Текст книги "Полина, небесное создание"

Ирина Богданова

Холодным дождливым осенним днем Полина возвращалась из суда. Настроение, не смотря на отвратительную погоду, у нее было приподнятое. И для этого были причины. Ее подзащитный был признан не виновным и освобожден из-под стражи прямо в зале суда. У входа в офис адвокатской конторы она встретила Виталика.

– Рад тебя видеть, – заулыбался тот, – как твои дела?

– Мои дела идут нормально, – здороваясь с ним за руку, ответила Полина. – Вот возвращаюсь с очередной победой. Ты лучше расскажи про свои дела. Как себя чувствует Людмила?

– Да все у нее нормально. Через пару недель ждем прибавления в семействе.

– У тебя ко мне дело? – спросила Полина, заметив на лице Виталика тень огорчения.

– К тебе у меня дел нет. Я был у господина Цыхмистера и просил его оказать помощь в защите интересов одинокой и очень несчастной женщины.

Виталик вкратце рассказал суть дела. Рядом с его загородным домом находится дача одного бизнесмена, который в настоящий момент проживает со своей женой заграницей. На его даче жила с годовалым мальчиком молодая женщина, которая убирала, а заодно и охраняла жилище. Вдруг она куда-то пропала. Ее долго не было. Мальчик был в доме один, несколько дней назад его забрала реанимационная машина. Теперь эта женщина снова появилась и обратилась в милицию с просьбой найти ее ребенка. В милиции не стали разбираться, предъявили женщине ряд обвинений и посадили в СИЗО.

– Я встречался с этой женщиной, – вздохнул Виталик, – она со слезами на глазах убеждала меня, что ребенка не бросала. Не знаю почему, но я ей верю. С другой стороны мне не понятен агрессивный настрой следователя. Вот я и решил обратиться в вашу адвокатскую контору.

– Правильно сделал, что обратился именно ко Льву Моисеевичу, – похвалила его Полина. – Если женщина действительно не виноватая, то он в суде собьет спесь любому обвинителю. А если это дело поручат мне, то, будь спокоен, я в лепешку расшибусь, но ее невиновность докажу.

Войдя в свой кабинет, Полина включила электрочайник, сняла верхнюю одежду и, потерев руки, собралась попить чаю. Но в этот момент ее вызвали к хозяину конторы.

– Я знаю, Полина, что у тебя много работы, – сказа Лев Моисеевич, – но, тем не менее, это дело я решил поручить тебе, – и он протянул ей заявление клиента.

– Если вы считаете, что я с этим делом справлюсь, то я, как говорится, постараюсь оправдать ваше доверие.

Вернувшись к себе в кабинет, Полина налила чашку чая и неторопливо, вчитываясь в каждое слово, ознакомилась с заявлением. Это дело ее заинтриговало с первой минуты. Не теряя попусту времени, она пошла в канцелярию и оформила на себя доверенность на проведение защиты Богдановой Ирины Семеновны. Получив документ, отправилась к следователю, который вел это дело.

– Зачем ты собираешься ее защищать? – окинув с ног до головы Полину, спросил следователь. – Кукушка она. Сначала бросила ребенка, а потом, нагулявшись вдоволь, опомнилась и пришла в милицию, типа с повинной. Таких кукушек только в нашем отделении фиксируется в месяц больше десятка. Мы к ним уже привыкли, поэтому не обращаем внимания ни на слезы, ни на раскаяния. А твоя подзащитная рвет на себе волосы, просит отдать ей ребенка. А как мы ей его отдадим, если он вторую неделю лежит в реанимации.

Слова следователя напугали Полину. Ведь если ребенок умрет, то дело примет совершенно другой оборот и срок матери будет обеспечен на сто процентов.

– Как вы считаете, долго еще мальчик будет находиться в реанимации? – вежливо спросила она у следователя.

– Думаю, еще несколько дней. К счастью он стал поправляться.

У Полины словно гора свалилась с плеч. Она мило улыбнулась следователю.

– С вашего разрешения я бы хотела встретиться со своей подзащитной, поговорить с ней.

– Да что с ней говорить, она кроме истерики, ничего внятного сказать не может. Впрочем, если у защиты есть такое желание, я не стану возражать.

