Текст книги "50 знаменитых царственных династий"

Гогенцоллерны

Немецкая графская, княжеская, королевская и императорская династия, корни которой с уверенностью прослеживаются до XI века. Наиболее ранние упоминания об этом роде относятся к VIII веку. Гогенцоллерны являются одной из наиболее долговечных европейских династий и сохранились до настоящего времени в двух основных ветвях – швабской и прусской.

История донесла до нас имя человека, стоявшего у истоков данной династии: им был некто фон Цолорин (Цоллерн), современник киевских князей Владимира Крестителя и Ярослава Мудрого. Фамильный замок представителей данного рода высился на 870-метровой горе Цоллерберг, расположенной в южногерманской области Швабии (между реками Неккаром и Дунаем); эту внушительную грозную постройку соорудил в столь неприступном месте один из швабских графов приблизительно в 1000 году. Трудно сказать, было ли случайным совпадение фамилии человека, к которому восходит родословная Гогенцоллернов, и названия горы, на которой стоял замок. Во всяком случае, написание фамилии довольно долго не могло устоять и звучало как Цольре, Цольро, Цольра, Цольрин. Предполагают также, что род Гогенцоллернов имеет отношения к жившему около 800 года в Швабии графу Тхасилло – предку графа Бурхардингера (приблизительно 914–973 годы). Последний с большой долей вероятности мог приходиться отцом Бурхарду (Бурхардусу) Везиле фон Цоллерну. Но от кого бы ни вел родословную сей уроженец Швабии, он-то как раз являлся вполне исторической личностью; известно, что граф вместе с братом Вецелем сражался на стороне императора Генриха IV. Оба фон Цоллерна погибли в 1061 году.

Древняя часть родословной Гогенцоллернов, основываясь на весьма разрозненных данных, довольно запутанна и противоречива. Достоверно можно утверждать лишь то, что правнук Бурхарда фон Цоллерна, Фридрих III (ум. в 1200 году), около 1184 года женился на Софии – дочери графа фон Раабса, последнего бургграфа Нюрнберга. В 1192 году он получил от императора право на графство Нюрнберг и стал бургграфом Фридрихом I фон Цоллерн; этот же представитель династии положил начало двум основным ветвям Гогенцоллернов. Никто, кстати, не берется определить, когда именно фамилия представителей данного рода трансформировалась в Гогенцоллернов; с равной степенью вероятности это могло произойти как при Бурхарде, так и при Фридрихе I. Эта фамилия, кстати, может быть переведена буквально как «высокая гора Цоллерн». А сама гора и по сей день украшает ландшафт вблизи городка Хехингер, что находится в полусотне километров от Штутгарта. Правда, теперь она называется не Цоллерберг (Цоллерн), а… естественно, Гогенцоллерн. Да и высота ее за тысячу с лишним лет уменьшилась до 855 метров. Зато замок – колыбель династии королей – высится на вершине горы до сих пор.

Итак, начиная с Нюрнбергского бургграфа Фридриха I род разделился на две ветви. Обе они восходят к сыновьям бургграфа, Фридриху и Конраду. Первый стал основателем швабской ветви, которая сохранила в своем владении родовые земли Швабии. Второй получил в наследство бургграфство и связанные с ним новые территориальные приобретения; так была основана франконская ветвь, которой как раз и суждено было прославить весь род и выдвинуться на самый верх имперской иерархии в Бранденбурге.

С 1214 года франконская ветвь рода постоянно расширяла собственные владения с помощью браков и приобретений земель. Вскоре Гогенцоллерны уже являлись хозяевами областей Байройта, Ансбаха и Кульмбаха. А в 1411 году данная ветвь переместилась в Бранденбург.

До начала XV века никто из Гогенцоллернов ничем особым отличиться не успел, и, в общем-то, данное семейство не претендовало на сколько-нибудь заметный след в истории. Собственно, возвышение представителей данной династии началось с того момента, как Фридрих VI, бургграф Нюрнберга, выкупил у императора Сигизмунда герцогство Бранденбург. Отныне он стал именоваться курфюрстом Фридрихом I (1415–1440). В 1473 году Альбрехт III Ахиллес отдал распоряжение, чтобы Бранденбург впредь являлся предметом первородного наследования Гогенцоллернов по прямой линии. Франконские же земли рода – маркграфства Ансбах и Байройт – передавались по наследству младшим сыновьям.

