Текст книги "Жестокие игры I"

Глава 7. Эпикриз

– Значит, везде просочишься? – усмехнулся Роман Ильич, внимательно меня рассматривая. – Ушлый, умеешь налаживать связи, находишь общий язык…

Я пожал плечами.

Чего никак не ожидал, что магнат привезет меня к моему дому. Водила и второй телохранитель, пригнавший мою машину, торчали на улице, а мы разговаривали в джипе.

– Спасибо за Алину, парень. Хотел бы я, как в сказке, сказать тебе «проси, что хочешь, за спасение единственной дочери», но не скажу.

– Да я и не настаиваю, – ответил я, сохраняя серьезность, спокойно встречая его прямой взгляд.

– Вот это правильно, – он одобрительно дернул уголками губ, но тут же иллюзия улыбки пропала, – не привыкай к подачкам, даже под красивым именем «благодарность». Хотя во всем нужно иметь свою выгоду.

– Какая выгода от меня? – спросил я с ленцой – уже понял, что это все не просто так.

– Все решает информация, думаю, ты – парень умный – не будешь с этим спорить?

– Не буду. Что вам нужно?

– Максималист… Деликатнее надо быть, Виталий Семенович.

Ох, как мне не понравилась эта оговорка о деликатности… Такое чувство, что ступил на тонкий лед, и он уже хрустнул громко, как позвоночник на зубах хищника, распустил молнии-трещины, запружинил опасно, грозя вот-вот разойтись осколками и ухнуть меня с головой в пропасть… ну или в пасть медиа-акуле. Аж мороз по коже прошелся.

– И все-таки?

– Всему свое время, Виталий Семенович, мы с вами еще встретимся.

Это не прозвучало как угроза, но дало полное ощущение неизбежности и «до свидания». Поэтому я просто открыл дверцу и вышел из джипа.

Браток отдал ключи от моей тачки с визиткой автосервиса:

– Позвони туда.

Сел в машину и захлопнул дверцу.

Я хмыкнул – все-таки магнат умеет быть благодарным.

***

Ну точно, у бывшего соседа кукушка поехала.

Иначе как объяснить это?! Просто конский по размерам член с вибратором! И записочка к нему: «Держи кусочек меня. Гром».

Кусочек… Лайт-версия без прибабахов, полкило чистого удовольствия, ага.

Кусище!

Я даже как-то забыла страшные слова из файла, что прислал мне хакер.

Не знала, верить или нет в нелепое «Гром Виталий Семенович страдает диссоциати́вным расстройством идентичности, наблюдается в психиатрической частной клинике…». Я же знала семью Витальки…

Черт…

Взяла сотовый и набрала номер мамы:

– Привет, солнышко, – в ее голосе чувствовалась теплая улыбка.

– Мамуль, привет, я так соскучила-а-ась! – пустила в голос плаксу. – Вы с папой обещали приехать в мае, помнишь?

– Конечно, Мариш, на девятое прилетим на пару дней, – заверила мама. – Как у бабушки здоровье? Как у тебя дела в институте?

– Все хорошо. А я, знаешь, почему звоню… Помнишь, на той квартире у нас соседи были напротив?

– Гром которые? Конечно, помню. А что такое?

– А у них все были нормальные? Ну, то есть психически?

Пауза на несколько секунд ответила лучше слов, зная маму, я понимала, что она подбирает выражения. Наконец она ответила:

– Ну… скажем так… у нас любят вешать на людей бирки, начиная с рождения и до стола патологоанатома. А почему ты спрашиваешь? – настороженно прозвучал вопрос.

– Ну, просто мне тут прилетела новость, что сосед, Виталя, помнишь? Что у него раздвоение личности.

– Кто тебе сказал?

– Ну, хакер знакомый… ладно, забей. Меня, похоже, просто разыграли.

Вот я дура-то! Нашла кому верить! Ведь понятно, что этот Крош специально мне на Витальку гонит!

– А с чего хакеру вдруг о нашем бывшем соседе что-то узнавать и тебе докладывать?

Вот и я о том же.

– Виталя учится в МГУ на последнем курсе. Тут история такая была…

И я все-все маме рассказала, ну, кроме пикантных подробностей.

