Текст книги "Повесть былинных лет"

ГЛАВА 18
в которой происходит Великое Вече

Агент Шмалдер огляделся.

Никаким городом на берегу озера и не пахло.

Дорога-то была, а вот города, увы, не имелось.

– Значит, решили поиграть в прятки? – вслух произнес секретный агент и непонятно кому погрозил кулаком. – Ладно, сейчас-сейчас…

Бормоча себе под нос что-то невразумительное, Шмалдер открыл свой заветный черный саквояж и достал оттуда темные круглые очки. Торжествующе усмехнулся и нацепил очки себе на нос. Пейзаж вокруг мгновенно преобразился, засияв красивым малахитовым светом. Буквально в нескольких шагах от секретного агента уходили ввысь могучие стены невидимого града. У изящных арочных ворот скучали два бравых стражника с длинными алебардами.

Шмалдер быстро кивнул каким-то своим хитрым мыслям и, сняв очки, шагнул туда, где по идее должны были располагаться врата волшебного города.

Шагнул и… тут же очутился перед скрещенными алебардами.

– Кто таков? – совсем недружелюбно и даже агрессивно вопросили стражники.

– Заокиянский купец, – спокойно ответил секретный агент, – из далекого Херусалима.

– Пароль! – мрачно потребовали русичи. Шмалдер покраснел.

Ну уж чего-чего, а этого он точно никак не ожидал. Какой-такой еще пароль? Они там что, совсем одурели? Или?.. Страшная догадка поразила суперагента будто молния. Ведь это значит, что… ОНИ ГОТОВЫ ДОГОВОРИТЬСЯ!!! Неужели уже поздно?

– Пароль!!! – с нетерпением повторили стражники, глядя на незнакомца с большим подозрением, ибо на странствующего иудея агент явно не походил.

Шмалдер елейно улыбнулся и наугад ляпнул:

– Лихо Одноглазое!

В любом случае ему уже нечего было терять.

– Проходи! – Стражники со звоном развели алебарды.

Второй раз испытывать судьбу суперагент не стал и неторопливо, дабы не выдать своего волнения, вошел в город. Он был на волосок от провала. Все решила счастливая случайность.

«Ладно, – подумал Шмалдер, внимательно поглядывая по сторонам, – так или иначе, сейчас мы все выясним. И если моя догадка верна… берегитесь, засранцы!»

* * *

Славное в этом году собралось Великое Вече, ох и славное.

Знаменитые князья, мужи расейские съехались в град Кипиш со всех концов необъятной Руси.

Во-первых, в Кипиш прибыл князь седорусов батька Лукаш, огромный богатырь, косая сажень в плечах, не уступит самому Илье Муромцу.

Во-вторых, приехал князь Краинского удела Богдан Шмальчук, вернее, не князь, а гетман, как величали Богдана на краинский манер свои же краинцы.

Прискакал в Кипиш и хан Кончак, дабы в великом пире поучаствовать да с русскими князьями поругаться и, чем шайтан не шутит, может, сыграть с кем в заморские шахи.

Присутствовал на Великом Вече и сам Вещий Олег. Хоть и нездоров был князь (одна нога была перевязана), а нашел в себе силы добраться до Кипиша и тем остался несказанно доволен.

Был тут и Владимир Длинные Руки, жуткий задира и бабник. Но зато стоило ему только взять в руки гусли и запеть, как все о недостатках князя тут же забывали.

Понятное дело, бравые братья Всеволод с Осмомыслом на празднество славное тоже приехали.

Куда ж без них. Великое Вече без этих двух князей и помыслить себе было невозможно, потому как именно Осмомысл с Всеволодом и были главными зачинщиками ежегодных княжеских собраний. Все происходило в раскинутом посередине городской площади огромном праздничном шатре, и братья восседали на самом почетном месте как неустанные радетели за единение Руси-матушки.

В общем, много еще знатных людей на празднестве присутствовало, всех и не перечислить.

Первым делом князья посовещались и решили совместить переговоры с началом славного пира. Зачем, мол, веселье откладывать, коль уж собрались все вместе. Да и проголодались с дороги, подкрепиться надобно…

– Так это ты, Всеволод, по дровосекам моим из пушки стрелял? – с громким хохотом спросил Вещий Олег, наполняя себе огромный кубок душистым квасом.

Всеволод отмолчался, ибо и так все всем было ясно.

