Текст книги "Древняя Греция"

Рабовладение

Как уже упоминалось, даже после возникновения городов-государств в архаическую эпоху для многих в Древней Греции свобода оставалась лишь ускользающей мечтой. Данные о существовании рабства в начале эпохи «темных веков» уже говорят о сложных отношениях зависимости между свободными и несвободными. В эпосе Гомера и Гесиода говорится о разных группах людей – dmōs, doulē и douleios; все это зависимые и в большей или меньшей степени несвободные люди. Некоторые упоминающиеся в поэмах зависимые люди более напоминают подчиненных домочадцев, а не одушевленную собственность. Они живут практически в тех же условиях, что и хозяева, у них свои семьи. Другие, взятые в плен на войне, низводились до подлинно рабского состояния, то есть находились полностью во власти хозяев, извлекавших выгоду из их труда. Эти рабы считались собственностью, движимым имуществом, а не людьми. Если поэмы отражают реалии «темных веков», то полное рабство все же не было главной формой зависимости в Греции того времени.

Появление гражданства как категории, определяющей принадлежность к особой группе людей, составляющей греческий город-государство, с неизбежностью высветило контраст между теми, кто был включен в число граждан, и теми, кто оказался вне этой группы. Свобода от контроля со стороны других была необходимым предварительным условием, чтобы стать политически полноправным гражданином, что в городах-государствах прежде всего значило быть свободнорожденным совершеннолетним мужчиной. Самым большим контрастом, возникшим после появления гражданства, был контраст между свободными (eleutheros) и несвободными, или рабами (doulos). В этом смысле распространение в архаическую эпоху четкой идеи личной свободы, реализуемой в рамках новой политической формы – города-государства, может, в свою очередь, парадоксальным образом вести к широкому распространению рабского труда. Рост экономической активности в этот период, возможно, также способствовал импорту рабов в ответ на возросшую потребность в рабочей силе. В любом случае рабство в том виде, как оно оформилось в архаическую эпоху, низвело большинство несвободных людей до положения полной зависимости; они стали собственностью своих владельцев. Как позже определил Аристотель, рабы были «одушевленной собственностью»[39]39
  Аристотель. Политика. 1253b (пер. С.А. Жебелева).


[Закрыть]. Он заключил, что рабство – естественное состояние, так как есть люди, не обладающие достаточным рассудком, чтобы быть свободными, хотя и с некоторыми колебаниями согласился с возражениями против утверждения, будто некоторые люди по своей природе недостойны быть свободными.

Проблемой в теории Аристотеля о естественности рабства стали пленники, захваченные на войне: они были свободными, пока поражение в битве не лишило их этого статуса, и вовсе не слабость рассудка обратила их в одушевленные орудия. Тем не менее во всех греческих полисах считалось, что военнопленные могут быть проданы в рабство (если не будут выкуплены своими семьями). Относительно небольшое число рабов, по-видимому, рождалось и воспитывалось в хозяйствах тех, на кого они работали. Большинство рабов приобреталось на международном рынке. Работорговцы ввозили рабов в Грецию из населенных варварами земель на севере и востоке, где иностранные грабители и пираты захватывали негреков. Местные разбойники в тех местах нападали также на соседей и захватывали людей, чтобы продать их работорговцам. Затем работорговцы с прибылью продавали свой товар в Греции. Геродот сообщает, что некоторые фракийцы – народ, живший к северу от континентальной Греции, «продавали своих детей на чужбину»[40]40
  Геродот. История. V.6 (пер. Г.А. Стратановского).


[Закрыть]. Это сообщение, вероятно, означает, что некая группа фракийцев продавала детей, захваченных у других групп фракийцев, которых считали чужаками. Греки воспринимали всех иностранцев, не говоривших по-гречески, как варваров (barbaroi) – людей, чья речь звучала для греков как бессмысленное бормотание – «бар-бар». Греки не считали всех варваров одинаковыми: те могли быть храбрыми или трусливыми, умными или недалекими, но не являлись, по греческим представлениям, достаточно воспитанными. Греки, подобно фракийцам и другим народам, у которых существовало рабовладение, легче обращали в рабство тех, кто казался им непохожим, чья этническая и культурная чуждость позволяла не обращать внимания на их человеческую сущность. Греки, однако, обращали в рабство и других греков. Особенно тех, кто потерпел поражение в войне, но эти греки-рабы не были членами того же города-государства, что и их хозяева. Богатые семьи давали рабам-грекам какое-то образование, чтобы те могли служить наставниками для детей, потому что в то время еще не существовало школ, содержащихся за общественный счет.