– Все понятно, Мариш. Ты просто подумай о том, что вряд ли бы он учился в кадетском лицее и МГУ, если бы был психически нездоров. Да и в армии он отслужил. Но ты все же будь осторожнее со знакомствами… Ну все, дочь. Люблю, целую. Скоро прилетим. Пока-пока!

Я успокоилась. Все-таки Крош липку мне прислал. Придурок.

Бросила взгляд на открытые на компе файлы, на распечатку с фото Витальки и поняла, что как-то у меня нехорошо на душе. Будто в чужом грязном белье порылась, скелеты на вешалках в чулане пошевелила.

Еще член этот с вибратором… Я даже не знала, как к этому подарочку относиться. Виталька, конечно, сказал, что он будет у меня первым, но… блин… зачем мне этот фаллос? Я ж еще ни разу…

Откуда Витальке знать, что я еще ни-ни?

«Держи меня кусочек».

Блин… Он правда, что ли, такой огромный?

Нет, он точно ненормальный!

Сунула член под подушку, спрятала инструкцию в стол между конспектами и решила понежиться в ванне. Скинула все с себя до нижнего белья, халат накинула махровый, носки вязаные взяла, полотенце чистое из шкафа достала… и на подушку глаза скосила. Аж губу закусила, чувствуя, как заливается краской лицо от мыслей, что в голове мелькнули. Внизу живота комок собрался тянущий, я даже задышала прерывисто.

Тряхнула головой и решила – пусть он там лежит.

Выключила свет и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

***

Посмотрел на часы – надо лететь к Маринке. Проверять, я накосячил с адресом или доставка перепутала адресатов, уже не осталось времени, но, может, я еще успею кое-что исправить. Маринка ведь не имеет привычки возвращаться домой рано, и сегодня первый раз я молился, чтобы она не торопилась.

Прыгнул в машину, поматерился на халтурившее сцепление и полетел в Реутов ни черта не хуже, чем Димон на своей «субмарине». Вынес мозг навигатору так, что он под конец начал заикаться, но таки объехал пробки и припарковался на любимом месте – подпер подъезд. Вышел из машины и обошел дом – мне нужно окно Маринкиной комнаты. Вернулась весенняя погода, отопление еще не выключали, и я очень рассчитывал на открытое окно.

Так и вышло. Оно было прикрыто, но не плотно. Совершенно не стоило никакого труда подтянуться на руках, заглянуть внутрь – Маринки не было видно в темной комнате. Хоть мне и на руку, но все равно в груди зажгло от злости, что снова по темноте шарится. Несносная дурочка!

Забрался на карниз, осторожно толкнул створку – открылась. Осмотрелся по сторонам и тихо перекинулся внутрь комнаты. Через пару секунд уже стоял на ногах и искал глазами чертову коробку.

Розы уже покраснели, как щеки Маринки. Цветы, белые днем, наливались насыщенным алым с наступлением сумерек и становились бордовыми в полной темноте – новый очень дорогой сорт. Способность первокурсницы заливаться краской по поводу и без натолкнула на мысли об этом подарке, но к нему прилагался пупс – хотел девчонке намекнуть, что догадываюсь о ее невинности. А толстый намек планировал отправить Алинке, чтобы развлекалась в больничке. И размерчик свой подобрал.

Вот я придурок. Ну хоть цветы по адресу попали. Теперь уж не было сомнений, что сам накосячил. По Фрейду.

Тихо прошелся по комнате, радуясь, что весь одет в total black, отметил уютную обстановку: тахта – метр шириной с мягкой низкой спинкой, к ней ночник прицеплен – видно, девчонка читает лежа; в ногах шкаф с множеством маленьких дверок, открытых ячеек и полочек под стеклом – замучаешься искать этот чертов вибратор, если туда спрятала; центр этой конструкции-шкафа занимала плазма; рабочий стол с надстройкой и компьютером – мощная машинка…

Бл***! Кнопка питания периодически вспыхивала синим – системник включен, просто «спит»! Значит, Маринка дома!

От этой мысли запаниковал, а когда услышал, как где-то щелкнула дверь, метнулся за изголовье кровати за плотную занавеску, на ходу захлопнув окно. Как влитой вписался в промежуток между широким подоконником и стеной и задержал дыхание, чтобы шторка не шевелилась.

