Текст книги "007 по-советски"

Глава 10. Казанцев

(13 августа. 12.50—13.47)

Объяснились!.. Как в старом анекдоте: «Наконец нашел время и место…» Тут каждая секунда дорога… Не такой Юсиф мальчик, чтобы вот так нам эти игрушки вернуть… Рванет он их за милую душу!.. Гадом буду, рванет!

Промахнулся! Поднажми, Славочка, поднажми! Так… Кажется, кто-то из ребят его снял… Нормальные хлопцы… Куда их только не суют – в любую бочку – затычка! А ведь за гроши головы свои ставят, за вонючие нищенские гроши! Это тебе не легион и не «зеленые береты»…

А что им на родине светило?

Шиш с маслом! Лямка в строю. «Учебка», «старики», «молодые», военный городок… А тут что, лучше? Один хрен! Но хоть потом отоварятся и хату в Союзе, может, дадут… И «тачку» купить можно, если все шмотки загонишь, как следует…

Опять тебя чужие проблемы, Славочка, волнуют!.. С тобой-то они какого хрена поперлись? У них что, приказ такой был? Им же за этот рейд партизанский – воткнут по первое число!.. А может, и им за Державу обидно? Или наши лучшие друзья арабы поперек горла встали?.. Или им больше всех надо?

А тебе?..

Давным-давно мог бы отпуск свой догуливать! А ты тут паришься… Озверел?

Озверел!..

Вот и они озверели! От жары, от арабов, от начальства, от Державы, за которую все время должно быть обидно!.. А им и стыдно, и противно, и мерзко… И за Державу, и за себя, и за других… И очень хочется стрелять!..

Так!..

Приплыли, дорогой, товарищ Казанцев. Договорились, додумались.

А теперь куда идти?..

Перед ним простирались три длинных коридора, ведущие куда-то вниз. Бетонные своды освещались тусклыми электрическими лампочками, которые к тому же мигали. Вид у коридоров был в высшей степени зловещий…

– Веселенькое местечко… – подумал он. – В таком только нож в бок или пулю в спину…

– Не каркай! – одернул он себя.– Куда же все-таки сворачивать? Стою тут, как витязь на распутье… Направо пойдешь – костей не соберешь! Налево пойдешь – коня потеряешь… Коня! Коня! Полцарства за коня!..

Посреди одного из коридоров стоял автопогрузчик. Казанцев подбежал к нему и вскочил на сидение, дернул на себя до отказа ручку хода. Автопогрузчик понесся вдоль коридора. Скоро коридор привел в склад, огромное помещение которого было абсолютно пусто. При слабом освещении своды склада терялись в темноте; шум мотора автопогрузчика испуганным эхом заметался в бетонированном пространстве.

Казанцев развернул погрузчик и понесся назад по коридору к развилке.

– Направо мы уже сходили! – подумал он. – Кости пока целы… Теперь попробуем налево!..

У развилки он свернул в следующий коридор. Этот оказался длиннее предыдущего, казалось, что ему не будет конца. Но вдруг Казанцев в мерцании вспыхивающих лампочек разглядел спину бегущего человека. Слава потянул ручку на себя изо всех сил. Человек оглянулся. Лицо у него было до глаз закрыто платком. Он приостановился, повернулся всем телом и несколько раз выстрелил из пистолета. Казанцев вовремя среагировал и ничком упал на сидение. Пули просвистели где-то очень близко и ушли в темноту коридора, гулко рикошетя от стен.

Погрузчик, не сбавляя скорости, несся дальше. Человек, добежав до пересечения коридора с другим, свернул налево. Погрузчик проехал прямо. Казанцев осторожно приподнялся с сидения и оглянулся назад, не заметив человека впереди, он остановил погрузчик и дал задний ход. Быстро вернулся к ответвлению коридора, где вдалеке мелькала спина человека.

Слава медленно направил погрузчик в боковой коридор. Коридор шел круто вниз, погрузчик набирал все большую скорость. Слава выключил мотор, и машина бесшумно покатилась по спуску.

