Текст книги "История Франции. С древнейших времен до Версальского договора"

Карлу, конечно, очень помогало то, что у Людовика были заклятые враги в его собственном доме. Главным врагом был родной брат короля, герцог Берри, который постоянно плел заговоры вместе с Карлом, общим врагом всех французов, чтобы добиться от брата-короля денег или должности наместника какой-нибудь области. Людовик отражал эти удары тем оружием, которое было в его распоряжении, – полным набором тонких хитростей и уловок. Утверждают, что он никогда не встречал своих противников лицом к лицу в открытом бою. Никогда ни один человек не был в большей мере воплощением политики, чем сын Карла VII. Один современник сравнил его с пауком, который тихо плетет свою сеть, а потом спокойно ждет, пока в нее попадут несчастные комары и мошки. Это было очень удачное сравнение.

В 1465 г. Людовику пришлось столкнуться с восстанием всей французской знати, которое возглавил герцог Берри, и бургундцы отважно встали на сторону восставших. Мятежники лицемерно назвали себя Лигой общественного блага и цинично заявили, что беспокоятся об угнетенных буржуа и крестьянах (которые действительно платили очень тяжелые налоги). Но на самом деле никогда не было больших эгоистов, чем члены этой лиги. Казалось, что они сильнее армии Людовика. Тогда король без колебаний заключил мир со своими мятежными подданными и стал обеими руками раздавать уступки их вождям. Берри получил в управление огромную провинцию Нормандия. Бургундии же Людовик отдал много городов, в том числе Булонь и Перонну[65]65
  СОБЫТИЯ В ПЕРОННЕ
  Этот знаменитый и унизительный эпизод жизни Людовика XI произошел в Перонне в 1468 г. Из-за своей природной склонности к интригам король несколько раз подряд сам загнал себя в ловушку.
  Желая заключить сделку с Карлом Смелым, король сам приехал к герцогу с очень малым числом сопровождающих. Он верил, что его дар льстить и убеждать поможет ему и высокомерный бургундец уступит его королевским требованиям. Карл дал королю пропуск через свои владения и принял своего гостя по видимости дружелюбно, хотя приставил к нему слишком многочисленную «почетную охрану».
  Но очень скоро оправдались слова историка Коммина, современника тех событий: «Велико безумие правителя, который отдает себя во власть другого правителя!» Когда Людовик учтиво вел льстивые и вежливые разговоры в Перонне, туда неожиданно пришла новость, что его агенты, которых он послал немного раньше и не приказал перехватить в пути, подняли граждан города Льежа на восстание против их князя-епископа, союзника Карла, и епископ был жестоко убит во время этого бунта. Ярость герцога не знала границ. Три дня он фактически держал Людовика в плену и почти угрожал его жизни. Но вскоре Карл успокоился настолько, что согласился освободить короля при условии, что тот согласится на очень невыгодный для Франции договор, а потом, в качестве главного унижения, поведет свои войска вместе с армией Карла против льежских мятежников. Боясь за свою шкуру, Людовик смиренно согласился на все это и поклялся «на истинном кресте, который носил святой Карл Великий», что сдержит слово.
  В результате король со своими воинами появился среди бургундцев во время осады Льежа. Напрасно несчастные грожане поднимали королевские знамена над своими стенами и кричали «Да здравствует Франция!». Вскоре они были побеждены, затем город был жестоко разграблен, и многие из тех, кого Людовик подстрекал к мятежу, были казнены почти у него на глазах, а он ни разу не попытался заступиться за кого-то из них.
  Если верить рассказам современников, то король, вернувшись домой, издал указ, в котором велел наказывать тех, кто станет петь «песни, рондо и баллады о его поведении», а также послал своих чиновников конфисковать у хозяев «всех живущих в клетках сорок, попугаев и сов», обученных в насмешку кричать «Перонна!». И все же этому королю удалось сделать для Франции гораздо больше, чем сделали многие сравнительно достойные и почтенные правители.
  Разумеется, именно события в Перонне стали основой для прекрасного романа Скотта «Квентин Дорвард».


[Закрыть]. Но все это король Франции сделал лишь для того, чтобы успокоить своих врагов, а потом разделить их и уничтожить по одному.