Выйдя из отдела милиции, Полина вздохнула. «Жарковато будет в суде, – подумала она, направляясь в СИЗО. – Если следователь уже сейчас на сто процентов уверен в виновности этой несчастной женщины».

Полина встретилась со своей подзащитной. Это была голубоглазая блондинка не высокого роста с поджатыми припухшими губами и исхудавшим до изнеможения телом. Окинув женщину взглядом, подумала: «То ли она давно не ела, то ли больна. Но, как бы там ни было, виновата она или нет, все равно буду бороться за нее до конца. Всевышний тому станет свидетелем, я ни перед какими трудностями не остановлюсь».

Попросив подзащитную присесть за стол с противоположной стороны, Полина несколько секунд молча смотрела на нее. А та, взглянув в глаза адвоката, громко зарыдала. Дав возможность женщине выплакаться, она поднялась, подошла к ней и положив руку на плечо, тихо сказала:

– Ира, хватит лить слезы, давай будем работать. Я твой адвокат и пришла сюда с единственной целью помочь тебе. – Она протянула подследственной несколько салфеток. – Давай вытирай глазки, успокаивайся и начинай рассказывать. Рассказ свой начни с себя.

Ира, успокоившись и перестав хныкать, стала рассказывать.

– Родителей своих я не помню, воспитывалась в детском доме. После окончания школы, поступила в кулинарное училище по специальности повар. – Женщина совершенно успокоилась, и ее рассказ стал более подробным и логичным. – Однажды я встретила парня Артема, который учился на последнем курсе в сельскохозяйственном институте на агрономическом факультете. В то время я уже работала поваром в санатории. Мы какое-то время встречались. Однажды во время прохождения медкомиссии у меня выявили беременность. Я рассказала об этом Артему и он, как порядочный мужчина, на мне женился. После свадьбы мы приехали к его родителям в село. Даже не знаю почему, но родители приняли меня в штыки. Помню, свекровь выговаривала сыну: «Посмотри, кого ты привез. Ноги как палки, лицо зеленое словно холодец. Потом повернулась ко мне и сказала: – Ты ведьма, ты колдовством его к себе приворожила. – Повернувшись к Артему, стала нахваливать своих односельчанок. – Посмотри, какие у нас в селе девушки, личики блестят, ноги стройные. Что ты в этой доходяге нашел?» Я позднее узнала, что у свекрови была на примете одна девушка, которая работала учительницей в их селе. Вот поэтому, наверно, она меня так невзлюбила. – Ирина тяжело вздохнула, попросила стакан воды. Утолив жажду, продолжила свой рассказ.

Артем долго молча слушал мать, потом стал меня защищать. Убеждал ее, что я только в последнее время сильно исхудала, а вообще-то я привлекательная девушка, к тому же беременная. Последние слова стали для его матери. Словно гром среди ясного неба, она закатила истерику, стала рвать на себе волосы. Потом, немного успокоившись, сказала мне: «Через порог моего дома ты сможешь переступить только через мой труп».

После этих слов Артем взял в одну руку мой чемодан, другой обнял меня и повел к своей бабушке. Так мы поселились в доме матери отца Артема и зажили нормальной семейной жизнью. Вскоре у нас родился сын. Бабушка нам помогала, чем могла. Муж работал в одной из частных фирм агрономом. Однажды во время сильной грозы он на мотоцикле спешил домой. – Ирина вдруг замолчала, допила из стакана остатки воды. – Молния ударила прямо в мотоцикл и мой Артем погиб.

На другой день после похорон, мать Артема пришла ко мне и, схватив за волосы, стала таскать по двору, кричать, что это я принесла в их дом беду, притянула с собой дурную энергию. «Ты, ведьма, украла у меня единственного сына и пощады тебе не будет, – кричала она на всю улицу. – Собирай свои шмотки и уматывайся из села, если хочешь остаться живой».

Я поняла, что нормальная жизнь для меня и ребенка закончилась. Собрала вещи, уложила в коляску сына и поехала в город. Но здесь меня никто не ждал. А тут еще начался кризис, безработица. По улицам ходили сотни таких, как я. Но однажды мне повезло. Возле хлебного магазина один мужчина посоветовал в поиске работы съездить за город в дачный поселок. Я послушала совета и, сев в автобус, в тот же день поехала попытать счастье. Обход начала с крайнего дома. Стучалась в каждый особняк с одним и тем же вопросом: не нужна ли уборщица или сторож? И только в самом крайнем доме ответ был положительным. Мужчина провел меня в дом и познакомил со своей женой. «Договаривайся с хозяйкой», – сказал он.