Человек что-то делал в небольшой нише в конце коридора. Он лихорадочно нажимал рычажки и кнопки на пульте. Погрузчик был совсем уже близко, когда часть стены отодвинулась, и открылся щит с большим черным рубильником, над которым был нарисован череп со скрещенными костями.

Человек потянулся к рубильнику, Казанцев на полном ходу выпрыгнул из бесшумно несущегося погрузчика, успев перехватить руку человека у запястья. Человек, не ожидавший нападения, на мгновение застыл, но, тут же опомнившись, рванулся всем телом вперед, стараясь включить рубильник. Это ему не удалось, и в следующее мгновение Слава сумел оторвать его руку от рукоятки и завернуть ее назад.

Человек вскрикнул и на мгновение расслабился, но тут же собрался и нанес Казанцеву удар ногой в живот. Казанцев ослабил хватку, но все же продолжал удерживать противника. Тот ударил еще раз и, как только почувствовал, что его рука свободна, вновь потянулся к рубильнику.

Но не успел.

Казанцев не стал больше рисковать, выпрямившись, он нанес сильный удар человеку в повязке как раз между сверкавших ненавистью глаз. Человек сполз вдоль стены и затих. Казанцев бессильно опустился рядом с ним и ощупал лицо, оно было в крови. Он сплюнул. Голова кружилась. Тяжело опираясь на стену, он встал на ноги. Склонившись над своим противником, он обыскал его и вынул из кармана брюк пистолет. Потом дернул за край платка, открывая его лицо. Луч вспыхнувшей лампочки упал на него.

Перед Славой, медленно приходя в себя, сидел Юсиф д'Анжерон.

– Пошли! – устало сказал Казанцев, показывая пистолетом, вставай, мол. Юсиф с трудом поднялся на ноги и, покачиваясь, пошел вдоль коридора. Казанцев двинулся за ним.

– Где груз? – спросил он, дойдя до развилки.

– Там… – Юсиф кивнул в сторону третьего коридора.

– Прямо пойдешь – чего-то там найдешь… – подумал Слава. – Черт, совсем голова не работает…

– Пошли! – подтолкнул он Юсифа в сторону среднего коридора.

– Зачем? – удивленно спросил тот.

– Вашим людям в Италии груз сдали согласно описи, они даже акт подписали, хотя формально не имели на это никакого права. – Казанцев достал из бокового кармана какую-то бумагу. – Ну, да ладно, будем считать, что вы взялись доставить груз заказчику, а стало быть, нужно проверить, как вы с этим справились. Согласно подписанному вами же акту.

Юсиф приостановился и хотел что-то сказать.

– Естественно, – не дал ему рта раскрыть Казанцев, – часть груза, которая доставила вам так много хлопот – мы считать не будем…

Когда, жмурясь от яркого солнца, они вышли во двор, на них в первый момент никто не обратил внимания. Мухаммед отдавал распоряжения в другом конце двора; Земцов, присев на корточки, бинтовал одному из солдат голову. Сторонники д'Анжерона под охраной солдат расположились в тени возле стены. Посреди двора, недалеко от контейнера стоял «джип». Возле него, подняв капот, суетился один из солдат Мухаммеда. Еще один «джип» стоял у стены.

Казанцев взял Юсифа за руку выше локтя и подтолкнул его в сторону Мухаммеда. Юсиф нехотя тронулся с места. Он шел, опустив голову, тяжело переставляя ноги в высоких солдатских ботинках. Мухаммед, как будто почувствовав у себя на затылке взгляд Казанцева, оглянулся. Глаза их встретились.

– Ну что ж, – кивнув на Юсифа, сказал Слава, – теперь, похоже, мы оба можем быть спокойны!..

Возникла пауза.

Д'Анжерон краем глаза поймал взгляд, сидящего у стены боевика, того самого, который вскрывал контейнер. Лицо его по-прежнему было закрыто платком до самых глаз. Юсиф легонько кивнул ему. Тот в ту же секунду, поднятый как пружиной, оказался на ногах и, выбив у одного из часовых автомат, завладел им. Пленные, как по команде, бросились на охрану. Вновь началась стрельба.

