул шею, стараясь разглядеть, в кого стреляли, но за колоннами сложно было что-либо увидеть. Сами охотники, благодаря более совершенным приборам ночного видения и высоте расположения, явно замечали гораздо больше, чем телохранители. Выстрелы хлопали один за другим. Писки и шорохи уже раздавались со всех сторон. Возможно, акустика станции так искажала эхо и звуки, но Кириллу казалось, что их всех вот-вот захлестнет лавина из серых крысиных тушек. Невольно он представил, каково это – быть съеденным заживо и чувствовать перед смертью, как тысячи острых зубов обгладывают мясо с твоих костей?

И тут Зорин заметил, как из тоннелей стали выскакивать темные тени. Они были достаточно далеко, чтобы можно было рассмотреть по отдельности, кто бежал в этом катящемся клубке, но яркие точки глаз, горящих фантастическим огнем, наводили жуть.

Какофония из выстрелов, топота ног, стонов умирающих, визга и воплей гостей оглушили Зорина, и он едва не пропустил мохнатую тень, которая пересекла границу сектора. Палец, опережая мысль, нажал на спусковой крючок, и тварь, пробежав по инерции несколько метров, приткнулась у колонны. Скрюченное тельце, покрытое язвами и гнойниками, вызывало омерзение, провоцируя рвотный рефлекс. Непропорционально большие лапы загибались назад. Кирилл припомнил, что слышал о похожих существах, которые промышляли на поверхности стаями до сотни особей и при желании могли задавить числом даже матерых хищников.

Раздался сигнальный вой сирены, звякнули решетки металлических дверей, и Сигурд прокричал:

– Вышки готовы? Вторая волна!

Опять все затихло, и ожидание придавило людей. Страх морозной рябью проник под кожу, заставив сердце Зорина бешено заколотиться.

Вдруг кто-то крикнул:

– Вверху!!!

Взгляд Кирилла метался по потолку, пока не выхватил странную угловатую тень, похожую на оживший скелет. Вновь грянуло несколько выстрелов. На балках в том месте, где прицепилась тварь, расцвел пышный сноп искр, но существо за мгновение до этого успело раствориться в темноте.

– Внимание на сектора! – рявкнул Сигурд. – Не подпускать его к трибуне!

Силуэт опять мелькнул, быстро перебираясь по ребристому потолку, но теперь огонь оказался настолько плотным, что шансов ускользнуть не оставалось. Тело мутанта с грохотом свалилось вниз, так что Кирилл почувствовал ощутимое содрогание пола.

Сомов не принимал участия в коллективной суматохе и смотрел совсем в другую сторону. Он готовился к соперничеству за суперприз, поэтому и заметил, как мелькнула горбатая спина.

– Там! Между седьмой и восьмой колонной! – прошептал Федор и передвинулся на правый край помоста, выцеливая едва уловимое движение.

Не дожидаясь, пока его подстрелят, лохмач выскочил на середину пролета, а потом в мгновение ока прыгнул вбок. Тварь метнулась настолько стремительно, что Федор успел заметить лишь смазанное движение, а затем что-то невероятно тяжелое врезалось в вышку, на которой он стоял, так что помост покачнулся. Сомов отпрянул к колонне и уставился на мохнатую лапу, которая вцепилась в доски и чуть-чуть не достала его сапог. Когти соскальзывали с отвратительным звуком, оставляя глубокие борозды, а снизу раздавалось жуткое пыхтение и завывания, напоминавшие всхлипы: колючки, которыми был огражден помост, вонзились в живот чудовища и рвали его плоть.

Положение спас внезапно появившийся Вотан, метнувший в лохмача свой топор. Лезвие с хрустом вонзилось в горбатую спину. Зверь захрипел и спрыгнул на пол, намереваясь атаковать, но охотникам вполне хватило этой секундной заминки. Почти синхронно грянули два выстрела – один из стрелявших был Федор. Голова существа дернулась, и тело повалилось на пол.

– Выключить ПНВ! Всем выключить ПНВ! Через тридцать секунд включаю свет! – раздалась зычная команда Сигурда.

Через оговоренное время вспыхнули прожектора, и Кирилл протер слезящиеся глаза.

– Делов-то! А то все пугали: библиотекарь, библиотекарь! – пренебрежительно произнес Федор, спустившись с вышки и направляясь к трупу.

