Текст книги "Полина, небесное создание"

Любовные забавы Мавры

Воскресным пасмурным утром Гришка Пусько, поднявшись с постели, как обычно повел к реке кобылу на водопой. Дождавшись пока его Катерина вдоволь напьется чистой речной воды, отвел ее на луг и, подыскав поляну с сочной зеленой травой, стреножил лошадь и снял с ее уздечку. Кобыле явно не понравилось, что ей спутали веревкой ноги, она подняла высоко голову, пару раз фыркнула, но, смирившись с волей хозяина, стала щипать траву. Гришка какое-то время постоял радом, понаблюдал за своей кормилицей.

– Ну, ты, Екатерина, давай завтракай, – тихо сказал он ей, – я приду в обед и снова отведу тебя на водопой. Сегодня у тебя банный день. Так что, голубушка, буду мыть тебя и вычесывать. А то в последнее время рядом с тобой идти противно, несет конским потом на версту.

Поговорив с лошадью, Гришка закурил и не торопливо направился домой. Едва переступил порог, жена позвала завтракать.

– Садись к столу, я пельменей сварила.

– Не хочу я завтракать, – отмахнулся хозяин, – а вот стакан крепкого чая налей.

Попив чая, он вышел во двор, недовольно посмотрел на затянутое низкими облаками небо. Сзади подошла жена.

– Сходи в огород, – сказала она, протягивая лопату и ведро, – накапай картошки. Хочу большую кастрюлю борща с мясом сварить, чтобы на неделю хватило.

Молча взяв лопату и ведро, и по-прежнему не говоря ни слова, Гришка неспешно отправился в огород, который находился на берегу речки. Когда он дошел до половины пути, почувствовал, что стал накрапывать мелкий дождик. Ускорив шаг, подумал: «Надо бы до дождя успеть накапать картошки, а то грязи будет по колено». На тропинке ему встретилась дворничиха Мавра. Поравнявшись с мужчиной, она поставила на землю увесистую сумку, сняла с плеча метлу и поздоровалась. Разговаривать с ней у Гришки не было настроения, но он из вежливости тоже поздоровался. Хотел пройти мимо, но женщина взяла его за рукав и остановила.

– Слушай, Гриша, – заговорчески сказала она, – я вчера получила зарплату и сегодня хочу это дело обмыть. Присоединяйся к нам. Додик уже картошки нажарил и салата накрошил. А у меня тут, – слегка толкнула она ногой сумку, – четыре бутылки водки. Мы вдвоем столько не выпьем. Составь нам кампанию.

– Даже не знаю, как и быть, – почесал затылок Гришка. – Жена попросила картошки ведро накапать…

– Твоя Аришка сделала из тебя тюфяк, – крепче схватила его за рукав Мавра, – вечно командует тобой. А ты целыми днями вкалываешь на работе, должен же у тебя быть выходной.

– Конечно, должен, – согласился Гришка. – Хотя бы один выходной в неделю должен быть. Отдых даже кобыле необходим. Я вот с утра отвел свою Катерину на луг, пусть на природе потешится и свежей травки поест.

Чувствуя, что сопротивление Гришки почти сломлено, Мавра открыла сумку и показала ему стоящие в ряд четыре бутылки водки.

– Пойдем, Григорий, – потянула она мужика за рукав, – не пожалеешь. Дождь уже пошел, чего ты будешь на огороде грязь месить.

– Тут ты, конечно, права, – глядя на тучи, согласился Гришка. – Какая может быть копка картошки по дождю.

Подняв с земли ведро и положив лопату на плечо, он зашагал следом за Маврой.

Поднимаясь на второй этаж дома, где жила дворничиха, Григорий учуял запах жареной картошки. «На свином сале жарит», – догадался он.

Войдя в квартиру и поздоровавшись с Армагеддоном, Гриша прошел на кухню, где на столе стояла огромная черная сковорода с жареной картошкой, рядом огромная эмалированная миска, доверху наполненная мелко нарезанными огурцами и помидорами. Взяв из рук Мавры пластиковый пакет с водкой, Додик поставил одну бутылку на стол, а остальные в сервант.

– Стол готов, – громко произнес хозяин, – мойте руки и вперед.

