Текст книги "Вороны Чернобога"

Глава двадцать первая

Руся

Согласилась-то она без раздумий на все: и на поездку, и на возможную ночевку по-походному в чужом месте. Но, уже подходя к машине Александра Михайловича, шаг замедлила… Ехать туда, где пришлось пережить ужас могильного холода? Туда, где, наверное, бродят еще не найденные упыри, которых, как выяснилось, гораздо больше, чем они до сих пор предполагали?! Нет… Нет-нет-нет.

Но задние дверцы открылись почти одновременно. Плюхнулся на другой край сиденья Митя, который уже пришел в себя и в глазах которого горело возбуждение и любопытство. Потом, как ни странно, сюда же сел Данияр. Сел – и выглянул из машины на Русю. Улыбнулся. Да еще легонько шлепнул по сиденью: поторопись, мол! Руся поспешно села рядом с вороном, сомневаясь теперь только в одном: брать ли его под руку, почти обнимая, или не стоит? В маршрутках-автобусах это объятие было каким-то естественным. Но на виду у всей их компании…

Разрешил сомнения Данияр. Взглянул на нее и кивнул:

– Отдохнуть ты не успела. Если в дороге подремать захочется, то моя подушка, – он с улыбкой похлопал себя по плечу, – рядом.

Митя посмотрел на Русю, высунувшись из-за Данияра, и засмеялся:

– А я с другой стороны!

Сообразив, что для всех ситуация выглядит как шутливая забота ворона о младших, Руся успокоилась и уже привычно притулилась к его плечу… Ветерок, врывавшийся в машину над приспущенными оконными стеклами, обвевал разгоряченные лица. Русю теперь не страшила даже та жуткая сказка, которую начал рассказывать Митя, едва только машина помчалась по пригородной дороге.

В продуктовый магазин все-таки заехали. Может, оставаться на даче и не придется, но в доме Данияра холодильник Митя опустошил неплохо.

Когда парнишка-ворон закончил вспоминать о кратковременном, но тем не менее опасном путешествии по мрачному местечку Нави, Карина первой додумалась:

– Значит, нас на дачах могут подстерегать две опасности. Это мотоциклисты – они остались без своего ненормального некроманта. И упыри?

– Мотоциклисты нам не страшны, – заметил Данияр. – Они лишь сопровождали некроманта, который наверняка сорил деньгами и показывал, с их точки зрения, кошмарные фокусы.

– Как это – не страшны? – возразил Александр Михайлович. – Мы лишили их бесплатной жратвы и спиртомицина, как я понимаю. Тот их предводитель ведь именно этим их привязал к себе?.. Лишили чувства превосходства, наверняка тот некромант бахвалился своей властью над беспомощными людьми. В общем, лишили хлеба и зрелищ. А если отомстить захотят?

– Не захотят, – уверенно сказал Данияр. – Они видели, что я сделал. Для меня это мелочь по сравнению с силой их некроманта. Как щелчок по носу. Но для них это выглядело круто. Ведь тот некромант, судя по всему, забавлялся только с людьми. И он работал с силой примитивно. Я же знаю парочку приемов. Достаточно эффектных. Но они-то не знают, что это всего лишь приемчики. Поэтому они думают – я круче. И не забываем, что Иннокентий со своими на их глазах вообще скрутил его.

– Остаются упыри, – подытожила Карина.

– Тоже нет, – покачал головой ворон. – Сами посудите: они приготовлены по наши души – зачем неизвестным некромантам выпускать их в дачном поселке?

– А если этот дурак без их ведома еще несколько штук сделал? – подал голос Митя. – Чтобы перед этими своими чуваками похвастаться?

– Степан же сказал: всех упырей сделали заранее. А потом деревенское кладбище, с которого их взяли, начали усиленно охранять. Помните, что Степан сказал о вандализме? Ну вот. Ход на кладбище этому типу заказан. Как и всем, кто хотел бы раскопать могилы для него и его увеселений.

– Значит, мы ничего на дачах не боимся? – пожелала убедиться Карина.

