Текст книги "Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи"

Для Камиллы хуже всего оказались слова, которые Чарльз произнес где-то в третьей четверти долгого интервью, сидя на обитом ситцем диване Хайгроува. Димблби спрашивал его, правда ли, что принц после женитьбы на леди Диане Спенсер пытался «быть преданным и достойным мужем своей жене». «Да, конечно, – ответил Чарльз. А потом произнес фразу, которая стала смертельным приговором: – До того времени, когда все развалилось, мы оба пытались». Бинго! Адюльтер подтвержден. Таблоиды немедленно разразились громкими заголовками. Новый номер News of the World Пирса Моргана поспешно разнес вести: «Чарльз: Я никогда не любил Диану».

Джеймс Лиз-Милн был одним из множества аристократов, кто скептически отнесся к этому интервью. Всеобщее осуждение Чарльза было первым предвестником позора, который пришлось пережить позднее принцу Эндрю, когда тот пытался отбиться от обвинений в близкой дружбе с Джеффри Эпштейном, американским мультимиллионером и педофилом, и в связи с семнадцатилетней Вирджинией Робертс. Его интервью Эмили Маитлис для BBC в 2019 году стало катастрофой.

«Я посмотрел только несколько минут интервью принца Чарльза, – писал Лиз-Милн в дневнике 28 июня, – но и этого мне хватило, чтобы осудить всю затею. Я увидел мужчину средних лет, идеалиста, который с трудом подбирал слова, хмурился, стремясь выглядеть умнее, морщил лоб и гримасничал. С его стороны было ошибкой признать нарушение законов брака. Следовало скорее отказаться обсуждать этот вопрос, и неважно, насколько сильно было давление».

Того же мнения придерживался и Дики Арбитр, в прошлом пресс-секретарь Королевы. «Вся эта передача сплошь жалобы и стенания, гол, забитый в собственные ворота. Из-за нее испортились отношения не только между принцем и принцессой, но и между Сент-Джеймсским [где находился офис Чарльза] и Букингемским дворцом», – отмечал он. Вдвойне неудачно, что именно в вечер, когда интервью вышло в эфир, Диана присутствовала на вечеринке Vanity Fair в художественной галерее «Серпентайн» в том самом облегающем черном коктейльном платье от Christina Stambolian, которое позже войдет в историю как «платье мести».

Камилла продолжала отбиваться от потока злобных комментариев прессы, который только усилился после того, как Чарльз признался в измене, но тяжело ей приходилось не только из-за этого. Состояние здоровья ее матери, Розалинд, доставляло миссис Паркер-Боулз немало беспокойства. Как и Соня Кьюбитт, миссис Шанд боролась с тяжелым остеопорозом. Она потеряла почти 20 сантиметров в росте, позвоночник искривился так, что нарушился процесс переваривания пищи. «Было страшно, потому что мы ничего не знали о ее болезни, – рассказывала Камилла в документальном фильме BBC, вышедшем в эфир в 2021 году. – Иногда она шевелилась или ты прикасался к ней – и тут же раздавался крик. Помню, однажды к нам заехал кто-то из друзей матери, обнял ее и сломал ей ребро». В июле 1994 года Розалинд умерла в возрасте семидесяти двух лет. Спустя семь лет Камилла станет президентом Общества поддержки людей с остеопорозом – это будет ее первая руководящая должность в сфере благотворительности – и в речи упомянет «боль и унижение, которые приносит это заболевание»: «Думаю, качество ее [Розалинд] жизни настолько снизилось и страдания были настолько невыносимы, что она сдалась и потеряла желание просыпаться по утрам».

И словно боли, которую причинила смерть матери, было недостаточно, Эндрю подал на развод.

