Текст книги "Порочный круг"

Кратчайший путь лежал через Винчестер, и Гектор миновал место засады. Участок был обнесен полицейской лентой, но «феррари» Хейзел уже увезли. Трое полицейских обмеряли место происшествия и собирали улики.

Гектор сбавил ход, но один из полицейских знаком велел ему проезжать.

Дверь открыл дворецкий Рейнольдс.

– Рад видеть вас, сэр. Мы тревожились, когда вы с миссис Кросс вчера вечером не вернулись. Миссис Кросс не с вами?

Он заглядывал Гектору через плечо. Тот не ответил на его вопрос.

– Пожалуйста, попросите Мэри принести кофейник в мой кабинет. Я хочу, чтобы в два часа дня весь персонал собрался в голубой гостиной.

Гектор пошел наверх. Взял сумку с бритвенными принадлежностями, но потом решил в знак траура по Хейзел отпустить бороду. Принял душ и в халате прошел в свою гардеробную. Мэри принесла поднос с кофе.

– Вы с миссис Кросс завтракали, сэр?

– Не волнуйтесь о завтраке. Мистер Рейнольдс сказал вам о собрании персонала?

– Да, сэр.

Гектор переоделся в простую одежду, натянул прочные грубые башмаки и прошел в свой кабинет в конце коридора. Сел за стол и взял телефон. Пэдди ответил на первый же звонок.

– Пэдди, с тобой говорит плачущий ублюдок. Хейзел не справилась. Она умерла сегодня в пять утра.

Пэдди молчал, обдумывая ответ, потом хрипло сказал:

– Мои соболезнования, Гек. Мы достанем сукиных детей, которые это сделали. Клянусь тебе. Когда похороны? Мы с Настей хотим приехать.

Настя – жена Пэдди, выученица КГБ, великолепная блондинка, играла роль Хейзел в операции «Троянский конь», когда была уничтожена крепость пиратов в Сомали.

– Частная кремация. Никакого шума. Так она всегда хотела. Однако если бы вы могли присутствовать… из всех людей Хейзел предпочла бы вас. Где вы?

– В Абу-Заре.

– Кремация не сразу. Полиция хочет провести судебно-медицинское вскрытие. Прилетайте как можно скорее. Нужно поговорить. Спланировать действия.

– А как ребенок, Гектор? Бедный малыш выжил?

– Родилась девочка. Хейзел сделали кесарево сечение до того, как… – Гектор осекся. Он не хотел произносить это слово, слишком окончательное. Он торопливо продолжил: – Ее зовут Кэтрин. Она великолепна.

– Значит, пошла в Хейзел. Не в тебя. – Смех Гектора походил на хрип, и Пэдди продолжил: – Нам нужно ее спрятать, Гек. Если Зверь узнает о ней, он придет за вами обоими.

– Это меня и беспокоит, Пэдди. Они приходили не за мной. Им была нужна только Хейзел.

– Расскажи, – попросил Пэдди.

– У них была прекрасная возможность застрелить меня, но они ею не воспользовались. Сознательно отгородили меня от действия. Вывалили на дорогу кирпичи, чтобы отсечь меня.

Гектор и Пэдди молчали, обдумывая эту загадку.

– Не знаю почему. Ерунда какая-то, – сказал наконец Пэдди. – Может, их предупредили, чтобы не связывались с тобой? Просто не знаю. Станет ясней, когда мы вместе поработаем над этим. Но не рискуй Кэтрин. Нужно спрятать ее так, чтобы они не могли до нее добраться.

– Ладно, Пэдди. Я хочу, чтобы перед вылетом из Абу-Зары ты нашел безопасный дом для Кэтрин. Попробуй снять верхний этаж одного из новых небоскребов, которые эмир строит на берегу, там легче будет ее защищать.

– Я немедленно поговорю с принцем Мухаммедом. Никаких проблем.

Принц – зять эмира и не только контролирует министерство финансов, армию и полицию, но и возглавляет строительную программу. Он в долгу перед «Бэннок ойл», компанией, которая пробурила скважину, сделавшую Абу-Зару одним из самых процветающих маленьких государств на земном шаре.

– Молодец, Пэдди! Дай знать, что ты для нас найдешь. До встречи!

Он закончил разговор и нажал на кнопку селектора. Агата, секретарь Хейзел, сразу ответила из своего кабинета в дальнем конце коридора.