– Да ладно, это я его завалил! – возразил Лукич, ставя ботинок на голову убитому, так как он тоже стрелял по мутанту.

Как двое мальчишек, не поделивших крысиную тушку, они, набычившись, уставились друг на друга. Дело шло к банальной драке.

Вокруг спорщиков столпились егеря, телохранители и те охотники, что успели спуститься. Вотан не вмешивался, а молча осматривал входные отверстия в трупе. Наконец он резюмировал:

– Смертельный выстрел сделан оттуда. Второй жекан раздробил лопатку.

В том месте, куда указал Вотан, в момент выстрела стоял Лукич.

– Да ну вас, подхалимы! – выругался Сомов. Добавив совсем не лестный эпитет в адрес егеря и злобно сплюнув, он зашагал к вип-ложе. В спину Секретарю Северной партячейки несся издевательский смех начальника Таганской.

– У-у, шакалы, мать вашу! – злобно произнес Федор, проходя мимо охотников, которые разбирали на сувениры тело твари, свалившейся с потолка.

Кто-то уже отчекрыжил «на память» костлявые лапы мутанта, до жути похожие на человеческие руки с непропорционально длинными пальцами и игольчатыми когтями. Другой среза́л с челюсти два огромных клыка, напоминающих серпы, не переставая материть стрелков: выстрелы раздробили череп твари, и в таком виде его уже не повесишь на стену в качестве трофея.

– Уйди с дороги, дебил! – в сердцах выругался Сомов, натыкаясь на Кирилла. А потом в его глазах появилось невероятное удивление узнавания.

Но прежде, чем Федор успел открыть рот – и прежде, чем сам Зорин успел осознать, что он делает! – кулак юноши ударил бывшего друга прямо в зубы.

* * *

Ох, что тут началось!

Миг – и Кирилл уже валялся, уткнувшись лицом в пол. В глазах роились искры после жестокого удара прикладом, рот наполняла кровь от прикушенного языка, а руки, кажется, вот-вот готовы были выскочить из суставов – с такой силой их заломили назад двое охранников Сомова. Вдобавок один из мордоворотов что есть силы уперся Кириллу коленом в спину, не давая подняться, а в затылок строптивцу уткнулся ствол Сигурдова дробовика.

– Только шевельнись! – прошипел егерь, с которого мигом слетело все дружелюбие. – Враз мозги по стенам развешу!

– Что здесь происходит? – сквозь толпу протиснулся Вотан с топором наизготовку; единственный глаз вожака свирепо поблескивал.

– Это я тебя хочу спросить, мать-перемать! – проревел Лукич. – Ты что творишь, лихо одноглазое?! Ты кого в отряд подбираешь?! Маньяков?! Террористов?! Всякая рвань туннельная будет на моих гостей руку поднимать?! Да я вас всех…

– Тихо, господа!

Удивительно, но Сомов не кричал. И даже не слишком повысил голос. Однако каким-то необъяснимым волшебством ему удалось невозможное – шум на станции практически сошел на нет.

– Вы в порядке, господин Вольф? – обернулся к нему распорядитель охоты.

Федор сплюнул кровью и, достав из кармана платок, промокнул разбитую губу, а потом широко улыбнулся:

– В полнейшем!

– Так что же все-таки произошло? – не унимался Вотан. – Павлуша, ты охренел? Или веселых грибков перебрал?

Не успел Зорин придумать объяснение, как вновь заговорил Сомов:

– Да ничего не произошло, господа. Я, должно быть, получил по заслугам. Азарт в крови, досада за неточный выстрел… Ну, вы меня понимаете. Вы ж сами охотники. Вот и выпустил, так сказать, пар. А юноша – обиделся. В общем-то, имел некоторое право. Он ведь в моем промахе не виноват. Вот и все… Да отпустите вы его!

Последние слова предназначались охранникам и в них явственно звучали приказные нотки. Ворча, псы Федора подчинились. Сигурд тоже убрал ружье, хотя и не опустил его, а направил тяжело дышащему Зорину в живот, не снимая палец со спускового крючка.

– Прости, егерь! – продолжал ломать комедию Сомов. – И я тебя прощаю. Кстати, я Вольф. А тебя, кажется, Павлом зовут? Будем знакомы!

Кирилл смерил взглядом протянутую руку. Потом поднял глаза на толпу за спиной врага. Первой стояла Ирина, и в ее глазах было столько неприкрытой ненависти, столько презрения, что сознание юноши заволокла багровая пелена амока.