Мавра быстро помыла руки, причесала короткие кудряшки, брызнула на себя дезодорантом и, криво улыбаясь, села к столу. Следом за ней несмело присел на краешек стула и Григорий.

– Ты чего стесняешься? – толкнула его локтем в бок Мавра. – Будь как дома.

Тем временем Армагеддон открыл бутылку водки, налил всем по половине стакана.

– Давайте выпьем за дружбу и любовь, – торжественно произнес он.

Мавра чокнулась с Додиком: «За дружбу», – сказала она. Потом чокнулась с Гришкой: «За любовь».

– У нас в квартире все позволено, – накладывая Гришке картошку с большими кусками жареного сала, сказал хозяйка. – Можно пить и веселиться, можно петь и любить.

Пока Гришка уплетал за обе щеки закуску, Мавра принесла из другой комнаты в зал стеганое одеяло и две большие подушки, расстелила их на полу. Вернувшись на кухню, подошла к Гришке.

– Ну, мой дорогой, поел, попил, а теперь займемся любовью.

Она взяла гостя за локоть и чуть ли не силой затащила его на расстеленное одеяло. Быстро сбросила с себя одежду и стала раздевать Гришку. Но тот ее легонько оттолкнул в сторону.

– Я и сам могу раздеться, – сказал он тихо, – но мне для занятия любовью нужно еще стаканчик беленькой.

– Додик, – крикнула Мавра, стаскивая с Гришки носки, – неси сюда поллитровку и сам тоже присоединяйся к нам.

Через минуту в комнату вошел совершенно голый Армагеддон, налив полный стакан водки, подал его гостю. Тот залпом осушил его, втянул в себя ноздрями воздух.

– Ну, теперь держись, – проговорил он, сбрасывая с себя спортивные штаны. – Только потом не жалуйся.

– Мышь копны не боится, – засмеялась Мавра и набросилась на голого Гришку, словно голодная кошка.

Армагеддон отнес на кухню недопитую бутылку водки, не забыв по пути отхлебнуть чуток из горлышка. Вернувшись, попытался протиснуться между Гришкой и Маврой. Но тот пнул его ногой, и хозяин отлетел в сторону. Однако его азарт от этого не уменьшился. Запрыгнув гостю на спину, он схватил его за пышные курчавые волосы, обильно росшие на теле. Но тот не чувствовал ни какой боли и продолжал обнимать Мавру. Любовная оргия становилась все яростнее.

В это самое время, устав ждать мужа с огорода с картошкой, Аришка пошла его искать. По дороге встретила соседку по огороду.

– Ты не видала моего Григория? – спросила она.

– Не было его сегодня на огороде, – уверенно ответила та. – Часа два назад видела его, как он на тропинке разговаривал с дворничихой, а потом они вместе пошли к пятиэтажке.

У Арины задрожали ноги и сжались губы. Она поняла, что муж пошел к своей давней любовнице. «Ах ты негодяй, – тихонько прошептала она, – мне клялся и божился, что эта пьяница Мавра его больше не интересует, что он к ней чувствует отвращение, а сам, блудный кот, не успел отойти от дома, как взялся за старое. Ну, ладно, – вздохнула она, – плакать из-за такого пустяка я не стану, но тебя, старого злодея, сегодня хорошенько проучу», – и она уверенным шагом направилась к пятиэтажке.

Подойдя к подъезду, где жила ее соперница, Арина на минуту замешкалась, потом, набравшись смелости, поднялась на второй этаж. Подойдя к двери, она подняла руку к звонку, но, передумав, толкнула дверь. К ее удивлению квартира была не заперта. Переступив порог, женщина увидела свое ведро и рядом стоявшую лопату. Она прошла по коридору и вошла на кухню. Здесь на столе стояла закуска и две пустые бутылки из-под водки. Стараясь не шуметь, она подошла к двери, ведущей в зал. Через приоткрытую дверь увидела груду сплетенных голых человеческих тел. Первое, что пришло ей в голову, это – групповой секс. Как-то она слышала от женщин, что такое бывает, но видеть воочию ей подобного еще не приходилось. «Это не секс, – мелькнула у нее мысль, – а какой-то спрут, состоящий из женщины и двух червяков-самцов». На какое-то мгновение Арина даже растерялась. Потом метнулась на кухню. «Сейчас я это кодло разолью холодной водой», – решила она. Она обвела взглядом помещение, но никакой подходящей посуды для задуманного не увидела. Тут она обратила внимание на газовую плитку, на одной из конфорок которой стояла огромная кастрюля. Приподняв крышку, поняла, что в ней варится холодец. Взяв полотенце, она подхватила варево и бросилась в зал. Не мешкая ни секунды, выплеснула содержимое на сплетенные голые тела.

