Электронная библиотека » Валентин Костылев » » онлайн чтение - страница 21

Текст книги "Невская твердыня"


  • Текст добавлен: 15 апреля 2021, 17:13


Автор книги: Валентин Костылев


Жанр: Историческая литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Много было пролито им горячих сыновних слез, многое множество поклонов было положено им перед гробницей покойного государя – это как-то заполняло время, давало пищу душе, а теперь вдруг легла на нее неизъяснимая тяжесть. Словно человек, придавленный тяжелой каменной глыбой, из-под которой, несмотря на страшные усилия, он не может выбраться, так тщетно боролся со своей смертельною тоской царевич Федор.

Собравшись с последними силами, он крикнул:

– Тихон! Тишка!

В покои царевича вбежал худощавый, с испуганным безбровым и безусым лицом холоп. Он согнулся в глубоком, до самого пола, поклоне.

– Слушаю, батюшка-государь.

Федор Иванович строго сдвинул брови:

– Есть там народ? В приемной палате?

– Много, батюшка-государь… Кричат, злятся, лезут в твои покои… Все – бояре…

– Чего им?! – хмуро спросил Федор Иванович.

– Присягу несут тебе… Челом бить хотят…

Федор Иванович отвернулся, и вдруг впервые ему в голову ударила мысль, которую он постоянно отгонял от себя: он – царь! Теперь он московский владыка. Страшно!

Тяжело вздохнув, он тихо сказал:

– Позови Бориса Федоровича.

Оставшись один, Федор Иванович стал на колени и громко произнес, впившись взглядом в иконы:

– Помоги!.. Господи, дай сил, умудри, наставь меня!..

Услыхав шаги за дверью, Федор Иванович быстро поднялся с пола, вытянулся во весь рост. Стал ожидать.

Дверь отворилась, и, мягко ступая, низко наклонив голову, в покои вошел Борис Годунов. Не разгибая спины, он остановился против Федора Ивановича.

– Слушаю, великий государь. Приказывай.

– Чего там толпится народ? – недовольно спросил Федор и, не дождавшись ответа, проговорил сморщившись, с досадой: – Не было бы беды, коли и повременили бы…

Борис Годунов вскинул свою курчавую голову и громко, почти с отчаяньем, воскликнул:

– Помилуй, государь! Пожалей холопов своих!.. Пожалей беспастушную Русь! Ни единого часа она не может быть без венчального владыки! Побойся греха!

Борис Годунов пал на колени:

– Страшись, государь! Пошатнется трон от промедления! Время сторожит каждый вздох наследника престола… Торопись! Выйди к ближним боярам. Пускай бьют челом в верности тебе и государыне. Они – холопы твои. Ты… ты… в страхе держи их… Заставь их…

– Молчи, Борис! – недовольно перебил его Федор. Помолившись на икону, он отрывисто сказал: – Идем!.. – поразив Бориса Годунова своим властным, необычайным для него голосом.

Проходя сводчатым коридором впереди Годунова, Федор Иванович негромко спросил:

– Митрополит с ними?

– С ними, государь.

Около входа в большую приемную палату Борис Годунов обогнал царевича, чтобы торжественно распахнуть перед ним дверь.

Увидев входившего в палату Федора Ивановича, бояре и думные дьяки опустились, как один, на колени. Воцарилась тишина. Один митрополит, держа в руках крест и Евангелие, стоял на шелохнувшись.

Вдруг, обернувшись лицом к боярам, он властно произнес:

– Бояре! Целуйте крест великому князю, царю всея Руси и государю нашему Феодору Иоанновичу!

Борис Годунов и Бельский, один – справа, другой – слева, приблизились к трону и вложили в руки царя Федора державу и скипетр. Федор Иванович крепко прижал их к груди, внимательно осматривая коленопреклоненную толпу придворной знати.

Бояре, поднимаясь с пола, по очереди подходили к митрополиту и с великою покорностью и смирением прикладывались к кресту, а затем, приблизившись к царю Федору, целовали его руку, в которой находилась держава, и, подобострастно кланяясь, пятясь, удалялись от престола к своим местам.

Когда был завершен обряд присяги, царь Федор сказал тихо, но твердо:

– Божией милостью мы, ныне государь ваш, обещаем быть достойными памяти покойного милостивого батюшки нашего Ивана Васильевича, преставившегося в вышние чертоги Господа Вседержителя. Служите вы и мне, как служили моему батюшке.