Глядя на нее, чуть не повисшую между спинками передних кресел – обернувшись к сидящим позади, Руся улыбнулась. Не только она, толмачиха, изменилась внешне. Одевавшаяся готкой, сейчас Карина добавила в свой привычно мрачный наряд не металлические бусы и кольца черного цвета, а… словно синеватые перья: какие-то странные бусы с бисером, переливающимся всеми оттенками глубокого синего цвета. Именно эти вставки изменили настроение черного. Было мрачно – стало таинственно… А вот косметики готской у нее совсем не осталось. Даже глаза не подводила. Впрочем, Карине косметики и не надо: на тонком лице глаза с немного тяжелыми веками, опушенными густыми ресницами, и так выглядели большими.

– Скажу честно, – насмешливо ответил ей Данияр. – Не знаю, что нас может ожидать в поселке, но дачный участок Мрака защищен от проникновения любой нечисти или нежити. Митя, теперь, когда ты рассказал нам основную историю, попробуй вспомнить все детали, связанные с тем вороном, которого ты видел в Нави. Что-то меня зацепило в твоем рассказе, но что…

– Подожди-подожди! – вдруг заторопилась явно чем-то удивленная Карина. – Данияр, ты так говоришь о Нави, будто это отдельная… страна? Земля? Но ведь это был всего лишь сон! А ты говоришь о Нави так, словно она существует!

– Навь не страна. Навь – это мир. У него свои законы и своя жизнь.

– Но почему…

– Карина, ты приняла на веру сны Мити, в которых он видел наш город. Придется принять и виденную им Навь. Виденную наяву. Ведь это место отличается даже от леса, в котором за ним гонялись упыри!

– Да, но и упыри в первом сне гонялись за ним по лесу, а он-то в лес не ходил!

– Леса не было, – подтвердил Данияр. – Был лесопарк, в котором прятался один из упырей. Во сне Митя видел именно лесопарк. Митя, что с тобой?

– Щас, – пробормотал парнишка-ворон, уставившись в боковое окно. И нервно сглотнул. – Щас.

– Что с ним? – удивилась Карина.

Но юный ворон продолжал бормотать:

– То есть… если я в следующий раз напьюсь, а вы меня не вытащите… или вас рядом не будет… я останусь там навсегда? Со всеми этими скелетинами и змеюгами? – И намертво замолчал, хлопая не сосредоточенными ни на чем глазами.

– Дошло, – констатировал Данияр.

После недолгого ошарашенного молчания Александр Михайлович спросил:

– Данияр, а… там выжить можно?

– Если успеешь набраться опыта, – отозвался тот. – Но это будет не жизнь, а вечное соревнование, кто кого успеет сожрать первым. Или подмять под себя, чтобы сделать своим рабом или, помягче, прислугой.

– Откуда ты знаешь?

– Мрак пару раз посылал меня туда. Он умеет делать это и без спаивания.

– Зачем?! – с ужасом спросила Карина.

– Чтобы я знал, что Навь – это такая же реальность, как, скажем, далекий от нас Берлин. Или Лондон. Мы же в них тоже не бывали, но в их существование верим, – несколько насмешливо сказал Данияр.

– И ты уходил туда, как Митя?

– Нет, я уходил полностью, так как был в сознании в отличие от него.

В машине притихли, хотя Руся, поглядывавшая на всех исподтишка, догадалась, что спросить хочется всем и о многом. Данияр же вспомнил, что ехать осталось недолго, и попросил:

– Митя, расскажи еще раз.

– Да нечего больше рассказывать! – с досадой ответил парнишка-ворон. – Все уже рассказал! Просто я с перепугу много чего не увидел и не запомнил.

– Ладно, последний раз спрошу – и больше не буду беспокоить. Тот ворон, к которому скелет пошел, он далеко от тебя был?

– Да нет, не очень. Расстояние как между двумя подъездами дома.

– Понял, – задумчиво сказал Данияр и замолчал.

Руся покосилась на него: догадался, что его зацепило, когда Митя впервые рассказывал про свое попадание в Навь? Чего молчит? Мог бы и сказать…

Впрочем, уже подъезжали к дачам, рассыпавшимся по нескольким холмам, и тут спохватился Александр Михайлович:

– Данияр, а здесь есть где поставить машину? Или можно будет загнать ее на участок Мрака?

– Нет, участок у него точно не под машину, – покачал головой ворон. – Мы оставим ее возле дома правления товарищества. – И улыбнулся. – Там обычно две-три машины стоят всю ночь. Поставить надо будет рядом, а когда выйдем, я положу в машину оберег, отводящий глаз. Машину никто не заметит до утра. И даже позднее.