Многие друзья супругов верили: если бы не интервью Димблби, Паркер-Боулзы остались бы вместе – в силу привычки, ради возможности сохранить лицо или ради денег. И это несмотря на то, что Эндрю с 1986 года встречался с бывшей женой друга-сослуживца. Но признание Чарльза на камеру стало для него последней каплей. Кто-то, возможно, задавался вопросом: почему господин носитель серебряного жезла тянул с этим так долго? Разве недостаточно ему было книги Мортона? И всех этих шуточек про тампоны? Дело в том, что в негласном своде правил адюльтера для высшего общества, похоже, истинным бесчестием грозило только признание правды. У Эндрю ушло три месяца на обращение к адвокату, занимавшемуся бракоразводными процессами. Слушания начались в декабре. Дело рассмотрели невероятно быстро – в январе 1995 года, а к марту все уже было кончено. Оно и к лучшему. Диана нанесла ответный удар в разгромном интервью Мартину Баширу 20 ноября 1995 года, еще яснее осветив причины, по которым развалился ее брак с Чарльзом.

Супруги Паркер-Боулз успели оказаться вместе в центре еще одного скандала. На этот раз их предала одна из работниц Миддлуика, Маргарет Джилс, которая жила в домике в конце дороги. Эндрю лично предупредил ее о грядущем разводе и возможном появлении толпы журналистов. Она отплатила ему тем, что украла стопку семейных снимков из альбома и передала их The Sun. Паркеры-Боулзы подали иск, который газета предпочла удовлетворить, не доводя до судебного разбирательства. Камилле и Эндрю выплатили 25 000 фунтов. Эти деньги они перечислили на благотворительность.

Лора и Том, дети Паркеров-Боулзов, тяжело переживали позор родителей. Лора винила Чарльза в том, что он разрушил этот брак, и даже поругалась по этому поводу с принцем Уильямом. По сообщению Sunday Express со ссылкой на друга семьи, «Уильям обвинял Камиллу в том, что она принесла его матери много боли, и Лора немедленно вспылила: она не согласна была терпеть такое и тут же набросилась на Уильяма: „Твой отец испортил мне жизнь!“» В апреле 1995 года сына Камиллы, Тома, который по-прежнему учился в Оксфорде, задержали за хранение экстази и конопли. Наркотики обнаружили у него при обыске на выходе из одного из лондонских ночных клубов. «Постоянно попадая в неприятности, я совершенно не улучшал ситуацию. Никаких серьезных правонарушений: я слонялся без дела, совался в неприятности там и сям и не слишком умно повел себя, когда меня поймали», – рассказывал он в 2015 году в интервью одному из австралийских телеканалов. К тому времени Том уже стал успешным ресторанным критиком. Из Оксфорда его тогда все же не отчислили, полиция ограничилась предупреждением.

В феврале 1996 года Эндрю и его любовница Розмари Питман, очень богатая и всегда жизнерадостная, заключили брак в отделе записи актов гражданского состояния в Челси. На церемонии присутствовали их дети. Возможно, ему просто хотелось жить в мире, оставив позади весь тот бесконечный, вечно пережевываемый прессой хаос, в который превратился его союз с Камиллой. Теперь уже бывшая миссис Паркер-Боулз, ранимая и уязвимая, осталась балансировать на тонком льду. Казалось, она рискует провести остаток жизни в опустевшем теперь семейном гнездышке в Уилтшире, и компанию ей составят только два джек-рассел-терьера.

