Текст книги "Избранные стихотворения"

Суховей

 
Июль. Жара. Горячий суховей
Взметает пыль коричневым циклоном,
Несет ее далеко в ширь степей
И гнет кусты под серым небосклоном.
 
 
Подсолнечник сломало за окном.
Дымится пылью серая дорога,
И целый день кружится над гумном
Клочок соломы, вырванной из стога.
 
 
А дни текут унылой чередой,
И каждый день вокруг одно и то же:
Баштаны, степь, к полудню – пыль и зной.
Пошли нам дождь, пошли нам тучи, боже!
 
 
Но вот под утро сделалось темно.
Протяжно крикнула в болоте цапля.
И радостно упала на окно
Прохладная, увесистая капля.
 
 
Еще, еще немного подождем.
Уже от туч желанной бурей веет.
И скоро пыль запляшет под дождем,
Земля вздохнет и степь зазеленеет.
 

1915

Зной

 
В степном саду, слегка от зноя пьян,
Я шел тропинкою, поросшей повиликой.
Отец полол под вишнями бурьян
И с корнем вырывал пучки ромашки дикой.
 
 
Миндально пахла жаркая сирень,
На солнце ло́снилась трава перед покосом,
Свистел скворец, и от деревьев тень
Ложилась пятнами на кадку с купоросом.
 
 
Блестящий шмель в траве круги чертил,
И воздух пел нестянутой струною,
И светлый зной прозрачный пар струил
Над раскаленною землею.
 

1915

Гроза

 
1.
 
 
С утра поля пьянило зноем,
В сухом безветрии застыв.
Но, боже мой! – каким покоем
Дышал сверкающий залив.
 
 
Как ласково вода синела,
И как легко издалека
Вставали точно глыбы мела
Над горизонтом облака.
 
 
2.
 
 
А между тем над знойной степью,
Уже заряжены грозой,
Тянулись тучи темной цепью,
Клубясь, как дым пороховой.
 
 
3.
 
 
Я с моря видел все. Недаром
Так ярок полдень был и жгуч.
Гроза! Уж гром чугунным шаром
Перекатился среди туч.
 
 
Еще под тучею грозо́вой
Блестело солнце над водой,
Но выцвел отблеск бирюзовый,
И волны матово-свинцовой
Уже покрылись чешуей.
 
 
4.
 
 
Оделся наскоро. Гремело.
Взбежал на глиняный обрыв.
Над степью небо пожелтело,
И туча ярче почернела,
С разбега солнце проглотив.
 
 
5.
 
 
К трамвайной станции с испугом
Со всех сторон бежал народ.
Шли тучи низко, полукругом,
И гулко в воздухе упругом
Гремел свинцовый небосвод.
Еще не выпало ни капли,
Но на дороге паренек,
В защиту от дождя, на грабли
Набросил бережно мешок.
Коровы робко слились в стадо.
Потом повеяла прохлада,
И на испуганном коне
Батрак примчался… как во сне!
Пронесся по деревьям шорох,
А вдалеке, хлеба крестя,
Из тучи сыпались, как порох,
Косые полосы дождя.
 
 
6.
 
 
Вдали, на берегу песчаном
Поднялся тонкий столб смерча’.
Окутан дождевым туманом,
В холодном воздухе туманном
Он плыл как черная свеча,
И с каждым мигом разрастаясь,
Врастая в тучи на бегу,
Как змей свиваясь и качаясь,
Взметал песок на берегу.
 
 
7.
 
 
Зловеще отражен в заливе,
Огонь мелькнул по облакам.
Я ливня ждал. И хлынул ливень
Стеклянной дробью по полям.
 
 
8.
 
 
Дороги пылью закипели,
Засеребрились тускло ржи,
И бодро травы зашумели,
Склоняясь долу у межи.
В дожде среди стеклянных игл
Горохом крупный град запрыгал,
Дорогу вздуло как реку’.
И любо было через поле,
Смеясь и прыгая на воле,
Бежать к степному хуторку.
 