Поклонился и твердой походкой удалился во внутренние покои. За ним последовали Борис Годунов, Богдан Бельский и Никита Романов.

Оставшись один, Федор Иванович, совершенно обессиленный, опустился в кресло.

– Благодарение Богу! – перекрестился он с глубоким вздохом облегчения.

Теперь он сам удивился своей твердости и решимости в принятии царского сана; в голове его даже зашевелились мысли о скорейшем венчании на царство в Успенском соборе. Он проникся каким-то особым преклонением перед самим саном царя, втайне трепеща от страшного величия власти царя Русской земли.

Ведь он до этого при одной мысли втайне всегда считал себя недостойным быть царем… а теперь вдруг, незаметно для самого себя, потянулся к царской короне, давая мысленно обет: быть твердым защитником и опорою христианской церкви. То, что он хотел бы сделать для нее раньше и не мог, теперь он сделает для нее. Он готов дать торжественную клятву в том.

«Царь» – это слово постепенно приобретало для него особое очарование, и уже первая встреча с униженно лежавшей у его ног толпой бояр оставила в душе его что-то новое, пробудившее его честолюбие. Будто он сидел до этого в душной комнате, окруженный иконами и лампадами, и вдруг распахнулось окно, в которое ворвались солнце и свежий, оживляющий воздух, напомнив о бесконечном величии Божьего мироздания… Не сам ли Господь, не Его ли ангелы распахнули то окно?..

– Такова воля Господня… – шепчет в волнении Федор Иванович.

За дверью послышался шорох и кашель.

– Кто?! – быстро вскочил со своего кресла Федор, подозрительно прислушиваясь к шороху.

Дверь тихо отворилась. Низко кланяясь, вошла его красавица-жена Ирина. Он быстро приблизился к ней, обнял ее, крепко-крепко олобызал и громко, с каким-то ранее неведомым ей, мужественным восторгом произнес:

– Ты – царица! Слышишь?! Помолимся! Господь поможет нам…

Оба опустились на колени перед иконами и принялись усердно молиться.

За окнами слышался торжественный перезвон кремлевских колоколов. Борис Годунов и митрополит подняли на ноги всех московских звонарей, чтобы сменить печаль на радость…

По воле покойного царя Ивана Васильевича Борис Федорович Годунов был назван правителем государства, первым помощником царя Федора. Князей Ивана Мстиславского и Ивана Васильевича Шуйского и боярина Никиту Романова покойный государь назначил помощниками Годунова.

Царь Федор, после ухода царицы, собрал их у себя и велел учесть все золото и драгоценности, которые остались в государственной казне после смерти царя Ивана Васильевича.

Началось новое царствование.

* * *

Мечта пушкаря Андрея Чохова осуществилась.

В тысяча пятьсот восемьдесят шестом году он создал наконец ту пушку, которую хотел поставить в Кремле на самом видном месте, чтобы она говорила приезжим иноземцам о богатырской силе русского народа, о его непобедимости, о его способности творить чудеса, о его могучей артиллерии. Пушкарь Чохов вложил в нее свою любовь к родине, свою веру в ее неумирающую славу.

И назвали ее – Царь-пушка.

Герасим, Параша и их дочь Наталья, которых Разрядный приказ оставил в Москве при Стрелецкой слободе, в сопровождении Андрея, Охимы и сына их Дмитрия ходили в Кремль любоваться работой их друга, знаменитого литца.

Был праздничный день. В Успенском соборе, в присутствии царя Федора и царицы, а также находившегося при них Бориса Годунова, митрополит служил торжественный молебен по случаю перевода Беломорского торга во вновь построенный по мысли царя Ивана Васильевича город Архангельск.

– И моя копеечка не щербата, – самодовольно сказал Андрей Чохов, слушая благовест кремлевских колоколен. – Знатную огневую ограду поставил я там для защиты сего города. Пускай попробуют теперь вороги напасть на него. Достойный отпор наши люди учинят им.

Вечером в доме Чохова состоялась веселая пирушка. Пили. Пели. Плясали. Впрочем, этим дело не кончилось: в разгар веселья Андреем был сделан намек, что-де «мы скоро совсем стариками станем», а «наши детки Митька да Наташа должны продолжать наш род. Не так ли?». Против этого ни с чьей стороны возражений не последовало.

Начало доброму делу было положено.