Рабовладение стало нормой в Греции только к 600 г. до н. э. В конечном счете стоимость раба упала настолько, что даже семьи со средним достатком могли позволить себе одного или двух. Тем не менее даже богатые греческие землевладельцы никогда не приобретали толпы рабов, сравнимые с теми, что поддерживали римскую систему водоснабжения во времена империи или работали на плантациях американского Юга перед Гражданской войной в США. Например, содержать в течение круглого года большое число рабов в Греции было экономически невыгодно, потому что сельское хозяйство там требовало обычно недолгих периодов интенсивного труда, перемежаемых длительными промежутками бездеятельности, когда рабов требовалось кормить, но нечем было занять.

И все же к V в. до н. э. численность рабов в некоторых городах-государствах достигала не менее трети всего населения. Этот процент означает, конечно, что мелкие землевладельцы, их семьи и наемные свободные работники все еще составляли большинство трудового населения в греческих городах-государствах. Особая система рабства в Спарте, как будет показано далее, представляет собой редкое исключение из этой ситуации. Богатые греки повсюду считали зазорным трудиться на кого-то другого, но их отношение не соответствовало реалиям жизни многих бедняков, зарабатывавших на жизнь любой работой, которую удавалось найти.

Как и свободные трудящиеся, рабы выполняли все виды работ. Жизнь домашних рабов – часто это были женщины – подвергалась меньшим физическим опасностям. Они поддерживали чистоту, готовили пищу, носили воду из общественных источников, помогали супруге хозяина ткать, следили за детьми, сопровождали главу семьи, когда тот совершал покупки (по греческому обычаю), а также выполняли другие домашние дела. Не могли они отказать и в том случае, если хозяин требовал сексуальных услуг. Рабы, трудившиеся на небольших предприятиях, например в гончарных мастерских или кузницах, а также на полях, часто работали рядом со своими хозяевами. Богатые землевладельцы, конечно, могли назначить одного из рабов надсмотрщиком, чтобы тот следил за работой других рабов, когда хозяева оставались в городе. Самые худшие условия выпадали на долю тех рабов, которых сдавали для работы в тесных, чреватых обвалами штольнях немногочисленных золотых и серебряных рудников Греции. Это был изнурительный и опасный труд в каторжных условиях, в темноте и тесноте. Владельцы могли наказывать своих рабов так, как считали нужным, и даже убивать, не опасаясь каких-либо заметных последствий. (Убийство раба хозяином считалось по меньшей мере предосудительным, а в Афинах классического периода, возможно, и незаконным, но наказание могло состоять лишь в ритуальном очищении.) Сильные побои, которые приводили к инвалидности трудоспособного раба, и казни физически крепких рабов были, вероятно, редкими, поскольку уничтожение столь полезной собственности было для хозяина экономически бессмысленным.

Несколько более независимыми чувствовали себя так называемые общественные рабы (dēmosioi, «принадлежащие народу»), находившиеся в собственности города-государства, а не частных лиц. Они жили самостоятельно и выполняли особые задачи. В Афинах, например, общественные рабы в более позднее время отвечали за качество чеканки монет. Они также исполняли осуждаемые обществом обязанности, связанные с применением силы против граждан, например оказывая поддержку должностным лицам при аресте преступников. Официальным городским палачом в Афинах тоже был общественный раб. Рабы, приписанные к храмам, не имели отдельных хозяев, так как принадлежали божеству святилища, слугами которого они были, как показано, например, в трагедии афинского драматурга Еврипида «Ион», поставленной в конце V в. до н. э.

В лучшем случае домашние рабы, у которых были человеколюбивые хозяева, могли жить, не сталкиваясь с жестокими наказаниями. Им даже могли разрешать сопровождать семейство хозяина в путешествиях и присутствовать при совершении религиозных обрядов, например жертвоприношений. Однако, не имея права обзавестись своей семьей, владеть имуществом, лишенные юридических или политических прав, они жили в отчуждении от обычного общества. По словам античного комментатора, жизнь рабов заключалась в «работе, наказании и еде»[41]41
  Псевдо-Аристотель. Экономика. I.1344а.35 (пер. Г.А. Тароняна).


