Текст книги "007 по-советски"

Глава 12. Казанцев

(15 августа, 12.50)

…если это мне снится, то самое время проснуться… Как сказал мой вечный попутчик: «Земля – штука тесная… Живем вплотную друг к другу…» А бьет тот, что сзади, толково, знает куда – до сих пор у меня в глазах —небо в алмазах… А он, как Христос, весь в сиянии…

Вот самое время подумать, готов ли ты умереть за дело, которому ты служишь?.. Ну да, а еще лучше задуматься – справедливое ли это дело?.. Впрочем, какая разница, судя по всему, никто тебя, Славочка, спрашивать не будет – хочешь ты умирать или не хочешь…

Вся беда в том, что никто мне никогда не предлагал выбора. Во всех детективных романах сплошь и рядом стараются перевербовать, подсовывают в постель неимоверных красоток, сулят сладко-малинную жизнь; а мне за столько лет никто ни разу… Даже обидно, черт… Вот ухлопать меня – это запросто, это – сколько угодно… А арабы вообще платить не любят, они же надеялись все даром получить, зачем же мне платить было? Или предлагать чего-нибудь неимоверного?..

Они же считали, что я у них прочно под присмотром, можно сказать, со всех сторон…

А ведь теперь, пожалуй, оно им все-таки даром достанется!.. Если… Что «если»? Безвыходных положений не бывает?.. Да, сейчас вам, дорогой товарищ Казанцев, видимо придется сражаться уже даже не за дело, а за собственную шкуру!.. И это уж сильно придется вывернуться… А автоматы у них наши – кипучие, могучие, никем, непобедимые…

Так что пулю я схлопочу свою, родную… «Тула веками оружье ковала…» За что боролись, на то и напоролись!.. Жаль Валеры нет, он же у нас эксперт, определил бы – последнего они образца или предпоследнего… А может, они вообще из нашей партии, которую мы им все время помогали перебрасывать из рук в руки?..

Ничего, по крайней мере, если угрохают, то не получу нагоняя! Меня ведь в Отчизне, как Бог свят, такой могучий раздолб ждет, что только успевай поворачиваться!.. Как известно, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Иди знай, какие у них планы насчет этого груза? Может, все так и задумали, а я полез сюда… Превысил полномочия, так сказать…

Мне ведь все не уставали твердить, что это не мое дело… Я думаю, что если бы я от них в Италии не ушел, они бы мне официальный отзыв устроили…

А мой разговорчивый попутчик?..

Он же меня от Москвы «пасет». Как же я раньше не догадался…

Ладно, дорогой товарищ Казанцев, дурак задним умом крепок!.. Думать надо было обо всем загодя!.. А теперь мысли тасовать – себе дороже, нынче только руками махать и осталось, раз на большее не годишься… Сейчас, вот только звезды в глазах немного поблекнут…

Поблекли, а толку? Лучше бы и не блекли, чем такое увидеть.

Все, пруха, Славочка, считай, кончилась!.. И надеяться на нее нечего… И ни на кого больше нечего надеяться… Что он там говорит, падла? Уши, черт, совсем заложило…

Глава 13. Без надежды на везение

(15 августа. 12.57—13.12)

– Добрый день! – сказал д'Анжерон, улыбаясь. – Вы решили улететь по-английски, не прощаясь? Не кажется ли вам, что для русского это может оказаться невежливым? Хотя и англичанам мы невежливости не прощаем!..

Не ответив, Казанцев вскочил и хорошо рассчитанным движением ударил позади стоящего автоматчика локтем в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам, уронив автомат. Второй запоздал всего на миг и получил сокрушительный удар в челюсть.

Слава нагнулся за автоматом, но вот этого как раз ему не стоило делать, так как Юсиф, среагировав тут же, выхватил пистолет и ударил рукояткой по склонившемуся затылку.

Казанцев ткнулся лицом в мягкий ворс покрытия…

Снаружи, где по-прежнему раздавались призывы к террористам сдаваться, все застыли в каком-то оцепенелом ожидании, не решаясь ни на какие активные действия. Между самолетом и окружающими его грузовиками образовалась как бы нейтральная полоса, которую никто из осаждающих самолет не решался переступить. Поэтому все встрепенулись, когда в этот заколдованный круг медленно въехала большая черная машина и встала на полпути к самолету. Из нее вышел Мухаммед и остановился у дверцы, внимательно глядя на ряд иллюминаторов.

