Текст книги "Начало. Война, дети, эвакуация, немцы, Германия. Книга 1"

Кантария Мелитон Варламович
Глава 11

Перед мамой и младшими детьми я очень провинился, отлучившись в самовольную отлучку в период пребывания нас в Комендтуре Особого назначения. Так получилось, что я, более четырех лет не встречал на своем пути мальчишек своего возраста, вдруг встретил таковых, когда мы уже определились в постоянно действующей комендатуре.

Их было пять или шесть человек, все они чисто разговаривали по-русски, громко перекликались, курили, допускали нецензурные выражения и вели себя независимо свободно даже в среде советских солдат. Что не могло длительно закрепощенного и зависимого меня не привлечь.

В своих предыдущих текстах я, к сожалению, не описывал довольно важного сообщества времен Великой отечественной войны, и сожалею об этом. Я говорю о беспризорниках, которых породила война, и которых к началу 1945 года было не счесть. Счастливая случайность познакомила меня с этой категорией мальчишек, я побывал несколько дней в их сообществе, когда мою семью освободили от немцев и определили в особую комендатуру перемещенных лиц.

Хватило трезвого и практичного ума не продолжать скитания, не расстраивать мою, родную маму, остановиться и вернуться к родным мне младшим детям и матери.

Вплотную к наступающим войскам и, слегка в тылу, двигались эти рискованные искатели пропитания, опасностей и приключений. После каждого боя в полевых кухнях образовывались, по причине убыли довольствующихся, приличные остатки, и эти остающиеся продукты и варево доставались сопровождающим воинские части беспризорникам или местному населению. В этом вопросе мальчишки были опытнее местного населения и успевали первыми. Очень немногие из мальчишек попадали в официальные воспитанники в воинские части.

Дежурный по батальонной кухне, грузин по национальности, плохо разговаривал по-русски, но с большой теплотой относился к изголодавшимся мальчишкам. Требование было одно – подходить к повару со своей посудой. И у каждого был котелок, или алюминиевая миска-тарелка. У меня посуды не было, дежурный по кухне грузин Мелитон дал мне свой котелок, сказав «чтоб ты думал – я добрый». Это повторилось и вечером в ужин.

Мы с Мелитоном Кантария запомнили друг друга. Но вскоре я распрощался с ватагой ребят и на попутных машинах вернулся к своей семье в комендатуру, которая страшно за меня переживала. Почти три дня отсутствия на фоне войны и боев – много. Кто знал, что через пару недель младший сержант Мелитон Варламович Кантария водрузит совместно с сержантом Егоровым и лейтенантом Берестом знамя победы над Рейхстагом!

После войны мне удалось встретиться с Мелитоном Ваоламовичем только через двадцать лет. Мне было уже давно за тридцать. Вспомнили, узнали друг друга. На момент первого знакомства ему было неполных двадцать пять лет. Он 1920 года. Несколько раз я бывал в Сухуми. Жители города гордились таким земляком. В следующем томе детально описано одно из посещений нашего героя у него в Абхазии.

В конце лета 1980 года Мелитон Варламович был и у меня в гостях, в Хабаровске, встречался с коллективом завода, которым я к тому времени командовал, выступал перед рабочими в цехах, побывал и в подразделениях солдат. К этой главе прилагаю несколько фотографий. У нас ему исполнилось 60 лет.

Фотографии узнаются и без подписей, здесь он выступает перед рабочими в цехе, в группе солдат одного из подразделений, Парторг завода его представляет, А здесь он дает интервью корреспонденту военной газеты «Красная Звезда».

К последней фотографии у меня в кабинете следует пояснение.

Слева направо – подполковник, корреспондент газеты «Красная Звезда», Огородников В. З., повар заводской столовой Иванова, которую усадил рядом с собой Мелитон Варламович, далее он, Кантария М. В., его сопровождающий из Сухуми, танкист – разведчик Журавский П.И (знакомый по Кенигсбергу).-капитан, с ним, начальником патруля я патрулировал горящий город в качестве переводчика. С моим приемом завода встретились. Он был начальником электроцеха. До самой своей смерти никому не рассказал о нашем военных лет знакомстве. Следующий – парторг завода Булгаков Абдула, Быченко Г. Ф. Директор Уссурийского лесхоза.