– Покажешь, как это делать? – азартно вскинул голову Митя.

– Нет, не покажу. Сначала научитесь делать такие обереги, а потом – покажу.

– А почему не сразу? – спросил неугомонный парнишка-ворон.

– Свои обереги я никому не доверяю.

Пока ехали краем дачного поселка, Руся приникла к окну. В утреннюю поездку она не очень всматривалась в это место. Поселок был очень старый, а потому домишки-будки и сараюшки соседствовали с добротными постройками из кирпича, а кое-где торчали двухэтажные дома – настоящие коттеджи.

Обещанное Данияром правление размещалось в двухэтажном деревянном доме. Руся видела его утром. Слева от крылечка и правда стояли три машины, причем с краю оставалось место еще для двух. Александр Михайлович припарковал машину впритык к ближайшей, как скомандовал Данияр, и все вышли, стараясь вести себя тише: приехали тут! На чужое место свою машину поставили!

Руся улыбнулась: их компания словно шайка напроказивших подростков!

С громадным интересом все ждали, что такого колдовского сотворит ворон, чтобы их машину никто не заметил. Больше всех был разочарован Митя: Данияр положил под «дворники» чужой и их машины по камешку-голышу и что-то прошептал сначала в одну сторону, потом – в другую.

– И все? – обескураженно сказал парнишка-ворон.

– Все, – спокойно подтвердил Данияр.

– Но мы видим! – настаивала разочарованная Карина.

– Вы вороны, – напомнил Данияр. – А у меня расчет на обычных людей.

Сразу за домом правления, куда Данияр повел компанию, было две дороги: одна асфальтированная – двум машинам еле-еле разойтись, другая, справа, – узкая тропа, слегка присыпанная битым кирпичом.

Данияр почему-то замедлил шаг, не успев свернуть на тропку, хотя по его движению было понятно, что он намеревался свернуть именно направо. А потом и вовсе остановился. Невольно замерли и остальные, машинально оглядываясь. Удивленная Руся подошла к Данияру, хотела взять его за руку. Он быстро взглянул на девушку, но ничего не сказал, только крепко сжал ее ладонь. И вот тут-то она сообразила, что не оглядываться надо, а прислушиваться.

Поселок будто придавила тяжелая, странная тишина.

Нет, звуки-то раздавались, но как-то маловато для августовского вечера на дачах. В основном пересвистывались птицы – и то редко. Руся ожидала услышать позвякивание ведер, глухой стук лопаты о землю на грядках, негромкий говор и смех на участках, шум проезжающей машины, звонкий собачий лай сразу в нескольких местах – то есть ожидала услышать все то, что слышала утром. Светло же еще, пусть солнце и оседает в кустах и деревьях. А тут… Шелестели трава и кусты из-за небольшого ветра. Перешептывались листья на деревьях. И ни одного человеческого голоса. Собачий лай слышался, но глухо, будто собак заперли в домах.

Где-то недалеко взвыл мотор мотоцикла. Но не воинственно, как утром, а словно в панике. Рокот быстро удалился и пропал.

Ничего не говоря, Данияр медленно, настороженно вертя головой по сторонам, зашагал к тропке – за ним Руся, будто забытая им, но все еще крепко ведомая за руку. Оглянувшись на первом же повороте, убедилась, что Александр Михайлович тревожно погоняет молодых воронов впереди себя, замыкая процессию.

Не сделав и десятка шагов, Данияр обернулся.

– Обереги на всех?

Вороны переглянулись и закивали.

А еще через пять минут осторожного хода по тропке, которая по краям уже чернела из-за закрытых кустарником заборов, встревожилась и Руся. Почему она не видит нечистиков? Ну ладно духи светлого дня, им сейчас уже вроде как спать пора. Но где нечистики? Эти-то, насколько она сообразила, могут действовать и днем и ночью! Куда они подевались? Хотя это всего лишь тропка… Не всегда им тут гулять…

В незаметную калитку первой прошмыгнула Руся, как человек, который уже знает, куда идти. Следом за ней Данияр пропустил остальных, а затем тщательно закрыл калитку и вошел в домик. Митя уже сидел на кровати, где только что лежала гитара, и пытался тренькать на ней, крепко зажимая струны и удивляясь, какие они тугие. Аккорды, которые он пытался озвучить, у него не получались. Александр Михайлович посмотрел и негромко, но пренебрежительно сказал:

– Оставь инструмент. У тебя ничего не выйдет.

