Текст книги "TranSfer"

Рядом с Арафатом

Помню хорошо тот 1992 год. Устал страшно, можно сказать, смертельно. Несколько лет без отпусков, праздников и выходных. Ежедневная газета не давала продыху, заставляла забыть обо всем, даже о зубной боли. Родные ничего не комментировали, только успевали готовить еду и приводить в порядок одежду. Друзья давно махнули рукой, перестали приглашать на мероприятия и на всякие посиделки. А вот соседские алкаши явно наточили на меня зуб, думая, что я их за людей не считаю.

Бывало, бегу к машине мимо пятачка, где они постоянно распивают, а они мне:

– Привет, мужик! Давай выпьем!

– Не могу, – отвечаю, – я на работу.

– Сегодня же воскресенье! – не унимаются они, хотя сами почти все работают посменно, примерно два через два.

– Ну и что, – снова ответствую я, – новости на дни недели не ориентируются.

И так почти каждый день, включая длинные и короткие праздники и в разное время суток. Им меня не понять. Это как в «Осеннем марафоне», когда Василий Игнатьич приходит к Бузыкину, и его первое слово с порога: «Четверг!» Далее объясняет профессору Хансену, находящемуся в это время у Бузыкина, что у него (у Василия Игнатьича) тоже сегодня свободный день:

– В субботу работаем, в четверг отдыхаем.

И достает бутылку водки.

– Да, мы с Хансеном тут работаем, – говорит Бузыкин и показывает рукой в сторону стола, на что Игнатьич ему в ответ:

– Бумаги надо убрать, а то закапаем!

Апофеозом всеобщего презрения стал Новый год, когда в последний день уходящего, где-то часов в десять вечера, я снова бежал к машине под грохот несвоевременных фейерверков и лай испуганных собак и снова услышал этот навязчивый рефрен от группы все тех же товарищей:

– Мужик, давай выпьем!

И тут я слегка осекся, потому что понял, что мне могли просто не поверить, поэтому сказал как-то нехотя и не сильно отчетливо:

– Да я на работу.

– Ну что у тебя за работа такая! – сказал один из них и безнадежно махнул в мою сторону рукой.

К моменту, когда я купил индивидуальный тур в Тунис, меня уже просто носило из стороны в сторону, поэтому в самолете я сел подальше от шумных компаний, успевших хорошо заправиться еще до приезда в аэропорт, и сразу же закрыл глаза, восполняя хронический недосып. Я не смотрел на часы, поэтому не знал, сколько времени мне удалось вернуть на свой счет, и проснулся оттого, что кто-то теребит меня за плечо. Передо мной стояли мужчина и женщина с бутылкой виски в руках и пластмассовыми стаканами. Женщина была в платье и абсолютно босая, мужчина ни в одежде, ни по внешнему виду ничем не отличался от крупных мужиков, обычно работающих в силовых и правоохранительных структурах, и выглядел так, как будто он вышел с работы, только забыл портфель.

– Пить будешь? – спросили они почти одновременно.

Я покачал головой из стороны в сторону, думая, почему они подошли именно ко мне, и тут же услышал:

– Ну и дурак!

Я не ответил. В воздухе повисла неловкая тишина.

– Ты же с нами летишь! – попробовал найти аргумент незнакомый мужчина. Мы же тут все от «Спутника».

– Мы летим в одном самолете, но я к вашей группе не имею никакого отношения. У меня индивидуальный тур. И я не понимаю, с какой стати вы меня разбудили!

Позднее, когда я проходил в туалет, эта парочка сидела на своих местах. Мужчина обнимал женщину, накрывая своей ручищей ее большую грудь:

– Халя, а ежели наш самолет упадет, что делать-то будем?

– Что ты, Серожа, я и так боюсь, а ты тут такое говоришь!

– А вот я уже не боюсь, – не то чтобы сказал, а почти прохрапел Серожа, – потому что у меня теперь есть ты. И даже если бы мне сейчас сказали, что мы разобьемся, мне ни капельки не страшно!