Твою. Мать. Вот я придурок. Выпрыгивать в окно надо было!

Дверь открылась, зажегся свет. Сквозь очень толстую, словно предназначенную для обивки мебели, шелковистую ткань я ничего не видел, но, слава богу, и меня разглядеть тоже было невозможно. Я надеялся, что моя раскачанная грудь не сильно выпирает. Во мне боролись два желания: выйти из укрытия – и будь что будет, и все-таки понаблюдать за девчонкой, пока она не видит. За второй вариант плюсов было больше. Меня вообще не то что в этой комнате, а на расстоянии пушечного выстрела рядом с мелкой быть не должно.

Надо просто дождаться, пока уснет, и тихо выскользнуть тем же путем. Может, кстати, вибратор этот найдется.

Маринка включила телевизор, расправила постель, выключила свет…

Я боялся пошевелиться или выглянуть, догадывался обо всем только по звукам. Вздрогнул, когда она засопела совсем рядом – легла, повозилась, и лишь когда притихла, чуть-чуть отодвинул шторину и одним глазом посмотрел, что происходит.

Он полулежала поверх одеяла голая, в одних шерстяных носках, и крутила секс-игрушку, внимательно ее разглядывая…

В моих штанах выпрямилась единственная оставшаяся в живых извилина…

***

Я думала о доносе на Витальку гораздо меньше, чем о его посылке. Потому что в эти все филькины грамоты верила очень слабо, а вот толстый длинный член у меня под подушкой – весомый такой аргумент. Я бы даже сказала – увесистый.

Неужели у Витальки такой же огромный?!

У меня даже грудь потяжелела, а соски напряглись от мысли, что такой самец проникнет в меня. Бр-р-р… Волнующе и страшновато. Но против воли на губы наползла и никак не сходила улыбка – приятно, черт возьми, чувствовать себя желанной. Даже мысли о Верховой рассосались под тяжестью воображаемого тела парня. Порочные мысли будоражили воображение, между ног пульсировало и набухало, а пальцы сами собой сжимали соски. Я закусила улыбку в уголке губ, потому что неприличные картинки заставляли дышать через раз и закатывать глаза от фантомных ласк. Я себе такого и столько напридумывала, что даже порно не сравнится. Какой он – оргазм, я знала, спасибо любопытству, шаловливым гормонам и таким же ручкам.

В ванне пролежала больше часа, три раза подливая горячую воду. Потом достала крем-депилятор и еще двадцать минут изводила мягкий пушок между ног и в других местах – а вдруг Виталька… Неважно. Размечталась уже до бесстыдства – как он зажмет меня в университетском туалете во время лекций и…

Ох… Чувствую, опробую я сегодня этот вибратор.

В общем, спустя полтора часа вышла из ванной вся готовая хоть сейчас отдаться бывшему соседу. Конечно, где его взять на ночь глядя, но помечтать-то о нем мне никто не запретит.

Я даже чистое белье надевать не стала, высушила волосы феном, чтобы утром не мучиться с колтунами на затылке, оценила себя в отражении зеркала, надела халат и теплые носки – у меня всегда холодные ноги, потому я плохо сплю – и вышла из ванной раскрасневшаяся не столько от горячей воды, сколько от возбуждения, которое хотелось утолить.

Заперла дверь в своей комнате, включила фоном телевизор, легла и достала из-под подушки член-вибратор.

Бедра покрылись мурашками от предвкушения того, что я собиралась сделать. Соски отвердели, вызывая легкую тянущую боль в груди. Взбудораженная разыгравшимся воображением – показалось, что почувствовала аромат знакомого парфюма, будто Виталя стоит рядом со мной прямо сейчас, – я закрыла глаза, откинулась на подушки, жадно втягивая ноздрями фантомный флер, и медленно обвела головку фаллоимитатора языком…

***

Сука! Бл***! У-у-уф-ф! Знал бы – вышел сразу. Вообще бы не прятался! Потребовал отдать мне этот чертов дилдо и вышел в дверь! И пусть бы визжала, сколько в нее влезет!

