Текст книги "Оборванный след"

– Ух ты! – восторженно всхлипнула Зоя. – Я расскажу о тебе дедушке. Он должен тебя увидеть.

Кэссиди взглянула на юношу поверх головы сестренки.

– Да, я тоже так думаю.

Тамастсликт находился неподалеку от казино, за невысоким холмом. Это длинное низкое здание, выходящее на реку, само по себе являлось произведением современного искусства – что уж говорить об экспонатах. Зоя и Кэссиди прошли по карточкам постоянных посетителей, а Укии пришлось заплатить за билет. Сестры тем временем тихо переговаривались между собой, и сначала Зоя хмурилась, но в конце концов пожала плечами, соглашаясь со словами Кэссиди.

– Знаю, что ты страшно занят, – начала старшая женщина. – Но ты говоришь, что ничего не помнишь о жизни с нашей семьей. И я подумала, тебе было бы полезно увидеть кое-что в этом музее.

– Все?

Укия с тоской огляделся, уже похоронив несколько часов так необходимого времени.

– Ну, ты можешь обойтись без видео. Много времени не понадобится. Семейные предания гласят, что у тебя абсолютная память и ты запоминаешь все, увиденное однажды. Просто пробегись по залам и подумай обо всем позже, идет?

Предложение имело определенный смысл.

Зоя объявила, что все это она видела уже раз сто и, наверное, на сто первый умрет от «ску-у-у-уки». А потому девочка направилась в магазин сувениров. Кэссиди провела Укию через отделанный тиковым деревом холл, за которым показалась настоящая скала, преграждавшая вход в экспозицию. На камне виднелось множество выцарапанных рисунков, а на металлических табличках доступно объяснялась значимость наскальной живописи для мировой культуры.

– Музей разделен на три части, – поясняла Кэссиди. – Какими мы были до прихода белых, какие мы теперь и взгляд в будущее.

Далее располагались коллекции изделий из камня, дерева, кожи и тростника. Судя по количеству приспособлений для рыбной ловли – всяких крючков, грузил, гарпунов, – жизнь раньше вращалась вокруг лосося. Неподалеку стояли несколько тростниковых вигвамов, откуда доносились голоса, рассказывающие легенды о своем народе.

– Таким был наш быт до прихода белого человека, – с некоторой грустью проговорила женщина. – Наши предки жили на этой равнине в течение десяти тысяч лет.

«Посмотри, чем они себя защищают», – и Гекс вытащил короткие копья с каменными наконечниками.

Стрелы, конечно, очень интересные предметы, но они не могли послужить настоящим оружием против Онтонгардов, если те применяли силу. Пускай даже стрела убьет инопланетянина, но очень скоро он снова восстанет к жизни.

– Задолго до появления в Орегоне белых людей их лошади изменили нашу жизнь.

Кэссиди указала на следующий экспонат – макет двух лошадей с всадниками в полный рост. Металлическая табличка сообщала, как вождь племени кайюсов начал войну против соседей и выиграл ее с помощью лошадей. Мгновенно осознав значимость этих умных животных, индейцы тут же предложили все имеющиеся у них ценности за кобылу и жеребца.

Укия глядел на конную пару и гадал, знал ли он сам этого древнего вождя? Быть может, они даже родственники?

– Потом появился и сам белый человек. Музей рассказывал о начале торговли, о том, как европейцы-французы продали эту землю американцам с Восточного побережья. Изучив размеры покупки, американское правительство открыло равнины для переселенцев. Любая белая семья могла получить целый гектар земли, и около полумиллиона человек отправились на поиски новых домов.

Прочитав про договор в Луизиане, Укия принялся рассматривать карту.

– А почему она была французской?

– Потому что они первыми сюда прибыли.

– А как же индейцы? Они ведь тут давно жили.