И он еще крепче схватил её за грудь восьмого размера, очевидно полагая, что именно так выглядит демонстрация крепкой любви, или же наивно полагая, что это спасительный парашют.

Почему-то захотелось демонстративно хрюкнуть. И это вполне можно было бы сделать, потому что в салоне самолета всего лишь на втором часу полета уже все практически спали за исключением этой сладкой парочки и сопровождающей от «Спутника», чье недовольное лицо я заприметил еще с самого начала, когда мы произвольно рассаживались на места, а заодно поймал на себе ее беглый, ничего не выражающий взгляд, напомнивший движение глаз у детской игрушки.

– Так, значит, вы индивидуальный турист? – спросила она, когда я поравнялся с ее креслом.

– Да, а что в этом такого? Я купил поездку в агентстве «Инна-Тур», но волею судеб лечу с вами одним чартерным рейсом и буду ехать с вами в одном автобусе до Хаммамета, потому что у меня оплачен трансфер туда и обратно.

– Так, ничего, просто спросила, – и она, поджав и без того тонкие губы, картинно повернула голову к иллюминатору, всем своим видом показывая, что я ей больше не интересен.

«Ничего, еще пару часов, и мы уже в Тунисе», – подумал я. И снова посмотрел на ее нарочито безразличную голову, якобы что-то рассматривающую там на земле.

Но через пару часов начался настоящий ад. После приземления мне пришлось буквально на себе перетаскивать еще не до конца пробудившихся слонов типа Серожи через пограничный контроль, а заодно заполнять почти для всех cartes de police, потому что французского никто кроме меня не знал. И, что самое удивительное, я ни разу не услышал слово «спасибо».

Наконец, все «вышли» из аэропорта, и я первым положил свой чемодан в чрево автобуса, который должен был нас везти до Хаммамета, и сел на заднее сиденье, чтобы меня больше не беспокоили, хотя бы тычками в спину. Постепенно автобус наполнился соотечественниками, которые нашли в себе силы дойти до него после очень сложного и опасного для них перелета. Сопровождающая дама от «Спутника», которую я про себя прозвал пионервожатой, деловито пошла по рядам, считая по головам своих подопечных. Дойдя до меня, она опустила свой кривой перст вниз, остановилась на цифре 39 и заняла свое место.

– Можно ехать? – спросил водитель-араб на французском.

Поскольку я и не собирался переводить, то пионервожатая многозначительно посмотрела на меня, и я озвучил произнесенные им слова.

– Ответьте ему, что нет.

– Но все вроде бы на месте, – удивился я.

– Да, но мы поедем только в том случае, когда вы выйдете из автобуса.

– Это еще почему? – меня как будто ударили обухом по голове.

– А потому что вы не с нами, – равнодушно сказала пионервожатая.

– У меня оплачены все трансферы, – сказал я и показал ей бумагу, где это было отмечено отдельной позицией.

– Лично для меня это ничего не значит, – сказала она и на этот раз обдала меня ненавидящим взглядом.

Народ в автобусе зароптал.

– Да, да, он не с нами, – подал голос слонопотам Серожа, а Халя из последних сил мотнула головой в знак согласия.

– Кто за то, чтобы этот человек, – снова подала голос пионервожатая, – вышел из автобуса?

Буквально через секунду я увидел лес рук и понял, что доказывать что-либо этим свиньям бесполезно, тем более что ропот недовольства нарастал. Я встал и вышел, попросив водителя открыть багажное отделение.

Араб тоже с каким-то негодованием оторвал свою грязную задницу от водительского места, спустился вниз и, открыв крышку, указал мне рукой на чемоданы.

– Сам доставай! – сказал я.

На меня тут же посыпались целые рулады ругательств вперемежку с объяснениями, что ему нельзя здесь долго стоять и все такое.

В свою очередь, не выдержал и я.

– Ferme ta guelle, merdefage! (Заткни свою глотку, говноед!) Sinon, je vais te tuer, les pieds noirs! (В противном случае я убью тебя, чернопяточник!)