– Агата, пожалуйста, зайдите в мой кабинет.

– Миссис Кросс с вами, сэр? Ей нужно подписать несколько писем.

– Зайдите ко мне, я вам все объясню.

Когда Агата постучала, Гектор нажал кнопку под столом и дверь открылась. Агата вошла. Она была в строгом сером деловом костюме. Волосы аккуратно причесаны. Она работала с Хейзел с ее первого замужества.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Гектор.

Она села лицом к нему и пригладила юбку на коленях.

– У меня трагическая новость, Агата.

Она привстала, лицо ее исказилось от ужаса.

– Что-то с миссис Кросс? Что-то страшное…

– Сядьте, Агата. Я надеюсь на силу и спокойствие, которые вы всегда проявляли. – Он глубоко вдохнул и произнес роковые слова: – Моя жена умерла.

Агата неслышно заплакала.

– Как умерла? Она была так молода, так полна жизни… Это невозможно!

– Ее убили, – сказал он, и Агата резко встала.

– Могу я воспользоваться вашим туалетом, мистер Кросс? Меня сейчас вырвет.

– Сколько угодно.

Он слышал негромкие звуки ее отчаяния. Но вот спустили воду, и Агата вернулась. Глаза ее покраснели, но ни один волосок не выбился из прически.

Она снова села и посмотрела на него.

– Вы тоже плакали. – Он согласно наклонил голову, и она продолжила: – Что с ребенком?

– Это девочка, – ответил он, и Агата печально улыбнулась.

– Да, мы с Хейзел это знали. С ней все хорошо?

– Да, абсолютно. Но надо постараться скрыть от публики факт ее рождения и то, что она жива. Если об этом узнают, она будет в такой же опасности, как Хейзел. Нужно ее спрятать. Мне понадобится ваша помощь.

– Конечно, я помогу.

– Прежде всего самое неотложное. Найдите в Винчестере погребальную контору. Как только полиция закончит расследование и выдаст тело, похоронное бюро должно забрать Хейзел из морга КГБХ и подготовить к кремации. Потом как можно быстрее организуем кремацию.

– Что еще?

– В сейфе моей жены лежит большой конверт цвета буйволовой кожи, запечатанный красной восковой печатью. Пожалуйста, принесите его.

– Хорошо. Я знаю, о каком конверте речь. – Она встала и посмотрела ему в глаза. – Мы оба должны быть мужественными, – сказала она. – Миссис Кросс ожидала бы от нас этого.

Агата вышла, но через несколько минут вернулась и положила на стол перед Гектором большой конверт.

– Спасибо, Агата. Теперь еще одно. Нужно сообщить всем, кому следует об этом знать, что случилось с моей женой. Пожалуйста, просмотрите контакты Хейзел и сделайте для меня список. Я составлю общее сообщение.

Гектор подождал, пока Агата выйдет из кабинета, и взял конверт. Перевернул его и убедился, что печати не тронуты.

На обратной стороне конверта Хейзел своим размашистым почерком написала: «Вскрыть только в случае моей смерти».

Он распечатал конверт кривым арабским кинжалом, который использовал как разрезальный нож. И извлек толстую пачку документов. Наверху груды лежало письмо. Он узнал почерк Хейзел и, читая первые строки, ощутил острый укол боли:

Мой дорогой Гектор, надеюсь, ты никогда не прочтешь этого, ведь если ты это читаешь, произошло нечто немыслимое и мы с тобой навсегда расстались…

Затем тон письма стал деловым. Хейзел подробно рассказывала о величине и размещении своего состояния.

Большая часть недвижимости, находящейся в моем распоряжении, на самом деле принадлежит «Семейному доверительному фонду Генри Бэннока». Сюда входит ранчо в Хьюстоне и ранчо в Колорадо, квартиры в Вашингтоне и Сан-Франциско, дом в Белгравии и Брэндон-холл в Хэмпшире. Все это в случае моей смерти возвращается к доверительному фонду…

Гектор хмыкнул. Ничто из этого его не удивило. Ему бы и в голову не пришло жить в этих великолепных домах. Где по пустым комнатам будет бродить призрак Хейзел.