– Им пришлось ютиться на клочке земли, который правительство соблаговолило им выделить. – Кэссиди принялась водить пальцем по карте, где были нарисованы разноцветные участки и стрелки. – Раньше все это принадлежало нам, а потом нам велели переселиться вот сюда. Потом наши территории еще сократили. На сегодняшний день осталось вот столько.

Укия посмотрел, где на карте нарисованы реки: некоторые протекали через границы резерваций.

– Мы жили только рыбой. И голодали.

Да, Онтонгарды поступили бы с индейцами точно так же. Укия почувствовал, что его предали. Он читал дальше, и картина становилась все мрачнее. Белый человек принес с собой оспу и корь. Вымирали целые деревни. Один белый врач хотел спасти больных кайюсов, но не смог. А те, считая, что он отравляет несчастных, убили его и развязали тем самым войну, в которой их ждало только поражение.

Наконец Укия обессилел. Он быстро миновал следующий зал, глядя в пол, чтобы не видеть развешенных по стенам картин. В этом бегстве от правды он остановился только в тиковом холле. Но, как Кэссиди и говорила, все увиденное твердо запечатлелось в памяти.

– Зачем я должен был все это видеть? – яростно прошептал он. – Это все равно что яд пить.

– Ты все это пережил. – Кэссиди погладила его по плечу. – Белые воровали, лгали и убивали наших людей. Кайюсы больше уже не говорят на своем языке, нас лишили его в начале 1800-х.

– Я ничего не помню, – прошептал он. – Ничего из этого!

Даже если найти мышь со старыми воспоминаниями, захочу ли я восстановить их в своем сознании?

— Но если ты когда-нибудь вернешь свою память, – так же тихо отвечала Кэссиди, – именно это ты узнаешь. Ты был свидетелем, как белые люди совершали страшные преступления, а теперь ты живешь с ними.

Почему мама Джо и мама Лара не говорили об этом? Почему скрывали истинное наследие его племени? Почему Макс за последние несколько дней не рассказал о том, как обстоят дела на самом деле? Его вера в мам и Макса поколебалась.

Укия понял, что был прав, когда в первый раз увидел дом Брыкающихся Оленей и сравнил его с клеткой для людей. Жизнь его коренным образом переменилась. Единственный способ забыть все увиденное здесь – это потерять воспоминания вместе с кровью и никогда не найти их.

Кэссиди откинула волосы с его глаз.

– Ты предупрежден, и, наверное, уже будет не так больно.

Укия опустил голову, и черные пряди снова упали на лоб.

– А здесь что-нибудь связано с Алисией?

– Да. Фотография, которую она не могла не видеть.

Кэссиди указала на узкий коридор, ведущий в сторону от главного холла.

Справа по коридору находился магазин сувениров, слева – туалетные комнаты, а в конце несколько служебных помещений. На стене висели фотографии с временной выставки, посвященной массовым сборищам публики, металлические таблички гласили, что это семейные снимки, сделанные во время ежегодного родео. Будь Укия один, он бы и не подумал заглянуть сюда.

– Не уверена, что это важно, – медленно протянула Кэссиди. – Считай это моим кусочком неба или красным мазком. – Она напомнила их недавний разговор о собирании головоломок.

Большинство фотографий были цветными, на них изображались веселые люди в ярких костюмах. Но несколько снимков явно относились к более раннему времени; с одного из них, черно-белого, смотрело знакомое лицо.

– Это я.

– Ага. – Кэссиди вытащила копию фотографии, которую он дал ей еще в магазине. Очевидно, там стоял сканер, и странный шум издавал именно этот аппарат. Женщина приложила бумажку к большой фотографии: несмотря на разную длину волос, это был один и тот же человек. – Я догадалась вчера и проверила их. Если Алисия видела это, она точно тебя узнает. Ты с тех пор не сильно изменился.

В музее тоже была гостевая книга. Укия в душе благословил этот странный орегонский обычай – оставлять свое имя во всех посещенных местах. Поистине замечательная помощь для частного детектива. К сожалению, в Питтсбурге люди не имели такой полезной привычки.