– Выпьем за Всеволода! – подхватили остальные князья. – За Ясно Солнышко!

И присутствующие все как один подняли над головами золотые кубки. Ясно Солнышко нехотя встал со своего места.

– Спасибо, други. Ценю я ваше доверие и добросердечность. Сегодня великий день! Великий в первую очередь для всея Руси!

– Ура! – гаркнули князья.

– Эй, Олежек, а что у тебя с ногой? – поинтересовался князь седорусов батька Лукаш, недоуменно заглядывая под стол.

– Дивная история, – ответил Вещий Олег. – Змея укусила!

– Змея?!! – Удельные князья недоверчиво переглянулись.

– Ага, ядовитая! – подтвердил Олег. – Ей-богу, я чуть не помер. Ведун удельный мне большой палец на ноге отнял.

– Да как же тебя угораздило-то?!!

– Да вот не заметил, что сапоги прохудились. Дыра, значит, в подошве появилась. Ну, и змея меня хвать…

– Да не верьте вы ему, уж то было, – заржал Владимир Длинные Руки. – Точно уж, чтоб мне лопнуть.

– Да по бабам, по бабам Олежка ходил, – подхватил кто-то из князей, – и на капкан медвежий нарвался. Говорят, мужики в его уделе их специально под окнами домов своих в кустах ставят!

– Да ну вас, – отмахнулся Олег, с ухмылкой глядя на веселящихся русичей.

Со своего места поднялся князь Богдан Шмальчук, утер губы, смачно крякнул и потребовал, чтобы ему дали слово, речь он хочет сказать.

– Валяй! – согласились князья.

– Братья, – Шмальчук обвел шатер лукавым взглядом, – знаете ли вы, чем отличается шведская тройка от русской? Вижу, что не знаете. Так вот… гм… В шведской два мужика и баба, а в русской один мужик и три лошади!

– Богданище, не пошли! – донеслось с дальнего конца стола.

Шмальчук сделал эффектную паузу:

– Так выпьем же за прекрасных женщин!

– Ура!

И все выпили за прекрасный пол, закусывая выпитое черной икоркой да жареными перепелами.

– Завидую тебе, Шмальчук, – покачал головой Всеволод. – Троих дочек уже замуж выдал, орел ты наш краинский!

– Да, это так! – хвастливо подтвердил Шмальчук. – Но вот жену пока не пристроил…

Очередной залп хохота мог вполне снести подпорки, на которых стоял праздничный шатер. Но подпорки, слава лешему, выдержали.

С самого начала воцарилась на Вече удивительно дружеская атмосфера. Никто (это пока!) не ссорился, не ругался. Диво, да и только. Все как будто забыли старые свары да стычки. Даже присутствие на пиру хана Кончака никого не раздражало, и уже одно это было настоящим чудом.

Конечно, определенные меры безопасности устроителями встречи (городским правлением Кипиша) были предприняты. Так, всем князьям без исключения пришлось при входе в пиршественный шатер сдать все колюще-режущее оружие во избежание опасных пьяных эксцессов, кои на прошлых Вече случались неоднократно. Буй-тур Всеволод попытался было завести в шатер свою пушку, мотивируя это тем, что пушка, мол, никакого отношения к колюще-режущему оружию не имеет. Но его так решительно осадили, что он тут же пошел на попятный.

– Вот помню сражение… – хорошо поставленным басом рассказывал Владимир Длинные Руки. – Гляжу… налево нас рать, гляжу, направо нас рать, ну а на тылы, так на те вообще наплевать можно было.

Хохочущие князья легли покатом.

Сидевший рядом с Всеволодом Николашка слегка подался к князю и горячо прошептал ему на ухо:

– Пора, князюшка!

– Да нет, – поморщился Всеволод. – Пущай еще немного выпьют. Хмель единит людей покрепче кровной клятвы.

– Мужики, а мужики, – взревел Осмомысл, – а отчего мы все тут собрались?

– Дабы выпить! – весело отозвались князья.

– А еще?

– Ну… Кончаку морду начистить.

– Эй! – возмутился Кончак. – Надеюсь, вы шутите?!!

– Шутим, косоглазый, шутим, – успокоил хана Вещий Олег, давясь от смеха.

– Э… батенька… – что-то доказывал князю Владимиру Богдан Шмальчук, глубокомысленно поглаживая щегольскую гишпанскую бородку.

– А знаешь, почему меня величают Длинные Руки? – не слушал гетмана Владимир.