Дядя Андрей
Глава 12

Не хочу, чтобы кто-либо истолковал это описание поколений моей семьи, как претензию на литературный труд. Мне не до романов или крупных повестей, не до мечтаний об коммерческом издании или популяризации себя. К сожалению, решение написать о своих предках и о современниках от династий Огородников – Лукашевичей пришло ко мне в семидесятилетнем возрасте, и натолкнул меня на это тот факт, что ни мои дети, ни внуки, ни братья и сестры не знают истории своей семьи полностью, так, отрывочные сведения, иногда недостоверные.

Очень жаль, но условия, в которых мы прожили жизнь при советской власти, превратили многих из нас в людей, не помнящих родства, в людей, не знающих своей родословной далее дедушки – бабушки, в человеков, которые не знают, что такое гордость за свою фамилию, что значит уважение к жизни, прожитой отцами и праотцами. У нас нет преемственности поколений, к сожалению, мы не используем ошибки и успехи своих предков в обеспечении своей жизни, своей физической и экономической безопасности, в выборе профессий и специальностей.

Посмотрев вокруг себя, побеседовав с целым рядом родственников, я пришел к выводу, что даже из своей жизни многие не могут вспомнить даты, наиболее знаменательные. А, как сказал восточный мудрец: «Память – это гравировальная доска, надписи на которой стираются временем, если их не обновляет резец воспоминания». Мало мы рассказываем своим детям, и уходим навсегда…

Судьбе было угодно, чтобы именно в моей памяти остался след от встреч с прадедушками и прабабушками, чтобы мне удалось просмотреть ряд документов, исторических и биографических фактов, и, считал бы своим долгом все, что я знаю, что прожил и увидел изложить на бумаге в хронологическом порядке, стараясь соблюсти максимальную достоверность. Избираю метод повествования, когда, назвав новое лицо в рассказе о своей жизни, сразу же посвящаю этому лицу следующую главу. Так будет справедливо, и если по каким-либо причинам я не завершу повествования о себе, то потери будут минимальными, о всех членах нашего генеалогического древа будет сказано, хотя – бы схематически.

Наиболее примечателен тот факт психологии наших детей, что они не только не интересуются историей своей семьи, но с довольно большой степенью пренебрежения слушают рассказы людей нашего поколения, скептически поджав губы, скривив ироническую улыбку, и пропуская мимо ушей чрезвычайно, казалось бы, важные сведения, которых потом нигде не почерпнешь. Конечно, это затянувшееся лирическое отступление не направлено ни против кого, и если в десятом, двудесятом поколении появится человек, который заинтересуется хронологией событий, происходивших в России через призму жизни своей семьи – я трудился не напрасно.

Опыт показывает, что мы, семидесятилетние можем с полным здравым смыслом судить и рассказать о шести поколениях наших современников.

В этой главе я хотел бы дать основные этапы жизни своего дяди, старшего брата моего отца – Андрея Ефимовича Огородника.

На примере его дочери Валентины Андреевны: она прекрасно помнит своего (и моего) дедушку, Огородника Ефима Вакуловича, бабушку Лизу – его жену. Своих родителей, своих брата и сестру, своих детей, свою внучку, свою, уже школьницу – правнучку Машеньку. Шесть поколений!

Не меньше она знает и о родственниках по линии своей мамы. И все это может быть забыто, если не создать описательный образ каждого, или хотя бы нарисовать дерево, с его корнями и ветвями.

Возраст и состояние здоровья, желание или нежелание садиться за клавиатуру компьютера торопят с описанием наиболее ярких личностей своих предков, а потом уж переходить к бытописанию и описанием деталей своей жизни. В любой момент Господь может отключить мое здравомыслие, забрать память или меня, и не будет создано задуманное и не прочтут внуки и правнуки правдивых строк о своих предках. У многих и сегодня возникают мысли, что и зачем это чудачество, как сказал один дурачок из той же ветви Огородников (Вадим, сын Тараса): «Мэни тилькы мое болыть».

По некоторым сведениям Андрей родился в 1900 году, в г. Кривой Рог на Украине в семье Огородников. Его отцу на момент рождения ребенка было двадцать три года, т. е. дедушка наш был 1877 года рождения. Бабушка Лиза, полное имя Елизавета в девичестве Дронова, родительница младенца Андрея была лет на пять моложе мужа, происходила от смешанного брака донского козака и турчанки, скорее гагаузки. Прослеживается бессарабский ее род со знанием разговорного румынского языка, к сожалению, других сведений о предках бабушки не осталось, а у нее спросить было возможно лет пятьдесят тому назад, да все мы сильны задним умом.

