Текст книги "Юлий Цезарь"

АКТ II

СЦЕНА 1

Рим. Сад Брута.

Входит Брут.

Брут

Эй, Луций, встань!

По звездам распознать я не могу,

Далеко ль до утра. Проснись, эй, Луций, пробудись!

О, если б мог я так же крепко спать.

Живее, Луций! Эй, проснись же, Луций!

Входит Луций.

Луций

Ты звал, мой господин?

Брут

В покой мой принеси светильник, Луций.

Когда зажжешь, то позови меня.

Луций

Все будет сделано, мой господин.

(Уходит.)

Брут

Да, только смерть его: нет у меня

Причины личной возмущаться им,

Лишь благо общее. Он ждет короны;

Каким тогда он станет – вот вопрос.

На яркий свет гадюка выползает,

И осторожней мы тогда ступаем.

Короновать его – ему дать жало,

Чтоб зло по прихоти он причинял.

Величье тягостно, когда в разладе

Власть с состраданьем. Я не замечал,

Чтоб в Цезаре его пристрастья были

Сильнее разума. Но ведь смиренье –

Лишь лестница для юных честолюбий:

Наверх взбираясь, смотрят на нее,

Когда ж на верхнюю ступеньку встанут,

То к лестнице спиною обратятся

И смотрят в облака, презрев ступеньки,

Что вверх их возвели. Вот так и Цезарь.

Предотвратим же это. Пусть причины

Для распри с ним пока еще не видно,

Решим, что, как и все, он, возвеличась,

В такие ж крайности потом впадет.

Пусть будет он для нас яйцом змеиным,

Что вылупит, созрев, такое ж зло.

Убьем его в зародыше.

Входит Луций.

Луций

Светильник я зажег, мой господин.

Кремень искал я у окна и вот

Нашел письмо с печатью, но его

Там не было, когда я спать пошел.

(Подает письмо.)

Брут

Приляг опять, еще не рассвело.

Не мартовские ль иды завтра, мальчик?

Луций

Не знаю, господин.

Брут

Взгляни же в календарь и мне скажи.

Луций

Сейчас, мой господин.

(Уходит.)

Брут

По небу так сверкают метеоры,

Что я могу читать при свете их.

(Вскрывает письмо и читает.)

"Ты спишь, о Брут: проспись, познай себя.

Иль Рим… Воспрянь, рази, спасай".

«Ты спишь, о Брут: проснись».

Такие подстрекательства мне часто

Подбрасывали, и я их читал.

«Иль Рим…». Как должен это я дополнить?

Иль Рим под игом одного? Как, Рим?

Из Рима предками моими изгнан

Тарквиний был, когда он стал царем.

«Воспрянь, рази, спасай». Меня зовут

Воспрянуть и спасать? О Рим, клянусь,

Что, если будешь ты спасен, спасенье

Получишь ты от Брутовой руки!

Входит Луций.

Луций

Четырнадцать дней мартовских прошло.

Стук за сценой.

Брут

Так. Отвори ступай; стучится кто-то.

Луций уходит.

Я сна лишился с той поры, как Кассий

О Цезаре мне говорил.

Меж выполненьем замыслов ужасных

И первым побужденьем промежуток

Похож на призрак иль на страшный сон:

Наш разум и все члены тела спорят,

Собравшись на совет, и человек

Похож на маленькое государство,

Где вспыхнуло междоусобье.

Входит Луций.

Луций

Мой господин, у входа брат твой Кассий,11

Тебя он хочет видеть.

Брут

Он один?

Луций

Пришли с ним и другие.

Брут

Ты знаешь их?

Луций

Нет, господин мой: головы склонив,

Они одеждой лица закрывали.

И я не мог черты их разглядеть,

Как ни старался.

Брут

Пусть они войдут.

Луций уходит.

То заговорщики. О заговор,

Стыдишься ты показываться ночью,

Когда привольно злу. Так где же днем

Столь темную пещеру ты отыщешь,

Чтоб скрыть свой страшный лик? Такой и нет.

Уж лучше ты его прикрой улыбкой:

Ведь если ты его не приукрасишь,

То сам Эреб12 и весь подземный мрак

Не помешают разгадать тебя.

Входят заговорщики: Кассий, Каска, Деций, Цинна, Метелл Цимбр и Требоний.

Кассий

К тебе мы вторглись, твой покой нарушив,

Брут, здравствуй. Разбудили мы тебя?

Брут

Я встал уже, и я не спал всю ночь.

Знакомы ль мне пришедшие с тобой?

Кассий

Ты знаешь каждого из них, и каждый

Тебя глубоко чтит, и каждый хочет,

Чтоб о себе ты был того же мненья,

Как лучшие из римлян о тебе.

Требоний здесь.

Брут

Приветствую его.

Кассий

Вот Деций Брут.

Брут

Привет мой и ему.

Кассий

Вот Каска, вот и Цинна, вот и Цимбер.

Брут

Привет им всем!