Мне лично принадлежит только остров на Сейшелах и 4,75 % рыночной цены «Бэннок ойл». Генри был очень хорошим и справедливым человеком. Он знал, что почти несомненно умрет первым и я захочу снова выйти замуж. И не собирался наказывать за это меня и моих еще не рожденных детей. Я уверена, что он отдал распоряжения насчет всех моих детей, отец он им или нет.

Сложно полюбить общаться с попечителями Фонда, но придется – ради наших детей. Воспользуюсь нашим выражением, чтобы описать тебе этих джентльменов.

Сборище жадюг-законников с неприятными физиономиями.

Пожалуйста, будь вежлив с ними, дорогой, если они будут тебя раздражать. Генри заставил их дать обет молчания. Они не могут и не станут ничего тебе рассказывать о Фонде. Не сообщат тебе имена других ее бенефициаров и не расскажут об активах. Генри сознательно выбрал базой Фонда Каймановы острова, поскольку это маленькое государство придерживается закона неразглашения. И даже ордер Верховного суда Соединенных Штатов ничего не даст.

Однако не сомневайся – наши дети без малейших возражений со стороны попечителей получат все необходимое и многое из того, что им совсем не нужно. Генри всегда был очень щедр. Одно из условий Фонда таково: на всякий доллар, заработанный бенефициаром, доверительному фонду выплачивает ему три доллара. Когда Кайла, работая у соседей приходящей няней, получила сто долларов, Фонд заплатил ей триста. Когда я в качестве директора «Бэннок ойл» получила несколько миллионов, Фонд… Нужно ли объяснять дальше?

Глава «Семейного доверительного фонда Генри Бэннока» – Рональд Бантер из хьюстонской юридической фирмы «Бантер и Теобальд». Агата даст тебе его адрес и номер телефона.

Что еще? Ах да. Вдобавок к перечисленному выше у меня есть еще кое-какие рубли, шекели и другая легко конвертируемая валюта в различных инвестиционных банках и финансовых институтах по всему миру. Я сама точно не знаю, сколько там всего, но при последних подсчетах было около шестисот или семисот миллионов долларов. К этому письму приложен список банков, имена тех, кто распоряжается средствами, и необходимые пароли, которые дадут тебе доступ к счетам. Есть также номерные счета; к ним ты получишь доступ немедленно, без всяких осложнений. И тебе не нужно за деньги на них платить налоги, если ты сам не захочешь. Насколько я тебя знаю, мой дорогой глупыш, – а я думаю, что знаю тебя – ты захочешь заплатить налоги.

Что сказано в евангелии от Гектора, которому ты меня учил?

«Плати налоги за все, чем владеешь. Ни пенни меньше, ни пенни больше. Это единственная возможность спокойно спать по ночам».

Ты всегда умел рассмешить меня.

«Джи-5» принадлежит «Бэннок ойл», а «Боинг бизнес джет» – Фонду. Но ты член совета директоров «Бэннок ойл», и поэтому самолеты Фонда всегда в твоем распоряжении. Хорошо-хорошо, я знаю, что ты, плебей по рождению, предпочитаешь летать коммерческими рейсами. Все машины и скаковые лошади мои. Води машины осторожно и делай ставки разумно. Жаль, но картины принадлежат Фонду: все эти прекрасные Гогены и Моне (ох!). Одежда, обувь, чемоданы и сумки, меха и драгоценности – все это мое, так же как прочие мелочи. И довольно об этом.

Все это я по завещанию оставляю тебе; завещание приложено к этому письму.

Прощай, Гектор, любовь моя. Я не хочу тебя оставлять: это было так прекрасно!

Вечно буду любить тебя.

Хейзел

Последняя мысль, мой дорогой. Не горюй обо мне слишком долго. Вспоминай меня с радостью, но найди себе новую спутницу. Такой мужчина, как ты, не должен жить монахом. Однако убедись, что она хорошая женщина, иначе я вернусь и буду ее преследовать.

Гектор встал из-за стола и через двустворчатую дверь вышел на балкон. Оперся на парапет и посмотрел вниз на реку, но прекрасный вид расплывался из-за слез.

«Мне никогда не было нужно ничего из этого. Это слишком много. Четыре с тремя четвертями процента активов «Бэннок ойл»? Господи! Какое непристойное количество денег. Мне всегда нужна была только ты».

В кабинете за ним загудел селектор. Гектор вернулся к своему столу и поднял трубку.

– Да, Агата?