IV

Впервые за все эти годы Камилла почувствовала, что теряет контроль над своей жизнью. Если бы принц Уэльский решил сейчас отказаться от связи с ней, и социальное положение, и финансовое благополучие Камиллы серьезно пошатнулись бы. О деньгах ей, впрочем, и так пришлось беспокоиться. В процессе развода Миддлуик-хаус был продан. Его купил Ник Мейсон, барабанщик группы Pink Floyd. Вырученную сумму разделили между бывшими супругами. Камилла потратила свою долю на Рэй-Милл-хаус, поместье середины XIX века, занимавшее 17 акров. Оно обошлось ей в 850 000 фунтов. Сделка состоялась в мае 1995 года. Камилла обставила новое жилище, стремясь создать атмосферу уюта: тут и там – семейные реликвии, в гостиной на стене – огромный портрет Алисы Кеппел, притягивавший взгляды. Поместье было расположено идеально: уединенное, спрятанное в тупике длинной подъездной аллеи, оно находилось в Чиппенхейме, Уилтшир, достаточно близко к Хайгроуву. Эта покупка практически разорила Камиллу. Поговаривали, что вскоре отрицательный баланс на ее счету в банке Coutts приблизился к 130 000 фунтам. Рэй-Милл нуждался в ремонте, но позволить его себе Камилла не могла. Изначально она планировала перестроить амбар на территории поместья и предложить овдовевшему отцу переселиться туда, но все уперлось в отсутствие разрешения на строительство. Майору Шанду пришлось вместо этого переехать к Аннабель. Единственным известным источником дохода Камиллы была доля во владении семейным участком земли в Линкольншире, что приносило 15 000 фунтов в год.

Свой вклад в гору финансовых трудностей внесли и потери, понесенные всеми инвесторами Лондонского Ллойда, крупнейшего в мире страхового рынка. Физические лица, представленные на нем – names в терминологии рынка, – обеспечивали финансирование страховых синдикатов и получали долю прибыли. В том, чтобы выступить в роли гаранта на этом рынке, была своя изюминка – как и в том, чтобы иметь счет в Coutts. Но когда ситуация изменилась в худшую сторону, синдикатам пришлось выложить все до последнего пенни или, по выражению The Guardian, «до последней запонки». При этом большую часть физических лиц на рынке составляли ничего не подозревающие аристократы, которые привыкли обналичивать чеки, не читая мелкий шрифт. Теперь к ним предъявили требования выплат, поскольку между 1988 и 1992 годами Ллойд понес колоссальные убытки на сумму около 8 миллиардов фунтов. Основными причинами были жесткая политика Соединенных Штатов в отношении асбеста и загрязнения окружающей среды и страшные шторма, бушевавшие в Северной Европе. Среди должников оказались принц Майкл Кентский (миллион фунтов), мать принцессы Дианы, Фрэнсис Шанд-Кидд (1,3 миллиона), отец герцогини Йоркской Рональд Фергюсон (миллион) и бывший премьер-министр Эдвард Хит (1,4 миллиона). Два разорившихся синдиката стоили Камилле 400 000 фунтов из состояния, оставленного ей бабушкой. Чтобы защититься от рисков в Ллойде, Рэй-Милл пришлось передать в доверительное управление.

Скорее всего, до какой-то степени эти финансовые проблемы были частью стратегии. Общественное мнение должно было решить, что неудачное откровение принца вынудило Эндрю развестись с Камиллой и что теперь миссис Паркер-Боулз необходим большой дом, где можно поддерживать привычный для любовницы Чарльза образ жизни. Разумеется, расходы должен был взять на себя принц. Очевидно же, что дама его сердца останется без средств, он обязан прийти ей на помощь. Один из ее друзей, придерживавшийся этой версии, в качестве аргумента отметил: «Она [Камилла] отлично играет в покер».

Пытаясь исправить положение после развода, Камилла пользовалась привилегиями, которые приносило ей расположение Чарльза. Для приема, устроенного в Рэй-Милл, готовил специально прибывший из Хайгроува повар. Берни Флэннери, дворецкий из поместья принца Уэльского, закупал для нее продукты в Sainsbury's и записывал расходы на счет принца. Молли, лошадь Камиллы, перевезли в конюшню Хайгроува – это позволило сократить расходы на охоту. Рэй-Милл украшали цветы, кустарники и деревья из владений принца: их прислали на трейлере. К штату работников присоединились два садовника и две экономки. Изрядно потрепанный автомобиль миссис Паркер-Боулз сам Чарльз заменил новеньким блестящим Ford Mondeo Estate, а когда дорогу к дому размыло, подарил ей еще и Range Rover. В ответ на критику, которой пресса подвергла внешний вид Камиллы, на пополнение гардероба ей было выделено финансирование из Фонда Уэльса на разного рода непредвиденные расходы. Возможно, кому-то эти жесты покажутся только мелкими подачками (особенно учитывая состояние Чарльза), но монархам свойственно ошибаться в представлениях о финансовых потребностях других людей.