После этих слов он буквально за минуту раскидал все чемоданы и достал из чрева багажника мой небольшой синий чемоданчик. Потом как-то затравленно посмотрел на меня и спросил:

– Ой, дяденька, а где вы так хорошо по-французски научились?

– Не твое собачье дело! – снова ответствовал я на французском и зашагал в сторону стоянки такси.

Такси стояли длинной вереницей вдоль парапета и все были почти в одной цене. То есть до Хаммамета в основном просили 60 долларов или 60 динар. Получалось 1,13 доллара за километр. Восьмой таксист оказался более сговорчивым, и после непродолжительного торга мы остановились на 40 американских долларах, которые у меня были далеко не лишними, что добавило к инциденту в автобусе еще немного огорчения. Мало того что эти суки вообще без меня не прошли бы пограничный контроль, так они еще таким образом лишили меня денег, которые я рассчитывал истратить совершенно по-другому.

По дороге мы разговаривали о стране, климате, ценах в магазинах и обо всем прочем, о чем принято расспрашивать местных жителей человеку, впервые въезжающему в незнакомую для него страну. Таксист начал рассказывать о том, что бензин стоит дорого, за аренду машины надо платить, да и вообще жизнь в Тунисе не сахар и не финик, а затем спросил:

– А как там у вас во Франции?

К этому моменту я не говорил по-французски уже пять лет, аккурат со времени работы на Международном женском конгрессе, не читал французских газет и журналов, не слушал радио и не смотрел кино. Я на секунду закрыл глаза, окунувшись в воспоминания о том славном событии в моей жизни, а затем, вынырнув из них, сказал:

– Вообще-то, я русский… я из России.

От неожиданности таксист крутанул рулем на абсолютно ровной дороге, да так, что машину чуть было не занесло на придорожные пальмы, затем поперхнулся и скорректировал свой вопрос:

– А как там у вас в России?

Я начал рассказывать про мою родную страну, про то, как там все тоже непросто, но что вместе с трудностями появились и новые возможности, что рядом с отчаянием живет светлая надежда. В то время, когда я живописал ему про бандитский беспредел, мы обгоняли автобус со спутниковцами, и я попросил таксиста немного повисеть у него на борту и посигналить, чтобы привлечь внимание водителей и пассажиров. Когда они отреагировали на гудки, я поочередно показал средний палец высунувшимся в окна свиньям, пионервожатой и водителю автобуса, для которого специально добавил еще один неприличный жест в виде прикосновения того же пальца к верхнему глазному веку.

Такова была моя маленькая месть, потому что потом я этих людей больше не видел, а общался только с постояльцами гостиницы Les Colombes, где моими соседями по столу были две сестры-француженки с Лазурного берега и престарелый «голубок» Борис – приятель мужа одной из них, которую звали Вики. По ее рассказам, у нее в Каннах был один из самых больших и богатых домов, который посещали президенты разных стран, включая нашего Горбачева, а у младшей сестры Сюзи в небольшом курортном городке Villefranche-sur-Mer просто один из самых красивых домов с видом на Cap-Ferrat и бухту, где швартуются средиземноморские круизные лайнеры. Оттуда рукой подать до Монако и до сестры, но, в общем-то, они обе не вполне понимают, что они делают в Тунисе на противоположном от них берегу, где такое же море, песок и солнце, но только в придачу с приставучими арабами, мечтающими прилипнуть к кому угодно хоть спереди, хоть сзади за относительно небольшие деньги.

– Мы совсем вас не видим на пляже, Вадим, – обратилась ко мне Вики в один из дней, когда мы обедали на террасе гостиницы. – Где вы пропадаете? Вы, наверное, уже успели полюбоваться красками Сиди-Бу-Саида или увидеть развалины Карфагена? Расскажите, где вы побывали, нам это очень интересно!

– Нигде, – спокойно сказал я и поймал на себе недоумевающие взгляды сестер.

– А чем же вы тогда заняты? – спросила Сюзи.