На это Людовику понадобилось несколько лет. Потом его противники еще не раз объединялись в союзы против него, и, когда один союз распадался, на его месте возникал другой. Вскоре герцога Берри убедили сменить Нормандию на Гиень. Новое княжество королевского брата было приятным, но там он был дальше от своих бургундских союзников. Людовик то сражался с Карлом Смелым, то обманывал его. Брат Людовика Берри умер в удачное для короля время (в 1472 г.)[66]66
  Эта смерть случилась настолько вовремя, что враги Людовика обвинили его в отравлении брата. Их предположение не доказано, хотя этот король был совершенно неразборчив в средствах. Но нет ни малейшего сомнения, что он радовался смерти Берри.


[Закрыть], и герцог Бургундии во главе большой армии пошел с севера на Париж. Ему удалось дойти до Бове. Карл поклялся уничтожить огнем или мечом всех подданных Людовика и все его земли, чтобы дать урок французскому королю, и все земли вдоль берегов Соммы были разорены почти так же безжалостно, как во время более крупной войны незадолго до этого. В городке Нель бургундцы убили множество мужчин, женщин и детей, которые пытались укрыться в местной церкви. Такие ужасные меры устрашения обычно навлекают возмездие на тех, кто их применяет. Когда Карл появился под стенами Бове, жители этого города нашли в себе отвагу для отчаянной обороны. Горожан вела в бой отважная молодая женщина, Жанна Ашет. Бургундцы, потеряв во время штурмов полторы тысячи человек, были вынуждены свернуть лагерь и уйти; их планы были сорваны. Результатом этого похода стало перемирие, которое для Карла было равно крупному поражению. Людовик силой или подкупом уводил от него, одного за другим, его французских союзников, и герцог был вынужден противостоять своему номинальному сюзерену без их помощи.

Карл еще имел большую надежду на свой союз с Англией. В 1475 г. Эдуард IV с хорошо подготовленной армией переправился через Ла-Манш и высадился в Кале, но Людовик быстро и своевременно добился встречи с английским завоевателем и убедил его, что тот мало выиграет, участвуя в игре эгоистичного бургундца. Чтобы подсластить свои доводы, Людовик передал Эдуарду из рук в руки 75 тысяч золотых крон и пообещал каждый год выплачивать еще 50 тысяч. Эдуард без колебаний покинул Карла в беде и вернулся домой – в сущности, бесславно.

У герцога и теперь еще были смелые планы на будущее и большая власть. Но он решил, что сможет получить больше от нападения на слабые княжества рядом с Германией, чем от новой атаки против Людовика. В 1475 г. он захватил герцогство Лотарингское, а потом в плохой для себя час решил покорить свободные швейцарские кантоны. К тому времени швейцарские горцы уже много лет бросали вызов войскам Австрии, но Карл не извлек уроков из давних сражений при Моргартене и Земпахе[67]67
  В которых швейцарцы разгромили австрийцев, при Моргартене в 1315 г., при Земпахе в 1386. (Примеч. пер.)


[Закрыть], а также из их других побед швейцарцев. Людовик остался в стороне. Хитрый король спокойно позволил Карлу завести его гордую армию в труднопроходимые горы, где грозная конница и артиллерия[68]68
  В то время артиллерия развилась настолько, что была полезна на войне, если боевые действия велись открыто, но лишь при очень благоприятных обстоятельствах.


[Закрыть] герцога оказались бессильны против стремительного натиска швейцарцев, вооруженных пиками и алебардами, и стал ждать результата. Он рассчитал верно: Карл был позорно разгромлен возле города Грансон и бежал, спасая свою жизнь (в 1476 г.). Проявив бешеную энергию, он набрал новую армию и снова вторгся в Швейцарию. На этот раз горцы встретили его у города Морат, на краю озера, и уничтожили от 8 до 10 тысяч бургундцев, не считая тех, кто утонул.

Изгнанный герцог Лотарингский теперь выступил на сцену, потребовал свое наследство и занял свою прежнюю столицу Нанси. У Карла оставалось достаточно сил, чтобы набрать еще одну армию и отвоевать этот город, но Людовик послал помощь его сопернику и дал швейцарцам совет срочно перейти в наступление. В январе 1477 г. Карл Смелый сражался под стенами Нанси, и этот бой стал для герцога последним. Его солдаты были разогнаны или убиты, и правитель, который почти основал в Европе новое независимое королевство, тоже пал в сражении. Людовик не скрывал своей радости по этому поводу.