Жена хозяина дома была женщина средних лет. Посмотрев мои документы, она разрешила мне остаться и жить в их особняке. Дело в том, – пояснила Ирина, – что я очень удачно к ним обратилась. Они уезжали на два года заграницу, и оставлять дом без присмотра не хотели. Хозяйка заплатила мне за три месяца, а последующую зарплату обещала перечислять почтовыми переводами.

В мои обязанности входило охранять дом, убирать территорию от листьев и мусора, содержать в порядке комнаты и один раз в день выгуливать и кормить собаку, которую звали Валет. Разместили нас с сыном в небольшой комнате, в которой стояла одна кровать. На ней мы с ним и спали.

Жизнь стала снова налаживаться. Целыми днями я протирала пыль, мыла окна, подметала двор, варила еду собаке. Мы с сыном тоже не голодали. Однажды после проливного дождя, я поставила лестницу на чердак, чтобы проверить, не подтекает ли где крыша. Под ногами валялся какой-то деревянный короб. Когда я слегка пнула его ногой, оттуда выскочила крыса, бросилась на меня и укусила за плечо. Быстро вернувшись в дом, достала аптечку и тщательно обработала рану спиртом и смазала йодом. Ранки от укуса были небольшие, и я решила не обращаться к врачу.

Ночью у меня поднялась температура. Я посмотрела на укушенное плечо, оно все опухло, покраснело. Лиловый отек дошел уже почти до локтевого сгиба. Испугавшись, я тут же решила ехать в больницу. Но нести одной рукой ребенка я не могла и оставлять его одного дома тоже не хотелось. Самочувствие мое с каждой минутой ухудшалось. Тогда я решила выйти на дорогу, остановить машину и попросить водителя помочь мне донести мальчика и отвезти нас в больницу.

С трудом дождавшись рассвета, вышла из дома на улицу. Температура у меня поднялась выше сорока градусов. В голове был какой-то туман. Не знаю почему, но я пошла совсем в противоположную от поселка сторону. Сколько длилось мое путешествие, не помню. Последнее, что осталось в памяти, подкатившая к горлу тошнота. Потом я потеряла сознание.

Сколько я была без памяти, не знаю. Очнулась в какой-то комнате на кровати. Возле меня стояли незнакомые мне люди. – Ирина замолчала, глотнула слюну и попросила еще воды. Отпив половину стакана, вздохнула и продолжила свой рассказ. – Позднее мне рассказала хозяйка дома Фатима, как они с мужем ехали с поля на бричке и везли кукурузу. Недалеко от дороги увидели меня лежащей без сознания. Привезли в аул, позвали знахарку, которая и вылечила меня настоями каких-то трав и мазями, сделанных на бараньем жиру.

Как только я пришла в себя, сразу сказала, что у меня в доме остался ребенок, и слезно попросила отвезти меня в поселок. Муж хозяйки Мурат и их сын Ваха через два дня, когда опухоль с руки спала и нормализовалась температура, посадили меня в свою машину и привезли к дому. Когда я подошла к двери, то увидела, что она опечатана милицией. Выскочив на улицу, попросила их подвезти меня до отделения. В милиции рассказала о случившемся дежурному. А тот… – Ирина снова заплакала и, стуча зубами о край стакана, стала пить воду. – А дежурный с такой ехидной улыбкой мне и говорит: «Наконец-то заявилась, кукушка».

Я всячески пыталась ему объяснить суть происшедшего, показывала еще свежие ранки от укуса, но он только издевался надо мной, говорил всякие гадости. С его слов выходило, что я специально оставила ребенка, чтобы его пристроить куда-нибудь за государственный счет. Даже мои слова о том, что дома есть все документы, подтверждающие, что у ребенка был отец, что мой мальчик законнорожденный, не произвели на стража порядка впечатления. Он вызвал сержанта, который отвел меня в камеру предварительного заключения. После допроса у следователя меня перевели сюда.

