Текст книги "Белый песок"

Глава десятая
Крыса и Веранда

По проложенной среди колумбийских джунглей дороге на большой скорости несся мощный джип. На ее обочинах через каждые пятьдесят метров стояли вооруженные до зубов коммандос. Они охраняли дорогу от непрошеных гостей.

Лес поредел, и дорога сразу пошла круто вниз, к узкому скалистому заливу, где у берега стояла дизельная подводная лодка.

На причале были сложены штабелями плотные мешки, упакованные в пластик. Джип остановился, и люди в защитной униформе вывели из него человека в штатском с широкой плотной повязкой на глазах. Его провели по перекинутому с причала мостику, помогли ему взобраться на субмарину и спуститься в люк.

Это была подводная лодка сеньора Кортазара, человека серьезного и влиятельного, который владел восемьюдесятью процентами нелегального кокаинового бизнеса не только Колумбии, но и всего южноамериканского континента.

Уже внутри лодки с мужчины сняли повязку. Это был полковник народной армии ДРА Джарар Баграми. Не сразу поняв, где находится, он стал растерянно озираться по сторонам.

– Сюда! – сказал по-испански один из охранников и распахнул перед ним небольшую металлическую дверь.

Полковник вошел внутрь. В просторной кают-компании лодки, более комфортабельной, чем у рядового подводного судна, были привинченные к полу мягкие кресла, низкий стол с расстеленной картой, бар.

Бородатый, крепкий мужчина в распахнутой рубашке с властным лицом, развалившись в кресле, внимательно разглядывал стоящего перед ним гостя. Потом жестом предложил ему сесть.

– Вы не боитесь, что ваш Хозяин и здесь разыщет предателя?

– Надеюсь, что тут я нахожусь под вашей защитой, сеньор Кортазар! – сказал полковник.

– Если я захочу вас защищать! – усмехнулся Кортазар и испытующе посмотрел в сразу же окаменевшее лицо афганца. – Впрочем, вы заслужили это своим решительным поступком. Не каждый способен на такое.

Кортазар встал, подошел к бару, плеснул в стакан виски.

– Сколько, вы говорите, чистого веса в грузе?

– Одиннадцать с половиной тонн, – твердо произнес полковник.

– Этот ваш Максумхан все неплохо рассчитал, – хмыкнул Кортазар. – Весь рынок Северной Америки заполняется его дешевым героином, наш кокаин падает в цене, и… – не договорив, он усмехнулся, сделал глоток. – Вы привезли какие-либо предложения по этому поводу?

– Да, – кивнул полковник, следя за рукой Кортазара, держащей стакан. – У меня есть возможность вывести русских на этот груз, и он не дойдет до цели.

– А вы уверены, что он вообще дойдет хотя бы до Таллина? Максумхан окончательно зарвался: переправлять такое количество товара через весь Союз – чистая авантюра.

– Но она хорошо организована. На территории СССР ее прикрывают довольно большие люди.

Кортазар допил виски и кивнул на стакан.

– Вы извините, полковник, что я вам не предлагаю, вы ведь правоверный мусульманин?

– Моя мать – испанка и католичка, сеньор Кортазар, – с достоинством произнес полковник. – Именно за это Максумхан всегда меня втайне ненавидел.

– И именно поэтому вы сносно говорите по-испански?

– Да. Мать меня с детства учила языку.

– В Испании?

– Нет, в Кабуле. Хотя познакомились отец с матерью в Мадриде. Он был там по делам. Встретил ее, женился и увез в Афганистан. Она была его первой и любимой женой.

– А сколько жен разрешает иметь Коран? – поинтересовался Кортазар.

– Четыре, если позволяют средства. Мужчина всех своих жен должен содержать в достатке. Если ты беден и у тебя нет скота, то и одной жены будет многовато. Мой отец был довольно состоятельным человеком, он владел золотыми копями в Пянджшере.

– Да, это неплохо, – согласился Кортазар. – Но, насколько я знаю, у мусульман женщины не принимают большого участия в воспитании мальчиков.

– Моя мать поставила отцу условие, что она будет учить меня своему родному языку. И научила.

– Гордая женщина. Настоящая испанка, – сказал Кортазар. – Променять Мадрид на Кабул… Передайте ей мое восхищение.