Казанцев, как будто выныривая из омута, тяжело приходил в себя. Шум голосов доходил до него, как сквозь вату. Уже придя в себя достаточно для того, чтобы встать, он продолжал лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к спору, который происходил в салоне. Но говорили по-арабски, и он почти ничего не понял. На него никто не обращал внимания, так как тема спора волновала всех до крайности.

– Это нужно было быть настолько идиотами, – кричал Юсиф на одного из автоматчиков, – чтобы перестрелять весь экипаж.

Автоматчик молча глядел в пол.

– Они стреляли! – заступился за него второй. – Они убили сержанта.

– Ну и что? – взорвался Юсиф. – Приказ был – брать живыми! Вы не выполнили приказ! Мы теперь заперты, благодаря вам, в этой крысоловке намертво. Мы даже не можем передать наши условия по радио. Никто из вас понятия не имеет, работает ли вообще это чертово радио после вашей идиотской стрельбы!

Снаружи увеличили мощность громкоговорителей. Усиленный множеством динамиков, зазвучал голос Мухаммеда. Он призывал террористов выпустить женщин и детей.

– Женщин и детей… – задумчиво повторил д'Анжерон вслед за Мухаммедом. – Хорошо! – он направился к салону, где находились заложники. Но вдруг остановился и присел возле Казанцева.

Слава приоткрыл глаза и посмотрел на него в упор.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Юсиф.

Казанцев не ответил.

– Надеюсь, у вас нет жалоб на плохое обращение? – с издевкой спросил Юсиф. – Своеобразие вашей миссии предполагает подобные ситуации, не правда ли? В том положении, в которое вы благодаря самому себе попали, трудно что-либо гарантировать… Не скрою, мы оказались в несколько затруднительной ситуации, и вы можете сослужить нам службу… Поэтому вы еще пока живы, но как только необходимость в вас отпадет… – он развел руками, потом кивнул автоматчикам.

Двое из них подхватили Казанцева под руки и, освобождая проход, швырнули его в одно из кресел.

Д'Анжерон вышел в соседний салон, но почти тотчас же вернулся, ведя за собой Алену с сыном на руках.

– Присаживайтесь, мадам! – самым светским тоном предложил он. – Мне бы очень хотелось попросить вас об одной маленькой услуге… – он сделал паузу.

Казанцев насторожился и, громко застонав, повернулся, приняв удобное положение для рывка вперед. Проделав это, он откинулся на спинку, как бы в полном изнеможении, и закрыл глаза.

– Дайте воды! – слабым голосом попросил он.

Никто не обратил на его просьбу ни малейшего внимания, Юсиф даже не посмотрел в его сторону.

– Поверьте, мадам, – продолжал он, – что мне очень прискорбно создавшееся положение, но, видит Бог, лишь создавшиеся чрезвычайные обстоятельства вынудили нас пойти на крайние меры. Как вы, надеюсь, понимаете, и вы и все остальные пассажиры, находящиеся на борту, являются заложниками… Ваш муж, мадам, с которым мы лишь по нелепой случайности находимся в данный момент по разные стороны баррикад, думаю, сумеет убедить правительство выполнить все наши требования… – Юсиф глянул в иллюминатор. – Он как раз находится в каких-нибудь пятидесяти метрах от вас, мадам, и будет счастлив обнять вас…

Алена вслед на ним поглядела в иллюминатор, а Юсиф поманил к себе ребенка.

– Али! – позвал он. – Иди ко мне!

Мальчик, очевидно хорошо знавший его, радостно оторвался от матери и проворно влез к Юсифу на колени.

Тот ласково погладил его по голове.

– Алик! – крикнула Алена.

Но сын, тут же увлекшись разглядыванием амуниции и оружия д'Анжерона, не обратил на нее ни малейшего внимания.

– Я думаю, что найдется множество аргументов в защиту наших скромных предложений… – продолжая гладить мальчика по голове, продолжил Юсиф. – А если их недостаточно, то пусть ваш муж, мадам, черт возьми, выдумает любые другие. Ему не могут отказать!