Полина какое-то время смотрела на исхудавшее лицо женщины, потом попросила снять куртку и показать укушенное плечо. Осмотрев рану, велела одеться.

– Я тебе верю, – сказала она Ирине, – и буду тебя защищать. Ты же постарайся успокоиться. Твой ребенок жив и находится в больнице. Насколько мне известно, в данный момент его жизни ничего не угрожает. – Она заметила, как после этих слов счастливо вспыхнули глаза матери. – А сейчас ты мне дашь адрес кулинарного училища, назовешь аул, в котором тебя лечили.

– К сожалению, я не знаю, как называется этот аул. Точно помню, что находится он справа от поворота на Нальчик А имена людей, которые меня подобрали, я вам уже называла.

– Держись и не сдавайся, – подмигнула Ирине Полина, выходя из комнаты свиданий. – Я вытащу тебя из беды, в которую ты попала.

Вернувшись в офис, Полина подробно доложила ситуацию по делу Богдановой Ирины Льву Моисеевичу.

– Судя по агрессивному настроению следователя, – поделилась она впечатлением, – видно, что они изначально настроены на ее виновность. – Посмотрев на начальника, попросила: – Лев Моисеевич, используйте свой авторитет и попросите начальника милиции дать распоряжение осмотреть нашу подзащитную в больнице. У нее вид нездорового человека, и я боюсь, как бы не начался рецидив после укуса крысы.

До конца рабочего дня Полина успела побывать в детском доме, где училась Ирина. Поговорив с преподавателями и воспитателями, попросила дать на бывшую воспитанницу характеристику. Отзывы о ней были самыми положительными. Уходя из детского дома, Полина попросила директора направить в суд воспитателя, который бы помог ей отстоять в суде интересы Ирины.

– Мы не только воспитателя направим, а придем в суд всем педагогическим коллективом и будем отстаивать интересы нашей воспитанницы.

На следующий день с утра Полина отправилась в кулинарное училище, где ей дали на Иру хорошую характеристику. Следующим вояжем стала поездка в аул. Добравшись на рейсовом автобусе до остановки, от которой дорога шла в нужном ей направлении. До пункта назначения оставалось около километра. Прогулявшись по свежему воздуху, она через час была на месте. Спросив у мальчишек, катавших по улице железное колесо, где находится дом Мурата и Фатимы, подошла к калитке и постучала. На стук вышел парень и, кивнув головой, поздоровался, пригласил пройти.

– Могу я видеть Фатиму и Мурата? – несмело спросила Полина.

– Конечно, – указал он рукой на дверь дома, – проходите.

Девушка вошла в дом. За столом сидела уже не молодая женщина. Перед ней на полу стояла большая чашка, в руках она держала два кукурузных кочана и рушила их, с усилием потирая один о другой.

Поздоровавшись и представив свои документы, Полина хотела сразу перейти к вопросам, но хозяйка ее опередила. Она поднялась, протерла фартуком стул, пригласила присесть.

– Чаю хотите? – спросила Фатима.

– С удовольствием, – улыбнулась Полина.

Хозяйка сняла с плиты кипящий чайник, налила две чашки: одну подала девушке, вторую поставила перед собой. Помешивая ложечкой ароматный чай, Полина стала рассказывать о том, что ее привело в аул. Фатима слушала молча, не перебивая.

– Вы, как адвокат, не должны допустить принятия несправедливого решения, – выслушав рассказ Полины до конца, тихо сказала хозяйка. – Ту женщину наша бабушка, можно сказать, с того света вернула. И когда она очнулась, первыми словами был вопрос о сыне. Мой муж и сын отвезли ее сначала домой, а потом в милицию, когда она была еще не полностью здорова. Но она так металась, так тревожилась о ребенке, что мы больше не смели ее больше держать у себя.

– Следователь, который ведет дело Ирины, настроен очень агрессивно, – сказала Полина, не скрывая своего беспокойства. – Думаю, что и обвинитель станет просить для обвиняемой максимальный срок заключения. – Она поднялась, поблагодарила за угощение. – Скажите, – остановилась у самых дверей Полина, – а вас не оскорбит, если я попрошу вас и вашего мужа выступить на суде в качестве свидетелей по этому делу? Хотите, я пришлю за вами машину?