[Закрыть]. Их труд способствовал устойчивости экономики греческого общества, но редко приносил пользу им самим. И все же, несмотря на свое несчастное положение, греческие рабы – за исключением Спарты – почти никогда не устраивали крупных бунтов, возможно, потому, что слишком различались и по языкам, и по происхождению, и слишком далеко находились от родины, чтобы, подняв восстание, бежать туда от хозяев. Иногда владельцы по доброй воле освобождали рабов, а некоторые обещали свободу в будущем как награду за тяжелый труд. Освобожденные рабы не становились гражданами греческих полисов, а оказывались в положении постоянно проживающих чужеземцев, метеков. Ожидалось, что они будут помогать своим прежним хозяевам в случае надобности.

Домохозяйство и брак

С появлением в греческом городе-государстве развитого рабовладения увеличились и домохозяйства, добавив новых обязанностей женщинам, в особенности богатым, чья жизнь была посвящена управлению домом. Супруги содержали семью совместно, но если мужья проводили время вне дома, возделывая землю, участвуя в политической жизни и общаясь с друзьями, то на долю жен выпадало собственно управление домашним хозяйством (oikonomia, от которого произошло современное слово экономика). Женам надлежало растить детей, следить за хранением продовольствия и приготовлением еды, вести семейные финансы, руководить работой домашних рабов и ухаживать за ними, если те вдруг заболевали. Главным занятием было ткачество, поставлявшее ткани для пошива одежд. Ткани были дорогие, особенно цветные и узорчатые; их носили женщины, если их семьи могли себе позволить такую роскошь (илл. 4.3). Таким образом, домашнее хозяйство зависело от женщин, чей труд позволял семье быть экономически самодостаточной, и от мужчин-граждан, участвовавших в общественной жизни полиса.

Бедные женщины работали вне дома, часто в мелких лавках на общественном рынке (агоре), располагавшемся в центре каждого поселения. Лишь в Спарте женщины могли заниматься физической подготовкой наряду с мужчинами. Главная роль, отведенная женщинам в общественной жизни города-государства, состояла в участии в религиозных обрядах, государственных празднествах и похоронах. В некоторых празднествах могли участвовать только женщины – особенно связанных с культом Деметры, которую греки почитали за то, что она научила их жизненно важному искусству земледелия. В качестве жриц женщины исполняли общественные обязанности в различных официальных культах, которых, например в Афинах к V в. до н. э., было более 40. Женщины, занимающие эти посты, часто пользовались значительным уважением, получали практическую выгоду в виде выплачиваемого государством жалованья, а также бóльшую свободу появляться на публике.

В браке женщины оказывались под юридической опекой мужей – так же как до замужества были под опекой отцов. Браки устраивались мужчинами. Опекун женщины – отец, а в случае его смерти дядя или брат – обычно договаривался о помолвке ее с сыном другого мужчины, когда она была еще ребенком, возможно лет в пять. Помолвка была важным общественным событием, проходившим в присутствии свидетелей. Опекун в этой ситуации повторял формулу, выражавшую главную цель брака: взять «по закону в свой дом свободную женщину для рождения законных детей»[42]42
  Лукиан. Тимон. 17 (пер. Б.В. Казанского).


[Закрыть]. Сам брак обычно заключался, когда девушка только вступала в подростковый возраст, а жених был на 10–15 лет старше. Гесиод советовал мужчине «лет тридцати ожениться – вот самое лучшее время», в жены же брать юную девушку: «года четыре пусть зреет невеста, женитесь на пятом»[43]43
  Гесиод. Труды и дни. 695–698 (пер. В.В. Вересаева).


[Закрыть]. Вступление в законный брак означало, что невеста будет жить в доме своего мужа. Переход в дом мужа в современной свадебной церемонии очень напоминает греческий брак. Женщина приносила с собой приданое (это могла быть земля, дававшая доход, если она была богата) и личное имущество, которое становилось частью достояния нового домохозяйства и могло быть унаследовано ее детьми. Закон обязывал мужа сохранять приданое и вернуть его в случае развода. При разводе большее значение имела власть, а не право. Муж мог выгнать жену из своего дома, но и жена теоретически могла по своей инициативе уйти от мужа, вернувшись под опеку родственников-мужчин. Ее свобода действий, однако, могла быть ограничена, если муж силой удерживал ее. Нормой в Древней Греции была моногамия, а нуклеарная семья (то есть муж, жена и дети, живущие вместе под одной крышей, без других родственников) была распространена повсюду, за исключением Спарты, хотя на разных этапах жизни супруги могли жить вместе с другими родственниками. Полноправные мужчины могли безнаказанно вступать в половые отношения с рабынями, иностранками, проститутками или несовершеннолетними свободными юношами, если те выражали согласие. У полноправных женщин не было такой сексуальной свободы, а супружеская измена влекла за собой суровое наказание и для женщин, и для их преступных партнеров-мужчин. Спарта, как часто случалось в отношении греческих социальных норм, была исключением. Там бездетная женщина могла вступить в связь с другим мужчиной, чтобы родить ребенка, если на то было согласие мужа.