Она надела халат и зачем-то вышла из комнаты, а я, от всего ошалевший и с верхней головой порвавший всякие связи, едва вылез из своего укрытия и выпрыгнул в окно, даже не потрудившись его за собой прикрыть. Так торопился оказаться на свежем воздухе, что напрочь забыл про вибратор.

Только сел в машину, возбужденный до невменяемого состояния, как зазвонил телефон. Я даже не посмотрел на номер, ответил хриплым, как после попойки, голосом:

– Я не могу сейчас разговаривать…

– Да куда ты денешься?! Жду в «Филине»!

Бл***. Олег.

– Жди, – выплюнул я в ответ и дал газу.

Сейчас я перевозбужден и зол – не то состояние, чтобы ставить на место зарвавшегося мажорика.

Расслабил штаны, расстегнув ширинку, потому что член просто онемел от ломящей боли, а яйца будто сжало в тисках. Мне срочно нужно было спустить пар, и кулак тут уже не поможет. Эпикриз[1] прописывал срочно кого-нибудь трахнуть. Жестко и резко, чтобы выбить дурь из верхней головы. Я просто орал, потому что меня бомбило от того, как горячо удовлетворяла себя первокурсница, выстанывая мое имя.

Она будто звала меня, как будто знала, что я рядом и смотрю на нее, и сделала все, чтобы содрать с меня кожу живьем. Я с ума сходил от дикого желания выйти из укрытия и вылизать ее, а потом драть как не в себя раз за разом. Внизу живота порхали долбаные бабочки, в груди трепетало и клокотало от запретности того, что я начинал к ней чувствовать.

Да на хрена она мне нужна, эта мелкая пигалица?! Я бесился внутри себя от бессилия, меня всего колотило. Все это с Маринкой нужно срочно прекращать, чтобы не втянула меня в себя окончательно, не стала моей ахиллесовой пятой, пробоиной в щите. Нужно выбить клин клином.

Я не должен был вообще приближаться к ней.

Но тело спорило, пульсируя и вибрируя, требуя наплевать на все, вернуться, залезть в окно и выебать чертову девственницу так, чтобы ходила нараскаряку. А лучше вообще чтоб ноги у нее отнялись!

Вторая часть меня хладнокровно ухмылялась, сворачивая не на ту улицу…

– Виталя?! – удивилась Алинка, когда я тихонько постучался к ней в окно. Тут первый этаж ниже, чем в доме Маринки, и я спокойно, стоя на земле, видел всю комнату, залитую лунным светом. – Ты сошел с ума?! Что ты здесь делаешь? А как же охрана? – сыпала растерянно вопросами девчонка.

Я ухмыльнулся хищно, опасно, предвкушая легкую добычу.

– Пустишь? – глухо спросил вибрирующим от напряжения голосом, бегая взглядом по ее лицу и шее, сползая взглядом к большой груди, ничем не поддерживаемой под футболкой.

– Ну… да… – Алинка хлопала длинными пушистыми ресницами, все еще заторможенная после сна.

Она отошла от подоконника, а я второй раз за ночь влез в окно, как какой-то вор-домушник. Ловко запрыгнул в комнату, окидывая тело Алинки холодным безжалостным взглядом. Она отступила, обхватив себя руками, непонимающе распахнула глаза.

Я оказался около нее одним неуловимым движением, она пискнула, но я уже впился в ее губы, заполнив теплый рот своим языком, теснил всем своим телом девчонку к постели, прижимая ее голову за затылок и пожирая ее губы и язык, кусая их и сжимая крупную грудь, катая между пальцев сосок. Толкнул на кровать поперек и одним махом содрал с нее кружевные шортики. Рывком расстегнул молнию, вытащил член и зарычал от тянущей застоявшейся боли в расправившейся во всю длину напряженной плоти. Член дрожал и качался, нацеленный на свою жертву, я не озаботился снять штаны – дернул Алину за щиколотки ближе к краю, перевернул на живот и всадил свой толстый каменный от застывшей в нем крови кол во влагалище с диким стоном облегчения, прокатившегося по телу судорогой.

– Виталя… – выдохнула Алинка и выгнулась подо мной.