Детские годы дяди Андрея никогда между нами не обговаривались, и характеристик его отношений с другими детьми и родителями не осталось. В шестнадцать лет он окончил агрономическую среднюю школу и получил диплом агронома – овощевода. Семья жила, как все рабочие семьи, имела огород, поросят, корову, козочек. Дедушка Ефим, еще молодой, работал на вывозе из забоя руды.

Следующий этап жизни дяди Андрея, рассказанный им самим, относится к концу Первой мировой войны. В Митавскую операцию 12 Армии российских войск Андрей попадает в плен в 1917 году. Известно, что после Великой Октябрьской социалистической революции в декабре месяце Советское правительство заключило перемирие, значит, он попал в плен до всеобщего спонтанного бегства войск с фронта домой. Митавская операция по истории военного искусства известна, как битва, происходившая с 5 по 11 января 1917 года у прибалтийского города Митава, и имела своей целью отвлечь войска противника с других фронтов.

Вызывает сомнение ряд моментов, в том числе и возрастной, так как в момент Митавской битвы Андрею было 17 лет и он не должен был служить в армии, но, с другой стороны, в России существовал закон, по которому призывник мог представит на призывной пункт вместо себя другого физически здорового человека, таким образом откупиться от армии, заплатив определенную сумму своему сменщику. А уж, прибавить себе один год всегда было возможно на Руси и, по всей вероятности, дядя Андрей попал в действующую армию вместо кого – то. Он немного поправил материальное положение семьи.

Начался польский период нахождения в плену в различных рабочих командах. Приходилось работать и на сооружении оборонительных линий, на строительстве фортификационных заслонов от армии врага Речи Посполитой, и в крестьянских хозяйствах, на строительстве железных дорог, в порту, в Рурском угольном бассейне. За несколько лет Польша была пересечена неоднократно вдоль и поперек. Военнопленных можно было брать у государства за небольшую плату и «йидзення» (еду), в наем, как работников.

В период пребывания в плену познакомился со своей будущей женой. Девочке в момент знакомства было не полных шестнадцать лет. Знакомство произошло в районе 1925 года, она с подругами в плане благотворительной деятельности подкармливала российских военнопленных.

Будущую жену звали Майер Альбертина Августовна, 1907 года рождения. Отец будущей невесты Август Майер, немецкого происхождения, хозяин мельницы у которого работал одно время Андрей, имел дела в России, подолгу жил с семьей в различных областях российской империи, в Крыму имел до революции большое поместье, виноградарство, винзавод и мельницу, вся семья знала русский язык, в том числе и Альбертина. Она была тринадцатым ребенком в семье. Семейство относилось к протестантскому крылу католической церкви, а когда встал вопрос о принятии Альбертиной православия в кругу семьи произошел скандал, вплоть до отречения от дочери.

Любовь, как всегда, победила, православие Альбертина приняла и была наречена Галиной, и сразу после обряда крещения был совершен обряд венчания в православном храме.

Через год родился первенец, который сразу умер, а в 1927 году родился второй ребенок, которого назвали Тарас.

Не дождавшись рождения малыша, дядя Андрей переехал во Францию. В Польше было очень трудно жить, бедное государство, бедные люди, бедные перспективы.

Через полгода после рождения ребенка, в 1928 году молодая жена приехала к дяде Андрею во Францию.

В длинных, многочасовых беседах с дядей в период наших редких встреч, а встречи были, действительно чрезвычайно редкими, он мне рассказывал, что в первые годы жизни во Франции ему приходилось работать на самых различных работах.

Его рассказы отличались красочностью, одновременно краткостью, что характеризует его, как талантливого рассказчика. Ему пришлось работать и ныряльщиком за устрицами, и прыгать за деньги с самого высокого моста, и петь песни в хоре и каких то ансамблях, и работать униформистом в цирке, и танцевать в танцевальной группе того же хора, танцевать русские, украинские и цыганские танцы. Он работал на соляных копях, электриком, и т. д. Семью надо было содержать, а чувство долга в этой фамилии было всегда очень высоким. Большой удачей было, когда ему удалось устроиться по специальности сельскохозяйственным рабочим, а затем вырасти в агрономы и управляющие какого то виноградарского хозяйства, это до начала войны 1939 года и во время войны.