Что за бессонные заботы встали

Меж вашим сном и ночью?

Кассий

Могу ль тебе сказать?

Брут и Кассий шепчутся.

Деций

Вот где восток. Не правда ль, там светает?

Каска

Нет.

Цинна

Не прав ты, кромка облаков сереет,

То первые предвестники рассвета.

Каска

Сознайтесь же, что оба вы ошиблись.

Я покажу мечом, где всходит солнце;

Сейчас, весной, на повороте года,

Оно встает гораздо ближе к югу.

Два месяца пройдет – и луч рассвета

Мы северней увидим. А сегодня

Заря за Капитолием блеснет.

Брут

Все, как один, мне дайте ваши руки.

Кассий

И подтвердим решенье наше клятвой.

Брут

Не надо клятв. Коль нас не побуждают

Вид скорбный граждан, собственная мука,

Зло, что царит кругом, – коль мало вам

Таких причин, – то лучше разойдемся,

Чтобы на ложе праздности возлечь,

И пусть надменно тирания правит,

Готовя смертный жребий нам. Но если

В тех побужденьях пламени довольно,

Чтоб трусы им зажглись и закалился

Дух плавкий женщин, то, сограждане,

Что, кроме дела нашего, нас может

К восстанью побудить? Иль не порукой

Нам скрытность римлян, что сказали слово

И не отступятся? Какая клятва

Нужна, когда мы честно обязались,

Что это будет или мы падем?

Пускай клянутся трусы, и жрецы,

И падаль дряхлая, и те страдальцы,

Что терпят зло. Клянутся в темном деле

Лишь те, кому не верят. Не пятнайте

Высокодоблестного предприятья

И непреклонного закала духа

Предположеньем, что нужны нам клятвы

Для дела нашего. Иль в каждой капле

Той крови благородной, что течет

У римлянина каждого, есть примесь

Нечистая, раз может он нарушить

Хоть в чем-нибудь свое же обещанье.

Кассий

Не стоит ли склонить и Цицерона?

Я думаю, он тоже будет с нами.

Каска

Нельзя нам упускать его.

Цинна

Конечно.

Метелл

Вы правы. Серебро его волос

Нам купит общее расположенье.

Все будут восхвалять нас, говоря,

Что ум его направил наши руки;

И нашу юность, наш порыв мятежный

Он скроет величавостью своей.

Брут

О нет, ему не надо открываться,

Он никогда поддерживать не станет

Того, что начали другие.

Кассий

Верно.

Каска

Он непригоден нам.

Деций

Один ли только Цезарь должен пасть?

Кассий

Ты, Деций, прав. И было бы неверно,

Чтоб Марк Антоний, Цезарев любимец,

Его бы пережил; мы в нем найдем

Врага лукавого; его приемы

Известны нам, уж он-то ухитрится

Нам навредить. Предупредим опасность,

Пусть вместе с Цезарем падет Антоний.

Брут

Не слишком ли кровав наш путь, Кай Кассий, –

Снять голову, потом рубить все члены?

В смертоубийстве гнев, а после злоба.

Антоний – лишь часть Цезарева тела.

Мы против духа Цезаря восстали,

А в духе человеческом нет крови.

О, если б без убийства мы могли

Дух Цезаря сломить! Но нет, увы,

Пасть должен Цезарь. Милые друзья,

Убьем его бесстрашно, но не злобно.

Как жертву для богов его заколем,

Но не изрубим в пищу для собак;

Пусть наши души, как хозяин хитрый,

К убийству подстрекают слуг, а после

Бранят для вида. Идя на это дело,

Должна вести не месть, а справедливость.

Когда так выступим, то все нас примут

За искупителей, не за убийц.

А об Антонии не стоит думать;

Что может сделать Цезаря рука,

Когда он обезглавлен?

Кассий

Опасаюсь

Я все ж его: он Цезарю так предан.

Брут

Не стоит, Кассий, говорить о нем.

Коль Цезаря он любит, пусть умрет

С тоски по нем – вот все, что может сделать.

И то навряд ли: слишком уж он предан

Увеселеньям, сборищам, распутству.

Требоний

Он не опасен нам. Пускай живет.

Он после сам над этим посмеется.

Бьют часы.

Брут

Чу! Бьют часы.

Кассий

Пробило три часа.

Требоний

Пора нам уходить.

Кассий

Но неизвестно,

Решится ли сегодня выйти Цезарь;

Он с некоторых пор стал суеверен,

Оставив мненье прежнее свое

О снах и разных предзнаменованьях.

Узнав об ужасах и чудесах,

О небывалых страхах этой ночи,

Услышав предвещания авгуров,

Он в Капитолий не пойдет, быть может.

Деций

О нет, не бойтесь! Если так решит он,

Отговорю его. Он любит слушать,

Что ловят деревом единорога,13

Медведя – зеркалом, слона же – ямой,

Силками – льва, а человека – лестью.

Скажу ему, что лесть он ненавидит –

И он доволен будет этой честью.

Мне предоставьте.