Женщины в Греции пребывали под опекой мужчин и в правовом, и в гражданском смысле, прежде всего, вследствие стремления регулировать брак и деторождение, а также сохранить семейную собственность. Патерналистское отношение древних греков к женщинам основывалось на желании контролировать воспроизводство потомства и, соответственно, распределение собственности – проблема, с особой остротой проявившаяся в стесненных экономических условиях эпохи «темных веков». Гесиод, к примеру, явно указал на это в связи с мифом о первой женщине, Пандоре[44]44
  Гесиод. Теогония. 507–616; Труды и дни. 42–105 (пер. В.В. Вересаева).


[Закрыть]. Согласно этому мифу, глава всех богов Зевс, создал Пандору в наказание мужчинам, когда Прометей, враждебный Зевсу, украл у него огонь, чтобы отдать людям, еще не знавшим огня. Пандора после этого выпустила «зло и болезни» в прежде не знавший их мир мужчин, открыв крышку ящика или кувшина, который вручили ей боги. Далее Гесиод упоминает о дочерях Пандоры, навеки ставших для мужчин «прекрасным злом», сравнивая их с трутнями, живущими за счет других пчел, лишь принося вред дому. Но, продолжает он, всякий мужчина, отказывающийся от брака, чтобы избежать «женских вредительных дел», в «печальной старости» окажется без ухода со стороны детей[45]45
  Гесиод. Теогония. 603–605 (пер. В.В. Вересаева).


[Закрыть]. Больше того, после его смерти родственники разделят между собой его имущество. Другими словами, мужчина должен жениться, чтобы породить детей, которые были бы ему опорой в старости, а после его смерти сохранили бы его собственность, унаследовав ее. Женщины, согласно греческой мифологии, были для мужчин необходимым злом, но в реальности жизнь женщин в городе-государстве включала общественные и религиозные обязанности огромной важности.

Глава 5
Олигархия, тирания и демократия

Хотя греческие города-государства отличались размерами и объемом имеющихся в их распоряжении природных ресурсов, на протяжении архаической эпохи сформировались общие базовые политические институты и традиции: гражданство, рабовладение, ограничение юридических прав женщин и исключение их из политики, а также сохранение господства богатой знати в общественной жизни. Но эти особенности получили в каждом из городов-государств различное развитие. Судя по отдельным сообщениям, монархия в Греции практически умерла с концом Микенской цивилизации. В любом случае правление в Спарте двух царей, передававших власть по наследству, оформилось скорее как часть ее сложной олигархической системы, а не функционировало как монархия в обычном смысле, при которой единовременно у власти стоит один правитель и нет сложных и строгих требований разделения власти, которым следовали спартанские «цари». В Спарте и некоторых других полисах Греции ограниченное число мужчин-граждан пользовались значимой политической властью, создав таким образом политическую систему, названную олигархией (oligarchia по-гречески – «власть немногих»). В других городах-государствах утвердилось господство единовластного правителя, захватившего власть каким-либо незаконным, иногда насильственным, образом, которого греки называли тираном (от греческого tyrannos). Власть тирана, переходившая от отца к сыну, зафиксирована несколько раз во всем пространстве греческого мира, от городов-государств на Сицилии на западе до острова Самос у берегов Ионии на востоке, хотя большинство этих режимов не смогли удержаться у власти дольше пары поколений.

800–600 гг. до н. э.: возникновение особых законов и традиций спартанского общества.

Ок. 730–710 гг. до н. э.: спартанцы вторгаются в Мессению в ходе Первой Мессенской войны.

Ок. 657 г. до н. э.: Кипсел из рода Бакхиадов становится тираном Коринфа.

Ок. 640–630 гг. до н. э.: спартанцы вторгаются в Мессению в ходе Второй Мессенской войны. В Афинах начинает формироваться демократия.

