Текст книги "Оборванный след"

Укии стало стыдно, что он так и не выяснил причину подавленного настроения Алисии на пикнике. Судя по фотографии, она вот-вот готова была расплакаться.

– Как печально, – вздохнула Сэм.

– Кстати о страховке. Алисия получала высшее образование за деньги, выплаченные ей после смерти родителей.

Макс нажал пару клавиш, и на дисплее появился снимок Укии и Алисии, сделанный на Рождество. Здесь жизнь била через край: девушка прижималась к Укии, обняв юношу руками за плечи и касаясь бледной щекой его смуглого лица. На лице ее сияла улыбка, а Укия, наоборот, казался смущенным.

Глаза Сэм потухли.

– Ох, – выдохнула она, придвигая книжку ближе и всматриваясь в фотографию. – Я не знала, что вы друзья семьи.

– Мы с Крэйнаком служили вместе в Заливе. Военная полиция. Из Питтсбурга нас было только двое, и после войны мы продолжили дружить. Нам пришлось пережить немало всяких неприятностей.

– Когда Алисии исполнилось шестнадцать, она захотела работать. Она служила курьером, библиотекарем и еще что-то в этом роде. Алисия бросила все это, когда в прошлом году поступила в магистратуру.

– Мне очень жаль. – Сэм отодвинула записную книжку. – А… какая она?

Макс отхлебнул пива и ответил:

– Для таких людей, как она, существует выражение «полный жизни». Смерть родителей очень сильно на нее повлияла: Алисия стала страшно импульсивной, старалась ухватить каждую секунду жизни. Она веселилась на любой вечеринке. Голой танцевала на улицах.

Сэм издала некий звук, похожий на «г-гак!». Макс ухмыльнулся, как-то странно вспыхнул, но продолжил:

– Она чудесная, умненькая девочка, очень практичная, хотя нередко пытается доказать обратное. Попадает из одной переделки в другую, но обычно выкручивается из всех неприятностей и уже больше о них не вспоминает. Она всего пару раз выводила меня из себя, когда работала у нас.

– Пару раз? – Сэм скорчила рожицу. – Тогда у тебя больше терпения, чем у меня.

Макс долил остатки пива в стакан.

– Довольно тяжко слушать чьи-то жалобы по поводу новых неприятностей, если знаешь, что человек сам себе их устраивает. У меня все время было ощущение, что не сегодня-завтра ее привезут в пластиковом мешке.

Укия с удивлением прислушивался к признаниям друга насчет Алисии. Макс нередко перемывал клиентам косточки, объясняя юноше истинную причину тех или иных действий, раскрывая суть человеческой природы, но практически никогда не касался родных и друзей. Он предоставлял Укии самому составлять мнение.

– Алисия любила людей, – проговорил юноша. Боль в костях постепенно исчезала по мере того, как желудок наполнялся пищей. – Не знаю, то ли она никого не боялась, то ли ждала от каждого только хорошего, но она могла говорить с кем угодно. Алисия была очень терпеливой и доброй.

– То есть она могла связаться с плохими людьми? – спросила Сэм.

– Алисии нравилось быть дикой и яростной, для нее это была игра, в которую играют, когда есть время, – признал Макс. – Судя по ее бывшим парням, Алисия хотела, чтобы они покоряли волны вместе с ней. Но почему-то ей всегда доставались ребята, готовые только взбаламутить море и потом в нем утонуть.

Сэм снова издала какой-то невразумительный звук.

– Да таких и искать не надо.

– Трудно заметить разницу, если находишься в воде, – объяснил Макс. – Она порывала с этими неудачниками, как только просыпался рассудок. Но до того не раз прогуливалась по острию ножа.

– Однако Пендлтон – не Портленд, здесь нет особых сборищ, – задумчиво протянула Сэм и склонила голову на плечо. – И что вообще такая девушка забыла на геологическом отделении?