– Я приготовила список, который вы просили, мистер Кросс.

– Спасибо. Пожалуйста, принесите его.

В списке, подготовленном Агатой, было пятьсот фамилий – друзья Хейзел и ее деловые партнеры. Взяв ручку, Гектор сократил этот список до четырехсот десяти. Потом обвел несколько фамилий.

– Этим нужно сообщить немедленно. Они должны узнать раньше других и раньше, чем газеты поднимут шум. Остальных можете известить завтра.

Среди срочных писем были адресованные Джону Нельсону в Южную Африку, брату Грейс – матери Хейзел и в Хьюстон Джону Бигелоу, бывшему сенатору-республиканцу, вице-президенту «Бэннок ойл» и первому заместителю Хейзел, которая была президентом и генеральным директором компании. Еще он обвел имя Рональда Бантера.

Гектор вырвал лист из блокнота и написал:

«С глубочайшим прискорбием сообщаю о смерти при трагических обстоятельствах моей любимой жены Хейзел Бэннок-Кросс. Вскоре вы получите приглашение на заупокойную службу. Гектор Кросс».

Агата взяла у него исправленный список и черновик письма, а потом напомнила:

– Уже почти два часа. Персонал ждет вас в голубой гостиной, сэр.

* * *

Все работники Брэндон-холла, от дворецкого до объездчиков, отвечавших за дичь и воду, от экономки до горничных собрались в голубой гостиной. Мужчины стояли у стен, женщины неловко и застенчиво сидели на мягких диванах и в креслах.

Гектору очень хотелось побыстрее покончить с этим. Все это были прекрасные люди и отличные служащие. Он не хотел отправлять их на поиски работы, тем более что из-за экономического спада безработица все росла. Собравшись с силами, он сообщил им о смерти Хейзел. Послышались возгласы отчаяния и недоверия. Женщины заплакали.

– Брэндон-холл, вероятно, придется продать. Я приложу все усилия, чтобы новый собственник дома нанял вас. Но, что бы ни случилось, все вы получите выходное пособие за два года работы. – Он поблагодарил их за верность и нелегкий труд и пригласил в последний раз проявить уважение к Хейзел на погребальной церемонии. Под конец он предупредил: – Сюда, как мухи, налетят репортеры и будут расспрашивать о нашей частной жизни и о смерти моей жены. Пожалуйста, не разговаривайте с ними. Если они предложат деньги, скажите мне – и я заплачу вдвое, чтобы вы молчали. Благодарю вас.

Когда все потянулись к выходу, Гектор попросил остаться двух нянек, нанятых Хейзел.

– Вас сказанное о работе не касается. Перед смертью моя жена родила девочку. Вы понадобитесь мне, чтобы заботиться о ней.

Они сразу приободрились.

– Девочка! Замечательно. Как ее зовут, сэр?

– Ее зовут Кэтрин. Но, пожалуйста, запомните. Вы не должны говорить об этом с незнакомыми людьми. А теперь проверьте, все ли готово в детской к приезду малышки из больницы.

Детские располагались прямо напротив хозяйской спальни. Это было творение исключительно Хейзел. Гектор не вмешивался, пока Хейзел планировала и строила детскую. В комплекс входило пять комнат, в том числе две спальни для нянечек. Цвет преобладал розовый. Когда Гектор впервые вошел в детскую, ему вспомнился тронный зал. В центре – большая бело-золотая колыбель с розовым пологом. На стенах полки с целым зверинцем мягких игрушек: кроликов, жирафов и зебр, львов и тигров. Такую выставку не увидишь даже у «Хамлиз»[6]6
  «Хамлиз» – большой лондонский магазин игрушек на Риджент-стрит.


[Закрыть] в Рождество.

Нянечки были молодые и очень почтительные. Они провели Гектора по детской; он старался казаться умудренным и говорил мало. А в конце подвел итог:

– Ну, кажется, у вас здесь есть все необходимое.

Про себя он добавил: «Кроме более опытного и зрелого человека у руля». Он поблагодарил их и сбежал в кабинет.

Садясь во вращающееся кресло, он увидел на экране ответ Джона Нельсона, дяди Хейзел из Южной Африки, на его электронное письмо. Приветствия не было, текст звучал горько и враждебно:

Вы непосредственно виновны в смерти трех людей, которых я любил: моей сестры Грейс, моей внучатой племянницы Кайлы Бэннок, а теперь и самой Хейзел.