– Я ем и сплю, ем и сплю…

– Вы так далеко летели, чтобы поесть и поспать?

– Да, очень устал, – ответил я и запил свой короткий ответ большим глотком местного розового вина, которое лилось за обедом и ужином просто рекой.

Правда, дня через три я все-таки пришел в себя и появился не только на пляже, но и на теннисном корте, на котором одержал убедительную победу над французом Мишелем. Потом с ним же в паре мы обыграли монегаска Эме и бельгийца Алессио. После игры мы взяли пива и, сидя в тени развесистых пальм, где гуляли запахи олеандра и гибискуса, принялись обсуждать игру, а затем гостиницу и еду в ресторане.

В субботу местные аниматоры решили затеять теннисный турнир и стали опрашивать участников, кто из какой страны, чтобы посмотреть, насколько интернациональным получается состав, и понять, тянет ли это на уровень «Ролан Гарроса». Помимо Мишеля, Эме и Алессио, к нам присоединились француженка Бриджит, англичанка Ребекка и немец Густав.

Я курил сигарету, поэтому стоял немного поодаль, но хорошо слышал все разговоры, так как ветер дул в мою сторону.

– А вон тот месье в синих кроссовках, – спросил аниматор у Мишеля, – он из какой страны?

– Тоже из Франции, – не задумываясь ответил Мишель.

Пришлось вмешаться и, как и в случае с таксистом, внести полную ясность.

– Я русский, я из России.

Аниматор с Мишелем буквально вытаращили на меня глаза. Мишель слегка замялся, а потом сказал:

– Надо же! А мне казалось, что мы даже одним самолетом из Страсбурга летели.

***

В один из вечеров в гостиницу пришла русская семья. Мы познакомились. Глава семьи Олег работал преподавателем в университете Хаммамета, жена Нина занималась домашним хозяйством, а дочь Ольга училась в старших классах местной школы. Ольга оказалась талантливой девочкой. Она писала стихи и пробовала себя в качестве вокалистки. Узнав, что я журналист, музыкальный критик и редактор собственной рубрики Rock&Pop в газете «Московская правда», Олег подарил мне кассету с записями дочери и попросил, если будет такая возможность, опубликовать ее стихи.

Мы стали общаться. После того как я побывал у Олега в гостях, я понял, почему семья любит проводить свободное время в гостиницах, где была отличная еда, бассейны, комфортные общественные пространства и возможность пообщаться с соотечественниками.

Однажды, когда мы с Олегом сидели за чашкой густого, как сырая нефть, кофе, Олег сказал:

– Тут ребята из «РИА Новости» интересуются, не хотел бы ты взять интервью у Ясира Арафата?

– У Арафата? – удивился я.

– Да. У него здесь недалеко резиденция.

Я ненадолго задумался. Что я вообще знал о проблеме Палестины, на чьих землях Израиль выстраивал и расширял еврейское государство, о долгой истории этого болезненного конфликта? Что знал про Голанские высоты, сектор Газа и Западный берег реки Иордан. Про Иорданию, Сирию, Ливан и Египет? Про многочисленные военизированные формирования палестинцев и про мутную историю с захватом в заложники сотрудников советского посольства в Бейруте в 1986 году?

Нет, я явно не был готов к беседе, к тому же не хотел отъедать хлеб у Миши Стоянова, который заведовал в газете международным отделом, и, честно говоря, я не горел желанием встречаться с заклятым другом Кремля двуликим Ясиром Арафатом – то ли с миротворцем, то ли с террористом.

– Ты знаешь, я очень устал, – ответил я Олегу. – И мне бы не хотелось тратить день моего драгоценного отдыха на работу. Я только-только начал восстанавливаться, осталось немного, а когда еще удастся отдохнуть – неизвестно.

– Да тебе не надо самому никуда ехать. Тебя отвезут на место, договорятся о времени, – продолжал уговаривать меня Олег.

Я помотал головой.