– И вечный бой, – успел подумать Казанцев, падая на землю, – покой нам только снится…

Д'Анжерон метнулся в сторону и мгновенно оказался возле «джипа», стоящего у стены. С разбегу Юсиф вскочил на водительское сидение и, низко пригнувшись к рулю, включил мотор. Отстреливаясь короткими очередями, на сидение рядом с ним перевалился боевик с повязкой на лице. «Джип» сорвался с места и зигзагами закружил по двору. Боевик, отбросив автомат, припал к пулемету, установленному на задке «джипа».

Казанцев краем глаза успел заметить, что Земцов, оставив раненного, бежит к воротам. Ему удалось их закрыть перед самым носом «джипа» с Юсифом и боевиком. Сам он остался по другую сторону ворот и из дальнейшей схватки выпал.

– Все равно молодец! – подумал Слава, – свою долю он сделал, остальное – мое, святое…

«Джип» метался в замкнутом пространстве, как бык на арене цирка. Весь огонь солдат сосредоточился на нем. Но Юсифу пока удавалось уходить из-под обстрела целым и невредимым. Он развернул машину, и «джип» понесся прямо на Казанцева, лежащего на песке посреди двора.

Тот успел выстрелить.

Пуля пробила ветровое стекло, и брызнувшие во все стороны осколки рассекли Юсифу лоб. Кровь начала заливать глаза, он вытер ее рукавом куртки. Машина завиляла. Это дало мгновение Казанцеву, чтобы откатиться в сторону. Он тут же вскочил на ноги и поймал на мушку боевика, поливающего двор из пулемета. Нажав спуск, он вдруг услышал сухой щелчок. Слава со злостью отбросил ненужный пистолет.

В это время «джип» въехал в дверь склада и по подъему, который вел во второй этаж, выехал на галерею, шедшую вокруг всего здания. В считанные секунды он проскочил по ней и, сшибив на всем ходу ограждение, пролетел по воздуху метров десять и, с грохотом приземлившись на все четыре колеса, помчался в пустыню.

Казанцев вскочил и подбежал ко второму «джипу», все так же с поднятым капотом, стоящему посреди двора. Солдат, возившийся до перестрелки в моторе, лежал тут же, прошитый автоматной очередью. Слава опустил капот и вскочил на водительское сидение. Мотор завелся со второго раза, и машина сорвалась с места.

Мухаммед был уже возле ворот.

– Открывай! – крикнул он Валере.

Ворота открылись. Мухаммед на полном ходу вскочил в «джип». Машина понеслась в пустыню, наверстывая потерянное время. Казанцев выжимал из мотора «джипа» все возможное и невозможное. Через несколько минут далеко впереди замаячил «джип» д'Анжерона. Казанцев понесся напрямик и, срезав угол, сильно сократил расстояние между машинами.

Боевик, припав к пулемету, выжидал момент; тонкий ствол егозил в пространстве, как бы вынюхивая добычу. Очередь прорезала раскаленную тишину. Но за мгновение до этого Казанцев успел вильнуть в сторону. Пули пронеслись мимо. Мухаммед, держа пистолет двумя руками, выстрелил. Боевик пошатнулся и упал на пулемет. Несколько очередей ушло вверх, и пулемет затих.

Юсиф оглянулся.

«Джип» Казанцева был совсем рядом. Машины летели на предельных скоростях, сталкиваясь и разъезжаясь. Казанцев то и дело встречался взглядом со злыми глазами Юсифа. Внезапно, после очередного столкновения, мотор «джипа» Казанцева чихнул. Слава забеспокоился.

– Стреляй! – крикнул он Мухаммеду.

Тот как будто не слышал его, он сидел, уставившись в одну точку, и только желваки ходили на скулах.

– Ты что ранен? – спросил Слава.

Мухаммед отрицательно помотал головой.

– Стреляй же! – заорал Казанцев. – Уйдет!

Мухаммед поднял пистолет, рука у него дрожала. Он, так и не выстрелив, бессильно уронил ее.