Рост могущества данной династии начался в XVI веке. В декабре 1510 года двоюродный брат курфюрста Фридриха I, Альбрехт Старший Бранденбургский, был избран великим магистром (гроссмейстером) Тевтонского ордена. Спустя 15 лет после победы Реформации Альбрехт поспешил перейти в лютеранство и секуляризировал[7]7
  См. сноску на с. 73.


[Закрыть] тевтонские владения, прежде всего земли ордена, намереваясь превратить данную территорию в светское государство. Так, в 1525 году возникло герцогство Пруссия, центром которого стал город-крепость Кенигсберг. Пруссия оказалась в наследственном владении Гогенцоллернов. Но создатель герцогства, Альбрехт, умер, не оставив наследников мужского пола. Поэтому в 1618 году земли бывшего великого магистра и первого светского правителя Пруссии перешли к его зятю и одновременно главе рода – бранденбургскому курфюрсту Иоганну Сигизмунду (1608–1619). В 1613 году он вместе со своей семьей принял кальвинизм; спустя год к владениям Гогенцоллернов были присоединены Клеве и примыкавшие к нему Рейнские области. Важные территориальные приобретения сделала эта династия также по условиям Вестфальского мира, заключенного в 1648 году.

И вот что особенно интересно: Альбрехт Бранденбургский, один из самых заметных представителей династии Гогенцоллернов, является еще и… Рюриковичем! Ведь его прадедом был не кто иной, как основатель польской династии Ягеллонов – король Ягелло (Ягайло), принявший при переходе в католичество имя Владислава II. В свою очередь, Ягайло являлся сыном княжны Ульяны Тверской Рюриковны. Имел Альбрехт кровную связь с Рюриковичами также через чешского короля Пржемысла II Отакара и его супругу Кунигунду. А значит, браки Романовых с Гогенцоллернами одновременно связали русский императорский дом с Рюриковичами.

В 1576 году Карл фон Цоллерн разделил принадлежащие ему графства Зигмаринген, Веринген и Цоллерн между сыновьями. Таким образом, было положено начало трем новым линиям рода: Хайгерлохской (угасла 7 марта 1634 года), Гехингенской (угасла 3 августа 1896 года) и Зигмарингенской (существует до настоящего времени).

В 1701 году род Гогенцоллернов повысил собственный статус. Именно тогда курфюрст Фридрих III получил от императора Леопольда I, крайне нуждавшегося в военной помощи, корону Пруссии, которая одним махом оказалась возведенной в ранг королевства. Новоявленный монарх (он теперь носил имя Фридриха I) принял королевское достоинство исключительно по своим прусским владениям, не входившим в состав «Священной Римской империи» (при этом политический центр государства остался в Бранденбурге). Пруссией впоследствии стали называть страну в целом; на самом же деле, земли бывшего герцогства находились на территории, известной под названием восточной Пруссии. Правда, император признал за курфюрстом лишь титул «короля в Пруссии». Настоящим же королем стал в 1772 году человек, сыгравший особую роль в истории рода, – Фридрих II Великий (24 января 1712 – 17 августа 1786 года; правил в 1740–1786 годах), оказавшийся на редкость одаренным и разумным монархом, крупным полководцем. Он был всего лишь третьим сыном в королевской семье Фридриха Вильгельма I и Софии Доротеи Английской, но уже с момента своего появления на свет носил титул наследного принца: оба старших брата Фридриха умерли еще до его рождения. С детства будущий монарх тяготел к французской культуре. Дело в том, что первая воспитательница принца, француженка-эмигрантка мадемуазель да Рокуль, сумела привить мальчику любовь к литературе своей родины. Затем в семилетием возрасте наставником Фридриха стал француз Дюган, еще больше укрепивший склонность воспитанника ко всему французскому. Правда, потом гувернером к принцу был назначен граф Франкенштейн – солдат до мозга костей. Фридрих Вильгельм настаивал, чтобы часы занятий сына были четко расписаны по минутам; больше всего король мечтал о том, что принц будет похож на него самого: быстрого, практичного, набожного. Естественно, что отец и мысли не допускал, что мальчик может вырасти не солдатом, а кем-то еще. Поэтому Фридрих учился чистописанию, зубрил арифметику, экономику, страдал над историей и мучился с географией. Литературу же король твердой рукой вычеркнул из списка предметов, необходимых сыну. Правда, королева и учитель Дюган потихоньку от Фридриха Вильгельма I восполняли этот пробел в образовании наследника.