Сумею я его разубедить

И привести из дома в Капитолий.

Кассий

Нет, лучше вместе все придем за ним.

Брут

К восьми часам – и уж никак не позже!

Цинна

Пусть соберутся все без опозданья.

Метелл

Ведь Цезарем обижен Кай Лигарий,

За то что он Помпея восхвалял.

И как никто из вас о нем не вспомнил!

Брут

Поэтому, Метелл, зайди к нему;

Меня он любит, и не без причины.

Пришли его, и с ним я сговорюсь.

Кассий

Восходит утро. Брута мы оставим.

Расстанемся, наш уговор запомнив,

И римлянами выкажем себя.

Брут

Друзья, смотрите весело и бодро,

И пусть наш вид не выдаст тайных целей;

Играйте так, как римские актеры,

И без запинки исполняйте роли.

Итак, желаю доброго вам утра!

Все, кроме Брута, уходят.

Как, Луций! Вновь уснул! Что ж, упивайся

Медвяной тягостной росой дремоты;

Не знаешь ты тех призраков, видений,

Которыми забота мозг наш мучит;

Ты спишь так крепко.

Входит Порция.

Порция

Брут, мой господин!

Брут

Что, Порция? Что ты так рано встала?

Для хрупкого здоровья твоего

Опасна эта утренняя сырость.

Порция

Как и тебе. Ты нелюбезно, Брут,

Мое покинул ложе, а вчера

Вдруг встал от ужина и стал ходить,

Вздыхая и скрестив в раздумье руки.

Когда ж спросила я тебя, в чем дело,

То на меня ты посмотрел сурово,

Потом, рукою проведя по лбу,

В ответ ногой нетерпеливо топнул.

Настаивала я, но ты молчал

И гневным мановением руки

Дал знак мне удалиться; я ушла,

Боясь усилить это недовольство,

Владевшее тобою, и надеясь,

Что просто ты находишься не в духе,

Как иногда случается со всяким.

Но ты не ешь, не говоришь, не спишь,

И если б вид твой так же изменился,

Как изменился нрав твой, то тебя,

Брут, не узнала б я. Мой повелитель,

Открой же мне причину этой скорби.

Брут

Я не совсем здоров, и это все.

Порция

Брут мудр, и если бы он заболел,

То меры принял бы для излеченья.

Брут

Я и лечусь. Спать, Порция, иди.

Порция

Как, болен Брут – и для леченья бродит

Полуодет и впитывает сырость

Туманного рассвета? Болен Брут –

И, крадучись, постель он покидает,

Чтоб подвергаться злой заразе ночи,

Чтобы холодный и нечистый воздух

Болезнь его усилил? Нет, мой Брут;

Недуг опасный твой в душе гнездится,

И я по праву и по положенью

Должна узнать причину; на коленях

Былой красой тебя я заклинаю,

И клятвами твоими, и той клятвой

Великой, что в одно связала нас, –

Открой мне, как себе, как половине

Своей, всю скорбь; скажи, кто те, что

К тебе зашли, шесть или семь их было, –

И даже здесь они скрывали лица.

Брут

Встань, Порция. Встань, нежная моя!

Порция

Я б не склонялась, будь, как встарь, ты нежен.

Скажи мне, Брут: быть может, по закону

Жене запрещено знать тайны мужа?

Быть может, мой супруг, я часть тебя,

Но с тем ограниченьем, что могу

Делить с тобой лишь трапезы и ложе

И изредка болтать? Но неужели

Лишь на окраине твоих утех

Я жить должна?14 Иль Порция для Брута

Наложницею стала, не женой?

Брут

Я чту тебя как верную супругу,

Такую ж близкую, как капли крови

В моем печальном сердце.

Порция

А если так, то знать хочу я тайну.

Пускай я женщина, но ведь меня

В супруги благородный Брут избрал;

Пускай я женщина, но ведь меня

Все доброй славой чтут как дочь Катона.

С таким супругом и с таким отцом –

Поверь мне, Брут, тверда я, как мужчина.

Откройся мне, и тайну я не выдам;

Иль твердость я свою не доказала,

Когда себе я рану нанесла

Сюда в бедро? Коль это я стерпела,

То тайну мужа я не выдам.

Брут

Боги,

Да буду я такой жены достоин.

Стук за сценой.

Стучат. На время, Порция, уйди.

Доверю вскоре сердцу твоему

Моей души тревогу,

Все думы, и заботы, и сомненья,

Из-за которых я угрюм и хмур.

Уйди скорее.

Порция уходит.

Кто стучится, Луций?

Входят Луций и Лигарий.

Луций

С тобою хочет говорить больной.

Брут

То Кай Лигарий, присланный Метеллом.

Ступай, мой мальчик. – Здравствуй, Кай Лигарий.

Лигарий

Мне трудно говорить, и все же – здравствуй!

Брут

Некстати, храбрый Кай, твоя повязка!

О, если бы ты был сейчас здоров!