– Что я должна сделать? – стараясь говорить спокойно, спросила Алена.

Д'Анжерон вынул из кармана френча сложенный пополам лист бумаги.

– Здесь все изложено достаточно ясно и подробно. На словах еще передайте, что нам нужен новый экипаж, так как произошло досадное недоразумение, но экипаж оказал сопротивление… Можете передать полковнику, что они вели себя как герои и я искренне сожалею о случившемся. Остальные пассажиры живы… пока живы! И чувствуют себя, – он глянул на Казанцева, – за очень редким исключением, нормально…

– Дайте воды! – вновь простонал Казанцев.

Юсиф и на этот раз не обратил на него ни малейшего внимания.

– Дайте ему воды! – сказала Алена. – Иначе я никуда не пойду!

– По-моему, вы заблуждаетесь, мадам, – он вновь погладил мальчика по голове, – вы пойдете!.. – он протянул ей лист бумаги.

Алена, не сводя глаз с сына, машинально взяла его.

– Откройте люк! – приказал автоматчикам д'Анжерон.

Алена не двинулась с места.

– Надеюсь на ваше скорейшее возвращение с добрыми вестями, ибо если вы не вернетесь, то, поверьте… – он сделал паузу и, подняв Алика на вытянутых руках, передал его автоматчику.

Тот подхватил мальчика и, не зная, что с ним дальше делать, взял его подмышку.

Алик заплакал.

– …мне будет так не хватать вашего милого общества, – продолжил между тем Юсиф, – что мое пребывание на борту этой крысоловки может мне показаться настолько бессмысленным, что я натворю, Аллах знает, каких глупостей…

– Мама! – вырываясь из жестких рук солдата, крикнул Алик.

Алена рванулась к нему. Д'Анжерон удержал ее за руку. Она попыталась вырваться, но Юсиф держал крепко.

Уведите! – приказал он.

Мальчик заплакал еще громче. Автоматчик поставил его на пол и за руку потянул в соседний салон. Мальчик вырывался изо всех сил. Когда они проходили мимо Казанцева, он вскочил и ударил наотмашь террориста ребром ладони по горлу.

Тот захрипел и начал падать.

Слава оттолкнул мальчика за ряд кресел и сразу ударил второго автоматчика, бросившегося на помощь своему товарищу. Прикрываясь его телом, он вырвал в него автомат и направил его на Юсифа.

Юсиф хладнокровно прижал Алену к себе и, прикрываясь ею, как щитом, выстрелил. Казанцев схватился за плечо, опустив на мгновение автомат. На звуки выстрелов из соседнего салона подоспело еще несколько человек и, опасаясь стрелять в тесном пространстве, обрушили на Казанцева град ударов. Били автоматными прикладами и тяжелыми солдатскими ботинками.

Слава отбивался отчаянно; они, тяжело дыша, толклись в узком проходе. Прозвучало еще несколько выстрелов…

И все кончилось.

Юсиф отпустил Алену.

Казанцев лежал в проходе в неестественной позе, с рукой заломленной назад, из плеча сочилась кровь.

Жив? – спросил Юсиф.

Солдат пожал плечами.

– Заприте его в туалете, он хотел пить, пускай напьется… – д'Анжерон подошел к ряду, куда Казанцев втолкнул Алика. – Иди сюда! – позвал он.

Мальчик вышел, размазывая по лицу слезы.

– Не плачь! – сказал Юсиф. – Мама скоро за тобой вернется. – Не правда ли, мадам? – обратился он к Алене.

– Я скоро, Алик… – Алена попыталась улыбнуться сыну.

Двое подхватили неподвижного Казанцева и уволокли в конец самолета.

После выстрелов, раздавшихся внутри самолета, на взлетном поле произошло движение: грузовики начали медленно сужать кольцо. Мухаммед, оторвавшись от капота машины, на который он опирался, рассматривая чертеж внутреннего расположения салонов, сделал несколько решительных шагов вперед. Вдруг какое-то движение привлекло его внимание.

В самолете открылся люк и в черном проеме, жмурясь от яркого света, показалась Алена. Она помахала ему рукой.

– Трап! – заорал Мухаммед. – Не стрелять! Ни при каких обстоятельствах не стрелять!