Зловоние смерти всюду следует за вами, Гектор Кросс. Вы отвратительны, как большая черная гиена. Я буду проклинать вас до самой могилы и плюну на нее, когда вас наконец в нее уложат.

Гектор откинулся в кресле. «Бедняга Джон, я понимаю, как вам больно. Мне тоже». Он уничтожил сообщение. Но ему потребовалось время, чтобы восстановить душевное равновесие.

«Займись чем-нибудь! – говорил он себе. – Не размышляй. Двигайся. Продолжай двигаться». Он развернул кресло и взял телефон. Набрал номер мобильника сержанта Эванса, полученный от него в больнице, и Эванс отозвался почти мгновенно.

– Я рад, что вы позвонили, мистер Кросс. Примите мои соболезнования, сэр. Когда мои коллеги добрались до места преступления, оба участника нападения были мертвы. На данном этапе мы предполагаем, что они погибли при ударе о вашу машину. Дело расследует детектив-инспектор Харлоу из полиции Винчестера. Я знаю, что ему нужны ваши показания. Пожалуйста, позвоните ему, договоритесь о месте и времени.

Гектор набрал 101 и через ряд промежуточных инстанций дозвонился до детектив-инспектора Харлоу. Они договорились встретиться вечером в участке. Гектор повесил трубку и посмотрел на часы.

Потом позвонил в подземный гараж и сказал шоферу:

– Пожалуйста, поскорее подайте «Бентли» к крыльцу. Я еду в город.

– Вас отвезти, сэр? – с надеждой спросил шофер. Он уже чувствовал себя безработным.

– Не сегодня, Роберт. Кстати, можете отогнать «ровер» в город, в мастерскую, пусть поправят бампер.

Взяв пальто, Гектор вышел из кабинета. Он одевался на ходу, перепрыгивая через две ступеньки. И когда добрался до вестибюля, тяжело дышал.

«Пыхчу, как старик. Если хочешь выжить в этой буре, нужно быть крепче», – сказал он себе.

Дворецкий услышал, что он идет, и открыл перед ним дверь.

– Вернетесь к ужину, сэр?

– Передайте мои извинения повару. Я поем в городе, – ответил Гектор.

Большой дом и пустые комнаты начали угнетать его. Он пообедает где-нибудь в пабе. Вдруг да встретится с егерями – с ними можно поговорить об охоте и рыбалке и ненадолго рассеять темные тучи горя. Шофер уже привел «Бентли».

Гектор сначала поехал в больницу и провел полчаса в регистратуре, оформляя свидетельство о смерти Хейзел и свидетельство о рождении Кэтрин, что потребовало даже предъявления паспорта. Судя по тому, что написала ему Хейзел, эти документы ему понадобятся, чтобы попечители «Семейного доверительного фонда Генри Бэннока» отнеслись к нему с должным вниманием.

Из регистратуры он прошел в родильное отделение, где все сестры хорошо знали и его и трагические обстоятельства, связанные с его появлением. Между собой они прозвали его «биение папиного сердца», сокращенно БПС.

– Сейчас не часы посещения, – строго сказала одна из сестер и тут же смягчилась. – Но для вас мы сделаем исключение, мистер Кросс.

Она провела его через дверь с надписью «Только для сотрудников». Потом выдала марлевую маску, закрывающую рот и нос, и провела в отделение. Заняты были только три колыбели. Сестра взяла сверток из средней и положила ему на руки.

– Десять минут, не больше. Потом я вас выведу, – предупредила она.

Его беседа с Кэтрин была предсказуемо односторонней. Он пытался поговорить с дочкой по-детски; в ответ она пустила пузыри и уснула. Пока она спала, Гектор баюкал ее и рассматривал ее лицо. Когда вернулась сестра, Гектор неохотно отдал ей ребенка.

Без десяти шесть он вышел на парковку и ждал, пока не подъехала сестра Бонни Хепворт в дряхлом «мини-купере» с поблекшей зеленой окраской британских гонщиков и полосами «Формулы один». Когда она затормозила, он открыл для нее дверь машины. Бонни удивилась, потом узнала его.

– Могу я несколько минут поговорить с вами, сестра? – спросил он.

– С радостью, мистер Кросс.

– Есть у вас свои дети, о которых нужно заботиться? – серьезно спросил он.