 
9.
 
 
Я помню после дождь вечерний,
Тоску и думы перед сном.
Струя воды лилась в цистерне,
И блески молний равномерней
Уже светились за окном.
Я сам себе казался лучше,
Как будто, ливнем разразясь,
В моей душе скопились тучи
И смыли ливнем ложь и грязь.
 
 
10.
 
 
Дождь перестал. Я в сени вышел
И молча стал перед окном.
Блестели вымытые крыши,
Ночь опускалась, и в затишье
Гремел последний слабый гром.
Как бы блистали чьи-то взоры
Из-под опущенных ресниц —
И тучи в ледяные горы
Преображались от зарниц.
 

1915

Полустанок

 
Дрожа от утреннего холода,
Я молча стал перед окном.
Как в горне плавленое золото,
Погасло солнце за гумном.
 
 
Кой-где покрыто небо тучами,
Изломан ветром желтый сад,
И по дорожкам листья кучами
Рассыпал ранний листопад.
 
 
Внизу, в долине лес березовый
За ночь дождливую измок,
И над ветвями тонкий, розовый,
Душистый тянется дымок.
 
 
Вороны черной стаей с криками
Перелетали за плетень…
Я просижу весь день за книгами,
И будет скучно целый день.
 
 
Когда же вечер станет матовым
И потемнеет косогор —
На фоне запада гранатовом
Сверкнет зеленый семафор.
 

1915

«Серебряные тучки с пунцовыми краями…»

 
Серебряные тучки с пунцовыми краями
Цвели за сетью улиц и зданий городских.
Закат переливался холодными тонами
От ярко-ярко красных до нежно-голубых.
 
 
За площадью базарной, за розовым вокзалом
Все небо было солнцем закатным сожжено.
Дрожали зыбко лужи, подобные зерка́лам,
И было в них все небо до туч отражено.
 
 
К отлету собираясь, летали в небе птицы.
По крышам, по карнизам, по черным
проводам
Болтливо щебетали крикливые станицы,
И в воздухе струился их переливный гам.
 
 
Во всем я сердцем чуял осенние намеки,
Мне мир казался ясен, прозрачен и глубок,
А сердце счастья ждало, и радостный
и легкий
Меня бодрил и нежил закатный холодок.
 
 
А вечером, в трамвае, а после по дороге
От станции трамвайной к степному хуторку
Все думалось о вечности, о жизни и о боге,
И жадно сердце пило осеннюю тоску.
 
 
Светила ночью Вега, как синяя лампада,
Сверчки звенели хором по жнивью, как часы,
И в вишеннике пахло началом листопада,
Увядшею травою и сыростью росы.
 

1915

«Пустая улица. Серебряным узором…»

 
Пустая улица. Серебряным узором
Осенних звезд земля озарена.
Из моря всплыв, застыла над собором
Зеленая сентябрьская луна.
 
 
Иду один. По звонким тротуарам
Как тень идут мои шаги за мной.
Плывет туман над морем легким паром,
И крыши обесцвечены луной.
 
 
Еще я чувствую остывшею рукою
Твоей руки волнующую дрожь,
Я вижу милую улыбку пред собою
И думаю: что если это ложь?
 
 
Остановлюсь на миг ошеломленный,
Представлю мысленно твой милый
детский взгляд,
И вновь иду счастливый и влюбленный
По звонким улицам куда глаза глядят.
 

1915

Тишина

 
Зацепивши листьев ворох
Легкой тростью на ходу,
Стал. И слышу нежный шорох
В умирающем саду.
 
 
Сквозь иголки темных сосен,
Сквозь багровый виноград
Золотит на солнце осень
Опустевший, тихий сад.
 
 
Воздух чист перед закатом,
Почернела клумба роз.
И в тумане синеватом
Первый слышится мороз,
 
 
А на вымокшей дорожке,
Где ледок светлей слюды,
Чьи-то маленькие ножки
Отпечатали следы.
 