– Думаю, дело в методе исключения, – съязвил Макс. – Еще не закончив бакалавриата, она меняла направление раз шесть. Даже посещая летом дополнительные занятия, поступила в магистратуру на три месяца позже остальных, не говоря уж о тех классах, которые она посещала неделю, а потом бросала, переключаясь на что-нибудь еще.

– Алисия говорила, что любит постоянство, – сказал Укия. – Скала останется скалой, что бы с ней ни делали.

Сэм покачала головой, не чувствуя логики в этих рассуждениях.

– Я бы подумала, что она найдет себя в правоохранительных органах; имея дядю-копа и таких двух друзей… Это же очень интересная работа.

– Сначала она прошла по профилю криминологии. – Макс отхлебнул пива и неохотно продолжил объяснение: – Когда Алисия была на первом курсе бакалавриата, мы охотились за серийным убийцей по имени Джозеф Гэри. Он похищал людей, убивал их, а потом пожирал – настоящий псих. Он поймал туриста, по следам которого мы шли, и все закончилось большой перестрелкой. Алисии это не понравилось.

– Мне тоже, – пробормотал Укия, набивая рот креветками.

– До того момента наша работа представлялась ей в романтическом свете, – закончил Макс. – Стрельба привела опасность слишком близко к дому. Она стала менять специализации, пока не остановилась на геологии.

– С тех пор вы и носите бронежилеты? – поинтересовалась Сэм.

Появился официант с целым подносом блюд. Он убрал пустые стаканы и тарелки из-под закусок, чтобы освободить место. Обед Укии прибыл на нескольких разнообразных посудинах, одно только филе из телятины занимало целую миску. После изрядного количества закусок у Укии хватило выдержки не наброситься на мясо руками, а воспользоваться ножом и вилкой. Телятина показалась юноше настоящим произведением искусства, несмотря на все съеденное ранее. Он медленно жевал, прикрыв от удовольствия глаза.

Макс обдумал вопрос Сэм и ответил так:

– Джо Гэри чуть не убил Укию. Он стрелял из ружья парню в грудь, однако, к счастью, только поцарапал. Думаю, это больше всего и взволновало Алисию. Укии было всего восемнадцать.

На самом деле Гэри действительно убил Укию, но только временно. Пуля не поцарапала, а пробила огромную дыру в груди юноши. Клетки его тела не стали откачивать кровь, потому что это привело бы к ее потере, а просто отключили сердечную мышцу, пока ткани регенерировались на месте ранения. Повреждены были только мягкие ткани, поэтому понадобилось совсем немного времени, чтобы организм полностью восстановился.

Сам оглушенный ударом по голове, Макс не нашел пульса Укии и несколько долгих минут думал, что друг его умер. А потом Укия проснулся.

Три года они думали, что в тот раз им страшно повезло, а Макс просто не услышал сердцебиения юноши. Но в июне после этой безумной истории, когда Укия узнал о себе правду, они поняли, что пульса действительно не было. И в начале июня друзья вернулись в хижину маньяка, чтобы собрать разбежавшихся мышей. Зверьки тем временем превратились в змею. Долгие годы Укия не помнил ничего об этой схватке, а теперь в сознании появились обрывочные сведения о прошлом. Дело в том, что мыши – то есть генетическая память, – обреченные на существование без целого организма, постепенно терялись и пропадали.

– Итак. – Сэм отложила прибор. – Расскажи мне все, что знаешь о похитителях.

– Их было четверо, насколько я могу судить. Трое мужчин, одна женщина. Первый: блондин, несколько выше Макса, тяжелее Макса на сорок – пятьдесят фунтов. Носит горные ботинки десятого размера, голубые джинсы, голубую фланелевую рубашку. Чуть старше тридцати. Кровь нулевой группы, резус положительный.

Макс по ходу забивал данные в записную книжку. Он поморщился, не успев напомнить Укии, что обычные следопыты не могут по следу определить группу крови.

Сэм тоже записывала – в маленький блокнотик, какой используют журналисты в отсутствие электронных книжек.

– Крэйнак прав. Ты чертовски хорош.