Когда в 1948 году он приехал к своему брату Зиновию в г. Львов, он живо интересовался моими школьными делами, увлечениями, в частности, я тогда учился танцу в студии при Львовском оперном театре. Он показал и предложил повторить такие танцевальные движения, каких не только я не смог выполнить, но и многие опытные танцоры, которым я предложил на следующий день. Это к пятидесяти годам он обладал большой физической силой и не утерял навыков. Ему понравились мои школьные дела, суждения о жизни и ситуациях, много расспрашивал о жизни в Германии, говорил, что снова переживает все, что было с ним в период плена и во время этой войны.

Он тогда сказал мне интересную фразу: «Старайся сохранять выдержку, и не всегда говори все, что знаешь. Большому кораблю большое плавание».

Вернемся к хронологии семьи дяди Андрея.

Дочь, Валя, родилась в 1929 году, училась во Франции в школе, изучала общеобразовательные дисциплины и иностранные языки.

Тарас к 1947 году стал зуботехником высокого класса.

В 1942 году Андрея начали преследовать немецкие власти за, якобы, принадлежность к французском у сопротивлению. В семье долго совещались и пришлось после многолетнего перерыва связаться с одним из братьев Майер, проживавшем в Гамбурге. Брат оказался на редкость порядочным и гостеприимным человеком по тем временам, в очень короткие сроки оформил приглашение сестры со всеми домочадцами в гости. У немецкой армии дела пока шли неплохо, проблем с вызовом и переездом родственников не возникло. Это спасло всех. Брат был уже хорошо пожилым человеком и в немецкую армию его не призывали.

Окончилась Вторая мировая война, семейство Андрея вернулось во Францию.

В 1946 году дядя заключил договор аренды поместья с замком, около 30 гектаров земли с виноградниками в районе Бордо. Производили овощи, вино, овощные консервы. Фактически, он управлял этим имением с мая – июня 1945 года по осень 1947 года.

Написал первое за много лет письмо родителям в Помошную. Дедушка Огородник не рискнул написать ответ в период поголовной цензуры, никому не сказал о письме, но приехал во львов к Зиновию, держать совет.

Что мог сказать Зиновий, который к этому времени сам сменил несколько мест, уходя со своей семьей от преследования КГБ по поводу того, что его жена с детьми была на работах в фашистской Германии. Однако, было решено, что коль скоро, это письмо уже пришло, то и автор и адресат засвечены в КГБ и деду уже столько лет, что бояться не имеет смысла, а родному сыну следует ответить самым нейтральным образом, описать всех родных, не затрагивая бедственное положение в СССР простых людей, в том числе, и очень небогатое существование свое лично. На западе люди, которые не знали, что такое Сталинский режим, что такое колхозы, что такое репрессии, воспринимали победу Советского государства как характеристику силы, благосостояния, настоящей, правильной власти.

В 1946 году Сталиным подписан указ о возвращении эмигрантов, проживающих за границей, в Советский Союз. Это был беспрецедентный указ, в котором возвращались гражданские права всем, уехавшим в зарубежные страны до революции 17 года и в период гражданской войны. Предоставлялось право возвращения на родину, без каких – либо ограничений, за исключением (список) лиц, совершивших преступления против Социалистического государства. Был в какой то части разорван железный занавес.

Решили ехать на Родину!

Приехали. В нищету, в разруху, в Коммунистический рай.

Одесса встречала неласковым хмурым небом, дождем и портовыми беспорядками в только-только начинавшим отряхиваться от войны южным городом. Добирались до Помошной все через ту же Новоукраинку, пожили пару суток в Новоукраинской «гостинице», без удобств, без водопровода и канализации и с отоплением, простите, коровьим навозом. «Узнаю матушку Россию!» – воскликнул дядя Андрей и, оставив жену с двухмесячной Надей (рожд. 21 сентября 1947года), Валю, ожидавшую ребенка с молодым мужем, взял с собой Тараса и поехал на первое свидание с отцом в Помошную.

Опять Новоукраинка, опять Помошная, опять эта дорога, на жизненном пути нашей семьи. (подробности и лирика после рассказов Вали).

Через пару дней – вся семья в Помошной. Снова в этом небольшом домике собралось большое семейство. Дядя Андре, тетя Галя с маленьким ребенком, Тарас, Валя с мужем Виктором и ожидающимся рождением Сергея.