1915

«Снова белая метелица…»

 
Снова белая метелица
Заметает все следы,
По степным дорогам стелется,
Сыплет пухом на сады.
 
 
Приморожена распутица,
По полям, степям – снега,
И с утра до ночи крутится
С плачем жалобным пурга.
 
 
Разослала тучи снежные
Мать-зима во все концы,
И зальются скоро нежные
Колокольцы-бубенцы.
 
 
Свежий снег по крышам стелется,
Вся в снегу синеет даль.
Эх, туманная метелица,
Замети мою печаль!
 

1915

«В хрустальных нитях гололедицы…»

 
В хрустальных нитях гололедицы
Садов мерцающий наряд.
Семь ярких звезд Большой Медведицы
На синем бархате горят.
 
 
Тиха, безлунна ночь морозная,
Но так прозрачна, так ясна,
Как будто эта бездна звездная
Лучами звезд напоена.
 

1915

В Галиции
(газетное)

 
Вокруг туманно, но светло,
А день грядущий так печален.
Вот вновь – разбитое село
И груды тлеющих развалин.
 
 
Изрытый взрывами овраг,
На дне речушка небольшая,
Здесь проходил разбитый враг,
Дома гуцульские сжигая,
 
 
Мосты разрушил на реке,
Предал огню мучные склады,
Но мы идем, и вдалеке
Несется грохот канонады.
 

1915

В апреле

 
В апреле сумерки тревожны и чутки
Над бледными, цветущими садами,
Летят с ветвей на плечи лепестки,
Шуршит трава чуть слышно под ногами.
 
 
С вокзала ль долетит рассеянный свисток,
Пройдет ли человек, собака ли залает,
Малейший шум, малейший ветерок
Меня томит, волнует и пугает.
 
 
И к морю я иду. Но моря нет. Залив,
Безветрием зеркальным обесцвечен,
Застыл, под берегом купальни отразив,
И звезды ночь зажгла на синеве, как свечи.
 
 
А дома – чай и добровольный плен.
Сонет, написанный в тетрадке накануне.
Певучий Блок. Непонятый Верлен.
Влюбленный Фет. И одинокий Бунин.
 

1916

«Плыл месяц в небе темном и высоком…»

 
Плыл месяц в небе темном и высоком.
В густой траве спал некий Человек.
Дрожали звезды в темных водах рек.
Полночный ветерок струился душным током
 
 
И ласково касался смуглых век.
И был рассвет. Над розовым востоком
Белело облако, под ним алел Казбек,
И солнце яркое, пылая красным оком,
 
 
Нарисовало царственный мираж:
Сфинкс, пирамиды, пальмы и шалаш.
Встал Человек! Пошел. Состарился. За пашни
 
 
Скатилось солнце, бросив в облака
Мираж лиловой Эйфелевой башни
И Лондона мосты издалека.
 

1916

Гость из Калуги

 
За пасмурным окном холодный и лиловый
Вечерний свет. А в комнатах огонь,
Покой, уют. Озябший гость в столовой
Пьет чай и трет ладонью о ладонь.
 
 
– Да-с, знаете, и то сказать – на юге
И осень поздняя не больно весела.
– Не весела. А что у вас в Калуге?
Чай, вьюга все дороги замела?
 
 
Чай, снег давно? – Нет-с, снегу нет покуда,
Морозец легонький, да это пустяки.
На лужах лед – прозрачней изумруда,
И облака легки и высоки.
 
 
Еще кой-где кочанится капуста,
Хотя побит морозом огород.
В полях – простор. В садах светло и пусто.
Весь день гуляет с песнями народ.
 
 
…Все слушают внимательно. И длинно
Рассказывает гость, что под окном
В Калуге у него как жар горит рябина
Последним, холодеющим огнем.
 
 
Покой. Уют. Озябший гость в столовой
Свои ладони греет о стакан.
И хочется туда, где в поле дым лиловый,
А под окном рябина, как огонь.
 