Лигарий

Я выздоровлю, если Брут мне скажет,

Что есть для подвига достойный повод.

Брут

Лигарий, есть для подвига предлог.

Да, повод есть – достойный из достойных.

Лигарий

Клянусь богами Рима, я здоров!

Недуги, прочь! О римлянин великий,

Потомок славный доблестного предка!

Ты, словно заклинатель, оживил

Мой омертвелый дух. Скажи; готов я

С любой неодолимой силой биться

И победить. Так что же надо делать?

Брут

Нам нужно возвратить больным здоровье.

Лигарий

Отняв притом здоровье у кого-то?

Брут

Да. Расскажу тебе, в чем дело, Кай,

Дорогою к тому, к кому пойдем,

Чтоб это совершить.

Лигарий

Идем скорей.

Воспламенившись, за тобой пойду –

На что, не знаю сам: с меня довольно,

Что Брут меня ведет.

Брут

За мною следуй.

Уходят.

СЦЕНА 2

Дом Цезаря.

Гром и молния. Входит Цезарь в ночной одежде.

Цезарь

И небо и земля разверзлись ночью;

Во сне Кальпурния кричала трижды:

«На помощь. Цезаря хотят убить!»

Эй, слуги!

Входит слуга.

Слуга

Господин мой?

Цезарь

Скажи жрецам, чтоб закололи жертву,

И прорицанья их мне сообщи.

Слуга

Исполню, господин.

(Уходит.)

Входит Кальпурния.

Кальпурния

Как, Цезарь? Ты уйти из дома хочешь?

Не должен ты сегодня выходить.

Цезарь

Нет, Цезарь выйдет: ведь всегда опасность

Ко мне крадется сзади, но, увидев

Мое лицо, тотчас же исчезает.

Кальпурния

Ты знаешь, Цезарь, я не суеверна,

Но я теперь боюсь. Сказал мне стражник,

Что ужасы такие он видал,

Каких себе представить мы не можем.

На улице вдруг львица окотилась;

Могилы выплюнули мертвецов;

По правилам военного искусства

Меж туч сражались огненные рати,

И кровь бойцов кропила Капитолий,

Был ясно слышен грозный грохот битвы:

Стонали раненые, ржали кони…

По улицам метались привиденья,

Ужасным воем поражая слух.

О Цезарь. Это все необычайно,

И я страшусь.

Цезарь

Как можно избежать

Судьбы, нам предназначенной богами?

Нет, Цезарь выйдет; знамения эти

Даны не только Цезарю, а всем.

Кальпурния

В день смерти нищих не горят кометы,

Лишь смерть царей огнем вещает небо.

Цезарь

Трус умирает много раз до смерти,

А храбрый смерть один лишь раз вкушает!

Из всех чудес всего необъяснимей

Мне кажется людское чувство страха,

Хотя все знают – неизбежна смерть

И в срок придет.

Входит слуга.

Что говорят авгуры?

Слуга

Советуют, чтоб ты не выходил.

Из жертвы внутренности вынимая,

Они в животном сердца не нашли.

Цезарь

Так посрамить желают боги трусость:

Скотиною без сердца Цезарь был бы,

Когда б из страха дома он остался.

Не будет этого: опасность знает,

Что Цезарь поопаснее ее.

Мы – как два льва, два брата-близнеца.

Из нас двоих я старше и страшней.

Нет, Цезарь выйдет.

Кальпурния

О, увы, в тебе

Самонадеянность убила мудрость.

Не выходи сегодня; пусть мой страх

Тебя удержит дома, а не твой,

Пошлем мы Марк Антония в сенат.

Пусть скажет он, что болен ты сегодня.

Прошу тебя об этом на коленях.

Цезарь

Антоний скажет им: я нездоров;

Чтоб ублажить тебя, останусь дома.

Входит Деций.

Цезарь

Вот Деций Брут, он передаст им это.

Деций

Приветствую тебя, достойный Цезарь!

Пришел я проводить тебя в сенат.

Цезарь

Ты вовремя пришел, чтоб отнести

Сенаторам приветствие мое,

Сказать, что к ним прийти я не могу.

Ложь – не могу, и вовсе ложь – не смею.

Я не хочу прийти; скажи так, Деций.

Кальпурния

Скажи, он болен.

Цезарь

Цезарь – им солжет?

Затем ли я так далеко в победах

Простер над миром длань, чтоб опасаться

Седобородым правду говорить?

Скажи им, Деций, – Цезарь не придет.

Деций

Великий Цезарь, объяснить им надо,

В чем дело, а не то осмеян буду,

Когда им передам слова.

Цезарь

Во мне причина – не хочу прийти,

И этого довольно для сената.

Но я тебя люблю и потому

Тебе открою все. Меня жена,

Кальпурния, удерживает дома.

Ей снилось, будто статуя моя

Струила, как фонтан, из ста отверстий

Кровь чистую и много знатных римлян

В нее со смехом погружали руки.

Сон кажется ей знаменьем зловещим,

И, на колени встав, она молила,

Чтобы остался я сегодня дома.