– Не нужно присылать машину, – поднялась Фатима. – У нашего сына есть иномарка, а ехать до города всего полчаса.

Полину очень обрадовало желание по сути дела чужих людей принять участие в защите, попавшей в беду женщины.

Наступил день слушания уголовного дела Ирины Богдановой. За тот период, пока шло следствие, оно с чьей-то легкой руки уже получило название «кукушкино дело». В зале суда было полно народа. Когда раздался голос: «Встать, суд идет», все дружно встали, а потом наступила гробовая тишина. Не смотря на присутствие Льва Моисеевича, Полина заметно волновалась. Она знала, что обвинителем выступает Павел Великанов, при одном только взгляде на которого у нее поднималось кровяное давление.

Сразу после объявления о начале слушания дела, слово было предоставлено обвинителю. Посмотрев на судью, Полина поняла, что и здесь ей не повезло. Об этой вершительнице судеб ходили упорные слухи, что она не всегда объективно блокирует сторону защиты и лоббирует сторону обвинения.

Прокурор вступал долго, часто и порой на повышенных тонах обвинял даже в тех грехах, которые она не совершала. Когда Великанов закончил свою речь, слово было предоставлено защите. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, Полина начала свою речь.

– Ваша честь, – громко начала она, – женщина, которая сейчас находится перед всеми нами, хорошая мать, она любит своего ребенка не является кукушкой, как некоторые позволили себе ее тут называть. То, что случилось с моей подзащитной, чистая случайность. Собранные мною документы и свидетельские показания, являются тому подтверждением, – после этих слов Полина положила на стол судье собранные ею характеристики.

Но судья, не читая их, отложила листки в сторону. Тогда Полина попросила пригласить в зал суда в качестве свидетелей воспитателей детского дома, где воспитывалась Ирина. Выслушивая каждого из них, судья сидела с каменным лицом. А прокурор не упустил возможность задать вопрос одной из воспитательниц:

– Если у вас в детдоме такие хорошие воспитанники, тогда поясните суду, откуда берутся матери-кукушки?

Судья такую некорректную реплику со стоны обвинителя не пресек, и Полина поняла, что ее карта бита. Она посмотрела в сторону Льва Моисеевича, а тот подал ей знак, чтобы она оставалась спокойно и не паниковала. Девушку выводила из себя самодовольная улыбка прокурора и она решилась на последний шаг.

– Ваша честь, – обратилась она к судье, – я прошу пригласить в зал суда в качестве свидетелей со стороны защиты супругов Коковых Фатиму и Мурата.

– Пригласите данных граждан в зал, – недовольно посмотрев на Полину, велела судья секретарю.

В зал вошла пожилая женщина, неторопливо осмотрела присутствующих, улыбнулась Ирине и Полине, затем поклонилась судье, а та предупредила ее об ответственности и спросила:

– Что вы можете сказать о подсудимой?

– Что можно сказать об этой несчастной и больной женщине? Ее нужно срочно положить в больницу, а не устраивать над ней судилище. – Гневно посмотрев на судью, продолжила. – Да, я знаю эту женщину. Две недели назад мы с мужем подобрали ее у дороги. Она умирала от укуса крыса и только благодаря Аллаху и знахарским способностям нашей бабушки удалось вернуть ее с того света.

Фатима стала рассказывать судье и присутствовавшим в зале о том, как в бреду женщина звала своего сыночка, как едва придя в сознание, умоляла скорее отвезти ее домой.

– Мой муж и сын привезли ее в милицию, где она заявила о случившемся, но ей никто не поверил, – гневно заговорила Фатима. – Ее сразу записали в преступницы и, как предложил прокурор, посадить на два года и лишить материнских прав. За что лишать эту ни в чем не повинную женщину свободы? За что отбирать у нее самое дорогое – ребенка? – Свернув глазами в сторону судьи, Фатима, сказала. – Если вы ее осудите, вас покарает Аллах.

Следующим свидетелем был Марат. Он полностью подтвердил слова жены. В зале началось заметное волнение. Некоторые женщины начали плакать. Послышались выкрики: «За что давать срок? Здесь и коню ясно, что она не виновата».