Эпилог

Балтийское море величаво колышется, посеребренное бледной улыбкой холодного восхода. Небо синее, прозрачное – осень склонилась над водной пустыней… Двадцать кораблей, оставив Санкт-Петербург, вышли из устья Невы, распустив белоснежные паруса. Впереди «Ингерманландия» и «Полтава», построенные по чертежам царя Петра Алексеевича и под его наблюдением. Русский флот гордился «Ингерманландией». Сам царь писал: «“Ингерманланд” на парусах зело изрядный, так что лучше его нет, и только не отстают от него братья его, а приемыши все позади». «Приемышами» царь назвал корабли, приобретенные за границей, чужеземные.

Большой, грузный, слегка сутулясь, царь Петр стоит на носовой части палубы «Ингерманландии», пристально в подзорную трубу вглядываясь в морские дали. На лице его выражение горделивого торжества. Ведь на этом море он хозяин теперь такой же, как и другие короли… И никто не осмелится помешать ему плавать по Балтийскому морю.

На палубе около него адмирал Апраксин, капитаны Ипат Муханов, Иван и Наум Сенявины.

Обернувшись к ним, Петр Алексеевич сказал с хитрой улыбкой:

– Достохвальныя памяти, мудрый из мудрых, царь Иван Васильевич не бездельно писал шведскому Эрику через новгородского наместника, что море будет нашим… Шведский король имел в ту пору счастье по обычаю, нередкому в воинских случаях, отнять у нас Нарву, но Русь не столь таровата, чтобы уступать свое добро чужеземцам.

– То было с древних времен, ваше величество, – наши государи крепко держали свою землю, – почтительно произнес Апраксин.

– Самим Богом так указано, – хлопнул ладонью по эфесу шпаги Петр. – Посредством оружия Всевышний помог нам возвратить большую часть дедовского наследства, неправильно похищенного у нас… Не отдадим его!.. Будем владыками моря… Умножением флота обеспечим торговлю. Пристани на море останутся навсегда за Россией; они изначала ей и принадлежали… Они необходимы для государства, ибо через сии артерии может здравее и прибыльнее сердце государственное быть. И наша твердыня невская крепче станет.

Корабли с распущенными парусами шли ровными рядами позади государева судна.

Когда проплывали мимо острова Котлин, у оконечности невской дельты, Петр и Апраксин навели подзорные трубы на крепость Кроншлот (Кронштадт). Грозно высился Кроншлот и вся линия крепостных укреплений с Ивановской батареей, защищавшей военный городок от неприятеля с сухого пути. Кроншлот еще строился. Только что начинали возводить самый передовой, самый отдаленный от города укрепленный пункт – Александер-шанец. По-хозяйски осматривал Петр кроншлотские сооружения.

«Содержать сию цитадель с Божией помощью, если случился, хотя до последнего человека», – гласили слова царского наказа коменданту крепости.

Царь подозвал к себе вице-канцлера Шафирова и, хлопнув его по плечу, спросил:

– А ну-ка, Петруха, помянул ли ты в своей книжице о премемории[19]19
  Премемория – письмо, отношение и т. п.


[Закрыть]
шведского короля Густава королеве английской Елисабет, чтоб в Нарву никто не плавал?!

– Помянул, ваше пресветлейшее величество!..

– Блаженной памяти дед наш Иван Васильевич, однако, всех на ноги поднял в ту пору. Всех королей от его Нарвы как огнем охватило!.. Отняли они ее, а мы вновь ее взяли! Царь Иван дорогу нам показал… Вечная слава ему!

– А королева Елисабет такой ответ дала… – начал Шафиров.

– Апраксин, слушай… – обернулся царь с улыбкой к адмиралу. – Слушай!

– Слушаю, ваше величество!

– Королева написала Густаву-королю, что я-де своим подданным свободу плавания, куда они захотят, запретить не могу…

Царь и окружавшие его офицеры рассмеялись, Шафиров продолжал:

– Да, государь, прежние времена не суть равны нынешним… Шведы тогда о нас не так рассуждали и за слепых почитали… О том правдиво сказано в истории одного заморского историка. Русский народ в превеликом почете у него.

Петр нахмурился, вздохнул.

– Не токмо шведы, но и другие отдаленные народы. Всегда они имели ревность и ненависть на народ российский, желая содержать его в древнем неискусстве, особливо в воинских и морских делах… Так было и при царе Иване Васильевиче, и при моем отце.

Царь задумался.