Имя Алисии значилось 21 августа, то есть через неделю после магазина бисера и за несколько дней до исчезновения. Розы то ли вообще не было, то ли она не подписалась.

Зная конкретную дату, Укия принялся расспрашивать работников музея. Впрочем, не стоило надеяться, что кто-нибудь вспомнит девушку; к тому же они до сих пор вообще не встретили ни одного работника, за исключением продавщицы билетов на входе.

К счастью, продавщица в сувенирной лавке кое-что припомнила про Алисию.

Но юная индианка только покачала головой, когда ей показали фотографию пропавшей.

– В это время здесь бывает очень много людей. Но лицо ее мне кажется страшно знакомым.

Укия достал снимок, сделанный на Рождество, где он сам стоял радом с Алисией. Необычные люди запоминаются легче, а племянница Крэйнака обладала драгунским ростом.

– Да, я видела ее. Она спрашивала про какую-то фотографию с родео. Естественно, там нет имени человека, изображенного на снимке. Я рекомендовала ей обратиться к куратору, который должен был появиться в понедельник.

– Алисия не говорила с вами о чем-нибудь еще?

– Она купила одну книгу. Сказала, что в подарок другу, который родился в одном из местных племен.

Алисия купила мне книгу?

— А она не говорила, что этот друг имеет какое-то отношение к человеку на фотографии?

Женщина подумала и кивнула.

– Да, что-то такое было. Она хотела узнать имя той семьи и спросить их, не пропадал ли у них несколько лет назад ребенок. Спросила, не терялся ли в нашем районе маленький мальчик.

– И что вы ответили?

– Я выросла далеко отсюда. – Она прижала руку к сердцу. – Я из племени кри. На родео я встретила своего будущего мужа и три года назад переехала к нему сюда.

– Имя мы не написали, потому что не хотели давать искателям награды подсказок.

Кэссиди объяснила, почему фотография была анонимной. К ним уже присоединилась Зоя, которая раньше не видела снимков с родео.

– Они могли бы сделать копию, потом обработать на компьютере и сделать видеозапись или еще что-нибудь в этом роде. Дедушка бы поверил – ему уже больше ста лет, он родился еще до изобретения телевидения и не знает, что сегодня можно делать с фотографиями и пленками.

Укия одобрительно хмыкнул, но не оторвал глаз от собственного изображения. Что могла понять Алисия? Они с Максом не рассказывали Крэйнаку об истинной природе юноши, и Алисия не могла знать, что это он сам, но могла предположить, что это близкий родственник. И, судя по всему, она пришла к следующему выводу: Укия принадлежит к какому-то из местных индейских племен.

Трогала ли Алисия фотографию? Он коснулся рамки – едва ощутимый след говорил о том, что она скорее всего снимала ее со стены. Укия приподнял фотографию.

– Что ты делаешь? – зашипела Кэссиди.

– Алисия брала ее в руки, – ответил он, переворачивая картинку обратной стороной. – Она открыла застежки. – И Укия сам отделил рамку от фотографии. На обратной стороне виднелась старинная полустертая надпись: «Волшебный Мальчик Брыкающийся Олень, погиб 23 сентября 1933 года».

Джаред схватил правую руку Укии и большим пальцем сильно надавил на лучевую кость…

– Веди нас, Волшебный Мальчик.

Джаред назвал Укию настоящим именем, но тот не сразу понял. Даже и теперь оно не вызывало в нем никакого отклика.

– Меня зовут Волшебный Мальчик?

– А как еще ты стал бы называть двухсотлетнего подростка? – спросила Кэссиди.

23 сентября. В этот день Ренни приехал в Пендлтон.

Удивляясь странному совпадению, Укия повесил фотографию на место.

– Значит, Алисия знала имя.

– Мы никак не связаны с ее исчезновением. – Кэссиди подняла руки ладонями вверх.