Камилла все чаще начала присоединяться к Чарльзу во время запланированных официальных встреч. Одна из ее давних подруг, Вирджиния Кэррингтон, в 1996 году поступила на службу при дворе принца и занималась его личным расписанием. Камилла нередко появлялась на важных мероприятиях в Сент-Джеймсском дворце. Болланд, проводя закулисные брифинги для прессы, то и дело повторял: «Принц отчаянно старается улучшить свой имидж в глазах народа, но присутствие миссис Паркер-Боулз по-прежнему обязательно, мы это не обсуждаем». В его команде запомнили и другую фразу, звучавшую не реже: «[Камилла – ] женщина, которая ждала». Бывший коллега Болланда говорил: «Именно он изобрел эту легенду. Вся та кампания была весьма агрессивной».

На улучшение качества жизни Камиллы повлиял также весьма опасный инцидент. Это случилось июньским вечером 1997 года. Она ехала на ужин в Хайгроув, к принцу, и на узкой проселочной дороге возле Малмсбери, Уилтшир, влетела в универсал Volvo пятидесятитрехлетней Кэролайн Мелвил-Смит. Из-за лобового столкновения машина Камиллы потеряла переднее колесо, а Volvo перевернулся и оказался в канаве. Миссис Паркер-Боулз, по словам мисс Мелвил-Смит, получившей в результате аварии травмы груди, «мчалась как ракета». Камилла лишь потянула мышцы запястья. Потрясенная, она выбралась из машины, вызвала полицию и скорую помощь, а потом позвонила в Хайгроув принцу. Для этого ей пришлось уйти от места столкновения, поднявшись повыше в поисках более устойчивого сигнала. Решение оказалось не лучшим: Кэролайн Мелвил-Смит все это время оставалась запертой в перевернувшейся машине, потому что юбку защемило дверью.

Чарльз немедленно отправил к Камилле личного телохранителя, двух слуг и еще двоих придворных. Когда прибыли полицейские, мисс Мелвил-Смит, весьма расстроенная из-за случившегося, заявила, что виновница покинула место аварии. Тут же было придумано совершенно невероятное объяснение этому действию: Камилла якобы поступила в соответствии с техникой борьбы с терроризмом, предписывавшей немедленно уйти с места происшествия. «Шок побуждает нас делать странные вещи. Мне искренне жаль ее. Было не слишком-то вежливо уйти, не оказав мне помощи», – сообщила мисс Мелвил-Смит в интервью Associated Press. Месяц спустя королевская прокурорская служба пришла к выводу, что оснований для предъявления обвинения недостаточно. Кэролайн отказалась составлять официальную жалобу, благоразумно заподозрив, что слово «королевская» в названии прокурорской службы подразумевало мать принца Чарльза.

«Не хочу доводить дело до суда, потому что это мне ничего не даст, – отметила мисс Мелвил-Смит в интервью The Independent, после чего добавила немного угрожающе: – Я сейчас располагаю средствами, поэтому легко могу позволить спустить дело на тормозах… Было бы свинством продолжать, потому что Камилле и так нелегко приходится и станет только хуже стараниями прессы».

Но что если бы в результате аварии кто-то погиб? Волна общественного сочувствия оказалась бы настолько велика, что Чарльз потерял бы и те немногие шансы формально закрепить связывающие его с Камиллой узы, которые оставались у него сейчас. Ей нужна была защита, и принц позаботился, чтобы недалеко от ее дома круглые сутки дежурила семейная пара водителей.