Не успела она отступить назад, как тела мигом разлепились. Первым на ноги вскочил Армагеддон. Ему холодец попал на шею и на плечо. Увидев обидчицу, он бросился на нее с кулаками. Но женщина не растерялась. Размахнувшись, смазала ему по морде днищем кастрюли. От удара хозяин квартиры отлетел к раскрытой двери на балкон.

Вслед за хозяином квартиры от женского тела отлепился Григорий. Громко матерясь, он вскочил на ноги, стал быстро надевать свои спортивные штаны. Увидев жену, бросился наутек. Но Арина догнала его в коридоре и пару раз перетянула вдоль спины кастрюлей. Схватив ведро и лопату, Гришка помчался вниз по лестнице и выскочил на улицу. Вся кипящая в душе оскорбленной женщины злость досталась Мавре.

Выхватив из рук соперницы подушку, которой та пыталась прикрыть голое тело, она стала молотить ее жирное тело кастрюлей. Била, пока не устали руки. Потом отошла в сторону и посмотрела на результат своей работы. Свисающие почти до пупка груди Мавры приобрели цвет говядины, а весь живот покрылся волдырями. Хозяйка квартиры орала нечеловеческим голосом. Не обращая на это внимания, Арина швырнула в нее кастрюлю и быстро вышла из комнаты.

Первым опомнился Армагеддон. Выскочив на кухню и набрав в кружку холодной воды, стал смачивать обожженные места. Затем открыл еще одну бутылку водки и налил себе полстакана. Выпив содержимое залпом, бросился на помощь к Мавре, подал и ей стакан водки.

– Выпей, тебе сразу станет легче.

– Ты мне лучше растительного масла в кружку налей и принеси картофельного крахмала, – простонала та, опрокинув в рот стакан водки.

Додик метнулся на кухню и, быстро приготовив снадобье, вернулся в зал.

– А теперь быстро смазывай мне обожженные места, – хныкая от боли, скомандовала Мавра, а сверху посыпай крахмалом.

Мужчина старательно протер маслом обширные ошпаренные горячим холодцом места, обильно посыпал на них крахмалом.

– Теперь беги в аптеку, – снова скомандовала Мавра, – купи что-нибудь болеутоляющее.

Быстро одевшись и, скрипя зубами от боли в плече и шее, он помчался в аптеку, а голая Мавра, перепачканная крахмалом, металась из комнаты в комнату, пытаясь заглушить нестерпимую боль. Порой, забываясь, она в таком виде выскакивала на балкон. Порывы свежего ветра заметно снимали жгущую боль. Она взяла в комнате стул и уселась на сквозняке. Ей стало легче и, закрыв глаза, она стала ждать возвращения Армагеддона.

О том, что в квартире Мавры что-то произошло, уже знал весь дом. Что случилось конкретно, можно было догадываться, но то, что без рукоприкладства дело не закончилось, сомнений ни у кого не было. Юра и Сева, услышав у соседей снизу крик и шум, вышли на балкон и стали подслушивать, а потом и наблюдать, как говорится, картинки с натуры.

Полина убирала в квартире. Выключив пылесос, она зашла в комнату Юры, но ребят там не было. Она догадалась, что мальчишки снова на балконе и, как всегда подсматривают за Маврой и Армагеддоном. Она тихонько просунула голову в приоткрытую дверь и увидела, как те, затаив дыхание рассматривают в щелку принимавшую воздушные ванны Мавру. Девушка присела рядом с мальчишками и тоже посмотрела на съежившуюся от боли соседку.

– Смотри, Полина, – прошептал Юра, – у Мавры не только вымя, но и пузо все в волдырях.

– Как же это она умудрилась так себя ошпарить? – с сожалением произнесла Полина.