– Да знаю, знаю… – кивал Шмальчук, приканчивая второй кувшин медовухи.

– А вот почему, почему?!!

– Да к девкам под спидницы лазишь часто, потому так в народе и прозвали.

– Вот!!! – Владимир затряс гетмана за узенькие плечики. – Вот человек, первым, да, первым из всех узревший всю мою порочную сущность!

– Братья! – громко воззвал Всеволод, вставая. – Князья!

Тон у Ясна Солнышка был решительный, серьезный, и присутствующие тут же замолчали. К счастью, сильно упиться никто из них пока еще не успел.

– Из года в год мы встречаемся с вами и пытаемся решить одну важную для всех нас проблему. Ежели вы помните, на прошлогоднем Великом Вече в Новгороде мы все единогласно решили…

– Осмомысл воздержался! – крикнул с места князь Ижорский.

– Ну да, – кивнул Всеволод, недовольно посмотрев на брата. – Осмомысл, как всегда, воздержался. Так вот. Мы все тогда решили – в этом году поставить наконец вопрос объединения расейских земель ребром.

– Да вы что?!! – испуганно воскликнул хан Кончак, который на прошлогоднем Вече, понятное дело, не присутствовал.

– Молчи, вражина! – пригрозил неверному Вещий Олег, и хан благоразумно заткнулся.

– Мы долго – спорили, ругались, – продолжал Всеволод, – пускали друг другу кровушку, грызлись из-за всяких никчемных мелочей. Братья, пора положить этому раздраю конец. Объединение Руси дело долгое, не за один месяц и даже не за один год. Но первые шаги уже сделаны. Нами, братья, да, именно нами! И пущай захлебнутся желчью наши враги…

Все князья как один ехидно поглядели на близкого к инфаркту хана Кончака.

– Пусть плетут интриги заокиянские тупые недоделки, но мы это сделаем! Мы! Именно мы! Не норманны и не эллины, а РУССКИЕ КНЯЗЬЯ объединят Русь!!!

– Ура! – хором подхватили присутствующие (пьяный хан Кончак в этот момент горько рыдал).

– Хорошо сказал! – улыбнулся батька Лукаш. – Я и то лучше не смог бы сказать.

– Надо решить, кто непосредственно объединением займется, – добавил Владимир Длинные Руки.

– Правильно, – загомонили остальные. – Давайте выберем заводилу.

– А чего его выбирать? – грохнул кубком по столу Вещий Олег. – Вот он, наш заводила – по центру сидит, перепелов лопает.

– Кто, я?!! – притворно удивился Всеволод, давясь нежным мясом.

– Ты, понятное дело, а кто же еще, как не ты?!! Вытягивать из мериканцев золото на наше объединение твоя идея? Твоя! Те ведь, дурни, думали, что разъединяют нас подкупами. Вече каждый год собирать ты придумал? Ты! Объединения все эти годы кто добивался?

– Я протестую! – гневно закричал Осмомысл, расплескивая по столу мед.

– Заткнись, патлатый, – цыкнул на него батька Лукаш. – Из-за тебя, красавца, одна лишь головная боль.

– А что я, что я… – не унимался Осмомысл. – Я, может быть, тоже заводилой стать хочу!..

Но воинственно размахивавшего кубком князя Ижорского никто не слушал.

– Все-во-лод!!! – дружно, хором скандировали присутствующие. – Все-во-лод!!!

Ясно Солнышко наклонился к Николашке:

– А ты молодчина, Острогов, – тихо проговорил князюшка. – Головастый. Здорово ты, однако, придумал – князьям в кубки немного опия подмешать.

– Рад стараться, – смутился секретарь, деликатно обгладывая жареное крылышко.

– Где сало, почему нема сала?!! – хрипло орал Богдан Шмальчук.

Всеволод строго постучал пустыми ножнами от кинжала по своему кубку, призывая князей к тишине.

– Братья, скорее решайте, опосля чего продолжим пир с чистой совестью и не будем больше забивать свои светлые головы общегосударственными делами!

– Мы согласны, Всеволод! – кивнул батька Лукаш. – Непосильную ношу на тебя взваливаем, Русь объединить. Но я от себя лично обещаю не чинить тебе никаких препятствий. Мой удел отныне твой удел.

– Присоединяюсь! – добавил Вещий Олег.

– И я! – воскликнул Владимир, явно не врубаясь в происходящее.