1916

«Вверху молчали лунные сады…»

 
Вверху молчали лунные сады,
Прибой у скал считал песок, как четки.
Всю эту ночь у дремлющей воды
Я просидел на киле старой лодки.
И ныло от тоски все существо мое,
Тоска была тяже́лей черной глыбы.
И если бы Вы поняли ее,
То разлюбить, я знаю, не смогли бы.
 

1916

Ночной бой

 
В цепи кричат ура. Далеко вправо бой.
Еловый лес пылает как солома.
Ночная тишь нарушена пальбой,
Похожей на далекий рокот грома.
 
 
Ночной пожар зловещий отблеск льет,
И в шуме боя, четкий и печальный,
Стучит как швейная машинка пулемет
И строчит саван погребальный.
 

1916

Утро

 
Ночь прошла тревожно и тоскливо,
Слева где-то за холмом гремело,
А наутро луг, и лес, и нива —
Все в росе курилось и блестело.
 
 
Бой умолк. А мокрые березы,
Наклоняясь длинными ветвями,
У дороги проливали слезы
Над простыми серыми крестами.
 

1916

Письмо

 
Зимой по утренней заре
Я шел с твоим письмом в кармане.
По грудь в морозном серебре
Еловый лес стоял в тумане.
 
 
Всходило солнце. За бугром
Порозовело небо, стало
Глубоким, чистым, а кругом
Все очарованно молчало.
 
 
Я вынимал письмо. С тоской
Смотрел на милый ломкий почерк
И видел лоб холодный твой
И детских губ упрямый очерк.
 
 
Твой голос весело звенел
Из каждой строчки светлым звоном,
А край небес как жар горел
За лесом, вьюгой заметенным.
 
 
Я шел в каком-то полусне,
В густых сугробах вязли ноги,
И было странно видеть мне
Обозы, кухни на дороге,
 
 
Патру́ли, пушки, лошадей,
Пни, телефонный шнур на елях,
Землянки, возле них людей
В папахах серых и шинелях.
 
 
Мне было странно, что война,
Что каждый миг – возможность смерти,
Когда на свете – ты одна
И милый почерк на конверте.
 
 
В лесу, среди простых крестов,
Пехота мерно шла рядами,
На острых кончиках штыков
Мигало солнце огоньками.
 
 
Над лесом плыл кадильный дым.
В лесу стоял смолистый запах,
И снег был хрупко-голубым
У старых елей в синих лапах.
 

1916

У орудия

 
Таится мрак среди забытых пашен.
Последний снег белеет по бугру.
Край неба алым заревом окрашен —
Горит костел, мерцая на ветру.
 
 
Безлюдье. Тишь. Лишь сонные патру́ли
Разбудят ночь отрывистой пальбой,
Да вдруг в ответ две-три шальные пули
Со свистом пролетят над головой.
 
 
Зеленой, яркой звездочкой ракета
Взлетит и лунным светом обольет
Блиндаж, землянку, контуры лафета,
Колеса, щит. Потухнет – упадет.
 
 
Стою и думаю о ласковом, о милом,
Покинутом на теплых берегах.
Такая тишь, что кровь, струясь по жилам,
Звенит, поет, как музыка в ушах.
 
 
Звенит – поет… И слышится так живо:
Звенят сверчки. Ночь. Звезды. Я один.
Росою налита, благоухает нива,
Прозрачный пар встает со дна лощин.
 
 
Я счастлив оттого, что путь идет полями,
Что я любим, что в небе Млечный Путь,
Что нежно пахнут вашими духами
Моя рука, и волосы, и грудь…
 

1916

В пути

 
Снега. Леса. Разрушенные села.
Ветряк на склоне снежного бугра.
Вот рыбья кость разбитого костела,
Вот церковка в лесу, как просфора.
 
 
Звенит, звенит нескладным полым звоном
Упрямый колокольчик. Сонный звон
Звучит в моем сознанье утомленном,
Баюкает, склоняет в сладкий сон.
 