– Я слышал, как тетка Арина кричала в квартире Мавры, – подал голос, до этого молчавший Сева.

– Что она кричала? – спросила Полина.

– Что-то на счет того, что в следующий раз не только холодцом ошпарит, но и все патлы повырывает.

– Так, мальчики, – взяла ребят за плечи девушка, – стыдно подглядывать, да еще радоваться чужому горю. Ну-ка марш в свою комнату, – и она вытолкала их с балкона.

Тем временем Гришка примчался на огород и, невзирая на грязь, быстро накопал ведро картошки, принес домой и поставил у входа в дом. Затем отправился на луг, поймал стреноженную кобылу, снял с ее ног веревки и повел к реке. Лошадь с жадностью несколько минут пила воду, изредка поднимая голову для передышки. С трудом передвигая ноги, он привел Катерину домой, насыпал ей в ясли овса. Выйдя во двор дома, немного постоял, посмотрел на окна, но никого в них не увидел. Тогда Гришка пошел в подвал, взял вилок капусты, банку сметаны и вернулся в конюшню.

Арина наблюдала за маневрами мужа через щель между занавесками. Она видела, как Гришка кое-как добравшись до телеги и бросив на нее охапку сена, снял с себя одежду и стал прикладывать к обожженным местам капустные листы, обильно смазанные сметаной. Затем осторожно лег на сено животом вниз и набросил на себя сверху старый брезентовый плащ. Лежал молча, хотя обожженные места сильно болели. Но не боль беспокоила Григория. Он беспокоился о том, как завтра пойдет на работу? Нужно идти в больницу за больничным листом, иначе за прогулы уволят. А где он потом устроится на работу, когда кризис в стране? «Ну, с работой как-нибудь образумится, – размышлял он, – а вот как теперь помириться с женой? Ведь она все видела своими глазами. Вот зараза, эта Мавра, надо же было до такого додуматься, организовать групповой секс. Да и я тоже хорош, дожил до таких лет, а даже не мог себе представить, что втроем можно такое вытворять. – Он тяжко вздохнул. – Все это пьяные проделки ненасытной Мавры. Угораздило же меня, старого дурака, угодить в такую карусель».

На следующий день Полина повела Пирата на прогулку. На лестничной площадке ей встретилась Мавра.

– Ты, кажется, адвокат? – громко охая, уточнила женщина.

– Да, а что вам нужно?

– Да сущий пустяк, – виновато улыбаясь, сквозь стон проговорила Мавра. – Нужно грамотно написать заявление в суд на Аришку Пусько. Представляешь, эта косоглазая гадюка ошпарила меня моим собственным холодцом.

Охая и ахая, Мавра распахнула полы своего халата. Вся передняя часть тела от шеи до колен была в волдырях.

– Вам нужно немедленно обратиться к врачу, – подсказала Полина. – Во-первых, вам окажут квалифицированную помощь, а во-вторых, выдадут справку о нанесении телесных повреждений. А заявление я помогу вам написать, это не сложно. Но сразу хочу предупредить, суд вину Арины не признает, так как она сделала это на почве ревности и в состоянии аффекта.

– Не хочу я идти в больницу, – тихо сказала Мавра.

– Ну, если не хотите идти к врачу, то купите в аптеке мазь от ожогов, – посоветовала Полина. – Есть очень эффективные мази, за неделю можно вылечиться. – Она тронула за поводок Пирата. – Если все же надумаете подавать в суд на свою соперницу, то вечером после работы я помогу вам написать заявление.

– Да я и сама понимаю, что судье не понравится то, что вчера произошло в моей квартире, – опустив голову, тихо проговорила Мавра. – И Гришка, конечно, будет защищать свою жену.

Виссарион в гостях у Любки

Как-то в субботу, посмотрев на стоптанные сапожки Полины, Клара сказала:

– Вчера я получила премиальные, давай-ка сходим в магазин и купим тебе новую обувь. Ну, куда это годится, адвокату ходить в таких страшных сапогах.

– Мне приходится много ходить пешком, – виновато улыбаясь, ответила Полина. – Обувь на мне просто горит. Если честно, то я иногда стесняюсь своей обуви.