У Карла Смелого осталась только дочь, Мария, которой было восемь лет. Людовик быстро завладел большей частью владений ее отца в Восточной и Северной Франции. Однако ему не хватило сил или отваги, чтобы попытаться захватить огромные владения герцога в Нидерландах, и со временем эти земли попали под влияние Габсбургской Австрии. В 1482 г. по договору с опекунами Марии Франция приобрела Пикардию, Артуа и герцогство Бургундское вместе со многими зависящими от них землями. Кроме того, Людовик расширил территорию Франции также в сторону Испании и полностью включил в состав своего королевства многие из тех провинций, которыми управляли в качестве наместников знатнейшие аристократы.

Со времени изгнания англичан ни один французский король не прибавлял к своему королевству таких обширных территорий.

Людовик во время своего царствования не только интриговал или сражался. Не имея возможности надеяться на верность знати, он не только назначал на многие высшие должности представителей буржуазии («горожан») и даже низкородных крестьян, но немало сделал и для облегчения судьбы низших слоев общества в целом – улучшил их положение перед законом и расширил права самоуправления для их городов. Он улучшал дороги, призывал к своему двору опытных купцов, чтобы они посоветовали, как создать благоприятные условия для торговли и ремесел, основывал новые ярмарки и рынки и привлекал во Францию итальянских ремесленников, которые могли изготавливать стекло. Он интересовался очень широким кругом вопросов – от создания условий для развития рудников до составления научных схем для объединения королевских законов в единый кодекс. А еще (последнее по упоминанию, но не по значению) он основывал новые университеты и школы, где готовили юристов и медиков, и покровительствовал недавно изобретенному искусству книгопечатания.

Людовик XI заслуживает высочайшей похвалы за то, что сумел устранить угрозу со стороны Бургундии и даже использовать эту опасность для расширения и усиления Франции; за то, что, вернувшись к практике Филиппа IV, он дал часть должностей в правительстве людям из недворянской части общества и снова указал аристократам, где их место. Он «сделал больше, чем кто-либо другой, для создания монархии во Франции и в определенном смысле был новатором в политике». Но, возвращаясь к рассказу о личности этого омерзительного своей алчностью и низостью короля, мы опять чувствуем к нему отвращение. Когда ему нужно было сражаться, он побеждал достойными презрения средствами. Он не просто заключал родовитых заговорщиков и мятежников под стражу, что было необходимо, – он держал их в мерзких зловонных «клетках» и тюремных башнях и обращался с ними с самой утонченной средневековой жестокостью. До сих пор склепы и темные камеры его мрачного замка Лош убедительно и ярко напоминают о том, какой жестокостью могло обернуться милосердие этого порочного короля. Он не только не знал жалости к знатнейшим феодалам, восстававшим против его власти; так же безжалостен он был и к несчастным горожанам, которые сопротивлялись его мучительно тяжелым налогам. Известно, что после одного восстания горожан предводители этих мятежников были повешены на деревьях вдоль дорог или брошены в реку в зашитых мешках, на которых было написано: «Не мешайте королевскому правосудию!»

Он был суеверным до конца своей жизни. В 1482 г. к нему пришли фламандские послы, чтобы получить его подпись под договором о мире с Марией Бургундской. Король умирал от паралича. Он велел принести Евангелие, на котором собирался дать клятву соблюдать договор, и сказал: «Прошу вас извинить меня за то, что я присягаю левой рукой: правая немного ослабла». Но потом, опасаясь, что договор, клятва о котором принесена левой рукой, может показаться недействительным, он с огромным трудом коснулся священной книги правым локтем! Он должным образом молился всем святым и всем священным реликвиям о продлении своей жизни, но она оборвалась в августе 1483 г.

Об этом короле хорошо написано: «В Людовике XI не было ничего благородного, кроме его целей, и ничего великого, кроме результатов, которых он достиг». Но если бы его характер и был другим, этот король не смог бы сделать больше, потому что своими достижениями он создал Францию.