– Почему это? – буркнул парнишка-ворон.

– Это семиструнка, а ты пытаешься на ней играть, как на шестиструнной.

Разочарованный Митя отложил гитару и уставился на Данияра.

– Ну, что там?

– Пока не понимаю, – ответил ворон. – Постою немного у калитки. А вы пока осмотритесь и решите, оставаться ли здесь на ночь.

– Я с тобой! – вскочила Руся и неловко объяснила остальным: – Может, встретим кого из нечистиков, поспрашиваем, что тут да как.

– Я с вами, – категорично сказал Александр Михайлович.

– А мы на кухню! – обрадовался Митя. – Да, Карин? Зря, что ль, приехали? Хоть небольшой ужин, да на природе! – уже важно сказал он, подняв указательный палец к низкому потолку.

– Жора-обжора… – проворчала воронушка, но на кухню пошла, велев Мите захватить пакеты с продуктами.

Данияр, усмехнувшись, вышел из домика. По едва заметной тропинке трое прошли к калитке и принялись разглядывать дорогу перед участком, напряженно вслушиваясь в тишину.

– Такое впечатление, – прошептал Александр Михайлович, – будто здешних собак запирают в домах, в будках не оставляют. Это такие… здешние порядки?

– Пару ночей я у Мрака ночевал здесь, – покачал головой ворон. – Но такого не было. Разве что закон вышел или правление чудить решило. Но… бред какой-то.

– И людей нет, – прошептала Руся. – А ведь эта дорога к правлению и к выезду из товарищества. И сегодня не пятница, не суббота, чтобы люди ночевать здесь оставались. Неужели все ушли по домам раньше, до наступления… вечера? И на остановке рядом с воротами людей не было…

– Данияр, – вдруг забеспокоился Александр Михайлович, – случись нам быстро уходить отсюда, ворота поселковые будут открыты? Или их на ночь запирают?

– Нет, такого не было, – неуверенно ответил Данияр. – Но опять-таки четко сказать не могу. Мало ли что сейчас поменялось в дачных правилах…

– Данияр, тут упавших яблок много! – сказал подошедший к ним Митя. – Можно я соберу? Я и корзину нашел, тут и водопровод есть, чтобы помыть.

– Разглядишь, в темноте-то? – поддразнил Александр Михайлович, оглянувшийся на него.

– На ощупь найду! – буркнул обиженный Митя. – Я же не виноват, что мне есть хочется! Это все Навь!

– Ага, для посещения которой надо всего лишь выпить, – со вздохом сказал старший ворон.

– Мить, я с тобой, – решила Руся. – Где корзина?

– Я ее под яблоней оставил! – обрадовался парнишка-ворон, насупившийся было после замечания Александра Михайловича.

Руся предложила ему помощь не оттого, что хотела помочь. Нет, страшновато стало смотреть на пустынную небольшую улочку между дачными участками. Никто из травы и кустов не выглядывал – даже садовничие, которых, как понимала Руся, здесь должно быть довольно много… Но ведь вот же здесь она – толмачиха, и смотрит над краем забора – и ее видно всем нечистикам. И где они?.. Так что… Лучше отвлечься работой, пусть та и заключается всего лишь в сборе падалицы. А старшие вороны пусть смотрят дальше. Пусть… охраняют их, сборщиков.

– Мить, – шепотом позвала она, – тебе все еще хочется здесь переночевать?

Парнишка-ворон не отвечал пару минут, и девушка решила, что в шелесте листвы и травы под яблоней он не расслышал ее шепота. А потом ее увлек поиск яблок, прячущихся в траве. Яблок оказалось не так много, как расписывал Митя, так что тем более не хотелось проморгать хоть одно, несмотря на сумерки…

– Не хочу, – вдруг услышала она, и Митя, собиравший яблоки, выпрямился. – Что-то мне тут не очень нравится…

– Слева от тебя, – машинально подсказала Руся и добавила: – Мне тоже не хочется. Я знаю, что дом Мрака защищен, но за пределами участка я не увидела ни одного нечистика. Что-то тут не так.

– Хватит собирать! – послышался голос Данияра. – Быстро в дом.