– Вот видишь, – улыбнулась Клара, – значит, наши желания совпадают. Собирайся и пошли за обновкой.

Перемеряв несколько пар обуви, Полина остановила свой выбор на белых босоножках с пряжками и высоким каблуком-шпилькой.

– Мне нравятся, – сказала она Кларе, прохаживаясь у зеркала. – И нога в них чувствует себя удобно.

– Честно говоря, мне они тоже нравятся, – открывая кошелек, сказала Клара. – Была бы я немного помоложе, тоже купила бы себе такие.

Из магазина они вышли довольные покупкой. На выходе из магазина Клара предложила зайти на крытый рынок и купить мяса для борща.

– Согласна, – улыбнулась Полина, беря женщину под руку. – А когда вернемся домой, то я, с вашего позволения, уважаемая Клара Дмитриевна, наварю борща на два дня.

– С тех пор, как ты появилась в нашем доме, я забыла, когда готовила обеды и, наверно, скоро забуду, как готовить борщ.

– А зачем вам вспоминать, если у вас есть такой шеф-повар, как я? Мне готовить обеды не представляет особого труда. Варить суп и борщ я умею готовить с третьего класса. Мама часто задерживалась на работе, поэтому папу кормила я.

За разговорами они дошли до рынка. Полина стала озираться по сторонам, но Клара уверенно повела ее в один из павильонов.

– Я всегда мясо покупаю именно здесь, – сказала она решительно. – Тут и товар свежий, и продавец не обвешивает и не обсчитывает. – Они подошли к прилавку. – Здравствуй, Лаврентий, – обратилась она к мужчине. – Подбери как мне пару хороших кусочков говяжьей грудинки.

Улыбнувшись постоянной покупательнице, мужчина снял с крюка большой кусок мяса, бросил его на колоду и одним ударом топора отрубил кусок увесистой грудинки. Затем разрубил его на две части. Продемонстрировав качество товара, положил на весы.

– Какое мясо, – стал он нахваливать, – золото, а не мясо. Такое можно купить только в нашем магазине.

Рассчитавшись с продавцом и положив покупку в пакет, они вышли из павильона.

– Ну вот, моя хорошая, все дела мы с тобой сделали. А теперь пошли домой.

Разговаривая о всяких мелочах, Полина и Клара подошли к трамвайной остановке.

– Странно, – сказала Полина, беря за руку Клару, – посмотри, продавец, у которого мы только что покупали мясо, уже стоит на остановке. А ведь за нами еще стояли покупатели, – и она указала рукой в направлении, где стояли Лаврентий и уборщица рынка Любка Скорикова.

– Это, наверно, его брат, – всматриваясь в парочку. – Не мог он так быстро успеть переодеться и прибежать на остановку. На этом видишь, какие белые одеяния, а Лаврентий, насколько мне известно, никогда белые брюки не носил. Он всегда ходит в джинсах. Да и чего ему стоять с этой старухой? Он ведь ей в сыновья годится. К тому же, насколько мне известно, у него очень даже симпатичная жена. Она часто подменяет его в павильоне.

Размышления по поводу двойника Лаврентия разрешил подошедший трамвай. Полина и Клара вошли в первый вагон и сели рядом. Сразу за ними в салон поднялась Любка и ее знакомый, которые сели сзади них. Клара взяла руку Полины и, когда та на нее посмотрела, поднесла палец к губам, давая понять, что нужно помолчать. Они старались услышать, о чем говорят сидевшие за их спиной, но так ничего и не смогли разобрать. Только когда трамвай остановился, Любка подхватила своего ухажера под руку: «Пойдем, Виссарион, это наша остановка». Проводим парочку взглядом, Клара воскликнула:

– Надо же, как он похож на Лаврентия, даже походка такая же. Ладно, – махнула она рукой, – какое нам до них дело. Не будем по пустякам головы себе морочить.

Женщины не знали, что в этот день, перед самым открытием крытого рынка, к уборщице Любке подошел Лаврентий и попросил ее взять к себе на квартиру его брата.

– Брат живет во Владикавказе и приехал ко мне подлечиться, – объяснял он женщине. – Ты не волнуйся, он спокойный и чистоплотный мужчина, и за квартиру хорошо заплатит. Единственная просьба, постарайся сделать так, чтобы у него всегда был свежий и вкусный обед. Он любит мясо, сыр и зелень. Я тебе каждый день буду давать кусок лучшего мяса. И еще, брат очень любит хаш из бараньих кишок и требухи.