– Ну, не хочешь – как хочешь. Дело твое. Но вряд ли у тебя еще окажется такая возможность.

Время действительно пролетело как ветер, и я неожиданно для самого себя осознал, что пора собираться в обратную дорогу. Еще большей неожиданностью оказалось то, что мой вроде бы как персональный менеджер Виктор, который должен был меня встречать и сопровождать в Тунисе, так ни разу нигде и не появился, более того, даже не позвонил. А выезжать надо было уже на следующий день, причем не из Хаммамета, а из соседнего с ним Суса с очередной группой товарищей. К тому же у меня не было обратного билета на самолет…

Я буквально бросился к телефону и набрал номер Виктора, который был на месте у себя в офисе и потому сразу же снял трубку.

– Ну надо же! Как же так получилось? – сразу начал он, даже не извинившись. А я-то думаю, что у тебя все нормально, поэтому ты не звонишь, не хотел тебя лишний раз беспокоить.

– У меня нет обратного билета и осталось всего несколько долларов, а надо еще добраться до Суса.

– Да что ты так разволновался! Завтра я сам заеду за тобой на своей машине и отвезу тебя прямо в аэропорт, полетишь лучше всех! Ни в какой Сус ехать не надо!

В день отъезда Виктор не приехал, его телефон в офисе молчал. Я буквально висел за стойкой ресепшена, постоянно набирая его номер, но слышал в телефонной трубке только длинные гудки, которые раз от раза лишь усиливали волнение. К тому же я боялся упустить челночный минивэн, который курсировал между Хаммаметом и Сусом и быстро заполнялся пассажирами гостиницы. Еще минута, и все будет потеряно, у меня нет денег даже на такси.

Я сделал еще один бесполезный звонок и в последнюю секунду занял единственное свободное место в челноке, надеясь на то, что Виктор находится в пути, опаздывает и потом обязательно приедет, но только прямо в Сус.

Вместо Виктора в Сус приехали Олег, Нина и Ольга.

– Вот, решили тебя проводить, – сказал Олег.

– Ну что вы, зачем, мне даже как-то неловко…

Мы обнялись, и я, достав из кармана бумагу с отметкой об оплаченных трансферах, стал подниматься по ступенькам большого туристического автобуса, но тут же был остановлен каким-то служащим арабом, который сказал, что я не имею права ехать в аэропорт, потому что у меня не оплачен трансфер.

– Как же так! – возмутился я. – Здесь черным по белому отмечено, что мой трансфер из гостиницы в аэропорт и обратно оплачен вместе со всеми услугами в агентстве еще в Москве.

– Вы вообще из другой гостиницы и другого города, – невозмутимо сказал араб.

– Это не имеет значения! – снова с вызовом сказал я. – У меня все оплачено.

– Нет, – уперся араб, – пока вы лично мне не заплатите 10 долларов, вы никуда не поедете!

И он красноречиво ткнул самого себя пальцем в грудь.

Я посмотрел на площадь перед гостиницей. Не хватало всего одного доллара, и перспектива грузить за него апельсины до конца сезона нависла над моей головой дамокловым мечом. За мной роилась толпа соотечественников, которые ждали, когда закончатся непонятные для них разборки. Виктора так и не было. Олег с женой и дочерью стояли около их старенькой «Заставы» и смотрели в мою сторону. Я спустился по ступенькам и подошел к Олегу.

– Дашь взаймы десять долларов? В Москве отдам.

Олег вытащил купюру:

– Не вопрос.

Между тем в автобусе опять началась какая-то чехарда, и когда я снова поднялся в салон и отдал арабу «его» 10 долларов, сопровождавшая наших туристов женщина по имени Ирина попросила меня побыть переводчиком, потому что общение с арабом было далеко не простым и у него постоянно возникали какие-то «вопросы».

Когда все было улажено и мы вместе с Ириной сели на передние сидения, я поделился с ней опасением, что не встречу Виктора и в аэропорту, и тогда непонятно, как я вообще улечу из страны.