Будущий великий король тем временем рос совершенно не таким, каким мечтал его видеть отец. Воинские упражнения вызывали у принца скуку, охоту он ненавидел от всей души – равно как и знаменитые «табачные коллегии» Фридриха Вильгельма. Всему этому «чисто мужскому» времяпровождению принц предпочитал чтение французских книг, занятия наукой и искусством и… игру на флейте. Отец выходил из себя, видя, чем занимается его наследник. Король постоянно читал сыну нотации, делал частые строгие выговоры. При этом Фридриха Вильгельма мало волновало присутствие при разговоре посторонних лиц. Он часто жаловался, что «Фриц – повеса и поэт: в нем не будет проку!», думая, что если сын откровенно не любит солдатской жизни, значит, он испортит дело, над которым король трудился на протяжении всей своей жизни. Стараясь исправить «недостатки» характера сына, монарх сплошь и рядом перегибал палку. Известны случаи, когда он врывался в комнату Фридриха, чтобы переломать его флейты и сжечь в печи все обнаруженные книги. А в письмах к матери принц жаловался: король забыл, что он – его собственный сын, и обращается с наследником, как с человеком самого низкого звания. И это не просто слова: не раз, увидев входящего сына, король набрасывался на него с палкой и бил принца до тех пор, пока не уставал сам. Когда же по ряду причин монарх отказался от двойного брака своих детей, задуманного его супругой еще тогда, когда сыну исполнилось 18 лет, принц всерьез хотел изменить собственную жизнь. Мать желала, чтобы Фридрих сочетался браком с английской принцессой Амелией, а его сестра Вильгельмина, тоже хлебнувшая горя в доме отца, вышла замуж за принца Уэльского. Но у короля имелись свои прожекты на счет будущего детей… Фридрих предупредил мать: он доведен до отчаяния и намерен любой ценой положить конец издевательствам отца. В то время принц начал обдумывать варианты бегства в Англию или во Францию.

Летом 1730 года, когда Фридрих сопровождал отца в поездке по южной Германии, в одном из местечек он действительно собрался тайком удрать из королевского поезда и направиться в Голландию, а оттуда – в Англию. Принц имел при себе достаточную для бегства сумму денег и приготовил лошадь. Но побег сорвался буквально в последний момент. Фридриха схватили и под караулом препроводили в Пруссию, где заключили в замок Кистрин – в камеру, в которой отсутствовали не только книги, но и мебель, и даже свечи. У Фридриха была только Библия. Оказывается, взбешенный отец хотел устроить над принцем образцово-показательный суд как над дезертиром, а затем… казнить его! Так и не появился бы в роду Гогенцоллернов поистине великий монарх, если бы в дело не вмешался император Карл VI, сумевший привести Фридриха Вильгельма в чувство и обязавший его отказаться от кровожадных намерений. Правда, чтобы заставить принца пережить серьезную душевную боль, король распорядился, чтобы прямо под окнами темницы наследника казнили его лучшего друга, лейтенанта Катте, помогавшего Фридриху готовить побег.

Отец сменил гнев хотя бы на видимость милости не скоро. Наконец, принц вышел из тюрьмы, получил в Кистрине отдельный дом, небольшое содержание и должность инспектора удельных земель. Службу свою он изучил досконально и относился к ней очень серьезно. Однако Фридрих по-прежнему не имел разрешения выезжать за пределы города, читать книги и заниматься музыкой. Его положение было несколько смягчено в 1731 году, а спустя год отец вызвал сына в Берлин, произвел его в полковники и дал под начало гвардейский полк. Отношения между мужчинами оставались, мягко говоря, натянутыми. Фридрих Вильгельм успокоился и пошел на примирение с наследником только после того, как тот согласился на брак с Елизаветой Христиной Брауншвейгской, устроенный отцом.