– Да, девочка! – ухмыльнулся я, снова мощно врезаясь в ее плоть. – Сегодня мой день,– я зловеще оскалился, чувствуя небывалый подъем и лютую злость. – Я так долго его ждал… – понизил тон до вкрадчивого и многообещающего, – и, будь уверена, возьму свое сполна. Разве ты против?

Я пришел отъебать ее жестко. В дырку. В рот. В задницу. Она давно напрашивалась.

И в полной мере показала свой южный темперамент…

…Уже под утро, когда мы лежали голые на разворошенной кровати, она гладила ладошкой мою вспотевшую грудь и просила еще:

– Ты придешь сегодня ночью?

И столько пламенной надежды в глазах, что я поперхнулся отказом, выдав тупой отмаз:

– Да выспаться бы…

– Меня завтра выпишут – отец договорился из-за диплома, готовиться надо. Правда, мне придется носить браслет с gprs и ездить с надсмотрищиком до конца детоксикации, так что… – ее голос звучал вяло, грустно, нежно. Непривычное отсутствие стервозных нюансов делало девушку проще, даже как-то ближе, что ли… – Ну ты придешь? Просто больше не будет вариантов остаться наедине… – она поднялась и уселась сверху, призывно двигая бедрами, скользя по моему спокойному члену промежностью.

Горячая штучка, без комплексов. Полный привод и драйв. Мне с ней было заебись. Натрахался, как уличный бобик. Но все равно это лишь физиология, хладнокровное удовлетворение взбесившегося естества. Драл ее всю ночь на голых животных инстинктах. Ей понравилось. Мне тоже.

Но яйца уже щекотало от мыслей о Маринке. Эта маленькая ведьмочка оттягивала все мои эмоции на себя.

ВСЕ. МОИ. Эмоции.

– Ты всегда можешь пригласить меня к себе домой, – улыбнулся я.

Штучка фыркнула:

– Только если разрешит отец, – она задвигалась активнее, чувствуя, как моя физиология твердеет. – Он теперь с меня глаз не спустит и шагу сделать без его ведома и цепного пса не даст.

– Иначе расстрел?

– Хуже. – Я непонимающе вздернул бровь. Алина со вздохом объяснила: – К родному брату моей мамы отправит на Кавказ. Я своего дядьку видела всего несколько раз, и знаешь, он очень недоволен мной. Типа я его позорю тем, как одеваюсь, что хожу в клубы, пью алкоголь… Махровый патриарх, короче. Они с моим отцом по этому поводу каждый его приезд дико ругаются, Эрежел каждый раз обвиняет отца в смерти матери и моем… – пальцами обозначила кавычки: – распущенном воспитании. В общем, попасть в его руки – худшее, что со мной может случиться. Дядька – зверь.

– Наденет паранджу и закует тебя в наручники, – хмыкнул я.

Алина вскинула на меня сердитый взгляд:

– Вот вообще не смешно. Ты даже представить не можешь, как аварцы могут обращаться с женщинами. И у них принято девушек замуж выдавать за того, за кого старший мужчина прикажет.

– Чем тебя не устроит молодой горячий джигит?! – копируя южный акцент, уточнил я.

– Сомневаюсь, что у дядьки деловые партнеры – молодые джигиты. Скорее, старые пердуны с тремя гражданскими женами.

– Будешь его любимой молодой Гюльчатай.

– Виталь, ну хватит, да?! – она ударила меня в грудь кулаком.

Я рассмеялся и щелкнул девушку по носу:

– А как же аварская пословица: БацIица гIамал толаро[2]?

– Откуда такие познания аварских пословиц и языка?!

– Много будешь знать – рано морщины появятся, – я притянул к себе ее за шею.

Густые волосы упали мне на лицо, но Алинка убрала тяжелые пряди и приникла к моим губам. Ее язык облизывал мой, она посасывала мои губы и терлась об меня, как кошка, я снова чувствовал запах ее желания.

Это детоксикация так на нее действует? Замена кокса сексом?

Я мысленно вздохнул, сдаваясь Алинке. Подвинулся вместе с ней, откидываясь на изголовье кровати и раскидывая ноги по обе ее стороны. Приподнял девчонку, обхватив осиную талию, и насадил на член, чувствуя, как с продвижением в мокрую глубину нарастает его напряжение. Схватил губами большой сосок и впился пальцами в упругую задницу, сильнее ударяя ее бедра о свои.