– Где сало, где же наше сало?!! – продолжал безобразничать Шмальчук.

– Богдан!!! – хором прикрикнули на гетмана князья.

– Да, что?

– Ты с нами?

– Понятное дело, что с вами, не с Кончаком же, в конце концов.

– Осмомысл воздержался! – сипло заявил князь Ижорский.

– Да пошел ты, – рявкнули остальные князья.

– Значит, решили! – Всеволод торжественно поднял золотой кубок. – За скорейшее объединение, братья… Эй, а что там на дальних скамьях творится?!!

Ясно Солнышко близоруко всмотрелся в конец стола.

– Хана Кончака тьмутараканские князья бьют! – присмотревшись, пояснил Вещий Олег.

Самая дальняя часть стола уже была опрокинута, скатерть порвана. В краинском борще, словно утопший бобр, уныло плавала меховая шапка половецкого хана.

– Ну… за единство! – поспешно вставил батька Лукаш, опрокидывая в рот огромный кубок эллинского вина.

* * *

Тяжело дыша и вытирая со лба липкий пот, агент Шмалдер на ватных ногах выбрался из праздничного шатра, откуда доносился рев нескольких дюжин луженых глоток. Удельные князья веселились по полной. Вокруг пиршественного стола уже плясали цыгане, визжали, дурачась, скоморохи.

– Пропало, все пропало! – как полоумный твердил себе под нос Шмалдер, спотыкаясь о чьи-то распростертые на земле тела.

Тела оказались пьяные до полной обездвижимости. Многие были в блестящих лакированных сапогах и с огромными зловещими топорами.

На краю городской площади трое дружинников отливали водой избитого хана Кончака.

– Кто ж это его так, бедолагу, оприходовал? – сокрушенно качали головами воины, окатывая бесчувственного хана из больших деревянных лоханей.

– Да навроде князья тьмутараканские. Они мешочки с песком на Вече тайно пронесли и хана ими отделали…

– Небось очнется и пойдет теперь войной на Тьмутаракань, как пить дать пойдет…

– Не-а, побоится. Русь-то объединяется! Так в ответ даст, половцы костей не соберут…

– Это точно…

Обрывки фраз дружинников доносились до секретного агента, словно со дна бездонного колодца.

Шмалдер свернул в переулок, и зычные голоса оборвались.

Всюду шло разудалое гульбище. Гуляли горожане, гулял приезжий люд, греки, татары… Два дойчландца весело братались с огромными бородатыми дровосеками. Плясали иудеи, ибо в этот день в Кипише всем наливали совершенно бесплатно. Пейсатые хитрецы вместо того, чтобы пить, сливали водку в специально припасенные под одеждой фляги и тут же шли за добавкой. Пройдет пара дней, и их уже можно будет увидеть на ежемесячной Сорочинской ярмарке торгующими «Особой Херусалимской».

Прямо на глазах у секретного агента два вусмерть пьяных дровосека, весело гогоча от переполнявшего их счастья, повесились на карнизе какого-то купеческого дома.

Шмалдер в ужасе отшатнулся от дрыгающих в воздухе ногами веселых безумцев.

– Нет! – прокричал он. – Этот народ нам никогда не одолеть!!!

Но все же секретный агент обязан был выполнить свой долг, и он его выполнил.

Поспешно покинув сотрясавшийся от веселья Кипиш, Шмалдер выбрался на открытое место и, достав из своего заветного саквояжа маленькое плоское устройство, выдвинул из него блестящий длинный усик.

– Хеллоу, агент номер шестьсот шестьдесят шесть ноль на связи, прием?

– Мы вас слышим! – пискляво донеслось из устройства.

– Дайте мне прямую линию с царем Жорджем!

– Но это сейчас невозможно, – возмущенно прочирикало в устройстве. – Царь на прогулке, выгуливает своего любимого терьера Тони.

– Мне наплевать, кого он там выгуливает! – разъярился секретный агент и чуть не хватил своим прибором оземь. – Его вызывает агент Фокс Шмалдер, черт побери, это срочно!

В устройстве повисла загадочная тишина, нарушаемая лишь легким далеким потрескиванием. Затем что-то оглушительно щелкнуло и красивый мужской голос бодро произнес:

– О, это вы, мой друг, что случилось?