Вообще, с женщинами у Фридриха явно не ладилось. Настолько, что первый неудачный любовный опыт привел к возникновению массы «пунктиков»: этот представитель династии Гогенцоллернов женщин терпеть не мог до конца жизни, общался с ними только в случае крайней необходимости и очень резко, а от своих приближенных требовал не менять статуса холостяка. Даже с собственной женой Фридрих не имел супружеских отношений. В первую брачную ночь друзья принца по его просьбе подняли во дворце суматоху, вопя, что начался пожар. Это дало возможность молодому мужу сбежать от супруги; никогда больше Фридрих в спальне Елизаветы не появлялся. После свадьбы он поселился в Рейнсберге и жил там в свое удовольствие: занимался наукой, читал, развлекался с приятелями, переписывался с Вольтером. Когда же в 1740 году прусский король умер, Фридрих на законных основаниях занял опустевший трон.

Новому монарху досталось в наследство крепкое, процветающее государство и полная казна. Фридрих поступил разумно, не изменив установившуюся при его отце в придворных порядках простоту и умеренность. Что роднило отца и сына, так это как раз бережливость (порой доходящая до скупости), любовь к порядку, уважение к труду. К тому же Фридрих Великий, как и его родитель, был крайне раздражителен и стремился к самовластию. Вот только ограничиваться ведением внутренней политики этот монарх не собирался. Он считал, что отец не для того превратил свою страну в мощное военное государство, чтобы по-прежнему прозябать на задворках европейской политики. Фридрих Великий мечтал потеснить старые державы – и прежде всего Австрию! – чтобы Пруссия могла занять среди них достойное место.

Повод и возможность приступить к реализации завоевательных планов у Гогенцоллерна нашлись быстро. В октябре 1740 года ушел из жизни император Карл VI, некогда фактически спасший самого Фридриха от смерти. Поскольку наследников мужского пола у Карла не было, наследницей императора стала его дочь, 23-летняя Мария Терезия. А уже в декабре того же года прусский король заявил посланцу австрийского монарха, что Австрия незаконно удерживает Силезию, каковая является исконной провинцией его собственного государства. Поскольку императоры долгое время предпочитали игнорировать претензии бранденбургских курфюрстов, теперь он, Фридрих, намерен был решить проблему с помощью оружия. И хотя права Пруссии на Силезию на самом деле являлись весьма спорными, король, не дожидаясь ответа из Вены, начал военную кампанию. Удар был внезапным и настолько мощным, что пруссаки овладели вожделенной территорией практически сразу, почти не встретив сопротивления. Кстати, закрепившись после ряда перипетий на захваченной территории, Фридрих и в самом деле изо всех сил заботился о процветании столь понравившегося ему края: выдал крестьянам хлеб для посева, простил им податные долги, старался выполнить данное католикам обещание сохранить полную неприкосновенность их прав и владений, строго следил за порядком и жестоко карал грабителей. Неудивительно, что силезцы в скором времени стали верными сторонниками нового хозяина. А Мария Терезия официально уступала Фридриху Силезию дважды. Второй раз это произошло в декабре 1745 года; за это пруссий король согласился признать супруга императрицы императором «Священной Римской империи».

Вследствие завоевательной политики этого представителя династии – результата Силезских войн 1740–1742 и 1744–1745 годов, участия в Семилетней войне (1756–1763) и первом разделе Польши (1772) – территория Пруссии увеличилась почти в два раза. Благодаря его военным и дипломатическим успехам, а также соглашениям, достигнутым на Венском конгрессе (1814–1815), династия Гогенцоллернов включилась в борьбу за лидерство в Германии как самый могучий противник Габсбургов.

Вообще, Фридрих II Великий был очень интересной и неординарной личностью. В свое время Вольтер смог внушить этому прусскому правителю идею «просвещенного абсолютизма», и Фридрих сумел стать одним из его главных представителей. «Философ на троне», он являлся последователем рационалистической философии XVIII века, однако ограничивал собственные прогрессивные убеждения областью отвлеченных идей. Что же касается практической деятельности монарха, то здесь он предпочитал придерживаться старых, пусть и деспотических, но зато проверенных временем традиций своих предков. Отношение свое к философии король выражал четко и емко одной фразой: «Я покровительствую только таким свободным мыслителям, у которых приличные манеры и рассудительные воззрения».