Теперь, чтобы закрепить положение дел, следовало еще более открыто продемонстрировать интерес Чарльза к Камилле. Для этого идеально подошло празднование ее пятидесятилетия – 18 июля 1997 года. Незадолго до этого дня на канале Channel 5 вышел документальный фильм, представлявший Камиллу в лучшем свете. Роберт Феллоуз попытался призвать Королеву наложить вето на запланированное торжество, но принц Уэльский обратился к ближайшему союзнику, старшему камердинеру Майклу Фосетту. Ему приказано было не жалеть никаких сил на организацию в Хайгроуве роскошного банкета в честь миссис Паркер-Боулз. А в сентябре Камилла примерила на себя образ филантропа, возглавив Национальное общество поддержки людей с остеопорозом – фонд, который они с Аннабель организовали вместе. Благотворительный вечер, описанный в анонсах как «чарующий», давал Камилле возможность продемонстрировать человечность, искренне и вдохновенно рассказав о долгом угасании матери. Всего было разослано 1500 приглашений для знаковых гостей из мира аристократии и прессы, стоимость билетов составила 100 фунтов за штуку. Чарльз от этого мероприятия тоже выигрывал: сияющий нимб Дианы начал к тому времени постепенно тускнеть. Принцесса привлекала к себе ненужное внимание прессы, путешествуя вдоль южного побережья Франции на яхте Мохаммеда Аль-Файеда.

Болланд планировал мероприятия, казавшиеся, на контрасте, более спокойными: например, совместный отпуск Чарльза и Камиллы в Биркхолле (волынки!). Но по мере того, как приближался день вечеринки в честь юбилея Камиллы, к Роберту Феллоузу присоединялось больше недовольных, причем не только из числа придворных. По словам одного из друзей миссис Паркер-Боулз, даже майор Шанд ясно дал понять, что «все это в корне неправильно».

Сама Камилла ни за что не отказалась бы от минуты триумфа, спланированной принцем Уэльским. В вечер дня рождения ей наконец не придется пробираться в Хайгроув через боковой вход. Пресса, выпестованная Болландом, получила редкую возможность присутствовать на празднике: когда машина женщины, ради которой все это было придумано, подъехала к поместью принца со стороны главной аллеи, ее встречали вспышки камер. На всех фотографиях сидящая на заднем сиденье Камилла радостно улыбается. На ней интригующее темно-синее шелковое платье, и блики играют на роскошном ожерелье из жемчуга и бриллиантов. Редакторы модных журналов сразу же окрестили его «ярким заявлением»: ожерелье ей подарил принц Уэльский на юбилей. Поговаривали, будто раньше оно принадлежало Алисе Кеппел, а Чарльз выкупил его из чьей-то частной коллекции.

Гости – всего 80 человек – собрались в садах Хайгроува в шатрах, оформленных в духе волшебного Востока. Тут и там арфисты услаждали слух присутствующих музыкой. Приложений, чтобы хвастаться фотографиями, тогда еще не изобрели, поэтому никто не мог осудить яркий пример культурной апроприации: официантов, одетых в традиционные белые арабские рубахи дишдаши и алые тюрбаны. Члены королевской семьи – и даже сыновья Чарльза – не присутствовали, зато пришли все старые друзья пары и родственники Камиллы. Принц и миссис Паркер-Боулз танцевали всю ночь и вели себя как муж и жена.

Яркая картинка. Теперь представьте, что экран внезапно гаснет.

V

Через шесть недель мир обезумел от горя.

Именно Болланд 31 августа 1997 года сообщил о гибели Дианы Камилле: та до его звонка была уверена, что принцесса только ранена. Миссис Паркер-Боулз отреагировала так, как отреагировала бы любая мать. «Бедные мальчики!» – опечалилась она. Потом спросила о Чарльзе. Как он? Держится ли? Ему нельзя терять самообладание – ради детей. Камилла знала принца достаточно хорошо, чтобы понимать, как сильно он будет винить себя в случившемся.