– Царь Жордж, – Шмалдер судорожно сглотнул, – извините, что отвлекаю вас от чрезвычайно важных государственных дел, но…

– Ничего-ничего…

– М-да… – Агент вытер платком снова выступивший на лбу пот. – Я сейчас нахожусь в центре Руси…

– Что-то случилось?!! – сразу насторожился царь. – Что-то серьезное?

– Да!

– Говорите!

– Случилось то, чего мы больше всего опасались!

– ЧТО?!!

– Это произошло сегодня. Решение было принято удельными князьями полтора часа назад.

В переговорном устройстве снова повисла тягостная тишина. Шмалдер даже испугался, не нарушилась ли связь.

– Немедленно возвращайтесь домой! – наконец решительно приказал царь.

– Но…

– Никаких «но». Это дело лежит теперь вне вашей компетенции. Вы сделали свою работу, причем сделали великолепно. Возвращайтесь, сейчас вы больше нужны здесь, на родине. Думаю, вскоре вас приставят к почетной награде. Я лично дам вам орден «За мужеложство»! то есть тьфу ты… «За мужество». Возвращайтесь! Это приказ!

И, тихо пискнув, устройство отключилось. Шмалдер некоторое время тупо смотрел на умолкшую черную коробочку, затем вздрогнул, будто пробудившись от ночного кошмара, и, спрятав плоский прибор, зигзагами (на случай, ежели будут стрелять!) побежал прочь от Кипиша.

МАЛЫЙ ОТРЫВОК ИЗ «ПОВЕСТИ БЫЛИННЫХ ЛЕТ» НЕИЗВЕСТНОГО ЛЕТОПИСЦА

Нашествие псов-рыцарей

Нашествие псов-рыцарей вовсе не легенда. И не выдумка хитрых князей, дабы побудить крестьян охотнее брать на постой патрули ратные. Гусляры брехливые да прочие смутьяны только об этом и твердят, что, мол, не было никакого нашествия. Но нет веры им, как и нет правды в их пьяных песнопениях.

Нашествие произошло одной холодной зимой, когда многие реки замерзли и покрылись толстою коркой льда. Псы-рыцари нагрянули внезапно со стороны Чертовых Куличков. Из какой они пришли страны и куда потом исчезли, никто на Руси не знает. Не нашего мира порождения, уж это я точно могу утверждать. Внешне вроде как и люди, но с головами собачьими и не говорят, а токмо лают хрипло, непонятно.

Основной удар вражьей силы почему-то пришелся по граду Киеву, в котором уже сиднем сидел молодой строптивый князь Богдан Шмальчук. Говорят, что были привлечены псы-рыцари к Киеву сильным запахом жареного сала. Но слухи сии непроверенные.

Храбро сражались удалые казаки Шмальчука. Краинцу ведь для боевого запала много не надо, чарку горилки да ломоть сала.

Куча псов-рыцарей полегла от их острых шабель… Хитер был Шмальчук, недаром, в гетманах краинских ходил! Приказал он казакам перед боем нажраться, окромя сала, борща с чесноком. Прибавьте сюда горилку… смесь получилась кошмарная и взрывоопасная к тому же! Поначалу, правда, гетман хотел воспользоваться военной хитростью древних греков. Но на сооружение краинской деревянной свиньи (на манер троянского коня), к сожалению, не было времени. А то бы пали псы-рыцари от хитроумного оружия, как некогда пала великая Троя.

Короче, жуткая отрыжка из казаков так и перла. Поднесет факел ко рту, рыгнет… ну прямо Змей Горыныч. Вы токмо представьте себе эту картину: псы-рыцари в латах стены града Киева осаждают, а на этих самых стенах казаки стоят и огнем на врага дышат. Говорят, многие рыцари не выдержали и умом тронулись от ентои огненно-мозговой атаки. А один казак по имени Сирко Убейпорося повернулся к атакующим задом, снял шаровары и продемонстрировал врагу покрытые оскорбительными татуировками ягодицы. Затем набрал в рот побольше горилки, поднес факел и… Рвануло дай боже! Сирко, понятное дело, погиб геройски, но сотни псов-рыцарей как не бывало. Кто сгорел, кто в дыму едком задохнулся.

С тех пор пошла по миру молва о краинском огне, коий оказался намного эффективней греческого.

Но неравными были силы. Стали сдавать свои позиции казаки. И Шмальчук решил пойти на очередную хитрость. Выбежал князь с остатками своего казацкого коша из города и с дикими воплями кинулся наутек. Псы-рыцари, ясен пень, не удержались и все до одного ушли с головою в азартное преследование.