– Давай, Алин, – глядя в глаза, шепнул я ей.

Она зажмурилась, запрокинула голову и задвигалась волной, не выпуская член из своей дырки, сокращала внутренние мышцы, заставляя меня закусить губу, чтобы сдержать стоны. Что говорить, Алинка – отличная любовница, только у меня кончились презервативы, поэтому я все же сдержал порыв кончить, дождался, пока это сделает она, и склонил ее к блестящей влагой напряженной головке.

Девушка облизала ее и взяла в рот. Я заправил ей полную глотку спермой уже через несколько глубоких движений.

Голова шла кругом, тело налилось ленью, но мне уже хотелось на свежий воздух и почти невыносимо – курить.

– Черт… классно, – улыбнулся я широко и сыто. – Но мне пора. Перед универом надо хоть пару часов поспать.

Или заглянуть к Маринке и подвезти ее на занятия, а заодно посмотреть, как будет себя вести скромница при виде меня? Заманчивая идея. Можно кофе вместе где-нибудь выпить…

Представил, как ее губы касаются края чашки, и мозг закоротило. Я вроде уже спустил весь пар, но даже воображаемое невинное движение губ пигалицы снова вызывало стойкое возбуждение.

Однажды я должен буду провести между нами красную черту, за которую нельзя заступить. А пока я то и дело нырял на запретку, чтобы испытать те эмоции, которые захлестывали, когда мелкая оказывалась рядом. Она как доза амфетамина – я подсел на нее, хотел сорвать этот райский плод… чтобы потом отойти в сторону, оставив Маринку зализывать кровавые раны…

Я оделся, ответил на пылкий поцелуй такой же сытой, как я, кошечки, пройдя ладонями по изгибам ее точеной фигурки, и выпрыгнул в окно.

Тело налилось приятной тяжестью, как после тренировки в зале. Секс – лучший вид спорта, а я сегодня достойно выдержал марафон, прокачал каждую мышцу, дав волю темной половине меня.

Весенний рассвет давно наступил, но еще было слишком рано, чтобы Москва ожила. Я шел расслабленный, никуда не торопясь, наслаждался горьковатым дымом сигарет, наполнявшим легкие ядовитым теплом, и уже видел свою машину, когда меня буквально сбило с ног.

Девушка выскочили из арки дома, как пуля, и, врезавшись в меня, опрокинула нас обоих на брусчатку. Я больно приложился плечом, хотя успел частично сгруппироваться – на чистых рефлексах. Незнакомка оказалась у меня в руках. Ее колотило в истерике, губы тряслись так, что она не могла ничего сказать. Я поднялся, поставил ее на ноги… и увидел на шее узкий ремень.

– Спас…и! Они мен…я убь…ют! – клацала зубами девчонка.

– Кто – они? – тревога перехватывала горло, голос охрип.

Ужас разлился по телу липкой волной холодного пота. Уставился на ее шею… чокер. Он сидел очень плотно, явно причинял девушке дискомфорт – она без конца трогала его пальцами. Его нужно было срочно снять.

– Ох…хотники, – ответил девушка и заметалась взглядом по темным тротуарам переулка.

– Я попробую снять ошейник! – встряхнул ее, лихорадочно соображая, что может быть у меня в машине из подходящих инструментов.

Развернул девчонку, чтобы посмотреть на застежку, но она оказалась электронная, с каким-то устройством вместо… как вообще выглядят застежки на таких вещах?! Оставалась возможность разрезать чокер, и уж нож у меня точно в арсенале имелся. Я схватил девчонку за руку и потащил за собой… но через несколько шагов она как-то странно булькнула, дернулась, выдернув руку.

Я обернулся – из-под чокера густо лилась кровь, мне на секунду показалось, что под ним по кругу глубоко порезана шея.

А потом раздался хлопок, звук, похожий на треск… и прямо мне в руки упала черноволосая голова…

__________________________

[1] Эпикри́з (мед.) – выписка о состоянии больного, о диагнозе, причинах возникновения и развитии болезни, об обосновании и результатах лечения, формулируемое по завершении лечения или на определённом его этапе.

[2] Волк нор не меняет.