– Я ничего такого и не говорил. – Он снова погрузился в рассуждения. – Она не поняла, что это я. Алисия считает, мне всего двадцать один. Наверное, она стала бы искать родственников Волшебного Мальчика, считая меня потомком.

– Она не обращалась ни к кому из семьи, насколько я знаю, – покачала головой Зоя. – А вот я бы спросила.

– Впрочем, мы не особенно любим говорить на эту тему, – заметила старшая женщина. – Смерть Волшебного Мальчика вызвала в семействе серьезные разногласия.

– Кстати, никого из вас нет в телефонной книге, – пробормотал Укия. – Так что она бы не знала, как с вами связаться. Наверное, обратилась бы к старым документам.

– Тогда пошли! – воскликнула Зоя.

– Сегодня там закрыто, – покачала головой Кэссиди. – Не уверена, что она могла что-нибудь найти. Волшебный Мальчик пропал на родео 33-го года через несколько часов после того, как была сделана эта фотография. Наша семья считала, что его убили, но полиция так и не начала расследования. Сказали, он просто сбежал. Алисия не нашла бы ни свидетельства о смерти, ни о рождении.

– Данные с переписи, – со значением произнесла Зоя. – В 2000 году мы вносили имена всех, кто живет в нашем доме. Она могла найти тех, с кем он жил, а потом посмотреть, какие у них потомки. Это же как паззл.

– В некрологах пишут имена ближайших родственников и указывают степень родства, – задумчиво проговорил Укия. – Если в библиотеке есть подшивка местной газеты и ваша семья поместила туда некролог Волшебного Мальчика, то Алисия непременно заглянула бы в сентябрьский номер 33-го года.

Кэссиди взглянула на часы.

– Наверное, библиотека еще открыта. Посмотрим, нашла ли она что-нибудь.

Библиотека, которая находилась в крыле большого представительного темно-красного здания, закрылась за двадцать минут до их приезда. Зоя стукнула кулаком по двери и торжественно объявила:

– Полный абзац!

– В воскресенье не работает, – с тоской протянул Укия, посмотрев на расписание.

– Можно в понедельник приехать, – предложила Кэссиди. – Если ты еще будешь здесь. Конечно, это не имеет никакого отношения к ее исчезновению.

– Здесь она была и, может быть, встретилась с кем-то, – отозвался тот. – Она была в городе всего три раза. Похитители присмотрели ее или в лагере, или в Пендлтоне.

В качестве места для встречи Сэм выбрала парк в дальнем конце города неподалеку от здания суда. Перед воротами стояла конная статуя, табличка объясняла, что в ней запечатлен Тил Тэйлор, первый шериф Пендлтона, убитый во время побега преступников из тюрьмы. Укия взглянул на монумент, и на ум ему пришли насмешливые слова Дегаса: «Многие считают „го святым мучеником или что-то в этом роде…“

Макс и Сэм сидели напротив статуи, склонив головы друг к другу и увлеченно ведя разговор. Укия уловил запах взаимного влечения: Сэм рассмеялась над словами Макса и спрятала лицо у него на плече. Лицо старшего детектива было мягким, каким Укия никогда его не видел, как будто внутреннее Максово напряжение исчезло. Оба они посмотрели на приблизившегося юношу со смешанным чувством вины и беспокойства.

Укия ощутил укол ревности и постарался отбросить неприятное чувство. За несколько последних дней он пережил столько потрясений, духовных и физических, что стал слишком чувствительным.

– Вот, все явились, не запылились.

– Отлично, – крякнул Макс. – Как насчет обеда?

– Крайне положительно, – отозвался Укия. Еда, сон и звонок Индиго вернут его в нормальное состояние.

Шатаясь по городу, Макс разыскал лучшее заведение, где можно пообедать.

– Я слышал, что в «Рафаэле» отлично готовят.

Сэм несколько поежилась.

– Отлично, но дороговато.