Так отвел Шмалъчук угрозу от Киева.

Говаривают, правда, что казаки, когда бежали, ни о каком отвлекающем маневре и не помышляли… Но я там не был и потому судить не берусь

Прытко бежали краинцы в своих ярко-красных шароварах, которые дразнили псов-рыцарей аки красная тряпица бешеного быка. Добежали казаки до волшебного града Кипиша и в нем все вместе с князем Шмальчуком укрылись. Псы-рыцари рыскали-рыскали в округе, да и провалились в озеро великое, рядом с градом располагающееся.

Вот такая чудная история.

Понятно, не верится, но было, други, было, чего уж супротив правды грешить.

Не все псы-рыцари утопли: кто спасся, тот вернулся в Чертовы Кулички, где и исчез на веки вечные. А Шмальчук с казаками в Кипише остался победу праздновать да горилкой краинской всех угощать.

А мораль сей басни такова.

Краинец ты аль седорус или же русич – все одно. Пред опасностью великою все равны и все от одного народа древнего пошли, а потому мы, как ни крути, братья! Потому, наверное, и открылись врата расейского Кипиша, как только у града запыхавшиеся краинские казаки показались, и потому, наверное, повернули назад псы-рыцари, смекнув, что не одолеть им этот народ бесшабашный, с шутками да прибаутками справляющийся с любой лихой напастью…

* * *

Паньков отловили без особого труда. Те, как ревущую самоходную повозку увидали, так враз и онемели. Двое из ларца даже расстроились немного, ибо всерьез рассчитывали как следует повеселиться.

Волшебные помощнички выбрались из своего экипажа и, связав безумных царей, уложили их в особое багажное отделение.

– Скучно, блин, тут у вас, – грустно заявил Вован.

– Ни разборок, ни стрелок, ни базаров, – добавил Санек.

– Как это базаров нет? – возмутился Колупаев. – Уж чего-чего, а базаров у нас немерено. Да та же Сорочинская ярмарка, правда, Лука?!!

– Вот-вот! – подтвердил пиит.

– Да мы не о тех базарах вам грузим, – заржали двое из ларца.

После чего «охотники» сели в экипаж и покатили за сидевшим на дереве Муромцем.

Илья был уже не на дереве, а под ним. Нелепо распластавшись на земле, богатырь лежал в полной отключке. Рядом с Муромцем валялась поломавшаяся ветка.

Двое из ларца выгрузили из багажника стонущих Паньков и положили их рядом с Ильей.

– Ну все, покедова! – крикнули они несколько растерявшимся русичам, кои никак не могли привести в чувства брякнувшегося оземь богатыря.

Чудесный экипаж мигнул напоследок огромными глазищами и… исчез.

Муромец промычал что-то непонятное, заворочался и с трудом поднялся с земли.

– Фух, слава лешему, – с облегчением вздохнул Степан, опасаясь новой геройской летархии.

Что-что, а на этот подвиг богатырь был готов ежечасно.

– Ну что, поймали Паньков?!! – первым делом спросил Илья и, увидев связанных царей, лучезарно улыбнулся.

– Ты их выпустил, – раздраженно заявил кузнец, – ты их в Хмельград боярам и возвращай. А мы тебя с Лукой у города подождем.

– Отлично! – Муромец охнул и, взвалив по Паньку на каждое плечо, неуверенно двинулся к Хмельграду.

Колупаев с пиитом проводили богатыря тревожными взглядами, а затем принялись искать сбежавшего вместе с телегой Буцефала.

Буцефала обнаружили в яблоневом саду, где пугливая конячка жевала палые яблоки.

Степан для порядка отругал коня и, пригрозив ему живодерней знаменитого Мизгиря, покатил вместе с Лукой к главным вратам Хмельграда…

Прошло два часа, а Ильи все не было.

Кузнец забеспокоился, однако решил еще немного подождать, благо Лука вовсю травил свои забавные стишки.

– Читай-читай! – подбадривал Колупаев талантливого юношу. – А то не выдержу, пойду в корчму и напьюсь.

Пиит понимающе усмехнулся.

– Вот енто из старых…

 
Что удивительное – рядом,
Узнал я много лет назад,
Когда, идя в поход с отрядом,
Увидел голый женский зад…
Лежу в тупом недоуменье
О где ты, чудное мгновенье!..
 