– Не могу!.. – сильно охрипшим голосом с трудом выдавил из себя он. – Хоть убей…

Мотор вновь чихнул. Казанцев в отчаянии крутанул руль влево и его «джип» вновь столкнулся с машиной Юсифа. От толчка тело боевика вылетело из «джипа» и со стуком упало на песок. В ту же секунд мотор «джипа» Казанцева заглох. Слава несколько раз повернул ключ зажигания, мотор чихал, но не заводился. Тогда он, ударив со злостью кулаком по рулю, выхватил у Мухаммеда пистолет и поймал на мушку скачущий затылок Юсифа…

Теперь только попасть… Вот будет номер, если и у него патроны кончились… Ну и что будет?.. Какое мне до них дело?.. Может, хватит лезть в чужой монастырь?.. Или, в данном случае, мечеть… Он не мой друг и не мой враг… Пусть сами разбираются… Ушел!.. Похоже, у «Мухи» от сердца отлегло… И все правильно!.. А ты бы мог вот так пальнуть, например, в Валерку?.. Не говоря уж об Алике. Пусть даже они чего-то там сотворили против «кипучей, могучей, никем непобедимой»… А у них тут сложнее… Поди, пойми, кто из них прав?.. Может Юсиф! И «Муха» это хорошо знает!.. уж во всяком случае, много лучше меня… А мы вечно лезем не в свое дело… И я – туда же…

Куда это полковник направился?..

Ага, к трупу, стало быть, полюбопытствовать, кто же там, под повязочкой скрывается… Мне и самому любопытно…

Надо же, вот так номер!

Наш усатенький друг!.. Эх, Рафик, Рафик… Царство тебе небесное, ты меня все-таки чуть не прищучил… Вечный сад тебе мусульманский с плодами райскими и нежными гуриями… Из нас двоих он тебе достался… Впрочем, мне б туда все равно не попасть.

Каждому по вере его…

Нет, все равно я в ихних восточных делах как ничего не понимал, так никогда ни уха, ни рыла не пойму… Вон «Муха» молится над ним, над предателем, а был бы послабее, может, и заплакал… Обязательно бы заплакал. А может и сейчас плачет, вон как низко над ним склонился…

Ладно, чего там, их дела – сами пусть бы и разбирались… А мы-то с какой радости в них лезем?!

Казанцев вышел из машины, подошел к стоящему на коленях Мухаммеду и кинул на песок пистолет.

– Идите вы все к черту! – сказал он и пошел назад к складам.

Глава 11. Новая встреча старых знакомых

(15 августа. 11.30—12.55)

Аэропорт был переполнен. После трехнедельного простоя, он, казалось, старался наверстать упущенное и работал с повышенной нагрузкой. То и дело объявляли о прибывших и отправляющихся рейсах. Встречающие и провожающие бодро смешивались с улетающими и вновь прибывшими, одаривая их цветами и поцелуями. Аэропорт жил мирной суетливой жизнью и о недавних событиях напоминало разве что чересчур большое количество военных в толпе и возле регистрационных стоек.

Казанцев пробирался сквозь шумную толпу, прокладывая путь Алене, которая вела за руку смуглого курчавого мальчика лет трех. Он то и дело останавливался и Алена, наклонившись к нему, ласково уговаривала его по-русски и по-арабски.

В очередной раз они остановились неподалеку от большого телевизора, который, как всевидящий глаз циклопа, возвышался над разноязычной, шумной толпой; из-за ее гула звук, идущий с экрана, почти не был слышен.

Казанцев поднял голову и увидел, как прямо на него идет танк. Одна за другой в небо взвились ракеты и понеслись по сложной траектории, выбирая цель. Атомные грибы вырастали, как поганки после дождя. Плечом к плечу шагали демонстранты, несся плакаты, призывающие покончить с нейтронной бомбой.