– Зачем? – строптиво спросил Митя, поднимая корзину, чье дно еле было покрыто яблоками.

– Хочу проверить, хорошо ли защищен забор. Если плохо – придется быстро уезжать отсюда. Так что в дом!

– Но мы… – начал Митя – и внезапно корзина выпала из его рук, а Руся немедленно отшатнулась к Данияру.

Гнетущую тишину над дачными участками прошил тоскливый тонкий вой.

Все четверо окаменели, прислушиваясь, а потом Митя с сомнением прошептал:

– Собачку одну на даче оставили?

– Быстро в дом! – повторил ворон и, подхватив корзину, сунул ее в руки парнишки. – Александр Михайлович, проводите их!

Тот было заикнулся, что хочет пройтись вдоль забора вместе с ним, но Данияр раздраженно ответил, что справится один и не хочет отвлекаться на помощь неопытному ворону, если что-нибудь произойдет. Руся ожидала, что Александр Михайлович будет возражать, но Данияр уже отвернулся от них и зашагал куда-то в сторону от калитки.

Старший ворон вскинулся было идти за ним, но наступившую было тишину прорезал новый вой – и показалось, что все дачные домики вокруг резко пригнулись, лишь бы их не заметили. Руся, испуганная, стремительно помчалась к двери дачи Мрака и уже через пару шагов услышала, что следом несется Митя. У порога, открыв дверь в темную, тесную прихожую, или тамбур, она обернулась: Александр Михайлович нашел где-то здоровенную, примерно двухметровую жердь и, держа ее перед собой, медленно пятился к домику… Проскочил мимо девушки, державшей дверь нараспашку, Митя, на этот раз крепко державший ручки корзины.

Из кухни выглянула обеспокоенная Карина, вцепившаяся сразу в два больших ножа.

– Что там такое?

– Пока не знаем, – отдышавшись, ответил Митя. – Данияр пошел выяснять. Нас прогнал. Сказал, мы неопытные.

– Ничего себе пикник, – пробормотала Карина, а Митя опустил взгляд на ее руки и всколыхнулся:

– Каринка, а там еще ножи есть?

– Лопат хватит, – неожиданно холодно ответил Александр Михайлович, цепким взглядом осматривая прихожую и комнату. – Я тут видел еще небольшую тяпку и грабельки для рыхления, кажется. А еще интересно, работает ли его пила на батарейках? Топор не ищи – я уже прихватил. – И повернулся боком, показать висящий на бедре легкий топор с пластиковой петлей на топорище.

Девушки, открыв рот, смотрели, как мужчины спешно вооружаются. Впрочем, быстро захлопнули рты, когда расслышали за окном, раму которого плохо закрыли, пронизывающий душу вой уже нескольких «бедных собачек».

Предварительно стукнув в дверь – предупредить о своем приходе, вошел Данияр.

– За забор участка ни одна нежить не проникнет, – хмуро сказал он. – Но, если быть откровенным, я не понимаю, что происходит. Наверное, придется…

Он замолчал, глядя в пол и раздумывая.

– Я с тобой, – спокойно сказал Александр Михайлович.

– Не имею права рисковать жизнью неопытных… – начал Данияр и осекся, резко оглянувшись.

Мимо дачного участка Мрака в темноте катилась звуковая волна воя на разные голоса, словно по дороге мчалась свора бешеных собак, среди которых были и маленькие, и громадные. И дорога перед участком уже не тосковала, а злобно выла и рычала на разные голоса, уносясь куда-то дальше, в темноту.

– Черт… – прошептал Александр Михайлович, мгновенно осунувшись. Понял, что его не услышали, и заговорил в полный голос: – Что это? Здесь все собаки взбесились, что ли? Или это…

Руся почему-то сразу представила, что мимо проезжают машины, из окон которых голосят динамики с записью собачьего воя. Почему уж так фантазия разыгралась – неизвестно, но… Машины продолжали ехать…

– Они бегут так, будто знают, что где-то… – вполголоса, словно боясь, что с опасной улицы его услышат, проговорил Митя. – И так много… Данияр, кто это?

– Сидите здесь! – решился ворон и вышел из домика.

– Безоружный?! – поразился Митя.

– Карина, сторожишь их! – рявкнул Александр Михайлович и тоже выбежал на участок. Хлопнула дверь. Шагов старшего ворона они не разобрали: вой становился плотным, как будто обезумевшие собаки огибали именно участок Мрака.