– Ты что, и впрямь воевал?!! – удивился Колупаев. – Такой молодой, а уже в ратный поход ходил. Это же сколько тебе от роду-то было. Два года?!!

– Да нет, конечно, – рассмеялся Лука. – Эту потешную историю мне один витязь в корчме поведал. Как-то раз заночевал он на одном сеновале. Прыгнул с разбегу, а там девица обнаженная спит. Визгу было. Девица крупная попалась, решила, что это разбойник на ее девичью честь посягает. Избила несчастного до потери сознания, три ребра сломала и шлем ратный кулаком в гармошку смяла. Он только ее чудовищный зад и запомнил. В кошмарах теперь, говорит, ему этот зад является, причем безо всякой еротики. Жуть, да и только…

– Да уж, – задумчиво кивнул Степан, все думая, куда же это Муромец запропастился. С его-то дурной башкой… как бы не вляпался во что-нибудь опять.

– Или вот, послушай… – не унимался молодой пиит…

Проснулся с женщиной в постели

И оклемался еле-еле…

И понимал ведь, между прочим,

Что женщины красивей ночью…

– Что, и такое бывало? – ухмыльнулся кузнец.

– Бывало, – подтвердил Пырьев, – бывало и не такое. Я ведь о бабах могу до самого утра говорить. Я о них, родимых, все знаю!

– Да, хороши некоторые женщины до безобразия! – кивнул Колупаев, вспоминая свою сбежавшую жену.

– А также во время безобразия, – знающе добавил Лука, – и опосля безобразия!

Муромец все не появлялся.

Дело приобретало опасный оборот.

– О! – вдруг встрепенулся пиит. – Кажись, Илья бежит!!!

Кузнец спрыгнул с телеги.

– Други-и-и-и! – донесся издалека отчаянный вопль Муромца. – Спасите меня-а-а-а…

Картина была просто невероятной.

За богатырем гнались.

Но когда Колупаев разглядел этих преследователей, то просто не поверил своим глазам.

Илью нагонял размахивающий молотом Кондратий, чуть дальше бежал личный зубной ведун князя Осмомысла с кузнечными щипцами, за ним Иван Наркозов со своей верной дубинкой, и замыкали толпу преследующих ревущие лосями бояре, вооруженные сучковатыми дрынами.

– Други-и-и-и… по-мо-ги-те…

Картина была просто невероятная. Ну, еще по отдельности преследователи смотрелись бы как-то… естественно, что ли. Но все сразу?!! Подобных стечений пагубных обстоятельств в природе не существует! Но для Муромца эта самая природа, похоже, решила сделать небольшое исключение из правила.

– Бежим! – первым вышел из ступора пиит

– Нет, остаемся на месте!..

– Да ты что, кузнец?!! Я своему здоровью не враг, я лучше…

– Нам ничего не угрожает! – веско проговорил кузнец и указал на свои волшебные сапоги, которые пребывали в совершеннейшем спокойствии.

– Други-и-и-и… – Погоня приближалась. Муромец несся прямо к телеге.

Ведун с помощником здорово отстали. Кондратий залихватски ухнул и, ни с того ни с сего остановившись, бросился с молотом на хмельградских бояр и погнал их обратно к городу.

– Чего это он?!! – удивился Лука, нервно теребя мочку уха.

– Достали! – просто пояснил Колупаев. – Я и сам, когда этих пузатых вижу, еле сдерживаюсь. Руки так и чешутся их за бороды оттягать.

Муромец благополучно добежал до телеги и, свалившись на четвереньки, спрятался под ней, тихонько чертыхаясь.

– Что уже там случилось? – с мировой скорбью в голосе спросил Степан, извлекая из телеги огромный булатный двуручник.

– Сдал я Паньков боярам из рук в руки, – прохрипел снизу богатырь, – а затем предложил им всем выпить…

– О боже! – простонал кузнец. – Только не это…

– Да, вот так! – дерзко выкрикнул из-под телеги Илья. – Я тоже, может быть, человек, и ничто земное мне не чуждо. В общем, выпили мы, я и заехал одному пузатому в глаз.

– Как? Зачем?!!

– А че он?

– Что че?!!

– Да сам не знаю, накатило что-то, прямо умопомрачение какое-то. А тут еще эти ескулапы бесовские, да и Кондратий в корчму ту очень некстати заглянул, должок вспомнил.

– Весьма неудачное стечение крайне неудачных обстоятельств, – вставил Лука, с тревогой глядя на приближающихся врачевателей.