– Она умерла два года назад от брюшного тифа, – хмуро произнес Джарар.

– Простите, полковник, я не знал. – Кортазар плеснул в стакан еще немного виски. – И все-таки, я думаю, не стоит спешить сдавать русским товар. Вначале посмотрим, повезет ли вашему ненавистнику. Путь далекий, и время принять решение у нас еще есть.

Поезд шел через Узбекистан. Степь перемежалась теперь с хлопковыми полями, виноградниками и фруктовыми садами.

Было утро. Волегов сидел на платформе, повернувшись спиной к теплушке, и готовил на своем «керогазе» завтрак. После вчерашнего столкновения со стенкой вагона нос у него заметно распух.

На площадку вышел Ветров с лопатой верблюжьего навоза. У него, в свою очередь, была разбита нижняя губа.

Услышав признаки жизни на площадке, Волегов оглянулся, но Ветров уже скрылся за дверью. Сквозь решетку ограждения видна была лишь стоящая на полу площадки бутылка с не успевшими пролиться остатками водки. Она была аккуратно заткнута бумажкой. Волегов, глядя на бутылку, невольно сглотнул слюну и отвернулся.

– Да пошел ты!.. – произнес он хмуро, но уже без злобы.

К вечеру состав замедлил ход и остановился на одном из путей небольшой узловой станции, где ожидали прицепки несколько цистерн с нефтью.

Воспользовавшись остановкой, Волегов спрыгнул с платформы и побежал через пути, пролезая под цистернами. Он направлялся к зданию станции. На ходу перекинулся парой фраз с путейским рабочим по поводу спиртного, и тот указал ему на заколоченную палатку, притулившуюся к зданию вокзала. Волегов усомнился, что там могут быть горячительные напитки, но путейский ответил ему жестом: мол, постучись хорошенько, и Дмитрий пошел к палатке.

В это время из полуоткрытой раздвижной двери своего вагона выпрыгнул Ветров. Он прикрыл дверь, огляделся по сторонам и тоже двинул через пути к станционному зданию, пролезая под цистернами.

А через несколько минут после того, как платформа и теплушка опустели, возле них появились две девушки лет восемнадцати, которые шли вдоль состава. На одной была туристская одежда, маленький рюкзак за плечами, а на ногах кеды, на другой– нарядное платье, туфли на высоком каблуке, а в руке сумочка. Ту, что в кедах, звали Жанной, другую, нарядную, – Вероникой. Но обращались они друг к другу не по именам. У Вероники была кличка Веранда, а у Жанны – Крыса. Ее прозвали так за умение нагло влезть в любую компанию и через минуту все про всех разузнать.

– Блин, как назло, ни одного открытого вагона! – обреченно вздохнула Веранда, с трудом ковыляя по гравию на каблуках.

– Из-под угля один был, – заметила Крыса.

– Ага, спасибо, – с иронией усмехнулась ее товарка.

Тут Крыса вдруг заметила незапертую дверь вагона-теплушки и кивком указала на нее Веранде:

– Во, кажется, есть!

Девушки подошли к теплушке, вдвоем отодвинули тяжелую дверь.

– Фу, ну и вонища! – поморщилась Веранда.

Крыса первой заглянула внутрь и увидела в полутьме стоящих в стойле верблюдов.

– Там верблюды настоящие! – восхищенно прошептала она.

– Значит, и проводник должен быть, – резонно заметила Веранда. – Чучмек какой-нибудь.

– Ну что, полезли? – спросила Крыса.

…Рабочий день Долгова заканчивался. Он отпустил секретаршу и уже собирался уходить сам. Достал из шкафа демисезонное пальто, надел его, и тут раздался звонок, который заставил его вернуться к столу. Трезвонил отдельно стоящий телефонный аппарат.

– Долгов слушает, – произнес в трубку он, и тут же его лицо прояснилось радостной улыбкой – звонил Ветров.

– Ну, наконец-то!.. Слышу твой живой голос! Ты откуда?

– Узловая, семьсот тридцатый километр. Говорю с почты! – прокричал в трубку Ветров.

– Ясно, Али, понял. Ну, как верблюды? – тоже повысил голос Долгов, хотя ему было слышно неплохо.

– Все нормально, срут только много. Сосед недоволен, – ответил Ветров.

– Какой еще сосед? – удивился Долгов.