– Вторая – женщина, – продолжал Укия, жуя мясо. – Она вела машину. Обувь пятого размера, кроссовки для бега или ходьбы. Очень маленькая, рост футов пять или даже меньше, вес около ста фунтов. В нападении участия не принимала. – Он несколько минут молча жевал, отыскивая в памяти сведения об остальных преступниках. – Третий – мужчина, пять футов десять-одиннадцать дюймов. Ковбойские сапоги девятого размера, весит фунтов двести, носит голубые джинсы. Четвертый тоже мужчина, высокий, быть может, шесть и два, но худой, весит около ста семидесяти фунтов. Кроссовки двенадцатого размера.

– Как ты определяешь, какого они пола?

– По росту и весу, форме обуви. Они могут оказаться очень высокими женщинами в мужских ботинках.

Сэм кивнула, пометив что-то в блокноте.

Макс спросил Укию насчет машины похитителей.

– Четырехдверная, переднеприводная, шины всесезонные, сзади грузовое отделение. Они посадили Алисию на заднее сиденье и поехали к городу еще при дневном свете. Машина у них среднего размера, но, кажется, не пикап.

Макс фыркнул, недовольный такой неопределенностью. Сэм, напротив же, казалась очень довольной.

– Отлично! – Друзья удивленно посмотрели на молодую женщину. – Вы нашли улики, что кто-то напал на Алисию. За последние три месяца погибло еще тридцать человек, и нет никаких доказательств насильственной смерти. Черт подери, сколько еще убито людей, о которых мы не знаем? Автостопщиков, наемных рабочих, бродяг.

Укия и Макс обменялись взглядами, и Макс рассказал Сэм, что похитители очень профессионально загоняют жертву к машине.

– Тела, конечно, спрятаны где-нибудь, чтобы о смерти не узнали, – предположила Сэм.

– Почему ты думаешь, что похищение Алисии как-то связано с твоими пожарами?

– Женский инстинкт, – призналась Сэм. – Нет никаких очевидных привязок, кроме завышенных цифр.

– Совсем никаких? – допытывался Макс.

– По крайней мере я их не вижу. Я уже месяц занимаюсь этим делом. Зафиксировала все сведения о погибших. Где они работали, где жили, в какую школу ходили их дети, какие у них были учителя, одноклассники, приятели и друзья. Церковь, соседи, родственники. Боже, от такого количества подозреваемых можно с катушек слететь. Если все это нарисовать, то получится большая сеть – все взаимосвязано, – и все же, если присмотреться, нет никаких очевидных связей между семьями.

Макс сочувственно улыбнулся.

– Иногда так глубоко закапываешься, что уже не видишь очевидного.

– Честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы вы посмотрели мои записи. – Сэм подняла на друзей взгляд. – Быть может, вы увидите, что я пропустила. Я не обсуждала дело ни с кем из жителей города, потому что любой может оказаться соучастником.

Макс ухмыльнулся, услышав это заявление потенциального параноика. Он сам мыслил бы точно так же.

– Отличная идея.

Сэм стрельнула глазками в сторону старшего детектива и вернулась к прерванной трапезе.

– Вполне возможно, что связей не видно из-за обилия информации. Поэтому я думаю, что Алисия станет ключом к этому делу. У всех остальных слишком много знакомых и отношений. Быть может, убийцы заинтересовались ими десять лет назад или вообще их родителями. Откуда мне знать?

– А Алисия приехала в штат всего месяц назад. – Макс продолжил ее мысль. – Так что она успела встретиться с приемлемым количеством людей.

– Точно, – кивнула Сэм. – Мы узнаем, кто эти тридцать или сорок человек, с которыми она говорила, и посмотрим, как они могут быть связаны с поджигателями.

– Если вообще ее похищение имеет к этому отношение.

Сэм дернула плечом, признавая, что, возможно, связи никакой нет.

– Я готова пойти на риск. Можно мне сделать копию первой фотографии?

Широко зевая, Укия подбирал остатки филе с тарелки и вмешивал картошку в кровавый соус.