– Договорились, – кивнула Любка. – У меня одна комната в квартире свободная, так что пусть приходит твой брат.

– Зачем ему приходить? Он уже здесь, сидит у меня в конторке.

Махнув рукой, Лаврентий позвал брата. Тот подошел и что-то сказал по-грузински, от чего оба рассмеялись.

– Если будешь хорошо платить, – окидывая взглядом парня, сказала Любка, – то условия жизни у тебя будут самые комфортные.

Оставив Виссариона одного в квартире, Любка пошла на другую сторону дома и, увидев Федора, поделилась с ним новостью.

– Я привела квартиранта.

– Где же ты его выкопала? – недовольно буркнул Федор.

– Нигде я не копала. Мне его привел Лаврентий из мясной лавки. Это его брат. У него что-то с желудком неладное, вот он и приехал к брату подлечиться на минеральных источниках.

– Сколько он будет платить?

– Не волнуйся, платит он хорошо, по тысяче рублей в день. – Она полезла в бюстгальтер и достала тридцать тысяч. – Это задаток за месяц вперед. – Оглянувшись и понизив голос, добавила. – Такие денежки за просто так никто не платит. Вот я уродуюсь на этом долбанном рынке ежедневно по девять часов в день, а получаю три тысячи аванс и четыре зарплата. Единственное, что меня удерживает на такой работе, что я с него кормлюсь. Там пачку масла стащу, там кусок мяса, а если продавец куда отлучится, так и сотню денег стыбрю. Жить-то как-то надо. Все свои сбережения отдала ментам, чтобы перестали прессовать моего Толика. И где его благодарность за это матери? Смотался в психбольницу и оставил меня всю в долгах. Мне ведь пришлось брать аж четыре кредита. Теперь больше миллиона выплачивать. А чем платить? – продолжала жаловаться Любка. – Так что пусть живет подольше наш квартирант, а я начну потихоньку рассчитываться по кредитам.

– Да делай что хочешь, – махнул рукой Федор, – но помни, что закладывать дом в счет кредитов я тебе не позволю. А если ты, стерва, захочешь меня обвести, то помни, у моего племянника Виталика есть знакомства и в ментовке, и в прокуратуре.

– Ты что, дурной, что ли? – махнула на него рукой Любка. – Как тебе могли на ум такие мысли прийти, что я какими-то путями постараюсь у тебя дом отобрать. Ты хоть и дурной мужик, но хитрый. Не стал со мной расписываться, значит, я не могу претендовать на половину дома. Мой Толик давно мне говорил, что нужно было с тобой расписаться.

– Думаешь, что твой Толик умный, а я совсем с ума спрыгнул, – плюнул с досадой Федор. – Не прошло бы и полгода после нашей с тобой росписи, как твой головорез сыночек отправил бы меня на тот свет.

– Пьянь ты поганая, – завопила Любка, хватая Федора за руку, – самая настоящая пьянь, если так думаешь обо мне и моем сыне. – Она отвернулась к стене и сделала вид, что вытирает слезы обиды. – Ладно, – вздохнула она, – думай что хочешь, но я живу с тобой потому, что люблю тебя. Если бы не любила, то здесь давно бы уже и ноги моей не было.

– Тебя возле меня держала моя высокая зарплата, – не унимался Федор. – А сейчас ты постоянно высмыкиваешь мои деньги, которые я снимаю с книжки. Эти деньги мне оставила на жизнь моя покойная мать.

Любка догадалась, что Федору не понравилось, что она привела молодого квартиранта, да к тому же еще грузина. Чтобы как-то сгладить ситуацию, она достала из-под холодильника бутылку самогона.

– Хватит сердиться, – сказала она примирительно, – давай выпьем по стопочке и я пойду на работу. Уборку на рынке за меня никто делать не будет.

– Если тебе нужна помощь, то я готов сегодня помочь с уборкой, – спокойно проговорил Федор, не спуская глаз с бутылки.