– Известно какой, при пушке, – усмехнулся в трубку Ветров.

– Мне ни про какую пушку ничего не известно. И что он?

– Да ничего, жаль только, что пьющий. Валентине привет, – голос Ветрова тут же потеплел.

– Обязательно, Али.

Тут связь неожиданно прервалась. Долгов опустил трубку на рычаг, облегченно вздохнул. Ну вот, все идет, как надо, а еще сегодня он сможет обрадовать Валю.

Крыса и Веранда в теплушку к верблюдам залезть так и не решились. Теперь они стояли напротив платформы с пушкой.

– Может, давай под брезент?! – предложила Веранда, кивнув на зачехленную пушку.

– Думаешь, ее не охраняют? – с сомнением в голосе произнесла Крыса.

– Если что, вылезем потом, прикинемся дурочками, – и Веранда скорчила рожу, скосив глаза и высунув кончик языка изо рта.

– Ага, прикинемся! Солдаты, они знаешь какие?

– Да нет тут никаких солдат. Не видишь, что ли? Ты как хочешь, а я еду.

Веранда решительно подошла к платформе и попыталась на нее взобраться. Крыса, вздохнув, оглянулась по сторонам, подошла к подруге и стала помогать ей, подталкивая снизу.

Во время этой процедуры из-под цистерны вынырнул запыхавшийся Волегов с пластиковым пакетом в руке. Девушки его не заметили. Несколько секунд он наблюдал за тем, как Веранда с помощью Крысы пытается взобраться на платформу, потом спросил:

– Далеко собрались, красавицы?

– Веранда, атас! – Крыса бросилась прочь, а Веранда, уже было взобравшаяся на платформу, испуганно спрыгнула на гравий и, не удержавшись на ногах, упала. При падении у нее слетела одна туфля и, описав в воздухе дугу, упала прямо к ногам Волегова. Он нагнулся и поднял туфлю.

– Кто же на каблуках по платформам лазает? – сказал он насмешливо.

– А зачем так людей пугать? – возмутилась Веранда, потирая подвернутую во время падения ногу.

Волегов помог девушке встать, вернул туфлю.

Крыса уже отбежала метров на тридцать, но увидев, что ее подруга спокойно разговаривает с военным, развернулась и поспешила обратно.

– Я только спросить хотел: куда едете? – улыбнулся Волегов Веранде.

– В Ержар, на свадьбу. У нас подруга замуж выходит, – ответила девушка.

– Свадьба – это хорошо, – мечтательно произнес Волегов и тут заметил Ветрова, который шел вдоль состава к теплушке с бутылкой молока в руке.

Крыса, подойдя к платформе и мгновенно оценив ситуацию, тут же жалобно захныкала:

– Дяденька, возьмите нас с собой! Пожалуйста!

– С удовольствием бы… Но не могу. У меня объект секретный. А вон этот… – он кивнул на подошедшего к теплушке Ветрова, – возьмет.

– С верблюдами? – уточнила Крыса.

– У него хорошо. Воняет, правда, зато сено, топчанчик и не дует, – с иронией произнес Волегов.

– А он кто? – поинтересовалась Веранда.

– Он? Иностранец. Разводит редких верблюдов. Гончих.

– Правда, что ли? – недоверчиво спросила Крыса.

– Чистая правда. В Таллин едет. Его Али зовут.

Считая разговор оконченным, Волегов забрался на платформу и скрылся в своей палатке. Девушки с любопытством глазели на Ветрова, а он, в свою очередь, на них. Первой, помогая себе жестами, начала разговор Веранда:

– Сорри, сэр, вы можете… нас туда… вагон брать? Одну остановку всего. Уан! – для убедительности она выставила указательный палец.

– Могу, – кивнул Ветров.

– Вы и по-русски понимаете? – искренне удивилась Крыса.

Ветров невольно улыбнулся и ответил:

– Мала-мала… Секу! – Он отодвинул дверь теплушки и пригласил: – Прошу!

Был вечер. Состав, удлинившийся на несколько цистерн, шел довольно быстро. Раздвижная дверь в теплушке и дверь, ведущая на площадку, для выветривания вони были открыты настежь. На самодельной жестяной подставке под большим чайником горел сухой спирт. На полу валялись туфли и кеды – Веранда с Крысой сидели на нарах по-турецки и пили чай из одной кружки, передавая ее друг другу. Ветров расположился напротив них на ящике. Разговор длился третий час, и он уже изрядно устал от их бесконечных вопросов. Девушкам все было интересно.