Все Огородники сосредоточились на Украине. Семья Зиновия во Львове, с ними тетя Шура с Жанной и Инночкой, которые часто мигрировали, то в Помошную к деду, то во Львов к Брату. Только вдова дяди Миши тетя Галя с Адой, Шурочкой и Милочкой продолжали жить своим неполным семейством в своем домике в Молдавии в Григориополе. «То сыроты, памъятайтэ и нэ забувайтэ йих» – часто повторял дедушка, и он до последних дней своей жизни не забывал их существования, пытался помочь материально.

После формальностей, получения паспортов и прописки встал вопрос об устройстве на работу трудоспособных членов этой первичной ячейки общества.

Тарас получил временное разрешение работать без патента и без уплаты налогов частным порядком на три года. Благо, он уезжая из Франции взял с собой и весь необходимый для работы зуботехника инструмент, и значительную часть материалов, которых в те времена в Советском государстве, практически не было. Его высокое мастерство и аккуратность в выполнении заказов стали известны далеко за пределами Помошной, заказов было достаточно. Тарас стал основным кормильцем семьи.

Виктор, муж вали, поступил на работу на какое то автопредприятие ремонтником, но в те времена рабочим от любой промышленности платили мало и неаккуратно. Однако, его нельзя было упрекнуть в том, что он нигде не работает, а, значит, и властям он был угоден.

Валя родила сына 8 мая 1948 года. Тяжелые условия предродового периода, сложности с личным взрослением и ряд других, неведомых факторов сказались на здоровье, длительно болела. В 1949 году поступила в Киевский институт иностранных языков, который окончила в 1954году. Недолго работала в народном образовании, но прекрасное знание французского языка, который ей был, фактически, родным создало предпосылки для приглашения ее на Московское радио в качестве диктора.

С Виктором ей пришлось расстаться еще в Помошной, недостойно себя вел в период болезни жены. Впоследствии вышла замуж за Пенчул Аркадия Федоровича, научного сотрудника одного из оборонных НИИ и в том же году переехала к нему в Москву, где живет по сей день.

В 1963 году закончился период Пенчула и родилась новая семья во главе с Кулаковым Иваном Афанасьевичем, журналистом – международником и писателем – фантастом. (я мог неправильно определить жанр).

Иван Афанасьевич обладал могучим, всесторонним интеллектом, знал многое из всех областей жизни. В мои редкие приезды в Москву мы с ним засиживались за рюмкой чая до глубокой ночи. Его интересовало все, касающееся мест моей отдаленной службы и он многое из своей прошлой жизни мне поведал. К сожалению, он долго и тяжело болел.

Валя уже тогда имела большой авторитет и приличные успехи, как диктор, ведущий передачи на франкоязычные страны.

В тот период вся семья, кроме Вали, жила Златополе, кировоградской области, длительное время приходилось снимать частную квартиру.

Дядя Андрей построил в Златополе двухэтажный дом с плоской крышей – невидаль для тех областей Украины, насадил сад, привозил из Молдавии для акклиматизации виноград, занимался с удовольствием в саду и огороде.

Тарас к этому времени уже женился на Осмоловской Елене Константиновне, 1925 года рождения 31 декабря. Знакомство произошло в результате совместной работы. Елена была зубным врачом, и им приходилось сталкиваться еще при жизни семьи в Помошной. Она к Тарасу направляла своих больных на протезирование. В 1951 году у Тараса и лены родился первенец, Вадим, впоследствии окончивший Одесский медицинский техникум по специальности – ремонт и обслуживание рентгеновской аппаратуры. В 1956 году у них родилась дочь Ирина, впоследствии, окончила Институт Советской торговли, работала в Хабаровском военторге инженером по научной организации труда. В Хабаровск попросила комиссию по распределению выпускников направить по собственной воле, так как хотела подальше уехать от настойчивого ухаживателя. В этом Дальневосточном городе имелась зацепка, она знала, что там живет и работает двоюродный дядя, сын двоюродного деда Зиновия – Вадим. Этого дядю она раньше никогда не видела, но полагала, что все-таки родня, как-то поможет.