Ок. 632 г. до н. э.: в Афинах Килон пытается захватить власть силой.

Ок. 630 г. до н. э.: родилась Сапфо.

625 г. до н. э.: смерть Кипсела. Тираном Коринфа становится его сын Периандр.

621 г. до н. э.: законы Драконта в Афинах.

594 г. до н. э.: афиняне призывают Солона переписать законы, чтобы положить конец социальным и экономическим конфликтам.

546 г. до н. э.: Писистрат с третьей попытки становится тираном в Афинах.

Ок. 540 г. до н. э.: начало тирании на Самосе.

Ок. 530 г. до н. э.: Пифагор бежит с Самоса в Южную Италию.

527 г. до н. э.: смерть Писистрата, его сын Гиппий становится тираном в Афинах.

510 г. до н. э.: род Алкмеонидов при военной помощи спартанцев свергает тиранию в Афинах.

508 г. до н. э.: Клисфен начинает демократические реформы в Афинах. Спартанское вторжение отражено народом Афин.

Тем не менее в других городах-государствах появляются ранние формы демократии (dēmocratia – власть народа), предоставляющие всем гражданам мужского пола право на участие в управлении. Это была совершенно новая форма правления; современные люди могут не осознавать, насколько значимо ее появление, поскольку, основываясь на своем опыте, полагают демократию существующим «по умолчанию» принципом политической организации. Собрания мужчин, обладающих некоторым влиянием на царя, существовали в некоторых ранних государствах древнего Ближнего Востока: мудрые правители всегда искали мудрых советников, чтобы отслеживать настроения в народе, но греческая демократия вырвалась на неведомый уровень, отдав всю политическую власть в руки граждан-мужчин. Самую известную демократию в Греции установили афиняне, и личная свобода граждан-мужчин расцвела до степени, не виданной прежде в античном мире и редкой даже ныне. Эти расходящиеся пути политического и общественного развития города-государства говорят о масштабе проблем, с которыми столкнулись греки в попытках выстроить в архаическую эпоху новый образ жизни и, пересоздавая сферу политики, поддержать растущее население за счет сельского хозяйства и торговли (илл. 5.1). В ходе этих попыток перспективно мыслящие люди также стали по-новому формулировать понимание физического мира, свое отношение к нему и взаимоотношения людей друг с другом. Новизна этих философских и естественно-научных идей стала эхом новых политических обстоятельств.

Ранняя Спарта

Спартанцы сделали олигархию политической основой общества, всегда готового к войне. Спартанский образ жизни стал повсеместно известен своей дисциплиной, особенно ярко проявлявшейся в рядах спартанской пехоты, самой мощной военной силы в Греции архаической эпохи. Безопасную основу для наращивания ее мощи создавало удобное для обороны местоположение Спарты, разместившейся на узкой, протянувшейся с юга на север равнине между труднопроходимыми горными хребтами Юго-Восточного Пелопоннеса, в области, называвшейся Лакония. (Отсюда местное именование спартанцев – лаконцы; также их могли называть лакедемонянами по альтернативному названию Спарты – Лакедемон.) Город-государство имел выход к морю через Гифеон – порт, располагавшийся примерно в 40 км южнее от главного города, но порт этот находился на опасном участке Средиземного моря, окутанном опасными ветрами и изобилующими предательскими течениями. Из-за этого враги не могли угрожать Спарте с моря, но относительная изолированность от него не позволила спартанцам стать умелыми моряками. Их сила и их интересы оставались привязанными к материку.

Греки полагали, что предками спартанцев были дорийцы, вторгшиеся в Пелопоннес из Центральной Греции и покорившие первоначальных обитателей Лаконии около 950 г. до н. э., но, как упоминалось выше, данные археологии указывают, что никакого единичного «дорийского вторжения» не было. В историческое время жители Лаконии говорили на дорийском диалекте греческого языка, но нет никаких надежных свидетельств, позволивших определить их первоначальное происхождение. Изначально спартанцы поселились как минимум в четырех небольших деревнях, две из которых явно занимали господствующее положение. Эти ранние поселения позже объединились, образовав ядро того, что в архаическую эпоху стало полисом спартанцев. Этот процесс политического объединения греки назвали синойкизмом («союзом домохозяйств»). В ходе синойкизма люди продолжали жить в своих деревнях даже после того, как одно из поселений становилось главным городским центром нового города-государства. (Синойкизм имеет место и в том случае, если все перебираются в единый центр.) Со временем это объединение превратило Спарту в одну из самых могущественных общин в Лаконии, и тогда спартанцы стали использовать эту силу, чтобы завоевать окрестных греков. Мы не можем определить хронологию распространения владычества спартанцев в Лаконии, а затем и в Мессении на западе Пелопоннеса, но, как будет рассказано далее, эта последовательность оказала серьезное и устойчивое влияние на жизнь спартанцев.