– У Крэйнака есть ежедневник Алисии. Ты помнишь, она делала заметки по любому поводу. Мы можем очень просто вычислить почти всех, с кем она говорила.

Макс подозвал официанта и вытащил бумажник.

– Мне нужно отвезти Укию обратно в отель, а то он отключится через несколько минут.

– Вечер только начинается, – заметила Сэм. – Почему бы не отвезти его в комнату, а самим не отправиться на поиски?

Макс тоскливо вздохнул.

– Надо позвонить Крэйнаку. – Он взглянул на счет, выписанный официантом, и положил на поднос карточку «Америкэн экспресс». – Я не хочу оставлять Укию одного. Кто-то уже пытался его убрать, а после сегодняшних открытий ставки возросли.

– Ты всегда так заботишься о своих партнерах?

– У меня он всего один. – Макс рассмеялся, увидев, как Укия пытается подавить очередной зевок. – И в данный момент он собирается плюхнуться лицом в грязные тарелки. Пошли, малыш.

Они вышли на улицу. Пока Макс связывался с Крэйнаком, Укия зевнул раз десять.

– Перестань! – Сэм прикрыла рот ладонью. – Я нисколько не устала, но ты меня заражаешь.

– Это я, Беннетт. Ты где? А что ты там делаешь? – Макс слушал с минуту, покачивая головой. – Хорошо. Встретимся в номере. Малыш с ног валится, но мы с Сэм хотим еще кое-что разузнать сегодня. – Он снова замолчал на несколько секунд и рассмеялся. – Ты можешь думать о чем-нибудь не настолько пошлом? Встретимся через десять минут.

– Значит, поехали? – спросила Сэм, закидывая длинную ногу на кожаное сиденье «харлея».

– Он уже в отеле, – сообщил Макс. – Вэн сломался в аэропорту, и он велел отбуксировать его к гостинице. Так что пришлось идти пешком от самого автосервиса. Я застал его, когда он поднимался по лестнице в номер. Наверное, подъехал к боковому входу: там действительно проще дойти пешком, чем искать лифт.

– Встретимся там.

Сэм нажала педаль, и рев мотора окатил Укию волной. Молодая женщина ухмыльнулась мужчинам и газанула.

– А что там Крэйнак говорил насчет канализаций? – поинтересовался Укия у друга.

– Ничего, стоящего повторения.

Макс убрал телефон, вытащил ключи и открыл «блейзер».

– Тебе ведь нравится Сэм, верно?

– Ух! – Макс легко стукнул Укию в плечо. – Пошли! Давай в машину! Поехали в постельку.

Над городом громыхнули отдаленные выстрелы.

– Это 357-й калибр. – Укия наклонил голову, прислушиваясь. – У Крэйнака как раз 357-й.

Они запрыгнули в машину, и через секунду Макс чуть было не задел дверцу небрежно припаркованного вэна, так резко он рванул с места. По Мэйн-стрит они мчались на запрещенной скорости.

– Сэм не услышит выстрелов из-за шума мотоцикла, – прорычал Макс. – Она едет туда?

Укия внимательно принюхивался, стараясь уловить запах Сэм.

– Да.

Он указал на одинокий красный огонек впереди, который уже поднимался по холму на Южную авеню.

Макс бросил на юношу взгляд.

– Ты сам-то еще жив?

– Да.

– Хороший мальчик.

До отеля оставалась всего какая-нибудь четверть мили, но приходилось снова и снова поворачивать, поднимаясь по крутому берегу реки, пока не добрались до гостиничной дороги. На спуске с Южной авеню Укия заметил, что в их номерах горит свет, а стекла разбиты. Сэм затормозила на дальнем конце стоянки; она наклонилась через руль, чтобы снять белый пакетик, зацепившийся во время езды. Очевидно, молодая женщина не слышала выстрелов. С другого края стоянки бежали темные фигуры, самая высокая из них принадлежала Крэйнаку. Он держал в руке свой 357-й и преследовал двух или трех человек. Один из беглецов поднял руку; блеснула вспышка, но тишину не нарушил ни единый звук.