 
Бежит назад волнистая дорога,
Летит в лицо крупой колючий снег,
И смотрит лес задумчиво и строго
На наши розвальни, на прыткий конский бег.
 
 
И кажется – лес молится. И синий
Над ним плывет, дыша, кадильный дым.
И в сумерках, теряя четкость линий,
Ветряк на горке слева – недвижим.
 

1916

Аэроплан

 
В воздушной глубине, среди дымков шрапнелей
Струя журчащий шум над солнечной землей,
Аэроплан над ма́кушками елей
Легко скользит волнистою чертой.
 
 
Совсем весна. Тепло. Снега намокли,
И все блестит: стволы берез в лесах,
На речке лед, колеса, пни, бинокли,
Следящие за точкой в небесах.
 
 
Все смотрят вверх. И всем внизу завиден
Волнистый путь в губительном огне.
Храни его, Господь. Снижается. Чуть виден…
Ах, если бы туда, в лазурь, и мне!
 

1916

«Туман весенний стелется…»

 
Туман весенний стелется. Над лесом
Поплыл, курясь, прозрачно-синий дым.
А небо стало пепельно-белесым,
Каким-то очень русским и родным.
 
 
Тоска и грусть. С утра на волю тянет,
И я иду куда глаза глядят —
В леса, где даль стволы дерев туманит,
На речку снежную, где проруби блестят.
 
 
Мечтаю. Думаю. Брожу среди развалин
Разбитого снарядами села.
Повторены зерка́лами проталин
Остатки хижин, выжженных дотла.
 
 
Стволы берез с оббитыми ветвями,
Меж них чернеют остовы печей.
Зола и мусор серыми буграми,
Да груды обгорелых кирпичей.
 
 
Кустарник, елочки, рябины и осины
Сплошь в воробьях. Все утро в голове
Стоит веселый щебет воробьиный.
И тонет взор в туманной синеве.
 
 
От ветра жмуришься, слегка сдвигаешь брови.
Снег тает медленно, и на земле сырой
Под сапогом алеют лужи крови,
Оттаявши под снежной пеленой.
 

1916

«От ветра море зелено. Как иней…»

 
От ветра море зелено. Как иней
Лежит прибой вдоль скучных берегов,
И облака проходят тенью синей
По серебру кипящему валов.
 
 
На берегу, на киле старой шлюпки
Сидит рыбак и молча смотрит вдаль.
Вдали дубки качает, как скорлупки,
Завернутые в мутную вуаль.
 
 
Прибой гремит и с ревом роет гравий,
Бросает в сердце острую тоску,
И катится подобно белой лаве
По мокрому, лиловому песку.
 
 
Иду наверх. Еще шумит и плачет
В ушах прибой. В глазах разбег волны,
А уж вокруг дорога вверх и дачи,
Забытые до будущей весны.
 

1916

Ночью в экипаже

 
Обычные дома похожи на дворцы.
В луне блестит гранитом мостовая,
А звук копыт, в молчанье замирая,
Как хлопья падает на гулкие торцы.
 
 
За городом цветут сады. Оттуда
Так сильно пахнет медом и весной.
Летит рысак. И блеском изумруда
В домах мерцают стекла под луной.
 

1917

Сонет свободе

 
Я помню день. На шумных площадях
Над солнечной толпой пылающие флаги.
В весенних улицах – нестройные ватаги.
Штыки. Гром музыки. Улыбки на губах.
 
 
Как хорошо! Прошел недавний страх,
Гнетущий и тупой. И грудь полна отваги.
И весело идти в отчетливых рядах
По тающему льду и по весенней влаге.
 
 
Идти и чувствовать, что за тобой народ,
Что каждый – друг и гражданин, товарищ,
Что ты идешь сквозь чад былых пожарищ
 
 
К чему-то тихому и светлому вперед.
Идешь вперед, вперед… И марсельеза
Звенит в ушах, как вольный лязг железа.
 