– Твоя награда, – значительно проговорил Макс. – За то, что приютила Укию прошлой ночью.

– Ох! – Сэм встала и замахала руками. – Хорошо, хорошо, ты меня уговорил. «Рафаэль» так «Рафаэль».

«Рафаэль» находился на первом этаже большого здания в стиле королевы Анны. В интерьере преобладали подкрашенное дерево, стекло и произведения современных художников. Прямо за дверью на подставке лежала неизменная гостевая книга.

– Мне это нравится, – пробормотал Макс, едва не насвистывая от радости. – Алисия вела себя как настоящий коп и записывалась во все встреченные книги.

– Да, я заметил, – кивнул Укия.

– Ты не проверял, нет ли рядом с ней повторяющихся имен?

– Одни и те же люди, которые приходят вместе с ней?

– Да.

Укия взял книгу и пролистал ее.

– Нет. Нет, никого.

Макс разочарованно хмыкнул.

Официантка провела их к столику у окна, принесла меню и подала круглый хлеб, еще горячий, с темной корочкой, посыпанной душистыми травами.

Сэм склонилась над столом и сладко промурлыкала Максу:

– Это твоя нога?

Тот несколько удивленно взглянул на молодую женщину поверх меню.

– Да.

– Вот и хорошо, – улыбнулась она. Макс самодовольно расхохотался.

Он заказал перепела под черничным соусом, Сэм – оленину в сладком красном вине, а Укия велел принести лосося в черничном пюре, суп и салат, а также еще каравай хлеба.

– Растущие мальчики, – усмехнулась официантка и пошла в кухню.

Сэм вытащила записную книжку.

– Если я когда-нибудь пропаду, надеюсь, что оставлю больше следов. Сегодняшний день меня практически убедил покрасить волосы в зеленый или красный.

– Однажды Алисия ходила с красной головой.

– Как жаль, что она перестала краситься, – вздохнула Сэм. – Почти нигде, где я была сегодня, не помнят ни Розу, ни Алисию.

Макс внимательно посмотрел на Сэм.

– Думаю, тебе пошел бы зеленый.

– Идиот, – пропела она, но уголки ее губ приподнялись в улыбке Моны Лизы. – «Жареный цыпленок из Кентукки» находится через несколько домов от прачечной; как я и думала, Алисия там проводила время, пока белье стиралось. Энди Генри помнит ее, но они ни о чем, кроме цыпленка и погоды, не говорили.

– А на что похож этот Генри? – спросил Макс.

– Очень маленького роста, с большими ногами, вылитый Микки-Маус, – ответила Сэм. – Он так хочет, чтобы женщины обращали на него внимание, что запоминает любую, которая поговорит с ним.

– Ну, такое описание не подходит ни к одному из похитителей, – покачал головой Укия.

– Я решила одну загадку. – Сэм постучала пальцем по листку в книжке. Алисия написала Большая Раковина во всю страницу среды, восемнадцатого августа. – Я позвонила в университет восточного Орегона в Ла-Гранде и попросила какого-нибудь профессора геологии. Оказалось, что «большая раковина» – это таинственный местный объект, о котором я раньше ничего не слышала. «Раковина» находится к югу от Юбилейного озера и выглядит как большой кусок земли, провалившийся вглубь. На прошлой неделе девушки выясняли в информационной службе, как добраться до озера. Оператор уверен, это произошло в среду утром, и они собирались отправляться немедленно. Но это всего лишь большая дыра в земле со странным магнитным полем, потому что там иногда барахлят компасы.

– Барахлят? – переспросил Макс. Сэм передернула плечами.

– Гарольд Гранц, профессор, считает, там находятся большие залежи железа, как если бы туда упал метеорит. Он рассказал, как ехать: лесная дорога № 63 и три мили к югу от озера. Там парк и лес.

– Что-то тут не так, – нахмурился Макс. – Получается, они провели целый день нигде.