– А еще, я читала, у вас изумруды и алмазы есть, и золото, которое Александр Македонский спрятал, – сказала Крыса, отхлебывая чай из кружки.

– И золото, и алмазы – все есть, – подтвердил Ветров.

– А почему страна такая бедная? – спросила Веранда.

– Война, – коротко ответил Ветров.

– А вы, наверно, какой-нибудь… хан или бай? – уважительно спросила Крыса.

– Абдо – королевский род, – после небольшой паузы сказал Ветров. – Раньше весь Афганистан нам принадлежал. Когда война началась, родственники за границу убежали: кто во Францию, кто в Америку. А я тогда в Союзе учился.

Девушки многозначительно переглянулись.

– Так вы как бы… принц? – спросила Крыса с плохо скрываемым восторгом.

– Ну, почти, – уклончиво ответил Ветров.

– Зачем же тогда верблюдов возите? – язвительно заметила Веранда.

– Очень дорогие. Никому не могу доверить, – нашелся Ветров.

В то время как в теплушке шел оживленный разговор, Волегов скучал на платформе, сидя на ящике для снарядов. Он строгал перочинным ножом веточку и то и дело бросал взгляды на дверной проем площадки, в котором ему был виден только Ветров. Но вот тот встал и исчез из поля зрения. Волегов решительно поднялся, отбросил недоструганную веточку и направился в сторону теплушки.

Ветров налил чай в кружку, бросил пару кусочков сахара, размешал ложкой и протянул Крысе, которая уже смотрела на него влюбленными глазами.

– А дом у вас в Кабуле большой? – спросила она, принимая кружку.

– У меня в Москве большой дом. Торговый, – ответил Ветров.

– И говорите, будто до сих пор ни разу не женились? – спросила Крыса.

– Нет, – развел руками Ветров.

– Сразу четырех жен ищете? У вас ведь так, кажется, можно? – язвительно поинтересовалась Веранда.

– Зачем четырех? Я одну хочу любить, – возразил Ветров.

Его взгляд упал на дверной проем, в котором появился Волегов. Гимнастерка у него на животе подозрительно оттопыривалась.

– Как вы тут без меня, не заскучали? – спросил он нарочито весело и сел между девушками. – Ехать нам долго, давайте знакомиться. Дмитрий, можно Митя.

– Жанна, – кивнула Крыса.

– Вероника, – Веранда протянула Волегову руку, и он ее осторожно пожал.

– А почему ты ее Верандой называла? – спросил он у Крысы.

– Кликухи у нас такие в ПТУ. Она Веранда, я Крыса. У меня фамилия – Крысина.

Веранда выразительно посмотрела на подругу: мол, зачем про ПТУ ляпнула? Но та ее взгляда словно не заметила.

– На кого учимся? – поинтересовался Волегов.

– На садоводов, – ответила Крыса.

– Персики собираем, – уточнила Веранда.

– Тогда, может, по рюмочке за знакомство? – Волегов подмигнул Веранде и достал из-за пазухи пару бутылок водки.

– Не-е, мы водку не пьем. Вот если бы вина… – мечтательно протянула Крыса.

– А если коктейль? «Лимонадный Джо», а? – ИВолегов достал из кармана лимон.

Девушки снова переглянулись и неопределенно пожали плечами.

– Ну, если только совсем чуть-чуть, – сказала Крыса.

Через час одна бутылка была уже пуста, а другая ополовинена. На ящике валялся выжатый до последней капли лимон. Девушки порозовели и очень оживились. Все четверо говорили одновременно.

Было видно, что все внимание Крысы сосредоточено на Ветрове, а Волегова, в свою очередь, – на Веранде.

– Они, главное, удрали, а нам отдуваться пришлось. Официант такой противный попался. Так мы без денег остались, – рассказывала Крыса Ветрову историю их неудачно начавшегося путешествия в Ержар.

– А ты с мамой-папой живешь? – поинтересовался он.

– С мамой. Отец на Севере бичует. Бросил он нас, – объяснила Крыса, заметив, что собеседник не понял значение глагола «бичует».