Воронушка растерянно посмотрела на дверь, словно ожидая, что старший ворон вот-вот вернется, а потом оглянулась на младших, оставленных на ее попечение.

– Митя, корзину на кухню! Руся, проверь, все ли окна закрыты!

Дел оказалось маловато. Карина-то успела на кухне приготовить ужин на скорую руку. Чем еще заняться? Свет не включали, хотя лампа на проводе вяло болталась под потолком. Но свет сейчас мешал бы: чудилось, что только в темноте можно будет разглядеть страшного врага, а вот свет не давал такого преимущества… Но и сидеть в темноте, видя лишь очертания силуэтов, тяжело. Вроде бы в закрытом доме. Вроде бы на защищенном участке (Данияру можно верить!), но…

Руся первой не выдержала.

– Давайте хотя бы на пороге постоим, – тихо предложила она. – Слышите? Вой ушел куда-то… Может, сейчас Данияр вернется и все расскажет.

Что именно мог рассказать Данияр – придумать не сумела. Но ребята охотно согласились постоять на пороге, у открытой двери, чтобы чуть что сразу заскочить в домик и запереться хотя бы на щеколду. Щеколду-то заранее проверили, как вдвигать на скорости. Повторив движение с щеколдой, все трое вооружились, чем сумели, и скучились на пороге, напряженно прислушиваясь к темноте.

Руся неожиданно для себя обнаружила, что ребята стоят с обеих сторон от нее, будто подрядились ее защищать. Может, это потому, что у нее в руках был только один из кухонных ножей, а у Карины – другой нож и топорик для разделки, который она нашла в кухне, а Митя стоял, приподняв лопату, в которую вцепился обеими руками?

Но от порога тоже трудно было разобраться в ситуации.

Они все понимали, что так и должно быть. Слишком неопытны, чтобы старшие допустили их к активным действиям. Александр Михайлович тоже неопытный. Но он бывший военный. А значит, может пригодиться Данияру.

– Данияр сказал – забор защищен, – тоненьким от волнения голосом напомнила Руся. – Может, посмотрим, что там?

Они и в самом деле ее охраняли. Пошли к забору так, что она оказалась между ними. И, прежде чем высунуться над краем забора ей, сначала выглянула Карина.

– Никого, – шепотом доложила она, кривясь, потому что прислушивалась к невнятному вою и рычанию где-то далеко.

Митя тоже посмотрел, прижимая к себе лопату.

– Пусто, – тоже негромко доложил он. – Мне кажется, они убежали куда-то вниз. Здесь ведь везде холмы.

Руся едва удержалась от вопроса: «Они – это кто?» Но сказала другое:

– Как вы думаете, Данияр и Александр Михайлович пошли за ними?

– Наверное, – неуверенно сказал Митя и поежился. – Только не понимаю – зачем? Если собаки бешеные, то с ними лучше не связываться.

– А если не бешеные? – возразила Карина, машинально строгая столбик забора ножом. – Мы же сразу не поняли, почему в поселке тихо. А если дачники знают, что тут вот такое бывает? Поэтому… затаились? Или уехали в город заранее? Пока солнце не село? Поэтому и своих собак спрятали?

– А мне кажется, Данияр понял, что случилось… – с тревогой сказал Митя. – Только как бы они там…

С подножия холма внезапно раздался пронзительный крик, такой громкий, что он перекрыл даже непрестанный вой. Впрочем, и вой теперь постепенно перешел в рычание.

Все трое вцепились в забор, со страхом вслушиваясь в этот крик. А тот превратился в острые вскрики, болезненные и отчаянные. И к нему присоединился еще один долгий вопль, который тоже вскоре прервался, а после нескольких болезненных вскриков перешел в затихающий стон, пока не пропал в торжествующе кровожадном вое неизвестных существ.

– Убили кого-то, – прошептал Митя.

– Типун тебе на язык! – огрызнулась Карина. Голос ее дрожал, но секунды спустя воронушка резко отстранилась от забора и жестко сказала: – Уходим! Они возвращаются!

Едва она это сказала, как из-за забора, снизу, из черной травы, Руся услышала умоляющий голосок:

– Матушка толмачиха! Голубушка! Спаси – помоги укрыться за защитой колдовской!