– Того ради размыслите, – продолжал он после некоторого раздумья, – если такая злоба была у наших соседей при ращении российской славы и введении добрых порядков, каково же ныне, когда Господь Бог прославил Русь так, что те, которых, почитай, вся Европа опасалась, ныне от нас побеждены суть?! Не уподобьтесь же беспечным ротозеям, чтоб не вышло так, что слуги не знали, как хозяина связали… Сохрани Бог, коли беда нежданна-негаданна свалится… Апраксин, сбережем мы море?! А?!

– На веки вечные, ваше величество! – отчеканил адмирал.

– И теперь – увы! – мешают нам шведские каперы… Царь Иван Васильевич боролся с ними, чтоб не мешали торговать с Аглинской страной и Голландией, – ныне то же самое. Легче вам было море отвоевать, нежели очистить его от воров… Но я не отстану до той поры, пока всех до единого разбойников не изведу на Балтийском море…

С сердцем сказанные слова Петра Алексеевича были выслушаны в почтительном молчании. Морской разбой возмущал всех моряков. Каждому – от простого матроса до адмирала – хотелось скорее покончить с этим застарелым злом. Разбитые русскими на суше и на море шведы в бессильной злобе перешли к нападениям на мирные, торговые корабли, шедшие в Россию. Генералитет и офицерство единодушно приветствовали решимость царя Петра плавать на кораблях вплоть до Копенгагена, ловя и уничтожая каперов.

За Гангутскую победу сенатом «в рассуждении верно оказанныя и храбрыя служба отечеству контр-адмирал Петр Михайлов» был провозглашен вице-адмиралом. И теперь царь в чине вице-адмирала принял на себя командование флотом.

Во всей фигуре его чувствовалась непреклонная воля к выполнению задуманного им важнейшего государственного дела: обеспечить безопасность плавания русских кораблей по Балтийскому морю. Царь искал теперь у берегов моря место для новой гавани.

Спустившись в свою каюту, он раскинул на столе карту Балтийского моря, склонился над ней с Апраксиным.

Вот оно, море! Вот берега Эстонии и Финляндии – они не страшны теперь! Ревель – свой город. Финляндия усмирилась после славной морской победы при Гангуте. Далее лифляндские берега и островки – все они у ног его, русского царя! Берега Швеции ненадежны, но под руками его, вице-адмирала Петра Михайлова, стопушечные корабли. Русская пушка уже показала себя у мыса Ганге-Удде, и недаром шведские корабли один за другим тогда спустили свои флаги перед его вымпелом, вымпелом русского царя!

Смелые мысли роятся в голове Петра Алексеевича. Отчего не сделать из Дании высадку русских солдат на шведский берег?! Ведь не забавы ради корпус из лучших гвардейских полков сошел уже с русских галер в Дании. Они ждут там… Ждут приказа царя. Надо силой заставить Швецию заключить мир. Довольно воевать!

В соседней каюте Шафиров вслух читает офицерам, что он написал для своих «Рассуждений» о том, «какия законныя причины Его Величество Петр Великий, император и самодержец всероссийский, и протчая, и протчая, к начатию войны против короля Кароля 12-го, Шведского, в 1700 году имел, и кто из сих обоих потентатов во время сей пребывающей войны более умеренности и склонности к примирению показывал, и кто в продолжение оной столь великим разлитием крови христианской и разорением многих земель войны виновен…».

До слуха царя доносится:

«И хотя по присловью латинскому – “под звоном оружия права гражданские молчат”, сиречь во время войны мало о гражданских распорядках и правилах возможно попечения иметь, однако же Его Величество противно тому присловью не оставил, и в сию настоящую, так долговременную и тяжкую войну, и в том попечения своего… Колики преславных и крепких фортец, или крепостей, портов (пристанищ) и каналов, или прокопов для сообщения рек, озер и морей, по удобности в воинских и мирных случаях, при благополучном государствовании его сделано и еще делается… А именно: учинен канал меж Вышним Волочком из реки Цны в Тверцу, с которыми Волга коммуникацию имеет, и тако, следовательно, сообщение моря Каспийского с Балтийским. Учреждение работы над каналом меж рек Волги и Дону для сообщения морей Черного, Каспийского и Балтийского также нынче начато…»

– Аминь! – хлопнул его по плечу царь Петр, подкравшись к нему незаметно через соседнюю каюту. – Зело высоко превозносишь меня… Нет ли тут какой лести?! Похвали-ка лучше моих молодцов-штурманов… С превеликим искусством, как вижу я, над морским дном они ходят, всякий камень подводный видят… Давно ли это море нашим значится, а уж мои молодцы добрыми вожаками стали… Одно негоже: нет у нас изрядных гаваней! Надобна надежная, крепкая гавань. Надобно сыскать ее.