После окончания войн Фридрих Великий вновь занялся внутригосударственными делами. При нем в Берлине было построено великолепное здание Оперы, выписаны исполнители из Италии. Певцы и певицы, кстати, получали жалованье большее, чем министры! Чтобы постановки и в самом деле были хорошими, король повелел подготовить исполнителям и танцовщицам соответствующие костюмы. Интересно, что в этом случае о своей болезненной прижимистости Фридрих Великий забыл: на платья для танцовщиц он одним махом истратил 60 000 талеров, тогда как на покупку провизии для всего двора отводилось в год 12 000. В 1750 году король уговорил своего кумира Вольтера переехать в Потсдам; мыслителю и писателю был пожалован камергерский ключ и назначено содержание в 5000 талеров в год. За это Гогенцоллерн возложил на Вольтера одну обязанность: править королевские стихи. Но писатель на новом месте не прижился; и он сам, и Фридрих отличались весьма язвительным нравом и были склонны к ядовитым насмешкам. Причем, обе стороны не привыкли в словесных поединках щадить один другого. В конце концов, вернув камергерский ключ, орден «За заслуги» и затраченные на него издержки, Вольтер сбежал от «гостеприимного» короля. Но, как ни странно, эти двое продолжали переписываться до того момента, пока философ-просветитель не ушел из жизни в 1778 году.

Если кого и любил в своей жизни этот странный правитель, то это собак. На королевском заводе постоянно держали 50–80 борзых, а с одной из них король вообще не расставался. Он даже по ночам спал со своей любимицей, а когда та издохла, похоронил ее в склепе, предназначенном для него самого. Как и все великие люди, Фридрих имел массу личных странностей. Так, он был крайне неопрятен: ел руками, поскольку вилок не признавал, пачкал мундир соусом (Фридрих вообще был невоздержан в еде), часто проливал вино и рассыпал табак. Мясо для одной из собак, постоянно крутившихся рядом, он остужал прямо на скатерти. В общем, место, на котором за столом сидел король, узнать можно было с первого взгляда. Одежду Фридрих занашивал до полного неприличия. Штаны он обычно менял только тогда, когда они уже вообще не поддавались починке, рубаха постоянно была порвана. Что и говорить: после смерти короля оказалось, что в его гардеробе нет ни одной более-менее приличной рубашки, в которой его не стыдно было бы положить в гроб. Ночного колпака, халата и туфель у Фридриха не было вообще. Вместо колпака он, например, использовал подушку, привязывая ее косынкой к голове. Мундир и сапоги король носил постоянно, даже дома, вместо халата надевал полукафтан, а спать предпочитал на узенькой короткой постели с жестким тюфяком. Рабочий день Фридриха Великого неизменно начинался с подъема в пять-шесть часов утра. Ко двору этого монарха никогда не допускались женщины и священники. Вольтер писал, что Фридрих «жил без придворных, без совета и без богослужения». Праздники устраивались всего несколько раз в год.

Скончался Фридрих Великий всего за три года до Великой французской революции, в 1786 году; на склоне лет он, никогда не отличавшийся железным здоровьем, сильно страдал от подагры, геморроя и водянки. Трон Пруссии, ввиду отсутствия у Фридриха детей, перешел к следующему представителю династии – племяннику покойного, Фридриху Вильгельму II, правившему до 1797 года. Сравнения со своим знаменитым дядей новый король явно не выдерживал. Тучный, недалекий, огромного роста, сентиментальный, набожный, он тем не менее являлся двоеженцем и постоянно вступал в морганатические браки[8]8
  Морганатический — брак, заключенный членом королевской семьи с лицом некоролевского происхождения.


[Закрыть] с фрейлинами. Причем с «благословения» собственной супруги и одобрения лютеранской церкви. При Фридрихе Вильгельме, который терпеть не мог французской культуры, просветительские тенденции, упорно насаждаемые ранее его дядей, в буквальном смысле этого слова приказали долго жить. Нельзя назвать удачным для государства и правление Фридриха Вильгельма III (1770–1840; правил в 1797–1840 годах). Добрый, искренне верующий, но нерешительный, слабый и робкий человек, он абсолютно не подходил для той роли, которую ему уготовила судьба. В результате после ряда неудачных военных кампаний и подписания Тильзитского мира (1807) этот король лишился половины своих владений; впоследствии ему удалось вернуть лишь часть утраченных земель.