– Вон они! – прошептал Укия. – Двое стрелков с глушителями и Крэйнак.

– Черт подери, Крэйнак давно уже…

Неожиданно из тени показался фургон, и двое беглецов на ходу заскочили в него.

– Фургон! – закричал Укия. Машина тем временем набирала скорость, устремляясь в сторону Сэм. – Они хотят достать Сэм!

– Вот дьявол! – прорычал Макс и круто повернул руль. Их хорошенько тряхнуло на кочке, но «блейзер» выправился и помчался наперерез фургону. – Держись!

Оказавшись в свете фар фургона, Сэм повернула голову. Большая машина слегка вильнула, направляясь так, чтобы намертво сбить маленькую фигурку у мотоцикла. Макс ударил кулаком по клаксону, и он дико взревел. Сэм рванулась в сторону, отпихивая «харлей».

«Блейзер» столкнулся с фургоном всего в нескольких футах от Сэм, при этом джип врезался в переднюю фару. Водитель фургона резко крутанул баранку, и прочно сцепившиеся машины покатили в сторону; во все стороны разлетались куски металла и стекла. Фургон отбросил «блейзер» прочь, и тот отлетел прямиком к мотоциклу и через секунду превратил его в мятую лепешку. Сама Сэм растянулась на асфальте, но уже через мгновение вскочила на ноги, сжимая в руке пистолет.

– Как она? – прокричал Макс, пытаясь сдержать трясущуюся и брыкающуюся машину.

– Встала! – сказал Укия. – Да, вид у нее не очень.

– Ха! Вот это по-нашему. Молодец, девчонка!

Освободившийся от обузы фургон свернул влево и понесся через низкий кустарник, вылетел на асфальт и с ревом помчался в другой конец стоянки, где все еще находился Крэйнак. Укия напряг зрение и увидел большого полисмена: тот, хромая, тащился по середине дорожки. Белая рубашка покраснела от крови.

– Крэйнак! – Укия распахнул дверь и выпрыгнул наружу, не обращая внимания на вопль Макса. – Крэйнак, беги!

Крэйнак, напротив, замедлил шаг, прижимая левую руку к раненому боку.

Укия побежал. Краем глаза он видел, как петляющий фургон неумолимо приближается к Крэйнаку. Он просто не успеет. За спиной громыхнул девятимиллиметровый пистолет Сэм, оставляя на переднем стекле фургона звездную россыпь. Ночь наполнил визг сирен, но никто уже не успеет.

Фургон с рычанием несся прямо на них. Юноша прыгнул к Крэйнаку, схватил его, а сам повернулся к машине плечом.

Фургон врезался в него с такой силой, что падение со скалы показалось прыжком на батуте. Решетка первой врезалась в мягкую человеческую плоть, но Укия перекатился на капот, сжимая в объятиях Крэйнака, ударился о лобовое стекло и рухнул на землю, предварительно зацепившись за боковое зеркало. Мир вокруг потемнел.

ГЛАВА 9

Пятница. 27 августа 2004 года

Стоянка отеля «Красный лев». Пендлтон, Орегон

Он пришел в себя и снова попытался бежать.

Макс прижимал его к стене, заглядывая в лицо.

– Давай, давай, парень! Вернись ко мне! Ты должен проснуться!

Укия сморгнул и с удивлением обнаружил, что глаза у него не закрывались, даже когда он был в обмороке.

– Макс?

Тот ухмыльнулся.

– А, вот и ты! Хороший мальчик.

Укия покрутил головой, чтобы понять, где находится. Спиной он прислонялся к ограде бассейна под открытым небом; дальше по дороге находилась стоянка, где в настоящий момент суетились врачи.

– Крэйнак? Сэм?

– Сэм в порядке. Пока не знаю, что с Крэйнаком. Ты несся сломя голову, и я решил сначала пригвоздить тебя.

– Ага. – Макс, как всегда, рассудил верно.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Спасибо. А ты как?