Теперь, конечно, и речи быть не могло о том, чтобы в сентябре поехать в Биркхолл. И о «чарующем» вечере, который должен был подарить ей образ женщины, занимающейся благотворительностью, придется забыть. Общество немедленно канонизировало Диану, а Та Другая, доставившая ей столько проблем, тут же словно стала прокаженной. Камилла снова ушла на дно, скрывшись в уилтширском поместье. Чарльз организовал полицейское дежурство возле ее дома на случай, если какой-нибудь одержимый горем сумасшедший решит проникнуть туда. Словом, даже несмотря на то, что Камилла привыкла играть вдолгую, обстоятельства складывались не лучшим образом.

Пока мир оплакивал Диану, у Камиллы было достаточно времени поразмыслить, как эта смерть повлияет на ее будущее. Чарльз, охваченный отчаянием и паникой, то и дело звонил ей. Камилла, как и всегда, успокаивала его. Мне рассказывали, что принца терзала смесь грусти, надежды, казавшейся неуместной, и жалости к себе. Воистину ядовитый коктейль. Одинокие прогулки по вересковым пустошам Балморала, во время которых он предавался скорби, не заглушали чувства вины. В первые пару часов, когда еще оставалась надежда, что парижские доктора смогут спасти Диану, Чарльз переживал, не вернется ли мать его детей в Лондон парализованной или с повреждением мозга. Подливала масла в огонь и давно забытая нежность, которой были наполнены первые дни их брака. Она ведь была так молода, когда вышла замуж! «Я всегда думал, что Диана рано или поздно вернется ко мне, потому что ей нужен будет тот, кто о ней позаботится», – говорил он, и эти грезы словно стирали злость, накопленную за годы взаимных обвинений.

Да и каковы теперь были шансы на успешное завершение того, что Марк Болланд называл «Операцией ПБ» («Операцией Паркер-Боулз»)? Диана отправилась в это безумное путешествие в Париж с Доди Аль-Файедом только потому, что он, Чарльз, отверг ее. Народ верил: все могло быть иначе, если бы не одержимость принца любовницей «с лошадиной рожей», Камиллой. Чарльз опасался, что теперь его не простят. Как повлияет случившееся на его положение будущего короля? Чарльзу уже исполнилось сорок восемь лет, но в глазах публики его все еще затмевала сиятельная праведность матери. И вот теперь эта трагедия. Отныне он обречен блуждать во мраке. Сейчас, когда Диана воспринимается чуть ли не как святая, а на него смотрят как на человека, лишившего ее радости, не повторит ли он путь герцога Виндзорского, отправившегося в изгнание из-за упрямого нежелания расстаться с замужней женщиной? Чарльзу предстояло растить лишившихся матери сыновей, а потому монашеское уединение представлялось единственно возможным выходом.

Камилла заперлась в уилтширском поместье. Вместе с 2,5 миллиардами зрителей она смотрела по телевизору трансляцию похорон принцессы. Было трудно сказать, насколько долго миссис Паркер-Боулз придется скрываться, пока журналисты ищут, кого, кроме своих же коллег, можно винить в случившемся. Врагом номер один в глазах людей оставалась Камилла. Но все еще могло измениться. Если действовать осторожно, смерть Дианы станет переменой, «ниспосланной провидением», как вполголоса выразилась королева-мать, шансом на чудесное спасение для монархии и любовницы принца.

Спустя восемь месяцев продолжилась кампания по созданию положительного имиджа Камиллы. В 1998 году Чарльз назначил ей годовое содержание в размере 120 000 фунтов, которые выплачивались раз в три месяца из его личных фондов, и предоставил дополнительные привилегии. Его окружение считало, что пресса снова осудит принца, если окажется, что банк забрал за долги Рэй-Милл-хаус, который прочно ассоциировался в народном сознании с его любовницей. Видимо, именно поэтому Чарльз и стал решать проблему ее задолженности в банке Coutts. Благодаря усилиям Марка Болланда общество вскоре начало видеть в Чарльзе достойного симпатии отца-одиночку, которого обожают сыновья. К концу 1998 года, согласно опросам BBC Radio 4, звание человека года перешло от Тони Блэра к принцу Уэльскому.