Деций

Но этот сон неверно истолкован,

Значение его благоприятно:

Из статуи твоей струилась кровь,

И много римлян в ней омыло руки, –

И это значит, что весь Рим питаем

Твоею кровью и что знать теснится

За знаками отличья и наград.

Вот все, что сон Кальпурнии вещает.

Цезарь

Ты сон ее истолковал отлично.

Деций

Да, если внемлешь ты моим словам.

Узнай же, что сенаторы решили

Корону поднести тебе сегодня.

Узнав, что ты не явишься, они

В решенье поколеблются, и слово

Крылатое из уст в уста пойдет:

"Прервем сенат, пока хороших снов

Супруга Цезарева не увидит".

Коль ты не выйдешь, то шептаться будут:

"А Цезарь испугался! "

Прости меня, о Цезарь, лишь любовь

К твоим делам велит сказать мне правду;

Мой разум подчинен любви.

Цезарь

Нелепы страхи все твои, Кальпурния!

И стыдно мне, что я поддался им. –

Подайте тогу, я иду.

Входит Публий, Брут, Лигарий, Метелл, Каска, Требоний и Цинна.

А вот и Публиций, он пришел за мной.

Публий

С добрым утром, Цезарь.

Цезарь

Здравствуй, Публий. –

Как, Брут, и ты сегодня встал так рано? –

Тебе привет мой, Каска. – Кай Лигарий,

И Цезарь не был так к тебе враждебен,

Как лихорадка, что тебя сгноила. –

Который час?

Брут

Пробило восемь, Цезарь.

Цезарь

Благодарю я всех вас за вниманье.

Входит Антоний.

Как, и Антоний! Ночь в пирах проводит

И все же встал. Антоний, с добрым утром!

Антоний

Великий Цезарь! С добрым утром!

Цезарь

Пусть приготовят все.

Я виноват, что ждать вас заставляю.

А, Цинна, и Метелл, и ты, Требоний.

С тобою будет разговор особый,

Ко мне сегодня должен ты прийти.

Будь ближе, чтобы о тебе я помнил.

Требоний

Да, Цезарь.

(В сторону.)

И так близко, что друзьям

Твоим захочется, чтоб я был дальше.

Цезарь

Друзья, пойдем со мной вина отведать,

А после вместе выйдем как друзья.

Брут

(в сторону)

Так только кажется тебе, о Цезарь,

И мысль об этом мучит сердце Брута.

Уходят.

СЦЕНА 3

Улица около Капитолия.

Входит Артемидор, читая письмо.

Артемидор

"Цезарь, остерегайся Брута; опасайся Кассия; держись подальше от Каски; следи за Цинной; не доверяй Требонию; наблюдай за Метеллом Цимбером; Деций Брут тебя не любит; ты оскорбил Кая Лигария. У всех этих людей одно намерение, и оно направлено против Цезаря. Если ты не бессмертен, будь осмотрителен: доверчивость расчищает дорогу для заговора. Да защитят тебя всемогущие боги!

Твой друг Артемидор".

Здесь подожду, пока он не пройдет,

И, как проситель, дам ему письмо.

Душа скорбит о том, что доблесть может

Пасть от зубов завистничества злого.

Прочтешь письмо, о Цезарь, – будешь жить;

А нет – так Судьбы в заговоре с ними.

(Уходит.)

СЦЕНА 4

Другая часть той же улицы, перед домом Брута.

Входят Порция и Луций.

Порция

Прошу тебя, беги к сенату, мальчик;

И не расспрашивай, скорей иди.

Что ж ты стоишь?

Луций

Не знаю порученья.

Порция

Хотела б я, чтоб ты назад вернулся

Скорей, чем порученье дам тебе.

О твердость, будь со мной и между сердцем

И языком моим воздвигни гору!

Мужчина духом, женщина я силой.

Как трудно женщине не выдать тайну.

Ты здесь еще?

Луций

Что, госпожа, мне делать?

Бежать до Капитолия, вернуться

Сюда назад – и больше ничего?

Порция

Мне сообщи, как выглядит мой муж.

Ведь вышел он больным; и посмотри,

Что Цезарь делает, кто близ него. –

Чу, мальчик. Что за шум?

Луций

Не слышу, госпожа.

Порция

Так слушай лучше.

Я слышу, гул внезапный и мятежный

Из Капитолия доносит ветер.

Луций

Не слышу ничего.

Входит прорицатель.

Порция

К нам подойди.

Откуда ты?

Прорицатель

Из дому, госпожа.

Порция

Который час?

Прорицатель

Девятый, госпожа.

Порция

Отправился ли Цезарь в Капитолий?

Прорицатель

Нет, госпожа; я здесь стою и жду,

Когда пройдет он мимо в Капитолий.

Порция

Ты хочешь Цезарю подать прошенье?

Прорицатель

Да, госпожа, и, если Цезарь будет

Так милостив к себе, чтобы мне внять,

Я попрошу, чтоб он был добр к себе.