В 1483 г., в конце Средних веков, Франция была самой населенной, самой богатой и самой единой страной в Европе и, вероятно, той, которая управлялась лучше всех. Благодаря изумительной способности к восстановлению, которую так часто проявлял французский народ, от разрушений, причиненных Столетней войной, не осталось и следа. Казалось, что перед Францией открывается великое будущее.

Глава 7. Беспокойный XVI в.: 1483—1610

Итальянские войны. Глупая итальянская политика Людовика. Генрих II. Распространение новых учений. Религиозные войны. Нерегулярные и беспорядочные боевые действия. Ссоры с крайними католиками. Новая гражданская война. Покорение Парижа. Прекрасные реформы Сюлли. Поддержка промышленности. Высокое место Генриха IV в истории

Людовик XI умер в 1483 г. В 1453 г. турки захватили Константинополь. Почти в это же время Гутенберг в Майнце выпустил первую печатную книгу. Колумб открыл Америку в 1492 г. Лютер прибил свои тезисы к церковной двери и этим начал протестантскую Реформацию в 1517 г. Ясно видно, что Европа, и вместе с ней, разумеется, Франция, была в те дни накануне той великой перемены в деятельности людей и в их идеях, которую мы называем началом современной эпохи.

В этом первом «современном» движении Франция не была впереди всех стран. Для этого было несколько причин. Она вполне восстановилась после Столетней войны в том смысле, что сожженные деревни и города были отстроены заново, но ее культурное развитие затормозилось. Французские архитекторы, поэты, скульпторы, трубадуры, философы и служители церкви больше не были образцом художественной и интеллектуальной культуры для Европы, как в XIII в.

Другой причиной было то, что на Европейском континенте возникла еще одна великая монархия. Сначала она не угрожала открыто уничтожить Францию, как это делала Англия, но, несомненно, она долгое время затмевала Францию, унижала ее и самым гибельным для Франции образом вмешивалась в ее дела. Этим государством была Испания. Долгое время на ее месте было скопление беспокойных маленьких королевств, теперь же они наконец объединились в одно мощное военизированное монархическое государство под властью знаменитых короля Фердинанда и королевы Изабеллы, которое позже (после 1516 г.) оказалось под властью австрийской династии Габсбургов. А Габсбурги к тому времени завладели наследством прежней Бургундии – Нидерландами и австрийскими землями в Германии, кроме того, они уже давно носили корону Священной Римской империи. Со времен Гуго Капета у Франции не было такого опасного внешнего соперника на юге и востоке. Все это, разумеется, означало, что будущее Франции – туманное и мрачное, пока не ослабнет испано-габсбургская угроза.

Кроме того, автор должен еще раз напомнить читателям тот очевидный факт, что при настоящей монархии в опасной степени зависит от личных качеств монарха. Карл VII в конце своего правления и Людовик XI были очень умелыми королями, и их страна пожинала плоды их мастерства. Но с 1483 по 1589 г. все стало иначе. Можно без преувеличения сказать, никто из монархов, которые правили Францией в этот период, не заслуживает большего, чем одна короткая фраза, а большинство из них достойны лишь осуждения как слабые люди или тираны. Королевство платило полную цену за бездарность каждого короля, и такие несчастья, разумеется, одна из характерных черт самодержавия.

Годы с 1483 до 1610 очень четко выделяются во французской истории как отдельный период. В начале этой эпохи Франция залечила свои раны, избавившись от опасностей Столетней войны, но вряд ли уже была достаточно сильна, чтобы пускаться в рискованные предприятия ради господства над Европой. В конце же этого времени угроз со стороны Испании слабела, и, если бы у Франции были великие короли или великие министры, она, несомненно, вполне могла бы стать первой среди государств западной цивилизации. Этот долгий период так же четко делится на части: 1) годы с 1483 по 1559, время так называемых Итальянских войн, когда французские короли напрасно и глупо пытались наконец присоединить к своему королевству большой кусок Италии; 2) годы с 1559 по 1589, когда всю Францию терзали Религиозные войны между католиками и протестантами; и 3) годы с 1589 по 1610, когда великий король Генрих IV (знаменитый Генрих Наваррский) прекратил Религиозные войны, отразил испанское вторжение, излечил Францию от ее бед и снова вывел свое королевство на путь, ведущий к процветанию.