Тут же в дело вступали полицейские отряды в касках, бронежилетах со щитами и дубинками. В дело шло все: слезоточивые газы, водометы, дубинки, фигурки бегущих и стреляющих на ходу солдат, вооруженных всеми видами оружия, почти все модели которого так хорошо были известны Казанцеву. Беженцы на дорогах. Голодные дети. И трупы, трупы, трупы… Развалины, развалины, развалины…

– Господи! – сказала, выпрямляясь, Алена. – Когда это наконец кончится? – она с ненавистью посмотрела на экран. – Ведь ни на минуту… если не здесь, так еще где-то, прямо как нарывы на теле – то тут прорвет, то там, только успевай латать…

Казанцев хотел что-то ответить, но не успел.

– Здравствуйте! – произнес кто-то прямо у него над ухом. Казанцев резко повернулся, готовый ко всему, и увидел своего толстого попутчика по самолету и пароходу.

– Здравствуйте! – нервно рассмеявшись, ответил он. – Я, наверное, больше бы удивился, если бы мы с вами тут не встретились…

Попутчик тоже рассмеялся.

– Земля тесная штука, как показал опыт… – сказал он. – Живем вплотную друг к другу… – он кивнул на экран телевизора. – Если у них рванет – у нас тут же отзовется, а если уж у нас, то во всем мире мало не покажется…

– Домой? – спросил Слава.

– Пока да, а дальше – куда пошлют… – попутчик задумался. – Вот опять стреляют… – он покосился на телевизор. Казанцев поглядел на экран, где на фоне карты что-то говорил диктор.

– Туда вы, скорее всего, не успеете. Там уже почти все кончено… – задумчиво сказал он.

– За последние сорок лет, – устало сказал попутчик, – не было такой войны, на которую бы я не успел…

В это время диктор по-арабски и по-английски объявил посадку на рейс.

Всю процедуру проверки и посадки в самолет они проходили вместе, и попутчик продолжал развивать свои мысли.

– Так получилось, – говорил он, – что всю свою жизнь я писал о войне, занимался войной, думал о войне… И это далеко не всегда была справедливая война… Знаете, недавно я прочел интервью с одним немецким ученым, который эмигрировал в Америку, когда в Германии к власти пришел Гитлер. Его спросили, какую причину прихода Гитлера к власти он считает более важной – политическую или же экономическую? – «Из этих ни одной, – ответил он. – Если бы меня попросили указать наиболее важную причину, то я бы назвал готовность сторонников Гитлера умереть за него. И слишком мало людей готовых умереть за дело свободы и за то, что принято называть демократией. Знаете ли вы, – спросил он журналиста, – что ночью накануне выборов, лидеры немецких социал-демократов бежали за границу, предавая свою страну и миллионы избирателей, веривших им? Они были перепуганы, а разве можно бояться, если ты представляешь идею? Бегство этих, с позволения сказать, вождей превратило выборы в решительную победу Гитлера…» Его спросили, не слишком ли наивна подобная концепция важнейшего политического события. Он ответил: «Вы можете называть ее наивной, но ведь человеческому уму присущи многие характерные особенности и черты, в том числе и наивность. И если вы считаете наивностью, что человек всегда имеет право умереть за дело, которое он сам себе избрал, то я склонен назвать эту особенность превонеобходимой… Хуже другое: какое дело себе избирает человек… Конечно, для цивилизации было бы значительно лучше, если бы люди охотнее умирали за правое дело, чем за неправое. Но, к сожалению, неправое дело, чаще всего, более динамично и поэтому более привлекательно…»

Слушая его, Слава кивал, даже не пытаясь прервать, зная по предыдущим встречам слабость своего попутчика к монологам. Алена, занятая сыном, который то и дело капризничал, и вовсе его не слушала. Они вошли в самолет, когда попутчик, занятый поиском своего места, наконец прервал свою речь.

– Правое, неправое, – задумчиво сказал Слава, – кто это в данную минуту может судить? То, что кажется правым сегодня, на поверку окажется самым что ни на есть левым… Это один Бог рассудит, да История, которая, как говорят, дама суровая, но справедливая, хотя я второго качества за ней как-то не замечал… Так вот, я думаю, что за свое дело сражаться нужно, а вот умирать – в самом крайнем случае, если уже нету другого выхода… – он подмигнул попутчику, который как раз отыскал свое место и тяжело опустился в кресло.