Любка налила себе небольшую стопку, а Федору полстакана. Она знала, что пока он не выпьет всю самогонку, не успокоится. Она не ошиблась и в этот раз. Вскоре ее гражданский муж спал, уткнувшись лицом в тарелку с квашеной капустой. Уложив его на кровать, она собралась идти на работу. По пути заглянула в комнату квартиранта.

– Я ухожу на рынок, – сказала она ему, – а вечером принесу продуктов и приготовлю тебе ужин.

Виссарион подошел к двери, взял хозяйку за руку и завел ее в комнату.

– Люба, я сейчас же хочу тебя поиметь.

– Что ты, Виссарион, – растерялась женщина, – я спешу на работу. Меня выгонят за прогул.

Но квартирант ничего не хотел слушать. Он обнял Любу и, повалив ее на диван, высоко задрал юбку. Оказавшись под мужчиной, она даже не попыталась сопротивляться. А когда он ее отпустил, чуть смущаясь, сказала:

– Ну, ты и медведь, чуть совсем меня не задрал.

– Зачем сердишься, – засмеялся Виссарион, – я же вижу, что тебе понравилось. Запомни, еще ни одна женщина не сказала мне, что ей было плохо со мной в постели.

Хозяйка молча опустила юбку и поспешила в ванную. Быстро набрала воды и улеглась блаженствуя. «Вот это мужчина! – восхищенно подумала она. – Такого можно держать на квартире даже бесплатно. Впрочем, не такая я уж и глупая, чтобы такого бугая держать бесплатно. Нужно капризничать и делать вид, что мне не так уж и хорошо с ним».

Приняв ванну и одевшись, она, не заходя в комнату Виссариона, пошла на работу. Настроение у нее было приподнятое. Убирая территорию рынка, она мысленно возвращалась в постель к квартиранту. «Вот это мужчина, – восхищалась Любка. – Почему мне прежде встречались какие-то обмылки»? После мимолетной любви с Виссарионом ей хотелось петь. В самом конце работы к ней подошел Лаврентий и, нахально заглядывая в лицо, передал пакет с продуктами.

– Люба, помни, мы, грузины любим не только женщин, – сказал он, ухмыляясь, – но и хорошо покушать. – Словно молоденькая девушка она опустила глаза и молча взяла пакет.

Вернувшись домой, она поставила на газовую плитку сковороду и стала жарить квартиранту мясо, промыла в холодной воде свежую зелень. Занимаясь приготовлением ужина, все время мечтала о том, как Виссарион, словно голодный зверь, набросится на нее и, грубо сдернув одежду, потащит в постель. Она вынуждена была признаться самой себе, что такое грубое обращение ей даже понравилось, и она с удовольствием выполняла в постели все его требования. «Главное, – думала Любка, – чтобы он квартировал подольше, а то вдруг чем-то не угожу, и он смотает удочки».

Прежде чем зайти к квартиранту в гости, она сделала себе на лице маску из огурцов, вымыла голову, пристально посмотрела в зеркало и, не обнаружив никаких изъянов, пошла в комнату Виссариона, подала ужин. Она сделала вид, что собирается выйти с комнаты, но тут на ее пути вновь стал гость.

– Любаша, тебе со мной хорошо? – спросил он тихим голосом.

– Если честно, то я, как женщина от тебя без ума, – положив ему на плечо голову, ответила она также тихо.

– Но кроме секса нам с тобой еще нужны и денежки, – гладя рукой по голове хозяйку, сказал он. – А где их взять? Над этим нам с тобой нужно хорошенько подумать. – Он обнял женщину, слегка прижал к себе. – Мне тут привезли двести штук денежных купюр по тысячи каждая. Я посмотрел, внешне они ничем не отличаются от настоящих, но я точно знаю, что они фальшивые. У того кто мне эти деньги привез, есть своя печатная машина, и он иногда печатает на ней и рубли, и доллары. Его услугами я никогда прежде не пользовался, а вот теперь решил попробовать.

Виссарион полез в боковой карман своей куртки и вытащил пачку денег. Любка взяла одну купюру, покрутила ее в руках, понюхала.

– Обыкновенные деньги, – сказала она, – совершенно ничем не отличаются от настоящих.