В судебном заседании был объявлен перерыв. Суд удалился для совещания. Минуты перерыва тянулись бесконечно долго. Наконец заседание продолжилось. Полина с безумно бьющимся сердцем слушала слова судьи:

– Признать Ирину Богданову невиновной и возвратить ей находящегося на лечении ребенка Максима Артемьевича после окончательно выздоровления.

Зал зааплодировал. Полина вновь почувствовала себя победительницей, она счастливо улыбалась, хотя от перенапряжения и волнений у нее раскалывалась от боли голова. Она направилась к выходу, но у самой двери ее остановил Павел и больно схватил за локоть.

– Ну что, кукушка, довольна?

– Почему это я для вас стала кукушкой?

– Потому что сегодня ты защищала себе подобных.

– Я не кукушка, – впилась ему в кисть руки когтями Полина, – и никогда ею не стану. А вот ты, Павел, настоящий кукуй. Народил детей и оставил их жене, а сам женился на юной гимназистке, а это тебе чести не делает. – Она резко отпустила его руку. – Запомни, если ты еще хоть раз посмеешь меня оскорбить, я подам на тебя в суд. – Повернувшись, пошла к выходу.

Спускаясь по лестнице, она увидела служебную машину своей конторы и стоявшего возле нее Бориса. Заметив Полину, он пошел к ней навстречу, пожал руку и поцеловал в щеку.

– Поздравляю с очередной победой! Давай я отвезу тебя домой.

– Спасибо, но у меня сильно разболелась голова, поэтому хочу немного пройтись пешком. – Она махнула ему на прощанье рукой и не спеша пошла по тротуару.

Во время судебного заседания в зале находились не только обычные граждане, но и переодетые в штатское советники юстиции. Был среди них и Женя. Он старался не пропустить ни единого слова, сказанных как обвинителем, так и защитником. Не ускользнуло от его взора и то, как недовольный Павел у выхода из зала суда отчитывал Полину. «Отчитывай сколько тебе вздумается, – подумал он с усмешкой, – в следующий раз не будешь доводить дело до суда без аргументированной доказательной базы».

Женя вышел на крыльцо и стал смотреть в спину спускавшейся по ступенькам Полине. Когда он увидел, как Борис поцеловал девушку в щеку, у него сильно застучало сердце. «Наверно это очередной поклонник», – подумал он. Но когда увидел, что она пошла по тротуару в сторону своего дома, решил ее догнать. На пешеходном переходе он подошел к Полине справой стороны и взял за локоть. Девушка вздрогнула, резко остановилась, но увидев Женю, вся залилась краской.

– Поздравляю с победой, – крепче прижимая к себе ее локоть, тихонько сказал он.

– Спасибо! Я рада, что ты по достоинству оцениваешь в суде мой рабский адвокатский труд.

– Можно я провожу тебя домой? – поинтересовался Женя.

– Разве я могу быть против того, чтобы пройтись под ручку с таким красивым мужчиной, – кокетливо ответила Полина. – Пусть мне сегодня позавидуют все женщины города.

Они шли и разговаривали обо всем. У Полины даже голова перестала болеть. Когда показался дом, где жила девушка, Женя остановился.

– Давай еще немного погуляем?

– Женечка, ты же знаешь, что я учусь на заочном отделении юридического института, и у меня совершенно нет для себя любимой свободного времени.

– Хочешь, сходим сегодня в кино на вечерний сеанс? – обнял он Полину за плечи.

– Я так давно не была в кино, – прижимаясь к парню всем телом, тихо сказала она. – Когда было много свободного времени, не было денег, появились деньги, не стало времени.

Женя все крепче прижимал к себе Полину. «Милая моя, – думал он, – если бы ты знала, как я тебя люблю, то, вероятно, у тебя бы нашлось для меня немного свободного времени». Девушка тем временем старалась освободиться от его объятий. «Родной мой, – думала она, – не надо меня так крепко обнимать, иначе я могу потерять свой разум». Наконец ей удалось выскользнуть из его объятий.

– Мы обязательно сходим с тобой в кино, – улыбнулась она Жене, – но в другой раз.

Помахав рукой, поспешила в свой подъезд. А Женя еще какое-то время постоял и, повернувшись, направился к матери. У нее решил и переночевать, так как в его холодильнике было пусто, а чувство голода все настойчивее напоминало о еде.