Из-за оцепления выехал трап и на предельной скорости направился к самолету. Он заезжал с хвоста, чтобы не попасть в поле видимости террористов, так как на водительском сидении умудрилось примоститься человек пять солдат.

Но это были пустые хлопоты: как только Алена ступила на трап, люк тут же захлопнулся.

Трап отъехал.

Мухаммед бросился навстречу. Подъехав к нему, трап остановился. Алена спустилась на землю. Она протянула, сложенный пополам, листок, он взял его и быстро пробежал глазами. После чего он, ни на секунду задумавшись, принял какое-то прошение и поспешил к машине. Сев на сидение, он снял трубку телефона и что-то быстро начал говорить.

Алена бессильно опустилась на нижнюю ступеньку трапа. Через несколько минут вернулся Мухаммед.

– Что мне им передать? – спросила Алена, вставая.

– Я связался с правительством. Они дадут ответ через час…

– Хорошо! – кивнула Алена. – Им еще нужен экипаж… – она пошла вверх по трапу.

– Погоди! – окликнул ее Мухаммед. – Тебе не обязательно возвращаться!.. – он помолчал. – И вообще, зачем нужно было улетать?

– Там Алик! – устало сказала Алена. – А насчет отъезда – мы уже вчера обо всем поговорили… Я возвращаюсь!

– А почему стреляли? – вдруг вспомнив, спросил Мухаммед. – Экипаж?

– Нет, – Алена покачала головой. – Экипаж сразу. Это Слава…

– Казанцев?! – воскликнул Мухаммед. – Он… он жив?

– Не уверена… – сквозь зубы сказала Алена. – Между прочим, это твой друг Юсиф постарался. Что ж, услуга за услугу… – она повернулась к Мухаммеду спиной. – Поехали! – крикнула она солдату. Трап двинулся к самолету.

Глава 14. Попутчик

(15 августа. 13.15—14.15)

Когда трап подъехал к самолету, люк тут же распахнулся. Алена переступила через порог и дверь тут же вернулась на место. Д'Анжерон ждал ее в салоне, он вопрошающе поглядел на нее.

– Правительство даст ответ через час… – холодно произнесла Алена.

– И вы считаете, мадам… – начал Юсиф.

– Я ничего не считаю! – оборвала его Алена. – Где мой сын?

– Там… – кивнул Д'Анжерон в сторону соседнего салона.

Ни слова не говоря, Алена прошла мимо автоматчиков. Никто ее не задержал. Она вошла в соседний салон. Поискав глазами, она увидела сына. Он спал на руках у попутчика Казанцева. Алена подошла к ним и осторожно присела на подлокотник кресла.

– Ну, как там? – шепотом спросил попутчик. – Вы ведь относили ультиматум? Алена кивнул.

– Что они требуют?

– Освободить верхушку путча, доставить их на аэродром и дать возможность улететь… – так же шепотом ответила Алена. Ну и, конечно же, – денег!

Попутчик кивнул.

– Естественно… – прошептал он. – Нас отпустят где-нибудь в Ираке?

– Да…

– Думаю, что не всех… – задумчиво сказал попутчик. – Кстати, что с ним?

– Он ранен… – сразу поняв, о ком идет речь, ответила Алена. – А может… – она не договорила, сдерживая слезы. – Они его заперли в туалете…

– Паршиво! – ругнулся попутчик. – Когда будет ответ?

– Через час…

– Каким образом они сообщат?

– Не знаю…

– Может, опять вас пошлют? – размышлял попутчик. – Хотя вряд ли они решатся во второй раз открывать люк… А радио?

– Нет, – покачала головой Алена. – Радист погиб вместе со всем экипажем, а у них радиста нет. Если бы он был, они бы меня не выпустили…

– Наверно… – согласился попутчик и снова задумался.

А в соседнем салоне проблема связи так же сильно волновала д'Анжерона и его сообщников. Они громко спорили о том, каким образом получить ответ.

– Придется снова посылать кого-то! – сказал Юсиф. – Открывать люк? – заволновался один из террористов. – На этот раз нам это так просто не сойдет! Я чувствую!

– Люк все равно открывать придется, – резонно заметил Юсиф, – должны же как-то нам доставить наших людей, деньги и экипаж…

Никто не успел ему возразить, так как на пороге в сопровождении автоматчика появился попутчик.