– А безвыходных положений не бывает, не так ли? – спросил он.

– Надеюсь… – сказал Слава и пошел к своему креслу, находящемуся за несколько рядов от места попутчика.

Пассажиры пристегивали привязные ремни, переговаривались, шуршали газетами. Алена и Казанцев сидели молча, только мальчик, крутясь у Алены на коленях, задавал бесчисленные вопросы, на которые не ждал ответа, все трогал руками и весело смеялся.

Зажглось табло.

Стюардесса попросила пристегнуть привязные ремни. Взревели двигатели, и самолет покатился по дорожке, выруливая к взлетной полосе. Казанцев пригнулся и поглядел в иллюминатор, там удалялось здание аэропорта.

Слава закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

– Ну, вот и все… – подумал он. – Сейчас оторвемся, и все останется позади… Сейчас оторвемся – и можно расслабиться… Все неприятности будут потом, но главное отсюда мы выбрались…

Самолет, набирая скорость, побежал по взлетной полосе.

– Все! Теперь расслабиться! – приказал себе Слава. – Я расслаблен, я не чувствую своего тела… Никаких мрачных мыслей… Мои мысли светлые и ясные… Расслабиться, расслабиться… Я не чувствую своего тела… Голова светлая и ясная… Я слышу музыку, тихую, красивую музыку… Шум весенней листвы…

Казанцева вдруг как в бок толкнуло, он открыл глаза. Он посмотрел на Алену, та не сводила глаз с иллюминатора. Самолет уже не набирал скорость, а ехал по взлетной полосе зигзагами. Шум двигателей постепенно затухал. Пассажиры приникли к окнам, стараясь разглядеть, что там происходит на взлетной полосе.

Слава тоже глянул и при одном из поворотов самолета увидел вертолет, садившийся на взлетную полосу прямо перед ними. Послышался шум моторов, и все увидели, как из-за, примыкавшего к аэропорту, холма вылетели еще три вертолета и начали зажимать их самолет в кольцо. Он прокатился по взлетной полосе еще с десяток метров и остановился, заглушив двигатели. Пассажиров резко качнуло вперед. Они отпрянули от окон, многие вскочили со своих мест. Перекрывая общий гвалт, вдруг раздался резкий окрик:

– Всем сесть на места! Руки на головы!

Казанцев оглянулся.

В проходе стоял человек с автоматом и, размахивая им во все стороны, тыкал онемевших испуганных людей под ребра, заставляя вернуться по своим местам и поднять руки.

Казанцев прикинул расстояние до автоматчика, и понял, что если он кинется на него, тот обязательно успеет выстрелить. Тяжело вздохнув, он поднял руки вверх и положил их на голову.

Щелкнули запоры, и распахнулся люк. Вертолет осторожно снизился до уровня самолета, и в люк один за другим посыпались люди в военной форме, с автоматами и черными повязками на лицах. Первый вертолет сменил второй, а за ним третий. Салон заполнился террористами.

В аэропорту, очевидно, уже было все известно, так как из-за ангаров выехали шесть грузовиков с солдатами и, включив сирены, на полном ходу понеслись к самолету. Последний вертолет, выгрузив свой экстремистский груз в чрево самолета, плавно начал отходить от борта, когда с подоспевшего грузовика раздалась пулеметная очередь.

Брызнули в стороны лопасти винтов. Вертолет, по инерции пролетев еще несколько метров, нелепо ткнулся в летное поле неподалеку от самолета и взорвался. Взрывная волна ударила в борт, качнув самолет из стороны в сторону.

Но тут из под носа самолета поднялся другой вертолет. Тот, который в самом начале преградил ему дорогу. Вертолет развернулся в лоб, мчавшемуся на полном ходу по взлетной полосе, грузовику, и дал по нему длинную очередь изо всех пулеметов.

Грузовик завилял и остановился, не доезжая до самолета.