– Ты когда-нибудь тормозное кольцо видела? – нашептывал на ухо Веранде Волегов.

– Нет.

Волегов сложил пальцы в кольцо.

– Вот такое! И свистит. От твоего Красногвардейска мокрое место останется.

Но судьба родного города мало интересовала девушку.

– А ты срочник? – перевела она разговор на другую тему.

– Разве я похож на срочника? Нет, с нашего завода не призывали. Номерной завод… как раз вот эти пушки делает. А я их возил на испытания. Однажды случилось так, что пришлось в артполку на два года задержаться: очень ценили как специалиста. Вот я и подумал – чего мне дома делать? В армии веселее. И насовсем остался, – Волегов кивнул на бутылку. – Ну что, повторим?

– Нет, нам хватит, – твердо сказала Веранада. – Крыса, пошли, проветримся.

Девушки слезли с нар, надели туфли и вышли, закрыв за собой дверь.

Волегов и Ветров сидели в теплушке молча, надувшись и не глядя друг на друга, а на площадке тем временем происходил серьезный разговор.

– Ну, че? – спросила Веранда.

– Я с Аликом останусь. Клевый он мужик, – сказала Крыса.

– А мне с этим на пушке ехать? – Веранда кивнула на зачехленный ствол.

– Ну не с нами же! – возмутилась Крыса.

– Крыс, ты че, дура, уши развесила? Он же гонит! Будет тебе принц верблюдов возить!

– Пускай гонит. Все равно клевый, – заупрямилась Крыса.

– Ну, смотри, я тебя предупредила, а там, как знаешь.

– Слушай, неужто мы с тобой из-за каких-то мужиков ссориться будем, а? – примирительно улыбнулась Крыса и подмигнула подруге.

Та посмотрела на нее и рассмеялась.

– Не дождутся!

Девушки вернулись в теплушку и объявили, что им, маленьким, давно пора спать. А чтобы у мужчин не возникло лишних вопросов, Веранда попросила Волегова показать ей «пушечку». Тот радостно вскочил и поволок девушку из теплушки.

Ветров, оставшись с Верандой наедине, смутился, замолк и принялся расстилать одеяло на нарах. Расстелил, поднял взгляд и увидел, что Крыса расстегивает пуговицы на рубашке.

– Отвернись, пожалуйста, – попросила девушка.

– Учти, ночью холодно будет, – предупредил Ветров, послушно отворачиваясь.

– Знаю. А ты где?

– Я там, на сене лягу, – Ветров кивнул в угол, где были навалены тюки с верблюжьим кормом.

Он отошел к раздвижной двери и стал смотреть на проплывающий мимо унылый сумеречный пейзаж.

Вдруг его со спины обняли девичьи руки. Ветров резко обернулся – Крыса стояла перед ним, обнаженная по пояс. Не дав ему опомниться, она впилась в его губы долгим и страстным поцелуем. Он замычал, пытаясь что-то сказать. Крыса отстранилась и спросила удивленно:

– Ты чего, не хочешь?

– Не надо. Ложись одна, – попросил Ветров.

– Может, я тебе не нравлюсь?

– Да нет… ты хорошая. Просто невеста у меня есть, – на этот раз он сказал чистую правду.

– И что?..

– Это долгая история, – махнул рукой Ветров, надеясь, что обиженная девушка отстанет от него и ему не придется больше врать.

– Нет, ты расскажи! – настаивала Крыса.

А на платформе Волегов с Верандой сидели в натопленной палатке, освещенной электрическим фонарем, и играли в карты на раздевание. Гимнастерка Волегова уже валялась рядом, и он, стараясь произвести на девушку впечатление, поигрывал небольшими бицепсами. Веранда сняла пока только часы, которые лежали поверх его гимнастерки.

– Получите с приветом! – торжествующе заявил Волегов и побил карту Веранды.

– Смухлевал? – с подозрением спросила она, рассматривая брошенную им карту.

– Все честно. Просто думать иногда надо! Платьишко снимай.

В ответ Веранда показала ему фигу.

– Во, видел! Я не такая, понял?

– Знаю. Я сам не такой, – усмехнулся Волегов. – Давай-давай, уговор не переигрывают.