– Я бы хотела, чтобы были, но их нет.

– Тогда, возможно, мы сумеем договориться. Я хочу предложить вам работу, – сказал он.

– У меня уже есть работа, – ответила она, но тут же пошла на попятную. – Что за работа?

– Место старшей няни моей дочери Кэтрин. Я знаю, у вас большой опыт, и вы хорошо знаете детей. Думаю, Кэтрин вы уже понравились. В помощь вам будут еще две молодые нянечки.

– Но у меня уже есть работа, – повторила она. И смущенно сжала руки.

– Сколько вам здесь платят? – не отставал он.

– Сорок тысяч в год.

– Я буду платить сто двадцать тысяч, – сказал он, и Бонни ахнула.

– Не знаю, – сказала она наконец. – А как же пенсия?

– Сколько у вас?

– Примерно сто тысяч, и еще двадцать три года работать.

– Я удваиваю эту сумму и делаю открытым срок окончания работы. Никаких сокращений в связи с возрастом. Останетесь с нами, сколько захотите. Подумайте, Бонни. Можете сообщить мне о своем решении завтра, когда я приду навестить Кэтрин.

Он повернулся и пошел к своему серебристому «Бентли», припаркованному в конце ряда. Открывая дверцу, он чувствовал на себе взгляд Бонни.

– Мистер Кросс, – окликнула она. – Я уже подумала.

Он оглянулся через плечо.

– И что?

– Договорились.

Он повернулся к ней.

– Дайте мне ваш телефон. – Она назвала номер, Гектор его запомнил. – Я позвоню. Подробности обсудим позже. А пока поставьте в известность свое начальство здесь. – Он быстро пожал ей руку. – Добро пожаловать на борт, няня Бонни.

Потом сел в «Бентли» и поехал в полицию.

Детектив-инспектор Харлоу оказался мужчиной лет сорока, полным и лысеющим. Светло-карие глаза за очками в стальной оправе, взгляд усталый и мудрый. Он встал и вышел из-за стола, чтобы пожать Гектору руку.

– Мои соболезнования, сэр. Прошу садиться. Чай, кофе?

– Кофе. Черный. Без сахара.

Харлоу налил ему кофе, и Гектор отхлебнул горький напиток.

– Начнем? – спросил Харлоу. Гектор поставил чашку, и Харлоу попросил подробно описать все события, которые завершились нападением на Хейзел, его усилия прогнать нападающих и все дальнейшее до случайной встречи с сержантом Эвансом в патрульной машине.

Гектор опустил только подробное описание водителя «мерседеса» с французскими номерами, из которого выбросили камни, чтобы преградить ему дорогу. Когда Харлоу начал настаивать, Гектор сказал:

– Он был в резиновой маске, и я видел его всего секунду, пока он проезжал мимо.

– Не определили национальность?

– Его голая рука была черной. Я уверен только в этом. Простите, но это был лишь беглый взгляд. – Про себя добавил: «Если кто-то и будет задавать вопросы этому удальцу, так мы с Пэдди О’Куинном. Судебной процедуры не будет. Ему не зачитают его права, когда мы начнем рвать его в клочья».

Наконец Харлоу удовлетворился.

– Да, все это соответствует тому, что мы нашли на месте преступления.

Гектор прочел протокол, который показал ему Харлоу, и подписал.

– Сержант Эванс сказал мне, что преступники были мертвы, когда вы их нашли, – сказал он.

– Верно, мистер Кросс, – подтвердил Харлоу.

– Вы смогли установить, кто они, инспектор?

– Да. Мы сразу нашли их отпечатки в базе. У обоих криминальное досье.

Инспектор открыл лежавшую на столе папку и извлек из нее тонкую стопку листков. Он по одному протягивал их через стол Гектору. На первом была полицейская фотография. Гектор сразу узнал, кто на ней.

– Да! Это мотоциклист.

Харлоу опустил глаза к листку, который держал в руках, и прочел вслух:

– Виктор Эммануэль Даду. Двадцать четыре года. Британский гражданин. Родился в Бирмингеме. Родители эмигрировали из Конго в 1981 году. Постоянного места жительства нет. Три уголовных приговора. В 2004 году за угон автомобиля провел шесть месяцев в Фелтемском исправительном заведения для малолетних преступников. Три месяца в 2009 году за грабеж с насилием; три месяца в 2011 году за проявления насилия при участии в летних стычках 2011 года. Во всех прочих отношения хороший парень.