– Давай прямо завтра и проверим их, – поцеловав хозяйку в макушку, предложил Виссарион. – Только ты с ними в магазин не ходи, – предупредил он, протягивая пачку купюр. – Ты их на рынке реализовывай среди частных продавцов.

Любка сосредоточенно пересчитала деньги и положила их себе в бюстгальтер. Заметив пристальный взгляд квартиранта, пояснила:

– Подальше положишь, ближе возьмешь.

– Я сразу понял, что ты у меня умница, – еще раз поцеловав Любку в щеку, сказал Виссарион. – При размене денег, покупки делай не больше чем на пятьдесят рублей.

На другой день Любка веселая и жизнерадостная спешила на работу. Взяв тряпку и швабру, она всячески старалась попасться на глаза руководству рынка, а сама тем временем присматривалась к продавцам и обдумывала, с кого бы начать обмен фальшивых купюр.

Поразмыслив, Любка решила не рисковать и не делать покупки на рынке, где ее многие знали в лицо. Она зашла в свою кладовку, вытащила из бюстгальтера деньги и разложила их по карманам. Взглянув на себя в зеркало, решила пойти на верхний рынок. Там в основном торговали приезжие из селений и аулов, она там никогда не бывала и, следовательно, ее там никто не знал.

Она взяла с тумбочки очень яркую помаду, которую нашла во время уборки рынка, и сильно накрасила губы. Затем сняла с гвоздика соломенную шляпу, тоже кем-то забытую под прилавком, надвинула ее на брови, взяла пару пластиковых пакетов для покупок и отправилась на дело.

Прибыв на верхний рынок, подошла к женщине, которая торговала молочными продуктами. Протянув тысячную купюру, попросила взвесить полкилограмма адыгейского сыра. Положив в пакет покупку и взяв сдачу, она прошла дальше по рядам и на вторую купюру купила утиных потрашков. Следующей покупкой стал десяток яиц. Потом она отправилась к латкам, где торговали овощами и фруктами.

Не прошло и двух часов, как Любка вернулась к себе в кладовку с двумя полными сумками продуктов. Закрывшись на засов, она пересчитала деньги. Сумму, полученную на сдачу, засунула себе в бюстгальтер, а причитающиеся ей остатки денег завернула в целлофановый пакет и положила в старый чайник, которым никогда не пользовалась.

День клонился к вечеру. Продавцы стали потихоньку расходиться и вскоре рынок опустел. Любка взяла веник и быстро стала сметать разбросанный полу мусор. Затем взяла тряпку, протерла прилавки и в завершении шваброй промыла полы. Закончив уборку, пошла в кабинет завхоза.

– Столько мусора, – тяжело вздыхая, сказала она, присаживаясь на стул. – Целый день кручусь, а за этими деревенскими продавцами убирать не успеваю. Ну, никакой у людей культуры нет. Съела мороженое, тут же бросила под ноги обвертку, проглотила конфету и рядом с оберткой выбросила фантик. Ведь в каждом углу стоят урны.

– Такая наша с тобой работа, – перебирая на столе бумаги, сказал завхоз. – Они сорят, а мы с тобой должны за ними убирать.

– Ладно, – вздохнула Любка, – пошла я домой. Закройте за мной двери.

Подхватив сумки с покупками и пощупав рукой спрятанные в бюстгальтере деньги, она поспешила на трамвайную остановку.

А Виссарион, после того как Любка ушла из дома, побрился, надел спортивный костюм и бейсболку и вышел на улицу. Он выбрал удобное место, с которого хорошо просматривался дом, где он снял квартиру, и стал осматривать подходы к нему, наблюдать за подъездом. Делал он это неспроста, и его мысли имели вполне закономерную логику. «Если Любку застукают на обмене купюр, – думал он, – то она приведет милицию домой и расскажет, откуда у нее фальшивые деньги».

Он нервничал, много курил и успокоился только тогда, когда увидел хозяйку, сошедшую с трамвая с сумками. Виссарион быстро вернулся домой, зашел на кухню и с безмятежным видом стал пить чай. Минутой позже в квартиру вошла Любка. Она поставила на стол сумки с продуктами, достала из бюстгальтера деньги и протянула квартиранту. Тот с улыбкой взял увесистую пачку и ущипнул ее за грудь.