– Ты, Илья, просто ходячее недоразумение, – свирепо гаркнул Колупаев, кладя тяжелый двуручник себе на плечо.

Ведун с помощником остановились.

– Давайте все решим миром, – предложил старикашка, не рискуя пока подходить ближе. – Мы ведь цивилязованные люди.

– Давайте, – согласился Степан, взмахивая мечом.

– За все ведь уже уплочено! – в отчаянии прокричал ведун. – Мы вырвем зуб и уйдем.

– Угу! – промычал Иван Наркозов, высматривая спрятавшегося под телегой Муромца.

– Пошли на фиг! – проревел из своего ненадежного укрытия богатырь и продемонстрировал врачевателям красноречивый расейский кукиш.

– Пациент, вам же хуже будет…

Кузнец уже приготовился прогнать наглецов, когда невдалеке снова показался Кондратий.

– Илья, скотина, ты сколько в корчме той выпил? – с большим подозрением спросил Колупаев.

– Достаточно, – ответил Муромец.

– Достаточно для чего?

– Для Кондратия.

– Пустая макитра, я же тебя предупреждал!!!

– Дык…

Кондратий был уже совсем рядом. Врачеватели поспешно спрятались за ближайшим деревом.

Степан сделал выпад, Кондратий увернулся, парируя двуручник молотом. На траву полетели зеленые искры.

– Степан, не вмешивайся…

– Не могу, ентот идиот мой друг… – Блямс!!!

Сноп искр.

– Но я все равно его хвачу, не сегодня так завтра!

– А вот хрен тебе! – Дзынь!!!

– Степан, не дури, мы же давно… с тобой знакомы, зачем тебе этот… увалень… одна ведь обуза.

Трах!!!

В забавном шлеме Кондратия появилась небольшая вмятина.

– Я же тебе сказал – он мой друг!

– Ой, не смеши мои валенки, – заржал навий богатырь. – Если он тебе зачем-то да нужен… так только затем… чтобы честной люд, глядя на эту орясину, быстро смекнул… кто настоящий герой, а кто нет.

– Это правда? – жалобно проблеял из своего укрытия Муромец.

– Конечно нет! Илья, не верь синемордому, он хочет нас поссорить!..

– Дык… – Блямс!!!

Огромный молот отлетел в сторону. Кондратий охнул и, получив волшебным сапогом под зад, провалился в землю.

– Ух ты! – разом выдохнули Илья с Лукой.

– Вот так! – Колупаев вытер лицо рукавом влажной от пота рубахи. – Что, небось думаете, в первый раз я его посрамил?

– Угу!

– Наивные вы чебуреки. Ладно, Муромец, ходи сюда.

Богатырь покорно вылез из укрытия и осторожно, бочком придвинулся к кузнецу.

Степан покачал головой и, развернувшись, слегка двинул Илью в челюсть.

Муромец, не устояв, ошалело сел в траву.

– За что-о-о-о?!!

– Давай зуб!

Богатырь пожевал губами и выплюнул больной зуб на ладонь.

– Здорово! И совсем не больно!

– Вы все видели? – гневно прокричал кузнец врачевателям.

Но тех уже и след простыл. Поверженный в пух и прах Кондратий зрелище не для слабонервных. Такого на Руси сроду не случалось.

Земля у телеги зашевелилась.

Колупаев снова схватился за меч. Но это был не жаждущий реванша навий богатырь.

К счастью.

Для навьего богатыря.

В поросшей травой земле откинулась ловко замаскированная крышка, и из темного зева холодного колодца появился мертвый цыган с висящей за спиной мандолиной, повязанной на грифе красным бантом.

– Меня Кондратий послал, – без обиняков заявил он. – Сказал, что за тобой, кузнец, небольшой должок.

Степан кивнул и, сняв волшебные сапоги, протянул их мертвецу.

Жаль было, конечно, с такой обувкой расставаться, но ничего тут не поделаешь, коль слово честное кому дал, так значит держи до самого конца.

– Да, кстати, – добавил цыган, с улыбкой натягивая на босые бледные ноги вновь обретенные сапоги. – Емельяна Великого на Руси не ищите. Он нынче в Средиземье гуляет, в гостях у друга закадычного Гендальфа Серого!

И, сообщив сие, счастливый цыган неспешно вернулся обратно под землю, со скрипом задвинув поросшую высокой травой «навью печать».