Очевидным следствием компромисса, потребовавшегося для того, чтобы достичь единства Спарты, стало появление у спартанцев двух наследовавших власть военных вождей, пользовавшихся высшим авторитетом, которых называли царями. Эти цари, которые, возможно, первоначально были вождями двух господствующих деревень, являлись духовными главами Спарты и командующими ее армии. Власть царей в принятии решений и проведении политики не была неограниченной, поскольку они выступали не в качестве чистых монархов, но скорее как лидеры олигархической верхушки, правящей спартанским городом-государством. Соперничество двух царских фамилий время от времени приводило к яростным спорам, и изначальный обычай иметь двух главнокомандующих парализовал спартанское войско, когда в ходе военной кампании между царями возникали разногласия в вопросах стратегии. Поэтому в итоге спартанцы решили, что во время войны командовать будет лишь один царь.

«Немногие», принимавшие в Спарте политические решения, – это группа из 28 мужчин старше 60 лет, а также два царя. Эта группа из 30 человек, называвшаяся советом старейшин (герусией), выдвигала предложения перед собранием всех свободных взрослых мужчин. Народное собрание располагало лишь ограниченной властью внести в представленные предложения какие-либо поправки; в большинстве случаев ожидалось, что оно одобрит планы совета. Отклонялись предложения редко, потому что совет сохранял право снять их, если реакция участников собрания говорила о том, что итог голосования будет отрицательным. В соответствии со спартанской традицией, в случае «если народ постановит неверно, старейшинам и царям распустить» народное собрание, а решение не считать принятым[46]46
  Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Ликург. 6 (пер. С.П. Маркиша).


[Закрыть]. Предложение могло быть представлено совету позже – после того как удастся заручиться поддержкой для его прохождения.

Уравновешивала влияние царей и герусии коллегия из пяти ежегодно избираемых «надзирателей» (эфоров). Избираемые из числа всех взрослых граждан-мужчин, эфоры созывали герусию и народное собрание, а также пользовались значительной юридической властью, осуществляя суд и наказание. Они могли выдвигать обвинения даже против царя и заключать его в тюрьму до суда. Создание коллегии эфоров подрывало политическую власть олигархической герусии и царей, потому что задачей эфоров было обеспечить верховенство закона. Афинянин Ксенофонт позже писал: «При появлении царя встают все, кроме эфоров, которые продолжают сидеть на своих стульях. Эфоры и царь ежемесячно обмениваются клятвами: эфоры присягают от лица полиса, царь – от своего имени. Царь клянется править, сообразуясь с законами, установленными в государстве, а полис обязуется сохранять царскую власть неприкосновенной, пока царь будет верен своей клятве»[47]47
  Ксенофонт. Лакедемонская полития. 15.6–7 (пер. М.Н. Ботвинника).


[Закрыть].

Спартанцы настаивали, что покорность закону необходима, чтобы соответствовать принятым в их обществе строгим стандартам правильного поведения – неважно, в малых или в больших делах. К примеру, эфоры, вступив в должность, повелевали всем мужчинам «остригать себе усы и повиноваться законам»[48]48
  Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Агид и Клеомен. 30.9 (пер. С.П. Маркиша).


[Закрыть]. Глубина уважения спартанцев к своей системе правления под властью закона нашла символическое отражение в их предании о том, что оракул Аполлона Дельфийского даровал им так называемую Ретру. Как считали спартанцы, их легендарный правитель Ликург провел реформы, установив Ретру. Даже в Античности историки не знали, когда правил Ликург и как именно изменил он спартанские законы. Сегодня мы можем только сказать, что спартанцы разработали свою, основанную на законе, политическую и общественную систему где-то между 800 и 600 гг. до н. э. В отличие от других греков, спартанцы никогда не записывали законы. Вместо этого они сохраняли свою систему из поколения в поколение посредством особого, высокоупорядоченного образа жизни, экономической основой которого было использование принудительного труда других людей.