Со следующим монархом Пруссии повезло больше. Вильгельм I одержал блестящие победы над своими двумя наиболее серьезными противниками – Австрией (1866) и Францией (1870–1871), после чего короновался как император Германии. После смерти этого представителя династии трон перешел к его сыну, Фридриху III (18 октября 1831 – 15 июня 1888), который давно считал, что отец живет неприлично долго, сокращая тем самым срок его собственного правления. Как оказалось, этот король не зря ревновал отца к власти: сам он правил всего 99 дней, в течение которых не поднимался с больничной койки: Фридрих III вступил на престол в начале марта 1888 года, будучи смертельно больным (у этого представителя династии ранее обнаружили рак горла). Не удивительно, что короткое царствование этого монарха не оставило сколько-нибудь заметного следа в истории. Его сын, кайзер Вильгельм II (Фридрих Вильгельм Виктор Альберт Гогенцоллерн, 1859–1941), возглавлявший государство в 1889–1918 годах, стал последним из Гогенцоллернов, занимавших германский трон. Этот германский император и прусский король, собственно, стал одним из инициаторов небезызвестной гонки вооружений, строительства мощного германского флота и экспансии Германии на Балканах, в Африке и на Ближнем Востоке. Его деятельность в достаточной мере способствовала обострению противоречий, которые позднее привели к Первой мировой войне. В 1914–1918 годах он выступал за наиболее варварские методы ведения войны, которые противоречили нормам международного права. В 1918 году, после того как матросы в Киле восстали и захватили город и революция начала распространяться по всей стране, Вильгельм II отрекся от престола и бежал в Голландию. Остаток своей жизни он прожил безбедно – на проценты от своих капиталов. По Версальскому мирному договору 1919 года кайзер должен был предстать перед судом международного трибунала как виновник войны и военный преступник, однако правительство Нидерландов отказалось выдать Вильгельма II, а прусский ландтаг в 1926 году вернул Гогенцоллерну принадлежавшие ему лично ценные бумаги, драгоценности, земли и дворцы. Кайзер написал в эмиграции несколько книг, в которых оправдывал агрессивную политику Германии и всячески приветствовал становление у себя на родине фашистской диктатуры и начало Второй мировой. Наследный принц, Вильгельм Фридрих Виктор Август Эрнст Гогенцоллерн (1882–1951), по понятным причинам на трон Германии уже не вступил.

Род Гогенцоллернов находился в тесных династических связях с английским Ганноверским домом и датским Ольденбургским (еще в XV веке бранденбургская принцесса Доротея стала супругой первого датского короля этой династии), а также с императорской семьей Романовых (сестра последнего кайзера, Вильгельма II, стала женой последнего русского императора Николая II). Кроме того, родственниками Гогенцоллернов являлись шведские короли: Мария Элеонора, жена знаменитого короля Густава Адольфа, была урожденной Гогенцоллерн; Луиза Ульрика, сестра Фридриха II, также стала шведской королевой. Породнились в свое время Гогенцоллерны и с Оранским домом голландских статхоудеров[9]9
  Статхоудер – глава исполнительной власти в Нидерландах.


[Закрыть]: в XVII веке принцесса Оранского дома вышла замуж за «великого курфюрста» Фридриха Вильгельма, а сестра Фридриха Вильгельма II стала женой статхоудера Виллема V. Принцессы боковых ветвей рода (Байрейтской и Ансбахской) также способствовали расширению полезных родственных связей династии. Представительница первой из них в XVIII веке стала супругой Кристиана VI и, соответственно, королевой Дании.

Байрейтская ветвь дома пресеклась в 1769 году; тогда же оба маркграфства объединились. Однако уже в 1791 году маркграф отрекся от власти и передал свои возросшие вдвое владения Пруссии. Королевство, таким образом, получило устойчивый плацдарм в южной Германии.

Что же касается Швабской линии рода, то князья Гогенцоллерны, живущие на исконных землях династии, вели достаточно незаметную и спокойную жизнь; к концу XVIII века существовало две ветви этой линии: Эхингенская (Гехингенская) и Зигмарингенская. Последняя «отличилась» лишь в XIX веке, став родоначальницей королевской династии Румынии: Карл Гогенцоллерн в 1866 году стал князем Румынии, а в 1881-м короновался как Кароль I.

Оба княжества по договору от 7 декабря 1849 года вошли в состав Пруссии.