Порция

Узнал ты, что ему грозит опасность?

Прорицатель

Покуда нет еще, но может быть.

Прощайте. Эта улица тесна.

За Цезарем спешащая толпа

Сенаторов, и преторов, и разных

Просителей здесь слабого задавит.

Найду просторней место, чтобы Цезарь

Меня услышал, мимо проходя.

(Уходит.)

Порция

И я должна уйти. Ах, горе мне,

Как слабо сердце женщины. О Брут,

Пусть делу твоему поможет небо.

Ведь мальчик слышал. Есть у Брута просьба,

Но Цезарь ей не внемлет. – Сил нет больше.

Беги с моим поклоном к Бруту, Луций;

Скажи, что весела я, и назад

Мне принеси ответ его скорее.

Уходят в разные стороны.

АКТ III

СЦЕНА 1

Рим. Перед Капитолием. Заседание сената.

Толпа народа; среди нее Артемидор и прорицатель.

Трубы.

Входят Цезарь, Брут, Кассий, Каска, Деций, Метелл, Требоний, Цинна, Антоний, Лепид, Попилий, Публий и другие.

Цезарь

Настали иды марта.

Прорицатель

Но, Цезарь, не прошли.

Артемидор

Привет, о Цезарь, прочитай письмо.

Деций

Требоний просит, чтоб ты на досуге

Прочел его смиренное прошенье.

Артемидор

Прочти мое сперва, оно тебя

Касается. Прочти, великий Цезарь.

Цезарь

Что нас касается, пойдет последним.

Артемидор

Не медли, Цезарь; прочитай сейчас.

Цезарь

Иль он с ума сошел?

Публий

Эй ты, дорогу!

Кассий

Что подаешь на улице прошенье?

Ступай же в Капитолий.

Цезарь идет вверх к сенату, остальные – за ним.

Попилий

Желаю я успеха вам сегодня.

Кассий

Успеха в чем, Попилий?

Попилий

До свиданья.

(Направляется к Цезарю.)

Брут

А что сказал Попилий Лена?

Кассий

Он пожелал успеха нам сегодня.

Боюсь, что заговор открыт.

Брут

Смотри, он к Цезарю подходит.

Кассий

Не медли, Каска, помешать нам могут.

Что делать, Брут? Коль заговор раскрыт,

Иль Кассий, или Цезарь не вернется,

Я заколю себя.

Брут

Будь тверже, Кассий,

То не о нас Попилий говорит,

Смеется он, и Цезарь так спокоен.

Кассий

Требоний действует: смотри, как он

Антония уводит за собой.

Антоний и Требоний уходят, Цезарь и сенаторы занимают свои места.

Деций

Так где ж Метелл? Пускай вперед он выйдет

И Цезарю свою изложит просьбу.

Брут

Он вышел; ближе следуйте за ним.

Цинна

Ты, Каска, первым нанесешь удар.

Каска

Готовы ль все?

Цезарь

Какие непорядки

Должны исправить Цезарь и сенат?

Метелл

Великий и могущественный Цезарь.

Ты видишь, Цимбр перед тобой смиренно

Склоняется.

(Опускается на колени.)

Цезарь

Предупреждаю, Цимбр,

Что пресмыканье и низкопоклонство

Кровь зажигают у людей обычных

И прежнее решенье иль указ

В игрушку превращают. Но не думай,

Что Цезарь малодушен, как они,

Что кровь его расплавить можно,

Чем кровь безумцев, то есть сладкой лестью,

Низкопоклонством и виляньем псиным.

Твой брат изгнанью предан по декрету;

Коль будешь ты молить и унижаться.

Тебя, как пса, я отшвырну с дороги.

Знай, Цезарь справедлив и без причины

Решенья не изменит.

Метелл

Чей голос более, чем мой, достоин,

Чтобы великий Цезарь внял мольбе

О возвращенье брата моего?

Брут

Не льстя, твою целую руку, Цезарь,

Молю тебя о том, чтоб Публий Цимбр

Из ссылки был тобою возвращен.

Цезарь

Как, Брут?

Кассий

Прощенье, Цезарь, милость, Цезарь!

К твоим ногам склоняется и Кассий

С мольбой о том, чтоб Цимбра ты простил.

Цезарь

Будь я как вы, то я поколебался б,

Мольбам я внял бы, если б мог молить.

В решеньях я неколебим, подобно

Звезде Полярной: в постоянстве ей

Нет равной среди звезд в небесной тверди.

Все небо в искрах их неисчислимых;

Пылают все они, и все сверкают,

Но лишь одна из всех их неподвижна;

Так и земля населена людьми,

И все они плоть, кровь и разуменье;

Но в их числе лишь одного я знаю,

Который держится неколебимо,

Незыблемо; и человек тот – я.

Я это выкажу и в малом деле:

Решив, что Цимбр из Рима будет изгнан,

Решенья своего не изменю.

Цинна

Великий Цезарь!

Цезарь

Иль Олимп ты сдвинешь?