Веранда со вздохом стянула платье через голову, аккуратно положила его поверх гимнастерки и часов и неожиданно спросила:

– А этот Али, он что, правда, принц?

«Во дает, урюк!» – подумал Волегов, рассмеялся и кивнул:

– Правда. – Потом собрал карты и начал их тасовать: – Ну что, последний кон?

На востоке за далекими вершинами уже разгоралась южная заря, а состав все еще тянулся в бестеневом бледном свете.

Крыса лежала на нарах, укутавшись в одеяло. Одетый Ветров сидел на ящике напротив нее. Только что ему пришлось на ходу сочинять историю про существующий у афганских народов закон кровной мести в случае измены невесте. Впрочем, он был недалек от истины, по шариатским законам жену за измену действительно забивали камнями, а мужей, хотя и тоже наказывали, но намного мягче – всего лишь заставляли платить штраф судье.

Взгляд у Крысы был огорченный, но сочувственный.

– И за это они тебя могут убить?

– Обязательно. У нее семь братьев, все – полевые командиры, не один отомстит, так другой, – вздохнул Ветров.

– А как они узнают? – вдруг задала резонный вопрос она.

«Господи, как же объяснить этой глупой девчонке, что существует на свете такая любовь, когда тебе не нужен никто, кроме женщины, которая тебя годами ждет», – грустно подумал Ветров и произнес:

– У людей Урюкхана везде глаза и уши. Может, и этот, с пушкой… Таков закон шариата – если стрела пущена, она всегда отыщет цель.

Высвободив из-под одеяла руку, Крыса погладила запястье печального Ветрова.

– Бедный мой, бедный…

Теперь в зарешеченное окошко вагона уже заглядывало яркое утреннее солнце…

А на платформе в палатке, в одном спальнике, прижавшись друг к другу, спали Волегов и Веранда.

Солнечный свет проникал сквозь полотно палатки, и это разбудило Веранду. Она открыла глаза, села, потянулась, глядя на спящего Волегова, и чуть приоткрыла полог.

Мимо поезда вместо хлопковых полей уже проплывали многоэтажные дома.

– Ой, мамочки, Ташкент! – звонко воскликнула девушка.

Поезд стоял на станции «Ташкент-товарный», зажатый с обеих сторон другими составами. Волегов у платформы прощался с Верандой, Ветров у теплушки – с Крысой, которая держала его за руку и не сводила глаз с лица – казалось, еще немного, и она расплачется.

Волегов оглянулся на них и невольно улыбнулся.

– Подруга у тебя что-то загрустила, – шепнул он Веранде.

– Влюбилась, – буркнула та. – Она каждый раз влюбляется.

– А ты?

– Что я, дура, что ли? – фыркнула Веранда.

– Ну, тогда пока, Веранда, – протянул ей руку он.

– Пока. Смотри, пушку свою не проспи.

– Не бойся, врагу не достанется, – пообещал Волегов.

Веранда направилась к вагону-теплушке.

– А можно, я с тобой до Таллина поеду? Просто так! – донесся до нее жалобный голос Крысы.

– Нет, Жанна, нельзя! У меня верблюды, а ехать очень далеко. Я тебе из Таллина позвоню.

– Правда позвонишь? – с надеждой в голосе спросила Крыса.

– Крыс, пошли! – бросила ей Веранда.

– Щас! Точно позвонишь? – снова спросила девушка.

– Обещаю, – вздохнул Ветров.

Крыса крепко обняла его, поцеловала в губы и прошептала:

– Я люблю тебя, Алик! – Потом резко повернулась, чтобы скрыть брызнувшие слезы, и побежала за подругой, на ходу накидывая на плечи лямки рюкзака.

Мужчины несколько минут смотрели вслед девушкам, а потом молча полезли: один – на платформу, другой – в теплушку.

Оставив позади ташкентские пригороды, поезд набирал ход. Волегов сидел на ящике, от нечего делать тасовал карты и весело насвистывал.

– Ну что, разговелся, урюк? – крикнул он при виде Ветрова с лопатой.

Тот, не отвечая, выкинул на насыпь навоз.

– Ладно-ладно, не «урюк», теперь сам вижу, – Волегов улыбнулся. – Давай-ка, лучше расскажи мне, какой это ты там принц?

Ветров невольно улыбнулся, и они посмотрели друг на друга уже без неприязни.