Вадим Огородников, от первого лица: «Звонит на работу жена, говорит, что приехала твоя родственница, Ира. Долго не мог вспомнить ни одной Ирины среди знакомых родственников, т.к. с семьей Тараса никогда не встречался, о его детях ничего не знал. Приехал домой, разобрались, институтской комиссией по распределению была направлена в торговое управление Амурского рыболовного флота. На следующий день пошла к новому своему месту службы и была определена продавцом галантерейных товаров – шпильками да платками торговать. Некоторое время пожила у нас, но уже через несколько дней получила место в общежитии. Человек она была достаточно самостоятельный, но по законодательству должна была отработать в месте направления институтом не менее трех лет. Первая зима для нее выдалась суровой, она заболела и попала больницу. Пришлось вмешиваться. По моей просьбе ее освободили от работы на базе флота с освобождением от обязательной отработки. Устроил ее к своему знакомому в военторг. Работала успешно. Ее уважали, хвалили. Вышла замуж за лейтенанта Мишу Лилюева, автомобильный был лейтенант, мой коллега. Я в тот период был директором оборонного завода, имел возможность влиять на его продвижение по службе. С моей помощью он получил для семьи квартиру, выдвижение по должности, а когда появилась возможность помог вырваться с Дальнего востока с переводом в Группу Советских войск в Германии. в те времена Дальний восток не считался отдаленной местностью и перевестись в Европейскую часть было чрезвычайной проблемой для военнослужащего. Далее моя помощь уже не требовалась, иногда совет.

У них была служба с учебой в Ленинграде, там им пришлось трудно, удалось помочь им с квартиркой, небольшой, но отдельной. Служили в Самарканде, опять в Ленинграде, уже адьюнктура (военная аспирантура), закончил, развал государства, развал армии, развал семьи. Но до развала семьи Ира родила двоих деток, мальчика – Андрея еще в Хабаровске, дочку, Оличку через несколько лет.»

Жаль, но семья распалась. Миша начал увлекаться одной, потом второй, и все это не умея скрывать и в ущерб жене и детям. Пришлось разойтись.

У Иры всегда были успехи в службе, много лет она работала директором «Детского мира» (магазина) в Петербурге, в 2002 году она была выдвинута в главк – объединение фирмы «Детский мир» заместителем управляющего.

Такова судьба жены офицера. Постоянно быть около него, иногда, да почти всегда поступаться своими успехами в пользу карьеры мужа, и только освободившись от брачных пут, если ты способный и самостоятельный человек, сказать свое слово в своей специальности.

Вадим, сын Тараса и брат Иры. Психически неуравновешенный тип. Очень конфликтен. После смерти отца в 1971 году сразу же стал требовать у матери деньги, оставшиеся, которые по праву должны были принадлежать всей семье. Приехал на похороны с подругой, не успели похоронить, а он уже бросился к месту, где хранились семейные ценности, выгреб все и отдал своей, еще невенчанной даме. И так далее, до тех пор, пока украл в сельском клубе магнитофон и не сел в тюрьму. Отсидел от звонка до звонка. После отсидки сразу приехал «наголову» своей ранее обобранной им сестре Ирине в Хабаровск. Явился к дяде Вадиму. Ищи работу. В это время Виктор, другой их дядя и родной брат Вадима работал на золотом прииске начальником участка объединения Приморзолото. В те времена лучшей и более денежной работы, чем старатель нельзя было и желать. Никто в СССР не получал такой заработной платы. Нигде не платили по труду и на «трудодень». Была такая мера труда, когда учитывались проработанные дни, выручка от продажи золота государству распределялась решением общего собрания золотоискательской артели, за вычетом стоимости питания проживания и покупок, сделанных авансом в счет будущего заработка. Рядовой старатель на руки получал, в среднем, 1200 рублей в месяц. Для сравнения, инженер на промышленном предприятии со стажем три года получал около 130 рублей, директор оборонного завода со стажем 30 лет имел оклад 6000 рублей в месяц.

Вадим был устроен в артель к Виктору мониторщиком, это управлять струей воды, размывающей породу, которая потом потечет на промывочный прибор, где осядут в специальных ячейках крупинки и самородки золота.

Оди неполный сезон он выдержал, потом начал куролесить, затевал ссоры с такими же рабочими, как он сам, пытался установить тюремные порядки во взаимоотношениях. Угрожал другим рабочим могуществом своих дядьев, – «и разгонят вас, и машин на военном заводе для артели не будут собирать», (эту работу завод выполнял по специальному решению правительства), начал издеваться с применением физической силы над трактористом, небольшим по росту парнем, ростом 155 см. по прозвищу «чебурашка», и еще черт его знает что, все это стало известно, когда до Виктора дошла информация об этих и многих других художествах. Пришлось его изгнать из коллектива. В условиях Дальневосточной тайги, когда двадцать – тридцать мужчин живут изолированно от внешнего мира, когда лишь раз в неделю прилетает вертолет за намытым золотом и привозит все необходимое для жизнедеятельности, письма и покупки, заказанные накануне, в этих условиях терпеть такую паршивую овцу в коллективе, работающем по двенадцать часов в сутки – не возможно.