Деций

О Цезарь!..

Цезарь

Брут – и тот молил напрасно.

Каска

Тогда пусть руки говорят!

Каска первый, затем остальные заговорщики и Марк Брут поражают Цезаря.

Цезарь

И ты, о Брут!15 Так падай, Цезарь!

(Умирает.)

Цинна

Свобода! Вольность! Пала тирания!

По улицам об этом разгласите.

Кассий

На ростры поднимитесь и кричите:

«Свобода, вольность и освобожденье!»

Брут

Народ, сенаторы, не бойтесь, стойте!

Смотрите: властолюбья долг оплачен!

Каска

Взойди на ростру, Брут.

Деций

И Кассий тоже.

Брут

Где Публий?

Цинна

Он здесь и потрясен восстаньем этим!

Метелл

Смотрите, чтобы Цезаря друзья

Не вздумали…

Брут

Пустая болтовня! – Не бойся, Публий;

Мы ни тебе, ни римлянам другим

Вреда не причиним, – скажи всем это.

Кассий

Оставь нас, Публий; ведь народ нахлынет

И старости твоей не пощадит.

Брут

Уйди; пусть отвечают за деянье

Свершившие его.

Возвращается Требоний.

Кассий

Антоний где?

Требоний

В свой дом в смятенье скрылся.

Бегут, вопя, мужи и жены, дети,

Как в Судный день.

Брут

Узнаем судьб решенье;

Мы знаем, что умрем, но люди тщатся

Как можно дольше дни свои продлить.

Каска

Тот, кто отнимет двадцать лет у жизни,

Отнимет столько же у страха смерти.

Брут

Раз так, то смерть есть благо. Были мы

Друзьями Цезарю, его избавив

От страха смерти. – Римляне, склонитесь,

Омоем руки Цезаревой кровью16

По локоть и, мечи обрызгав ею,

Идемте все немедленно на форум

И, потрясая красное оружье,

Воскликнем все: «Мир, вольность и свобода!»

Кассий

Склонясь, омойтесь. Ведь пройдут века,

И в странах, что еще не существуют,

Актеры будут представлять наш подвиг.

Брут

И снова кровью истечет наш Цезарь,

Лежащий здесь, у статуи Помпея,

Как прах ничтожный.

Кассий

Да, и каждый раз

Нас, совершивших это, назовут

Людьми, освободившими отчизну.

Деций

Пора нам уходить.

Кассий

Да, вместе выйдем;

Брут впереди, а мы за ним; пусть видят,

Что в Риме нет сердец смелей и лучше.

Входит слуга.

Брут

Кто там идет? Антония посланец.

Слуга

Так, Брут, велел мой господин склониться,

Так Марк Антоний приказал мне – пасть

И, распростершись, так тебе сказать:

Брут благороден, мудр, и храбр, и честен;

Велик был Цезарь царствен, смел и добр.

Скажи, что Брута я люблю и чту,

А Цезаря боялся, чтил, любил.

И если Брут дозволит, чтоб Антоний

Мог невредим к нему прийти узнать,

Чем Цезарь заслужил такую смерть,

То Брут живой ему дороже будет,

Чем мертвый Цезарь, и себя он свяжет

С судьбой и делом доблестного Брута

Среди опасностей и смут грядущих

Как верный друг. Так говорит Антоний.

Брут

Он – римлянин и доблестный и мудрый,

Его всегда я чтил.

Скажи, что если он придет сюда,

То все узнает и, ручаюсь честью,

Уйдет нетронут.

Слуга

Он сейчас придет.

(Уходит.)

Брут

Я думаю, он станет нашим другом.

Кассий

О, если б так. Его я опасаюсь,

И, как всегда, предчувствие мое

Меня в том не обманет.

Входит Антоний.

Брут

Вот он идет. Привет, о Марк Антоний!

Антоний

Великий Цезарь! Ты лежишь во прахе?

Ужели слава всех побед, триумфов

Здесь уместилась? Так покойся с миром. –

Все ваши замыслы мне неизвестны,

Кому еще хотите кровь пустить;

Коль мне, то самый подходящий час –

Час смерти Цезаря, и нет оружья

Достойнее того, что обагрилось

Чистейшею и лучшей в мире кровью.

Прошу вас, – если вам я неугоден,

Пока дымятся кровью ваши руки,

Меня убейте. И тысячелетье

Прожив, не буду к смерти так готов;

Нет места лучшего, нет лучшей смерти,

Чем пасть близ Цезаря от ваших рук,

От вас, решающих все судьбы века.

Брут

Антоний, смерти не проси у нас.

Мы кажемся кровавы и жестоки –

Как наши руки и деянье наше;

Но ты ведь видишь только наши руки,

Деяние кровавое их видишь,

А не сердца, что полны состраданья.

Лишь состраданье к общим бедам Рима –

Огонь мертвит огонь, а жалость – жалость –

Убило Цезаря. Но для тебя

Мечи у нас притуплены, Антоний,

И наши руки, также как сердца,

В объятия тебя принять готовы

С любовью братской, с дружбой и почетом.