– Не волнуйтесь, – сказала Ирина, – будет у вас место в самолете.

В аэропорту на последние я купил себе небольшую бутылочку виски и тут же опрокинул ее, как только колеса лайнера оторвались от взлетно-посадочной полосы.

Я так и не узнал, как выглядит этот самый Виктор, зато понял, за что ненавидят арабов, лишний раз убедился, что от соотечественников можно ждать не только помощи, и все-таки немного пожалел о том, что не поехал к Арафату на интервью.

Теперь я думаю о Палестине, только когда смотрю новости по телевизору, вижу страдания людей в секторе Газа и понимаю, что право палестинцев на создание собственного государства становится все призрачней.

Да вот еще на глаза попался значок с надписью P.L.O. Только подарили мне его совсем другие люди. И это была совсем другая история.

апрель, 2024

Тенерифе. заозоновое удовольствие

Вдали от материка, посреди Атлантического океана находятся, прозванные островами Везения, знаменитые Канарские острова. Наполненная эндемиками восхитительная природа, неповторимая архитектура городов, органично бытующие народные традиции, и царящая в воздухе беззаботность, – привлекают сюда людей со всего света. Но первым интерес «проснулся» у испанских конкистадоров, разыгравших сценарий интенсивного перемещения к американским землям от прибрежных городов архипелага.

«Малиновые пиджаки»

Мой собственный интерес к островам долго находился буквально в подавленном состоянии. И подавили его «малиновые пиджаки», к которым, не принявшие в начале перестройки идеологию мгновенного обогащения, соотечественники относились с настоящим классовым презрением. Короче, в свое время «новые русские», с которыми прочно ассоциировался этот смехотворный прикид, нашли место для респектабельного выпендривания друг перед другом вдали от вчерашних стремительно нищавших товарищей. И в один ряд с «малиновым пиджаком», «Мерседесом» и «расселенной коммуналкой» неожиданно встали «Канары», дополнив собой набор штампов менеджеров некогда бывшей общенародной собственности. Именно это обстоятельство еще долгое время мешало мне взглянуть на «острова Везения» непредвзято, а со временем и вовсе решиться на поездку, не забыв побрюзжать по поводу того, что континентальную Испанию я люблю гораздо больше, чем ее заморские территории.

Материализованный рай

О том, что острова являют собой просто запредельное удовольствие, убеждаешься, как только попадаешь в напоминающий тропический оазис «Grand Hotel Bahia del Duque Resort», входящий в список лучших отелей мира. Это, исполненное в стиле традиционной архитектуры Канарских островов XIX века, чудо находится на Коста Адеже (Costa Adeje). Прямо над одним из лучших пляжей Тенерифе и всего в 15 км от южного аэропорта имени Королевы Софии, куда и приземлился самолет компании Islas Airways IF 402, которым я прилетел с Лансароте (см. в «Гостях у Дьявола»). Всего на Тенерифе два аэропорта. Второй аэропорт расположен в северной части острова. Это – печально известный Лос Родеос. Именно там произошла самая крупная катастрофа за всю историю авиации. 27 марта 1977 года в 17:06:50 по местному времени самолет авиакомпании KLM, совершая взлет, на скорости 250 км/час врезался в следующий ему навстречу по той же взлетной полосе лайнер авиакомпании «Пан Американ». В результате столкновения двух самолётов Боинг-747 погибло 583 человека!

Но не будем больше о грустном. Виллы отеля с тенистыми патио, гармонично расположенными на площади в 200.000 кв. метров (!) из которых 63.000 – это ухоженные тропические сады – «прячут» все горести этого мира. Здесь – материализованный рай. Чтобы не возникало сомнений, повсюду посыпаны лепестки роз и даже «большой белый брат человечества» не обделен этой милостью. Плавающие в унитазе цветы… Этого я не видел ни до, ни после, хотя «приходилось» останавливаться и в других гостиницах, где в качестве постояльцев бывали и Аристотель Онассис с Жаклин Кеннеди и Король Испании Хуан Карлос с семьей. Кстати, говорят, что Король вполне обходится без монарших закидонов, и иногда его можно увидеть сидящим за рулем собственного авто равно, как и обычного человека. Правда, за его машиной следует машина сопровождения с охраной.