Если не считать этого короля, все французские монархи этого периода были посредственностями или еще хуже. Часто нет необходимости долго говорить об их «царствованиях», потому что обычно король был лишь орудием в руках сил более могучих, чем он. Лучше подробно рассказать о различных событиях этого времени, не удекляя слишком много внимания тем, кто играл роль короля.

Людовик XI оставил после себя полную казну, послушное королевство и сильную армию. Желать, чтобы его преемники при таких условиях спокойно сидели дома, совершенствуя свою страну и не пытаясь ловить рыбу в мутной воде тогдашней международной политики, – значило бы требовать от них слишком много. А Италия в конце XV в. все время словно сама напрашивалась на то, чтобы ее завоевал чужеземец.

Итальянский народ тогда наслаждался наивысшим расцветом своего чудесного Ренессанса – эпохи возрождения греко-римской литературы, науки и искусства, которая началась немного позже 1300 г. Флоренция, Милан, Рим, Венеция, Перуджа, Сиена и десятки менее крупных городов стали центрами новых прогрессивных направлений в живописи, архитектуре и скульптуре, а также во всех родах литературы и отраслях знания. Франция не могла сравниться с ними в этом отношении. К тому же южный полуостров был очень богат. Итальянские ремесленники были самыми искусными мастерами в мире. Города, где они жили, были полны изящества и роскоши, неизвестных к северу от Альп. Но, к великому сожалению, при всем этом великолепии в Италии не было политического единства. В Милане был свой правитель, вернее, «деспот». Венеция была аристократической республикой. Флоренция называлась республикой, но находилась под контролем великой семьи Медичи. В Центральной Италии господствовали римские папы, которые управляли ею как мирские государи. Югом полуострова владел король Неаполитанский. Кроме этих, в Италии было еще много других государств, меньших по размеру и более слабых. Эти крошечные государства постоянно воевали между собой и были вполне готовы позвать чужеземца, чтобы он помог им раздавить недружелюбных соседей. Таким образом, Италию в любом случае скоро должно было захватить какое-нибудь крупное и мощное государство. В сущности, вопрос был лишь один – завоюет ее Франция или Испания.

Трудно не испытывать морального отвращения к этим «итальянским войнам». Они были начаты без всякого серьезного повода и велись почти исключительно ради «славы» мно гочисленных соперничавших монархов. Но этика в Европе 1500 г. была иной, чем в Америке XX в.

Карл VIII (1483–1498), легкомысленный и неблагоразумный сын Людовика XI, в 1493 г. явился в Италию во главе великолепно снаряженной армии. Его позвал на полуостров герцог Миланский, узурпировавший свою власть; кроме того, король имел не очень ясные права на то, чтобы унаследовать корону Неаполя. В начале похода Карл со своей блестящей армией легко захватил Неаполь, но вскоре он обнаружил, что государства Северной Италии вооружаются против него. Он вернулся назад, во Францию еще быстрее, чем шел вперед. Итальянские правители и король Испании Фердинанд, который был умным и ловким, а потому быстро вмешался в эту борьбу, быстро прогнали за Альпы последние французские гарнизоны. Карл умер в 1498 г. в результате несчастного случая[69]69
  Идя по темному переходу в замке Амбуаз, он ударился головой о верх низкого дверного проема. Удар был таким сильным, что король вскоре умер.


[Закрыть]. Казалось, что от его удивительной войны не осталось ничего, кроме воспоминаний. Но на самом деле она имела большие косвенные последствия: подданные Карла принесли с собой домой достижения итальянского Ренессанса. Французы соприкоснулись с цивилизацией, которая была гораздо более передовой и искусственной, чем их собственная. Итальянские артисты, повара, портные, шуты, учителя греческого и латинского языков широким потоком направились в страну, лежавшую к северу от Альп. Их было гораздо больше, чем раньше, и они встречали радушный прием при дворе короля, в замках знатнейших аристократов, в Парижском университете и почти везде. Произошла глубинная модернизация французской культуры[70]70
  В 1491 г. Карл VIII женился на герцогине Бретонской и этим установил «личный союз» большой и наполовину независимой Бретани с Францией. Полностью это государство было включено в состав Франции лишь через несколько лет.


[Закрыть].

Следующий король[71]71
  Он не был сыном Карла VIII – Карл умер, не оставив прямых наследников, – а внуком брата Карла VI. С Карлом VIII угасла первоначальная ветвь рода Валуа.