Еще раз пять его пришлось устраивать на работу, организовать ему комнату в общежитии (когда он женился), комната была большая, 30 квадратных метров. Он не прижился нигде, не уживался ни с кем. Основные черты его характера-конфликтность, глубокая убежденность в своих сверхъестественных силах, и нескончаемый эгоизм. Он сумел обидеть и оскорбить всех родных, начиная от единственной родной сестры, матери, и кончая тетями, дядями, двоюродными и многоюродными. Будучи убежденным в силах своего гипноза он в последнее время где-то шарлатанит, представляясь потомственным экстрасенсом (в первое время он говорил «электросенс»). Грамоты невеликой, а людей дурачит.

У Вадима двое детей. От первого брака – сын Тарас, женат, имеет двоих детей, в настоящее время живут на Украине, в Кировоградской области пос. Малая Выска. Дочь от второго брака, уже Хабаровского, брак тоже распался, живет со своей матерью в Хабаровске, в 2002—3 году ей исполнилось двадцать лет.

Когда Вадиму было семь – восемь лет Тарас ремонтировал для него заводной автомобильчик, вырвалась пружина, повредил глаз, восстановить не удалось. Вскоре на нервной почве перестал видеть и вторым глазом. Казалось, катастрофа для зуботехника, работать по изготовлению зубных протезов невозможно без хорошего зрения.

Тарас взял себе ученика. Своего отца, дядю Андрея, который успешно освоил работу в районной поликлинике вместе, по каждой операции Тарас консультировал отца, вместе они составляли единое целое, изготавливали первоклассные протезы, клиентура была довольна. Так работали диплом Тараса и его опыт и золотые руки дяди Андрея. Вскоре шестидесятилетний дядя Андрей сдал экстерном экзамены и получил полноценный диплом зуботехника. Это давало ему право самостоятельной работы.

Тарас умер от инфаркта в 1971 году, в это время Вадим витал вокруг одесских курортов, Ира училась в институте в Москве.

В 1973 году Елена Константиновна, жена покойногоТараса, вышла замуж за своего умирающего дядю (или другой степени дальнего родственника) в Москве с целью сохранения однокомнатной квартиры, ему принадлежащей. Дом в Златополе продала и перебралась в Москву. Здесь некоторое время работала зубным врачом на полставки, уже будучи на пенсии.

В 1996 году умерла в Петербурге у своей дочери Иры.

По состоянию на 2002 год Ира и дети проживают в Петербурге. Сын, Андрей, род. 28 апреля 1978 года в Хабаровске, имеет самостоятельное жилье, У Иры с дочерью Ольгой (род. 20 августа 1981г.) свое, довольно хорошо благоустроенное жилище, капитально отремонтированное уже теперь бывшим мужем М.И Лилюевым. К сожалению, они расстались.

Прихожу к убеждению, что каждый из нашей многочисленной родни может стать главным персонажем самостоятельного романа с его завязкой, интригой и поучениями для читателя. Но времени у меня уже мало, да и таланты не те.

Надя, младшая дочь дяди, родилась во Франции за два месяца до переезда семьи в Советский Союз, 21 сентября 1947 года.

В 1967 году поступила в александрийский медицинский техникум, в 1967 году перевелась в Киевский техникум, поскольку в это время Жанна Мялковская с мужем служили в Группе Советских войск в Германии и ее квартира нуждалась в надежной охране на время службы мужа.

В 1969 году вышла замуж. Проживала с мужем в Днепропетровске, куда вскорости, продав свой дом в Златополе, переехали и дядя Андрей с тетей Галей. История повторима, как конфигурация круга. Подобное происходило и с другими ветвями Огородников. Зиновий переехал к дочери в Херсон, Тетя Шура переселилась изо Львова к дочерям в Киев, сейчас их дети повторяют эти круги. Вадим, автор этих строк, перевелся служить в Москву, поближе к работе дочери – Лены.