Название Канарских островов происходит от латинского лова canis – собака, чему явным подтверждением служит герб с изображением четвероногого друга человека. А не от французского слова canard -утка, как это, на первый взгляд, может показаться любому франкофону, и уж совсем не от слова «канарейка», как об этом думали «малиновые пиджаки». Климатические условия на архипелаге противоположны расхожему выражению о собачьей погоде (кстати, собак на островах не видно вообще). На Тенерифе, самом большом острове архипелага, всегда вечная весна. Мягкий приятный климат со средней температурой 20 С зимой, 25 С летом и 300 солнечными днями в году! Правда, разница в температуре, даже в близкорасположенных друг к другу местах, может быть весьма существенной. Это зависит от высоты места и влияния пассатов. Например, в столице острова Санта-Крусе будет всегда теплее, нежели в Ла Лагуне (La Laguna), самом значительном историческом городе Канарских островов. Температурная разница между этими городами может достигать 10—15 градусов! Так что, собираясь после Санта-Круса в Ла Лагуну, не забудьте прихватить с собой свитер или ветровку – не помешает. Кстати, о расстояниях: расстояние от Тенерифе до Латинской Америки и от Тенерифе до Хельсинки – одинаковое. Чопорная Европа принесла на остров удобства «старого света». А континент, где наличие даже пол капли индейской крови не дает людям возможности работать хотя бы в пол силы, состояние перманентного праздника и разноцветные граффити на стенах домов. В объявленной достоянием человечества Ла Лагуне, такие стены не стесняются своего соседства со стенами дворцов и многочисленных церквей, представляющих собой особую художественную ценность.

Калатрава в Санта-Крусе. И: куда деваются китайцы?

Прошлое, настоящее и будущее Санта-Круса сливаются в захватывающей комбинации истории и прогресса. На набережной города, сохранившего очарование архитектуры модернизма, возвышается блестящее здание внушительных размеров. Его крыша словно парит в воздухе. Это – Аудиторио де Тенерифе. В навеянном мотивами моря и мореплавания детище Сантьяго Калатравы, проходят самые значимые музыкальные мероприятия. Есть и другие современные здания. Но в общем, Санта-Крус – типичный портовый город, щедро одаренный таким же сладким климатом, как биение его собственного пульса. Среди улиц с креольским и колониальным «привкусом» прячутся прохладные дворики и высовываются балконы с деревянными жалюзи, ограждающими от непреклонного полуденного солнца. В тенистых садах парка Гарсиа Санабриа Канарские пальмы сожительствуют со столетними драконовыми деревьями, фикусами и прочими субтропическими растениями, дарящими приют огромному количеству птиц. Суровые каменные здания XVII века, дворец Карта и церковь Непорочного Зачатия придают городу господский вид, но уже в центре приморского квартала, на площади Канделария, бурлит городская жизнь: именно здесь любят встречаться его жители.

Для нас же пришло время пообедать и сделать это лучше всего в одном из многочисленных ресторанчиков «гуачинчес», где можно попробовать традиционные блюда в сопровождении бокала местного вина, скажем молодого «Такоронте-Асентехо». Лучше белого, потому что в любом ресторане есть отменное рыбное меню. Из рыбных блюд наиболее ценятся блюда из рыб эндемиков «ла вьеха», «сама» и «чернее» с деликатным белым мясом. Сардины и ставрида тоже пользуются вниманием гурманов. Среди мясных блюд просто необходимо попробовать маринованную свинину, которую на острове называют «праздничным мясом», и кролика в остром соусе сальморехо. На гарнир смело берите вареный в мундире нежный картофель «папас арругадас», подающийся вместе с зеленым или красным соусом «мохо».