[Закрыть], Людовик XII (1498–1515), был гораздо более достойным человеком, но во внешней политике был не умнее Карла. Как правитель собственной страны он был одним из лучших монархов за всю историю Франции. Налоги были уменьшены, были приняты меры, чтобы увеличить благополучие низших слоев общества, причем это было сделано искренне.

На содержание королевского двора шли почти только одни доходы с личных поместий короля. Ненужные пенсии и прочие излишества были сокращены. Этот монарх заявил: «Лучше пусть придворные смеются над моей скупостью, чем народ плачет из-за моей расточительности». В 1513 г. он объявил в своем указе: «Ни при каких обстоятельствах мы не увеличим бремя, лежащее на нашем бедном народе, поскольку знаем, как тяжела его жизнь и как велики нагрузки в форме прямых налогов и иных повинностей, которые он нес до сих пор и, к нашему величайшему сожалению и горю, продолжает нести». Сохранилось также прекрасное свидетельство того, что эта благодетельная внутренняя политика принесла результаты. Один автор писал: «В Париже, Руане, Лионе и любом другом большом городе королевства там, где во времена Людовика XI можно было найти одного богатого и процветающего купца, в это царствование можно было обнаружить больше пятидесяти таких купцов». Страна так процветала, что доходы короля увеличились почти в два раза даже после сокращения налогов. Франция была так богата, что другие короли завидовали Людовику XII.

К сожалению, всю эту справедливо заслуженную славу он потерял из-за своей глупой итальянской политики. Все царствование этого короля было рядом предательств и интриг, союзов, новых союзов против прежних союзников, войн, перемирий и снова войн с целью завладеть землями в Италии, особенно герцогством Миланским. Людовик воевал с папой римским, с Фердинандом Испанским, с императором Максимилианом и под конец – с королем Англии Генрихом VIII, который заключил союз с Испанией. Во всех этих войнах он потерпел неудачу, причем не из-за слабости своих армий, а из-за невезения и бездарности своих полководцев. Какое-то время он владел Миланом, потом был вытеснен оттуда и, наконец, чтобы защититься от нападения англичан, был вынужден пообещать Генриху VIII город Турне и 100 тысяч крон в придачу (1514). Когда он умер, у Франции так же не было владений в Италии, как не было после несчастливого Карла VIII. Военные предприятия Людовика поглотили огромную сумму денег и стоили жизни десяткам тысяч французов, а его враги, в первую очередь Испания, казались сильнее, чем когда-либо раньше.

Следующим монархом был дальний родственник Людовика, Франциск I (1515–1547). Его внешняя политика в целом была не лучше, чем у Людовика, а внутренняя намного хуже. Франциск любил показной блеск и потому покровительствовал художникам, архитекторам и поэтам – ученикам итальянцев, чем внес большой вклад в прогресс французской культуры. Кроме того, он охотно тратил деньги из казны на грандиозные постройки и поощрял к такому же строительству своих богатых аристократов. Поэтому в его время было построено много изящных замков. Это уже были величественные резиденции и дворцы, а не мрачные неуютные замки уже закончившихся теперь Средних веков. До сих пор окрестности Тура усеяны великолепными зданиями, которые напоминают нам об этом времени величавой красоты и роскоши. Шамбор, Шенонсо и Блуа – вот лишь несколько названных наугад знаменитых замков из числа тех, которые были построены или перестроены при этом любившем великолепие и блеск короле. Однако Франциск не был мудрым королем, который бы заботился о благе своих подданных. Он был безнравственным, расточительным, сумасбродным и эгоистичным. Если он не расточал богатства Франции на своих блиставших роскошью тунеядцев придворных, то обычно тратил эти богатства с еще меньшей пользой – на войны за власть в Италии, которые не дали в результате почти ничего, кроме поражений и горя.

В начале правления Франциска австрийские Габсбуги добились того, чего желали всем сердцем: почтенная корона Германской империи, личная власть над австрийскими землями, которая была ценнее этой короны, а также Нидерланды и все королевство Испания – все это оказалось в руках одного правителя, который известен в истории как Карл V (так он именовался в Германии)[72]72
  Конечно, вскоре его могущество еще больше возросло: благодаря завоеваниям своих военачальников Кортеса и Писарро в Америке он завладел огромными богатствами Мексики и Перу.