Он взял следующий листок и протянул Гектору.

– Да, – сказал Гектор, взглянув на фотографию. – Это стрелок. Эта грязная свинья убила мою жену.

Харлоу нахмурился при этой вспышке, но прочел по листку:

– Имя: Эйан Брайтбой Деймар. Двадцать три года. Уроженец Могадишо, Сомали. Нелегальный мигрант. В 2009 год заключения за грабеж со взломом. Попросил не депортировать его и в 2010 году получил статус беженца.

Гектор неопределенно кивнул, довольный тем, что его первоначальное мнение подтвердилось. «Сомали. Еще одно указание на клан Типпо Типа. Все начинает складываться», – подумал он и посмотрел на Харлоу.

– Я могу еще чем-нибудь вам помочь? – спросил он.

– Спасибо, что уделили время, мистер Кросс. Если мне понадобится еще раз с вами поговорить, у меня есть ваши данные. Если мы сумеем отыскать водителя французского фургона, вам нужно будет дать показания в суде. Еще раз прошу принять соболезнования в связи со смертью вашей жены. Будьте уверены, мы все перевернем и найдем участников этого ужасного преступления.

На пути в Брэндон-холл Гектор остановился в Смоллбридже, в пабе «Флаг и медведь». Он уже съел полпорции сырного пирога и выпил полпинты теплого пива, когда его начали раздражать вызывающие взгляды и смелые замечания двух густо накрашенных молодых женщин, сидевших в баре. Он вернулся в Холл, принял две таблетки мелатонина и рухнул на большую двуспальную кровать.

Проснулся Гектор на рассвете с ощущением чего-то страшно непоправимого. Он лежал, прислушиваясь к ее дыханию. Тишина была полная. Не открывая глаз, он протянул руку, но простыни на ее стороне кровати были холодными. Он открыл глаза, повернул голову и увидел, что ее нет. И снова подступила боль, словно глубоко в нем сидела раковая опухоль. Боль неминуемая и почти нестерпимая.

Следовало найти точку фокуса для гнева и ненависти. Встав с постели, он пошел в ванную. Приняв душ, сразу прошел в кабинет. Включил компьютер. Хотя Гектор и понимал, что еще рано, он надеялся, что Пэдди что-нибудь нашел. Но, едва открыв почту, обнаружил, что его почтовый ящик переполнен входящими сообщениями. Просмотрев первые несколько писем, он увидел, что все это выражения соболезнования. И понял, что произошло.

Бешеные псы прессы разнюхали, что случилось. Как им удалось узнать так быстро?

Вопреки здравому смыслу он открыл сайт «Сан», презренной газетенки Руперта Мердока. Над фотографией выходящей из «роллса» Хейзел в мехах и брильянтах с Гектором на заднем плане в глаза бросался заголовок «Миллиардершу застрелили на сельской дороге. Перед смертью она убила двух нападавших».

Невероятно безобразный репортаж. Единственное правдивое в нем то, что Хейзел умерла. Никаких упоминаний о рождении Кэтрин.

«Спасибо, Господи, за это маленькое чудо». Он просмотрел сайты других изданий. Об убийстве писали все газеты. Репортаж в «Таймс» достойный и сдержанный, статьи в «Мейл» и «Телеграф» не столь умеренные, но нигде ни слова о рождении Кэтрин. Гектор испытал большое облегчение.

«Надо побыстрей забрать ее из больницы. Псы-журналисты обязательно разнюхают». Кровь вновь быстро потекла в жилах, он был готов к трудностям нового дня. От Пэдди ничего не было, но он понимал, что рано еще ждать от него новостей.

Длинное письмо прислал Джон Бигелоу. От имени всех остальных директоров «Бэннок ойл» он сообщал о потрясении и ужасе, вызванных убийством Хейзел. Рассказав, что уже ведется подготовка к заупокойной службе в Хьюстоне, он далее писал:

«Я хотел бы получить Ваше разрешение на проведение такой же службы в Лондоне, где у Хейзел было много друзей и деловых партнеров. Я попросил моего старого друга посла США при Сент-Джеймсском дворе[7]7
  Сент-Джеймсский дворец, бывшая королевская резиденция в Лондоне; при нем официально аккредитованы иностранные послы.