– Укия, – сурово проговорил Макс, наклоняясь ближе и глядя парню прямо в глаза. – Как? Ты? Себя? Чувствуешь?

– Ох… Как чувствую? – Укия прислушался к ощущениям в теле. – Ударился я действительно неслабо. К тому же я ведь собирался прилечь до того, как рухнул.

– Ты вообще выживешь?

– Угу, – ответил Укия. – Наверное. Придерживая друга за плечи, Макс отвел его ко второй машине.

– Если вдруг решишь отрубиться, непременно скажи мне. Хорошо?

– Да, Макс.

– Ты доверяешь ей?

Старший детектив распахнул заднюю дверцу и помог Укии забраться внутрь.

– Кому? – Он с облегчением улегся на сиденье.

– Киллингтон. Сэм.

Макс открыл багажник, вытащил одеяло и набросил на юношу.

– Не знаю. А ты?

Макс что-то перекладывал в багажнике.

– Ох, малыш, я положил на нее глаз. Поэтому не могу оценить ее объективно. Вижу то, что хочу видеть, а рисковать я не могу. По крайней мере твоей жизнью.

Укия попытался передернуть плечами, но поморщился от боли и перестал шевелиться.

– Она ни разу не солгала нам после того случая в аэропорту, когда представилась журналисткой.

– Я должен поехать с Крэйнаком. Неизвестно, в каком он состоянии. Многие люди умерли от того, что врачи не успели найти родственников, которые подписали бы разрешение на операцию. Я единственный в городе, кто его знает.

– Я могу поехать с тобой.

– Нет, нет, нет! – Макс закрыл багажник и заглянул в салон. В руке он держал пол-литровую бутылку «Гаторэйда», еще теплую после дня в нагревшейся машине. – Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь, кто лечил тебя в первый раз, снова тебя увидел. В больнице сейчас думают, что ты лечишься, а все остальные считают, что раны были не так уж серьезны.

Несмотря на то что официальные источники скрывали правду насчет космического корабля Онтонгардов на Марсе и сваливали вину на группу хакеров, якобы запустивших в сеть картинки с разрушением марсохода, достаточно было включить телевизор, и становилось ясно, насколько прочно укрепилась в сознании людей мысль об инопланетянах. По разным каналам то и дело крутили ролики и старые передачи о неопознанных летающих объектах.

До тех пор лишь немногие верили в существование марсохода, но скоро и они перестали – из-за нехватки доказательств. Макс и семья Укии жили в постоянном страхе: вдруг люди узнают, что они – не единственный населяющий землю гуманоидный вид. К сожалению, в организме Укии было достаточно необычностей, способных возбудить подозрения у любознательного и сведущего в анатомии человека.

– Я поеду с Сэм. – Укия заметил на лице Макса тревогу и заставил себя добавить: – С ней я буду вне опасности.

– Надеюсь. – Макс смотрел, как тот делал большой глоток теплой газировки. – Ну как?

За годы совместной работы они выработали шкалу оценки по «Гаторэйду». Чем вкуснее казался напиток, тем хуже Укия себя чувствовал. Будучи полностью здоровым, он не мог взять в рот ни капли.

– Ты не обрадуешься, – вздохнул Укия и проглотил остатки газировки, с наслаждением чувствуя вкус.

Таймер на панели управления посчитал, что они собираются оставлять заднюю дверь открытой на всю ночь, и выключил свет. В темноте Укии стало еще труднее бороться со сном.

– Ты уверен, что все в порядке? – Макс взял из рук друга пустую бутылку, закрутил крышку и бросил пустую посудину в багажник.

– Ничего не сломано. Кровотечения тоже нет, просто синяки по всему телу.

– Эгей! – послышался голос Сэм. – Вот вы где. Спасибо, что спасли.

– Нет проблем, – отозвался Макс. Шаги ее приблизились к «блейзеру».

– Менеджер отеля был здесь минуту назад. Дверь вашего номера взломана, комнаты обыскивали. ФБР не велит ничего трогать. Они скоро приедут снять отпечатки.