[Закрыть]. Он был гораздо более последовательным и ловким, чем Франциск, и к тому же имел бы в своем распоряжении гораздо больше средств, если бы сосредоточил их на выполнении одной задачи. В течение практически всего своего царствования Франциск боролся с Карлом – напрямую за власть над Италией и косвенно при решении вопроса о том, австрийский или французский король станет главой Европы.

Результатом стал утомительный ряд вторжений Франциска или его военачальников в Италию, а также союзов и договоров с папой или против папы, поскольку теперь Святой престол в своих мирских интересах был на стороне то Франции, то Испании. Иногда Франциск одерживал победу, но, если рассматривать эти события в целом, он чаще терпел поражение.

Всего войн между Франциском и Карлом было четыре. Вначале Франциск вторгся в Италию, но был разбит и захвачен в плен в сражении при Павии (1525). «Все потеряно, кроме чести», – написал он тогда своей матери, королеве-регентше. Король купил себе свободу, подписав очень невыгодный для него мирный договор, от которого поспешил отказаться, как только вышел на свободу. Остальные три войны были не такими катастрофическими. Каждый раз, когда Карл пытался ввести свои испанские и немецкие войска во Францию, французы быстро отбрасывали их назад. Генрих VIII Английский иногда становился союзником Карла. Но в это время король Англии уже собирался порвать с католической церковью (которую Карл стойко защищал), а потому был не очень последовательным врагом Франции. Кроме того, Карлу постоянно мешали военные операции грозных в то время турок и сильнейшая неприязнь к нему новой партии немецких князей-«протестантов», которые ожесточенно сопротивлялись его стараниям восстановить прежнюю церковь. Когда Франциск I умер (1547), великий спор между Валуа-Капетингами и Габсбургами не окончился, но география давала большие преимущества Габсбургам. Вице-короли Испании правили в Неаполе и Милане, а у французов вряд ли оставался за Альпами хотя бы один гарнизон.

При Генрихе II (1547–1559), сыне Франциска, в борьбе с Габсбургами начался перелом к лучшему, хотя лично новый король был ничуть не лучше своего отца. Пользуясь гражданскими войнами между германским императором и князья ми-про тестантами, французы захватили три больших пригра ничных города – Тул, Мец и Верден (1552). Карл сделал отчаянную попытку вернуть их, и его армия, 60 тысяч солдат, во главе с ним самим осадила Мец. Однако наместник Генриха, герцог Гиз, доблестно и умело оборонялся. За два месяца блокады города по нему было сделано 40 тысяч выстрелов из орудий (до этого старинная артиллерия еще никогда не выпускала так много снарядов). Но он все же выстоял, а Карл потерял две трети своей армии и был вынужден снять осаду. «Я прекрасно вижу, что Фортуна – женщина! – с горечью воскликнул он. – Молодой король ей милей, чем старый император».

В 1556 г. Карл отрекся от престола в пользу своего сына Филиппа II, короля Испании. Филипп женился на Марии Католичке, дочери Генриха VIII, и этим сделал Англию противницей Франции. В 1558 г. герцог Гиз внезапно атаковал Кале. Малочисленный английский гарнизон совершенно не ждал нападения, и герцог легко захватил этот город – ворота во Францию. В 1559 г. был заключен мир. Испанцы выиграли крупное сражение возле Сен-Кантена, но Филипп хотел освободить себе руки, чтобы раздавить протестантскую религию везде, где та поднимет голову. Поэтому он договорился с Генрихом на удобных для того условиях. Король Франции сохранил за собой Верден, Тул и Мец, в его руках остался и Кале, несмотря на яростный протест униженных англичан.

Генрих II умер почти сразу после заключения этого договора. На придворном турнире он был случайно ранен сломанным копьем капитана своей гвардии, шотландского рыцаря Монтгомери. Вскоре великие Религиозные войны начали терзать и опустошать всю Францию, но нет никаких доказательств того, что Генрих II смог бы справиться с этими бедствиями.