– Этот человек говорит, что может попробовать наладить радиосвязь! – доложил автоматчик д'Анжерону.

Юсиф недоверчиво оглядел попутчика с головы до ног. Тот стоял, держась рукой за сердце, и тяжело дышал. Д'Анжерон быстро просмотрел паспорта, лежащие перед ним, и нашел паспорт попутчика.

– Русский? – удивленно спросил он, и его недоверие усилилось. – Что вы хотите?

– Я был радистом, – тяжело переведя дыхание, начал попутчик, – правда, очень давно… но я могу попробовать… – он замолк и выжидающе уставился на Юсифа.

– Так… – сказал тот, разглядывая тучную фигуру попутчика с ног до головы. – Неожиданное предложение! – он в упор уставился на него.

Попутчик не выдержал его взгляда, опустил глаза и, как-то засуетившись, быстро, как будто боясь, что его перебьют, начал объяснять:

– Понимаете, у меня больное сердце… А в самолете уже нечем дышать, что будет дальше – неизвестно… Чем скорее этот кошмар кончится… – он не договорил и тяжело рухнул в кресло. – Поверьте, это так мучительно… – сказал он через какое-то время, наконец схватив дыхание широко раскрытым ртом. – А там еще есть больные люди, – он кивнул на соседний салон, – женщины, дети… – он как бы оправдывался. – Их надо поторопить!.. Я могу попробовать… Пожалуйста…

– Ладно! – решил д'Анжерон. Как говорил мой отец: «Паркуа па?» – «Почему бы нет?» В крайнем случае, мы вас всегда успеем пристрелить.

Снаружи к оцеплению подъехала машина, оттуда выскочил человек и направился прямо к Мухаммеду.

– Связь с самолетом, полковник! – сказал он. – Они требуют вас!

Мухаммед тут же чуть ли не бегом отправился к подъехавшей машине, человек засеменил вслед за ним. Машина тронулась и, набирая скорость, понеслась к зданию аэропорта.

В диспетчерской Мухаммеда сразу подвели к пульту, где радист, увидев его, сразу сказал в микрофон:

– Внимание! Сейчас с вами будет говорить полковник Надир-шах! – после этого он протянул микрофон Мухаммеду.

– Алло! – сказал Мухаммед в микрофон. – Я полковник Надир-шах!

– Мухаммед? – отозвался голос Юсифа. Они сидели в кабине самолета, за их спинами застыли трое автоматчиков. Попутчик был в полуобморочном состоянии: он прерывисто дышал, с большим трудом втягивая в себя воздух.

– Полковник Надир-шах вас слушает! – подчеркнуто официальным тоном произнес Мухаммед.

– Решил с тобой поболтать, Мухаммед, – не обращая на его тон внимания, сказал Юсиф, – когда еще случится… Хотя, кто его знает? Может быть, совсем скоро…

– Не думаю! – резко ответил Мухаммед. – Разве что придется вас допрашивать!

– Надеюсь, до такой крайности дело не дойдет… – рассмеявшись, весело сказал Юсиф. – Кроме всего, уверен, что допрашивать меня тебе не доставит никакого удовольствия. Я прав, Мухаммед?

– Это все, что вы хотели сказать? – едва сдерживаясь, спросил Мухаммед.

– Нет! – став серьезным, жестко ответил Юсиф. – Дело в том, что самочувствие наших подопечных оставляет желать лучшего. Сам понимаешь, у нас не курорт…

– Если с ними что-то случится… – угрожающе перебил его Мухаммед.

– Ты кого имеешь в виду? – наивным тоном спросил Юсиф. – Всех или только твоих?

Мухаммед промолчал.

– Не мог бы ты поторопить события, – с невозмутимым видом продолжал д'Анжерон после паузы, – в конце концов, это в наших общих интересах…

– Хорошо! – сухо сказал Мухаммед. – Я попробую! Не отключайся…

Д'Анжерон, откинувшись на спинку стула, застыл возле передатчика в ожидании ответа Мухаммеда. Он нервно барабанил пальцами по столу. Автоматчики подались вперед, пот каплями стекал по их напряженным лицам. Неожиданно попутчик привстал и, схватившись за сердце, начал боком валиться на пульт.