– Дерьмо! – выругался Макс. – Вот, значит, зачем они приезжали обратно на кемпинг. Не чтобы схватить Розу, а за вещами Алисии.

– Скорее всего. – Сэм остановилась около Макса.

– Можешь кое-что для меня сделать?

– Что угодно.

Тот вытащил ключи от машины.

– Отвези моего партнера куда-нибудь в безопасное место, где эти засранцы его не найдут. И останься с ним на ночь, ладно?

Сэм взглянула на Укию.

– Не говори ерунды. Его сбила машина, и ему нужно в больницу.

– С ним все нормально, только синяки.

Она фыркнула.

– Синяки! Я видела, как они столкнулись. Если он умрет, это будет настоящее убийство!

– Верь мне так же, как я верю тебе. Единственная опасность исходит от этих ублюдков, которые подстрелили его два дня назад и только что пытались убить тебя и Крэйнака. Он поправится.

Сэм пристально смотрела на Макса: губы его скривились, на лбу блестели капельки пота, а в глазах светилась открытая мольба. Она перевела взгляд на Укию, который свернулся клубком на заднем сиденье машины.

– Как ты?

– Сэм, со мной все нормально. Просто очень хочется спать.

Молодая женщина тяжело вздохнула.

– Когда я перестану верить мужчинам? Ладно, хорошо. Я все сделаю. – Сэм взяла ключи. – Как мне с тобой связаться?

– У малыша есть мой номер в телефонной книжке. – Макс залез в салон, вытащил телефон Укии, проверил зарядку и положил обратно в карман юноши. Детектив взъерошил черные волосы друга и захлопнул дверцу. – Поезжайте, пока полиция не начнет его искать.

Сэм отвезла его в маленький домик, спрятанный в горах. Когда они выходили из машины, ночь уже спустилась на землю. На фоне неба темнели очертания сосен, в домике не горело ни одного огня. Укия прошел следом за Сэм и подождал, пока она откроет дверь.

Створки распахнулись в большую комнату, пахнущую угольями, жареной форелью и самой Сэм. Молодая женщина остановилась на пороге, ощупывая перед собой дорогу. Глаза Укии адаптировались к темноте, и он спокойно прошел к стулу и уселся на него. Он чувствовал себя опустошенным, изнутри грызла тупая боль, сердце то и дело подскакивало. Он старался лишний раз не шевелиться.

– Я снимаю этот домик у своего бывшего клиента. – Сэм прошла сквозь темноту, рукой касаясь кухонной стойки. – Когда я порвала со своим бывшим, у меня осталась квартира в городе, но ее легко было найти. Вся почта приходит в офис. А налоги оплачиваются через хозяина дома. Я каждый раз проверяю, нет ли за мной хвоста. К счастью, с шоссе не видно, есть ли машины на боковой дороге.

Она включила лампу в нише над раковиной. В сушилке стояла посуда после ее последней трапезы – миска, ложка и кружка.

– Люди, которые знают, что я живу здесь, находятся в Портленде.

– И никто из друзей не в курсе? – Кровяное давление начало падать. Укии стало холодно.

– Все мои друзья живут в Портленде. А здешние знакомые – это его друзья, – от первого до последнего.

Почему же она не вернулась в Портленд? Наверное, из-за денег. Они обычно управляют всей жизнью человека.

– А давно ты здесь живешь?

– Слишком давно. – Сэм оглядела Укию. – А сколько ты работаешь с Максом?

– Пять лет. Сначала два года был следопытом, когда требовалось, а потом Макс взял меня в долю.

– И ты ему доверяешь?

Сэм повторила вопрос Макса тем же тоном. Как будто они доверяли друг другу, а самим себе – нет.

– Больше всех. – Укию начала колотить дрожь. Она подошла ближе и положила горячую руку на его ледяной лоб.

– Черт подери, я же говорила ему, тебе нужно в больницу. Ты сейчас вырубишься.

– Это потому, что я сижу.

– Это потому, что тебя сбила машина.

– Мне нужно просто лечь, накрыться и согреться.