1917

Триолет

 
В столе – коротких писем связка
И три сонета о любви.
Какая грустная развязка —
В столе коротких писем связка.
Любовь прошла, мелькнув как сказка,
А жизнь глядит в глаза: живи!
В столе коротких писем связка
И три сонета о любви.
 

1917

«Зеленым сумраком повеяло в лицо…»

 
Зеленым сумраком повеяло в лицо.
Закат сквозит в листве, густой и клейкой.
У тихого обрыва, над скамейкой,
Из тучки месяц светит, как кольцо.
 
 
Зеленым сумраком повеяло в лицо.
 
 
От моря тянет ласковый и свежий
Вечерний бриз. Я не был здесь давно,
У этих сумеречных, тихих побережий.
У мшистых скал сквозь воду светит дно.
 
 
И все как прежде. Скалы, мели те же,
И та же грусть, и на душе темно.
От моря тянет ласковый и свежий
Вечерний бриз… Я не был здесь давно.
 

1917

«Из дождя, посеянного богом…»

 
Из дождя, посеянного богом,
Выросли весенние цветы.
Снова пахнет пылью по дорогам
И весь день от пчел гудят кусты.
 
 
Море блещет серебром горячим,
Над водой на скалах сохнут мхи.
Хорошо весь день бродить по дачам
И шептать любимые стихи.
 
 
Выйти к морю. Потерять дорогу,
Ввериться таинственной судьбе
И молиться ласковому богу
О своей любви и о тебе.
 

1917

«Я знаю все, как это будет…»

И. А.

 
Я знаю все, как это будет,
И стих уверенно сотку:
Сперва тоска любовь остудит,
А одиночество – тоску.
 
 
Волною зимней холод хлынет,
Заплачет ветер под окном —
И на моем стекле застынет
Твой вздох – серебряным цветком.
 

1917

В трамвае

 
Блестит шоссе весенним сором,
Из стекол солнце бьет в глаза,
И по широким косогорам
Визжат и ноют тормоза.
 
 
Люблю звенящий бег вагона,
Бурьян глухого пустыря
И тяжесть солнечного звона
У тихих стен монастыря.
 

1918

Акварели

 
Туманный серп луны над старым барским домом.
Балкон с колоннами.
Сирень в цвету под ним.
Здесь все до странности мне кажется знакомым,
Здесь все до странности мне кажется родным…
Как будто бы давно, давно сквозь сон —
Я видел эти туи и балкон!
 

Повсюду статуи. Изящные беседки.

Цветущих клумб раскидистый ковер.

В аллеях правильных сквозь липовые ветки

Сплетает лунный свет причудливый узор…

Звенит фонтан… И в пляске нежных струй —

Мне чудится прощальный поцелуй…

Опять густой туман нагнало

На город с моря – и глядишь:

Сырым и рыхлым покрывалом

Дома окутаны до крыш…

Расплывчаты, неясны мысли,

Но спать нет силы до зари…

И смотришь, как во мгле повисли

жемчужной нитью – фонари.

Весна. Не верится… Но отчего так сладко,

Так нежно давит грудь чарующий недуг?

Но отчего слеза, блеснувшая украдкой,

Повиснет на реснице вдруг?

1918 (?)

«Мы счастья ищем все…»

 
Мы счастья ищем все, а счастье, может быть,
Лишь в том, чтобы весной, напившись утром чая,
Сесть с трубкой у окна, душистый дым пуская,
И томик Пушкина открыть.
 
 
Сноп солнца со двора ложится золотым
Клубящимся столбом горячей, легкой пыли
И на обоях жжет букеты тусклых лилий
Огнем сияющим своим.
 
 
И под напевы строф певучих и простых
Кружась, летает пыль, и в воздухе нагретом
Табачный синий дым, зажженный ярким светом,
В лучах сгорает золотых.
 

1918

«Благословенная минута…»

 
Благословенная минута
Для истинного моряка.
Свежеет бриз и яхта круто
Обходит башню маяка.
 