Никто не успел опомниться и подхватить его. Он всей тяжесть навалился на передатчик и судорожно начал хвататься за все, что попадало под руку, потом грузно осел на пол. Один из автоматчиков с безразличным видом ткнул его в бок носком ботинка. Тот лежал неподвижно, не проявляя никаких признаков жизни. Д'Анжерон даже позы не изменил. Не спеша, он поглядел на часы и взял микрофон.

– Алло! – сказал он. – Алло! – Юсиф забеспокоился. – Алло!

Ответа не последовало.

– Алло! – закричал он. – Ответьте, черт побери! – он начал терять самообладание.

Один из автоматчиков молча показал ему на пульт, где беспомощно болтался какой-то провод. Юсиф попытался приладить его, потом начал лихорадочно переключать тумблеры на пульте – все было тщетно: передатчик безмолвствовал.

Юсиф в ярости глянул на пол, где бесформенной грудой лежало неподвижное тело попутчика, и со злостью изо всех сил пнул его ногой. Это не помогло, он только глухо застонал, но в себя не пришел.

– Без него нам этот чертов передатчик не наладить! – Юсиф присел на корточки и начал хлопать попутчика по щекам. У того голова моталась в разные стороны, он часто задышал. – Приведите его в себя во чтобы то ни стало! – приказал д'Анжерон. – Тащите его в туалет!

Автоматчики втроем с трудом подняли тяжелое тело и понесли его через салон, забитый пассажирами, как куль с мукой. Одна женщина не выдержала и истерически закричала. Один из автоматчиков, охранявший заложников, ударил ее в бок дулом автомата, она сдавленно вскрикнула и замолкла. Все испуганно смотрели вслед террористам, несущим неподвижное тело со свесившейся вниз головой.

И только Алена, казалось, не обратила на них никакого внимания, она поправила плед на спящем сыне и посмотрела на часы.

Автоматчики с трудом протиснулись в туалетную комнату и с облегчением опустили толстяка на пол. Один из них достал сигареты, и они начали закуривать.

В углу туалетной, опершись спиной на стену, сидел Казанцев. Левое плечо у него было стянуто обрывком рубахи. Когда вошли террористы, он открыл глаза и с тревогой уставился на попутчика, неподвижно застывшего на полу. Вдруг ему показалось, что попутчик зашевелился, он встал и склонился над ним. Никто его не остановил и, он, приподняв голову попутчика, позвал:

– Товарищ… Вам плохо? Дать воды? – спрашивал он.

Попутчик приоткрыл глаза. Обрадованный Казанцев хотел уже бросится за водой, но вдруг крепкая рука удержала его.

– Ты крайнего слева… – внятно прошептал попутчик. – Только тихо и наверняка. Как учили! – и неожиданно для своего грузного тела вскочив на ноги, он бросился на спокойно куривших автоматчиков.

Схватив двоих за шиворот, сшиб их головами. Раз, другой, третий…

Казанцев не отстал от него ни на секунду. Он тоже резко выпрямился и коротко ударил третьего правой рукой в живот и одновременно головой в челюсть. Все это удалось проделать почти бесшумно. Слава тут же снял со своей жертвы куртку и черную повязку с лица.

Пока попутчик ловко скручивал руки террористам их же ремнями, он успел переодеться и замотать лицо платком, так что теперь его нельзя было отличить от любого из террористов.

– Пошли? – сказал Казанцев, перебрасывая ремень автомата через голову.

Попутчик глянул на часы.

– Чуть попозже, – ответил он. – Эх, закурить бы сейчас! – попутчик прислонился к стене, отдыхая: автомат в его руках казался игрушечным. – Ну что ж, давайте все-таки познакомимся, товарищ Казанцев… – вдруг предложил он. – Никандров Иван Владимирович…

Казанцев поднял на него глаза и тихо засмеялся.

– Много я вам доставил хлопот… – не то спрашивая, не то утверждая, сказал он.

– Хлопоты достались в основном им! – Никандров кивнул на связанных террористов. – До сих пор хлопочут… – он снова поглядел на часы. – Думаю, пора! Пошли!

Он шагнул к выходу.

– Ну, как тут дела? – спросил по-арабски д'Анжерон, неожиданно появляясь на пороге.