– Ты знаешь, как меня зовут! – прохрипел он. – Мы же с тобой и твоей… женой, – он выплюнул это слово как самое мерзкое ругательство, – давно и плотно знакомы! И не вам меня прощать!

Зрители снова загалдели.

– Да тут явно какая-то темная история! – радостно воскликнул высокопоставленный кшатрий. – Я бы даже сказал: романтически темная. Господин Вольф, придется объясниться!

Сомов явно занервничал; расскажи он сейчас правду – и кто знает, что произойдет? Конечно, в охотничьем клубе было полно тех, кто в обычной жизни друг друга на дух не переносит. Но все же он, секретарь Северной партячейки, находился сейчас во владениях Ганзы. И кровь, совсем недавно пролитую на Комсомольской, смыть из памяти куда труднее, чем с пола станции… Опять же, если просочатся слухи, как и с кем развлекается коммунист Сомов, на что тратит патроны трудового народа… Да еще под вымышленным именем, и кого – фашиста!..

Облизнув губы, Федор покосился сначала на своих телохранителей, потом на Сигурда. Судя по всему, участь Кирилла была решена. И тут…

– Я вас умоляю, господа! – с издевательским смешком вперед выступила Ирина. – Какая там «темная»! История банальная до одури. Могли бы и сами догадаться.

Кшатрий прищурился:

– Да неужели? Виктория Сергеевна, голубушка, поясните.

Дочь Лыкова закатила глаза, словно поражаясь людской тупости.

– Мы с Павликом, действительно, давно знакомы, – развязно начала она. – На одной станции выросли, за одной партой сидели. Не странно, что бедняга был в меня безнадежно влюблен. Странно, что он на что-то надеялся. Ведь я, господа, ни единым словом, ни единым жестом не давала на то оснований…

– Врешь! – скрипнул зубами Зорин; охранники тут же напряглись, руки их потянулись к поясным кобурам.

– И в самом деле, милая, – наконец, опомнившись, Сомов будто ненароком заслонил собой жену. – Может, ты и не имела в виду ничего такого, но ведь сама знаешь: влюбленным юнцам свойственно принимать желаемое за действительное. Верно, господа?

Раздался одобрительный смех; возникшее было напряжение тут же улетучилось.

– И каков финал истории туннельного Ромео? – выкрикнул какой-то толстяк, вооруженный роскошным карабином с прикладом красного дерева.

– Увы, печальный! – со смехом развел руками Федор. – Когда мы с Викторией объявили о нашей свадьбе, Павел очень… расстроился. Наговорил нам обоим гадостей, даже пытался в драку лезть. Пришлось его слегка научить вежливости. От этого бедолага расстроился еще больше и дезертировал с родной станции. Ходили слухи, что обосновался в Полисе, а он, оказывается, в егерях… В принципе, не самый плохой выбор: Павлуша – славный мальчик, только немного горяч… Ну, да для охотника это не помеха, верно?

Собравшиеся зашумели, обсуждая историю. Кто-то даже издевательски-утешительно похлопал Зорина по плечу, посоветовав «не расстраиваться».

– И что мне теперь с ним делать, с таким горячим? – вопросительно поднял бровь Лукич. – Сегодня он на одного гостя накинулся из-за несчастной любви, завтра – на другого, из-за косого взгляда… Вотан!

– Да?

– Выдай своему Ромео расчет, и чтоб через двадцать четыре часа…

– Не стоит! – покачал головой Сомов. – Я же говорю, с нашей стороны – никаких претензий. Юность и влюбленность – еще не преступление, верно? Согласитесь: от моей красавицы любой нормальный мужчина может голову потерять, – он приобнял Ирину за талию; охотники одобрительно зашумели. Кто-то, не понятно с какого перепуга, даже заорал «Ура!» и выпалил дуплетом в потолок.

– Напротив, – продолжал Федор, – выдайте ему премиальные… скажем, пару рожков. Пусть выпьет как следует за наше здоровье, найдет себе симпатичную девочку, утешится… Хорошие егеря нам нужны, верно?

– Кстати о выпить! – подхватил кто-то из гостей. – Пора бы и того – обмыть завершение охоты?

– Безусловно! – закивал Сомов. – Мы угощаем, господа! Лукич, распорядись…

Через несколько минут на Пролетарской остались лишь изуродованные туши «дичи» и егеря.