Французскую Реформацию труднее анализировать, чем Реформацию в Германии, Англии или любой другой стране. Нет сомнения, что она началась как искренний протест против правил и догм католической церкви. Но прежде чем это движение набрало силу, к нему подключилась политика. Возможно, во Франции политическая сторона Реформации была выражена сильнее, чем в любой другой стране, затронутой теми мощными судорогами, которые начались в 1517 г., когда в саксонском городе Виттенберге были вывешены «Девяносто пять тезисов» Мартина Лютера.

В это время французскую церковь тоже обвиняли в мирском поведении, вырождении и проповеди ложного учения – в том, за что критиковали католическую церковь почти везде, кроме оплотов католицизма – Италии и Испании.

Вероятно, эти обвинения были так же справедливы или несправедливы, как в других странах. Уже в 1520 г. в небольшом городе Мо на реке Марне, поблизости от Парижа, существовала группа богословов-радикалов, которые переводили Новый Завет и преподавали вызывавшее тревогу учение. Правительственные борцы с ересью вскоре разогнали этих несчастных вольнодумцев. Но величайший из религиозных реформаторов-французов, Жан Кальвин, трудился за пределами Франции. Кальвин родился в 1509 г. в Нуайоне, тихом пикардийском городке, который стал местом таких кровопролитных исторических событий в 1917–1918 гг. Большую часть жизни он был пастором, проповедником-оратором и некоронованным правителем швейцарского города-республики Женевы, которая находилась возле французской границы, но не была под контролем короля. Это, несомненно, был один из самых мощных умов, рожденных Францией. Сегодня его «Наставление в христианской вере», как богословское сочинение, может быть, неприятно и даже почти отвратительно для читателей своей холодностью. Но во времена Кальвина эта книга, полная умно сформулированных призывов и неопровержимой логики, посылала армии в бой, заставляла людей с радостью умирать на эшафоте и вооружала одно королевство против другого. С 1541 по 1565 год Кальвин жил в Женеве и за это время послал оттуда целую армию красноречивых учеников, воспитанных в самой крепкой и агрессивной разновидности протестантизма. Благодаря своим знакомствам во Франции они встречали у французов гораздо более теплый прием, чем последователи Лютера, распространявшие чисто немецкую разновидность протестантизма.

Турнир 19 июня 1559 г., на котором был смертельно ранен Генрих II

Под влиянием такой мощной силы протестантизм быстро распространялся во Франции при Франциске I и Генрихе II. Оба этих короля, особенно Генрих, внесли необходимые обновления в старые законы против еретиков и не скупились на дыбы и костры для протестантов. Было много казней за веру. Видный член Высокого суда Парижа (то есть парижского парламента), Анн Дюбур, попытался заступиться перед Генрихом II за преследуемых и в результате сам был казнен. Тем не менее отколовшихся от католической церкви стало так много, что обычные репрессии уже не могли помочь. Многие менее знатные дворяне перешли в «реформированную религию», а вскоре к ним присоединились несколько знатнейших родственников королевской семьи, в том числе могущественный принц Конде, а также Гаспар де Колиньи, адмирал Франции[73]73
  У французов в то время звание адмирал почти всегда означало военачальника сухопутных войск.


[Закрыть] и другие магнаты, стоявшие возле самого трона. К 1560 г. конфликт был близок к кульминации.

Однако французские протестанты с самого начала работали в очень трудных условиях. Все признают, что в Германии и Англии местные правители – князья или король – желали получить контроль над церковными должностями и особенно над богатствами церкви, и это очень сильно побуждало многих из них прислушиваться к словам протестантских богословов. А во Франции такого никогда не было. В 1516 г. Франциск I подписал в Болонье свой знаменитый договор с папой Львом X (конкордат), согласно которому король гарантировал папе значительную часть доходов французского духовенства, а за это получал право назначать духовенство и осуществлять общий контроль над ним. Таким образом, король Франции держал в своих руках высшие должности французской церкви и значительную часть ее богатств на тех же основаниях, что и те нецерковные должности и привилегии, которые он имел право распределять. Разумеется, это давало неисчислимые выгоды королевской власти. А папе конкордат принес мало чести: Лев отдал значительную часть духовной свободы французской церкви, чтобы его кусок финансового пирога ему присылали прямо в Рим. Зато теперь король, так крепко державший католическую церковь в руках, не мог ничего выгадать в этом мире, если бы рискнул своей душой и перешел в новую религию.