– Ну, Юбилейное озеро пользуется большой популярностью у туристов. Там много радужной форели, есть причал для лодок, кемпинг, столики для пикника и тропинки. Они могли встретить кого-нибудь именно там.

Макс поморщился.

– Но неизвестно, кто именно там был, так что нам не удастся найти свидетелей встречи.

– Это произошло всего лишь на прошлой неделе, – заметил Укия. – Какие-нибудь туристы могут еще быть в кемпинге.

– Нужно съездить туда завтра, – кивнул Макс.

– А что с лагерем, где жила сама Алисия? – спросила Сэм.

– Я поговорил об этом с ФБР. – Тут Макс встретил удивленный взгляд Укии. – Поскольку это похищение и мы не обязательно останемся здесь до конца расследования, я подумал, что стоит работать с ними как можно плотнее.

Да уж, пускай лучше этим занимается Макс. И вообще в связи с ФБР есть определенный смысл: если частные детективы слишком старательно скрываются, можно подумать, они что-то замышляют. Как говорит мама Лара: сидящие тихо часто оказываются в большой беде.

– А они что-нибудь сказали? – Вот Сэм сочла эту затею пустой тратой времени.

Макс оторвался от перепелки.

– Не особенно много, только что постоянные поиски и особенно стрельба отогнали всех туристов с того кемпинга. У ФБР есть список всех, кто там останавливался, и теперь они пытаются их найти и расспросить. – Он взглянул на Укию. – А что у тебя, малыш?

– В подземке ничего особенного – гид ее помнит, и только. Торговый центр закрыт.

– Ах да, сегодня же суббота, – вспомнила Сэм. – По субботам они торгуют на блошином рынке.

Вот и еще одна загадка решена.

– Зато продавщица в магазине бисера вспомнила Алисию, в результате чего я побывал в местном культурном центре с Кэссиди Брыкающийся Олень. – Укия не совсем понимал, о чем можно говорить в присутствии Сэм, и уже готовился ходить вокруг да около правды. – Там висит фотография пропавшего мальчика Брыкающихся Оленей. Алисия должна была заметить, как он похож на меня. Она сняла фотографию и посмотрела на обратной стороне имя.

– И какое же? – Макс как-то напрягся.

– Волшебный Мальчик. Там еще есть дата смерти, но Кэссиди говорит, что свидетельства о смерти нет.

– Некрологи. У Алисии не было записано про некрологи? – Макс вытащил органайзер и пролистал его. – Вот оно! История Укии: некролог.

– Это ребенок, который пропал в 33-м году, да? – спросила Сэм и получила сразу два утвердительных ответа от Макса и Укии. – И ты на него сильно похож?

– Теперь уже нет. – Юноша попытался не особенно ерзать на стуле. – Но был, когда меня только нашли. Это Кэссиди предположила, что Алисия видела этот снимок и сделала выводы.

– Значит, в генах твоей семьи есть странная склонность пропадать в глуши и бегать с волками? – усмехнулась Сэм.

– Ну да, – горестно кивнул Укия. Сэм покачала головой.

– Странно, что ты находишь девушек, готовых не замечать этого недостатка и производить следующее поколение, которое опять должно будет пройти через это.

Макс кашлянул.

– Алисия спрашивала на почте, не знают ли они кого-нибудь по имени Брыкающийся Олень. – Он заглянул в ноутбук. – Ей сказали про Элейну Брыкающийся Олень, которая работает в «Речном истоке» по пятницам и субботам.

– Она официантка, – объяснила Сэм. – А «Речной исток» находится на другом конце города.

– Сегодня у нас как раз суббота, – решительно начал Макс. – И совсем не помешает проработать тамошнюю толпу, вдруг кто-нибудь видел Алисию и разговаривал с ней.

– Под конец народ там неслабо навеселе, – заметила Сэм. – Они пьют, чтобы напиться.

– Тогда мы все поедем туда, – невозмутимо проговорил Макс. – А то одному понадобилась бы помощь.