Кассий

В раздаче новых почестей и ты

С другими наравне получишь голос.

Брут

Будь терпелив, пока мы успокоим

Народ, который вне себя от страха.

Тогда мы объясним тебе причины,

За что я, Цезаря всегда любивший,

Его убил.

Антоний

Я знаю вашу мудрость.

Кровавые мне ваши руки дайте;

И первому, Марк Брут, тебе жму руку;

Второму руку жму тебе, Кай Кассий;

Тебе, Брут Деций, и тебе, Метелл;

И Цинне, и тебе, мой храбрый Каска;

Последним ты, но не в любви, Требоний.

Патриции – увы! – что я скажу?

Доверие ко мне так пошатнулось,

Что вправе вы сейчас меня считать

Одним из двух – иль трусом, иль льстецом.

О, истинно тебя любил я, Цезарь!

И если дух твой носится над нами,

То тягостнее смерти для тебя

Увидеть, как Антоний твой мирится

С убийцами, им руки пожимая

Здесь, о великий, над твоим же трупом!

Имей я столько ж глаз, как ты ранений,

Точащих токи слез, как раны – кровь,

И то мне было б легче, чем вступать

С убийцами твоими в соглашенье.

Прости мне, Юлий. Как олень затравлен,17

Ты здесь лежишь, охотники ж стоят,

Обагрены твоею алой кровью.

Весь мир был лесом этого оленя,

А он, о мир, был сердцем для тебя.

Да, как олень, сражен толпою знати,

Ты здесь лежишь.

Кассий

Марк Антоний!

Антоний

Прости меня, Кай Кассий. –

О Цезаре так скажут и враги,

В устах же друга то простая скромность.

Кассий

Не порицаю, что его ты хвалишь,

Но с нами как себя ты поведешь?

Скажи, решил ли ты стать нашим другом,

Иль не рассчитывать нам на тебя?

Антоний

Я руки ваши жал, но я отвлекся

От этого, на Цезаря взглянув.

Друзья, я с вами весь и вас люблю,

И я надеюсь, вы мне объясните,

Чем и кому был Цезарь так опасен.

Брут

Иначе б диким зрелищем то было.

Но побужденья наши так высоки,

Что, будь ты сыном Цезаря, Антоний,

Ты внял бы им.

Антоний

Лишь этого хочу.

А сверх того прошу я вас, чтоб тело

Дозволили мне вынести на площадь

И на похоронах его с трибуны,

Как подобает другу, речь держать.

Брут

Да, Марк Антоний.

Кассий

Брут, одно лишь слово.

(Тихо, Бруту.)

Не знаешь сам, что делаешь: нельзя

Нам допускать, чтоб речь держал Антоний;

Как знать, не возбудит ли он народ

Своею речью?

Брут

Ты меня прости.

Сам на трибуну первым я взойду

И разъясню, за что убит был Цезарь;

Скажу, что будет говорить Антоний

С согласья нашего и разрешенья,

Что праху Цезаря мы отдадим

Все почести, какие подобают.

Нам это только пользу принесет.

Кассий

Как знать, что будет. Мне это не любо.

Брут

Итак, возьми прах Цезаря, Антоний.

В надгробной речи нас не порицай.

Но Цезарю воздай хвалу как должно,

Сказав, что это разрешили мы;

А иначе ты будешь отстранен

От похорон; и говорить ты будешь

С трибуны той же самой, что и я,

Когда окончу речь.

Антоний

Быть по сему.

Мне большего не надо.

Брут

Приготовь же

Прах Цезаря и приходи на форум.

Все, кроме Антония, уходят.

Антоний

Прости меня, о прах кровоточащий,

Что кроток я и ласков с палачами.

Останки благороднейшего мужа,

Кому в потоке времени нет равных.

О, горе тем, кто эту кровь пролил!

Над ранами твоими я пророчу, –

Рубиновые губы уст немых

Открыв, они через меня вещают –

Проклятье поразит тела людей;

Гражданская война, усобиц ярость

Италию на части раздерут;

И кровь и гибель будут так привычны,

Ужасное таким обычным станет,

Что матери смотреть с улыбкой будут,

Как четвертует их детей война;

И жалость всякую задушит дикость;

Дух Цезаря в погоне за отмщеньем,

С Гекатою из преисподней выйдя,

На всю страну монаршьим криком грянет:

"Пощады нет! " – и спустит псов войны,

Чтоб злодеянье вся земля узнала

По смраду тел, просящих погребенья.

Входит слуга.

Ты послан от Октавия, не так ли?

Слуга

Да, Марк Антоний.

Антоний

Цезарь писал ему, чтоб в Рим он прибыл.

Слуга

Он получил письмо и скоро будет.

Тебе же устно он передает…

(Увидев тело.)

О Цезарь!

Антоний

Великодушен ты; уйди и плачь.

Скорбь заразительна; мои глаза,