 
Захватывает дух от крена,
Шумит от ветра в голове,
И за кормою льется пена
По маслянистой синеве.
 

1918

«Все о тебе, все об одном…»

 
Все о тебе, все об одном,
Качая сердце с каждым днем,
Все лучезарней, все прелестней
Сияет золотая лень,
И в сердце каждый новый день
Звучит строкой из Песни песней.
 

1918

«На лотках золотистые груши…»

 
На лотках золотистые груши
Наливаются соком в тени.
Все яснее, все тише, все суше,
Все прозрачней сентябрьские дни.
 
 
Слаще лепет желтеющих листьев,
И у нежной, любимой моей
Паутинки волос золотистей,
А глаза все темней, все темней.
 

1918

Журавли

 
Мы долго слушали с тобою
В сыром молчании земли,
Как высоко над головою
Скрипели в небе журавли.
 
 
Меж облаков луна катилась,
И море млело под луной:
То загоралось, то дымилось,
То покрывалось темной мглой.
 
 
Тянуло ветром от залива,
Мелькали звезды в облаках,
И пробегали торопливо
То свет, то тень в твоих глазах.
 

1918

На свет маяка

 
Мы город видели, унизанный огнями.
Мы волны видели и их зловещий рост.
Стояли паруса высокие над нами,
И мачта крепкая скользила среди звезд.
 
 
Мы пережили шторм. Но, путь свершив опасный,
Наш парус ветреный был в буре невредим.
Пред нами маяка огонь светился красный,
И красная змея текла в волнах под ним.
 

1918

«Коснуться рук твоих не смею…»

 
Коснуться рук твоих не смею,
А ты любима и близка.
В воде как золотые змеи
Блестят огни Кассиопеи,
Текут ночные облака.
 
 
Коснуться берега не смеет
Журча послушная волна.
Как море, сердце пламенеет,
И в сердце ты отражена.
 

1918

«Еще в садах полно и солнца и цветов…»

 
Еще в садах полно и солнца и цветов,
Но с каждым днем листва в садах редеет,
От сизых хризантем и белых облаков
Прозрачным холодком едва заметно веет.
И сыро от росы бывает по утрам.
Но кроток теплый день прозрачный и недлинный,
И счастье позднее скользит по волосам
Прозрачною и светлой паутиной.
 

1918

«Ночь увяданья, ночь сомненья…»

 
Ночь увяданья, ночь сомненья
Была темна и глубока.
От палых листьев пахло тленом
И мокрой тиной от песка.
 
 
Но вея с темных побережий
Осенним запахом земли,
Бежал по звездам ветер свежий,
И звезды рдели и цвели.
 

1918

«В глухом приморском переулке…»

 
В глухом приморском переулке
Шаги отчетливо звучат.
Шуршит прибой глухой и гулкий,
И листья по ветру летят.
 
 
Осенний ветер свеж и солон.
Прозрачен пепел облаков.
И я опять до края полон
И рифм, и образов, и слов.
 
 
Иду… А ветра дуновенье
Несет ко мне дары свои:
И трезвый холод вдохновенья,
И мимолетный жар любви.
 

1918

«Мою любовь к тебе сентябрь благословил…»

 
Мою любовь к тебе сентябрь благословил.
Вечерний теплый бриз лениво рябь катил,
На темном берегу горел огонь веселый,
Как путеводный знак, заметный далеко.
И падающих звезд светящиеся пчелы
Летали часто и легко.
 

1918

Звезды

 
Глубокой ночью я проснулся
И встал и посмотрел в окно.
Над крышей Млечный Путь тянулся,
И в небе было звезд полно.
 
 
Сквозь сон, еще с ресниц не павший,
Сквозь томность, будто в первый раз,
Я видел небосклон, мерцавший
Весь в звездах в этот поздний час.
 
 
Увидел и заснул. Но тайной
Среди ночей и звезд иных,
Во мне живет необычайный
Их блеск, их дрожь и холод их.
 

1919