Она мягко выругалась – удивительно по-максовски!

– Кровать наверху. Тебе не нужно в туалет?

– Наверное, стоит. – В ту же секунду он почувствовал острую необходимость отлить. – Не то слово.

– Крепись, малыш, – усмехнулась Сэм и включила свет.

На первом этаже располагалась большая кухня, совмещенная со столовой и гостиной, а также ванная комната. Напротив кухни на индейском коврике стояли четыре стула с подлокотниками, все они чуть-чуть отличались по весу, высоте и форме ножек, но спинку и сиденье каждого покрывало темно-зеленое полотно, чтобы придать хотя бы видимость ансамбля. Треугольный кусок стекла, поставленный на большие речные камни, служил кофейным столиком. Лампы стояли на разнородных, но стильных столиках, расставленных по периметру.

Стены ванной до самого потолка покрывала плитка дымно-розового цвета с вкраплениями зеленого и серебристо-серого. Сэм извинилась за такое сочетание цветов, объяснив, что настоящий владелец домика держал магазин керамики и на отделку этого санузла пошел непроданный материал.

– Когда закончишь, поднимайся на чердак.

Укия облегчил мочевой пузырь, а потом долго пил из-под крана.

Он заметил, что ведущие на верхний этаж ступеньки отделаны твердой древесиной, которая не подходила по цвету к полам внизу. На самом чердаке пол вообще устилала настоящая мозаика из самых разных пород дерева.

– Тоже остаток? – Он указал на пригнанные рядом доски из вишни и белого дуба.

– Именно. – Сэм вытащила с полки голубую фланелевую рубашку. – Я купила ее для своего бывшего, но не успела подарить. – Укия смотрел на нее недоумевающе, и молодая женщина пояснила: – Надень ее. Ты не полезешь ко мне в койку в этих грязных шмотках.

Потолок треугольником уходил вверх. Вдоль стен стояли низенькие комоды из кедра. Пока Укия робко стягивал окровавленную рубашку, Сэм сняла покрывало с огромной кровати, достала из ящика свежие простыни и застелила постель, стараясь не смотреть, как он переодевается. Укия не справлялся с пуговицами из-за кошмарной дрожи в пальцах. Молодая женщина подошла ближе, убрала его руки и сама расстегнула ему рубашку.

– Помочь развязать шнурки?

Он взглянул на свои ноги, стоящие слишком далеко.

– Наверное.

Сэм едва успела подхватить Укию, а то бы он плюхнулся на чистую постель в грязных штанах. Она расстегнула молнию, стащила джинсы до колен и усадила парня на кровать. Сэм уселась на корточки, чтобы снять с него ботинки, лицо ее было хмуро, как будто она ожидала от него каких-то нежелательных поступков.

– Ни слова…

О нем? Наверное, это как-нибудь связано с сексом, но он все равно ничего не понял. Окончательно раздев юношу, она посмотрела на него еще более мрачно.

– Ты ведь не собираешься умереть у меня в кровати?

– Нет. – По крайней мере в его планы это не входило.

– Ладно, залезай.

Изможденный Укия заполз под одеяло, а Сэм выключила свет и пошла вниз, захватив предварительно пижаму. Он не мог сразу же уснуть, находясь в совершенно незнакомом месте; до его чуткого слуха донесся шелест воды в душе. Сэм почистила зубы, вышла из ванной, погасила свет на первом этаже, погружая домик в полную темноту. Она прошлепала босыми ногами по лестнице и улеглась на другую сторону кровати. От нее пахло фруктовым мылом, мятной зубной пастой, кожей, холодной сталью и оружейным маслом.

– Хочу тебя предупредить, – прошептала она. – Я всегда сплю с пистолетом.

Отлично. Значит, бояться нечего, даже если кто-то выследил путь в тайное убежище.

Еще несколько минут прошло в полной тишине и неподвижности, и Сэм вытянула теплую руку. Укию била дрожь, и она подкатилась ближе и осторожно обвилась вокруг юноши. Тепло ее тела смягчило боль.