Тут же в него угодил реактивный снаряд с третьего вертолета; и грузовик взорвался. Уцелевшие солдаты выскакивали из кузова и, упав тут же плашмя, открывали огонь по вертолетам. К ним на помощь спешили остальные грузовики. Еще один вертолет, ткнувшись в землю, взорвался.

Оставшиеся два, резко поднявшись в воздух, скрылись в том же направлении, откуда появились.

Грузовики окружили самолет, два из них перекрыли взлетную полосу. Самолет стоял, как маленькая неприступная крепость, начиненная террористами и заложниками. Со стороны аэропорта неслись все новые и новые грузовики с солдатами, замыкая кольцо осады.

Между тем в самолете события развивались со все нарастающей скоростью: автоматчики, заняв проход, осторожно приближались к кабине пилотов. Один из них рванул на себя дверь, она не поддалась. Автоматчик отступил назад на несколько шагов и полоснул очередью по двери, целясь в замок. Из кабины раздалось несколько ответных выстрелов.

Автоматчик тяжело осел.

Остальные террористы отскочили в разные стороны, а один из них, задержавшись на мгновение, бросил под дверь кабины гранату. Взрыв снес дверь с петель. Автоматчики, стреляя на ходу, бросились в кабину. Через минуту все было кончено.

Снаружи раздался какой-то хрип и голос, усиленный динамиками, через равные промежутки времени начал предлагать террористам сдаться. Те не обращали на это ни малейшего внимания. Они согнали пассажиров в один салон и, тщательно обыскав, отобрали у всех документы. Трое террористов остались охранять их, остальные вышли в соседний салон.

Пассажиры кое-как разместились в тесном пространстве, большинство старались занять как можно меньше места, ужаться, стать незаметнее. Они, пряча глаза, выискивали место подальше от охранников. Пожалуй, все женщины, кроме Алены, плакали. Но делали они это тоже тихо, стараясь не привлекать к себе внимания автоматчиков. Переговаривались шепотом и только в самом крайнем случае, с опаской косясь на неподвижную охрану.

Казанцев поискал глазами своего попутчика, тот оказался в другом конце салона, как раз неподалеку от одного из охранников. Более того, Славе показалось, что он старается незаметно передвинуться поближе к нему.

Их взгляды встретились.

Казанцев показал глазами на автоматчика. Попутчик незаметно кивнул. Казанцев измерил расстояние между двумя другими и тихонько толкнул локтем, сидящую рядом, Алену.

– Не поворачивайся… – глядя прямо перед собой, не разжимая губ, сказал он.

Алена не пошевелилась.

– Пригнитесь! – также не разжимая губ, приказал Слава.

Подожди! – прошептала Алена, придержав его за руку.

Она обратилась к соседке, сказав что-то по-арабски. Соседка кивнула и протянула к мальчику руки. Мальчик не захотел идти к незнакомой, к тому же плачущей женщине, он изо всех сил цеплялся за Алену и сам начал плакать. Алена принялась торопливо, но ласково уговаривать его.

Казанцев нетерпеливо поглядывал на них.

Плач ребенка привлек внимание автоматчика; и он подошел поближе. Казанцев весь подобрался для броска. Алене все же удалось уговорить сына, и он перешел на руки к соседке.

Алена встала.

Автоматчик все свое внимание сосредоточил на ней.

Казанцев уже поднял руку для удара, но тут приоткрылась штора, отделявшая один салон от другого, и оттуда почти бегом появились два террориста.

Казанцев, мгновенно среагировав, опустил руку и с индифферентным видом откинулся на спинку кресла. Но эти двое направились прямо к нему и, ни слова не говоря, грубо вытащили его из кресла и почти волоком потащили в соседний салон. Он не успел опомниться и оказать какое бы то ни было сопротивление, как оказался в другом помещении, где какой-то человек, стоя спиной к нему, отдавал остальным распоряжения по-арабски.

Слава хотел что-то сказать, но его ударили в живот и по голове, заставив сесть. Удары были не сильные, но точные, видимо бил профессионал. Казанцев на какой-то миг потерял сознание, а когда пришел в себя, мужчина уже стоял лицом к нему…