NOTA BENE. Когда местные жители приглашают друг друга в китайский ресторан, то шутят, что «пошли есть китайца». Китайских ресторанов и самих китайцев на острове предостаточно, но на кладбищах почти нет могил никаких Ли, Вонгов или Джангов… Население находится в легком недоумении: «Куда деваются китайцы»? Понятно, что их сердце осталось на родине, о чем на Тенерифе безмолвно свидетельствует гениальный памятник эмигранту: человек с чемоданами в руках и с дыркой в левой части груди. Но куда девается все остальное?..

Взмыть в небо!

Тенерифе (площадь – 2057 км2) – то самое место, где оставляющие сильные впечатления природные красоты, поистине нескончаемы. Здесь – от золотых пляжей юга до черных песков северных заливов – самые завораживающие морские пейзажи. Ошеломляющие обрывы Лос-Гигантес, где мощные каменные стены горного массива Тено стремительно кончаются и словно падают в океан с 600-метровой высоты, вызывают настоящее головокружение. Увидеть Лос-Гигантес – это как взмыть в небо! А заодно представить, как выглядел остров до образования вулкана Тейде. Недалеко от Лос-Гигантес – этого неоспоримого символа юго-западной части Тенерифе, построен жилой комплекс, где теперь живут уцелевшие после лихих девяностых и приумножившие свой капитал «малиновые пиджаки». Каждый день от Лос Хигантес отправляются морские экспедиции для наблюдения за дельфинами и… китами. Обитающие на небольшом расстоянии от побережья в синих, полных жизни водах Атлантического океана 250 китов-пилотов, – настоящие звезды богатой океанской фауны, среди которой рыбы меро и медрегаль, анемоны, скаты и черепахи.

Еще одно равное по силе впечатление получаешь от вулкана Тейде. С предгорий национального парка, носящего имя вулкана, величие, созданного могучей лавой и эрозионными процессами, необъятного пейзажа предстает во всей красе. Но красота требует жертв: перед «восхождением» на Тейде (3 718 метров над уровнем моря) водитель бельгийка Шантель тяжело вздыхает и крестится. Спустя некоторое время, поднимаясь по серпантину все выше и выше, начинаешь понимать уместность и необходимость обряда, и я, в свою очередь, начинаю креститься и просить у Бога благополучного подъема и спуска по чертовски сложной дороге. И вот мы уже выше облаков. Никогда не смотрел на них сверху стоя на своих двоих! Но впечатляют не только облака. Огромная горная котловина Лас-Каньядас, размером 12 на 17 км демонстрирует множество вулканических форм: десятки слоев лавы различного возраста, состава и цвета, невероятные каменные скульптуры, как Рокес де Гарсия, загадочные равнины, как Уканка и многое другое. И все это в сочетании с любопытнейшей местной растительностью, среди которой выделяется особый вид вереска с желтыми цветами, красные и синие тахинасты, маргаритки Тенерифе и прекрасные фиалки Тейде – единственное растение, способное жить здесь на высоте более 3500 метров. Сельские пейзажи изобилуют прелестными деревушками в горах, покрытых кустарниками и цветами. Табайба, бресо, кодесо, асебиньо… Сотни особых видов разноцветных растений. И, конечно – драцена или «драконовое дерево», чей обильный красный сок высоко ценили коренные жители Канар гуанчи, готовившие из него свои целебные напитки. Нельзя не упомянуть и о знаменитой канарской сосне, использовавшейся для строительства кораблей и богатых домов. В знаменитом Доме с Балконом в городе Оротава полы из канарской сосны не менялись на протяжении трехсот лет. Но огонь может запросто уничтожить самый стойкий материал. Памятные всем пожары оставили свой след, запечатлела его и моя фотокамера.

Чтобы подняться на саму вершину Тейде, можно воспользоваться подвесной канатной дорогой, которая в безветренную погоду ежедневно работает с 9 до 17 часов. Вот где наступает настоящее заозоновое удовольствие! Вместе с ним приходит окончательное прозрение и восстановление светлого имени Канарских островов, запятнанного грубой малиновой краской.