[Закрыть] использовать служебное положение и резервировать для этой цели церковь Сент-Мартин-ин-зе-Филдз[8]8
  Церковь святого Мартина на полях, один из лучших образцов греческого стиля в Лондоне.


[Закрыть] на Трафальгарской площади. Я предлагаю провести службу через две недели, чтобы все, кто захочет прийти, – а таких будет очень много – могли включить поездку в свои планы.

Надеюсь, из-за этого трагического события Вы не собираетесь выйти из совета директоров «Бэннок ойл». Ваши коллеги члены совета директоров самого высокого мнения о Вас и считают Ваш вклад важным и ценным!

«Вам не избавиться от меня так вот просто, Бигглз. Вы мне нужны не меньше, чем я вам, как вы говорите», – сказал себе Гектор. Инфраструктура «Бэннокс» даст ему необходимые средства и возможности найти ублюдков, которые так обошлись с Хейзел.

Он ответил вице-президенту «Бэннок ойл», с благодарностью приняв предложение и заверив в своем желании остаться в совете компании. «Считаю своим долгом перед памятью Хейзел продолжить работу, которой она отдавала столько сил», – написал он.

Он быстро просмотрел письма и удалил большинство. Но одно письмо привлекло его внимание, и он открыл его. Писал Рональд Бантер, старший попечитель «Семейного доверительного фонда Генри Бэннока».

Дорогой мистер Кросс,

я был глубоко опечален, прочитав Ваше письмо. Примите мои соболезнования в связи со смертью Вашей жены миссис Хейзел Бэннокс-Кросс. Она была прекрасным человеком большой силы духа и авторитета. Она также была очень умна. Сам я всегда уважал ее и восхищался ею.

Так уж совпало, что в данный момент я приехал по делу в Лондон. До субботы я буду жить в отеле «Ритц» на Пикадилли. Номер телефона коммутатора отеля 0207-493-8181, а мой номер 1101. Поскольку Вы – душеприказчик Вашей жены, я считаю, что нам нужно как можно скорее встретиться, когда Вам будет удобно. Пожалуйста, позвоните мне, чтобы договориться о встрече.

Искренне ваш Рональд Бантер

Гектор взял телефон и набрал номер. На коммутаторе отозвались почти сразу и переключили его на номер 1101. Гектору ответил женский голос.

– Доброе утро. Говорит Джо Стенли, юридический помощник мистера Бантера. Чем могу быть полезна?

Акцент среднеатлантический, выговор четкий. Прекрасно владеет голосом.

– Могу я поговорить с мистером Бантером?

– Как доложить, кто звонит?

– Меня зовут Гектор Кросс.

– Господи помилуй! Мистер Бантер ждет вашего звонка. Пожалуйста, подождите.

Гектор улыбнулся, услышав старомодное выражение «Господи помилуй!» Единственным человеком, от кого он его слышал, была его мать.

Через минуту Бантер ответил. Голос у него был высокий, слова он выговаривал внятно – точно педантичная старая дева.

– Мистер Кросс, рад, что вы позвонили.

– Мистер Бантер, когда и где мы можем встретиться?

– Сегодня я освобожусь после шести. Я знаю, что вы живете за городом. К несчастью, у меня нет транспорта…

– Я могу приехать к вам в «Ритц».

– Да, это было бы очень удобно.

Все утро Гектор работал: звонил сам и отвечал на звонки, разобрал все документы на столе. В начале второго он спустился в подсобку и надел болотные сапоги, потом взял из стойки удочку и пошел на реку. На берегу пруда Медового Месяца (так назвала Хейзел, когда они на берегу держались за руки) под длинными ветвями ивы хорошее место для рыбалки.

Трудно было надеяться на клев, забрасывая с берега. Но Гектор наживил крючок пауком-долгоножкой и с третьей попытки сумел хорошо забросить леску на форель. Леска, серебряная и алая, размоталась; крючок ушел под воду. Четверть часа Гектор думал только о рыбе, метавшейся по пруду. Когда ему наконец удалось вытащить ее на берег, он склонился к ней, восхищаясь изящными линиями и мерцающей красотой форели, потом ударом короткой дубинки, которой рыболов свершает последний обряд, прекратил ее мучения. Повар поджарил форель с грибами, и Гектор поел на террасе.