Царь повел речь об имеющихся уже в море гаванях: Кронштадт хорош, «зело удобен» для военных и купеческих кораблей, но он служит лишь защитой Санкт-Петербурга, к тому же шесть месяцев во льду, поэтому не во всякое время удобен для выхода судов, – а дальше? Нарва в стороне. Она – охрана и ключ Ингерманландии; Ревель – гавань малая, плохо защищенная от ветров. Давно ли писал Меншиков царю в Амстердам: «…Был жестокий шторм, который нам при Ревеле не малой убыток учинил: а именно – новую гавань всю разорил и два корабля “Фортуну” и “Антония” о мель разбил». Пернов?! Его заграждает песчаная гряда, и суда, имеющие глубокую осадку, остаются на рейде в четырех верстах от устья реки Пернавы, – он тоже неугоден царю. Да и надобно, чтоб гавань та находилась при выходе судов из Финского залива в море.

– Поплывем в Рогервик…[20]20
  Рогервик – впоследствии балтийский порт.


[Закрыть]
Мнится мне: лучше той гавани нам не сыскать, – сказал царь. – Измерим глубину, поразмыслим… Нужна крепкая защита нам у ворот залива, добрый приют нашим фрегатам и жестокий каратель для наших врагов… То, что не отстоял блаженной памяти наш прародитель, мудрый государь Иван Васильевич, Богом указано отстоять нам, малым людям, грешным правнукам его…

Далее Петр сказал:

– Приморские крепости великую разницу имеют с теми, которые на сухом пути. Стоящие на суше крепости всегда заранее могут о неприятельском приходе знать, так как довольно времени требуется войску маршировать, а на море не дано знать о часе прихода врага, как то не дано человеку заранее знать о приходе его смерти.

Собрав после этого своих адмиралов и капитанов у себя в каюте, Петр Алексеевич выслушал доклад инженер-поручика Мясного, объехавшего берега Эстляндии, Лифляндии и Курляндии, изучая места, удобные для устройства большой военной и торговой гавани.

Царя интересовали гавани в южной части Балтийского моря, поэтому он в первую очередь пожелал знать о том, что разузнал Мясной о пристанях на курляндском побережье, особенно же о Виндаве и Либаве.

Поручик Мясной, низкорослый, с монгольским лицом офицер, живо и нераболепно рассказал царю о результатах своего объезда. Он сказал, что берег Курляндии в большинстве представляет почти прямую линию, прорезанную лишь устьями впадающих рек, не образуя ни одного не только обширного, но даже сколько-нибудь значительного залива. К тому же у либавских и виндавских берегов много песчаных наносов. Либавский залив мелок. То же самое и Виндавский. Оба порта плохо защищены от морских бурь.

Петр слушал с большим вниманием Мясного. Взял оставленную поручиком гидрокарту с описью измерений глубин и других особенностей каждой из гаваней.

Он долго рассматривал карту и описи поручика Мясного.

– Сам я видел многие берега и ходил на судах к Гапсалю, Моонзунду и Рогервику, и лучше Рогервика до сего дня ничего не нашел… Посмотрим же его мы еще раз и сообща обсудим, не его ли нам заковать в камень и железо. Не поставить ли его часовым на берегу, чтобы уж никто и никогда не отнял у нас этого моря? Не попусту столь долгие годы воевал здесь наш блаженной памяти прадед царь Иван Васильевич… Не всуе и мы потрудились, изгоняя врагов из наших прародительских вотчин… Станем же твердо ногой здесь!.. Помогайте мне!.. Будьте опорой мне!..

Окружавшие Петра адмиралы и офицеры почтительно склонили головы.

Корабли прямо, ровными рядами, шли позади царской галеры, красуясь над серой водяной пустыней своими мощными парусами… Императорский штандарт горделиво развевался в вышине под легким дуновением ветерка, многоцветно отражаясь в волнах Балтийского моря…

Царь Петр с веселой улыбкой вглядывался в морские дали, как бы предчувствуя ожидающую его впереди удачу.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации